Ни в коем случае не претендуя на создание исторической аналогии (разные времена, разные обстоятельства, разные процессы), не могу не обратить внимания на возможную схожесть влияния на судьбу Украины последствий  трампистской революции в Америке и последствий антикайзеровской революции в Германии в 1918 году. Сто лет назад революция в Германии аннулировала условия Брестского мира для русских большевиков и оставила Украину беззащитной перед поглощением коммунистической Россией. Последовавший затем мирный договор в Рапалло закрепил противоестественный союз между бывшими противниками в войне. Сегодня революция Трампа по сути ликвидирует в полном объеме всю конструкцию, созданную международным альянсом в поддержку Украины, а на горизонте маячит какой-то новый Рапалло. Впрочем, как и тогда, совершенно непонятно, чем еще все закончится в конечном счете.

Трамп был предсказуем и не произнес ни одного слова, которое уже не было бы произнесено раньше.
 
Зеленский повел себя для неподготовленного наблюдателя непредсказуемо, но в действительности совершенно предсказуемо для тех, кто понимает правила игры.
 
Через каких-то десять минут за закрытыми дверями Зеленскому должны были сделать предложение, от которого он бы не смог отказаться. Он решил не совершать ошибку и не входить в комнату.
 
Зеленский был настроен на срыв переговоров, и он их сорвал. Если бы игра в шахматы ограничивалась одним ходом, он, безусловно, был бы чемпионом мира, потому что это по-настоящему чемпионский ход. Но он не ведет к миру. Он ведет к продолжению войны.
 
А на войне как на войне: чтобы воевать, нужны снаряды, патроны и еще много чего. У Зеленского их нет. Зато есть у Трампа. Как говорил мой мудрый врач: «Никогда не ссорься с человеком, который собирает твой парашют».
 
Если, конечно, у тебя нет запасного парашюта. Зеленский считает, что Европа снабдит его запасным парашютом. Дай Бог, чтобы он не ошибся, потому что это именно тот случай, когда ошибка хуже, чем преступление.
 
Разбор полного фиаско в Овальном кабинете смотрите на «Пастуховской кухне»:
 

https://youtu.be/kQvNpNYpKBU?si=4aAol2FmuG3dPs1u

 

Трамп наехал. Зеленский послал его к Путину.  Теперь ход за Европой. Европа в ближайшее время должна ответить не словом, а действием, и только это действие прояснит нам, каков будет окончательный приговор истории для Зеленского: слуга народа или все-таки «Слуга народа»?
 
Сможет ли Европа выйти за рамки своего метафорического образа «большого Гюллена» («Визит дамы»), где весь город большую часть экранного времени рукоплещет герою (безусловно, Зеленский), но пьет кофе в кредит на деньги старой Цаханасян (Трамп) и в конечном счете убивает героя за миллиард сребреников?
 
У Зеленского есть единственный шанс пройти между струй – если глубинный европейский антиамериканизм переможет в европейской душе ее же глубинный конформизм. Зеленский сделал в казино жизни и смерти очень высокую ставку: поставил все жизни на смерть, чтобы выиграть свободу.
 
Я не знаю, насколько многополярным станет наш мир в будущем, но он уже стал многосюжетным. С этой точки открывается возможность развития самых невероятных сценариев будущего, включая его полное отсутствие. Зеленский начал также хорошо, как солдат из булгаковского «Бега». Теперь важно, чтобы он хорошо закончил.
 
 
 

Увы, но, называя вещи своими именами, мы должны также обозначить именем собственным и ту идеологию, которая, словно коронавирус, распространяется по миру и только что закрепилась в цитадели западной цивилизации. Это фашизм. Обыкновенный фашизм. Адаптированный, лайтовый, блеклый, но сохранивший все свои родовые характеристики. Но не нацизм. Пока, по крайней мере. Два пункта остаются для меня непроясненными:
 
Это на год, на два, на пять или на десять?
 
Как будет выглядеть альтернатива и будет ли она вообще?

Who is Mr. Zelensky? Герой или авантюрист?
Пост в двух частях. Часть первая.

Сегодня три года нашему телеграм-каналу. Нашему – потому что это дело семейное (в хорошем смысле слова). За это время было опубликовано 1392 поста. Их прочли чуть больше ста восьмидесяти миллионов раз. Лично мне эта цифра нравится. Благодарен каждому, кто это сделал. Мы не празднуем – атмосфера рабочая, время неподходящее. Лучший способ отметить – продолжить делать то, что от нас ждут. Поэтому попробую без эмоций, в прагматичном ключе, только о возможных последствиях и сценариях провала (если допустить, что это был провал; но возможны и другие интерпретации) встречи Зеленского и Трампа.

Сначала очень коротко. Умозаключение «первого порядка» будет состоять в том, что Зеленскому таким немного странным образом удалось: 1) снова вернуть Украину в центр европейской политической повестки (откуда она плавно смещалась на периферию весь предыдущий год); 2) купить дополнительное время (с большой долей вероятности Трамп за закрытыми дверями был намерен сделать Зеленскому предложение, от которого тот не смог бы отказаться) и 3) извлечь определенные возможности из конфликта между ЕС и США, встряв в него «отдельным пунктом». Таким образом, если рассматривать только ближайшую перспективу, то задача сводится к тому, чтобы понять, как он сможет и сможет ли в принципе распорядиться этим вниманием, временем и возможностями.

