[#игорьгром #максимшустов #максимкольцов х братья]
– Макс?
– А? – в арке появляются сразу две макушки, отвечающие ему в унисон. Игорь, вздохнув, качает головой, ворочая крупные куски мяса на большой сковороде.
– Вот суки кудрявые.
Кольцов ржёт, услышав его комментарий, а Максимка номер два улыбается чуть смущённо, но тоже довольно. Доводить Игоря до ручки эти двое из ларца любили ещё в детстве.
Игорь хоть немного выделялся, пойдя чёткой линией челюсти и тёмными волосами в отца. А эти – пиздодуи солнечные.
– Жрать хотим? – снова повышая голос, интересуется Гром у родни, и получает довольное "ДА!" в ответ.
– Тогда строевым картошку чистить, оба.
Бросив геймпады на столе, оба Максима, плечами толкаясь, в кухню вползают, выискивая по ящикам ножи и двигая табуретки.
На кухне сразу становится весело и шумно. Игорь улыбается. Они так давно не собирались вместе, работа всё, дела, города разные. Вслух не скажет, а скучал ужасно.
Теперь дома теплее. И ему, даже с разбитой мордой и саднящими рёбрами, хорошо.

авторка: yesaced
трек: KYBERPHONIC - Duel of the Fates / Drake Remix

#либерея #максимкольцов

#Хазцовы #ПетрХазин #МаксимКольцов

Телефон вибрирует, нарушая тьму комнаты синим светом экрана, и, матеря всех во всех поколениях, Петя тянется усталой рукой из кокона одеяла к треклятому девайсу.

«Смотри че тут на тебя нарыли. Это должно выйти утром в Моське как громкое расследование», — гласит содержание сообщения, и далее оказываются приложены ссылки со скринами. Открыв и просмотрев все внимательно, так как сон уже не шел, Хазин выдыхает через сжатые зубы, скрипя ими.

Гугл быстро выдает все страницы журналиста, что рискнул рыть под добермана столичного ФСКН. А его связи совершенно хладнокровно сдают номер парня.

«Удаляешь материал или едешь на нары, пуделек», — пишет ему Петя, просматривая все профили внимательно и дотошно. Ему правда было интересно кто же решил рискнуть всем — карьерой и свободой — только чтобы раскрыть майора перед обществом да выставить его тушу после журналисткой вивисекции всем на обозрение. И, пока ждет ответа, а его команда — отмашки «фас», то решает еще раз пробежаться глазами по тексту, который ему великодушно слили. Или из-за желания спасти и без того пропавшего майора, или этот Кольцов действительно кому-то дорогу перешел. Не суть важно — главное, что известно, и что отец не прознал или Денис Сергеевич. Оба.

Инфа была как на ладони, а в мыслях лишь один вопрос: кто? Кто-то из клиентов? С работы?

Жужжание кофемашины, мысль о том, что нужно купить капсулы, глоток горького кофе без молока и сахара. Почему-то закончилось латте, а вместе с ним и молоко. Странная взаимосвязь, ведь все необходимое уже есть в маленькой пластиковой упаковке.

Снова жужжание с (не)известного номера, записанного ранее. «От своих слов не отказываюсь, материал пойдет в публикацию, Петр Юрьевич». Такое фамильярное обращение оставляет привкус кислоты под языком, который не вымыть никакой водой. Мерзко. От ситуации и от самого себя — потому что подставляет всех, себя, дело. Потому что все написанное правда, и от этого не легче просто нихуя.

— Сука, сука, сука! — восклицает он, замахивается чашкой и швыряет ее в стену кухни, оставив на ней и на полу кляксы темно-коричневой жидкости. Но все только в его руках, и нужно действовать.

«Готовься греть нары уебок», — пишет он в ответ, чувствуя, что адреналин бьет по вискам настолько, что теперь никакого сна. Он словно под очередной дозой чистого карибского кокса. Пальто с вешалки снова принимает плечи в свою власть, берцы с ним никак не вяжутся, но стиль есть стиль.

Две дороги в нос, и маска суки уходит вместе с ним. Выйдя из дома, он осматривается, скалясь, после садится в такси и, пристегнувшись, поднимает ворот пальто, желая максимально спрятаться. Потому что они могут знать. Откуда? Откуда, Петь? Не важно. Пока он едет в такси по уже известному адресу, дергается глаз и правая нога — тревога подступает незаметно. Как он мог так проебаться? А если бы Кольцова не слили? Он бы уже рыб кормил по законам мафии или в канализации разлагался, подкармливая крыс.

Неоновые вывески за окном превращаются в сплошную какофонию кислотно-яркого, режущего уставшие глаза, света, отражаясь в каждой поверхности: в стекле, подражающем ему пластике, хроме, стали, разбитых по асфальту лужах, неживых глазах и искусственных улыбках. Все это кажется таким чужим сейчас, когда вещества поджигают кровь, а в сочетании с адреналином вовсе превращаются в кислоту, что стремительно несется в венах.

По радио в машине играет уже устаревшая, но модная реп-попса про Дерзкую. Хазин морщится, смотря по карте на телефоне водителя сколько еще ехать.

— Срежешь — чаевые дам, — командует он, прикидывая сколько налички осталось в кошельке и, увидев заинтересованный взгляд мужчины, улыбается. Так, что у незнакомца за рулем не остается варианта, кроме как повернуть в нужных местах и в два раза быстрее доставить хищника к решившейся лаять на него моське.

— Заслужил, — теплым тоном произносит Петя, сунув две достаточно крупных купюры, — сдачи не надо.

И, мягко прикрыв дверь за собой, он растворяется в ночной темноте, еле слышно выдыхая после шороха шин по влажному асфальту. 🔽