Сегодня у нас гостевой пост от Сергея Мохова, социального антрополога, главреда "Археологии русской смерти". Начинаем совместный мини-проект #wrongtechdeath
В 1990 году вышел боевик "Вспомнить все", с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Фильм, снятый по рассказу классика фантастики Филиппа Дика "Мы вам все припомним" (1966), повествует о том, как обычный строитель Дуглас Куэйд принял "вымышленное" участие в полете на Марс - компания "Реколл" ("Rekall" - буквально "воспоминания") вживила в него фиктивные воспоминания о прошлом, так как будто и на самом деле был там. Во время процедуры вживления воспоминаний с ним случился приступ гнева и психическое помешательство. Куэйд узнает, что в "прошлой жизни" он действительно был секретным агентом на Марсе - Карлом Хаузером, но память об этом была стерта кем-то другим. Заново приняв свою старую идентичность, теперь уже Карл начинает войну против могущественного мэра-колонизаторы Марса Вилоса Кохаагена, который монополизировал воздух на Марсе и отравляет там людей.
Несмотря на сложные перипетии сюжета, в одной из сцен мы наблюдаем, как герой Шварценеггера сталкивается с интересной проблемой - его личность оказывается привязана к вымышленным воспоминаниям, которые легко контролируются и даже переписываются. Реальность личности и воспоминаний Хаузера / Куэйда и вовсе размывается. Кто он есть? Кстати, в другом фильм где играет Шварценеггер, "Шестой день", главный герой и вовсе наблюдает при возвращении домой своего фактического двойника - клона, с записанным на него "правильной памятью" и его личностью.
Этот поворот отражает интересные опасения, связанные с технологизацией человеческой жизни. Технологии делают жизнь не просто комфортной, но и меняют некоторые, казалось бы, весьма онтологические константы. Что есть человек если пластическая хирургия, косметология и гормональные препараты позволяют менять собственное тело до неузнаваемости, нарушая изначально заданные примордиальные характеристики? Мир роботов, новых цифровых устройств и интернета направлен на «повышение комфорта» путем устранения физической активности человека: наш дом убирают от пыли и грязи роботы, вкусную еду готовит послушная кухонная техника, и даже кнопки на приборной панели автомобиля становятся все мягче, как будто они стремятся угадывать в легком нажатии потаенные желания хозяина. Все эти попытки нащупать новую и меняющуюся телесность посвящены единственному, но, пожалуй, самому главному вопросу — что есть человек, где человек начинается и где он заканчивается?
В фильме «Вспомнить все» ставятся схожие вопросы. Если существует возможность создания / дублирования человеческого тела, что тогда есть сам человек? По сюжету фильма, предлагается очевидный ответ – это память как таковая. Человек есть набор отдельных впечатлений, переживаний, совокупность событий. Однако, даже сценарий фильма предполагает еще больше вопросов к такой концепции – можно ли свести человека к конфигурации событий прошлого, если они поддаются корректировке, ситуативному «багу» воспроизведения?
Но если человеческое тело теряет свою прежнюю субъектность, если границы тела постоянно передвигаются, если «человеческое» и сам индивид способны функционировать вне тела в цифровом пространстве, то что является смертью человека и его рождением?
В поиске ответа на этот вопрос возникают новые критерии определения «человека». Именно этой теме – связи технологий, смерти и жизни человека – и будет посвящена серия небольших постов, которые в итоге будут опубликованы в тематическом номере журнала «Археология русской смерти».
В 1990 году вышел боевик "Вспомнить все", с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Фильм, снятый по рассказу классика фантастики Филиппа Дика "Мы вам все припомним" (1966), повествует о том, как обычный строитель Дуглас Куэйд принял "вымышленное" участие в полете на Марс - компания "Реколл" ("Rekall" - буквально "воспоминания") вживила в него фиктивные воспоминания о прошлом, так как будто и на самом деле был там. Во время процедуры вживления воспоминаний с ним случился приступ гнева и психическое помешательство. Куэйд узнает, что в "прошлой жизни" он действительно был секретным агентом на Марсе - Карлом Хаузером, но память об этом была стерта кем-то другим. Заново приняв свою старую идентичность, теперь уже Карл начинает войну против могущественного мэра-колонизаторы Марса Вилоса Кохаагена, который монополизировал воздух на Марсе и отравляет там людей.