Сразу скажу: теоретически все это можно проделать, практически это очень маловероятно. Первая оценка – Зеленский сыграл ва-банк, украинское общество на этом этапе его на эмоциях поддержало, также на эмоциях он получил хорошую прессу в Европе. Дальше начинаются развилки и варианты, большинство из которых из лабиринта не выводят.

Конец первой части. Продолжение в следующем посте.

Вторая часть. Начало в предыдущем посте.

Немного о деталях, в которых прячется дьявол. Да что далеко ходить – с него и начнем. Первое ожидаемое последствие – усиление военного давления со стороны России. Если бы Путин в ближайшее время не попытался воспользоваться паузой, чтобы проломить фронт, его бы звали как-то иначе. При этом такое развитие событий в принципе выгодно Трампу сразу в нескольких отношениях. Во-первых, снимает с него ответственность за то, что он не выполнил предвыборное обещание («я почти это сделал, он сам отказался, теперь все стало намного хуже, как я и говорил»). Во-вторых, Трампу, как и Путину, хотелось бы побыстрее иметь дело в Украине с кем-то другим, и обвал фронта – лучший способ избавиться от Зеленского.

Есть отдельный вопрос: имеются ли у Путина ресурсы для нового наступления или нет? Если нет, то ситуация для Зеленского сильно облегчится, если да, то придется решать простую проблему: кем и чем затыкать дыру на фронте? А это две отдельные темы – о тотальной мобилизации (то есть с 18-22 лет плюс-минус) и об альтернативных поставках оружия, так как почти наверняка Трамп поставлять оружия не будет. Если Зеленский не готов решать первую проблему (тотальной мобилизации), а общество не готово его в этом поддержать, то о второй проблеме можно уже и не беспокоиться – именно мобилизация будет ключевым вопросом выживания украинского проекта после ссоры с США. Если Зеленский пойдет на мобилизацию и общество его поддержит, то тогда во весь рост и встанет вопрос о том, где взять оружие.

Здесь тоже все более-менее очевидно, и, возможно, станет еще очевиднее в течение нескольких суток. Европа либо примет решение заместить хотя бы финансово США в качестве спонсора Украины в войне с Россией, либо не примет. Теоретически это возможно – помощь Греции во время экономического кризиса, не говоря уже о затратах на ковид, стоила явно дороже. Практически этому препятствуют два обстоятельства: во-первых, свободных денег нет, и их надо у кого-то отнять, и зачастую это именно те, кто голосует за поддержку Украины (так что настроения могут быстро меняться), и, во-вторых, Европа хоть на поверхности и «заукраинская», но в глубине там такие течения водятся, что Трамп обзавидуется. Так что выбор Европы пока под вопросом. Но даже если деньги найдутся, надо еще найти, где купить на них оружие. В принципе – у того же Трампа. Он счастлив не будет, но отказать продавать оружие Европе для Украины за живые европейские деньги будет непросто. Так что шанс есть.

То есть если все складывается, - народ соглашается воевать с утроенной энергией, европейцы соглашаются платить втрое больше, а Трамп не успеет рассориться с европейцами настолько, чтобы и оружие им не продать, - то у Зеленского есть шанс пройти между струй этой канализации, и тогда он герой – весь в белом. Но если что-то в этой цепочке оборвется, то через несколько месяцев он окажется в катастрофической ситуации, из которой не только ему, но и всей Украине очень трудно будет выйти. В самом худшем варианте Путин прорвет фронт, предположительно на Юге, и возьмет те самые Херсон и Запорожье, о которых он вновь вдруг заговорил, силой. Тогда возвращение к теме мира станет практически неизбежным, но условия этого мира будут значительно хуже, чем все то, что можно предположить сегодня. Надеюсь, Зеленский все очень хорошо просчитал. Конечно, у Зеленского всегда есть шанс войти обратно в оставленную приоткрытой дверь Овального кабинета. Но тогда естественным образом возникнет вопрос, почему он это не сделал сразу?

К сожалению, оценку Зеленскому история даст только постфактум. Сейчас это практически невозможно. Но любая оценка будет состоять больше чем из одного слова и обязательно одним из этих слов будет прилагательное «трагический».

Я не знаю, как писать об этом, с какой стороны подойти. Видимо, об этом не нужно писать, но не писать было бы трусостью.
 
Три дня я под впечатлением того, что увидел в Овальном кабинете, и три дня я сам с собой не могу прийти к согласию по поводу увиденного. А сейчас я и вовсе склоняюсь к тому, что никогда и не будет никакого согласия, потому что мне для оценки не хватает одного существенного компонента – я не знаю, насколько реален консенсус внутри народа Украины в вопросе о продолжении войны, невзирая на цену.
 
