Forwarded from Камертон
🌕Инезилья
Этот текст — некролог давнему автору «Камертона», великолепной критикессе, обозревателю и писателю Инессе Ципоркиной. Редакция журнала выражает искренние соболезнования родным, друзьям усопшей, её читателям и почитателям. (25 октября 1965 г. — 3 марта 2024 г.)
Как странно, что мы ищем утешения
в обществе нам подобных, несчастных, как и мы,
бессильных, как и мы; они нам не помогут:
мы будем умирать в одиночку.
Блез Паскаль
Она была несчастлива всю жизнь — от колыбели до огненной купели. Была умна на редкость, язвительно остроумна, трудолюбива без приступов лени. Ложно избранный путь предопределил её неудачи.
В молодости она металась между биологией, психологией и искусствоведением, не в силах выбрать специальность по душе. Мечтала выйти замуж, была недурна собой: очень высокого роста, длинноногая и круглолицая, — отменно готовила — кулинар и кондитер, — но так и не нашла себе пары.
Художественного таланта Инесса была лишена в силу научного склада ума, действительно не по-женски обширного, но признать этот очевидный факт не могла из-за гордости. Зато она прекрасно понимала литературу и разбиралась в искусстве, видела силу, дарование и, напротив, беспощадно подмечала жалкие промахи других. Коллеги Александр Кузьменков и Елена Иваницкая называли её «прирождённым критиком». Читать далее…
#ЮлияСтарцева
Этот текст — некролог давнему автору «Камертона», великолепной критикессе, обозревателю и писателю Инессе Ципоркиной. Редакция журнала выражает искренние соболезнования родным, друзьям усопшей, её читателям и почитателям. (25 октября 1965 г. — 3 марта 2024 г.)
Как странно, что мы ищем утешения
в обществе нам подобных, несчастных, как и мы,
бессильных, как и мы; они нам не помогут:
мы будем умирать в одиночку.
Блез Паскаль
Она была несчастлива всю жизнь — от колыбели до огненной купели. Была умна на редкость, язвительно остроумна, трудолюбива без приступов лени. Ложно избранный путь предопределил её неудачи.
В молодости она металась между биологией, психологией и искусствоведением, не в силах выбрать специальность по душе. Мечтала выйти замуж, была недурна собой: очень высокого роста, длинноногая и круглолицая, — отменно готовила — кулинар и кондитер, — но так и не нашла себе пары.
Художественного таланта Инесса была лишена в силу научного склада ума, действительно не по-женски обширного, но признать этот очевидный факт не могла из-за гордости. Зато она прекрасно понимала литературу и разбиралась в искусстве, видела силу, дарование и, напротив, беспощадно подмечала жалкие промахи других. Коллеги Александр Кузьменков и Елена Иваницкая называли её «прирождённым критиком». Читать далее…
#ЮлияСтарцева
Forwarded from Камертон
🌕«Дядя Витя»
К столетию со дня рождения Виктора Петровича Астафьева
1.
«Царь-рыбу» и «Последний поклон» я полюбила ещё в заполярном детстве, когда впервые прочитала их в «Роман-газете», изданными на дешёвой жёлтой бумаге, с выцветающей краской шрифтов.
Помню живое ощущение чуда, особенно на фоне текущего литпроцесса, «секретарской» макулатуры, сартаковых, марковых и бесконечной, из номера в номер, «дружбы народов». Астафьев — совсем не старый ещё писатель, но сразу стало ясно: вот живой классик. Слёзы, скорбь, радость, красота и юмор — всё вместе, и всё — настоящее, «сама житуха наша». Сибирская. И трагическое детство его показалось родным.
Когда училась в Красноярском госуниверситете, обитала несколько лет у добрых друзей, Антиповых, в Академгородке на Левом берегу Енисея. Простецкий мужичок Астафьев с семьёй: жена и внучата, — жил по соседству, лечился там же, где мы все, в новейшем медицинском комплексе, стоял в очередях с авоськой в том же продовольственном магазине, только на всё лето уезжал в свою любимую Овсянку. А «дядей Витей» по-свойски называл его поэт Роман Солнцев — и весь Академ, ближний круг, повторял: «Виктор Петрович… дядя Витя». Однако в гости к нему домой я никогда не напрашивалась в юности, и рассказов своих полудетских не носила ради покровительства живого классика — зачем такая нескромность. Да и не благоговела я перед Астафьевым, к тому же и так печатали (и печатно ругали!) меня в Сибири с большой охотой.
В феврале 1994-го в городе К. на великой сибирской реке Е., как любит выражаться Евгений Попов, вышел первый номер литературно-художественного журнала для семейного чтения «День и Ночь». Читать далее…
#ЮлияСтарцева
К столетию со дня рождения Виктора Петровича Астафьева
1.
«Царь-рыбу» и «Последний поклон» я полюбила ещё в заполярном детстве, когда впервые прочитала их в «Роман-газете», изданными на дешёвой жёлтой бумаге, с выцветающей краской шрифтов.
Помню живое ощущение чуда, особенно на фоне текущего литпроцесса, «секретарской» макулатуры, сартаковых, марковых и бесконечной, из номера в номер, «дружбы народов». Астафьев — совсем не старый ещё писатель, но сразу стало ясно: вот живой классик. Слёзы, скорбь, радость, красота и юмор — всё вместе, и всё — настоящее, «сама житуха наша». Сибирская. И трагическое детство его показалось родным.
Когда училась в Красноярском госуниверситете, обитала несколько лет у добрых друзей, Антиповых, в Академгородке на Левом берегу Енисея. Простецкий мужичок Астафьев с семьёй: жена и внучата, — жил по соседству, лечился там же, где мы все, в новейшем медицинском комплексе, стоял в очередях с авоськой в том же продовольственном магазине, только на всё лето уезжал в свою любимую Овсянку. А «дядей Витей» по-свойски называл его поэт Роман Солнцев — и весь Академ, ближний круг, повторял: «Виктор Петрович… дядя Витя». Однако в гости к нему домой я никогда не напрашивалась в юности, и рассказов своих полудетских не носила ради покровительства живого классика — зачем такая нескромность. Да и не благоговела я перед Астафьевым, к тому же и так печатали (и печатно ругали!) меня в Сибири с большой охотой.
В феврале 1994-го в городе К. на великой сибирской реке Е., как любит выражаться Евгений Попов, вышел первый номер литературно-художественного журнала для семейного чтения «День и Ночь». Читать далее…
#ЮлияСтарцева