Несмотря на сложные перипетии сюжета, в одной из сцен мы наблюдаем, как герой Шварценеггера сталкивается с интересной проблемой - его личность оказывается привязана к вымышленным воспоминаниям, которые легко контролируются и даже переписываются. Реальность личности и воспоминаний Хаузера / Куэйда и вовсе размывается. Кто он есть? Кстати, в другом фильм где играет Шварценеггер, "Шестой день", главный герой и вовсе наблюдает при возвращении домой своего фактического двойника - клона, с записанным на него "правильной памятью" и его личностью.
Этот поворот отражает интересные опасения, связанные с технологизацией человеческой жизни. Технологии делают жизнь не просто комфортной, но и меняют некоторые, казалось бы, весьма онтологические константы. Что есть человек если пластическая хирургия, косметология и гормональные препараты позволяют менять собственное тело до неузнаваемости, нарушая изначально заданные примордиальные характеристики? Мир роботов, новых цифровых устройств и интернета направлен на «повышение комфорта» путем устранения физической активности человека: наш дом убирают от пыли и грязи роботы, вкусную еду готовит послушная кухонная техника, и даже кнопки на приборной панели автомобиля становятся все мягче, как будто они стремятся угадывать в легком нажатии потаенные желания хозяина. Все эти попытки нащупать новую и меняющуюся телесность посвящены единственному, но, пожалуй, самому главному вопросу — что есть человек, где человек начинается и где он заканчивается?
В фильме «Вспомнить все» ставятся схожие вопросы. Если существует возможность создания / дублирования человеческого тела, что тогда есть сам человек? По сюжету фильма, предлагается очевидный ответ – это память как таковая. Человек есть набор отдельных впечатлений, переживаний, совокупность событий. Однако, даже сценарий фильма предполагает еще больше вопросов к такой концепции – можно ли свести человека к конфигурации событий прошлого, если они поддаются корректировке, ситуативному «багу» воспроизведения?
Но если человеческое тело теряет свою прежнюю субъектность, если границы тела постоянно передвигаются, если «человеческое» и сам индивид способны функционировать вне тела в цифровом пространстве, то что является смертью человека и его рождением?
В поиске ответа на этот вопрос возникают новые критерии определения «человека». Именно этой теме – связи технологий, смерти и жизни человека – и будет посвящена серия небольших постов, которые в итоге будут опубликованы в тематическом номере журнала «Археология русской смерти».
Продолжаем серию постов по проекту #wrongtechdeath
Одной из тенденций в развитии видео является стремление к натурной съемке от первого лица, которая создает впечатление непринужденного репортажа с места событий. Образчиком этого жанра стал в свое время Periscope – приложение для онлайн-трансляций, которое было разработано в 2014 году и еще до запуска было выкуплено Twitter за 120 млн $ в 2015 году. Концепция Periscope опиралась на идею погружения в обстановку съемки и полноценное участие в ситуации. Несмотря на то, что такая съемка не отличается особым качеством, посылом и содержанием, Periscope как формат онлайн-трансляций постепенно был интегрирован во все популярные социальные сети (Instagram, Facebook, Vkontakte и др.)
Центральный вопрос для осмысления набирающих популярность онлайн-трансляций заключается в рассмотрении взаимозависимых отношений, складывающихся между блогером и зрителями, и того, в каком балансе эти отношения находятся.
Отношения транслятор-зритель подразумевают элементы сотрудничества, когда обе стороны участвуют в создании конечного продукта. Поэтому нелишним будет обратиться к идее о культуре соучастия (например, см.: Jenkins, Henry. Convergence culture: Where old and new media collide. NYU press, 2006), где нет пассивных потребителей медиаконтента, а есть активные участники, которые обсуждают промежуточный результат, предлагая свои варианты развития событий. С помощью имеющихся каналов обратной связи (лайков, комментариев, сердечек, кол-ва просмотров и т.д.) зрители становятся действующей аудиторией, способной навязать собственное видение ситуации и того, что должно происходить. В таком случае транслятор может потерять контроль над процессом создания трансляции, т.е. утратить авторство и возможность автономно определять детали обстановки.
