А «Чёрная башня» в исполнении Хелависы нашлась только в самопальном клипе с кадрами из Властелина колец.

https://m.youtube.com/watch?time_continue=6&v=_TyK_7zXT1U&feature=emb_logo

Пришлось засунуть в телеграф, чтоб было удобно читать. Прочитайте, пожалуйста, — это очень крутое стихотворение Йейтса.

https://telegra.ph/U-B-Jejts-03-18

В выходные немного поленюсь и просто напомню о своих прошлогодних текстах по ирландской теме — всё про «Прах Анджелы» Фрэнка Маккорта.

Арфа дивная голодом нас уморила»(с)— отзыв на книгу. Кстати, угадаете, откуда цитата про арфу?

Почему книга называется «Прах Анджелы», если в ней умер кто угодно, только не Анджела?Читатели строят догадки, но всё проще, чем все подумали.

Есть ли метафорический смысл в сексе с чахоточной девой и при чём тут Ирландия?

Чем Шекспир похож на картофельное пюре и ещё парочка забавных цитат из этой не очень весёлой книги.

Ладно, никто не взялся угадывать, откуда фраза «арфа дивная голодом нас уморила», да и в общем-то она гуглится на раз. Такое себе «интеллектуальное казино»™.

Слова эти про арфу — из «Улисса».

Блум здесь перевирает строчку из стихотворения ирландского романтика Томаса Мура. Согласно комментарию, звучать эта строка должна как «Арфа дивная, что прежде в залах Тары…».

И сегодня я впервые за долгие годы вворачивания этой цитаты в тексты и монологи задумалась: как же Блум её так перевирает, что никакого созвучия нет? А ведь отсылочка должна легко считываться — уж в оригинале-то наверняка.

Вот что читаем у Джойса:

The harp that once did starve us all

И очевидно, что на английском созвучны могут быть “Tara” и “starve”. Вспоминаю, чего там у Мура есть про Тару и арфу. И — та-дам!

Стихи, которые я помню из предисловия к «Унесённым ветром» (sic!):

Молчит просторный тронный зал, И двор порос травой: В чертогах Тары отзвучал Дух музыки живой.
(пер. А. Голембы)

Но тут нет ни арфы, ни рифмы с Блумовским едким вариантом.
А в оригинале есть!

The harp that once thro' Tara's halls The soul of music shed

Вот оно, созвучие:
The harp that once did starve us all
и
The harp that once thro' Tara's halls

Не буду утверждать, что каждый англоязычный читатель увидит эту отсылку, но шансы есть (и во времена Джойса, сдаётся, они были выше). В русском же переводе нам, вроде бы, объясняют, в чём тут прикол, но из-за того, что строки несозвучны, смысл блумовской переделки будто теряется.

Понятно, что Сергей Хоружий не мог взять имеющийся русский перевод про тронный зал, так как он вообще мимо, и просто сделал подстрочник. И, учитывая проделанный им титанический труд по переводу и комментированию этого циклопического романа, это вообще не повод для претензий и придирок.

Но ах, как бы было хорошо, если б и в русском переводе отсылка не терялась.

P.S. Почему арфа дивная уморила голодом, наверное, понятно? А то у меня училка-mode-on, и я готова объяснять вообще всё на свете.

The harp that once did starve us all.
Арфа дивная голодом нас уморила.

Джойс саркастически перефразирует строчку из стихотворения Томаса Мура, где тот грустит о былой славе и величии древней Тары, а по сути — Ирландии.

Джойс же, судя по всему, поминает не прекрасные легендарные дни, а вполне конкретные события, произошедшие всего за полсотни лет до времени действия «Улисса.

An Gorta Mór
Великий голод

В 1845-1852 в Ирландии от голода, по разным данным, умерло от пятисот тысяч до полутора миллионов человек, ещё около миллиона — эмигрировали в Америку.

Не сказать, чтоб ирландцы вообще жили хорошо и сытно (почитать того же Маккорта, например), но картофельный голод — это была реальная жесть. Сейчас существуют даже конспирологические теории о том, что англичане это нарочно. Учитывая, что англичане на протяжении столетий с удовольствием расчеловечивали ирландцев, неудивительно, что кому-то приходят в голову мысли о геноциде.

Ну а с арфой, тут всё не так мрачно.
Даже наоборот.
Это символ Ирландии.
И её герб.

