Александр Морозов написал очень удачный пост. Удачный прежде всего тем, что в нем главная мысль не размазана как каша по тарелке, а выражена предельно четко в двух коротких как выстрел абзацах. Мысль эта сводится к тому, что первую фразу Трампа и первую фразу Путина мы знаем заранее. Интрига лишь в том, какими будут второй и третий ход. В некотором смысле это похоже на шахматную задачку, где начальное расположение фигур предустановлено, а дальше либо белые, либо черные должны поставить мат, сделав ограниченное число шагов.  Размышляя над вторым ходом Путина, я пытаюсь понять, есть ли у него резоны отойти от «стамбульской защиты», то есть отказаться от троякого требования: отчуждение четырех областей Украины в пределах их административных границ, нейтральный статус Украины и контроль над размером (по количеству и качеству) ее вооруженных сил? Собственно, базовых сценариев два: либо пододвигается Путин, либо пододвигается Трамп. Меня интересует не то, что Трамп скажет Путину во второй части беседы, а то, что Ратклифф скажет Нарышкину во время их первой встречи. Карты на руках Путина я более-менее себе представляю, а вот какими козырями будет крыть их Трамп (и есть ли ему чем крыть в принципе), мне пока непонятно.  

Политическая атмосфера после избрания Трампа президентом сильно отдает литературщиной. Три года войны Путин имел такое же преимущество в делах с американскими и европейскими политиками, какое Чичиков имел в своих делах со старосветскими помещиками (только он не скупал, а продавал мёртвые русские души). И вот с приходом в Белый дом Трампа родился новый сюжет, достойный не только Гоголя, но даже и самого Уильяма нашего Шекспира: Чичиков заруливает в казино и за одним игровым столом встречается с Калиостро. С этого момента игра перестает быть предсказуемой, так как она больше не идет «в одни ворота». В одной точке сошлись два мастера блефа, и теперь  мы делаем ставки не на того, кто победит, а на того, кто грамотней «кинет». Мне, конечно, ближе школа «родных равнин» - я в нее верю, но и парней в ковбойских сапогах, привыкших к жизни в прериях американского бизнеса, я бы сходу не стал сбрасывать со счетов. Ну что ж, быстрее занимайте места в зрительном зале - битва политических экстрасенсов началась. Это будет покруче боя Тайсона с Полом.

Очередная Пастуховская кухня была больше похожа на пристрелку к вопросам, каждый из которых позднее следовало бы разобрать подробнее. Один из них - нависающая над Западом все более угрожающая «проблема Китая», без учета которой уже практически невозможно решить никакой другой вопрос, а второй - новая политическая повестка, которую незаслуженно ассоциируют с «правыми силами», но которая к классическому право-левому дискурсу вряд ли имеет прямое отношение. Я бы назвал эту повестку «тормозящей» (но отнюдь не тормозной). Это попытка сделать один шаг назад после пробежки шагов прогрессистской повестки, которую мы наблюдали последние два десятилетия. В чем-то это торможение может быть и полезным, но нет никаких гарантий, что один шаг не превратится в десять.

Техноолигархат в США, Маск и Новый Либерализм, Пути Украины и России - Пастуховская Кухня / Пастухов
https://youtu.be/udg_lb4X0g8

Решение Байдена дать разрешение на использование для ударов по России поставляемого Украине американского оружия меня нисколько не удивляет. Скорее наоборот, меня удивляет его бессмысленная запоздалость. Если Байден не боится Путина, его ядерного шантажа  и красных линий, то почему он тянул с этим решением до поражения демократов на выборах, наблюдая за тем, как Украину запускают в шредер (я не про бывшего канцлера)? А если он опасается за адекватность Путина и принимает всерьез его ядерный шантаж, то чего он такой смелый стал после того, как демократы проиграли выборы? Или после нас хоть ядерная война? То есть решение какое-то импульсивное, иррациональное и к тому же не очень прозрачное. Вроде как бить по России можно, но не везде, не всем, не туда и не столько. Что он в конце концов разрешил, сам черт не разберет. От таких суетливых, внутренне алогичных действий редко бывает толк. В этом проблема, а не в том, что по России нельзя стрелять. Вот бы Рузвельт посмеялся, если бы советники предложили ему ограничить Сталина в применении поставляемого по ленд-лизу оружия оккупированной територией СССР. На войне как на войне: назвался груздем (агрессором) - полезай в кузов (хлебай последствия полной ложкой). Но это не так делается. Война – не игрище, а человеческие жизни (прежде всего украинцев) – не игрушки.

