Пост Бориса о судорожной попытке Кремля создать свой собственный класс-гегемон, который бы стал кадровым резервуаром для власти и от имени и во имя которого можно было бы править страной, смотрится еще интереснее в контексте ПМЭФ, который сделал для «ширнармасс» очевидным стремление правящего клана передать власть по наследству.

Дело все в том, что два этих главных тренда нашего времени сильно противоречат друг другу и потенциально несут в себе риск серьезного внутрисистемного конфликта. В свое время Александр Филиппов, анализируя причины краха советской версии империи, писал о том, что одним из самых губительных факторов стала именно приостановка работы социальных лифтов, которые постоянно помогали ротировать узкую правящую верхушку за счет подачи «свежей крови» (иногда с сильным кровопусканием) через партийный механизм из резервуара под названием класс-гегемон. Именно развившееся в 60-е и 70-е годы стремление закреплять за своими отпрысками «корпоративные высоты» привел, по мнению Филиппова, к существенному ослаблению системы. В этом контексте интересно наблюдать, как администрация Вайно-Кириенко садится на политический шпагат.

С одной стороны, она стремится создать виртуальный класс-гегемон. Создает она его в совершенно пост-модернистском духе – как политическую фикцию. В последней версии его прототипом должны стать маньяки-убийцы-насильники-извращенцы, выжившие после «Вагнеров» и «Штормов Z», из которых будут лепить пролетариат XXI века. В этом смысле моя статья 2012 года о путинизме как диктатуре люмпен-пролетариата начинает выглядеть пророческой (не поленюсь дать счылку для представителей младшего поколения, заинтересовавшихся сегодня новейшей российской историей).

С другой стороны, та же администрация активное продвигает в политику отпрысков знатных фамилий и даже, как мы теперь видим, членов «императорского дома». Мягко говоря, это не способствует работе социальных лифтов для всех, кто не принадлежит к этим фамилиям. Это, конечно, не вчера началось. Еще в 2020 году я писал, что изменения в Конституцию – это не про переизбрание Путина, а про создание условий для коллективного наследования власти и активов новым поколением правящего клана. Но сейчас это вышло на поверхность и приобрело новое качество. Во-первых, оно стало фактом публичной политики. Во-вторых, акцент сместился с контроля денежных потоков (чем мажоры всегда с удовольствием занимались) непосредственно на власть. «Дети» вдруг резко потянулись из банков и госкомпаний в правительство. Как по мне, так в недрах Кремля формируется слабая пародия на ельцинскую “Семью” – путинская “Семья 2.0”.

Насколько существенным фактором политической жизни она может стать в будущем, пока не ясно, но она уже присутствует в настоящем как проект. Причем не думаю, что это путинский проект. Я бы назвал его «кремлевским», так как полагаю, что драйвер процесса где-то в окружении Путина. Я не исключаю, что в какой-то момент в России обозначат себя силы, которые придут к выводу, что механизм прямого наследования политической и экономической власти – наименьшее из зол. Убедить в этом Путина, я думаю, будет не так уж и сложно. Но, если это случится (маловероято, но не исключено в принципе), то оно случится не в 2036, а в 2030 году. Для такого проекта 2036 – это слишком поздно.

Так или иначе, но эти две линии, почти одновременно так резко обозначившие себя, сильно противоречат друг другу. Тут либо «класс-гегемон» (пусть и ублюдочный), либо передача власти по наследству – вместе им не сойтись. Похоже, мы становимся свидетелями зарождения еще одного сущностного внутрисистемного конфликта.

Как адвокату мне часто раньше, чем другим, становятся доступны для обозрения и понимания некоторые подводные течения русской жизни, не успевшие выйти на поверхность и стать медийным событием. Просто задолго до того, как новости о том или ином новорусском тренде доходят до СМИ через журналистов, до меня своими ногами доходят его жертвы. Года полтора назад я стал фиксировать резкий рост обращений от людей, пострадавших вследствие бытовых доносов, стилизованных под «политические сигналы». С какого-то момента эти обращения пошли сплошным потоком. Брошенные любовники и любовницы писали на обидчиков обоего пола, уволенные или боящиеся увольнения сотрудники писали на своих начальников, потребители услуг всех видов массово доносили на производителей всего подряд, а то, как доносили друг на друга соседи, невозможно описать прозой, не сбиваясь на поэтический слог.

В общем, я был готов заранее, и когда СМИ запестрели сообщениями о не обязательно веселых, но почти всегда находчивых согражданах, массово решающих свои мелкие шкурно-бытовые проблемы с помощью реальных и фейковых доносов, я уже ни капли не сомневался в том, что речь идет не о случайном явлении, а о тренде, выражающем саму суть переживаемого обществом исторического момента. Суть эта очевидна, но до такой степени безобразна, что мы гоним саму мысль о ней как можно дальше, придумывая сложные объяснения очень простым и очень грубым реалиям жизни и быта современной России. В поисках тайны загадочной русской души мы ищем там, где не прятали.