Конечно, остается вопрос, почему при таком желании вмешиваться в происходящее аудитория остается по ту сторону трансляции, предпочитая отсиживаться в комментаторских тылах? На мой взгляд, ответ кроется в том, что онлайн-трансляция создает лишь видимость погружения в ситуацию. Точнее будет сказать, что транслируемое перестает быть «живой» ситуацией, а становится скорее моделью, полигоном для реализации запросов аудитории. Тем не менее, ответственность за протекание смоделированной ситуации лежит исключительно на трансляторе. Транслятор – единственный, кто непосредственно вовлечен в происходящее, и даже при всем желании неспособный одномоментно свернуть ситуацию, отключиться, поставить на паузу или отписаться. Даже после завершения трансляции ее основным исполнителям придется какое-то время оставаться в транслируемой ситуации, расхлебывая возможные последствия своих действий.
Так было и в случае с псковскими школьниками, которые осенью 2016 года в знак протеста сбежали от родителей, забаррикадировались в частном доме, открыли огонь по прибывшим полицейским – и при всём при этом вели трансляцию происходящего в Periscope. Понятно, что ребята зашли слишком далеко. Понятно также и то, что они не знали, как выбраться из сложившейся ситуации. По имеющимся видеозаписям и транскриптам их диалогов можно заметить, что ребята активно делились своими опасениями и обращались к зрителям трансляции за советом.
К сожалению, в данном случае культура соучастия сыграла злую шутку. Зрители не предоставили взвешенные аргументы против опасений школьников, что их застрелят при штурме или надолго посадят в тюрьму, не смогли (и похоже, не пытались) их разубедить и уговорить сдаться полиции. Реакция зрителей на происходящее была скорее любопытствующей и провокационной. Зритель ждал, что произойдет. А произошло следующее: по официальной версии после нескольких часов осады безнадежные школьники совершили самоубийство.
Этот пример иллюстрирует, то как зрители остаются в роли соучастников происходящего, при этом продолжают избегать «живых» ситуаций, делегируя «яркие» впечатления другим исполнителям. Наблюдение трансформируется в участие без ответственности. А конечный итог – смерть – обрел авторство многих, но лег грузом только на исполнителей.
@glazkovk
http://quibbll.com/50701-pskov
Одной из тенденций в развитии видео является стремление к натурной съемке от первого лица, которая создает впечатление непринужденного репортажа с места событий. Образчиком этого жанра стал в свое время Periscope – приложение для онлайн-трансляций, которое было разработано в 2014 году и еще до запуска было выкуплено Twitter за 120 млн $ в 2015 году. Концепция Periscope опиралась на идею погружения в обстановку съемки и полноценное участие в ситуации. Несмотря на то, что такая съемка не отличается особым качеством, посылом и содержанием, Periscope как формат онлайн-трансляций постепенно был интегрирован во все популярные социальные сети (Instagram, Facebook, Vkontakte и др.)
Центральный вопрос для осмысления набирающих популярность онлайн-трансляций заключается в рассмотрении взаимозависимых отношений, складывающихся между блогером и зрителями, и того, в каком балансе эти отношения находятся.
Отношения транслятор-зритель подразумевают элементы сотрудничества, когда обе стороны участвуют в создании конечного продукта. Поэтому нелишним будет обратиться к идее о культуре соучастия (например, см.: Jenkins, Henry. Convergence culture: Where old and new media collide. NYU press, 2006), где нет пассивных потребителей медиаконтента, а есть активные участники, которые обсуждают промежуточный результат, предлагая свои варианты развития событий. С помощью имеющихся каналов обратной связи (лайков, комментариев, сердечек, кол-ва просмотров и т.д.) зрители становятся действующей аудиторией, способной навязать собственное видение ситуации и того, что должно происходить. В таком случае транслятор может потерять контроль над процессом создания трансляции, т.е. утратить авторство и возможность автономно определять детали обстановки.
