Ничего путного пока не пишется, так что расскажу глупое. Но книжное зато.

Когда я была юна и прекрасна, в не менее прекрасном издательстве «Симпозиум» вышел трёхтомник Итало Кальвино. И вот две книги я купила, а третью по разным причинам всё никак не могла заполучить, не складывалось. Однако прям очень хотела.

Так хотела, что купила дважды.

То есть радость от покупки первого экземпляра была настолько бледнее самого желания приобрести книгу, что я тут же об этом забыла, и продолжила неистово хотеть её в свою «антибиблиотеку» (концепцию которой, как всякий книжный человек, осознала и безо всяких там Нассимов Талебов).

Но где два, там и три.

Мама запомнила из наших книжных разговоров, что мне нужен «Если однажды зимней ночью путник». Как и я, она не очень-то успевала отслеживать все книги, попадающие в наш дом. И, само собой, она при случае купила ребёнку вожделенный том.

Вжух, и мы стали обладателями слегка переполненного собрания сочинений Итало Кальвино. Всё в дом, всё в семью.

А вы покупали вторые/третьи/бессчётные экземпляры одной и той же книги, забыв, что она у вас уже есть?

Поступая в ИНЯЗ, я говорила, что собираюсь стать Анатолием Гелескулом. В смысле — переводить дорогую моему сердцу испанскую поэзию. То, что я закончила школу с углублённым немецким и поступила, само собой, на германистику, меня вообще не смущало, там разберёмся, думала я. Ведь кто ж в своём уме захочет переводить немцев, бррр.

Испанский я и правда учила — факультативно. Могу теперь узнать, как пройти в библиотеку, чо.

Впрочем, переводчиком я тоже побыла, аж больше десяти лет — техническим, с немецкого и обратно. Результаты МРТ и уставы разных там компаний — это не Лорка с Хименесом, увы. Но дух закаляют.

В диссере я замахнулась на тему, на которую бы не решилась сейчас с какой-никакой высоты своего филологического опыта. Писать о рецепции (в частности о переводах) творчества английского поэта в Германии — та ещё авантюра, конечно. Однако было, по меньшей мере, занятно.

И на этом, собственно, всё.
Анатолием Гелескулом я таки не стала.
Но!
Опыт художественного перевода в моей жизни всё-таки случился. Благодаря папе.

Я перевела на русский его комикс об истории письменности, и мне до сих пор стыдно перед редактором за то, что я, например, напрочь забыла о существовании слова «обособленный» (ну и за другие косяки, само собой). Тешу себя мыслью, что папин комикс по истории денег мне не предложили переводить, чтоб для немецких грантодателей наш «семейный подряд» не выглядел слишком подозрительно, а не потому что я такой уж бездарь😅

Зачем я вообще это всё рассказываю тут? Ну как. День переводчика всё ж. И я, вроде бы, тоже немножко он. Ура.

А вот книжки. Оригинальная обложка куда веселее, жаль, наши не рискнули забацать такую же. Книгу, кстати, рекомендую, и вовсе не из-за дочерних чувств, а потому что правда классная (тестировали на собственных и дружественных детях)

Планы на вечер

«Пьяный полицейский» — история о том, как полезно таскать с собой авторефераты своего диссера, и о том, как суметь эффективно распространить их среди людей, не имеющих отношения к науке.

Всем, у кого дома хранится заветная пачка, посвящается.

Маловато что-то отзывов на «Пьяного полицейского» (или я не там и не так ищу), да и все они как будто бы про совсем очевидное. Вадим Левенталь и Читатель Толстов просто обещают дивное и смешное чтение. Елена Васильева на Прочтении высказывается чуть подробнее, но всё равно как-то скупо, что ли.