Нам легче и даже приятнее думать, что русские заражены каким-то страшным имперским, мессианским, то ли религиозным, то ли идеологическим вирусом, который делает их бесчувственными к своей и чужой боли как древних скандинавских берсерков и гонит на войну с соседями и даже на войну со всем человечеством в адском припадке суицидального бешенства. Боюсь, что все прозаичнее. Конечно, и такие русские тоже есть, но их явное меньшинство, какое есть почти в любом народе. В том же, что касается большинства, как мне кажется, то оно заражено исключительно вирусом мещанства в его крайней советской версии, то есть страдает синдромом полного безразличия ко всему, кроме себя любимого. Это и есть самое полное и бескомпромиссное расчеловечивание. Оно не в агрессии и зверствах, не в фанатизме «имперцев», а в бесчувствии обывателей, разрушающем все те ценности, которые только и превращают стадо диких животных в человеческое общество.

Хотят ли русские войны? Ответ на этот сакраментальный вопрос сегодня пора скорректировать: им все равно. Тезис о какой-то особой воинственности русских в корне ложен. За пределами ограниченной по своим размерам секты, состоящей из реально заряженных идеологией национал-большевизма фанатиков, таких немного. Основная же часть русской массы управляется сегодня не агрессией, а эгоизмом, фатализмом, безразличием и оппортунизмом. Эта масса воспринимает войну как новые правила игры, грамотно используя которые можно улучшить свой социальный и материальный статус. Ей глубоко плевать, кого и что эта война убивает, если она не убивает конкретно их. И даже когда она убивает их, они продолжают верить в авось. Ну, а что касается украинцев, то о них речь вообще не идет – они же чужие. Массовые бытовые доносы – это мощный индикатор того, что игра зашла и ее правила все поняли правильно.

Проблемы начнутся тогда, когда на массовом уровне война перестанет быть комфортным социальным лифтом, а превратится в вагонетку, летящую на дно адской шахты. В этот момент вдруг выяснится, что русские совсем-совсем не любят эту войну и что она совсем-совсем не отечественная. Так что, когда Путин тянет с мобилизацией и тотальной войной, он знает, что делает. Испуганная мещанская масса – не тот контингент, с которым побеждают.

Надо как-то расслабиться перед выходными, нельзя же все время только либо об ужасном, либо о великом. Но сначала небольшое лирическое отступление.

Меня с комсомолом связывает не так много, как об этом гласит молва. Со своим знаменитым тезкой Б.Н.Пастуховым, которого мне постоянно прочат то в отцы, то в деды, я пересекся виртуально года за полтора до эмиграции самым комичным образом. В телефоне Людмилы Ивановны Швецовой, видимо, наши телефоны тоже были где-то рядом, и, набирая ему по каким-то своим делам, она часто попадала ко мне. Думаю, наоборот тоже случалось. На этом пересечения заканчиваются. Комсоргом Киевского университета я тоже никогда не был – не знаю, откуда это вообще пошло (видимо, тоже от фамилии), если бы был, то жил бы сейчас совсем иначе, потому что знаю немного, как настоящий комсорг сейчас живет. Никаких стимулов писать вам посты у меня бы сейчас не было, потому что для творчества всегда надо быть немного голодным. Но все-таки какие-то пересечения с комсомолом у меня, конечно, были, с чем и связана одна смешная история.

Однажды, уже в разгар перестройки, меня выдернули из академического института, в котором я тогда работал, в ранее не посещаемое мною здание в Большом комсомольском переулке. Там готовился доклад к очередному (не помню к какому) съезду комсомола, и меня попросили проконсультировать по профилю – ту часть, которая касалась правовых вопросов. Инструктор идеологического сектора не был счастлив, выслушав меня, и решил дать мне небольшой урок того, как нужно правильно работать с массовой аудиторией. «Вы должны, - говорил он, - научиться давать негатив через позитив». Я, естествено, поинтересовался, что это за зверь. «Вот смотрите, - продолжил он, - допустим, вам надо что-то сказать о молодежной преступности. Вы пишите в этом случае, что в борьбе с нею достигнуты серьезные успехи. Тем самым вы признаете, что молодежная преступность – это проблема, и даже серьезная, но делаете это через позитивное утверждение о достигнутых успехах...».

