Выступление Гуттериша в ООН, в котором он, среди прочего, заявил, что теракт ХАМАСА не произошел в вакууме, а находится в контексте 56-летней оккупации Газы, выпятило и сделало рельефной проблему "отсечки исторического времени" в длящихся (иногда сотнями и тысячами лет) конфликтах. Можно поставить отсечку в 1967 году, и тогда вся эта история будет выглядеть как история оккупации Израилем секторы Газы. А можно поставить отсечку 1948 годом, и тогда та же самая история будет выглядеть как история самозащиты евреев от непрерывной арабской агрессии.  Этот пример показывает, что оценки, сделанные на основании произвольно выбранных отсечек, гроша ломаного не стоят. Они не выходят за пределы пропагандистских клише, предустановленных политических позиций, замешанных на предубеждениях. Любой вопрос надо рассматривать целиком во всей его исторической сложности и противоречивости, и только тогда это будет иметь какую-то реальную политическую ценность. А ближневосточный конфликт целиком весь упирается в то простое противоречие, что право евреев на создание своего государства (по сути, реализация того же самого «права на возвращение», к которому апеллируют арабы, но с задержкой почти на 2000 лет) после ужасов Холокоста признали все (что отражено в резолюции ООН), кроме тех арабов, на территории которых это государство собственно и предполагалось образовать. И это право евреев на возвращение, а как следствие – и существование Израиля, так никогда большинством арабов, и особенно той их частью, которая проживает в Газе и на других территориях бывшего британского протектората в Палестине, признано не было, и эти арабы вот уже почти 85 лет ведут войну против евреев и Израиля. Признание права евреев на возвращение потомками проживавших на территории британской Палестины арабов является, к сожалению, необходимым условием для начала диалога, итогом которого могло бы быть прекращение этой войны. Это условие пока недоступно, соответственно, война продолжается со всеми вытекающими из нее зверствами. И оккупация Газы поэтому является тоже не «висящей в вакууме», а находится внутри контекста этой непрерывной войны.

В одном из рассказов Виктории Токаревой эмигрантка со стажем, поучая молодого художника, желавшего во что бы то ни стало бежать из СССР на Запад, чтобы «просто мести полы», говорила: «Здесь все метлы розданы!». К сожалению, сегодня в мире все «цивилизационные метлы» тоже давно розданы. Чтобы попасть  в цивилизационную премьер-лигу, России, будь она хоть трижды демократией, придется изрядно потрудиться, расталкивая конкурентов локтями. Ситуация осложняется тем, что, помимо привычной конкуренции со стороны Запада, изредка усугублявшейся присоединявшимся к Западу Югом, Россия столкнулась с мощными игроками на быстро растущем  Востоке. Такой комбинации исторических вызовов раньше не было.

Эволюция русской цивилизации за последние 500 лет  происходила в основном за счет выпячивания  “геополитической грыжи”. Являясь образцом экстенсивного развития и не имея возможности существенно продвигаться на Запад, Россия «выдавливалась» наружу по линии наименьшего сопротивления, то есть в Восточном и Юго-Восточном направлениях. Выражаясь более поэтическим языком, она прирастала Сибирью. Сибирь и Дальний Восток, а вовсе не Украина, являются главным стабилизатором русской цивилизации. Именно этот  гигантский  “грыжевый мешок” придавал и придает России уникальную устойчивость. Поэтому здесь сегодня сосредоточены для России все по-настоящему экзистенциальные риски, и связаны они не с давлением Запада, а с образованием нового мирового центра силы (Китай, Япония, Корея).

Речь идет не о войне или экономической экспансии Китая, хотя и их в принципе нельзя исключать. Но, честно говоря, в них нет никакой необходимости. Сибирь и Дальний Восток сами будут пусть медленно, но неуклонно и при этом совершенно естественным образом переключаться на новые “внешние” центры притяжения только потому, что их связи с Москвой, увязшей в своих европейских “терках”, будут деградировать.  Для нормального функционирования русской цивилизации сильный Китай представляет сегодня угрозу самим фактом своего существания. Ему и делать ничего не  придется, и за 50-70 лет все случится само собой. А вот если Россия ничего не будет делать, то она потеряет контроль (фактический) над этими территориями, что приведет неизбежно к утрате ее цивилизационной идентичности. Надо было обладать редчайшей исторической слепотой, чтобы повестись на такую геополитическую авантюру, как война в Украине, при сложившейся конфигурации сил.

Можно ли вообще еще что-то предпринять для спасения русской цивилизации или она обречена? Теоретически шанс на спасение есть, но реализация его на практике представляется крайне затруднительной. При наличии с  разных сторон двух, если не трех, мощных цивилизаций-конкурентов, каждая из которых превосходит многократно Россию по своим ресурсам,  последняя может сохраниться только в совершенно новом качестве как цивилизация, которая делает себя необходимым звеном глобального межцивилизационного взаимодействия. При невозможности навязать свою игру необходимо грамотно встроиться в чужую игру на достойных условиях.