Не, я всё понимаю. Отзывы и рецензии пишутся ведь прежде всего для тех, кто только собирается книгу прочесть, и авторам надо обойтись без спойлеров и не утомлять потенциального читателя скрупулёзным разбором. Я же наоборот, чаще обращаюсь к отзывам, уже прочитав книгу, ибо хочу подискутировать — хотя бы в своей голове — с теми, кто тоже её прочитал и чего-то там себе вычитал.

«Пьяный полицейский» — шикарный текст для дискуссий и интерпретаций. Это вообще такая книжка-игрушка. Можно крутить-вертеть сюжет (он там, вопреки сомнениям некоторых, всё-таки есть) и смыслы, как душе угодно: всякий раз, как в калейдоскопе, будет складываться новая картинка, ещё занятней прежней.

Аннотация обещает нам Хармса, Проппа и Кафку, но сюда вполне прекрасно пристёгивается и, скажем, Толкин. Герои даже поминают Оркрист и Гламдринг, так что весёлый интерпретатор запросто может заявить: «Пьяный полицейский» — это вообще пересказ «Хоббита».

Да, может, квест героев кажется случайным и бесцельным, но, камон, Галя пытается доехать до Паши — чем не цель? К тому же, почему это у Паши такой чарующий голос по телефону и почему он оказывается таким опасным в финале? И что за сокровище, что за прелесть таит и бережёт главный герой? И смотрите, как из трусоватого недотыкомки он превращается в «сильного, смелого, ловкого, умелого»(с), совсем как Бильбо — и ведь не без помощи волшебного артефакта. В общем, было бы желание, а нарыть в тексте можно всякое.

Эти экзерсисы можно продолжать вечно.

Читатель скучный и душный ожидаемо увидит, что Дания — тюрьма Россия — это гигантская зона, и каждый тут — зэка или, если повезёт (ой ли?), вертухай. И в ту же кассу: полицейский Захваткин всю жизнь преследует своего корешка Матанцева во имя дружбы и «чтоб никогда больше не расставаться». Не видать свободы человеку в этой интерпретации.

А может, это трип до мира мёртвых, где рассказчик снова встречается с убитым (?) генералом и водителем, вновь обретшим своего убитого же (?) брата. Ведь разве не странно, что в этом лагере все либо старенькие, либо увечные? А что до всех абсурдных приключений, так в посмертии чего только не привидится.

А может, всё это просто бред и галлюцинации главного героя (и больничка, и санитары упоминаются прямым текстом), а Галя, ну например, — персонификация галоперидола.

Говорю же, книжка-игрушка.
Бесконечное поле для интерпретаций. Резвись не хочу!

Всё это, само собой, не имеет никакого отношения к литературоведению. Однако не исключаю вероятность того, что научный подход и тщательное изучение «наследия» и творческого метода автора, могут привести к тем же результатам, что и моё сейминутное дуракаваляние. Чего только не бывает.

Всё хочу перестать читать молча и писать тут хоть иногда о книгах.
Расскажу-ка вот про размытый хронотоп в «Снегирях» Дарьи Димке.

«Снегири» — это сборник автобиографических историй о советском детстве. На первый взгляд выдержанный в духе «Денискиных рассказов» или, скорее, книжек Абгарян про Манюню, разве что более рафинированный. Милые дети творят весёлую дичь, великодушные взрослые, как правило, относятся к этому с пониманием. Воспитательный процесс мудр и ненасильственен.

Поначалу я была уверена, что Дарья Димке — ровесница моих родителей, такое вот по тексту складывалось впечатление: условные 60-70-е где-то на просторах необъятной. Споткнулась я о китайское платье, что ли, ибо это артефакт уже из моего детства. Погуглив, обнаружила, что автор всего лишь на год старше меня.

Но как, Холмс?

Я из той же социальной страты, я успела пожить в 80-е (fuck I’m old), но запомнила и жизнь, и время немного другими. Штош, проблема рецепции, да?

