🔴Сегодняшнее Утро Z.

🔴Разговор о «православных» фриках, идиотах - националистах и всех, кто сегодня стремится превратить Россию в Украину.

⭕️УТРО Z на СоловьёвLIVE

С 7.00 до 11.00

🎙в студии -

🔴БОРИС ЯКЕМЕНКО🔴

В программе:

- Ситуация на фронтах СВО.
- «Надо проездиться по России».
- Украинское биооружие.
- Возрождение советского опыта.

И другое.

В гостях:

🔴Виталий Киселев, военный эксперт, полковник ЛНР

🔴Алексей Ярошенко, политолог, руководитель Центра экспертного сопровождения политических процессов

🔴Юрий Барзыкин, вице-президент Российского союза туриндустрии

🔴Михаил Кожемякин, полковник ФСБ в отставке

🔴Алексей Бобровский, экономист, автор проектов «Верным курсом» и «Вторая Мировая день за днём»

🔴Александр Садовников, журналист-расследователь

Присоединяйтесь.

📺Телеканал СоловьёвLIVE смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://t.me/SolovievLive

Вспомним, как все начиналось.

Шоколадный заяц обвинил в бесполезности жителей Донбасса (это шахтерские династии то) и обещал, что у них ничего не будет, а у хуторян все.

Хвалилась синица море зажечь.

Жизнь все расставила по своим местам.

Когда ушёл Александр Ширвиндт, стало понятно, что почти не осталось тех, кого можно назвать «ОНИ». «ТЕ САМЫЕ».

За ними идут «МЫ БЫЛИ ЗНАКОМЫ». Эти тоже уже не все целы.

За ними «МЫ ИХ ВИДЕЛИ». Этих пока ещё много.

И, наконец, «МЫ О НИХ СЛЫШАЛИ/ЧИТАЛИ».

Так будет ближайшие лет 30. Одни будут сменять других. Пока первые окончательно не станут легендой и классиками, а последние будут просто считаться людьми культурными.

У меня была очень дальняя родственница, Мария Афиногеновна Брушлинская. Я ее не застал, да и не мог застать - она умерла в первой половине 1950-х годов. В 1880 году она училась в шестой Московской женской гимназии в шестом классе. Однажды их собрали в классе и обьявили, что они идут на Тверской бульвар на открытие памятника Пушкину. Они пошли - и там, у памятника она увидела Достоевского и Тургенева. Со слов ее сына, Петра Александровича, Достоевский выглядел очень скверно, был очевидно болен - действительно, он умер через полгода. Она была уже из тех, кто всего лишь «ВИДЕЛ ИХ». За ними уже были все остальные.

Д.Лихачёв в преклонных годах с горечью вспоминал, сколь многого и многих из своего времени он не сумел оценить. «К несчастью, я не представлял себе тогда — как важно послушать поэтов и писателей, повидать их… Я слышал Собинова, но уступил другу свой билет на Шаляпина, не пошел на встречи с Есениным и Маяковским. Только однажды разговаривал по телефону с С. Mapшаком… Я жалею, что ничего не записывал. Я жил в такое значительное время!»

Надеюсь, что многие сегодня понимают, в какое значительное время они живут. Понимают, закат какой эпохи они застали.

Возможно, даже записывают.

Хотелось бы.

135 лет назад открылась Эйфелева башня в Париже.

Сам Ж.Эйфель выглядел вот так.

На открытке с башней его автограф.

Первого апреля 1908 года в Петербурге вышел первый номер журнала «Сатирикон», открывший новую эпоху в истории русской юмористики. Этот журнал, а за ним и «Новый Сатирикон» стали уникальным явлением в истории русской культуры начала ХХ в. Созданные небольшой группой людей, эти издания на долгие годы определили главное направление отечественной юмористики, не имея себе равных среди юмористических и сатирических изданий начала ХХ века.