Чуть более подробно об этом - в специальном выпуске «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/Snu62JQiKY0?si=qWizSvuDeROlN7Xj

Друзья с разных сторон шлют мне очередной выверт изощренной сурковской мысли. Как и все предыдущие, это странный вторичный текст с набором банальных парадоксов, припорошенных красивыми фразами. Тем не менее, мы имеем дело не с философской графоманией, а с четко выверенным прагматичным планом, целью которого является размывание своей сопричастности к преступлению. Так «авторитетные бизнесмены» загаживают интернет тысячами хвалебных рецензий на самих себя, чтобы при проверке несчастный поисковик Google удавился бы с горя, так и не докопавшись до каких-нибудь двадцатилетней давности сообщений о бандитских разборках, убийствах и рэкете. Сурков настойчиво засоряет наше «семантическое пространство» своими виршами и опусами, создавая иллюзию многомерной сложности ума и многополярной совести там, где в реальности все достаточно просто: человек в принципе умный и даже талантливый, с нулевым порогом совести, увлекшись карьерой сколь же стремительной, столь и бессмысленной в замкнутом пространстве посткоммунистического неототалитаризма (выше вождя все равно не прыгнешь), приложил руку к реинкарнации идеологии национал-большевизма в ее худшей из всех возможных версий и стал одним из тех, кто больше всего сделал для того, чтобы эта война состоялась. Это простая и суровая правда, и никакие вычурные рассуждения о блеске и нищете либерализма ее не замутят.

Удар (предполагаемый) Астраханской МБР по «Южмашу» в Днепре, кроме всего прочего, является очень хорошей иллюстрацией того, по каким правилам проходит дуэль между Москвой и Вашингтоном. Путин ведет себя очень по-русски (отчего бы ему вести себя иначе?): жестко, нахраписто, скорее нагло, чем расчетливо. Все это напоминает некрасовскую сцену торга между мужиком и купчиной:
«Пошло у них сражение:
Купец его копейкою,
А тот его рублем!»
Байден (купец) аккуратненько так выкладывает - а вот теперь можно бить и по России американским оружием, но только в приграничных областях, только на выверенную глубину и только по согласованным объектам. Путин (мужик) не разменивается: чуть что - готов ухнуть сразу межконтинентальной баллистической ракетой, пусть скажут «спасибо», что пока без ядерной боеголовки, но намек, конечно, именно на нее, иначе никакого смысла нет вообще. К сожалению, только в поэме Некрасова при такой тактике все для мужика заканчивается хорошо. В реальной жизни все гораздо более прозаично: каждый такой шаг - это скорее ловушка для Путина, чем для Запада. «Рублей» у Путина осталось на самом деле не так много, такими темпами он очень быстро подойдет к тому, что единственное, чем можно будет ответить на очередное давление заокеанского купчины - это вытащить из штанов ядерный червонец. Так или иначе, Кремль продвигается к моменту истины, после которого надо либо резко сбрасывать обороты, либо наносить демонстрационный удар тактическим ядерным оружием, после чего подмосковные вечера перестанут быть томными. Хотя фильм «В бой идут одни старики» был снят на Киевской киностудии, именно Кремль ведет себя сегодня как лейтенант Скворцов, который полагал, что «немец обязательно отвернет», если идти на таран. «Немцы» бывают разные.