Для этой трансформации из цивилизации-крепости в цивилизацию-посредника важнейшей предпосылкой является сохранение эффективного и сбалансированного взаимодействия со всеми конкурирующими цивилизационными платформами. И именно поэтому ничем не объяснимый, кроме узко-эгоистических интересов питерского (в широком смысле слова) клана, конфликт с Западом и курс на самоизоляцию по отношению к Западу являются суицидальной стратегией для будущего русского мира. Впрочем, все это уже было описано в литературе. Как говорил Генри Боленброк юной Абигаль Черчилль, если большое государство намерено завоевать маленькое государство, то маленькое государство обречено, но если два  больших государства намерены завоевать маленькое государство, то у  маленького государства появляется шанс. Это касается и цивилизаций.

Генерал-депутат Гурулев как-то на прошлой неделе высказался о желательности уничтожения 20% нелояльных граждан, не разделяющих его взгляды на правильное и неправильное. Это вызвало определенную общественную реакцию. Но, по-моему, все логично. И, главное, по-человечески понятно. Я, дай мне волю, не ограничивал бы себя 20% и сосредоточился бы на оставшимихся 80%. Но я держу себя в руках. Комиссия Госдумы  по этике (уже смешно) признала, кстати, эти заявления полностью соответствующими ее стандартам. Тоже не вижу ничего удивительного. Российским стандартам этики и не такое соответствовало. Вот единственное, что, пожалуй, удивляет, так это то, почему Гурулев и члены комиссии полагают, что они по итогу окажутся в счастливых (по их версии) 80%, а не в несчастливых 20%? Многие так думали, но ошибались. Сидел лет восемьдесят тому назад какой-нибудь такой же надутый индюк и думал, что он вершитель судеб человеческих, а потом в ГУЛАГ попадал и там пропадал.

Вот же загадали Путин с Явлинским всем ребус: зачем-то один пригласил, а другой согласился прийти? Вот теперь все чешут репу, что бы это значило. Может, зарегистрируют кандидатом в президенты? Может, заменят Абрамовича в качестве посредника? Скорее всего ни то, ни другое. Явлинскому предложат поработать Пьером Ришаром в магазине игрушек состоятельного отца всех семей.  Его раздадут мелкими порциями в качестве мелков от либеральных тараканов в голове, чтобы было чем рисовать. Ведь эта избирательная кампания будет выстроена как непрерывный аттракцион. Явлинский станет частью развлекательной программы, наряду с розыгрышами призов и шарадами - «Это у них семейное». Глядишь, четыре месяца пробегут незаметно. А потом – вот так сюрприз!...

На этот раз я, видимо, ошибся. Мой прогноз оказался неверным, и Израиль, похоже, начал наземную операцию. Правда, проводит он ее в популярном теперь формате гибридной войны. В израильском исполнении это выглядит даже еще более изощренно, чем в российском: «Мы там были, но уже вышли». Пока, конечно, непонятен ее масштаб и не ясно, будет ли дело доведено до конца, а вот уж как она называется, значения совсем не имеет – мы уже видели и КТО, и СВО, сути дела это не меняет.
 
Я отдаю себе отчет в том, что  наземная операция приведет к гибели огромного количества ни в чем не виновных людей в Газе, станет причиной множества ужасных трагедий и сделает узел противоречий еще более тугим. Тем не менее, я считал и продолжаю считать действия Израиля легитимными - в той степени, в какой вообще может быть легитимна война. К сожалению, любая война в основном убивает ни в чем не повинных людей по обе стороны - в данном случае и в Израиле, и в секторе Газы. Но ответственность за все эти жертвы несет тот, кто ее развязал, то есть агрессор. И обстоятельства исторической памяти, ссылки на старые несправедливости,  на длящуюся годами «предагрессию» (юристы бы сказали – predicate offense) никогда не являются оправданием агрессии. Немцы были сильно расстроены Версальским миром, русские – Беловежским соглашением и решениями Хрущева. У всех всегда есть свой повод.
 
Мои сомнения в реалистичности наземной операции были иного рода. Я полагал, что есть три обстоятельства, которые выглядели как обстоятельства непреодолимой силы. Во-первых, наземная операция предполагала и, видимо, повлечет в случае ее развития беспрецедентные потери для израильской армии и почти неотвратимую потерю заложников. Во-вторых, такой же беспрецедентный анти-израильский консенсус, равного которому, похоже, не было за всю историю ближневосточных войн, и декларируемое нежелание США ввязываться в большую войну делали решение о проведении наземной операции крайне болезненным для руководства Израиля. И, в-третьих, очевидной стратегии выхода из этой наземной операции не существует, а оккупация двухмиллионного разрушенного до основания анклава – задача трудно представимая. Ее решение может отбросить Израиль в его развитии на десятилетия назад. Все эти обстоятельства, как выяснилось, оказались преодолимыми, но от этого они не перестали существовать.
 