Постоянными участниками журнала были заявлены художники Б.Анисфельд, Л.Бакст, И.Билибин, М.Добужинский, Б.Кустодиев, Е.Лансере, Дм.Митрохин, А.П.Остроумова-Лебедева, А.Радаков, Ре-ми, А.Юнгер, А.Яковлев и др. Писатели А.Аверченко, Вл.Азов, И.М.Василевский, Л.М. Василевский, К.Антипов, С.Городецкий, А.Измайлов, М.Кузьмин, А.Кугель, С.Маршак, О.Л.Д.Ор, А.Радаков, Саша Черный, А.Рославлев, Скиталец, А.Толстой, Тэффи, Н.Шебуев, Н.И.Фалеев, А.Яблоновский и др. Кроме них в журнале сотрудничали Д. Моор, А.С.Грин, В.Маяковский, В.А. Ашкинази, А.С. Бродский, А.Бухов. Редактором журнала был А.Аверченко.

Тематика журнала была очень широкой – литература, культура, общественная жизнь. Выходили специальные номера, посвященные Н.В.Гоголю и Л.Н.Толстому. Полное единодушие редакции наблюдалось в отношении к «современным течениям» в литературе и искусстве – бездарность и претенциозность апостолов новых и нетрадиционных направлений высмеивались талантливо, но порой с оттенком жалости (по выражению Аверченко) к «обиженным судьбою и Богом людям». Знаменитой стала карикатура, на которой стойкому подпольщику, перенесшему страшные мучения («иголки под ногти вбивали»), но не выдавшему тайны, в качестве последнего средства читают «стихи одного футуриста» и этого истязания он уже выдержать не в состоянии.

В 1913 г. между группой сотрудников редакции «Сатирикона» и издателем возник конфликт, приведший к расколу журнала. Так возникло товарищество «Новый Сатирикон», которое стало издательским центром, выпускавшим множество книг отечественных и зарубежных юмористов. Февральскую революцию 1917 года «сатириконцы» приняли восторженно. Что важно, свободный от цензуры журнал сумел сохранить художественный и сатирический уровень. В октябре 1917 года редакция «Нового Сатирикона» раскололась. Часть сотрудников перешла на сторону новой власти, оставшиеся в журнале заняли жесткую антибольшевистскую позицию. Журнал начинает выходить все реже и в августе 1918 года он был закрыт (выше - первый и последний номер журнала).

Стоит напомнить, что «Сатирикон» был целым «холдингом», который издавал первый в России детский журнал «Галчонок», журналы «Эшафот» и «Барабан», десятки наименований книг, сборники, альманахи, календари.

В 1931 году в Париже бывший издатель «Сатирикона» М.Корнфельд принял решение о возобновлении журнала. Писатель Дон-Аминадо занял в журнале место скончавшегося к тому времени Аверченко. Оформление парижского «Сатирикона» и его внутренняя структура также были выдержаны в стилистике прежнего издания. Точно так же выходили тематические номера. Однако главного совпадения – по духу – не получилось, невзирая на блестящий состав сотрудников, заявленный в объявлении о подписке. С небольшими поправками журнал очень напоминал «Сатирикон» второй половины 1913 г. после ухода Аверченко и почти всей редакции. Однако дело, очевидно, было не только в этом – общая полунищая обстановка эмигрантской жизни, царившие в ней тяжелые настроения, не заживающая боль от вынужденной разлуки с родиной – все это сделало парижский «Сатирикон» не столько юмористическим, сколько сатирическим изданием.

Примечательным явлением стала публикация в парижском «Сатириконе» романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок», печатавшегося по старой орфографии. Парижский «Сатирикон» просуществовал менее года и закрылся по финансовым обстоятельствам. Было выпущено всего 28 номеров.

«Сатирикона» не стало, но почти все советские юмористические журналы – от «Смехача» и «Лаптя» до «Крокодила» десятки лет в разных формах заимствовали его оформление, идеи, авторов.

По поводу теракта в Крокус Сити Холле и тех, кто его совершил.

وَإِذَا قِيلَ لَهُمْ لَا تُفْسِدُوا فِي الْأَرْضِ قَالُوا إِنَّمَا نَحْنُ مُصْلِحُونَ «Когда им говорят: "Не распространяйте нечестия на земле!" — они отвечают: "Только мы и устанавливаем порядок"». (сура аль-Бакъара 2:11).