Случился выпуск чрезвычайный скорее для меня, чем с точки зрения информационной повестки. По техническим причинам я закрылся на профилактический ремонт, и эта неделя не предполагала никаких эфиров. Но Борис, злоупотребляя семейственностью, достал таки меня «из бункера», и как человек, особенно хорошо чувствующий - как оно там, в бункере, я должен сказать, что моя интуиция подсказывает мне, что Путин не блефует. Не то чтобы он хотел ядерной войны и сгореть в ее огне (иначе бы он не уделял так много внимания своему здоровью и безопасности), но в сложившейся ситуации он к такой возможности относится амбивалентно. Обстоятельства таковы, что у него нет опции «относительного поражения». Любое поражение для него является абсолютной величиной, то есть почти гарантировано ведет не только к потере власти, но также к потере жизни, причем не только у него, но и у всего поставившего на войну клана. У них просто нет стратегии выхода при поражении, а это не очень хорошая ситуация, потому что когда у бандита (по психотипу) есть только выбор - сдохнуть вместе со всеми или проявить чудеса гуманизма и сдохнуть одному, то его предпочтения вполне очевидны (иначе бы у него не было ментальности бандита). Это не значит, что мы должны идти у него на поводу, но хорошо бы при этом называть вещи своими именами: не говорить вслед за Михаилом Михайловичем Жванецким «у людей большое горе, они хотят поторговаться», а вместо этого сказать: «Да, мы знаем, что загоняем крысу в угол. Мы в курсе, что не оставляем для нее выхода. Нас проинформировали, что она сидит на ядерной бомбе. Нас это ни капли не пугает, мы знаем, что делаем. Мы учимся играть в русскую рулетку». Это будет честный ответ, заслуживающий уважения и даже восхищения; главное, чтобы все реально понимали, что делают.

Подробности - в дважды экстренной «Кухне».

https://youtu.be/9sRJrB0gmP8?si=sTrzdGI6R1mJFEaL

Я понимаю, как соблазнительно написать о трусливом «бункерном деде», который исчез на неделю из публичного пространства, чтобы пересидеть удар каких-то ракет (которые,как мы знаем, до Москвы, однако, не долетают, так что особо бояться пока нечего).  Еще приятней думать о разморозке холодильника, но, боюсь, что этот пассажир еще простудится на многих похоронах. А вот пауза Путину на самом деле нужна, ему есть о чем подумать, как тогда на Валааме во время ковида, только в обратную сторону. И я думаю, что он не один раз еще в ближайшие месяцы возьмет такую паузу, чтобы поразмышлять в одиночестве и с самыми близкими и доверенными (при этом часто весьма непубличными) друзьями о том, куда дальше сворачивать – в войну или в мир.
 
Когда-то Троцкий писал, что в обычной обстановке национальный лидер не нуждается в глубоких теоретических познаниях и стратегическом мышлении, так как может опереться на гигантский аппарат советников и помощников. Однако в критические периоды истории этот аппарат раскалывается обычно в пропорции 50 на 50 и ничем не может помочь своему вождю . Одни тянут в одну сторону, другие - в другую, а он должен принять решения сам, опираясь либо на свое стратегическое видение ситуации (которого у Путина отродясь не было), либо на свою звериную интуицию (которая у Путина всегда была). Сейчас для путинского клана наступил именно такой момент: партия войны находится в динамичном равновесии с партией мира, а Путин завис на канатах между ними.
 