В одном, как мне кажется, я был прав. Мне почти невозможно представить, что после 7 и 27 октября ситуация в регионе будет развиваться по привычному сценарию – все «затрется» и вернется на круги своя. Шокирующая агрессия вызвала не менее шокирующую ответную реакцию. Мне кажется, что это толчок такой разрушительной силы, что шансов у региона остаться в границах своих обычных колебаний между миром и войной немного.
 
Я думаю, что  мы будем сейчас наблюдать лавинообразное нарастание аварийной ситуации, когда каждый день будет означать разрыв привычного шаблона. Надеюсь, у больших игроков хватит выдержки не вступить в войну. В принципе, Иран добился своего. На ближайшее время все разговоры об израильско-саудовском альянсе можно считать закрытыми. Стоит ли рисковать всем и «спалить» Хезболлу вслед за ХАМАСом? Москва тоже добилась своего – Украина перестала быть главной проблемой Европы. Стоит ли играть ва-банк и ускорять прямое столкновение с американцами? Китай вообще пока всем доволен - ему торопиться некуда.

Никто не знает когда, чем и как закончится войны России и Украины и ХАМАСа и Израиля, никто даже не может понять, закончатся ли они или перерастут в мировую войну. Но один важнейший вывод из обоих конфликтов уже можно сделать. Вывод этот неутешителен и опасен.

Стратегии сдерживания больше не работают.

С момента окончания Второй Мировой и изобретения ядерного оружия человечество сделало ставку на стратегии сдерживания. Враг не нападет, потому что знает, что точно будет уничтожен. И в месяцы перед российским нападением США и Запад всячески использовали именно этот аргумент: не нападайте на Украину, ответ будет слишком дорог для вас. Это не сработало, но тогда могло показаться, что Россия просто не посчитала потенциальный ответ достаточно дорогим.

Что ж, стратегия Израиля в Секторе Газа была такой же, но куда более фундаментальной: не нападайте на нас, или мы вас гарантировано уничтожим. Но ХАМАС все равно напал.

Как перед первой мировой, когда генштабы стран Европы вдруг пришли к безумному выводу, что с новыми вооружениями нападающий получает преимущество, «игроки» по всему миру один за другим делают ставки на атаку вопреки налаженному механизму сдерживания.

Пока мы видим это в череде локальных (да, война России и Украины является локальной) конфликтов. Но на такой же системе сдерживания построен и весь миропорядок, внезапно оказавшийся хрупким.

Я принимаю близко к сердцу призывы к ненасилию и «мирным методам борьбы с терроризмом» только от тех, кто сам пережил катастрофу, прошел через ад потерь и нашел в себе силы переступить через боль и простить во имя того, чтобы не пострадали невинные люди. Я готов слушать призывы уничтожить зло  силой только от тех, кто, оставив свой дом, пошел воевать с оружием в руках, рискуя своей, а не чужой жизнью. Мнение остальных по данному вопросу, включая  мое собственное, никакой ценности не представляет. Мы чужие на этом празднике смерти.  А это значит, что нам надо сильно ограничить безапелляционность своих суждений, ибо «каждый  мнит себя стратегом,  видя бой со стороны».

Как проницательно заметил герой бессмертного романа О'Генри консул Джонни, «Спроса создать нельзя. Но можно создать условия, которые вызовут спрос». Конечно, Кремль не устраивал пока погромы в России. Но он создал условия, при которых погромы будут расти как грибы осенью. Кстати, об осени. Еще в середине июня, наблюдая за тем, как причудливо тасуется кремлевская колода, я написал, что власти выбирают цвета политической моды сезона осень-зима (https://t.me/v_pastukhov/671 ). Ну что же, осень наступила – всюду звездопад. Вот только звезды – желтые. Власть и глубинный народ нашли друг друга.

Несколько строк о пользе временных решений, которые сейчас не в чести. Трагическая дилемма, с которой столкнулись израильтяне после устроенного им «мини-Холокоста», напомнила мне грустный адвокатский анекдот. К  юристу приходит клиент и спрашивает: «Скажите, я имею право…?» – «Да, имеете», – не задумывясь  отвечает юрист. Изумленный клиент раздраженно говорит: «Вы даже не дослушали мой вопрос, я хотел Вас спросить, могу ли я…?» - «Нет, не можете» – не дослушивав отвечает юрист. Так и в случае с наземной операцией в Газе. Имеет ли Израиль право на ответ? Да. Сможет ли он им полноценно воспользоваться? Скорее всего, нет. Буду ли лично я об этом очень сожалеть? Да, но нет. Почему? Об этом коротко ниже.
 