Я не могу для себя решить, представлял ли Зеленский на этой встрече (которая безо всяких сомнений была безобразной и организованной в худших традициях подворотни) самого себя, активное национальное меньшинство или подавляющую часть украинского общества. Когда вопрос идет о жизни и смерти десятков, а может быть, и сотен тысяч людей, это имеет значение.
 
У каждого из нас своя цена жизни, смерти и свободы. И у каждого народа, по-видимому, тоже. Кто-то сдает Париж, а кто-то сам взрывает Крещатик. Если весь народ готов умереть, чтобы защитить свой цивилизационный выбор, – это заслуживает уважения и восхищения. Этому нельзя препятствовать – право умереть за свободу выбора священно. Но тогда надо встать впереди своего народа и честно сказать; скорее всего, мы все умрем, шансов победить мало, но мы умрем с честью. Однако если народ не готов умирать, и это не совсем его выбор, то тогда нужно сделать все, чтобы народ выжил, даже ценой тяжких компромиссов. И иногда в этом больше мудрости, чем в смерти, ибо детям и внукам часто удается сделать то, что не получилось у их родителей. Если только они остались живы.
 
Если Зеленский твердо знает, что украинский народ готов как один умереть за свой политический выбор, то он все делает правильно, и мы не имеем право давать ему со стороны советы. Можем лишь встать навытяжку, как команды английских и французских кораблей в Чемульпо, с восхищением провожавшие «Варяг» в последний бой.
 
Но если Зеленский ошибся, и народ готов к компромиссам, желая спасти какие-то жизни, которые еще можно спасти, то его бескомпромиссность будет стоить дорого, потому что следующее окно возможностей откроется не сразу и далеко не в той же позиции – заплатить придется еще дороже.
 
Я ему точно не судья. Я не в Украине. Мои родные не на фронте и не под бомбами. Я не могу оценить степень остервенения народа, жизнь которого искромсана войной. Я не знаю, что выбрал бы я сам в этих обстоятельствах.
 
 

Спустя несколько дней после неожиданного и даже скандального завершения первого визита Зеленского в Вашингтон после избрания Трампа президентом я готов осторожно, со многими оговорками (у скандального «изгнания из Овального рая» может случиться и не менее скандальное возвращение в рай – ситуация остается плохо предсказуемой) предположить, что в итоге Зеленский одержал тактическую победу.

Трампу не удалось немедленно заставить Зеленского принять условия, в общих чертах оговоренные с Путиным, и усадить его за стол переговоров, а значит, война будет какое-то время продолжаться, и все это время Зеленский будет оставаться у власти. Похоже, теперь эти два условия будут тесно связаны, но не потому, что Зеленский не сможет победить на выборах, а потому, что Вашингтон и Москва договорились, что он в них не будет участвовать.

Что мешает мне радоваться этой тактической победе Зеленского вместе с огромным числом искренних друзей Украины, не говоря уже о самих украинцах (по крайней мере, той их части, которая активно постит комментарии в социальных сетях)? Ответ достаточно прост: непонимание, как эта тактическая победа Зеленского может конвертироваться в стратегическую победу Украины в этой войне.

Допустим, все сложилось самым благоприятным для Украины образом. Европейские друзья Украины оказались эффективны не только на словах, но и на деле. Европа взяла на себя в полном объеме финансирование Украины в этой войне и смогла договориться о закупке вооружений с Америкой (и другими странами, где еще осталось «живое» оборонное производство). При этом Зеленский смог договориться с «громадой» о мобилизации новых возрастов и как-то еще исхитриться подготовить их к участию в боевых действиях раньше, чем их успеют убить. Ну и Трамп, конечно, занимает нейтральную позицию, а не объединяется с Путиным, чтобы добить Зеленского (например, вывалив тонны компромата как на него лично, так и на его ближайшее окружение). Как это все поможет победить Россию?

Стратегически Украине по-прежнему придется играть в «русскую рулетку», где в барабане всего два патрона: «русская революция» и «мировая война». В чем Трамп и Вэнс правы, так это в том, что у нас за спиной уже есть опыт трех лет, который кое-что все-таки показал. То есть сегодня мы, пожалуй, можем сделать более корректные выводы и по поводу революции, и по поводу ядерной угрозы, чем три года назад.

И главное, что он показал, так это то, что парни в Кремле будут отстреливаться на лестнице, а вверенный им народ будет пачками идти на смерть, но не восстанет. Да, Путина ждет неприятный момент, если придется проводить новую мобилизацию и переводить экономику на работу в чрезвычайном режиме. Но с почти 100% вероятностью режим это переживет. Гниение будет длительным и плохо предсказуемым.

У меня также почти нет сомнений в том, что, будучи прижатым в угол, где ему придется выбирать между признанием своего поражения в войне (что будет иметь следствием как раз ту самую русскую революцию) и применением ядерного оружия, нынешнее руководство России выберет применение ядерного оружия. Они не будут дохнуть в одиночестве.

Проблема в том, что если они пройдут «точку сомнений», проведут мобилизацию и упадут в «военный капитализм», то следующей «точки сомнений», когда они будут колебаться между продолжением или прекращением войны, придется ждать долго, скорее всего до смерти Путина. Выдержит ли Украина войну на истощение так долго – большой вопрос.
 