Но возможно, и авторский приём.
До определённого момента времени в книге будто нет. Изредка упоминается возраст героев, но его не к чему привязать. Даже линия о лагерях, которые прошли бабушка с дедом (куда ж советский интеллигент без этой травмы в современных-то текстах) не даёт точных ориентиров.

Но так, видимо, и должно быть:

«Как любой ребёнок, я не ощущала течения времени — у меня не было впереди вечности, потому что я уже была в ней», — пишет Димке и в целом очень точно передаёт знакомое детское ощущение в своих рассказах.

Время здесь возникает, когда происходит трагедия. У героев умирает мама. Как, почему, когда — неизвестно. Во время очередной уборки на кладбище, на которую они регулярно отправлялись с дедом, дети вдруг видят её могилу.
Вечность разбивается вдребезги.

Это не вот чтобы какой-то лихой новаторский приём, но он отлично работает в этой книге, собирая рассказы в довольно цельный текст — о семье не внутри вечности, но внутри времени.

Штош, думаю, все желающие проголосовали в опросе про обложки. Значит, буду их показывать.

Вот, например, «Снегири», о которых я писала выше.

Хотела сделать философскую подводочку о том, стоит ли ругать книги или это неконструктивно, и не лучше ли рассказывать о прекрасном, чтоб как можно больше прекрасных людей к этому приобщились, но чот как-то скучно выходит.

А у меня бомбануло, и филологического кракена вынесло из кармана взрывной волной🐙

Плохо написанных книг много, что уж.
Обидно, когда плохо написаны книги детские и подростковые. Взрослые-то уже видели некоторое дерьмо, а детям — в моей внутренней филологической утопии, по крайне мере, — полезно бы читать истории, где не только сюжет, но и слог хорош.

Ну да, я сама часто ссылаюсь на Пеннака, и вовсе не собираюсь гнобить детей или кого бы то ни было за чтение всякой дурнины. Я сама каждый год читаю по паре снейджеров и драмион ващета. У дурнины есть своя ниша, своя цель и своя ЦА.

Фигово, когда дурнину выдают, скажем, за нечто большее.

Ну типа если она издана не в одном там славном циклопическом концерне, а в независимом издательстве «для думающих детей и подростков», которое собралось «возродить» (sic!) жанр русскоязычного фэнтези и чего-то там кому-то «доказать».

Ну-ну, подумала я, и «какие фаши доказательстфа»(с), взяв одну книжицу на пробу. Ну а вдруг?

Не вдруг.

После этого «славянского фэнтези» даже переводная трэш-трилогия про «МороУзко» (я про неё не писала, но могу) кажется вполне себе ничего.

В истории про посох Велеса плохо всё (кроме, разве что, доброго посыла насчёт дружбы и взаимопомощи, но камон, много ли детских книг, где форсят зло, одиночество и склонность к предательству?).

Отсутствие логики и вменяемой — да вообще хоть какой! — мотивации. Картонные персонажи, неотличимые друг от друга — им невозможно сопереживать. Главная героиня тупая, когда надо, и борзая, когда надо, и очень раздражающая — перманентно. Абсолютно унылый однообразный «экшон» и вечные спасительные рояли в кустах. Скучнейший гибрид кубка трёх волшебников с чемпионатом по квиддичу, никак не двигающий сюжет (ну, кроме очередного примера, что героиня-то — уберменш и мегамаг). Беспомощные попытки в стилизацию, на которую автор периодически забивает, потом вдруг спохватывается и срочно вставляет, например, «сказывал» вместо «говорил».

«В основном пугает то, как паршиво написано»(с). Автор пишет на родном языке, но такое чувство, что не вполне им владеет.

Каждое существительное снабжено прилагательным, а каждый глагол — наречием, всё такое велеречиво избыточное. И вот там уже «чинно позвякивает кольчуга», «величественно выглядывают из-за массивных оград добротные дома», слышится «разношёрстное кваканье лягушек» etc. И эти бесконечные «васильковые глаза», «пухлые губки», «широкие плечи», бррр.

