Вчера ведущие тг-каналов прямо взбеленились. Я ушел гулять с другом по богоспасаемому Подольску и только ближе к вечеру заглянул в телефон, а там — батюшки! 100+ новых публикаций! Решил сам к этому многоголосию не присоединяться, а заодно и немножко проредил свои подписки, потому что ну невозможно ведь.

Вот и сегодня со всех сторон пишут, неугомонные, про день рожденья бродского. Чтобы хоть как-то уравновеситься, предлагаю почитать действительно хорошие стихи Алексея Иваныча Иванова, уроженца Владимира, строителя, лауреата премии Совмина СССР. Выдержки даны из книги «Как я животных представляю»:

ЛЕВ
Всю жизнь за жизнь геройски бился,
Вот потому и сохранился,
Дожил до наших с вами дней
Мохнатогривый царь зверей.

ЗАЯЦ
Ему в рот пальца не клади,
Ведь он в мультфильме обозначен,
Где волк, зайчишкой одурачен,
Кричит: «Ну, заяц, погоди!»
Но только знают все ребята,
Что в жизни зайцы трусоваты.

БЕЛКА
Зверью она не прекословит,
Не убегает от знакомства,
Запасы на зиму готовит
Кормить проворное потомство.

ШАКАЛ
Ночью, прячась за скалы,
Воют страшные шакалы,
Наводняя лютый страх
На проживающих в горах.

ЕНОТОВИДНАЯ СОБАКА
Живет в заботах, не скучает,
Не лезет к зверям в драку,
Но редко кто где повстречает
Енотовидную собаку.

ХОМЯК
Хомяк, лысун
Чужим трудом пожить любитель.
Грызун —
Сельскохозяйственный вредитель.

С праздником.

И снова о противостоянии трукрайма детективам. На первых же страницах сборника «Следы всегда остаются» (1960) его автор Федор Грецкий озвучивает свои писательские установки:

«Не всегда легко приходится прокурорским и милицейским работникам. Работа их бывает опасной. Нужно немало терпения, чтобы довести дело до конца. Особых секретов у них нет. Их жизнь протекает среди трудящихся, а потому и о них хочется рассказать. Рассказать, конечно, не в форме набивших оскомину так называемых острых детективных повествований, которые иногда вызывают нездоровый интерес. Описание труда прокурорских и милицейских работников не нуждается в оздобливании бесконечными заклинаниями — "вдруг!", "внезапно!", "выстрел, ещё выстрел!" Романтика его ощутима и без этого. Скромные их образы вырастают ещё больше, когда упоминаются подробности никчёмной жизни преступников, в сущности по тем или иным причинам опустошенных людей».
(Это самое «оздобливание», кстати, без правки перешло во все последующие переиздания текста, хотя, конечно, должно быть через «с».)

Тут, помимо «скромной романтики», автор договаривается ещё и до явного, заостренного противопоставления положительных образов отрицательным. Обычно это хоть и предполагается жанром, но в авторской речи не обозначено.

Знатоки советского приключенческого детлита! Хороший знакомый просит помощи, посоветуйте, пожалуйста:

«А вообще что-то тебе ещё попадалось условно крошевского вайба [то есть в духе "Приключений Кроша" — прим. книгоноши]? В идеале: лето, каникулы, Москва, столкновение с грязноватой средой искусствоведов/антикваров/библиофилов и пр.?»

Есть у нас с Глебом хорошая традиция: время от времени превращать наши разговоры то в подкасты, то в интервью. На этот раз пообщались про советский трукрайм для медиа «Пчела» (@pchelamedia). Получилось содержательно, со многими тезисами, которые я ранее только на лекциях озвучивал. Советую почитать и благодарю всех причастных!

https://pchela.media/soviet-true-crime/

«Оплачено совестью» Ильи Щедрова (1960) — образчик редкого жанра антипроизводственная повесть. Все здесь шиворот навыворот по сравнению с классическим соцреализмом: бригадир поощряет пьянство рабочих, в том числе прямо за станками, коллеги друг другу не доверяют и заведомо бракоделят, только чтоб деньги урвать поскорее, никакие положительные персонажи извне на помощь не приходят. Очень интересная штукенция, в общем, рекомендую.

Файл в комментариях.

Про «Следы всегда остаются» Федора Грецкого (1960) подробнее. В ней две повести (судя по объему) и два рассказа на разнообразном материале:
- покушение на милиционера со шпионским заговором и даже угоном самолета вместе
- товарищеский суд над набедокурившим по пьяной лавочке пролетарием
- промышленное воровство и убийство
- серия мошеннических афер

Невооруженным взглядом видно, что книгу написал человек от сохи, в нашем случае — от следовательского стола. Текст топорный, с ненужными деталями, которые спокойно можно было бы опустить, и потешными формулировками вроде:

«Разудалый вид его производил на присутствующих гнетущее впечатление».

«Впервые ему приходилось встречаться с таким залихватски настроенным прокурором».

«Пробка подалась вверх. Кузнецов вытащил ее и, крадучись, налил стакан Кучерову, тот, также крадучись, выпил».

«Над домами пронесся только что поднявшийся в небо самолет. Приглушенный расстоянием рокот его моторов вещал о мощи земли, о том, что в небе летит озабоченный какими-то своими хорошими думами человек».

«Слышались бойкие голоса продавцов, веселый смех группы молодежи, столпившейся у столика "предсказателя" счастья с красноносым попугаем на плече. Юноши и девушки явно потешались над незадачливым факиром. Они не верили в гортанные возгласы птицы, в безграмотные ленточки письма. Им было весело, потому что за плечами восемнадцать лет и такое хорошее утро, а перед глазами — чудище».

«Побывать в милиции на допросе — это уже травма для советского человека».

«— А знаете, <…> никак не могу определить, кто он был по профессии. Вот наколки на руке — череп и кости. А что это обозначает?»

«Она стала медленно разворачивать сверток. Чем больше она разворачивала, тем тверже и тяжелее становился предмет».

«— Здравствуйте, — волком глядя на Бородина, отвечал Зайцев».

Отчасти эта непричесанность книге на пользу — как и в случае с приснопамятным Левицким, свобода от редактуры время от времени приводила к честному разговору об ошибках следствия, критике коллег — это нехарактерные для центральноизданных советских книг вещи. (Кстати, Грецкий — тоже автор с востока Украины, только Левицкий из Донецка, а Грецкий из Луганска.) Собственно, по этой причине решил-таки все это дело отсканировать, пусть будет. Файл в комментариях.