Формат «Ледникового периода», где оба партнёра — скатанные профессионалы, с одной стороны таит в себе поистине неограниченные перспективы, но с другой крайне опасен. Смотришь, допустим, на интерпретацию «Служебного романа» в исполнении Лизы Шанаевой и Павла Дрозда, и понимаешь, что в финальных стадиях прежнего «Ледникового» номера были покруче…
Если бы в мужском одиночном не было Ромы Савосина, его обязательно нужно было бы придумать. «Собачье сердце». Героям с упавшей мотивацией посвящается (здесь все встают и обнажают головы)…
О’Генри написал однажды об одной из своих героинь: «Один только взгляд на прическу и аккуратную белую блузку мисс Бэйтс равнялся полному курсу заочного обучения по любому предмету»
Так вот, перефразируя классика, я бы сказала: любая из программ Ксюши Синициной — это полный курс обучения предмету под названием «фигурное катание». Браво!
Так вот, перефразируя классика, я бы сказала: любая из программ Ксюши Синициной — это полный курс обучения предмету под названием «фигурное катание». Браво!
Василиса Кагановская/Максим Некрасов хороши уже тем, что скатались настолько, что это можно показывать публике. И хочется посмотреть на пару в развитии. Но пока — группа олимпийских заветов Пьера де Кубертена: «Главное — участие»
Всё-таки Петя Гуменник не катает музыку. Он — сама музыка и есть. Не знаю другого фигуриста, способного столь органично вписывать себя в любое музыкальное произведение. При том, что катать классику дано очень немногим фигуристам
Очень люблю катание Сони Муравьёвой, но два замечания: Во-первых, мне кажется сомнительным реквизит в виде толпы людей на льду (привет прошлогоднему Андрею Мозалёву с его группой нудисток), а, во-вторых, при совершенно сумасшедшей Сониной эмоциональности (чего стоит её пост-прокатная реакция), на льду ей пока немножко не хватает этой внутренней актёрской наполненности.
Очень точно заметила Татьяна Анатольевна в адрес «Журавлей» Евгения Семененко: «Такую песню очень важно не испортить».
В таком скользком виде спорта, как фигурное катание, нужно быть внутренне очень уверенным в себе человеком, чтобы брать тему, которую нельзя испортить. Справился достойно.
В таком скользком виде спорта, как фигурное катание, нужно быть внутренне очень уверенным в себе человеком, чтобы брать тему, которую нельзя испортить. Справился достойно.
Турнир шоу-программ на тему отечественных произведений безусловно хорош тем, что заставил спортсменов читать и смотреть классику. А зрителей — её вспоминать и слушать. Андрею Мозалёву посвящается. «Он старался» ©))
Не знаю, как это удаётся тренерам Вари Ждановой и Тимура Бабаева/Смирнова, но глядя на этих ребят на льду, постоянно улыбаешься )
Если вывести за скобки Гуменника, Синицыну и Савосина, турнир шоу-программ уверенно скатывается к формату банальных показательных выступлений: «Хоть бы склон увит плющом, я катаюсь ни о чем…»
И Безруков тут совершенно прав в своём комментарии…
И Безруков тут совершенно прав в своём комментарии…
Миша Коляда — совершенно потрясающий, тонкий, самодостаточный катальщик. Когда даже без прыжков можно выразить лезвием конька всё, что угодно, от безудержной страсти до пробирающей до костей лирики. Зачем ему эта девушка под потолком? Ну да, я понимаю, что жена, что деньги в семью…
По моему глубокому убеждению, Оксана Домнина/Максим Шабалин — одна из самых трагичных и недооцененных пар в танцах на льду. Странное ощущение: стилистически номер очень близок к тому, что катали гораздо более молодые и сильные Александра Степанова/Иван Букин. Но в одном случае — просто катание под музыку, а во втором — высочайшее искусство. Когда вдохнул, и не можешь выдохнуть…
Все-таки Илья Авербух (он же — чёртов гений ©) особенно любит Марка Кондратюка. Это заметно. И классно.
Марку респект за исполнение.
Марку респект за исполнение.
Тамара Николаевна Москвина сказала в недавнем интервью, что, обдумывая новые программы для своих спорстменов, ставит во главу угла задачу выделиться, не быть, как все. Не быть такими, как сами были год или два назад.
В этом плане «Ёжик в тумане» Маши Петровой и Алексея Тихонова — фигуристов уже совсем из «прошлой» жизни для меня круче, чем выступление Вики Синициной/Никиты Кацалапова в жанре, который на протяжении многих лет их выступлений удавался паре наиболее хорошо.
Хотя откатались прекрасно, в очередной раз заставив дико заностальгировать: Вика, Никита, вас очень не хватает нынешним российским танцам!