Выдающийся исламский ученый и богослов Абдуль Азиз ар-Раджахи говорил, что те, кто совершают теракты, вместо праведного поступка совершают восемь преступлений: «Подрывы – это нечестие и преступление! Нечестие и преступление! А тот, кто подрывает себя, да упасет нас от этого Аллах, взрывая дома и убивая невинных душ, совершает множество преступлений.

Первое его преступление – он убивает самого себя, что является величайшим грехом, ввергающим совершившего это в огонь! Пророк сказал: «Тот, кто убил себя чем-либо, будет подвергаться мучением этим в Судный день!»

Второе преступление – он убивает верующих мусульман не по праву. Это также из числа величайших грехов, о котором Аллах сказал: «Если же кто-либо убьет верующего преднамеренно, то возмездием ему будет Ад, в котором он пребудет вечно. Аллах разгневается на него, проклянет его и приготовит ему великие мучения».

Третье преступление – убийство неверных, находящихся в договоре. Посланник Аллаха сказал: «Кто убьет неверного, с которым заключен договор, не почувствует аромата Рая!» И это относится даже к тому неверному, который сражается с мусульманами, если он зашел за землю мусульман под гарантией безопасности!

Четвертое преступление – это уничтожение и порча имущества. Эти здания и строения, которые они взрывают, сколько миллионов на них ушло?! Это ведь большие деньги!

Пятое преступление – распространение нечестия на земле, а Всевышний Аллах сказал: «Воистину, те, которые сражаются против Аллаха и Его посланника и стремятся сотворить на земле нечестие, в воздаяние должны быть убиты или распяты, или у них должны быть отсечены накрест руки и ноги, или они должны быть изгнаны из страны. Это будет для них позором в этом мире, а в Последней жизни для них уготованы великие мучения»

Шестое преступление – наведение страха на верующих.

Седьмое преступление – нарушение безопасности.

Восьмое преступление – эти поступки дают повод нечестивцам и лицемерам говорить плохо о праведных мусульманах. Так что же желает мусульманин таким поступком?! Он желает джихада на пути Аллаха?! Так говорят некоторые. Но разве это джихад?! Какой это джихад?! Разве убийство собственной души – джихад, даже если он взорвал себя среди неверных? Это не джихад!»

Самое неприятное – жить в эпоху пародий. А мы сейчас именно в такую эпоху и живем. Вся сцена, весь экран это сплошные пародии «под кого-то» - сиквелы старых фильмов, перепетые старые песни, подделки под классические спектакли, копии с копий, пародии на пародии.

Уже почти тридцать лет страна изнывает от этой разъедающей все живое страшной болезни. Со сцены, с экрана, из книг эта эпидемия перебросилась на другие области жизни и все подряд стали пародировать всё подряд. Пародировать депутатов, порядок, поэтов, художников, культуру, науку, медицину, устройство жизни, превращая страну в одну большую, но дрянную пародию на СССР или Запад. В пародиях истрепывается, стирается, выцветает неповторимая оригинальность уникальной страны.

Имитаторы заняли все места, засидели все стулья, забили все информационное пространство. Все вторые или даже вторичные, первых никого. Копии без оригинала, пародии уже на самих себя. Над ними уже не надо хохотать – они сами хохочут над вами. Самое неприятное то, что как у горожанина на природе от чистого воздуха начинает болеть голова, точно так же все живое, яркое, оригинальное начинает вызывать ненависть, отвращение и отторжение. Хочется не познания, а узнавания, как старую извозчичью лошадь к кабаку, после бесконечных пародий уже инстинктивно тянет от хорошего вечера юмора к «Камеди клаб», от Тарковского и Шепитько к Феде Бондарчуку, от подлинного мультфильма про Простоквашино к его современному «продолжению». Страсть к пародиям - самый опасный признак гниения общества.

Кстати, то же самое было в начале прошлого века. Чем кончилось, все помнят.

Не дай Бог жить в эпоху пародий.

Аркадий Аверченко дает советы, как добыть себе богатство неразумных родственников.

«Была, видите ли, у него в Крыму богатая тетка — невероятная кошатница и ханжа. Вся ее жизнь была в двадцати пяти кошках и котах и в хождении в церковь на все обедни, вечерни и заутрени.

