И еще раз поднимем инструкцию. Годы идут, а она, увы, не теряет актуальности

Пока отвечала, вспомнила одну историю. У нас был курс по судебной психологии. Понятное дело, всё там крутилось вокруг юридически значимых психических состояний — вменяемости, аффекта и прочего. Преподавательница зачитывала выдержки из уголовных дел (те самые тексты, под которые идеально заходит музыка из передачи «Криминальная Россия»), и нужно было как-то квалифицировать состояние потерпевшего.

Один из фрагментов звучал примерно так:
«…потерпевшая, в состоянии алкогольного опьянения после посещения ночного развлекательного заведения, находилась на автобусной остановке, где ожидала общественный транспорт с целью возвращения домой. К указанной остановке подъехал легковой автомобиль, в салоне которого находились трое незнакомых ей мужчин. Один из них предложил потерпевшей присоединиться к ним для совместного времяпрепровождения в его квартире, пояснив, что они направляются отпраздновать его день рождения. Потерпевшая первоначально отказалась от предложения, однако, ввиду длительного ожидания автобуса, а также с учётом позднего времени суток, изменила своё решение и согласилась поехать с указанными лицами».

На этом моменте я довольно громко озвучила мысль, которая тогда не вызвала у меня ни малейшего сомнения в своей адекватности:
«Ну а что она вообще ожидала?». Преподавательница посмотрела на меня поверх очков и, не меняя тона, ответила: «А нам не важно, что она ожидала. Каждый человек имеет абсолютное, неотъемлемое право на физическую и сексуальную неприкосновенность. Хоть бы она голая к ним села в машину — это не имеет ни малейшего значения».

Так получилось, что к моим 19 годам и третьему курсу хорошего психологического вуза это был первый раз, когда кто-то так чётко и ясно сформулировал эту «революционную» идею. И знаете что? Мало что я помню из судебной психологии — с трудом отличу физиологический аффект от патологического. Но очень хорошо помню, насколько этот, казалось бы, очевидный для сегодняшнего общества принцип был совершенно неочевиден для меня и моего окружения в 2009 году. Хорошо, что все меняется.

Что будут кричать зрители во время фильма о вашей жизни?

Замечали, что обычно герои фильмов ведут себя не очень рационально. А вы сидите в зрительном зале с покорном и даете советы: “Да признайся ты в своих чувствах, она тоже в тебя влюблена, как это не очевидно!”. Или “Неееет, зачем вы идете в заброшенный дом на месте старого индийского кладбища, местные жители же сказали, что он проклят!!”. “Не нарушай баланс, ты что, не читала инструкцию к субстанции??”.

Понятное дело, вам виднее. Вы — наблюдатели. Вы учитываете полный контекст происходящего. Можете анализировать его с точек зрения разных действующих лиц. А герои включены в ситуацию, видят ее изнутри. Держатся за собственные убеждения, даже если они явно не конструктивны. Часто действуют импульсивно. Беспокоятся там, где не надо, но упускают из виду действительно важные вещи. Они… очень похожи на нас?

А теперь вернемся к нашему фильму. Точнее, вашему фильму.
Что будут рекомендовать ваши зрители?

Дельфины подталкивают раненых особей к поверхности, чтобы они не захлебнулись. Крыса, выбирая между шоколадкой и кнопкой, которая освободит другую крысу, жмёт на кнопку. Самка горбатого кита закрывает своим телом детёныша морского льва, спасая его от касаток. А волки, возвращаясь с охоты, приносят мясо больным сородичам (так присказка «человек человеку волк» заиграла новыми красками).

Это не сценарии новых мультфильмов Disney и Pixar, а реальные зафиксированные случаи альтруизма у животных.

Поведения, при котором один жертвует ресурсами, временем, комфортом и даже безопасностью — ради другого. Без внешнего вознаграждения, гарантии взаимности, просто потому что так работает мозг. Самые потрясающие истории тут — с китами. Огромный процент их поведенческих стратегий альтруистичны, причём их нельзя объяснить только защитой родственников — киты спасают и представителей видов, с которыми не имеют эволюционной связи. Погуглите — невероятно интересно и умилительно.