Все это я вспомнил, слушая выступление Путина перед академиками о достижениях российской науки. Похоже, нас инструктировал один человек или, по крайней мере, близкие родственники. Вообще почти во всех своих программных публичных декларациях Путин демонстрирует виртуозное умение подавать негатив через позитив и признавать провалы через констатацию успехов в борьбе с ними. За годы войны где только Россия не добилась успеха. В демографии и в особенно - в подготовке кадров для промышленности, в образовании и особенно - в высшей школе, в здравоохранении и особенно - в высокотехнологичной медицине. И поэтому, когда я услышал о том, как похорошела наша наука, какие серьезные усилия требуется приложить, чтобы от просто замечательного уровня перейти на великолепный, я тут же своим натренированным чутьем человека, родившегося в СССР, сразу и окончательно определил, что науке в России - «капец».

Проблема не в том, что Путин сформулировал невыполнимые условия для перемирия, а в том, что он их сформулировал. Теперь любое отступление от них – относительное поражение. А значит, нас все-таки ждет «жесткач». А переговоры выродятся в таком случае в очередную разводку западных лохов.

Заявление Путина – финальный аккорд драмы, тянувшейся почти полгода. Сам факт его обнародования означает, что переговоры России с администрацией Байдена зашли в тупик. Если не придавать особого значения форме, по существу Путин заявил о том, что Россия выходит из переговорного процесса. Что это значит?

1) Это свидетельство провала политики Байдена, которому не удалось добиться от Зеленского начала переговоров с Путиным на условиях сохранения статус кво по линии существующего разделения войск.

2) Это свидетельство полной утраты Путиным доверия к действующей администрации США и веры в ее способность добиться от Украины устраивающей Москву и Вашингтон позиции.

3) В Москве пришли окончательно к выводу, что конфликт с Западом носит экзистенциальный характер и в принципе не может быть мирно разрешен. Позиция Медведева, отраженная в его последнем посте, является фрейдистской, и на самом деле отражает позицию коллективного руководства.

4) Текущий план озвучен как раз Медведевым: напрячь Запад по всем возможным линиям. Все-таки в Кремле еще много тех, кто верит, что Запад – это колосс на глиняных ногах – ткни хорошенько, он и развалится.

5) Дальнейшие события будут зависеть от того, удастся ли России силой взять то, что Путин предложил отдать без боя. Если быстро этого сделать не удастся, Россию ждет новая жизнь в цветах хаки. Если удастся – отказ Зеленского от переговоров по старым условиям историки признают ошибочным шагом…

Детали в спецвыпуске «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/YNg7B9lKfKs?si=5TxnaxMLjxVtuqet

Общее ощущение от ситуации – Россия на пороге очередного изменения общих системных характеристик, то есть не фатального, но ощутимого сдвига всех тонких настроек и параметров дальше в сторону “военного коммунизма”. Не то чтобы я ждал полного конца света в тоннеле, но освещение на промежуточной станции сильно притушат, и тот, кто уехал из России этим летом, чтобы вернуться в нее где-нибудь к Рождеству, с удивлением обнаружит, что приехал совсем в другую страну. Люди будут еще более запуганы и, как следствие, неконтактны, пропаганда - назойливей и агрессивней, информационных лакун, где диссиденты могли бы отвести душу, станет существенно меньше, а политзаключенных, наоборот, значительно больше. Вот если брать по отдельности, то вроде ничего особо не изменится, но в целом картина будет совсем другая. Из системы стравливают кислород, она становится гипоксичной, бледно-чахоточной, харкающей кровью и озлобленной. Выживут в этой среде только те, кто научится дышать жабрами. Они эту систему и будут впоследствии хоронить, глядя на ее разлагающийся труп пустым рыбьим глазом.

Мне всегда нравилось умение Дмитрия Пескова строить точные и лаконичные формулировки «от обратного». Вот, например: «РФ будет всеми возможными средствами добиваться достижения целей спецоперации». Все точно, но читать надо по-другому: «РФ будет всеми НЕвозможными средствами добиваться достижения целей спецоперации». В таком виде - совершенно адекватное описание стратегии путинской внешней политики.

Два сценария для протухшей консервной банки.

Если загнуть все промежуточные стадии, то «последних станций» у России, собственно две. Через сколько разъездов, стрелок и полустанков она до них будет добираться - вопрос, конечно, интересный, но в стратегических расчетах особой роли не играет. Чтобы объяснить это наглядно, можно, как в старом еврейском анекдоте, моделировать будущее путинской России на примере банки забродивших консервированных помидоров. У такой банки две судьбы: либо взорвется изнутри из-за внутреннего напряжения, либо протухнет и отправится на помойку с помощью непреодолимой внешней силы. По аналогии с протухшей банкой у современной России тоже имеются два конечных сценария (промежуточные стадии, которые могут длиться подолгу, я опускаю): как у СССР и как у нацистской Германии.