Конечно, остается вопрос, почему при таком желании вмешиваться в происходящее аудитория остается по ту сторону трансляции, предпочитая отсиживаться в комментаторских тылах? На мой взгляд, ответ кроется в том, что онлайн-трансляция создает лишь видимость погружения в ситуацию. Точнее будет сказать, что транслируемое перестает быть «живой» ситуацией, а становится скорее моделью, полигоном для реализации запросов аудитории. Тем не менее, ответственность за протекание смоделированной ситуации лежит исключительно на трансляторе. Транслятор – единственный, кто непосредственно вовлечен в происходящее, и даже при всем желании неспособный одномоментно свернуть ситуацию, отключиться, поставить на паузу или отписаться. Даже после завершения трансляции ее основным исполнителям придется какое-то время оставаться в транслируемой ситуации, расхлебывая возможные последствия своих действий.
Так было и в случае с псковскими школьниками, которые осенью 2016 года в знак протеста сбежали от родителей, забаррикадировались в частном доме, открыли огонь по прибывшим полицейским – и при всём при этом вели трансляцию происходящего в Periscope. Понятно, что ребята зашли слишком далеко. Понятно также и то, что они не знали, как выбраться из сложившейся ситуации. По имеющимся видеозаписям и транскриптам их диалогов можно заметить, что ребята активно делились своими опасениями и обращались к зрителям трансляции за советом.
К сожалению, в данном случае культура соучастия сыграла злую шутку. Зрители не предоставили взвешенные аргументы против опасений школьников, что их застрелят при штурме или надолго посадят в тюрьму, не смогли (и похоже, не пытались) их разубедить и уговорить сдаться полиции. Реакция зрителей на происходящее была скорее любопытствующей и провокационной. Зритель ждал, что произойдет. А произошло следующее: по официальной версии после нескольких часов осады безнадежные школьники совершили самоубийство.
Этот пример иллюстрирует, то как зрители остаются в роли соучастников происходящего, при этом продолжают избегать «живых» ситуаций, делегируя «яркие» впечатления другим исполнителям. Наблюдение трансформируется в участие без ответственности. А конечный итог – смерть – обрел авторство многих, но лег грузом только на исполнителей.
@glazkovk
http://quibbll.com/50701-pskov
Продолжаем серию публикации по проекту #wrongtechdeath
Что это значит - узнать о смертельном диагнозе? Как это пережить? Как помочь близким? Как вообще об этом говорить? Интернет дает много ответов на эти вопросы, а влогеры на youtube готовы обсуждать самые разные тонкости протекания болезни. Когда постановка смертельного диагноза становится поводом завести видеоблог, мир точно что-то приобретает.
Болезнь - это грубое одиночество и ощутимый отрыв от социального мира. Но не в случае с влогерами. Видеоблоги - это способ сконструировать себе социальное окружение и придать новый смысл своей жизни, валидировать себя как дееспособного и самостоятельного человека.
Видеоблог - это способ не просто отправить сообщение о себе, но и добавить в гигантское хранилище данных информацию о сугубо уникальном опыте. Возраст, длительность, протекание болезни перестают иметь значение. Важен сам опыт, уникально его переживание. Персональная личная история обретает виртуальное и очень реальное по эффекту сообщество - которое делает влоггинг осмысленным, придает ему цели и вызывает эмоции. Практика влогов больше распространена среди подростков, и такая открытость просвещает, воспитывает, придает новые смыслы, снижает резкость стигматизации, несмотря на то, что тролли и хейтеры находятся даже на самых искренних каналах.
Записывать себя на видео - это еще и великая терапия. Как некоторые флешмобы, влоги призваны показать массовость явления и сопутствующих переживаний, которые могут оказаться очень схожими и разделяемыми с другими. Влоги, особенно посвященные критическим жизненным ситуациям, помогают бороться с одиночеством не только автору, но и зрителям, особенно если кто-то из них оказался в сходной ситуации.
Здесь просто необходимо участие зрителей. Их комментарии, лайки, моральная и психологическая поддержка, возможность делиться своими историями и переживаниями - всё это делает влог местом постоянного социального взаимодействия. Зрители становятся причастными к персональной сензитивной истории, [в разной степени] разделяют ответственность за происходящее. Даже после того, как влогер перестает жить...
Для семьи и близких людей влогеров youtube-каналы - это продолжение жизни после смерти, память в виде десятков и сотен видео, но уже не в домашнем архиве, а на открытом пространстве, к которому причастны возникающие сообщества сочувствующих и сопереживающих. Как показывает опыт подобных популярных каналов, стать влогером предсмертно - значит принять решение сделать что-то действительно большое, когда уже нечего терять.