Меня не может не беспокоить тот факт, что стратегия победы для Украины сводится к ожиданию чуда. Перетерпим - и Путин умрет, а если не умрет, то не нажмет кнопку, потому что он трус и гад, и так далее. Хотя как по мне, так именно потому и нажмет, что трус и гад. В общем, такое себе обоснование в пользу продолжения войны. Боюсь ошибиться, но все, чего можно было добиться военными средствами, Украина уже добилась. Остального надо добиваться средствами политическими и дипломатическими. А если это так, то тактическая победа над Трампом не ведет к успеху, хотя, конечно, зрелище было отвратительным, и мои личные симпатии как человека были на стороне Зеленского.
 
 

Слушаю послание Трампа. До Украины дело пока не дошло, но уже по первым словам это самое грандиозное по масштабу обещание построить рай на отдельно взятой Земле с тех пор, как Хрущев, выступая на XXII  Съезде КПСС, пообещал, что уже нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме.

Очередной выпуск «Пастуховской кухни» на днях установил свой маленький «кулинарный» рекорд, собрав впервые за два с половиной года работы 300.000 просмотров. Это надо было как-то отметить, а отмечать принято с друзьями. По этой причине мы опробовали новый для нас формат «Кухня +» и пригласили в гости завсегдатая всех наших кухонь, начиная с московской, главного редактора «Новой газеты» (как бы она ни называлась в данный момент времени) Сергея Соколова. Так что на этот раз это был не дуэт, а трио.

По секрету скажу, что, хотя я и рад видеть Соколова у нас в любое время и в любом месте, но на этот раз он пришел не случайно, а «в тему». Дело в том, что мой недавний пост о глобальной фашизации зашел как-то странно. Он очевидно взял приз зрительских симпатий, но был практически единодушно отвергнут профессиональным жюри, которое сказало «при всем уважении – фе…» Пришлось брать помощь зала, потому как с кем разговаривать о фашизме и неонацизме как не с Соколовым – он в качестве редактора Отдела расследований НГ на этом деле, как говорится, собаку съел. По итогам этой дискуссии, которую, надеюсь, некоторые из вас посмотрят, хотел бы сделать несколько выводов и уточнений.

1. Я далек от мысли, что Путин, Трамп и иже с ними - фашисты. Я даже не считаю их неофашистами. Более того, я не считаю ни режим, установленный в России, ни режим, устанавливающийся в США, фашистскими. Пока не считаю.

2. Это не мешает мне констатировать, что идеологии, родственные фашистским, стали активнейшим образом распространяться по всему пространству «европейской Ойкумены», но особенно в России и в США. При этом в России они сохраняют свою историческую преемственность с большевизмом. В Америке, по всей видимости, у процесса другая генеалогия.

3. Эти новые тоталитарные идеологии я бы назвал ПОСТФАШИЗМОМ. Они прямо не вытекают и непосредственно не связаны с фашистскими идеями прошлого века, но, тем не менее, содержательно родственны им. Их главное отличительное свойство – нескрываемый антидемократизм, готовность выбросить на свалку истории все наследие либерализма. Этим они отличаются от многочисленных, пусть даже и самых радикальных правоконсервативных течений. Они не вписываются в современную демократию, они хотят ее уничтожить и заменить новыми (старыми) политическими системами, основанными на вождизме и симулировании корпоративного управления.

4. Особенностью постфашизма является его двухконтурность. На своем внешнем контуре система не выглядит как фашистская. Тут царит правый с примесью левизны популизм и даже полная идеологическая всеядность. А вот во внутреннем контуре формируется идеология, сходная с фашистской до степени сличения. Однако она не становится официальной. Напротив, на государственном уровне ее как бы сторонятся, хотя «агентами влияния» этой идеологии буквально нашпигованы институты власти и ближайшее окружение национальных лидеров. В целом это напоминает принцип работы масонских лож без свойственного XIX веку формализма. Ну или можно сказать так: представьте себе, что Гинденбург не уступил власть Гитлеру, а лишь проникся симпатией к идеям национал-социализма и стал идеологической марионеткой в руках нацистской партии, продолжив формально править Германией. Для меня и Путин, и Трамп – это продвинутые Гинденбурги. Они светят отраженным идеологическим светом.

5. Трудно не обратить внимание на удивительный идеологический параллелизм в развитии России и США. Мне трудно сказать, насколько вообще дугинско-малофеевский кружок самостоятелен по отношению к идеям PayPal Mafia и их европейских предтеч (допускаю, что русская версия вообще также вторична по отношению к западным образцам, как русский коммунизм был вторичен по отношению к европейскому марксизму), но сходство их идей заслуживает самого пристального внимания.

https://youtu.be/35t7P1ub1h0?si=T_aXUQNe2cAAdHqN

Мир, или по крайней мере его существенная часть, расположенная по обеим сторонам Атлантики и на огромной части Евразии, входит в развернутую фазу  глобальной реакции. «Вводная» фаза началась с Путина и Мюнхена в 2007 году. Фаза «зрелой» реакции началась с Трампа и того же Мюнхена в 2025. В целом можно сказать, что мир еще достаточно долго сопротивлялся. Но поэтому и такая компенсаторная спешка сейчас: эпоха реакции наверстывает потерянное при Байдене время.
 