Советский сценарий – плотная крышка. Чем туже закручена банка с консервами, тем труднее понять, когда сложные химические процессы внутри нее достигают критических отметок. Конечно, о том, что что-то происходит, можно судить по увеличившемуся количеству пузырей за стеклом, или по вздутой крышке. Но понять, какая из банок и когда именно взорвется, заранее практически невозможно. В результате о том, что «процесс пошел», мы узнаем, как правило, лишь постфактум по характерному «чпок» на антресолях и чему-то липкому, капающему на голову с потолка. Наблюдающие за процессом снаружи лишены возможности даже приблизительно предугадать момент, когда эту банку разорвет изнутри. И, кстати, это не обязательно связано с тем моментом, когда в банке загнется главный помидор – может случиться раньше, а может и позже. Так или иначе, мы обречены на сюрприз: вот еще вчера стояла, красуясь своей наклейкой со знаком качества, а сегодня в перчатках собираем осколки. Никогда такого не было – и вот опять, как сказал бы незабвенный Виктор Степанович. Собственно, так мы однажды утром и проснулись, обнаружив, что у советской империи снесло крышу.

Германский сценарий – крышка с вентиляцией. Правда, есть способ продлить удовольствие. Можно проделать в крышке штыком дырочку и стравливать образующийся сероводород в окружающий мир через «дырочку войны», поддерживая внутри банки постоянное, оптимальное для гниения давления. Этим путем шел германский нацизм, но зашел слишком далеко. Здесь вопрос, как всегда, упирается в терпение соседей. Какое-то время можно, конечно, рассчитывать на то, что они, морща нос, будут терпеть безобразия, оставляя одну лестничную площадку за другой. Но бесконечно так продолжаться не может. В конце концов, им придется объединиться против «нехорошей квартиры», чтобы, сломав дверь, залезть на антресоль, найти вонючую банку и выбросить ее на помойку историю. Не надо рассчитывать на бесконечное терпение, уровень вони все-таки имеет значение. Это следует иметь в виду составителям постов Д.А.М. и речей В.В.П , между которыми я не вижу серьезных противоречий, – играя в психов, важно не заигрываться.

Но и здесь засада. Чтобы не заиграться, необходимо регулировать дырочку и время от времени ее прикрывать фиговым листом миролюбия. Однако, как только дырочка прикроется, внутреннее давление, создаваемое продуктами гниения, начнет нарастать, и возникнет угроза реализации советского сценария. Значит, придется снова и снова браться за штык, чтобы проковырять новую дырочку войны. То есть, куда не кинь - всюду клин для консервной банки. Разве что в Мавзолей положить, в формалиновый раствор.

Минобороны России усилили стратегическим кадровым резервом – родственниками Путина и Фрадкова. Вот все смеялись над Кадыровым, а он, оказывается, для России трендсеттер. Надо повнимательней присмотреться к тому, что еще в его семье происходит. Не исключено, что чуть позже увидим аналоги и на федеральном уровне. Но, если серьезно, то есть о чем поговорить:

1) Белоусов пришел не как Шойгу для мебели. Он не будет висеть на стене как оленьи рога. Напротив, у этого застоявшегося в стойле коня наметился очевидный реформаторский зуд. Город Глупов ждут большие перемены.

2) Когда месяц назад под дружественный Z-огонь попали Сердюков с Васильевой, которым припомнили все, вплоть до картин маслом, я подумал, что это Z-z-z неспроста. Сейчас мы видим, что под снос пошла несущая стена МО - сердюковские мальчики и девочки, чудесным образом уцелевшие при Шойгу. Очевидно, что Белоусов объедками с Сердюковского стола довольствоваться не будет, он сразу пошел на кухню и стал шарить по кастрюлям.

3) Вопрос не в бедной родственнице Путина – почему бы и не в Министерство обороны? Отвечу вопросом на вопрос: а куда ее еще? Вопрос в повторяемости сюжета. Когда в конце 90-х клановая война в окружении Ельцина зашла в тупик, а когнитивные способности Ельцина сократились до уровня его «радиуса доверия» (который размещался как раз под плинтусом), один из кланов интуитивно нащупал золотую политическую жилу и стал решать свои проблемы, привлекая к разборкам членов ближнего круга, то есть членов семьи правителя России. На мой взгляд, четверть века спустя мы заходим на второй круг.

Естественный вопрос, который в этой связи возникает: кто именно те умники, которые подогнали Путину эту свежую технологию, почему они так шустрят (вроде пока Кремль не бомбят) и какая судьба уготована тем кланам, которые не подсуетились?