@zemnukhova
https://www.marieclaire.com/culture/a19183515/chronically-ill-youtube-stars/
Что это значит - узнать о смертельном диагнозе? Как это пережить? Как помочь близким? Как вообще об этом говорить? Интернет дает много ответов на эти вопросы, а влогеры на youtube готовы обсуждать самые разные тонкости протекания болезни. Когда постановка смертельного диагноза становится поводом завести видеоблог, мир точно что-то приобретает.
Болезнь - это грубое одиночество и ощутимый отрыв от социального мира. Но не в случае с влогерами. Видеоблоги - это способ сконструировать себе социальное окружение и придать новый смысл своей жизни, валидировать себя как дееспособного и самостоятельного человека.
Видеоблог - это способ не просто отправить сообщение о себе, но и добавить в гигантское хранилище данных информацию о сугубо уникальном опыте. Возраст, длительность, протекание болезни перестают иметь значение. Важен сам опыт, уникально его переживание. Персональная личная история обретает виртуальное и очень реальное по эффекту сообщество - которое делает влоггинг осмысленным, придает ему цели и вызывает эмоции. Практика влогов больше распространена среди подростков, и такая открытость просвещает, воспитывает, придает новые смыслы, снижает резкость стигматизации, несмотря на то, что тролли и хейтеры находятся даже на самых искренних каналах.
Записывать себя на видео - это еще и великая терапия. Как некоторые флешмобы, влоги призваны показать массовость явления и сопутствующих переживаний, которые могут оказаться очень схожими и разделяемыми с другими. Влоги, особенно посвященные критическим жизненным ситуациям, помогают бороться с одиночеством не только автору, но и зрителям, особенно если кто-то из них оказался в сходной ситуации.
Здесь просто необходимо участие зрителей. Их комментарии, лайки, моральная и психологическая поддержка, возможность делиться своими историями и переживаниями - всё это делает влог местом постоянного социального взаимодействия. Зрители становятся причастными к персональной сензитивной истории, [в разной степени] разделяют ответственность за происходящее. Даже после того, как влогер перестает жить...
Для семьи и близких людей влогеров youtube-каналы - это продолжение жизни после смерти, память в виде десятков и сотен видео, но уже не в домашнем архиве, а на открытом пространстве, к которому причастны возникающие сообщества сочувствующих и сопереживающих. Как показывает опыт подобных популярных каналов, стать влогером предсмертно - значит принять решение сделать что-то действительно большое, когда уже нечего терять.
@zemnukhova
https://www.marieclaire.com/culture/a19183515/chronically-ill-youtube-stars/
Marie Claire
What It's Like to Die Online
Chronically sick women are creating YouTube to channels to share their illness and treatment.
Наш традиционный пост #wrongtechdeath
Чтобы выстроить доверие к технологии, необходимо обучать технологию жизни в обществе, а людей – к жизни с технологией. И смерть в этом процессе - ужасный феномен, когда он происходит, но должен ли он быть определяющим в том, как мы мыслим наши отношения с миром?
http://telegra.ph/o-smerti-doverii-i-bespilotyh-avtomobilyah-04-05
Чтобы выстроить доверие к технологии, необходимо обучать технологию жизни в обществе, а людей – к жизни с технологией. И смерть в этом процессе - ужасный феномен, когда он происходит, но должен ли он быть определяющим в том, как мы мыслим наши отношения с миром?
http://telegra.ph/o-smerti-doverii-i-bespilotyh-avtomobilyah-04-05
Telegraph
о смерти, доверии и беспилотых автомобилях
Наш традиционный пост #wrongtechdeathИстория с тем, как машина Убера сбила насмерть Элен Херцберг в Аризоне обсуждается уже несколько недель. Сказать что-то новое тут сложно, при том, что Национальная служба безопасности транспорта США еще работает над прояснением…
Продолжаем серию заметок #wrongtechdeath
Сегодня - рассуждение о том, где закопать ваши биткоины, чтобы ваши потомки смогли их найти и получить. Это оказывается непросто. Иными словами, как устроено наследование цифрового имущества после смерти пользователя и какие проблемы при этом возникают.
