В продолжение темы о борьбе с терроризмом «по-домашнему». Сначала из неофициальных утечек, а теперь уже и из официальных заявлений, включая МИД России, стало очевидным, что политическим руководством России принято окончательное (и, в принципе, ожидаемое) решение «назначить» ответственных за теракт в «Крокус Сити Холле» из числа политически удобных противников Кремля.

Это решение подразумевает ряд вполне рутинных следствий:

1) Реального расследования не будет. Оно будет проходить по хорошо известным схемам расследования убийства Политковской и Немцова. Следствию работать не дадут и будут выжимать из него заранее известный результат. Под суд пойдут второстепенные исполнители и подвязанные к ним псевдозаказчики.

2) Реальная террористическая сеть избежит разгрома и сохранит базовую инфраструктуру, что с большой долей вероятности приведет к множественным метастазам терроризма в России на шестом (фактически) сроке Путина.

3) Сам теракт будет использован как политический предлог для интенсификации военных действий (возможно - мобилизации) и расширения репрессий (дальнейших ограничений интернет-свобод и, возможно, введения смертной казни).

Что, собственно, всеми и ожидалось…

Как учит нас формальная логика, возможно все, кроме того, чего не может быть. Но пока, по прошествии трех суток после теракта, попытки Кремля пришить шаровары к тюбетейке выглядят неубедительно. Либо Кремль должен раскрыть скобки и предъявить конкретные доказательства украинского следа (и тогда мы получим возможность оценивать их по шкале достоверности), либо власть должна начать фильтровать базар. Потому что постепенно она становится смешной и мемной в своем упорстве протащить наиболее удобную ей версию. Ибо не нами сказано: «Если на клетке с боевиками ИГИЛ прочтешь надпись «Украина», не верь глазам своим».

Смотрел свежего Путина по поводу теракта в «Крокусе». Впрочем, предложенные им объяснения были, как всегда, второй свежести. У Путина и его окружения наблюдается острое однополярное расстройство. Они реально верят в то, что все происходящее в мире made in USA. Очень трогательным было указание Путина исследовать, какие такие мотивы есть у ИГИЛ совершать теракты в России. В России – главном враге Америке во всем мире, России – защитнице Хамаса и Талибана, после всего хорошего, что между ними было. Путин выглядит все более и более индоктринированным и не способным увидеть мир во всей его сложности. Именно не способным, а не нежелающим. Он замыкается в своей картине украиноцентричного мира и, по всей видимости, никогда уже не выберется из этого лабиринта без посторонней помощи.

Я думаю, что можно подводить некоторые итоги по событиям в «Крокусе». Каркас ситуации сложился, и дальше она будет только разворачиваться вдоль наметившихся линий. Детали этого развертывания будут уточнять уже следователи и расследователи, а не политические аналитики. Их работа будет временно поставлена на паузу до того момента, когда возникнет «ясность второго уровня».

Есть две развилки, которые сейчас осмысляются.

Первая развилка – кто? Единственным установленным фактом можно считать то, что исполнителями теракта было несколько выходцев из Средней Азии. На основании самодекларации одного из афганских подразделений ИГИЛ, взявшего на себя ответственность за теракт, они были атрибутированы к ИГИЛ. В то же время, такая атрибуция у многих вызывает сомнения, как недостаточно доказанная (исполнители не чересчур религиозны, почерк теракта не очень «игиловский» и так далее), в связи с чем выдвигается предположение о том, что за терактом может стоять и другая (например, местная) радикальная террористическая организация. Впрочем, слабым местом этой версии является появление на сайтах, связанных с афганским ИГИЛ, видео, снятых террористами непосредственно во время теракта.

Вторая развилка – зачем? Контраст между высоким уровнем организации теракта и «проколами» при его исполнении (если хотели выжить, то почему не скрывали лиц, не меняли машину, мчались по прямой именно туда, где больше всего должны были искать, не отстреливались при задержании как, например, ингушские боевики неделей ранее) с самого начала навел на мысль, что исполнителей теракта в «Крокус» «заводили». К настоящему моменту можно сформулировать четыре рабочие версии:

1) Исламисты, связанные или не связанные с ИГИЛ, действовали самостоятельно под контролем «проспанного» ФСБ реального экстремистского подполья и руководствовались своим собственным «видением прекрасного».

2) Исламисты, связанные или не связанные с ИГИЛ, тайно контролировались ФСБ или какой-то частью ФСБ и использовались «втемную» для решения задач по подготовке общества к новому этапу мобилизации (не в военном, а в политическом смысле слова);

3) Исламисты, связанные или не связанные с ИГИЛ, действовали по наводке украинских спецслужб или какого-то центра, базирующегося в Украине, опиравшихся на поддержку союзников, которые помогли им «зайти» в «Крокус» с целью дестабилизировать политическую ситуацию в России;

4) Исламисты, связанные или не связанные с ИГИЛ, действовали по заказу бандитов в самом широком смысле этого слова, которые преследовали в этом случае не столько политические или религиозные, сколько корыстные, материальные интересы. При всей эпатажности этой версии исключать ее полностью нельзя, помня о генезисе путинского режима.