В этом плане «Ёжик в тумане» Маши Петровой и Алексея Тихонова — фигуристов уже совсем из «прошлой» жизни для меня круче, чем выступление Вики Синициной/Никиты Кацалапова в жанре, который на протяжении многих лет их выступлений удавался паре наиболее хорошо.
Хотя откатались прекрасно, в очередной раз заставив дико заностальгировать: Вика, Никита, вас очень не хватает нынешним российским танцам!
И снова о Москвиной. Ну, грандиозно же! Всё на месте у Мишиной и Галлямова — и поддержки в кораблике, и провозка в ласточке с партнёршей на спине партнёра, и выбросы. А главное — всё упаковано так, что застрелиться просто (соперникам)))
Ну просто зашибись!
Ну просто зашибись!
Ещё в Солт-Лейке в 2002-м поняла: Ягудин — это спортсмен, которого обязательно надо смотреть живьём. Там такая энергетика прёт, что ветром сносит. Тогда, двадцать с лишним лет назад, это было удивительно. Сейчас — за гранью понимания.
Хотя в принципе достаточно всего трёх тарасовских слов: «Лёша может всё!»
Хотя в принципе достаточно всего трёх тарасовских слов: «Лёша может всё!»
Ну вот если бы я расставляла по итогам… Домнина/Шабалин, Савосин, Гуменник на пьедестале, Мишина/Галлямов, Синицына, Ягудин — в цветах, выражаясь биатлонным языком.
Было круто. Спасибо!
Было круто. Спасибо!
Лучше поздно, чем никогда 😜
https://russian.rt.com/sport/article/1283680-figurnoe-shou-turnir-gumennik-sinicyna-averbuh
https://russian.rt.com/sport/article/1283680-figurnoe-shou-turnir-gumennik-sinicyna-averbuh
RT на русском
А судьи кто: чем удивил турнир шоу-программ «Русский вызов», помимо недооценки Гуменника и Синицыной
Турнир шоу-программ «Русский вызов» перешёл в формат крепко сколоченных показательных выступлений с тщательно отобранным жюри из звёзд, не слишком хорошо разбирающихся в фигурном катании. Именно поэтому Пётр Гуменник не получил хоть какого-нибудь приза за…
Турниру шоу-программ посвящается. Эпитафия…
…Нам с вами нужно заключить небольшой договорчик… Я, как непосредственный участник концессии и технический руководитель дела, получаю шестьдесят процентов, а соцстрах можете за меня не платить. Это мне все равно.
Ипполит Матвеевич посерел.
– Это грабеж среди бела дня.
– А сколько же вы думали мне предложить?
– Н-н-ну, пять процентов, ну, десять, наконец. Вы поймите, ведь это же пятнадцать тысяч рублей!
– Больше вы ничего не хотите?
– Н-нет.
– А может быть, вы хотите, чтобы я работал даром, да еще дал вам ключ от квартиры, где деньги лежат?
– В таком случае простите, – сказал Воробьянинов в нос. – У меня есть все основания думать, что я и один справлюсь со своим делом.
– Ага! В таком случае, простите, – возразил Остап, – у меня есть не меньше основания предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом… Знаете ли вы, что ваши брильянты почти что у меня в кармане! И вы меня интересуете лишь постольку, поскольку я хочу обеспечить вашу старость.
Тут только Ипполит Матвеевич понял, какие железные лапы схватили его за горло.
– Двадцать процентов, – сказал он угрюмо.
– И мои харчи? – насмешливо спросил Остап.
– Двадцать пять.
– И ключ от квартиры?
— Да ведь это тридцать семь с половиной тысяч!
— К чему такая точность? Ну, так и быть — пятьдесят процентов. Половина — ваша, половина — моя.
Торг продолжался. Остап уступил еще. Он, из уважения к личности Воробьянинова, соглашался работать из сорока процентов.
— Шестьдесят тысяч! — кричал Воробьянинов.
— Вы довольно пошлый человек,— возражал Бендер,— вы любите деньги больше, чем надо.
— А вы не любите денег? — взвыл Ипполит Матвеевич голосом флейты.
— Не люблю.
— Зачем же вам шестьдесят тысяч?
— Из принципа!
Ипполит Матвеевич только дух перевел.
— Ну что, тронулся лед? — добивал Остап.
Воробьянинов запыхтел и покорно сказал:
— Тронулся…
(© Ильф и Петров, 1927 год)
…Нам с вами нужно заключить небольшой договорчик… Я, как непосредственный участник концессии и технический руководитель дела, получаю шестьдесят процентов, а соцстрах можете за меня не платить. Это мне все равно.