http://telegra.ph/Kak-rasporyazhatsya-cifrovym-imushchestvom-posle-smerti-04-10
Сегодня - рассуждение о том, где закопать ваши биткоины, чтобы ваши потомки смогли их найти и получить. Это оказывается непросто. Иными словами, как устроено наследование цифрового имущества после смерти пользователя и какие проблемы при этом возникают.
http://telegra.ph/Kak-rasporyazhatsya-cifrovym-imushchestvom-posle-smerti-04-10
Telegraph
Как распоряжаться цифровым имуществом после смерти
Поговорим о процедуре наследования. Что делать с цифровым имуществом в случае смерти? Обычно в публицистических текстах и исследованиях про смерть и технологии рассматривается судьба аккаунтов в социальных сетях и отношения живущих друзей и подписчиков с…
Очередной материал серии #wrongtechdeath , которую мы делаем совместно с журналом «Археология русской смерти»
http://telegra.ph/Virtualnyj-trup-06-22-2
http://telegra.ph/Virtualnyj-trup-06-22-2
Telegraph
Виртуальный труп
В сети появилась новость о том, что ученые в университете города Монпелье (Франция) создали восьмислойный виртуальный труп для обучения студентов практикам вскрытия. Пока на экране можно осуществлять диссекцию в области шеи и в области таза. Сканируя реальные…
Завершаем серию публикации по проекту #wrongtechdeath
Есть ли жизнь вне сети - такой вопрос все чаще возникает, учитывая всеобщую включенность в цифровую среду.
В теме смерти и цифровой среды аспектов множество, предлагаю посмотреть на противопоставление «живой» и «мертвый». Выражение «если ты не сфотографировался в ресторане, бассейне…, то ты и не отдыхал» уже не воспринимается как шутка. Мы наблюдаем за нашими друзьями и знакомыми посредством цифровых следов, которые они ежедневно оставляют – переписка в Telegram, фото в Instagram, поcты в Facebook, - все это признаки того, что жизнь продолжается.
Кроме того, мы сами постоянно фиксируем свои повседневные практик в интернете – принятие пищи, встречи с друзьями, успехи в учебе. Даже при принятии на работу кроме резюме и рекомендаций, потенциальный работодатель как правило заглянет в наши социальные сети. Согласно данным отчета Global Digital 2018, среднестатистический интернет пользователь проводит около 6 часов в сети, пользуясь различными устройствами и сервисами. Ежедневно в 2017 году появлялось более 11 новых пользователей в секунду.
Рассмотрим обратную ситуацию. Означает ли отсутствие человека в интернете его смерть? Ролик утрировано показывает, что отсутствие человека в онлайн среде означает его гибель, он не существует, поскольку не оставляет цифровых следов. Если человек не использует социальные сети, приложения для геолокации и знакомств, не присутствует в скайпе или давно ими не пользуется, он исчезает.
Но в данном случае стоит различать несколько категорий «мертвых» страниц. Во-первых, это страницы, которые существовали, но перестали использовать в силу действительной гибели пользователя. Во-вторых, это потенциальные страницы пользователей, которые даже не были созданы. И в-третьих, страница может быть заблокирована, удалена или давно не посещаться ее создателем. Таким образом, стоит различать смерть цифровую, смерть в цифровом пространстве и смерть реальную, два этих события могут быть не связаны между собой.
Таким образом, необходимо договориться и уточнить что же мы понимаем под «цифровой смертью» - только ли ситуацию со страницами пользователей, которые погибли или же это все те, кто сознательно игнорирует возможности онлайан-среды.
https://www.youtube.com/watch?v=GEWnXmDfVZg
Есть ли жизнь вне сети - такой вопрос все чаще возникает, учитывая всеобщую включенность в цифровую среду.
В теме смерти и цифровой среды аспектов множество, предлагаю посмотреть на противопоставление «живой» и «мертвый». Выражение «если ты не сфотографировался в ресторане, бассейне…, то ты и не отдыхал» уже не воспринимается как шутка. Мы наблюдаем за нашими друзьями и знакомыми посредством цифровых следов, которые они ежедневно оставляют – переписка в Telegram, фото в Instagram, поcты в Facebook, - все это признаки того, что жизнь продолжается.