Никакого «окончательного решения арабского вопроса» для Израиля не существует в принципе. Даже если предположить, что США, стиснув зубы и взяв удар на себя, позволят Нетаньяху сровнять сектор Газа с землей, уничтожив существенную часть его двух с половиной миллионного населения (но не боевиков – эти как раз в значительной части выживут и осядут в каком-нибудь Катаре), то и это не будет никаким окончательным решением. Останется Хезболла, останутся десятки других террористических организаций, останутся Иран, Катар, Сирия и другие прямые спонсоры терроризма, останутся Россия и Китай, в конце концов, в качестве гарантов и страхователей этих спонсоров. Всех не перебьешь. Миллиардная исламская масса  родит из себя новый ХАМАС, чтобы снова и снова посылать террористическую порчу на Израиль.
 
Я не собираюсь на этом циклиться, но не надо обладать обширными запасами ума, чтобы предсказать, что самая успешная наземная операция в Газе все равно не будет окончательным решением, экзистенциальных вызовов, стоящих перед Израилем, а будет очередным временным решением “до следующего кризиса”. Таким образом, выбор, который Израилю и всему миру вместе с ним предстоит сделать, - это не выбор между очень рискованным, но окончательным решением и относительно безопасным, но временным (паллиативным) решением, а между двумя временными (паллиативными) решениями. А это, согласитесь, два совершенно разных выбора.
 
Да, возможно, одно из  этих временных решений даст большую передышку, чем другое. Но и шансов вляпаться с ним в глобальную катастрофу как для самого Израиля, так и для всей планеты гораздо больше. Я не за то, чтобы не отвечать, но я за то, чтобы ответ был неэмоциональным и взвешенным. На самом деле, дать такой ответ гораздо сложнее. Писал же когда-то поэт, что «легче плакать, чем страдать без всяких признаков страданья». Легче немедленно обрушить весь свой гнев, чем переплавить его в скрежет зубовный и холодную готовность бесконечно долго терпеть. К сожалению, принимая во внимание все реально существующие риски, возможно, только второе может дать Израилю шанс на спасение в долгосрочной перспективе. Во фразе, что нет ничего более постоянного, чем временные решения, заключено немало житейской мудрости.
 
Главным возражением против временных (паллиативных) решений, как сегодня в Израиле, так и вчера в Украине является тезис о том, что любой компромисс сегодня обернется утроенным вызовом в будущем, что проблема не исчезнет, а лишь масштабируется, что арабы (русские) вернутся и будут атаковать снова и снова с еще большим рвением. Это серьезный аргумент, и главное – абсолютно достоверный. Именно так все оно и будет. Но есть загвоздка: до следующей атаки еще надо дожить. А это отнюдь не гарантировано при попытках любой ценой достичь окончательного решения какого-нибудь вопроса. И тогда лозунг паллиативной медицины, гласящий, что если нельзя вылечить, то это не значит, что нельзя помочь, становится весьма актуальным. Очень хочется несколько лет пожить еще в этом несовершенном и неидеальном мире, где скопился ворох неразрешимых проблем. Ну хотя бы потому, что за эти пару лет может случиться и что-то хорошее: либо шах умрет, либо ишак…
 
 

Мне как-то не показалось, что Путин на встрече с силовиками в связи с массовыми беспорядками в Махачкале  был так уж недоволен проявлениями антисемитизма. Большую часть речи о погромах евреев он посвятил вине самих евреев. Правда, он оговорился, что коллективной вины не признает.  Но все, конечно, тут же правильно перевели это на  понятный им язык: значит, за дело бьют…
 
И тем не менее, Путин был недоволен. Его явно не устроил формат. Кремль хотел бы распространения “кошерного” антисемитизма, - с шуточками и прибауточками про Мойшу Израилевича, - управляемого и направляемого на строго ограниченные цели. Например, на иноагентов и прочих нежелательных элементов. А вышел антисемитизм “халяльный” – дикий, необузданный, с криками “Аллах Акбар” и с ломанием стульев. Это  совсем не тот антисемитский театр, о котором он мечтал.
 
И дело тут не в евреях. Антиеврейский погром в Махачкале – это всего лишь пристрелка, подготовка к антирусскому погрому на Кавказе. Генеральная репетиция. В Кремле не могут этого не понимать. Понимают, и поэтому разговор будет жестким. Да вот сделать, похоже, уже ничего не могут. Как говорил Горбачев, «Процесс пошел…».

С изумлением прочел, что задержанных участников штурма аэропорта в Махачкале начали привлекать к ответственности за “мелкое хулиганство” и давать по нескольку суток административного ареста.

А что, оказывается, так можно было? А можно отсидеть авансом 15 суток за право снести пару аэропортов?

А как же душевные травмы московских полицейских, которые испытывали невыносимые страдания от того, что в них кидали пластиковые стаканчики? И за эти муки протестующие против власти в Москве отправлялись в тюрьмы на годы. Но то против власти…

Невольно вспомнился бессмертный Владимир Семенович:

“Зачем мне считаться шпаной и бандитом
Не лучше ль податься мне в антисемиты
На их стороне хоть и нету законов
Поддержка и энтузиазм миллионов…”

И действительно, зачем?