Ипполит Матвеевич посерел.
– Это грабеж среди бела дня.
– А сколько же вы думали мне предложить?
– Н-н-ну, пять процентов, ну, десять, наконец. Вы поймите, ведь это же пятнадцать тысяч рублей!
– Больше вы ничего не хотите?
– Н-нет.
– А может быть, вы хотите, чтобы я работал даром, да еще дал вам ключ от квартиры, где деньги лежат?
– В таком случае простите, – сказал Воробьянинов в нос. – У меня есть все основания думать, что я и один справлюсь со своим делом.
– Ага! В таком случае, простите, – возразил Остап, – у меня есть не меньше основания предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом… Знаете ли вы, что ваши брильянты почти что у меня в кармане! И вы меня интересуете лишь постольку, поскольку я хочу обеспечить вашу старость.
Тут только Ипполит Матвеевич понял, какие железные лапы схватили его за горло.
– Двадцать процентов, – сказал он угрюмо.
– И мои харчи? – насмешливо спросил Остап.
– Двадцать пять.
– И ключ от квартиры?
— Да ведь это тридцать семь с половиной тысяч!
— К чему такая точность? Ну, так и быть — пятьдесят процентов. Половина — ваша, половина — моя.
Торг продолжался. Остап уступил еще. Он, из уважения к личности Воробьянинова, соглашался работать из сорока процентов.
— Шестьдесят тысяч! — кричал Воробьянинов.
— Вы довольно пошлый человек,— возражал Бендер,— вы любите деньги больше, чем надо.
— А вы не любите денег? — взвыл Ипполит Матвеевич голосом флейты.
— Не люблю.
— Зачем же вам шестьдесят тысяч?
— Из принципа!
Ипполит Матвеевич только дух перевел.
— Ну что, тронулся лед? — добивал Остап.
Воробьянинов запыхтел и покорно сказал:
— Тронулся…
(© Ильф и Петров, 1927 год)
Известный тюменский тренер Максим Кугаевский как-то сказал мне о Евгении Гараничеве:
«У него есть свои очень жесткие принципы. Он не пьет, не курит, не позволяет себе никаких развлечений. Все четко разложено по полкам: отбой, подъем, тренировка, железная дисциплина. С одной стороны, это хорошо, но, с другой - плохо. Потому что любая тренерская ошибка – не важно, моя ли это ошибка, или тренера сборной – сразу приводит к плачевному результату. Гараничеву ведь даже в голову не приходит, что тренерское задание можно не выполнить…»
За годы, что мы знакомы с Евгением, я не раз думала, что по своему характеру, отношению к себе и биатлону он очень сильно напоминает великого Оле-Эйнара Бьорндалена. И, возможно, мог бы прожить совершенно другую спортивную жизнь, бегай не в России, а в Европе. Но в российской сборной Гараничев никогда не был центральной фигурой. Соответственно и подготовка строилась с прицелом не на него. Вот и пришлось большей частью выживать, думать не столько о результате, сколько выбираться из-под чужих нагрузок.
Пожалуй, единственным, кто понял, что Гараничев может быть необычайно хорош при штучном к нему подходе, был Рикко Гросс. Просто немец и сам не так долго продержался в сборной.
До сих пор не понимаю, если честно, как Евгений с его внутренней уязвимостью столько лет выживал в спорте. Доброта и открытость вообще часто мешают спортсмену: всегда находятся желающие ткнуть в незащищённое побольнее. Сколько Гараничеву пришлось вытерпеть в этом плане за всё годы выступлений, знает, наверное, только он сам. Но почти никогда это не проявлялось внешне.
Наверное, только раз и было, когда совсем юный Женька приехал на свой первый лыжный сбор и вышел на утреннее построение в трусах по колено, китайских кедах и нелепой аляпистой майке. Идиот-тренер поднял парня на смех при всей команде, тот обиделся, собрал вещи и в тот же день уехал домой в деревню.
Уговаривать и возвращать пришлось долго. А через год Гараничев выиграл юниорское первенство мира. Согласитесь, это многое говорит о самолюбии.
Сегодня он объявил о том, что уходит. Вроде бы логично: 36 лет — солидный возраст, 11 сезонов в Кубке мира, личная бронза на Олимпиаде, восемь медалей в чемпионатах Европы, три золотых — в том числе. Но… грустно. Словно из российского биатлона вынули очень живую составляющую. Спорт ведь — это прежде всего эмоции. За годы своих выступлений Евгений подарил их столько, что не счесть. И смеялись с ним болельщики, и плакали, и негодовали — такое не выкинуть из сердца в одночасье, обязательно останется рубец.