Кроме того, мы сами постоянно фиксируем свои повседневные практик в интернете – принятие пищи, встречи с друзьями, успехи в учебе. Даже при принятии на работу кроме резюме и рекомендаций, потенциальный работодатель как правило заглянет в наши социальные сети. Согласно данным отчета Global Digital 2018, среднестатистический интернет пользователь проводит около 6 часов в сети, пользуясь различными устройствами и сервисами. Ежедневно в 2017 году появлялось более 11 новых пользователей в секунду.
Рассмотрим обратную ситуацию. Означает ли отсутствие человека в интернете его смерть? Ролик утрировано показывает, что отсутствие человека в онлайн среде означает его гибель, он не существует, поскольку не оставляет цифровых следов. Если человек не использует социальные сети, приложения для геолокации и знакомств, не присутствует в скайпе или давно ими не пользуется, он исчезает.
Но в данном случае стоит различать несколько категорий «мертвых» страниц. Во-первых, это страницы, которые существовали, но перестали использовать в силу действительной гибели пользователя. Во-вторых, это потенциальные страницы пользователей, которые даже не были созданы. И в-третьих, страница может быть заблокирована, удалена или давно не посещаться ее создателем. Таким образом, стоит различать смерть цифровую, смерть в цифровом пространстве и смерть реальную, два этих события могут быть не связаны между собой.
Таким образом, необходимо договориться и уточнить что же мы понимаем под «цифровой смертью» - только ли ситуацию со страницами пользователей, которые погибли или же это все те, кто сознательно игнорирует возможности онлайан-среды.
https://www.youtube.com/watch?v=GEWnXmDfVZg
YouTube
Anti Social - A Modern Dating Horror Story | Comic Relief Originals
What would drive someone to reject social media? We took a look at this scary phenomenon...
Starring Luke Kempner, Georgia Maguire, Maria Shehata and Janine Harouni. Written by Daniel Audritt and Kat Butterfield.
Subscribe ► http://bit.ly/1gXbQkj
Visit…
Starring Luke Kempner, Georgia Maguire, Maria Shehata and Janine Harouni. Written by Daniel Audritt and Kat Butterfield.
Subscribe ► http://bit.ly/1gXbQkj
Visit…
Недавно мне в ФБ пришло (авто)письмо от подруги. Что бы вы почувствовали в такой ситуации?
Меня захлестнул целый спектр эмоций и ощущений: смущение, страх, настороженность, возмущение, любопытство, гнев, радость, что-то еще. У каждой из них своя причина, но что меня действительно заинтересовало, так это нестыковка функций - у меня отсутствовала когнитивная ячейка, которая бы просто идентифицировала сообщение как уведомление и оставила меня в покое. В чем причина? Сообщение пришло через мессенджер в нашем же диалоге, то есть оно должно быть приватно. Но формат сообщения обезличен: кроме моего имени (полного, которым меня мало кто называет!) здесь нет ничего ни про человека, ни про наши с ним отношения. По сути это уведомление, которому предназначено обрести особую доверительность через рассылку мессенджера. Похожие штуки ФБ уже выделывал: когда вы добавляете или подтверждаете кого-то в друзья, он предлагает вам пообщаться в мессенджере. Такое навязывание общения можно проигнорировать, но не личное обращение, пусть и автоматически сгенерированное. Разработчикам, как мне теперь кажется, удалось достичь цели: именно нестыковка функций заставляет задуматься об ответственности, доверии, страхах в связи с обсуждением сензитивных вопросов. И да, нам с подругой пришлось об этом поговорить - о ситуации, о доступе к данным, о цифровой смерти.