Надо отдать должное Путину – он последователен. Его обещание о готовности помогать всем врагам Запада стрелять по Западу всем, чем Россия богата, дополненное фрейдистским постом Медведева о том, что Россия будет гадить Западу на суше и на море, и, если будет надо нагадить на пляже, то не остановится и перед этим, замкнулось, наконец, стратегическим союзом с КНДР. Это давно готовившийся экспромт как раз на тот случай, когда нужно показать Западу, что Россия шита не только лыком, но еще и ядерными бомбами. Пока все укладывается в парадигму, описанную когда-то Вадимом Цымбурским. Россия движется на Восток не с самостоятельной стратегической повесткой, а с целью «насолить» Западу. Если Европу нельзя похитить, то ее можно «достать» на Востоке. Уязвимым местом этой стратегии является то, что Восток – дело тонкое. КНДР может не вынести двоих стратегических партнеров сразу. Слишком усиливаясь в Пхеньяне, Москва может случайно наступить на мозоль Пекину, а это в положении Путина – дело рискованное.

«Для России стратегическое поражение будет означать прекращение её государственности, а значит, незачем бояться, надо идти до конца» — Путин

Что ж, если Россия в 21 веке живет по Людовику XIV и «Государство - это Я», то Путин, безусловно, прав. А так российской государственности стоит больше опасаться тактической победы, чем стратегического поражения.

В книге Тициано Терцани о его путешествиях по Дальнему Востоку рассказывается, что в Бирме считалось, что дурное пророчество можно обхитрить, выполнив предначертанное судьбой зло в меньшем масштабе. Например, когда был предсказан страшный голод в стране, местный правитель велел всем чиновникам три дня поститься - тем самым формально голод случился и предсказанного настоящего голода удалось избежать.

Особенно искусным в этом вопросе был социалистический диктатор У Не Вин. Однажды астрологи предсказали ему, что ему стоит опасаться «волнений с правой стороны». Для левого диктатора угроза была, казалось, однозначной, но он решил проблему радикально и искусно - велел немедленно и в одну ночь перейти с оставшегося с колониальных времен левостороннего движения на правостороннее. Народ немедленно стал волноваться по этому поводу, и технически пророчество было выполнено (волнения начались именно из-за правой стороны), но никакой угрозы его правлению они не принесли.

У меня есть подозрение, что подобную картину мы наблюдаем и в России. Пока Путину годами приносят предсказания угроз для его правления (не то астрологи, не то политтехнологи, не то социологи - кто их там разберет), он пытается откреститься от них наименьшей ценой - если волнения обещают из-за коррупции, то изобразив антикоррупционную кампанию, если обещают гражданскую войну - то сымитировав ее на внешней границе.

У Не Вину, правда, помогло не очень, и умер он под домашним арестом - но кто знает, возможно, этим он сымитировал пророчество о смерти в какой-нибудь настоящей тюрьме?

Бесконечное пережевывание мысли о том, что Россия (Путин) стремятся подорвать (разрушить) мировой порядок, завязло в зубах и скорее раздражает, чем просветляет. Ну подрывают, и что?

Дело же не в этом. Дело в том, что этот «порядок» оказался импотентом и не в состоянии себя защитить. Вот где корень зла и вот над чем надо задуматься. Допустим, вышел босяк из подворотни с дубиной и стал бить витрины фешенебельных бутиков – бывает. Проблема начинается не тогда, когда обнаружилось, что в квартале завелся босяк, а тогда, когда полиция не приезжает, а добропорядочные граждане в лучшем случае разбегаются по квартирам, а в худшем – бегут посмотреть, нельзя ли под шумок и себе чего-нибудь уволочь. И в этот момент выясняется, что порядка никакого на самом деле не было, а была одна иллюзия. Была одна только премудрость старого буржуазного пескаря, что, мол, раз так было раньше, то так же будет и впредь.

Нет, не будет. Как ни гоним мы от себя эту мысль, она все настойчивей стучится в наши головы и сердца: к прошлому порядку, к «доброму», «хорошему», «комфортному» «послепотсдамскому» миру с его мелкой периферийной грызней «великих держав» и отсутствием попыток глобального передела сфер влияния возврата нет. Это понятно, похоже, всем, кроме правящего «политического класса» на Западе, который продолжает судорожно цепляться за историческую зону комфорта, пытаясь натянуть ее на меняющийся мир, как сову на глобус.

Чем быстрее этот политический класс поймет, что пути назад нет, что привычная «зона комфорта» - это ловушка, что попытки в ней задержаться приведут к тому, что она превратится в раскаленную печь, в которой Запад будет гореть как в аду, тем больше шансов на спасение. Центр усилий должен быть сегодня перенесен с попыток удержать старое на попытки выстроить новый миропорядок. Принцип здесь простой: кто не успел – тот опоздал. Если Запад не постарается выстроить новый миропорядок сам, то он будет выстроен без его участия. Не думаю, что это кому-то на Западе понравится.