И приехал к ней гостить племянник, этот самый хитроумный молодой человек. Видит — кошкам все, ему ничего. Пронюхал даже, что сумасбродная старуха все свое состояние отказала на содержание котов, обойдя племянника. Думал он, думал, целыми днями валяясь на кровати, — и удумал… Снял однажды со стены арапник, пошел во флигель, где коты, несколько раз перекрестился на образ и ну лупить котов арапником по спинам и по мордам… Коты, конечно, кто куда: под столы, на портьеры вскарабкались…

И принялся он проделывать эту штуку целых полтора месяца — ежедневно. Как старуха в церковь, он сейчас же арапник со стены, во флигель войдет, истово перекрестится — и ну утюжить по голове, по чем попало. Те опять — кто куда… И вот однажды, когда счел он дрессировку законченной, — приходит к тетке и говорит: «Тетя! Вы человек богомольный… И мне тяжело говорить, тетя, что вы так котов любите, а в них нечистый дух сидит». «Зачем врешь, — возмутилась тетка. — Бедных котиков обижаешь. Откуда там в них нечистая сила?» — «А пойдем во флигель, докажу!»

Вошли они, стал он посредине и только перекрестился, как коты — кто куда, под столы, на комод, на портьеры карабкаются — визг, мяуканье, будто действительно в них дюжина бесов! «Видите, тетя!» Разогнала тогда старуха котов, а богомольному племяннику почти все деньги при жизни передала».

В связи с первым апреля о «смехе».

В современном культурном, социальном и политическом пространстве стало очень много иронии и ржанья. Именно так, ибо смех это другое. Постмодернизм, который это развивал («всеобъемлющую иронию»), давно скончался, но его наследие живо.

Разумеется, это началось не 20 лет назад. Я в свое время удивлялся популярности работы Бахтина «Поэтика Франсуа Рабле», где Бахтин рассказал об эстетике карнавала, площадной и уличной культуры, о том, как язык улицы противостоял языку официальному, как материально-телесное сталкивается с идеологией. А потом все стало понятно – интеллигенция нашла для себя манифест, благодаря которому теперь можно было хихикать над властью и всем, что она предлагала – будь то новые экономические планы или формы памяти о войне.

Привычка хихикать и высмеивать тем и опасна, что граница между дозволенным и недозволенным стирается, шутить становится возможно над всем. Возникает интересная ситуация – стоит вышутить подвиг, масштабную стройку, чьи-то мечты – и это уже не подвиг, не стройка и не мечты. Великое выпаривается ёрничеством, объект насмешки уменьшается до размеров анекдота - и дело сделано.

Так возникла на месте прежней интеллигенции вязкая среда, объединенная частушками и анекдотцами, среда со своим кодексом поведения, традициями, кругом чтения. Так в курилках под лестницами зарождалось свободное общество. Вместе с «народным смехом» в эту среду проник мат, быстро ставший обыденным явлением, но никто и не думал стесняться – Бахтин разрешил. При этом среда по прежнему называла себя «интеллигенция», как бы наследуя Чехову, Блоку и Пастернаку.

Занятно, что, противореча Бахтину, «смеховая культура» и мат среды не имели отношения к народной смеховой и обсцентной культуре – в народе всегда точно знали, над чем стоит смеяться, а над чем нет, когда можно материться, а когда нет и даже переходя грань, сознавали, что вступили на сомнительный путь. Не случайно простые люди, отхохотавшись на уличном дивертисменте скоморохов, шли в баню «смывать грех» или на исповедь.

Среда провозгласила (не ведая, что Ленин это сделал раньше), что существуют «две культуры» - культура власти, лживый, конформистский официоз – и культура среды, свободная, не стесненная рамками. Отныне главная задача второй культуры была не создавать что-то свое, свободное, независимое – а перманентно бороться с первой. Процесс упростился донельзя. Там сказали – тут хихикнули, там циркуляр – тут анекдотец, там потребовали – тут в кармане сложили кукиш. То есть если там все серьезно, то тут просто обязано все быть вприсядку.