Ещё в XII веке, во время норманнского завоевания, историк Гиральд Камбрийский в труде Topographia Hibernica (Топография Ирландии) помимо всяких там сведений о погоде и ландшафте да кринжовых баек о местной флоре и фауне (про рыбу с тремя золотыми зубами, например), рассказал и о самих ирландцах. В основном он их стремал, конечно, мол, они и нравом, и обликом отвратительны. Но уж чего у ирландцев не отнять, так это, что на арфе они играют, как боженька (тут нам машет бог Дагда со своей волшебной арфой).

У чувака реально случился когнитивный диссонанс: разве способны «эти варвары» делать что-то высококультурное круче всех на свете? А вот. Считается, благодаря трудам валийского историка в других странах Ирландия стала ассоциироваться именно с арфой .

Сами ирландцы тоже видели в арфе свой национальный символ. Его использовали и борцы за независимость, и короли, и политики, и националисты, и торговцы (привет, Гиннес!), и рекламщики. Арфа попадала на гербы, монеты и печати, и с 1945 стала самым что ни на есть официальным гербом Ирландии.

Мы тут с семейством поймали какой-то вирус и температурим друг за другом. Сейчас моя очередь, поэтому мой ирландский марафон пока на паузе. Я непременно его продолжу.

А вы пока можете написать в комментах, заходят ли вам вообще такие тематические недели, и про что бы ещё вам, возможно, было б интересно почитать в таком формате.

💛

Я всё ещё болею:(
Вернусь, как только смогу.

Ирландский марафон вот-вот продолжится (вот и проверим, как вирус повлиял на мои когнитивные функции😅), а сегодня был отличный повод поделиться хорошей поэзией.

Уистен Хью Оден в стихотворении-эпитафии Йейтсу мрачно замечает: “poetry makes nothing happen”. А Тед Хьюз, прекраснейший, с этим спорит и говорит, э нет: “poetry makes things happen the way you want them to happen”.

Мне ближе мысль Хьюза, хоть сейчас, наверное, силой обладает вовсе не поэтическое слово. Однако мне кажется важным читать хорошую поэзию, потому что если она и не повлияет на нас, не изменит нашу жизнь, то всегда может стать чем-то вроде максофраевского бальзама Кахара, один глоток которого возвращает тебе силы, или пластыря, под которым быстро и аккуратно затягиваются ранки.

«Поэзия не изменяет мир» — переводит Бродский строки Одена. Ну, пусть. Однако определённо делает его лучше. Для меня так уж точно.

Пат Инголдзби — secret treasure ирландской литературы. Не уверена, что узнала бы о нём, если б не переводчик Шаши Мартынова, благодаря которой на русском вышли его поэтический сборник «Красота надтреснутых глаз» (крошечным тиражом по предзаказу, кто не успел — тот опоздал) и коллекция текстов, что Пат писал в 90-е для еженедельной колонки в Evening Press — «Особое чувство собственного ирландства» (эту книгу всё ещё можно купить, и она того стоит).

Пата Инголдзби сравнивают с Блейком и Уитменом, но мне он представляется классическим таким кельтским бардом. То есть не филидом, для кого поэзия — это в каком-то смысле возвышенное служение, сродни религиозному, а именно что бардом — поэтом, что путешествует, живёт среди людей, откликается на мир вокруг и события в нём.

Пат писал пьесы для радио, вёл детские передачи на ТВ и колонку в газете, а потом махнул на всё рукой и сосредоточился на поэзии. Книги свои издавал сам и до 2013 года продавал на улицах Дублина, став своего рода местной достопримечательностью.

В «Особом чувстве собственного ирландства» — повседневные зарисовки, наблюдения, воспоминания. Казалось бы, всё такое мелкое, бытовое, но это те мелочи, из которых состоит жизнь. Над некоторыми историями хохочешь в голос, некоторые могут зажамкать сердце. Какие-то читаешь и думаешь, что вымышленная группа “Big Mistake!” абсолютно права, распевая «русский с ирландцем — братья навек!». Тут не про взаимопонимание и дружбу, нет, тут скорее о — pardon my French — родстве душ и взглядов на мир, что ли.

В этом году на русском вышла ещё одна книга Инголдзби со стихами и прозой, написанными в 1986-2021, в том числе и ранее нигде не опубликованными, — «В Дублине скажут и не такое». Про неё я пока ничего не могу сказать, ибо она ко мне ещё не приехала, однако я её очень-очень жду.

Когда знаешь, что где-то в мире живёт Пат, с одинаковым вниманием и даже трепетом относящийся к котам, людям, паучкам и лютикам, мир кажется куда более уютным. И небезнадёжным.

Я тут как-то брякнула, что как-нибудь, когда-нибудь открою свой филологический Хогвартс. Поправлю здоровьечко, соберусь с мыслями — и оп!