Запад должен преодолеть инерцию мышления. Он застрял в 1989 году, расчесывая свою «победу» в «холодной войне». Война в Украине показала, что у Запада нет монополии, нет «золотой акции» на единоличное управление мировым хозяйством. Нужны новые стратегии, позволяющие получать достойный куш даже тогда, когда у тебя нет блокирующего пакета акций, а то и в условиях, когда ты и вовсе миноритарный акционер. Запад получил отпор не от России, а от Китая, Индии, Турции, которые оставили его один на один со своей иллюзией. О новом мире надо договариваться не с Путиным, а с теми, кто видит в Путине полезное бревно, с помощью которого можно пробить твердолобость западных элит.

Запад должен, в том числе, определиться, кто для него главный враг. Сегодня он декларирует, что таким врагом является Китай, но при этом воюет с Россией. Удачи ему в попытке победить на двух фронтах сразу. Выбор назрел. И, на мой «незрелый» взгляд, – это выбор в пользу Китая, а не в пользу России. По крайней мере, современной России. Тут все просто: Китай топит за новый порядок, а Россия является экспортером хаоса. С Китаем поэтому в принципе договорится можно, с путинской Россией – никогда.

Да, придется подвинуться и даже утереться, и, может быть, о ужас, отдать по мягкой схеме Тайвань. А после этого научиться жить в мире, где с Китаем по любому вопросу надо будет расходится бортами, как когда-то расходились с СССР. Но лучше так, чем гореть в огне хаоса «русского мира».

Если ты поставил своей целью борьбу с ветряными мельницами, будь готов к тому, что тебя перемелют в настоящих жерновах. Если ты нагнул ФСБ так, что оно сумело, глядя снизу, рассмотреть в теракте в «Крокусе» украинский след, то тот, кто всегда смотрит сверху, найдет способ ткнуть тебя носом в настоящий след, чтобы ты почувствовал, чем это пахнет. Если ты пропускаешь удар, тебя бьют снова. Вы только что прочли краткое описание второй части бесконечного сериала «международный исламский терроризм против России». Смешно (на самом деле – отвратильно и грустно) будет наблюдать, как в Махачкале и Дербенте будут искать украинско-сионистский след (Зеленский поджигает синагоги и православные храмы – это же мечта Соловьев Live). Есть предчувствие, что рваться будет там, где тонко, а тонко в России – на Кавказе. Михаил Светлов когда-то написал, что легче полюбить все человечество, чем соседа по квартире. Сегодня я бы сказал иначе: Путину легче победить все человечество, чем настоящих террористов в собственной квартире. Чего-то он разлетался – пора на землю.

Земля – круглая, новостная повестка – цикличная, ни опоздать, ни перегнать невозможно. Если мы опоздали с очередным выпуском «Кухни», то это значит только то, что мы тут же вляпаемся во внеочередной. На этот раз он в основном посвящен попытке «повертеть» в разных плоскостях события в Дагестане. Но эту часть я «спойлерить» не буду. Коротко я уже высказался, а те, кому интересно в подробностях, пройдут по ссылке. А вот на одном пункте, о котором тоже зашла речь, - об увеличившемся количестве жертв обстрелов со стороны ВСУ среди населения Крыма, - хочу все-таки остановиться детальнее.

Как рост числа жертв среди гражданского населения может повлиять на психологическое состояние россиян? Мой прогноз – нелинейно. В целом, конечно, он вызовет озлобление. И на первом этапе в относительно «малой дозировке» этой злобой можно будет умело управлять, выплескивая избыток злобы на мистическое НАТО, а при его недоступности - на Украину и украинцев. Соответственно, будет возрастать поддержка войны и режима. Но если доза будет увеличиваться, то управлять этой злобой станет сложно. Она примет характер ненаправленного взрыва, и под ее испепеляющий огонь попадет уже и сам режим, и его вдохновитель. То есть все зависит от интенсивности и длины луча…

Нет, насчет Украины мало что изменится. Ненавидеть будут и Украину, и Путина. По пригожинскому типу, так сказать, не к ночи будь помянут. Украинцев – за то, что бомбят, Путина – за то, что не размбомбил украинцев. Ведь обещал же ядерную бомбу бросить, чего ждет, зачем волынит? Режим вползает в ловушку им же самим разогнанных ожиданий. Наступит момент, когда промедление с применением ядерного оружия начнет оцениваться населением как измена Родине. И начнут шептаться: «Царя подменили!». Вот ведь как оно бывает.