Когда все иллюзии путинской реставрации улетучатся, историческая правда предстанет перед Россией во всей своей ужасающей наготе: тот способ, с помощью которого русская цивилизация развивалась последние пятьсот с лишним лет, полностью исчерпал себя. А раз так, то ответ на вопрос, быть или не быть русской цивилизации, будет зависеть исключительно от ее способности или неспособности к перевоплощению, то есть к радикальному и бескомпромиссному переучреждению себя. Более радикальному, например, чем большевистский переворот, который на поверку оказался “перелицовкой” империи “мехом внутрь”.

Но что это значит? Нельзя же просто взять и стать другими только потому, что этого очень хочется. Так не бывает. Перестроить себя на принципиально иных основаниях на пустом месте – это утопия. Призывать к этому – все равно что стать героем анекдота про филина, который советовал зайцам стать ёжиками, чтобы спастись от лис. Но есть одна хорошая новость. Место это не совсем пустое. У своих истоков русская цивилизация потенциально намечала две линии развития, каждая их которых обещала быть успешной. Впоследствии, однако, востребованной оказалась лишь одна модель, а вторая стала еще одним русским “градом Китежем” и ушла на дно исторической памяти как нереализованная возможность. Поэтому речь идет не о конструировании какой-то новомодной исторической “линейки”, а о восстановлении забытой традиции. Парадоксальным образом спасение русской цивилизации может оказаться возвращением к утеряным корням, но только гораздо более глубоко зарытым и поэтому более фундаментальным, чем те корни, до которых сумели дорыть авторы нового краткого курса истории России.

В XV веке великорусская народность стояла на развилке двух дорог. Одна вела в Московию, к государству, которое несколько столетий спустя один из русских императоров, по имеющимся апокрифам, определил как «державу военную», смысл существования которой быть угрозой миру. Этой дорогой, собственно, и пошло историческое развитие, ее изгибы и ухабы нам известны во всех мельчайших деталях. Но был и другой путь, о котором если и вспоминают, то нехотя и пренебрежительно. Этот путь пролегал через северную Русь, ее многочисленные торговые города-республики. По сути, речь идет о двух моделях: «Руси Ермака» (сценарий военной колонизации) и «Руси Никитина» (сценарий торговой колонизации). Справедливости ради необходимо признать, что для успешной торговой колонизации в ту эпоху было мало шансов, что доказывается в том числе коммерческой несостоятельностью проекта Афанасия Никитина. Но это не значит, что потенциал для такой колонизации отсутствовал. Изворотливость, адаптивность, инициативность русского купечества даже сегодня, пятьсот лет спустя, производят впечатление.

Сегодня, когда простраство для силовой экспансии русской цивилизации стало крайне ограниченным, и любые попытки вернуться на эту стезю лишь приводят к катастрофическому и бесперспективному изничтожению ресурсов, обращение к доселе недоиспользованному альтернативному методу, к той другой составляющей русской культуры, которую реформы Ивана Грозного и Петра Первого маргинализировали, видится почти единственным шансом на продление исторического бытия русского мира.

Если русские хотят сохранить свое единое культурное и политическое пространство, они должны продемонстрировать такую же выдающуюся способность торговать (в широком смысле – взаимодействовать) с другими мирами, которую до этого они демонстрировали в основном только в умении завоевывать иные миры. Но это совершенно другой тип цивилизации, чем тот, к которому они привыкли, принципы его организации не просто отличаются от принципов организации русского мира за последние 500 лет, но и прямо противоположны ему. Россия будущего либо будет неузнаваемой, либо ее не будет.

Слушая последние выступления Путина, я все отчетливей понимаю, что чашу сию России придется испить полностью. Он не может остановиться где-то посередине пути, а вынужден будет дойти до самых до истоков: троцкистско-зиновьевских диверсантов, сионистских заговоров, врачей-вредителей и вопросов языкознания. Происходящее все больше напоминает мне сказку про Аленушку, ее брата Иванушку и то болотце, из которого нельзя пить, потому что козленочком станешь. Он, безусловно, не желал себе этой судьбы. Если бы лет тридцать назад ему рассказали, что он сегодня начнет задвигать про европейских клопов, он бы искренне изумился. Но оказалось, что из советского болотца нельзя просто отпить и остановиться. Тут надо пить до дна. Сказав «А», придется проговорить весь советский алфавит до самого “Я”. Любопытно, однако, что на лице созданной им эпохи проступают одновременно и сталинские усы, и брежневские брови. Все может закончиться не так, как мы думаем. Умрет как Сталин при слезах, похоронят как Брежнева под анекдоты.

Итак, допустим, русские переосмыслили все, что с ними произошло, причем не за последние 40, а за последние 400 лет, увидели себя в историческом зеркале в полный рост, ужаснулись, отшатнулись и решили “стать ёжиками”. Что дальше?