Вспомнила сегодня об этом и сама себе говорю:

Не, ну а чо Хогвартс-то? Не заметила, как засосало в порочный круг затёртых Гарри-метафор? Стыдись, Белое перо, ты ведь и другие книжки читала.

Читала. Ну и что, филологический Кармартен?

Незримый университет? Расширим воображаемую кафедру?

- Филологический Каэр Морхен, — подсказывает кракен из кармана.

О да, чтоб трансформация была необратимой.

Ещё немного о Пате Инголдзби.

Только что прочла «В Дублине скажут и не такое» и подивилась, насколько эти тексты контрастируют с «Особым чувством собственного ирландства», при этом не противореча друг другу, а наоборот — подкрепляя.

Оно понятно.

В «Особом чувстве…» собраны тексты, писавшиеся для газеты, то есть в какой-то степени подневольные и максимально публичные. В них Пат откровенен, но (само)ироничен. Там достаточно личного, чтобы составить себе пунктирное представление о нём как о человеке талантливом, ранимом, неравнодушном, имеющим некоторые психологические проблемы и трудности со здоровьем. Однако жанр обязывает, и автор всё же держит дистанцию.

Если не читать его стихов, эта дистанция незаметна — кажется, Пат весь такой душа нараспашку. Но нет. Душу он открывает в поэзии, да что там открывает — выворачивает её наизнанку. И остаётся думать, как, как можно с такой нежностью относиться к миру, когда пережил такую боль и страх? Как можно сохранить способность шутить?

Как-то вот можно. Если ты Поэт, Бард — в кельтском, само собой, а не — pardon my French — в грушинском смысле.

И никто другой

Не всегда море жестоко.
Оно смотрело за стариком
что сидел на скамейке
день за днём
сидел сам по себе
в безмолвии
вперяясь
оно смотрело за ним
и очень медленно
очень бережно
принялось выводить мелодию
для него
скользившую
свистевшую
тихую
и толкавшуюся
вверх и вниз
внутрь и наружу
умиротворяющий ритм
своих волн
мелодию
лишь для себя и него
и больше ни для кого
глубокую и зелёную
мирную
лишь для себя и него
и больше ни для кого.
Это тронуло мальчугана
забытого
в старике глубоко.
Напомнило ему всякое.
Всякое тёплое белое из песка.
Сильные руки обнимали его.
Пальцы под полотенцем
ему вытирали глаза.
Лимонад ударял в нос.
Всё то что дарило ему
печаль и беспечность
одновременно.
Море ту музыку помнило.

{Пат Инголдзби в переводе Шаши Мартыновой из книги «В Дублине скажут и не такое», М.: Городец, 2022}

Ещё один милый факт о Пате Инголдзби и перейду к следующим ирландцам в очереди😅

На ютубе есть видео, где Пат демонстрирует свой сборник «Красота надтреснутых глаз», вышедший в России в Додо Пресс.

Он радуется и говорит, что самое потрясное в этом, что вот, поди ж ты, его, Пата, книгу перевели на русский, ну надо же, и самое офигенное, что теперь он, Пат, будет, вероятно, где-то стоять на одной полке с такими крутыми ребятами, как Достоевский, Чехов и Толстой.

И как тут не процитировать одну из мудрейших книг во вселенной?

«Мне показалось удивительным, что моя вишня поедет в чужую страну, а я сама останусь в Бюллербю. Но Лассе сказал:
— Выдумала, в чужую страну! Да дети съедят её через несколько километров!
Но я сказала, что моя вишня всё равно попадёт за границу, хотя бы у них в животах.
Торговля у нас шла бойко. Один дяденька купил почти целую корзину! Это была вишня Боссе. Дяденька сказал, что из этой вишни его жена приготовит вишнёвый компот, который он очень любит.
— Ах, как удивительно! — передразнил меня Боссе. — Из моей вишни приготовят вишнёвый компот, а из меня никто не приготовит вишнёвого компота!»

{Астрид Линдгрен «Мы все из Бюллербю», пер. Л.Лунгиной}

Это и правда удивительно, и я вот тоже рада, что на моей полке — рядом с Чеховым, Достоевским, Толстым, а также Хьюзом, Гарсиа Лоркой, Блейком и, да, Джойсом, тусит теперь и прекрасный ирландский дядька в шляпе — Пат Инголдзби.

Это вот прям мои ощущения от выходных, когда я смотрю, насколько активно-продуктивно бодрые и подтянутые люди из соцсетей проводят время, пока я, например, медленно пью чай, сидя в пижаме в два часа дня в субботу.