Дилемма на самом деле не шуточная. С одной стороны, буквально все держится на войне. Война – самый надежный консервант власти. Погруженная в войну власть сохраняется лучше, чем в холодильнике. Если бы войну можно было сделать вечной, чтобы горела ровно днем и ночью, как пламя Вечного огня у Кремлевской стены, то ни один диктаторский режим в мире никогда бы не пал, а сам мир тысячелетиями пребывал в состоянии непрекращающейся ни на миг войны. Но войны не горят ровно, как ритуальный огонь. Они имеют тенденцию разгораться и сжигать своих творцов (некоторые, кстати, уже сгорели, не дождавшись даже начала конца войны). Где та точка, за которой пламя войны из уютного и каминного костерка превращается в неуправляемый лесной пожар? Вот вопрос, который должен занимать сегодня Путина больше всего.
 
И да, над этим вопросом лучше подумать в тишине. Хорошо бы съездить еще с Шойгу к шаманам, да где там тот Шойгу, да и шаманы себя успели дискредитировать. Надо уединиться, надо прислушаться к самому себе. Потому что во всем огромном подлунном мире нет ни одного человека, который мог бы дать ему сейчас дельный, толковый совет. В России объявлен режим тишины. Чапай (Путин) думает. Он ищет свой внутренний голос. Тот должен ему подсказать: это уже конец или еще нет? Совсем скоро, не позднее, чем через пару-тройку месяцев, мы узнаем, чем закончился этот самый важный для истории первой четверти XXI века диалог. В зависимости от его исхода нас ждет либо разрядка, либо милитаристский бурлеск с ярким финалом и множеством световых эффектов.
 
 

Возобновившийся диалог с Ходорковским в рамках «Дорожной карты» как-то сам собою вывел на давно интересующую меня тему русской революции. В чем-то я понимаю нынешнее поколение. Я родился за полтора года до смещения Хрущева, и в эти полтора года политикой точно не интересовался. А вот вся моя дальнейшая сознательная жизнь прошла при Брежневе и его застойной стабильности (что, между прочим, включало две прямые интервенции и множество необъявленных войн по всему миру). Представить, что можно как-то жить без этого вечного шамкающего фона, мне в мои 19 лет было просто невозможно. Не говоря о том, что любой, кто предсказал бы тогда, что это советское имперское великолепие рухнет в считаные годы, рассыпавшись на десятки жалких осколков, показался бы мне городским сумасшедшим (хотя справедливости ради надо признать, что такие люди тогда были, просто я от них был страшно далек). Чуть позже я прочитал, что нечто подобное испытывал юный Арнольд Тойнби, когда мама рассказывала ему о незаходящем солнце Британской империи. Так что такая апология текущей стабильности и подсознательное отрицание самой возможности революции является скорее нормой, чем исключением из правил в любой поздней империи.
 
Размышляя о возможности революции в России, я бы разделил вопрос на две части: о возможности (и даже неизбежности) революции и о ее желательности (или нежелательности). Уже простой и беспристрастный взгляд в русское прошлое подсказывает, что революция в России возможна, несмотря на все псевдогегелевские утверждения новоявленных придворных теоретиков о том, что путинское правление – это и есть конец русской истории, после чего она будет пребывать в состоянии вечного имперского блаженства. Если Путину не удастся вытянуть свой лапоть из трясины войны, эта возможность обернется в конце концов неизбежностью после его ухода (физического или политического). Является ли этот вариант развития русской истории желательным, однозначно утверждать не берусь. Всякое революционное насилие двусмысленно: устраняя одни проблемы, оно неизбежно создает другие. Грядущая революция немыслима без послереволюционной диктатуры как своего побочного эффекта, а уверенности в том, что у России осталось историческое время для плавного выхода из еще одной диктатуры, у меня нет.
 