Написал и подумал: необходимо уточнение. Речь пойдет все-таки не о том, что они на самом деле будут делать (это мы как раз, к сожалению, неплохо представляем), а о том, что они могли бы сделать теоретически, чтобы сохраниться как цивилизация. Даже на этот вопрос ответить непросто, потому что положение России сейчас очень сложное, и, чтобы спастись, русским надо пройти сквозь очень узкое горлышко исторического сита, которое многих «великих» оставило за бортом. Я бы свел «необходимое и достаточное» для выживания русской цивилизации к пяти простым тезисам.

Во-первых, придется прекратить гражданскую войну и устроить всеобщее “прощеное воскресенье”, потому что “ёжиками” можно стать либо всем вместе, либо никак. Военных преступников вроде тех, что убили семью в Волновахе, будут, конечно, судить, но в целом и бывшие ветераны войны, и бывшие борцы с режимом должны будут научиться жить в одной норе. Единственное условие – все принимают новые правила игры. И, конечно, так выйдет, что очень многие последние станут первыми, как это ни противно. С этим придется жить.

Во-вторых, потребуется заново учиться со всеми дружить и всем улыбаться, хоть это даже еще противней, чем улыбаться самим себе. Когда нельзя задушить военной силой (а к этому моменту станет окончательно понятно, что нельзя), остается одно – душить в объятиях. Учиться ладить со всеми, всем быть нужными, всем полезными и со всеми отзывчивыми, ну прямо как Пригожин в Кремле, пока был жив (шутка). И со всеми – значит, со всеми, поэтому не надо стремглав бросаться от Китая в Америку и от Турции в Европу. Надо и старое вернуть, и новое не растерять.

В-третьих, для посредничества нужно создать инфраструктуру. Я начал эту серию постов с гипотезы о том, что за уже уплаченную цену войны Россия могла бы приобрести существенную часть того технологического «интерфейса», который необходим ей для полноценного использования тех цивилизационных преимуществ, которые предоставляет ей ее географическое положение. Для этого, прежде всего, требуется «прорубить» новое “окно в Европу”, но уже не на Западе , а на Востоке, через США, Японию и Южную Корею.

В-четвертых, все эти новые “входы-выходы” из России окажутся в лучшем случае прожорливыми и бесполезными “белыми слонами”, а в худшем – «отвязками», отцепляющими Сибирь и Дальний Восток от европейской России и пристегивающими их к чужим берегам, если втрое больших ресурсов не будет потрачено на создание инфраструктуры, соединяющей обе части России в единый логистический хаб. Россия не сможет долго существовать в форме гантели, где Восток и Запад соединены лишь тонким перешейком Транссиба.

В-пятых, - и это, пожалуй, самое главное, - необходима новая политическая сервисная система для обслуживания этой новой сложной инфраструктуры. Очень часто можно услышать сегодня: “А зачем России демократия, федерализм, правовое государство? Баловство это”. И действительно, незачем, если Россия остается военной цивилизацией. Более того, такой России это только во вред. Но другой России, сформированной вокруг другой цивилизационной парадигмы, – не военной, а торговой, - без этого сложного интерфейса не выжить. Нынешняя “вертикаль власти” не способна обслуживать столь сложный механизм,
каким является цивилизация-посредник.

Вы еще хотите спасать русскую цивилизацию или проще все-таки уйти вместе с ней на дно, причитая, проклиная, взывая, обличая, сочувствуя - но ничего не делая…?

Интересно, я один такой скептик или еще кто-то есть? Все трубы Иерихона трубят о грядущем перемирии. Новостная лента взрывает мозг обывателя: война зашла в тупик, и то ли Украину склоняют к переговорам, то ли Украина сама склоняется к переговорам, но на кону сделка “территории в обмен на НАТО”. Все это лезет из самых разных информационных щелей: из NBC News, из TIME, из The Economist, и смачно покрыто сверху толстым-толстым слоем Арестовича.

В чем сенсация? В том, что Украину склоняют к переговорам и требуют отказаться от концепции “быстрой военной победы над Россией”. Но это секрет Полишинеля везде, кроме самой Украины, где по странной прихоти офиса ее президента тема возможого затягивания войны и превращения ее в многолетнюю кровавую «тягучку» оказалась на целый год табуирована. На мой взгляд, сенсация если и есть, то в том, что эта дискуссия прорвалась наружу, теперь и в украинский “паблик”. Случилось это отчасти стихийно, а отчасти - с подачи самого политического руководства Украины, которое больше не может отмахиваться от множащихся вопросов ссылкой на “совсем близкую победу”.

Если с контекстом всех этих «сенсационных» заявлений все более или менее понятно, то по существу намечающейся дискуссии возникает много вопросов. Оправданы ли слухи о скором и неминуемом (опять – неминуемом) перемирии? Насколько «светит» Украине мир, а Европе и Америке - отдохновение и возвращение к доброй старой «нормальности», стоит им этого только захотеть? Мне лично кажется, что пока никак «не светит». Ключевой посыл всех как бы утечек последнего времени - «все устали от войны». Звучит вроде правдоподобно, но это ложь. Есть один, который не устал, и его забыли спросить.