Вы всё пропустили
В это мгновение
потому что я дома сам по себе
и выходные пришли
мне кажется всякое клевое и замечательное
случается во всех остальных местах на белом свете.
Люди находят любовь
выигрывают мильоны фунтов
скачут и прыгают
с банками Пепси в руках
и легко достигают множественных оргазмов.
Их телефоны звонят непрестанно,
все хохочут
катаются на водных лыжах, летают на дельтапланах
ездят верхом и сигают с тарзанки
с банкой Пепси в одной руке
а в другой с пористым Кэдбери.
Все загорелые и пригожие,
смуглые, гибкие и спортивные.
Думаю позвонить в доставку еды
заказать королевских креветок в кисло-сладком
с вареным рисом... и банку Пепси.
Затем я залезу к себе на крышу
и съеду по ней в кошачьем лотке
банкой размахивая одной рукой
а другой изображая множественные оргазмы.
А дальше я позвоню каждому на белом свете
одному за другим и скажу: «Были б вы здесь
две минуты назад... ВЫ ВСЁ ПРОПУСТИЛИ!»

{Пат Инголдзби, из сборника «А вам каково было, доктор?» (1994), пер.Шаши Мартыновой}

Помню, ещё во времена ЖЖ «блогерам» отчаянно советовали не пропадать надолго, а если ты таки вывалился из процесса на тыщу лет, ни в коем разе не оправдываться по возвращении, а продолжать вещать как ни в чём не бывало. Ну и само собой, больше ни дня без строчки.

Ну, я никакой не блогер (увы. увы?), а тут не ЖЖ, и хвала магистрам, не инстач. Так что, «мы снова у Перекрёстка Пэдди»©

Спасибо, что вы всё ещё здесь💚

Я и правда намерена дорассказать про ирландцев☘️
Раз уж взялась.

«Неправильные брюки»(с)

Сейчас я буду прям как блогер, да.
Поделюсь — pardon my French — инсайтом.
Ну, знаете этот жанр, мол, меня осенило и я хочу поведать об этом миру. Неважно, что миру пофиг на эти озарения, ибо они сугубо личные. Но надо ж демонстрировать мыслительный процесс и саморазвитие, ну.

Итак, я всё понялЬ.
Я знаю, почему застопорился ирландский марафон и вместе с ним вообще весь канал целиком.

То есть поначалу-то да, я болела, семейство болело, мы все огребали побочки и последствия, преодолевали астению и кабачковость. В общем, уважительная причина, не прогулы.

А потом-то что?

«Ну, причин тому несколько»(говорить нужно голосом Спайка из «Ноттинг Хилла»).

При всей любви к Ирландии я подустала от темы, но это ладно, задуманное о Шоу и Джойсе я таки написала б. Но я тут поинтересовалась, кому что хотелось почитать ещё по теме. И меня неожиданно спросили про Айрис Мёрдок. В неё-то я и упёрлась (простите, Саша).

Рассказывать о нелюбимых авторах я умею. Причём так, что создаётся впечатление, я буквально фанат всех и каждого в мировой литературе. Однако мне страшно не хотелось говорить о Мёрдок в контексте Ирландии (я отдельно напишу, почему). Все эти молчаливые недели я уговаривала себя это сделать, но нет.

И я ужасно терзалась, ведь я обещала. Ведь у меня тут типа увлекательный филологический канал. Ведь я несу ответственность.

Написать обещанное я всё никак не могла, а писать о другом я себе просто не разрешала. Мол, сперва сделай домашку, а потом занимайся, чем захочешь.

Ну, вы поняли. Я вдруг стала воспринимать всю эту затею слишком серьёзно. Чересчур. Будто тут целый настоящий капитан Рейнольдс, а не его элегантные штаны в обтяжку.

Ведь я заводила этот канал для радости. Для фана. Чтобы писать о литературе и около всё что взбредёт мне в голову. Из любви к этой теме.

Может, стратегия так себе, и я не стану, как любят писать безграмотные авторы всяких курсов, «экспертом с богатой экспертизой»(с) и никогда не смогу превратить воображаемую кафедру в настоящую и «заработать деньги собственным умом»(с). Но делать через силу и запрещать себе двигаться дальше, потому что ты что-то там ещё не сделал по списку, это тоже, знаете, дурацко.

Сейчас я думаю, что позволь я себе просто вываливать сюда свои (около)филологические мысли в порядке их появления, я б уже двести раз написала бы и про Мёрдок, и про всех остальных чуваков, о которых собиралась. И всё было б чудесно и приятно для всех.