То есть России в будущем, отвлекаясь от конкретики, предстоит пройти между Сциллой революции и Харибдой послереволюционной диктатуры, что успешным бывает разве что в легендах и мифах Древней Греции. В реальности небольшой шанс на такой сценарий есть только в случае проведения «революции сверху», когда на каком-то этапе устанавливается взаимодействие созревшей для перемен части путинских элит и созревших для компромиссов части антипутинских контрэлит. Их сотрудничество даже на коротком отрезке истории могло бы сгладить углы постреволююционной диктатуры и сделать спуск с вершины посткоммунистического неототалитаризма более пологим. Он все равно будет прерываться прыжками с трамплинов истории и неизбежно связанными с ними падениями, но шансов свернуть себе окончательно шею при таком раскладе гораздо меньше. Я не утверждаю, что такой сценарий возможен (думаю, конечно,  что маловероятен, учитывая весь накопленный исторический опыт российского революционного движения). Я лишь обращаю внимание, что этот сценарий, - по сути, второй заход на горбачевскую «перестройку», - был бы самым желательным и перспективным с точки зрения темпов преобразования российского общества во что-то хоть отдаленно напоминающее правовое государство.
 
 

Это прелестно: Путин включил в качестве одного из главных критериев оценки эффективности работы губернаторов повышение рождаемости в вверенном им регионе. Принимая во внимание, что все это происходит в разгар войны, уносящей жизни десятков тысяч мужиков, разгоняющейся инфляции и мутных ожиданий грядущей смуты, единственным способом, которым губернаторы могут поднять предписанный им показатель, на мой взгляд, является личное участие в выполнении демографической программы. А что, говорят же, что у Чингисхана, благодаря его исключительной личной производительности, сегодня насчитываются миллионы  потомков по всему свету. Пора вспомнить, что мы – гордые наследники Орды. Ну, хотя бы в этом. Мой прадед был известным заводчиком племенных быков в Ярославской губернии сто с лишним лет тому назад, – я думаю, мог бы дать пару дельных советов управлению кадровой политики АП…

Я долго думал, что написать, предваряя нашу «Благодарственную Кухню», которую Борис превратил в вечер вопросов и ответов, но так ничего толкового и не придумал. Повторю то, что сказал: я не искал этой судьбы, не рвался к публичности, и если бы не вынужденная эмиграция 16 лет назад, а потом еще и война, то я так и прожил бы до конца дней своих человеком «широко известным в узких кругах» (что меня по характеру моему вполне устраивало). И, тем не менее, я не буду лукавить: сто пятьдесят тысяч подписчиков Телеграм-канала, а теперь  и сто тысяч подписчиков «Пастуховской кухни» являются серьезным стимулом продолжать делать то, что мы делаем. Всем и каждому - огромное спасибо. И пишите вопросы Борису – я думаю, мы закрепим этот формат и раз в месяц постараемся отвечать вам напрямую.

https://youtu.be/6hS4eBPRwYc?si=tdCQDGiAn7TyTGTP

 
 

 
И чтоб, как говорит Шендерович, два раза не вставать…

Нелепая история про Алеппо, который оказался под контролем протурецких повстанцев буквально через считанные дни после объявленного перемирия между Израилем и Хезболлой. Я уже запутался, кто там кому друг и кто кому - враг. Эрдоган дружит с Путиным и не дружит с Нетаньяху, но свинью подкладывает именно Путину. Объективно Путин смещается все ближе к аятоллам, а у Эрдогана все меньше противоречий с американцами. Остается дождаться Трампа, который, отбросив присущую демократам брезгливость, приготовит из всех этих ближневосточных специй  оплеуху для Москвы и Тегерана. В общем, есть ощущение, что разные театры военных действий сливаются. Во всех смыслах этого слова.
 
Подробности - в специальном выпуске «Пастуховской кухни».