И самое время вспомнить, что за более чем 60-летнюю историю советского и российского биатлона личные медали завоёвывали на Олимпиадах всего 16 спортсменов.
«У него есть свои очень жесткие принципы. Он не пьет, не курит, не позволяет себе никаких развлечений. Все четко разложено по полкам: отбой, подъем, тренировка, железная дисциплина. С одной стороны, это хорошо, но, с другой - плохо. Потому что любая тренерская ошибка – не важно, моя ли это ошибка, или тренера сборной – сразу приводит к плачевному результату. Гараничеву ведь даже в голову не приходит, что тренерское задание можно не выполнить…»
За годы, что мы знакомы с Евгением, я не раз думала, что по своему характеру, отношению к себе и биатлону он очень сильно напоминает великого Оле-Эйнара Бьорндалена. И, возможно, мог бы прожить совершенно другую спортивную жизнь, бегай не в России, а в Европе. Но в российской сборной Гараничев никогда не был центральной фигурой. Соответственно и подготовка строилась с прицелом не на него. Вот и пришлось большей частью выживать, думать не столько о результате, сколько выбираться из-под чужих нагрузок.
Пожалуй, единственным, кто понял, что Гараничев может быть необычайно хорош при штучном к нему подходе, был Рикко Гросс. Просто немец и сам не так долго продержался в сборной.
До сих пор не понимаю, если честно, как Евгений с его внутренней уязвимостью столько лет выживал в спорте. Доброта и открытость вообще часто мешают спортсмену: всегда находятся желающие ткнуть в незащищённое побольнее. Сколько Гараничеву пришлось вытерпеть в этом плане за всё годы выступлений, знает, наверное, только он сам. Но почти никогда это не проявлялось внешне.
Наверное, только раз и было, когда совсем юный Женька приехал на свой первый лыжный сбор и вышел на утреннее построение в трусах по колено, китайских кедах и нелепой аляпистой майке. Идиот-тренер поднял парня на смех при всей команде, тот обиделся, собрал вещи и в тот же день уехал домой в деревню.
Уговаривать и возвращать пришлось долго. А через год Гараничев выиграл юниорское первенство мира. Согласитесь, это многое говорит о самолюбии.
Сегодня он объявил о том, что уходит. Вроде бы логично: 36 лет — солидный возраст, 11 сезонов в Кубке мира, личная бронза на Олимпиаде, восемь медалей в чемпионатах Европы, три золотых — в том числе. Но… грустно. Словно из российского биатлона вынули очень живую составляющую. Спорт ведь — это прежде всего эмоции. За годы своих выступлений Евгений подарил их столько, что не счесть. И смеялись с ним болельщики, и плакали, и негодовали — такое не выкинуть из сердца в одночасье, обязательно останется рубец.
И самое время вспомнить, что за более чем 60-летнюю историю советского и российского биатлона личные медали завоёвывали на Олимпиадах всего 16 спортсменов.
Прекрасно понимаю, что именно так сильно зацепило Этери Тутберидзе в подтексте слов Татьяны Тарасовой, но при этом не пойму, за что именно должна извиниться Тарасова, даже если из чисто конъюнктурных соображений она это сделает.
Татьяна Анатольевна на самом деле сформулировала (и, как мне показалось, вообще безотносительно Тутберидзе и Валиевой) основополагающую в большом спорте вещь: спортсмен не имеет права принять какое-то снадобье, таблетку, микстуру никак иначе, кроме как из рук (или с одобрения) собственного тренера. Точно так же, как врач не имеет никакого права рекомендовать спортсмену препарат, не согласовав свою рекомендацию с тренером и не получив от него «добро».
Могу ошибаться, конечно, но думаю, реакция Этери связана и с этим тоже. Она и сама, как профессионал, могла бы повторить слова Тарасовой, если бы речь шла о другой спортсменке. Потому что с точки зрения спорта высших достижений это — аксиома. Правило, не требующее доказательств.
Татьяна Анатольевна на самом деле сформулировала (и, как мне показалось, вообще безотносительно Тутберидзе и Валиевой) основополагающую в большом спорте вещь: спортсмен не имеет права принять какое-то снадобье, таблетку, микстуру никак иначе, кроме как из рук (или с одобрения) собственного тренера. Точно так же, как врач не имеет никакого права рекомендовать спортсмену препарат, не согласовав свою рекомендацию с тренером и не получив от него «добро».
Могу ошибаться, конечно, но думаю, реакция Этери связана и с этим тоже. Она и сама, как профессионал, могла бы повторить слова Тарасовой, если бы речь шла о другой спортсменке. Потому что с точки зрения спорта высших достижений это — аксиома. Правило, не требующее доказательств.