Те, кого шокирует стиль и манеры трампов и путиных, должны помнить, что мы имеем дело с весьма мягкой, «вакцинированной» реакцией. Сто и двести лет тому назад аналогичные процессы сопровождались серией кровавых революций, прокатывающихся по континентам как дрожь землетрясений, обычно сопровождающих глубинные тектонические сдвиги. Сегодня, по крайней мере на старте, все пока обходится «электоральными революциями».
 
Если мое общее предположение о  содержании новой эпохи верно, то можно сделать вдогонку несколько дополняющих предположений, раскрывающих то, как это содержание будет проявлять себя в условиях конкретного исторического пространства-времени:
 
1.  Правая волна деструктивна, а не конструктивна. В области политического действия от нее не стоит ожидать каких-либо осмысленных действий по построению «нового мира». Здесь по определению «новый мир» - это старый мир, будущее – это прошлое, а лучший подъемный кран – бульдозер. Смысл эпохи - не созидание, а исправление, выравнивание, торможение. Когда эта задача исчерпает себя, эпоха реакции закончится.
 
2.  Трамп (как и Путин ранее) стал триггером рекции, но не ее причиной. Он щепка, которую глубинные течения выбросили на политическую поверхность. С большой долей вероятности эпоха реакции может продлиться дольше, чем политическая эпоха Трампа, хотя без него она уже не будет настолько яркой. Этот алгоритм может быть разрушен только в том случае, если с Трампом что-то случится в самом начале реализации реакционного проекта, то есть до того, как он наберет достаточное ускорение.
 
3. Самым невероятным следствием трампизма можно считать возврат к старой нормальности. Отрицанием трампизма станет какая-то новая реальность, которая будет выстрадана и выдумана  в годы реакции. Осмысление, пожалуй, единственный удел конструктивных сил в это время. Но когда придет момент действовать, в ход пойдут именно те новые идеи, которые возникнут как рефлексия реакционной политики.
 
 
Сколько продлится эпоха реакции? Обычно попытка реставрации и разочарование в ее возможности занимают время жизни от одного до нескольких поколений. Но, если верить Сергею Капице, историческое время ускоряется, и переход к какой-то новой парадигме может произойти значительно быстрее, чем прежде. Могут, конечно, вмешаться и субъективные факторы, которые, как волнорез,  подрежут реакционную волну на подъеме, не дав ей развернуться во всю мощь. В этом случае мы увидим  довольно смешанную и слабовыраженную картинку, но сути дела это не меняет – возврата к прошлому уже не будет. Мы идем в любом случае к новой норме.

Мои украинские (в основном, но не только) читатели задают резонный вопрос: «Раскройте конкретно и без воды,чего может сейчас добиться Украина политическим и дипломатическим путем и какая будет цена? Разве не очевидно, что цель Путина - это капитуляция Украины и продолжение войны?». Вопрос резонный – критикуя, предлагай. Если тебе не нравится концепт «военной победы» Украины, то расскажи, как жить. Попробую начать отвечать; не уверен, что получится, и точно не получится коротко.
 
Лично мне тезис о том, что Путину позарез нужна вся Украина, который в самой Украине считают аксиомой, представляется пока только теоремой, требующей доказательств. Мне вообще всегда казалось, что цели войны для Путина лежат в другой области – выравнивания стратегического баланса с США. Украина как территория ему сама по себе не очень нужна (не Гренландия).  Но на самом деле я вообще не уверен, что Путин до конца понимает, что является целями войны для него в Украине. И уж точно эти цели меняются в зависимости от ситуации. В основном он желает того, что может в данный момент позволить себе пожелать.
 
В самых общих чертах в его «идеальном мире» желательно было бы вернуться к советским практикам, где русскоязычные регионы Украины, включая Крым (так называемая Новороссия), вошли бы в состав России, а на остальной территории расположилось бы лояльное государство, до боли напоминающее Беларусь. Как это ни
пошло и ни омерзительно, но это далеко от планов полной оккупации территории и геноцида украинцев (хотя психи, кричащие об этом, в окружении Путина, безусловно, есть, – но в какой стране сейчас таких психов нет?).
 
Дальше следуют модели, которые могут устроить Путина, хотя они и сильно отличаются от его идеала. Но и ситуация для него далека от идеальной. Три дня превратились в трехлетнюю изнуряющую войну с неясными перспективами. В таких условиях я вполне могу себе представить, что Новороссия превращается в огрызок,  состоящий из оккупированных на данный момент территорий (при этом торг возможен), а автономия сохраненной части может быть весьма высокой, вплоть до ограничения амбиций Путина требованием сохранения нейтралитета. А вот ресурсов на оккупацию всей Украины и контроль такой гигантской территории, на мой взгляд, у Путина нет.
 