В книге имеются и без устали поминаемые «глаза твоей матери»™ — «цвета Байкальского льда» на минуточку (при этом у дочери они «цвета Темзы на рассвете» — давайте же переиродим Ирода).

Какой-то дед обзывает героиню «шпиёнкой» за пару сотен лет до появления этого слова. Но со стилизацией там совсем швах, говорю ж.

Впрочем, и без стилизации автор не справляется, выдавая фразы типа:

«Никаких звуков, кроме стука собственного сердца и хлопанья собственных ресниц, до нее не доносилось».

«Темный морок отступил, живые скелеты с визгом рухнули на каменный пол и бросились от нее врассыпную».

А мы ещё ржём над перлами из фанфиков, написанных скромными школьниками, а не издаваемым — и даже, вроде бы, премированным — автором.

Но ведь и это всего лишь подростковое фэнтези, не Лев Толстой, как говорится, чего ж я прикапываюсь? Ну, «всего лишь фэнтези» — такой себе аргумент при наличии Толкина и Пратчетта хотя бы. Бомбит же у меня из-за расхождения условной «миссии издательства» с — pardon my French — продуктом, призванным эту миссию реализовать. Где уж тут «возрождение жанра», где тут хоть что-нибудь для «думающего подростка»?

Такие истории имеют право на существование, почему нет. Только давайте их по-прежнему можно будет читать бесплатно на вотпаде и литнете. Без всяких там миссий и громких слов.

Кстати, об отсутствии логики и проблемах с вербализацией.

Смотрели «Кольца Власти» и/или «Дом Дракона»?

Я ДД ниасилил, только «Кольца» (на английском, есличо).

Там многие диалоги реально звучат так, будто их среднешкольники с фанфикса какого-нибудь писали. А половина реплик Галадриэль — прям «мудрые» цитаты из ВКонтактика. Учитывая наличие литературной основы — это прям беда.

Ладно там Кристофер Толкин всё что мог зажилил, но ведь можно б было, наверное, внимательно почитать (это ж не запрещено), проникнуться лором, стилистикой, не?

И попытка в интригу там бомбезная, конечно🤦🏻‍♀️

Что происходит вообще?

Сложно запихнуть кракена обратно в карман, тем паче никак не могу перестать думать про одну подгорательную книжку, прочитанную ещё в августе.

Однако ж.

Не хочется быть перманентным злобарём. Нужен перерывчик.

Так что, вдруг вам что интересно спросить про книжечки там или около (что-то не очень глобальное, а то на вопросики из запретной соцсетки я уже год «отвечаю»), или даже про меня🤭 — напишите в комменты. А если неинтересно, тоже ничо страшного🤓

Видимо, у нас тут от кого-то прячут письма из Хогвартса😏

Купила вот себе вчера книжных тётенек. «Протагониста» уже прочла, может, сподоблюсь написать про.

Прочитала я, конечно, не только «Протагониста», но и остальные книжечки с картинки выше, и ещё некоторое количество прочих, однако ж в лучших традициях самой себя ничего про них не рассказываю.

Но в этот раз есть оправдание.
Мы с семейством схватили какой-то злокозненный вирус, и я теперь читаю инструкции к лекарствам и всячески страдаю, так что типа не до литературы мне — пока, а вот как только — так сразу, конечно-конечно, ну да, ну да🤪

PS А ещё «Протагонист» мне скорее не понравился🤭, так что та ещё задачка — написать о нём по делу, а не навешивать на всех свою —pardon my French —субъективную модальность.

Вот да

Я тут обмолвилась, что «Протагонист» Аси Володиной мне не понравился. Впрочем, не настолько, чтобы выпустить на него кракена, и текст мой получается не холоден, не горяч, но уныло тёпл.

Как, пожалуй, и сама книга.