Кстати, об этих темах! Наш большой друг Сергей Мохов анонсировал новый номер "Археологии русской смерти", куда войдут посты спецпроекта #wrongtechdeath
Скоро новеллы - расширенные и дополненные - можно будет почитать в печатной версии, а пока ищите тизеры по хэштегу
https://www.facebook.com/mokhovsv/posts/1775074205945355
Меня захлестнул целый спектр эмоций и ощущений: смущение, страх, настороженность, возмущение, любопытство, гнев, радость, что-то еще. У каждой из них своя причина, но что меня действительно заинтересовало, так это нестыковка функций - у меня отсутствовала когнитивная ячейка, которая бы просто идентифицировала сообщение как уведомление и оставила меня в покое. В чем причина? Сообщение пришло через мессенджер в нашем же диалоге, то есть оно должно быть приватно. Но формат сообщения обезличен: кроме моего имени (полного, которым меня мало кто называет!) здесь нет ничего ни про человека, ни про наши с ним отношения. По сути это уведомление, которому предназначено обрести особую доверительность через рассылку мессенджера. Похожие штуки ФБ уже выделывал: когда вы добавляете или подтверждаете кого-то в друзья, он предлагает вам пообщаться в мессенджере. Такое навязывание общения можно проигнорировать, но не личное обращение, пусть и автоматически сгенерированное. Разработчикам, как мне теперь кажется, удалось достичь цели: именно нестыковка функций заставляет задуматься об ответственности, доверии, страхах в связи с обсуждением сензитивных вопросов. И да, нам с подругой пришлось об этом поговорить - о ситуации, о доступе к данным, о цифровой смерти.
Кстати, об этих темах! Наш большой друг Сергей Мохов анонсировал новый номер "Археологии русской смерти", куда войдут посты спецпроекта #wrongtechdeath
Скоро новеллы - расширенные и дополненные - можно будет почитать в печатной версии, а пока ищите тизеры по хэштегу
https://www.facebook.com/mokhovsv/posts/1775074205945355
Facebook
Сергей Мохов
Мы тут определились с содержанием нового номера "Археологии русской смерти". Большинство материалов уже в редакции поэтому номер выйдет уже / только в ноябре. Археология русской смерти, Т. 6. 2018....
WrongTech год! А теперь нас больше 1000!
Не так давно нашему каналу исполнился год. Целый год мы освещали самые интересные и дискуссионные новости из мира создания/распространения/использования технологий. Делились результатами наших исследований. Устраивали дискуссии по поводу смерти и технологий (#wrongtechdeath), детского интернета и блокировки Телеграм с @club4internet, запрета на мобильные телефоны в школе с @olyadmi3eva, пользы big data с @bum_snob, специфики мобильных телефонов в Японии с @san_sapporo и музейной аудитории с @visitorstudies. Успешно провели собственную конференции Russian User Studies.
Большое спасибо, что вы с нами!
О чем мы здесь только не писали. После первых восьми месяцев ТОП-5 тем выглядел вот так: 1) Приватность / Публичность, 2) Фобии цифровизации, 3) Умные технологии / Искусственный интеллект, 4) Пользовательские тактики / Не-пользователи, 5) Беспилотные автомобили / Дроны.
Сейчас мы на распутье. Грядущий год открывает для нас новые перспективы и заставляет задуматься о новых целях. Поэтому мы хотим посоветоваться с вами.
Мы подготовили мини-опрос из пяти вопросов, ключевой из которых - о чем вы хотите читать на нашем канале. Поделитесь своим мнением!
https://goo.gl/forms/KRU7iRvv9RHyoHU93
Не так давно нашему каналу исполнился год. Целый год мы освещали самые интересные и дискуссионные новости из мира создания/распространения/использования технологий. Делились результатами наших исследований. Устраивали дискуссии по поводу смерти и технологий (#wrongtechdeath), детского интернета и блокировки Телеграм с @club4internet, запрета на мобильные телефоны в школе с @olyadmi3eva, пользы big data с @bum_snob, специфики мобильных телефонов в Японии с @san_sapporo и музейной аудитории с @visitorstudies. Успешно провели собственную конференции Russian User Studies.
Большое спасибо, что вы с нами!
О чем мы здесь только не писали. После первых восьми месяцев ТОП-5 тем выглядел вот так: 1) Приватность / Публичность, 2) Фобии цифровизации, 3) Умные технологии / Искусственный интеллект, 4) Пользовательские тактики / Не-пользователи, 5) Беспилотные автомобили / Дроны.
Сейчас мы на распутье. Грядущий год открывает для нас новые перспективы и заставляет задуматься о новых целях. Поэтому мы хотим посоветоваться с вами.
Мы подготовили мини-опрос из пяти вопросов, ключевой из которых - о чем вы хотите читать на нашем канале. Поделитесь своим мнением!
https://goo.gl/forms/KRU7iRvv9RHyoHU93
Google Docs
WrongTech год!