Это, конечно, тоже только гипотеза, но она имеет такое же право на существование, как и гипотеза о том, что Путина не устроит ничего, кроме полного уничтожения Украины. А если допустить, что это так, то игра на дипломатическом поле перестает быть игрой с нулевой суммой. Украина не исчезнет после того, как поставит войну на паузу. Да, Россия получит передышку, но и Украина получит передышку – дальше соревнование, кто ею лучше воспользуется. Да, если в Украине начнется гражданская война, то Путин ею воспользуется – прекрасный повод не начинать гражданскую войну. Главное – сохраняется «зона роста», зацепившись за которую, можно впоследствии многое отыграть и даже выиграть. Если, конечно, продолжить играть, а не опустить сразу руки.
 
На мой взгляд, очень много возражений против мира идет от неуверенности в том, что в условиях мира Украина будет так же эффективна, как в условиях войны. Это неправильно: мир в данном конкретном случае – это продолжение войны иными средствами.  И именно на этом политическом и дипломатическом фронте у Украины в перспективе гораздо больше шансов победить. Но это если думать о перспективе, а не бежать от нее.

Я думаю, что спрашивать, чего хочет Трамп, не совсем корректно. Допускаю, что единственное, чего он хочет, – получить дозу эндорфинов от прочтения своего имени в прессе. Правильным было бы спросить, чего хочет Америка, или точнее – та часть ее политического класса, которая сегодня представляет нацию и которая использует Трампа как прикрытие.  
 
На этот вопрос, как ни странно, ответить гораздо проще. Америка хочет привести свой политический курс в соответствие с новыми реалиями. В этих реалиях СССР мертв, Европа – конкурент, Китай – враг. Соответственно, надо прекратить бороться с ветряными мельницами в России, заставить Европу платить за себя и сделать Китаю предложение, от которого он не сможет отказаться.
 
Америка не за и не против войны с Украиной. Ей теперь все равно, кто кого и как убивает в Европе. Если самой Европе это не безразлично, то пусть возьмет войну на свой бюджет. Оружие продавать будут, если это будет выгодно.

Принципы - в Европу. У этой Америки больше общего с Путиным и Си, чем с Макроном, Стармером и Мерцем вместе взятыми. Тайвань? – Пожалуйста, но в обмен на Гренландию. Америка приветствует нас в старом дивном мире. В этом мире Америка не просто отказывается от глобального экспорта демократии, но, возможно, сама вскоре начнет импортировать диктатуру.

Надо четко отделять мух от котлет - трампизм как вектор и трампизм как метод. Правая волна была неизбежна, как неизбежна коррекция рынков после перегрева, в данном конкретном случае – левого. Но коррекция коррекции рознь: может быть как в 2008, а может и как в 1929. Разворот американской политики давно назрел и может считаться неизбежным. А вот пойдет ли машина на развороте юзом, с оглушительным визгом тормозов и искрами под колесами – это вопрос исторической случайности. Так сказать, роль субъективного фактора.

При всем том, что я прекрасно понимаю все истоки и предпосылки разворота Трампа в вопросе о поддержке Украины (сдвиг в общественном мнении, переоценка стратегических приоритетов, инерция право-консервативного мышления пришедшей к власти технократической элиты и так далее), я не могу не заметить, что делает он это с изяществом слона в посудной лавке. Так и навернуться недолго. Когда так много начинает зависеть от субъективного фактора, решение проблемы обычно носит случайный характер. Типа: есть человек – есть проблема. Нет человека – соответственно, нет и проблемы. Есть такое ощущение, что нам снизу вот-вот постучат…

Жители тридцатого столетия, копаясь в сегодняшнем окаменелом дерьме, назовут вторую четверть бесконечно далекого им XXI века «эпохой победившей шпаны». Именно шпана не столько по происхождению, сколько по психотипу правит сегодня в обеих некогда противостоявших друг другу суперимпериях. Они были такими разными, но все-таки оказались вместе в одной подворотне.
 
Я думаю, что, пока шпана остается у власти, наш такой дивный, хоть отнюдь и не новый мир будет продолжать жить по законам подворотни, где вслед за «дай прикурить» сразу бьют в морду, не дожидаясь ответа. И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока «приличные мальчики» не научатся класть в футляр вместе, а иногда и вместо скрипки Страдивари автомат Калашникова (ну или винтовку М-16), и не начнут бить шпану вместо того, чтобы читать ей лекции о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра (то есть взывать к справедливости, международному праву и принципам гуманизма).
 
Мы живем в такое время, когда старая справедливость умерла, а новая еще не родилась. Между ними лежит огромное дикое поле, на котором шпана устанавливает свои правила. Увы, но, чтобы иметь возможность апеллировать на этом поле к праву, надо сначала стать на нем силой. Боюсь, что достаточно долгое время нам придется пожить в мире, где правит кулак (в обоих переносных смыслах, которые это слово имеет в русском языке: насилие и куркуль). И лишь тогда, когда кулаки упрутся костяшками друг в друга и установится новый баланс сил, возникнут условия для нового порядка, основанного на праве и справедливости.
 