На этой успокаивающей ноте приглашаю вас посмотреть ставший теперь регулярно-внеочередным выпуск «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/9y-MlCi-gTU?si=x_yIUEEMXClq81W8

По мере того, как в сетях продвигалась кампания «Байден все хуже!», - с сотнями коллажей, фотошопов, а также смонтированных и реальных видеоклипов, где Байден стоит то с открытым ртом, то с закрытыми глазами, то вообще не стоит, - мною овладевало ощущение дежавю: где-то я это уже видел...

И вот, наконец, вспомнил: Россия, Москва, конец 90-х, «бедро Примакова»! Доренко и невидимый тогда широкой общественности Березовский, маячивший за его спиной, демонстрируют публике бесконечные ракурсы рентгеновских снимков таза Примакова, смакуя физиологические подробности. Тогда народу зашло…

Кампания Трампа косплеит антипримаковскую и антилужковскую медиа-кампанию Березовского и Доренко, со всеми ее физиологизмами, смакованием реальной или мнимой немощи Байдена. Все-таки есть еще сферы, где Россия впереди планеты всей. Так и хочется сказать: видимо, Доренко с Березовским с того света продолжают дело это…

Вы представляете себе, чтобы Байден наградил Трампа высшим орденом? Или наоборот. А Путин легко и непринуждённо присвоил Зюганову звание Героя труда. Вот он, золотой стандарт поведения власти и оппозиции. Высокие отношения. Слава Богу, что не орден Мужества, а то было бы еще больше вопросов. В чем подвиг твой, Гертруда, трудовой? (И где твои мозоли трудовые?).

Как это часто бывает, то, на что потрачено больше всего сил и времени, вызывает наименьший интерес. Так случилось и со статьей в «Новой газете», которая, на мой взгляд, осталась практически незамеченной. Как справедливо сказала когда-то моя сестра, «твои статьи в «Новой» в трамвае не почитаешь». Тем не менее, хотел бы обратить на нее внимание – увы, далеко не все в этой жизни можно впихнуть в удобный и необременительный телеграм-формат.

Мысль о том, что новые поколения должны знать правду о 90-х, кажется мне на самом деле правильной. Я как раз сторонник именно того, чтобы холить и лелеять историческую память, без чего наш путь вперед вечно будет оставаться во мраке. Вопрос для меня в другом: а какая она, «правда»? За прошедшие годы было предложено так много «правдивых» версий 90-х, что в них легко заблудится даже тот, кто их пережил, не говоря о тех, кто о них в лучшем случае только что-то слышал. Собственно, это и подтолкнуло меня к продолжению разговора. Как подобрать критерии оценки версий того, что случилось в 90-е? На мой взгляд, единственный способ – вставить их обратно в контекст того, что было с ними «до», и того, что стало с ними «после», то есть вставить обратно в «рамку истории». Именно это я и попытался сделать в статье.

Я не буду спойлерить здесь содержание статьи, с которой можно ознакомиться по ссылке. Вместо этого добавлю пару абзацев, которые в статью не вписались, но которые ее дополняют. Выход из 80-х в 90-е и потом из 90-х в 00-е напомиает железнодорожные пути на крупной узловой станции: много-много параллельных рядов рельс и между ними бесконечное число стрелок-переходов, то скрещивающихся, то разбегающихся в разные стороны, и по этому бесконечному полю возможностей шустро бегает маневровый паровозик истории, распихивая свои вагончики на разные пути. На мой взгляд, он проскочил тогда как минимум две крупных развилки, которые предопределили во многом выбор конечной колеи.

Первая развилка случилась между 1989 и 1991 годом. Суть возникшей тогда дилеммы состояла в выборе между строительством нации-государства, куда в большей степени инстинктивно, чем сознательно, выруливал Горбачев, и созданием национального государства (с перспективой его будущего перерождения в государство националистическое), куда, в конечном счете, зарулил Ельцин. Победа Ельцина в 1991 году означала победу концепта «национального государства» над концептом «нации-государства», и поэтому в эмбриональном виде уже содержала в себе потенциал для всех последующих трансформаций, включая нынешнюю войну. Путин родился из событий 1991 года как Дюймовочка из бутона, подаренного не совсем доброй феей русской истории.
Вторая развилка случилась между 1991 и 1993 годами. Суть этой дилеммы была в выборе между медленным и быстрым путями восстановления капитализма в России (прусским и американским путями в терминологии Ленина). Медленный путь был номенклатурным, умеренно-компромиссным, но зато и менее травматичным для масс. Его продвигали люди типа Лужкова и, конечно, «красные директора». Быстрый путь был взрывным, основывался на идеологии «большого скачка». Его продвигал новый «предпринимательский класс» и их представители в окружении Ельцина, которых принято называть «младореформаторами». Победа этих младореформаторов в 1993 году окончательно оформила профиль эпохи.

