Однажды мы с папой поехали на дачу на электричке. Стояла ранняя осень, тополя отчаянно роняли сухую листву, по утрам изо рта уже шел пар, и приходилось надевать куртки. Но днём солнце шпарило так неистово, что все носили утренние куртки в руках.

Электричка опаздывала, мы стояли на перроне и высматривали, когда она появится вдалеке. Тут папа закурил и сказал: "Замри!"

- Ты же не куришь, - удивилась я.

- Иногда курю, - сказал папа. - Маме не говори.

Он выдохнул дым и пристально посмотрел на меня.

- Запомни это мгновение! - попросил таким голосом, что я сразу поняла, это серьёзно. - Пройдёт много-много лет, ты забудешь, куда ехала и зачем, забудешь, о чем думала и тревожилась в этот день, забудешь всё, что сейчас кажется важным. Но будешь помнить вот это! - И папа медленно обвёл рукой вокруг.

Я прерывисто вдохнула. И запомнила всё-всё-всë: прохладный тихий воздух вокзала, пахнущий дымом и углем, зеркальные рельсы, устремленные к самому горизонту, желтеющий лес там вдали, деревянные шпалы, между которыми треплется на ветру ковыль-трава. И ту небесную сентябрьскую синь, от которой одновременно грустно и радостно.

- Ты, доча, цени вот это, - сказал тогда папа. - Это будет наполнять тебя всегда, этого много вокруг, с избытком, только умей заметить. Собирай такие мгновения в сердце. Именно о них больше всего жалеет человек, когда приходится уходить. Потому что это и есть жизнь.

Вчера я не выдержала, и сама позвонила сыну в лагерь. Так бывает: держишься, держишься, ходишь с независимым видом, а потом сорвешься, схватишь телефон, сожмешь до боли в пальцах, только бы услышать родное "привет".

- Мам, я опаздываю! - деловито сказал сын. - У нас вечернее мероприятие, свечка. Все давно ушли, я один тут в столовой болтаюсь.

- А чего болтаешься?

- Долго с рыбой провозился: такая костлявая! Потом ещё запеканку ел. Она была вкусной.

- А сейчас?

- Сейчас стою на крылечке, слышишь, море шумит?

- Хорошо у вас там?

- Очень. Тепло и море. Шумит постоянно, оно тут близко совсем, сразу за забором, даже ночью в комнате слышно. Мы спим, а оно за окном шумит и шумит.

- Замри! - сказала я сыну серьёзным голосом. - Запомни это мгновение.

- Ты чего, мам?

- Твой дедушка учил собирать такие моменты в сердце.

- Ясно.

- Пройдёт много лет, ты начисто забудешь, как опоздал на лагерное мероприятие. Но всегда будешь помнить, как стоял теплым сентябрьским вечером на крылечке столовки, смотрел в ночное небо и слушал море.

- Тут правда красиво.

- Тогда постой ещё немножко.

- Стою.

- Розами пахнет?

- Пахнет.

- Цикады стрекочут?

- Да.

- А море?

- Шумит.

- Отлично. А теперь беги. Если спросят, почему опоздал, скажи, что говорил с мамой о самом важном.

- Врать нехорошо.

- А я не вру.

Еду на работу, а там женщина по громкой связи торжественно и грустно объявляет: "Следующая остановка "Останкинский пруд!"

И сразу так сильно захотелось затянуть на весь электробус:

"А белый лееебедь на пруду..."

Еле сдержалась.

У вас такое бывает?

#накатило

Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.

М. А. Булгаков
"Мастер и Маргарита"

У меня много кепок. Целая полка. Маруся сегодня утром перед школой спросила:

- Можно я надену твою кепку?

- Конечно! - беззаботно согласилась я, домывая посуду.

А потом наблюдала в окно, как моя принцесса в плащике в белый горошек, с разноцветным ранцем за спиной бодро шагает в школу в драной кепке защитного цвета с надписью РАЗЫСКИВАЕТСЯ

Черепаховая кошка

Расскажу вам про один любовный роман. Он приключился со мной много лет назад, и был идеальным во всех отношениях.

Стояла знойная середина лета. Я шла босиком по песчаному пляжу, по самой кромке моря. На мне были джинсовые шорты и белый топ, открывающий загорелый и тогда еще плоский живот. Навстречу шел ОН. Я узнала его сразу – девушки редко ошибаются в таких вопросах. Он был плечист, мускулист и улыбался так широко, что солнечный луч, отразившись от белоснежной эмали, ослепил американскую астронавтку Джанет Каванди, прильнувшую к иллюминатору орбитального комплекса «Мир», дабы полюбоваться Землёй с орбиты.

Мамой клянусь, это был Аполлон Бельведерский во плоти. Только на месте фигового листа у него были ярко-красные нейлоновые плавки. Это были такие облегающие плавки, что одновременно с Джанет Каванди ослепла и я. Чтоб вы понимали, у этих плавок был точно такой же цвет, как у купальника Памелы Андерсон в сериале «Спасатели Малибу». Говорю вам, человек, способный равнодушно взирать на этот оттенок красного, будет повелевать миром.

Я шла навстречу своей судьбе, загипнотизированная плавками, не спуская с НЕГО глаз и не чувствуя острых камешков под ногами. Я отчетливо видела нашу свадьбу на берегу океана, наших детей в форменных курточках с эмблемами "Оксфорд", нашего лабрадора по кличке Лесси и вишневый штрудель на столе просторной кухни с окнами в сад.

Мы поравнялись.

Он приподнял брови.

Я отвернулась к морю.

Мы разошлись.

И никогда больше не встречались.

Не было знакомства с родителями и глухой сумасшедшей бабкой, изжоги от сладкого шампанского возле загса, свадебного конкурса "перекати яйцо" из одной штанины жениха в другую, съемной однушки с сидячей ванной, неудобного матраса, сколько можно носки разбрасывать, а что на ужин, опять пельмени... Недовольства, усталости, ревности, ссор, обид, равнодушия, развода… Ничего этого не было!

Говорю же: и-де-аль-но!

Тот самый цвет

У меня сегодня утро нервных конвульсий.

Сушила волосы феном, когда сзади бесшумно возник муж с вопросом, буду ли я чай. Заорала в ответ, как припадошная. До слез испугалась, правда, вот на хер так подкрадываться? Пообещала сжечь его феном в следующий раз.

Второй инфаркт микарда выхватила, когда за офисным окном на 10-м этаже появился альпинист. Я, главное, в этот момент как раз чаю себе налила - дома-то демонстративно пить отказалась. Сижу теперь за сердце держусь, клавиатуру и монитор от чая вытираю.

Может, и трусы надо пойти замыть...

Девочка с персиками уже не та