Мы часто говорили, что суть момента – крушение ялтинско-потсдамской системы, но  мало задумывались над тем, что должно прийти ей на смену. Может быть, когда-то на этом месте возникнет «прекрасная планета будущего», но ее архитектура не сформировалась пока ни концептуально, ни тем более политически. Устранив «потсдамский мир», мы в первый момент получаем то единственное, что можно получить, когда сносишь аварийное здание, построенное на месте другого здания  – старый фундамент, то есть «допотсдамский мир».
 
Допотсдамский мир – это мир старых империй, делящих между собой колонии по правилам боев без правил. Так что никогда такого не было, и вот опять. Как долго это будет продолжаться? Может быть, и долго, хотя это и не обязательно - сейчас так круто забирают, что могут и сами свалиться в штопор.

Но в целом необходимо, чтобы сложились два условия: мальчики со скрипкой должны научиться стрелять из автоматов по шпане и они же должны понять, за какой такой новый мир они борются. Потому что старый мир уже не вернуть.

А пока смотрите «Пастуховскую кухню» о мире времен шпаны.

https://youtu.be/iZmMDrIHs8Q?si=pDMgSYP9DhchsIE-

 

В какой-то момент вопрос о «гарантиях безопасности» для Украины приобрел значение почти сакрального вопроса – части символа веры украинцев в справедливость.

Сегодня с точки зрения большинства украинцев мир может рассматриваться как справедливый и допустимый только при условии, что Украине будут предоставлены «железные» гарантии безопасности. Тут есть что-то мистически булгаковское – в части требования предоставить «финальную бумажку», «настоящую броню», чтобы уже никакой Швондер не мог больше напасть на Украину.

Собственно, скандал в Овальном кабинете случился именно потому, что Зеленский пытался «продавить» Трампа на такие «железные гарантии безопасности», а Трамп пытался «продавить» Зеленского на «Будапештский протокол 2.0». Украина сегодня в лице Зеленского заявляет, что пока нет «гарантий безопасности», никакого мира не будет и она будет воевать. Трамп в ответ асимметрично говорит, что, если вы не соглашаетесь на «мир без гарантий», то воевать вам будет нечем, и подкрепляет свои слова делом.

Что в этой логике не так? Есть вопрос тактический и есть вопрос стратегический.

Тактическая сложность в отстаивании позиции Зеленским состоит в том, что между заявлением «мы будем воевать» и принятием окончательного решения о «гарантиях безопасности», которые Трамп не спешит давать, неизбежно возникает некоторый временной «gap», серая зона, в течение которого надо чем-то воевать. Если у Украины есть достаточный запас оружия или Европа действительно готова немедленно возместить выпадающие вооружения и разведданные, то это небольшая проблема. Но если ни того, ни другого нет, то это неразрешимая проблема. К сожалению, я не владею информацией, позволяющей мне судить, насколько свободен Зеленский в маневре.

Сложнее со стратегической проблемой. Сегодня, когда под вопрос поставлено уже само военное сотрудничество США и Европы, когда роспуск НАТО не кажется фантастическим сценарием, когда выяснилось, что в течение многих десятилетий «пятая статья» (хотел написать «пятый пункт») соглашений о взаимопомощи был, по сути, такой же бумажкой, как и «будапештские соглашения», никого ни к чему не обязывающие, резонно спросить: а не являются ли пресловутые «гарантии безопасности» мифом, недостижимой на практике утопией и политической фикцией, с помощью которой просто обосновывается та или иная текущая переговорная позиция?

Есть большая разница в том, чтобы использовать дискуссию о «гарантиях безопасности» как предлог в отстаивании интереса Украины обеспечить свою способность вести войну с превосходящими силами противника, и тем, чтобы реально поверить в то, что существуют какие-то иные гарантии безопасности, кроме понятийных, то есть ситуационных, основанных на совпадении текущих интересов. Если история нас чему бы то ни было и учит, то только тому, что нет таких соглашений, которые государства могут отказаться выполнять, если сочтут их для себя не выгодными. А если защита Украины будет в интересах Запада, то он, как мы видели, справлялся неплохо и безо всяких гарантий. Но ровно до тех пор, пока считал, что действует в «своем интересе».

На мой взгляд, единственной гарантией безопасности Украины является сохранение собственной боеспособной армии и перевооружение самой Европы. Никто не нападет на кого бы то ни было, если будет знать, что может получить по зубам, вне зависимости, подписаны по этому поводу какие-то бумажки или не подписаны. И никто не защитит от нападаения, даже если будут подписаны самые «надежные» бумажки, если противник знает, что не получит отпора (так как нечем). Это, как сказал бы поэт, «взгляд, конечно, очень варварский, но верный».

Ну что ж, Трамп сделал Зеленскому предложение, от которого тот не смог отказаться и не отказался. То, что он не сможет отказаться, было понятно всем, кроме тех, кто по тем или иным причинам не был готов воспринимать реальность такой, какая она есть. Также было понятно, что Европа выразила в основном словесную поддержку, что уловка с фрагментарным прекращением огня именно там, где у России имеется преимущество, не прокатит ни с Путиным, ни с Трампом. Было ли разумным переводить разговор с Трампом в конфронтационное русло, зная, что против лома нет приема? Или разумней было бы мягко и без свидетелей перевербовать Трампа, чтобы через его посредничество выторговать лучшие из худших условий мира? У меня нет ответа на этот вопрос, но рано или поздно этот вопрос будет поставлен в повестку дня украинской политики.