Шутить и хихикать над всем стало обязанностью. Пятилетки? Планы? Ха-ха-ха! Интернационализм? Ха-ха-ха! Подвиги? Труд на благо? Умора! Вы это серьезно? Кухни и «подпольные салоны» нонконформистов годами тряслись от хохота. А простые люди по прежнему работали и им было не до смеха – ну и что с того? Хотя если бы плоды труда этих людей перестали попадать на столы хохотунам, смех бы мгновенно прекратился.

Но среда была уверена, что работягам все равно некуда деваться. Ведь смех и есть залог прогрессивного существования, условие выживания, среда искренне верила, что если она перестанет перманентно ржать, то погаснут последние очаги свободы и власть окончательно сожрет всех.

Потом рухнул Союз – а ржанье, ёрничество, «всеобъемлющая ирония» остались. Ржанье сытых продолжалось. Хихикали в газетах, острили на экранах, в книгах и прерывались только тогда, когда кто-нибудь из весельчаков влипал в какую-нибудь гадкую историю. Темы были прежние. Величие страны? Ха-ха-ха! Подвиги? Ха-ха-ха! Выберемся и возродимся? Хо-хо-хо. Рассказчики анекдотов делали стремительные карьеры, перманентно ржущий персонаж становился фрондером, борцом с проклятым прошлым, наследием тоталитаризма.

Потом наступили непростые времена. Хохотуны откочевали за бугор и почему-то перестали ржать и ёрничать, хотя тем и поводов стало еще больше. А традиция хохотать осталась. И мы видим кем и как она поддерживается сегодня.

И если мы думаем, что завтра хохотуны не будут вышучивать подвиги наших героев, мы ошибаемся.

Будут.

Классика бессмертна:

«Бродили ли вы сейчас по книжным магазинам? Разрывали груды наваленного на прилавках «товара»?

Дорогой Маврикий Осипович Вольф! Многоуважаемый Адольф Маркс! Досточтимый Алексей Сергеевич Суворин! Сколько раз вы повернётесь гробах ваших, если донесется до вас весть – во что превратился столь любимый вами, столь лелеемый русский книжный рынок?

Остановитесь у витрины любого книжного магазина. Чем торгуешь, человече?

Когда начинается океанский отлив, то на обнажившимся песчаном берегу остается весь сор, все отбросы океана: дохлая рыба, водоросли, обломок кормы погибшего корабля, несъедобные ракушки и студенистые, тающие медузы.

И в витрине книжного магазина мы видим тоже самое: все что раньше не покупалась, все что было порождено писательской бездарностью, пошлостью, издательским легкомыслием – все это выброшено теперь на пустынный песчаный берег.

На самом верху стоит Н.Пружанский. Бедный, унылый коллега… Не обижайся на меня, но ведь никогда и никто тебя не читал, и годами ты пылился и коробился в тёмных подвалах, а вот теперь и ты понадобился, и тебя вытащили, и ты Фома – дворянин книжном безлюдье…

Ты, старик Н.Пружанский, был хотя и бесцветен, но честен. Ты Н.Пружанский, честно блюл добрые писательские традиции, а вот твои сиятельные коллеги всегда почитались мародёрами и литературными разбойниками – и вот выползли теперь эти разбойники на самое видное место.

Немного пониже – «Розовые облака» – стихотворная лирика Ирины Кичкасовой.

Кто ты такая? Какой безумец–издатель выпустил в свет тебя, Ирину Кичкасову, тебя, рифмующую «отблеск» и «воздух», «рыданья» и «ресторан я», «девушка» и «тарелочка»…

Или никакого издателя и не было, а сама ты, заложив браслетку – подарок мужа – выкинула на терпеливый рынок это уродливое детище своей хромоногой музы…»

Аркадий Аверченко. // Юг. 1919 год. №92.

Ничего не напоминает? Никого не вспомнили?

«Голубев вместе с Сельяновым бездействовали недолго. Уже через пару недель Веня явился в понедельник на первый урок с обычным опозданием, уселся на свое место и немедленно, как тростник под порывом ветра, склонился к Сельянову.
- Але, гараж. Сельянчик, можно классно поразвлечься на большой перемене.
- Как? - напрягся Сельянов, послав остановившей на них тревожный взгляд физичке театральную улыбку.
- Пошли в тринадцатый дом напротив…
- И?
- Покатаемся в мусоропроводе.
- !!!!!!!!!!???????