О том, как двигался маневровый паровозик русской истории между этими двумя стрелками, можно подробнее прочесть здесь:

https://novayagazeta.ru/articles/2024/06/24/ne-s-chastnaia-sobstvennost-i-nomenklaturnoe-gosudarstvo

Не успел Президент Боливии Луис Арсе вернуться домой с ПМЭФ, где выслушивал в присутствии Путина от Караганова комплименты по поводу выдающихся успехов в борьбе с бедностью и в импортозамещении, как стал жертвой военного переворота, по первым шагам очень напоминающего пригожинский «марш спрааедливости»: местный генерал Зунига приехал в президентский дворец на паре танков, чтобы поговорить с Арсе о необходимости заменить некоторых членов кабинета. Пока стороны интенсивно посылают друг друга на «X» (ранее – Твиттер), объясняясь в стиле: «Я здесь главнокомандующий, а ты кто такой?». В общем, мораль одна: незачем шастать в Петербург. Импортозамещение революции - это не самая блестящая идея, которую можно было захватить с собой в обратный путь.

Возможно, коварные и вездесущие разведсообщества, типа Моссад, ЦРУ или МИ-5, имеют точную информацию о планах Кремля, но ни с кем ею не делятся из принципа (хотя я лично в этом сомневаюсь, так как слежу за практическими успехами на внешнеполитическом поприще тех правительств, на которые эти разведсообщества якобы работают), но все остальные вынуждены ограничиться более или менее достоверными попытками моделировать то, что происходит в кремлевском «черном ящике». Помимо интуиции как основного инструмента (что бы ни утверждали авторы реконструкций), принципиальное значение имеет оценка ими того, что я бы условно обозначил как «базовую стратигему» Кремля – тот основной фундаментальный посыл, который формирует отношение правящего клана (актуального политического класса) современной России ко всем частным проблемам в отношениях со «внешним миром».

В целом, несмотря на различия в деталях и в способах описания, на Западе в экспертном сообществе сложился консенсус, в соответствии с которым эта «стратигема» носит явно выраженный оборонительный характер. Предполагается, что российский политический класс осознает свою уязвимость в борьбе с противниками, превосходящими его многократно по своему совокупному ресурсу; одержим ресентиментом после «поражения в холодной войне»; пытается найти выход из той ловушки, в которую попал в результате провала плана молниеносной победы над Украиной. То есть предполагается, что Россия мотивирована приблизительно так же, как Германия перед Второй мировой войной.

Осмелюсь предположить, что эта реконструкция далека от реальности, и фундаментальной «стратигемой» для Кремля является наступательная философия. Русский политический класс, особенно та его часть, которая связана с силовой бюрократией и ВПК, чувствуют себя, наоборот, достаточно уверенно, убеждены в том, что Запад и США в особенности находятся на пороге жесточайшего кризиса и, возможно, гражданской войны; что сохранившийся ракетно-ядерный щит в совокупности с авторитарной моделью управления обществом предоставляют России существенные конкурентные преимущества по сравнению с «рыхлым Западом»; а в мировом разделении труда России предоставлено место, явно не соответствующее ее возможностям и амбициям.

В этом смысле сегодняшняя Россия скорее напоминает Германию не перед Второй, а перед Первой мировой войной, то есть страну, которая не защищается, а наступает. Россия полагает, что она опоздала к постмодернистскому переделу мира и оказалась обделенной при новом распределении зон влияния. Она не просто с этим не согласна, но и готова немедленно инициировать процесс более справедливого, на ее взгляд, их перераспределения. Война в Украине – это только фрагмент этой «великой борьбы», и никакое временное перемирие, даже если оно и случится, не изменит общего наступательного вектора российской политики.

При этом у России есть, по моему мнению, довольно системный взгляд на то, что именно и как именно она собирается перераспределять. Это «концепция двух А» - Африки и Арктики. Кремль предполагает «вывалиться» в эти более-менее свободные, по его разумению, зоны и там закрепиться на специально созданных плацдармах, обеспечив себе стратегическую базу для развития до конца XXI века как минимум. Именно Африка и Арктика, а вовсе не Украина или страны Балтии, станут, на мой взгляд (ну или могут стать, если Кремль не подскользнется на арбузной корке) зонами стратегического противостояния России с Западом, а может быть, и с Китаем. Не надо никогда недооценивать русских амбиций – у отсутствия школы позитивистского строгого мышления иногда бывают странные побочные эффекты.