Посмотрел сначала выступление Ермака, потом Зеленского по итогам переговоров в Эр-Рияде. Первый результат плотной работы с Трампом налицо: редкая птица долетит и до середины понимания того, о чем именно украинская делегация договорилась с американцами.
 
Натурально, украинские политики должны доплачивать Трампу за бесплатный курс политической риторики (у Трампа вообще все бесплатное только за деньги). Я буду сильно удивлен, если среднестатистический украинский обыватель, выслушав эти откровения, вообще понял, о каком именно перемирии идет речь. Подача итогов переговоров как в мишленовском ресторане – все ушло в декор.
 
Во-первых, акцент сделан на том, что поставки вооружений и обмен разведданными возобновлен. О том, почему они были прерваны, ни слова. Вот просто взяли и одержали очередную великую победу над самими собой.
 
Во-вторых, подробно рассказывается, с какими именно предложениями вышла украинская сторона (перемирие на море и в воздухе). О том, что оно не было принято, ни слова. Вместо этого «негатив через позитив»: нам сделали гораздо лучшее предложение, а то, что мы еще вчера его категорически отвергали (что и стало причиной приостановки поставок вооружений), не является существенным фактом.
 
Невнимательный слушатель, лишенный доступа к альтернативным источникам информации, будет пребывать в полной уверенности, что в Эр-Рияде было принято украинское предложение о мире. Проблема в том, что у любой игры в пиар есть завершающая фаза. Бесконечно долго создавать дополненную реальность войны не получится.

У украинской революции, проходившей в два этапа (в 2004-2005 и в 2013-2014 годах), было три источника (три составных части, как сказали бы теоретики революций прошлого века). Этими источниками были общедемократическое движение  (оно же антикоррупционное), которое дало революции свое лицо и имя («революция достоинства»), национально-освободительное движение (чего в упор не хотели видеть в Москве, но что хорошо видели в Вашингтоне) и консьюмеристское движение, подпитываемое теми, кому все равно, при какой империи жить, лишь бы жить хорошо (что прекрасно понимали в Москве, но плохо понимали в Вашингтоне).
 
Третья составляющая была хотя и самой массовой, но и самой пассивной, а вот между общедемократической и национально-освободительной составляющими с самого начала происходила непрерывная борьба за доминирование. Успех революции во многом был обусловлен тем, что в 2013-2014 годах вектора этих ее движущих сил совпали.
 
На первом этапе войны это единство целей и задач общедемократического и национального движений было вновь подтверждено, что как раз и обеспечило высокий уровень резистентности к агрессии. Возник перспективный тренд на ускоренное формирование в условиях военного времени украинской нации (то есть сообщества, основанного на ценностях, а не на языке, крови и религии).  Но самое главное состояло в том, что эта комбинация общедемократических и национально-освободительных целей обеспечили ту международную поддержку украинской революции, без которой чудо 22-го года никогда не могло бы состояться.
 
Именно превалирование общедемократических (как сказал бы Горбачев – общечеловеческих) ценностей на первом этапе войны позволило общественному мнению Запада оценить эту войну как «свою», как войну за принципы и идеалы свободного мира. И только эти общественные настроения подталкивали западные элиты (всегда настроенные скептически) к конкретным действиям.
 
К сожалению, тот разворот общественных настроений на Западе, который мы наблюдаем и выразителем которого является Трамп, произошел не беспричинно. В конечном счете, он стал реакцией на изменение вектора самой украинской революции. Эти изменения стали заметны к осени 2022 года и очевидны - к лету 2023 года. Суть этих изменений сводилась к тому, что национально-освободительная составляющая полностью подавила и растворила в себе общедемократическую составляющую.
 
Это имело далеко идущие последствия, причем в большей степени за пределами Украины, чем в самой Украине. По мере того, как общедемократические ценности уходили на второй план (точнее, оставались на первом плане исключительно в виде лозунгов и декораций), а национальные цели и задачи выходили на первый план, отношение к войне в Украине стало меняться. Не то чтобы европейцы и американцы проникались симпатиями к Путину и России, но они перестали воспринимать эту войну как «свою» и начали относиться к ней как к «войне украинцев». Есть все-таки стилистическая разница в том, что написано на знаменах революционной армии: «за нашу и вашу свободу» или «чтоб вы все сдохли».
 
В конечном счете, сдвиг в восприятии стал настолько заметным, что он позволил условным «Трампам» и «Вэнсам» переформатировать политику в отношении Украины. С высоты сегодняшнего дня тот факт, что Зеленский пошел в условиях жесточайшей агрессии по линии наименьшего сопротивления, то есть сделав ставку на национальное чувство в ущерб первоначальным общедемократическим целям и задачам украинской революции, видится ошибкой, повлекшей тяжелые последствия. А сейчас уже поздно что-либо менять - он в ловушке истории…