- Все очень просто, - захрипел Веня над самым ухом остолбеневшего Сельянова, - я разжился двумя телогрейками. Надеваем, подним… - (громко) все, Алла Петровна, молчу, молчу. Как могила … Так на чем я остановился? Ах, да. Так вот, надеваем, поднимаемся наверх – там, знаешь, на последнем этаже устье мусоропровода. Ну, колодец такой круглый. Влезаешь вперед ногами, растопыриваешься – и тихо поехал вниз под собственной тяжестью, увлекаемый земным тяготением. В телаге ты как раз займешь всю трубу. Руки можешь держать над головой. А можешь по бокам – тогда будет удобно регулировать скорость. Что ты ржешь??? Что ты ржешь, я тебя спрашиваю, дубина??? Такой кайф.

Сельянов, упав головой на стол, беззвучно содрогался всем телом, словно рыдал на могиле любимого человека. С большим трудом взяв себя в руки, он промолвил раскисшим, хлюпающим голосом, вытирая глаза.
- Веня, тебе гуси крышу проломили.
- Обидеть художника может каждый. Потом будут мучительно больно за бесцельно прожитые в очередях за коржиками перемены.
- А сам-то пробовал?
- А то, - возмутился Веня, - позавчера весь вечер тренировался в башне напротив моего дома. Я что тебе и говорю – пошли. За сорок минут такой адреналин в кровь пустим – ни одна физра не сравнится.
- А телогрейки где?
- В раздевалке внизу лежат.
- Пошли.

Нетрадиционный вид спорта быстро стал популярен. На большой перемене школа пустела, в буфете исчезла очередь, зато в подъездах дома напротив было шумно и многолюдно. Мусоропроводы гудели, приямки для отходов на этажах исторгали восторженные кличи, алчущие адреналина извергались из труб в мусорные ящики, стоящие в подвале, мчались к лифту и возносились на последний этаж, где галдела и хохотала очередь.

К сожалению, быстро обнаружилась и оборотная сторона. В классах, как в благотворительном приюте для отбросов общества, поселился стойкий характерный запах, в другой раз Веня спокойно приближался к земле, как вдруг на восьмом этаже кто-то использовал мусоропровод по своему прямому назначению… Когда Веня явился на свет из подвала, у всех создалось ощущение, что он стоял на голове в помойке и возвращаться в школу в этот день уже было невозможно.

… - Еще что, - директриса с нехорошим чувством поднялась из кресла навстречу завучу, влетевшему на большой перемене в кабинет.
- Людмила Ивановна… взволнованно начала завуч.
- Что?
- Вы не представляете…
- Что? Что еще?
- Они… Они…
- Что???? Что «они»?
- Катаются…
- Где?
- В мусоропроводе!!!
- Где, где катаются????? – директриса машинально отступила назад, наткнулась на кресло и качнулась всем корпусом.
- В мусоропроводе!!!! Опять Голубев. Сегодня жильцы приходили. Невозможно, говорят, ведро вынести. Полный мусоропровод народу.
- Постойте, постойте. Это… это к-как?
Завуч в нескольких словах описала технологию нового развлечения. Воцарилось тяжкое молчание. Наконец, нашарив кресло и медленно опускаясь в него, предобморочным голосом Людмила Ивановна слабо молвила:
- Закрывайте школу на большой перемене.
- Как, совсем, - не поняла завуч, - а вдруг…
- Что вдруг???? Что вдруг??? – внезапно заревела опомнившаяся директриса и вскочила. – Как???? Так!!!! На замок! Пудовый! Лабазный! Если не поможет, заварите ее! Милицию поставьте у каждого окна! Чтобы муха не вылетела! Родителей этих… всех… мусоропроводных… ко мне в кабинет немедленно. Что еще ждать? Завтра они скоростным плаванием по канализации увлекутся или гонками в мусорных ящиках, а мы с вами, Нина Сергеевна, сядем в тюрьму!!! Этот Голубев – какой-то крест на нашей школе!»

«Роман о Петре и Февронии». 2016 год.