Но иногда почему-то создаёшь себе проблему на пустом месте. И начинаешь загоняться вместо того, чтобы заниматься любимым делом. А главное, даже не сразу отдаёшь себе отчёт в том, что здесь что-то не так.

Хорошо, что я наконец просветлилась. И хорошо бы в другой раз соображать побыстрее.

«Особое чувство собственного ирландства» — это не только книга Пата Инголдзби, прекраснейшего, но и такая штука, занимавшая многих (около)ирландских авторов, а исследователей их творчества тем паче.

Достаточно ли родиться в Ирландии, чтобы считаться ирландским писателем, где бы ты ни жил? Можно ли выбрать Ирландию своей родиной, проникнуться её духом и традициями и эдак вот сделаться ирландским писателем?

Вопросы такие, знаете, на сто сорок диссертаций.

Свифта, например, любят записывать в ирландцы, подмигивая, мол, ну как же, вы только посмотрите на весь этот абсурд и сарказм. Сам Свифт — англичанин, родившийся и почти всю жизнь проживший в Ирландии, — был категорически против такого — считал, что это — pardon my French — колониализм и культурная апроприация (прогрессивные кураторы и преподы криэйтив райтинга смахивают слёзы умиления).

Шеймаса Хини, вполне себе ирландского ирландца, как-то включили в антологию современной британской (sic!) поэзии. Поэт настолько возмутился, что срочно опубликовал по поводу стихотворение «Открытое письмо». Не помню, писал он там, чтоб я хоть раз пил за здоровье королевы, и вообще у меня паспорт зелёный, так что «британский» — это вот никак не про меня, вы что.

Называть, скажем, Джойса сугубо ирландским автором — это, вроде бы, для графа де Ла Фер слишком мало, ибо гений его возвышается над народами и имеет мировые масштабы, считают некоторые филологи. Типа любой другой европеец мог подобное написать — времена были такие, но написал ирландец, который, мол, и Ирландию-то не очень любил (да и она его не то чтобы): «Ирландия — это старая свинья, пожирающая свой помёт», — говорит Стивен Дедал, правда не в «Улиссе», а в «Портрете художника в юности».

Но всё-таки, прожив большую часть жизни в эмиграции, Джойс писал об Ирландии и ирландцах, постоянно возвращаясь в свой «внутренний Дублин».

Бернард Шоу прожил почти всю жизнь в Англии да и писал в основном об англичанах (и, скажем так, о людях вообще), но ощущал себя чужаком и считал, что останется таковым до самой смерти.

Чужой, вероятно, чувствовала себя и Айрис Мёрдок, которую увезли в Англию ещё младенцем. В молодости она пестовала своё ирландство, писала сатирические статьи, где поносила всё британское и восхваляла ирландское и кельтское. Заявляла, например, что Шекспир, скорее всего, был ирландцем, ибо бриты слишком тупы — не мог среди них появиться такой гений.

В зрелости же, будто спохватившись, стала называть себя англо-ирландкой и в вопросах британского снобизма пыталась переиродить Ирода, явно желая сделаться своей для англичан. Ирландская писательница Дженнифер Джонстон подметила как раз, что Мёрдок «изо всех сил старалась не быть ирландкой».

Впрочем, ирландцы-то ей вовсю гордились — как же, плодовитый писатель, философ и первый ирландский лауреат Букера — и записывали в свои. А после её смерти всплыли письма к её близкой подруге Филиппе Фут, где Мёрдок жаловалась, что вот с ирландцами все цацкаются, а ведь страна и народ ужасны и бесят её аж до ненависти, а она, бедняжка, не может всё это высказать вслух. Неловко получилось.

Вообще подобные love-hate relationship с родиной характерны для (около)ирландских интеллектуалов (часть русской интеллигенции горячо жмёт им руку и лезет целоваться). Сложная история, сложная судьба, чо. Но, цитируя Джойса, «мы не можем сменить родину, давайте-ка сменим тему».

Вопрос «национальной идентичности» литератур — штука непростая (Набоков вот — он русский или американский автор? Не спешите с ответом😅). Тут надо окунаться в концептосферы, изучать рецепцию и всё такое, и при этом стараться никого не обидеть (что по сегодняшним временам практически нереально).

А можно, например, последовать примеру замечательного переводчика Шаши Мартыновой, и считать, например, «ирландской литературой тексты, написанные либо человеком, родившимся в Ирландии и считающим себя ирландцем, либо в Ирландию понаехавшим, но считающим себя ирландцем».

А можно вообще на это счёт не париться и просто читать и любить хорошие книги, где бы они ни были написаны. Сейчас, мне кажется, это особенно важно.