Миф о том, что именно Украина является той несговорчивой стороной, которая отказывается от любых переговоров до тех пор, пока не будут выполнены все ее предварительные условия (прямо как Израиль), главное из которых - полное освобождения оккупированных территорий, оказался настолько устойчивым, что даже породил зеркальный миф о Путине, мечтающем закончить войну любой ценой, но не готовом (не имеющем возможности) отдать оккупированные территории обратно якобы из страха перед массовым недовольством, которое будет вызвано таким шагом. Поэтому стоит, мол, предложить Путину “мир в обмен на территории”, как он тут же схватится за эту идею и пойдет на перемирие. Это стало таким общим местом в рассуждениях, что на нем строят свои «мирные планы» все - от Трампа до Явлинского и от Киссинджера до Арестовича.

Я не понимаю, откуда и почему возникла эта уверенность. Но если бы я был на месте Путина (не дай Бог!), я бы никогда в жизни не согласился на такой, а на самом деле – на любой мир (перемирие), в том числе в обмен на любые территории, включая всю Украину целиком. Особенно сейчас, когда ситуация на фронте стабилизируется и необходимости проводить дополнительную мобилизацию нет. Почему? Потому что Путин – заложник войны. У него все хорошо, пока Россия в войне – неважно, на самом деле, какой. Как только война приостанавливается, не говоря уже заканчивается, на первый план выходит внутренняя повестка, и карета стабильности тут же превращается в тыкву. Победа в войне также разрушительна для путинского режима, как и поражение в ней. Неважно какая: только Крым, вся Новороссия, вся Украина. Любая победная точка подобна смерти. Путин – это перманентная война. Есть война – есть Путин, нет войны – нет Путина.

Самой ожидаемой реакцией Путина на любое предложение перемирия в обмен на отказ бороться военными средствами за деоккупацию территорий, на мой взгляд, должно быть немедленное повышение ставок и возвращение к риторике о денацификации и демилитаризации Украины – мол, зря, что ли, мы кровь проливали. Если Путин этого не сделает, он сделает большой подарок российскому революционно-демократическому движению. Но я давно не верю в подарки от Путина. «Бойтесь данайцев, приносящих яйцев» (Илья Ильф).

Гуманитарная пауза – лозунг эпохи. Гуманитарную паузу требует от Израиля ХАМАС. Гуманитарную паузу требуют арабские лидеры от США. Гуманитарную паузу требуют махачкалинские погромщики от пассажиров рейса из Тель-Авива. Гуманитарную паузу требуют студенты и аспиранты Гарварда и Стенфорда от еврейских хедж-фондов с Уолл-стрита. Ну, уговорите, в конце концов, ХАМАС отпустить этих еврейских заложников, захваченных 7 октября, чтобы случилась этa чертова гуманитарная пауза. Дайте Аллаху шанс помочь людям.

В Екатеринбурге прямо какое-то членовредительство. Сама погода восстала против властей, ресурс для протеста в буквальном смысле слова материализуется из воздуха. Ну, или падает с неба, у кого присутствует более мистический взгляд на предмет. Ну а потом сотни очумелых ручек превращают горки снега в тысячи симпатичных пенисов, растущих по всему городу как белые грибы. Смешно наблюдать, как беспомощны оказываются градоначальники перед действительно стихийным и массовым движением, у которого нет ни штаба, ни мозгового центра – одни нейронные социальные связи. Но пенис с ними, а что бы это все значило? И только не надо петь пионерскую песню о хулиганах-несмышленышах. Тут все осмысленно и, главное, четко указан вектор движения для власти, пусть и в несколько экстравагантной, зато предельно понятной форме. Это стихийный протест против псевдорелигиозного ханжества, против всех этих “Это у нас семейное” и “Россия - семья семей”. Протест, свалившийся просто как снег на голову.

После вынужденного перерыва мы с Борисом возобновляем регулярные выпуски “Пастуховской кухни”. Как обычно, пишу в Телеграм несколько слов, представляющих сегодняшнюю дискуссию.