https://youtu.be/dvn30tkNQds?si=_UzX84UuvaHbFgNA

Не подумайте, что я злой, просто я устал от политических маневров на крови. У меня сложилось устойчивое впечатление, что главное, чем озабочен штаб Зеленского в последние несколько месяцев, сводится к тому, чтобы психологически подготовить население к восприятию неизбежного и тяжелого компромисса с реальностью таким образом, чтобы население не просто его приняло, а поверило бы, что этот самый компромисс является личной победой Зеленского над реальностью. С этой целью Зеленский выбрал старую, но хорошо зарекомендовавшую себя тактику отрезания кошке хвоста по частям. При этом одно неисполнимое и ничем, кроме собственной буйной фантазии, не подкрепленное требование тут же сменяется другим точно таким же неисполнимым и ничем не подкрепленным. Запад нехотя всему этому потакает, изредка делая вид, что какие-то из требований готов исполнить, но делает это в такой форме и в таких объемах, которые скорее доказывают прямо противоположное – ни одно из требований не будет выполнено в объемах, достаточных для обеспечения военной победы Украины. Зеленский аккуратно сдает позицию по территориям и тут же выдвигает в качестве «компенсации» позицию по немедленному членству в НАТО, которая недостижима ни политически, ни технически. Через пару-тройку недель членство в НАТО последует за возвратом территорий, но уверен, появится что-то еще взамен. Все это вполне привычно для «обычной политики», которую практикуют и вполне солидные дяди на Западе, - а разве вдохновитель Джонсон вел себя как-то иначе во время Брекзита и пандемии? – но совершенно неприемлемо на фоне той катастрофы, которую сегодня переживает Украина. Украинцы заслуживают большего.
 
 
 
 

Посмотпел пару интервью на канале The Foreign Affairs.  Меня всегда поражала непотопляемость старых либеральных брендов. Взять того же Фукуяму, давшего самый несуразный, самый анекдотичный прогноз столетия – о конце истории в связи окончательной победой либеральной демократии в планетарном масштабе. Нет, он не посыпал голову пеплом, не ушел в монашеский академический постриг, а продолжает оставаться гуру, щедро рассыпающим свои прогнозы на лучших кафедрах мира и на страницах самых престижных и солидных изданий. Ни раскаяния, ни слов с извинениями никто так и не услышал. Это одна из особенностей нашей эпохи – концепт должен быть кликабельным, его обоснованность и доказанность никого не волнует.
 
Но все-таки, а что на деле? Похоже, Фукуяма не дописал в названии своей книги одно слово. Всего одно, но смысл сильно меняется: «Конец истории либерализма». Нет, конечно, не вообще, - иначе мы бы сами уподобились Фукуяме, - а истории либерализма в том виде, в каком мы привыкли его видеть последние плюс-минус двести лет. Общества достигли той степени сложности, за которой законы «Эвклидовой  демократии» перестают работать адекватно. Для получения более точных результатов необходимо переходить к парадоксальной «демократии Лобачевского», в которой политические параллели (свободы и несвободы) пересекаются и даже периодически перетекают одна в другую.
 
Боюсь, что перед этим вызовом все равны – и заднескамеечная Россия, знакомая с демократией лишь понаслышке, и «первые ученики» Атлантической цивилизации, собравшие все медали на исторических олимпиадах. В этой классной комнате, увы, нет учителей, готовых предложить готовые решения из учебника, там все только ученики, и при этом у всех приблизительно равные шансы. Это, возможно, тот самый случай, когда последние могут стать первыми. Ни в передовых, ни в отстающих демократиях нет представления о том, какая демократия может соответствовать вызовам эпохи.
 
В чем, собственно, состоит этот вызов? Ответ не может не быть субъективным. На мой взгляд, ключевым моментом здесь являются новые технологии управления сознанием (и это мы еще только знакомимся с ИИ), которые убивают политическую конкуренцию как реальное основание действительной демократии. Если на предыдущем этапе лишь государство могло позволить себе устанавливать контроль над сознанием огромных масс, делая бесполезными и ничтожными институты «старой демократии» и догмы «старого либерализма», то теперь технологический прогресс предоставляет такую возможность любой компактной организованной социальной группе (условному меньшинству), способному, в том числе, и подминать под себя государство.
 