Без «греческой фишки» это будет что-то вроде «Всё из-за мистера Террапта» для ребят постарше. Ну, психологизм, да. Персонажи, говорящие не о погибшем, а, конечно, о себе да о себе — примерно как герои «Иранской конференции», слов много, но каждый о своём. И все лелеют свои маленькие и большие травмы. И все семьи на свой лад дисфункциональны. И у каждого будто бы найдётся повод поступить так же, как пресловутый «прыгунок». Юдоль скорби, чо.

Ближе к концу книги это сообщается прямым текстом: «Нет никаких нормальных людей. И семей нормальных нет. Есть просто люди и просто семьи. Каждый человек искалечен сам по себе».

Жалости и сочувствия никто из этих «калек» не вызывает. Если все по-своему несчастны, чего переживать-то. «Не мы такие, жизнь такая»™, о чём тут говорить.

А вот для поговорить весьма кстати приходится античная упаковка: она кратно увеличивает количество изящных интерпретаций, и, видимо, потому текст в неё и завернут. Мол, всё не просто так, всё глубоко и сложно, поглядите только. Но, кажется, как говорили афиняне, «это не имеет отношения к Дионису».

Я не античник, и, возможно, просто упускаю спрятанные в романе важные отсылки, но с позиции условного среднестатистического читателя мне видится, что греческую обёртку, не меняя текста, можно заменить, скажем на ирландскую. Ну правда. Вместо масок придумать, например, гейсы, вместо трагедий набрать эпиграфов из Уладского цикла, и оп, можно радостно накопать ещё сотни смыслов. Профит.

Если же принять правила игры в «античность», тут, конечно, невозможно не вспомнить про — pardon my French — дихотомию аполлонического и дионисийского. В «Протагонисте» мне видится явный перекос в сторону аполлонического. В плане упаковки, формы, структуры, системы персонажей всё, вроде бы, выстроено ладно и грамотно, но в этой истории о жизни как-то не хватает самой жизни. Впрочем и смерть здесь какая-то ненастоящая, будто «приходила к чьей-то канарейке»(с).

Ну и обложка, которую, наверное, все и так сто раз видели.

Я вообще-то написала о «Протагонисте» и небольшой кракенский текстик (про последний монолог и про то, от чего у меня бомбануло как у препода немецкого), но не хочу его постить. Лучше расскажу о хорошем.

Есть в романе то, что меня тронуло и показалось — pardon my French — настоящим. Это линия с дедом Алёши («маска: менее бледный»).

«…да и дед загрустил, чувствовалось. А он такой — третий сын, недолюбленный, недоласканный, так что ныть не приучен. Мне так и сказал на вокзале:
— Скучать буду, — в сторону, и засмеялся, будто бы он это не всерьёз.
А я обнял его — всерьёз. Дохнуло ментоловым лосьоном: специально побрился и рубашку свежеподаренную выгладил, чтобы меня проводить как полагается»

И так там всё по-хорошему, по-честному трогательно. Пусть места этому отведено мало. Смерть деда, который на время стал для внука якорем, удерживающим его в реальности, вот эта смерть — совсем не канареечная. И через этот небольшой эпизод в роман таки проникает жизнь.

По случаю юбилея Пелевина все, буквально все написали про роль Виктора Олеговича в своей жизни и вообще.

Лучший (ибо единственный😅) текст про ПВО я написала в 11 классе, и про это есть жалостливая — в некоторой степени филологическая — история, которую мне по прошествии 20 лет, кажется, наконец надоело (или, возможно, стало неловко) рассказывать.

А ещё мне неловко писать ещё один недовольный пост про «Протагониста» (несмотря на одну многочисленную просьбу в комментах), я ведь, вроде как, уже всё про книгу сказала. Но блин, у царя Мидаса ослиные уши, а земля уже промёрзла, поздно копать ямку.

Так что, если я таки ещё чего напишу про этот роман, не обессудьте.