Залп публикаций от имени или с обильным цитированием высших военных и гражданских чиновников Украины, причем преимущественно в зарубежой прессе, делающих акцент на затягивании войны, вряд ли является случайным. Само его появление есть свидетельство явного “затягивания” давно назревшего серьезного и честного разговора украинской власти с украинским обществом о перспективах и цене войны - разговора, который надо было бы начинать, как минимум, полгода тому назад, если не раньше. Вместо этого власть предпочитала поддерживать в обществе иллюзию о возможности быстрой военной победы над Россией. Как следствие, сегодня есть некоторый разрыв между ожиданиями и реальностью, который всегда сложно преодолевать, но особенно - во время войны. И, на мой взгляд, перемирие (мир) с Россией вовсе не являются ядром (психологическим центром тяжести) этой проблемы, хотя многим в России хотелось бы, чтобы это было именно так. Этим ядром, на мой взгляд, является честность в распределении бремени войны между власть предержащими и всеми остальными. В условиях затяжной, изнурительной и кровавой войны этот вопрос – о справедливом распределении военного бремени – выходит на первый план, и у меня нет уверенности в том, что украинская власть дает на него идеальный ответ. И, возможно, именно поэтому ей так долго не хотелось отказываться от парадигмы “давайте перетерпим и все быстро закончится”. Так или иначе, мне кажется, что у Владимира Зеленского возникла потребность “переподписать” военный контракт между властью и обществом, включив в него существенную поправку: война будет долгой. А вот будет ли этот контракт переподписан с помощью выборов или каким-то иным образом, - это уже второй вопрос…

https://youtu.be/pyg0IL1yK-s?si=U_69RlfsgEEw6wf4

Вот добрые люди прислали в комментариях Борису свежего (относительно) Незыгаря:

“В этих условиях диссидентские нарративы разгоняют тезисы о том, что российское руководство «не может» отказаться от СВО и прекратить военные действия. Спекулятивные проявления каспаровщины и пастуховщины о том, что российское руководство не остановит военные действия, так как это противоречит ее планам удержания власти, – абсурдны. Во многом они рассчитаны на актуализацию страшилок по поводу российской власти что работает на выделение дополнительных средств на антироссийские проекты диссидентов за рубежом. В реальности же логика о невозможности остановить войну больше применима к киевскому режиму и Зеленскому лично, рейтинги которого характеризуется устойчивым падением в последние месяцы”.

По такому случаю вспомнилась история из 90-х про Лужкова. Один из его заместителей, - очень уважаемый, кстати, человек, - во время какого-то административного аврала неожиданно попросил отпустить его на пару недель “на учебу” на один из курортов Красного моря для, так сказать, повышения квалификации. На это опешивший градоначальник ответил резолюцией по диагонали поданного ему заявления: «Если Вы не против, то я - за». Так вот и я точно так же могу сказать: “если Незыгарь не против, то я только за”. Возвращение к мирной, рутинной повестке в стране, возбужденной как разоренный пчелиный улей, с миллионом ветеранов, вернувшихся с фронтов в никуда (вон они нескольких элитных разведчиков пристроить не монут), с перегретым и теперь в мирных условиях никому снова не нужным ВПК, с охеревшей силовой бюрократией, не способной уже вернуться к работе по стандартам мирного времени, – что может быть лучше для политического развития России? Я буду приветствовать любой шаг Кремля в этом направлении и не даю рук на отсечение только потому, что хочу сохранить их для аплодисментов.

Если бы команда “анонимусов”, работающая под брендом “Незыгарь”, могла обойтись без ярлыков, то тема кажется вполне достойной дискуссии. Вопрос о том, способна ли еще в принципе политическая система, сформированная под Путина, сохранять длительное время стабильность при работе в условиях мирного времени, не кажется мне тривиальным. Тут, полагаю, представители клана “патрушевых” интуитивно ближе к истине. А так - спасибо за комплимент. То, что из всего потока моих эссе отреагировали именно на этот сюжет, примечательно. Как говорила по схожему поводу в фильме “Служебный роман” секретарша Верочка, “хорошие сапоги, надо брать!”.

Ровно месяц спустя после «малого Холокоста» два вопроса остаются для меня непроясненными:

1. Почему доминирующим в западных неолиберальных СМИ стал взгляд на демонстративную жестокость террористов ХАМАС как на эксцесс исполнителей?
Есть все основания полагать, что именно беспрецедентная жестокость была ключевым пунктом адского плана. Все было сделано для того, чтобы спровоцировать Израиль на военную операцию в Газе, и сделано таким образом, чтобы не оставить Израилю шанса ее не проводить. Это понятно даже Стрелкову из русской тюрьмы, но непонятно высоколобым экспертам на свободе. А раз так, то все политическое руководство ХАМАС, находящееся сегодня в комфортных и безопасных местах вдали от сектора Газа, несет прямую ответственность за все случившееся. Где же посадки? – как говорил один политический деятель когда-то.

2. Почему требование о прекращении огня в секторе Газа предъявлено односторонне к Израилю и не предъявлено к тому же руководству ХАМАС?

Руководители ХАМАС имеют возможность быстро добиться прекращения огня, отпустив заложников БЕЗ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ УСЛОВИЙ, а не предлагая выменять их на 6000 палестинских боевиков в израильских тюрьмах – условие, на которое ни одно правительство мира никогда не согласится (иначе оно перестанет быть правительством). Заложники в течение месяца остаются предметом торга – это пока главный провальный результат этого месяца для мирового сообщества.