Это новая ситуация, с которой современным обществам еще только предстоит освоиться. Но пройдет достаточно много времени прежде, чем будут наработаны механизмы, позволяющие восстановить политическую конкуренцию и прозрачность управленческих механизмов. Все это время человечество будет находиться в зоне повышенной политической турбулентности. В такой период риск «большой войны»,  и так всегда немалый при смене геополитической парадигмы, становится особенно велик, так как для ее начала достаточно совсем небольшого повода. В общем, мы очевидно находимся не в конце, а в самом начале какой-то истории, причем весьма нехорошей…
 
 

Разговор Путина с Эрдоганом, на мой взгляд, мог бы протекать так:
 
- И ты, Брат?!
- Володя, иди к Асаду…

Если серьезно, то для России поражение Асада болезненно, но не смертельно. Скорее пощечина, чем удар под дых. Унижение - да, сдувание геополитических амбиций – да, сущностное поражение, от которого режим пошатнется, – нет.
 
В принципе, свою изначальную миссию сирийская  кампания Путина  давно исчерпала. Дальше прибылей будет немного, а убытков - с лихвой. Самый большой убыток, конечно, - потеря в перспективе военной базы в Средиземном море: уж и непонятно, куда ее можно будет перенести. Так или иначе, но это не приоритетный для России сегодня ТВД.
 
А вот для Ирана это поражение имеет стратегический характер. Оно обрубает связь Тегерана со своим самым длинным щупальцем – Хезболлой. И для Ирана это как раз приоритетное направление. Интересно, если сирийско-российские усилия не увенчаются успехом, решится ли Иран на полномасштабное участие в сирийском конфликте,  замещая своими подразделениями выпавший из обоймы «Вагнер»?
 
Иными словами, вынудит ли ослабление  России Иран выйти из окопа и начать в Сирии что-то вроде СВО? Если да, то это сделало ситуацию во всем регионе даже еще более увлекательной, чем сейчас.
 

Герой Челентано из фильма «Блеф» нервно закурил бы прямо в тени склада с гиперзвуковыми ракетами, просто бегло пролистав ежедневную подборку новостей о трудовых буднях российской оборонки к исходу третьего года войны с Украиной. Если верить потоку непрерывно публикуемых и с недюжинной энергией расталкиваемых по новостным каналам сообщений о новинках Рособоронпрома, то можно прийти к выводу, что в России чуть ли не каждый день изобретается какое-то невиданное чудо-оружие, часто работающее на ранее никому не известных физических принципах и почти всегда не имеющее зарубежных аналогов (впрочем, эти два упомянутых обстоятельства могут быть связаны) либо превосходящее их.
 
Вместе эти сообщения создают не просто впечатление невероятного подъема российской военно-технической мысли, но даже как-то косвенно подтверждают преимущества нашей «путиномики» (мафиозного госкапитализма) перед их отстойным традиционным капитализмом, ни на что такое не способным. Еще бы, при их-то харчах каждый  дурак может в космос какой-нибудь SpaceX Starship запускать, а вот попробуйте как у нас сделать отечественный супердрон из ворованных запчастей и палочек.  А между тем что ни день, то новый грандиозный успех. Фантазии на тему все новых и новых образцов вооружений стали, похоже, отдельным медийным течением, особым жанром со своей оригинальной стилистикой и устоявшимся набором журналистских штампов. Удивительно, что Путин, являяся главным вдохновителем этого пропагандистского тренда, стал одновременно и его главной жертвой, «объектом #1», на который направлены все усилия этой машины.
 
Безусловно, многое и на самом деле делается. Но вычленить это «многое» в безграничном море инжинирингового шарлатанства уже практически невозможно. В большинстве проектов зримо присутствует след деятельности многочисленных «Чуков и Геков» российской оборонки, вливающих в уши Путина «песнь песней» о новейших образцах российских вооружений. На эти оборонные фантазии, на мой взгляд, а вовсе не на реальные разработки, уходит львиная доля раздутого российского оборонного бюджета. Одним из курьезных последствий смены режима станет, по-видимому, гигантская инвентаризация всех этих лжетехнических проектов. И вот тогда выяснится, что у режима было гораздо больше бенефициаров, чем кажется. Среди последних окажутся десятки тысяч людей, неплохо пристроившихся в обширном бизнесе по поиску оружейного философского камня.