Немного церковного юмора. В начале 1990-х на одной многолюдной московской улице была поставлена церковная лавка. Продавцы стали записывать наиболее характерные реплики покупателей, и вот некоторые из них: 

- Дайте Бога с косичками. 
- Дайте Мать с мальчиком. 
- Дайте Николая... Ой, забыл, как его фамилия... Вспомнил - Чудотворец. 
- Дайте УмЫление (Умиление) 
- Дайте иконку от сглаживанья. 
- Дайте Мать на липучке. 
- Дайте мне образец Валентины. 
- Мне нужно иконочку покровителя по продаже. 
- Дайте Николая Угодника в шапочке. 
- Мне иконочку от семьи. 
- Дайте на липучке Николая, может машина перестанет ломаться. 
-Мне иконочку от бизнеса. 
- Нам иконки Спасителя и Спасительницы. 
-Мне какую-нибудь иконочку-мужчину. 
-Дайте мне суеверный календарь. 
- Дайте охранника в машину. 
- Дайте Божию Матерь Аллу. 
- Так и быть, дайте Иисуса за 50 рублей... Чего же на Бога жалеть деньги? 
- Мне Николая Угодника помоложе. 
- Мне Христа буддисту... ну, подарить. 
- Дайте Валентину не зимнюю, а раздетую. 
- Мне бы иконочку, чтоб домовому было хорошо. 
- Вы мне дали Иисуса, а мне нужен Спасатель. 
- Альфонское подворье где? 
- У вас есть зодиак "Иверская"? 
- "Умори моя печали" есть? 
-- Вы не знаете, Пантелеймон с Трифоном родные братья? Уж больно похожи... 
- Преображение Божией Матери есть? 
- Четки - это игра такая? 
- Николай Чудотворец и Угодник - это одно лицо? 
- Мария с сыном есть? А с дочерью? 
- У вас свечи заговорены? 
- Если я подам записку о здравии Олега, ему хуже не будет? 
-А какой у вас самый крутой Бог?
-Дмитрий победоносец есть? 
- Открыточки с Боженькой есть? 
-А какая больше помогает? Та, которую я взяла, или Казанская? 
-Акафист Пантелею есть? Или Апокалипсис? Я забыла, как правильно... 
- У вас была иконка, где много-много народу. Где она? 
- У нас есть иконка. Он сидит боком, в овале, молодой, лет на 45... Кто это? 
-Нерукотворная Божия Матерь есть? 
- У вас иконы крапленые?
- А это точно Ольга? Не похожа на нее... 
- У вас золотые крестики с церковными примесями?

Геохимик К.П.Флоренский (сын легендарного Павла Флоренского) никогда не выдвигал подобных бредовых идей. Экспедиции Флоренского 1958 года в значительной степени посвящена книга Б.Вронского (участника экспедиции) «Тропой Кулика» - можно почитать и убедиться.

А идея с космическим кораблём, взорвавшимся над Сибирью, была высказана впервые в 1946 году в первом номере журнала «Вокруг света» в рассказе «Взрыв» авторства писателя-фантаста А. П. Казанцева. В «доказательство» своей версии автор привел дикие «факты» - 25-метровый фонтан воды на месте падения корабля, лучевая болезнь у эвенков, посетивших район катастрофы, и прочее.

В научных кругах эта версия всерьез не принималась, но широкая публика восприняла ее восторженно. Автор выступал с докладами и лекциями, упрекая «метеоритчиков», которые не желают признать выдвинутую им версию за научную гипотезу.

Что касается Шкловского, то идея искусственного происхождения спутников Марса это единственная «странность» в его биографии - он знаменит не этим. И, кстати, он никогда не утверждал, что марсианская цивилизация погибла в результате ядерной войны. Агрест же в научной среде имел репутацию шарлатана, за что его выгнали из ядерного проекта «Арзамас 19».

Все остальное в статье более или менее такое же. Так что роль «пограничной науки» сильно преувеличена. Кстати, а Овчинский это же тот самый идиот, который утверждал, что глава Росмолодежи В.Якеменко член какой - то там оргпреступной банды, так ведь? А теперь кого то его чипы смущают?

Это к вопросу о качестве «аналитики».