Зачем им всё это? Да просто мозг млекопитающих устроен так, чтобы забота о других включала те же нейробиологические цепи, что и забота о себе. Когда животное помогает другому — активируется вентральная область покрышки — одна из ключевых зон системы вознаграждения, и выделяется дофамин.

А мы? А мы тоже млекопитающие. И биохимия нашего мозга, который выбирает помогать другим, очень хорошо изучена.

У нас запускается та же система вознаграждения, что и у животных. Плюс:

— Выделяется окситоцин — гормон, связанный с доверием и привязанностью. Он укрепляет социальные связи, снижает тревожность.
— Снижается активность миндалины — той самой зоны, что отвечает за страх, угрозы и тревожные ожидания. Мозг получает сигнал: «всё под контролем, я не один». И становится гораздо менее реактивным в стрессовых ситуациях.
— Активируется префронтальная кора — зона осознанных решений, саморегуляции, планирования. Помогая другому, мы активируем в себе то, что делает нас взрослыми, мудрыми, устойчивыми: способность заботиться, выдерживать неприятное и действовать не импульсивно, а через осознанный выбор.
— Снижается активность default mode network (DMN) — относительно недавнее открытие, нейронная сеть, которая включается, когда мы ни на чём не сфокусированы. Именно она может гонять по кругу бесконечную жвачку тревожных или самокритичных мыслей. Помогая другим, мы выходим из этого «режима прокручивания» — и переключаемся на контакт, на действие.

Теперь про исследования альтруистического поведения у людей. Интересно, что такой, казалось бы, нехитрый аспект человеческой жизни, как помощь другому, имеет неплохую доказательную базу.

Один из самых больших метаанализов показывает, что если человек регулярно совершает любые добрые поступки — от волонтёрства до комплиментов — его субъективное благополучие показывает умеренный, но стабильный рост. А субъективное благополучие — это тот самый пресловутый well-being, уровень счастья. Причём этот эффект сохраняется в разных культурах, возрастах и формах помощи. Или достаточно свежее рандомизированное контролируемое исследование на подростках показало, что даже небольшие добрые поступки в адрес других вызывали значительное увеличение позитивных эмоций, снижение стресса и негативных переживаний в этом непростом возрасте. Да и у взрослых просоциальное поведение значительно ослабляет эффект стресса на общее психическое состояние.

А ещё есть лонгитюдное панельное исследование волонтёрства, показавшее, что большее количество часов добровольной помощи связано с более высоким уровнем счастья, жизненного удовлетворения, самооценки, чувства контроля над жизнью, физического здоровья и даже снижением депрессивной симптоматики!


А теперь важное. Чтобы все эффекты альтруистического поведения работали как надо, нужны определённые условия.

(1) Помощь должна быть добровольным и осознанным выбором. Не избегающим поведением, не способом снизить уязвимые эмоции (чувство вины, страх социального отвержения), не вынужденной историей, связанной с обстоятельствами.
(2) Такая помощь требует устойчивой внутренней мотивации и ресурсов. Если мы сами в остром дефиците (выгорание, депрессия и т. п.), альтруизм станет дополнительной нагрузкой и стресс-фактором.

То есть мы понимаем: альтруистическое поведение — не универсальная таблетка, не замена терапии (особенно при серьёзных состояниях), но замечательный и рабочий инструмент, поддерживающий и улучшающий психологическое благополучие. Зависит от культурного и социального контекста, мотивации, личностных особенностей.

А теперь предлагаю сделать вот что. Напишите в комментариях, как вы помогаете другим. Можно давать ссылку на благотворительные инициативы, которые вы поддерживаете, приглашать в волонтёрские сообщества и просто — без всяких ссылок — рассказать, как вы помогаете соседу выгуливать собаку, когда он болеет.

Я начну и дам ссылки на инициативы, с которыми я сотрудничаю и которые поддерживаю, а ещё — большую пребольшую инструкцию с дружественного портала для желающих помогать другим.