Трамп потребовал от ХАМАСа отпустить израильских заложников до своей инаугурации, пообещав армагеддон на Ближнем Востоке в случае невыполнения.

Учитывая, что избирательная кампания закончилась, а втягивание Америки в новую войну в регионе выглядит максимально далеким от трампистской изоляционистской идеологии, у меня остается одна догадка: что это классический случай барона Мюнхгаузена, объявившего ультиматум Англии. Будем надеяться, что это действительно так, и борьба пошла за то, кому достанутся лавры освобождения выживших заложников.

https://youtu.be/klLK-gfJBS4?si=kgVCaDJ7fF4xDAOQ

Продолжая бесконечную тему о Трампе в политической лавке…
 
Всматриваясь в новые нарративы послевыборной Америки, где на периферии политического дискурса стремительно развивается дискуссия о том, может ли Трамп баллотироваться на третий срок в 2028 году (быстро, однако, – прямо с места в карьер) и, соответственно, нужно ли трактовать 22-ую поправку к Конституции США, ограничивающую возможность избираться двумя сроками, как «двумя сроками ПОДРЯД», я который раз восхитился божественной драматургией нашего бытия. Бог велик в своем непревзойденном чувстве иронии.
 
Боже, как это знакомо! Если ограничение 22-ой поправки касается только двух сроков ПОДРЯД, то все просто кока-кола, и Трамп может избираться третий, а то и четвертый раз, потому что у него-то был ПЕРЕРЫВ! Уверен: мы, русские конституционалисты, можем внести весомый вклад в эту дискуссию, потому что  варимся в этой теме вот уже целых 12 лет и накопили обширнейшую коллекцию манипуляций, с помощью которых можно любой конституционный текст вывернуть мехом внутрь. В деле извращения смыслов нам нет равных – обращайтесь!
 
В общем, такая вот замечательная картина маслом выходит: в 2032 году 86-летний Трамп, отбыв свой третий срок, с завистью будет смотреть на все еще  80-летнего Путина, которому  останется еще 4 года тянуть лямку своего 6-го (де-факто 7-го) и, уверяю вас, отнюдь не последнего срока. Впрочем, это дает шанс Трампу успеть побывать председателем Совета директоров «Роснефти» или «Газпрома»…

Похоже, президент Юн Сок Ёль решил, что в игру «посади уходящего президента в тюрьму» (кто не знает - национальный вид спорта в Южной Корее) играть можно вдвоем и решил на ранней стадии конфликта с парламентом превентивно посадить сам парламент. В полку любителей нестандартных политических решений прибыло там, где не ждали.

Попытка переворота в Сеуле меня нисколько не удивила. Не первый и, наверное,  не последний в этой стране. Надо отделять нашу убаюкивающую мечту об уютном «конце истории» от неуютной реальности, которая как подбрасывала, так и будет без конца подбрасывать нам истории, не вписывающиеся в наши шаблонные представления о ней. А вот то, что стало поводом для попытки переворота, меня изрядно удивило. В стране, которую по праву можно считать одним из самых удачных примеров успешного «технологического перехода», с развитым капитализмом, пусть и с местной «чебольной» спецификой, добившейся всего этого благодаря тому, что успешно отсиделась под американским зонтиком, побеждает на выборах лево-националистическая партия, симпатизирующая, пусть и очень опосредованно, северокорейскому режиму. И все потому, что он свой, родной, суверенный. Да, уже совершенно очевидно, что в условиях, когда мировой пирог сильно уменьшился в размере, а количество едоков резко выросло, национализм с левым привкусом рвет все старые шаблоны, будь то Европа с Америкой или Азия. Новый тренд, однако.