Понятно, что Кремль, как и его наиболее радикальные оппоненты, со своими версиями определились, не дожидаясь никакого расследования. Остальные будут ждать, пока появится дополнительная фактура. При этом то, что будет происходить в России, уже ни в какой степени не будет зависеть от того, что же было в «Крокусе» на самом деле. Теракт просто стал триггером давно назревавших перемен, и они теперь неизбежно произойдут.

Было бы как-то не по-человечески не помянуть сегодня Алексея Навального.

Но есть проблема: чтобы написать что-то толковое и заслуживающее внимания о Навальном, нужен жанр романа, и я, безусловно, не тот, кто должен его писать. А отделываться дежурными фразами об убитом герое пошло. Поэтому я решил поделиться тем, что находится где-то на кончике интуиции.

Мы на пограничье эпох. В этом смысле Навальный оказался пророком, сказав, что, если его убьют, то это будет означать начало новой эпохи.

Убийство Навального – это один пограничный столб, обозначающий конец одной эпохи, а теракт в «Крокусе» - другой, обозначающий начало следующей. Есть какая-то мистическая связь между этими двумя событиями. Но это связь иного порядка, чем причинно-следственная. Она устанавливается тем, кто регулирует баланс добра и зла.

С убийством Навального закончился великий путинский фарт. Это точка зенита режима. Дальше события будут происходить в обратном порядке. Золотой век останется позади. Впереди маячит зона турбулентности, а потом все вернется к тому, с чего началось, – гражданской войне на Кавказе.

Этот пришел, потому что предыдущий устал. Он, конечно, не устанет, но все равно уйдет, потому что от него устанут.

Немного в сторону от главной темы недели. Ну просто чтобы немного перевести дух. Понятно, что далеко убежать не удастся все равно.

Путин развыступался. За всем и не уследишь. Похоже, избирательный чес в жилу пошел – никак не может затормозить. Обратная сторона – качество речей. Стало очень мало добавленной личной стоимости, везде одно и то же, написанное шершавым языком уставших вылизывать тексты спичрайтеров.

Выступление на коллегии Генпрокуратуры было уже каким-то совсем тусклым, и мысль едва мерцала в потоке бюрократизмов и новоязов эпохи позднего неототалитаризма. И только в одном месте эзопов язык компенсировал этот сизифов труд – там, где речь зашла о реприватизации. Здесь Путин проснулся и интонационно совершенно правильно раскрасил подготовленный для него текст таким образом, чтобы истинный смысл сказанного дошел до аудитории, несмотря на то, что буквально ей было сказано нечто прямо противоположное.

Озвученный тезис состоял в том, что ни о какой реприватизации (то есть национализации) не может быть и речи. Но посланный вдогонку дополнительный тезис сделал этот основной посыл менее определенным, чем могло бы показаться неискушенному слушателю. Он сводился к тому, что в России должна быть гарантирована защита добросовестно приобретенной собственности.

Неискушенное ухо, конечно, не заметит подмены. Но в Конституции нет понятия добросовестно приобретенной собственности. Там есть гарантии собственности. Законно - и точка. Путин же ставит на месте точки запятую. Акцент переносится на «добросовестно приобретенную». Натасканное ухо прокурорских немедленно улавливает именно эту подмену и настраивается в нужной тональности.

Дальше - больше. Что такое «добросовестность», каждый понимает в меру своей испорченности. Путин предлагает два критерия: была приватизирована с нарушением закона и/или используется во вред государству. В совокупности оба эти критерия позволяют любую собственность признать недобросовестно приобретенной, что и требовалось доказать.

Путин прекрасно чувствует, что аудитория его правильно понимает. Но он настолько хорошо знает эту аудиторию, что считает нужным сразу ввести некоторые ограничения на ее собственную инициативу. Мол, нельзя допустить «передела собственности» без разрешения властей. Никому, кроме него самого, не будет позволено злоупотреблять полномочиями прокуратуры.

Прочитывается это очень просто. Переделывать собственность в этой стране могу только я. Палочку волшебную я даю вам в руки, чтобы вы эту собственность делили так, как я скажу. Самодеятельности я не потерплю. Держите себя в руках.

Вы прочли краткую расшифровку скрытых смыслов одной из самых нудных речей Путина за последнее время.

Самое интересное только начинается. Если кто-то думает, что для назначения виновных в теракте хоть какое-то значение имеет расследование того, что именно было на самом деле, он сильно ошибается. Это вообще никак не связанные между собой процессы. Тем более что виновные уже назначены.

Но пока все обвинения в адрес Украины (выступающей в роли фронтлайнера для США и Великобритании) являются в прямом смысле голословными. То есть, кроме голой помпы, исправно качающей из глубин кремлевского подсознания ругань в адрес Запада, обществу так ничего и не предъявили. Вопрос в том, ограничится ли все этой руганью, или помпа выдаст таки на поверхность какие-никакие доказательства?

Вариантов, собственно, три:

- Помпа так ничего и не выдаст, Кремль будет всех держать за идиотов и на все вопросы отвечать: “А потому что они фашисты” (на мой взгляд, кстати, самая умная и безопасная для Кремля тактика);
- Помпа выдаст книжку-раскраску с картой местности, где будет подробно расписано, как террористы собирались штурмовать российско-украинскую границу в брянских лесах (по сути, это будет тот же первый вариант, но в цветочек);
- И, наконец, помпа выдаст сложную конспирологическую теорию с множеством впечатляющих дополнительных деталей, прослушками, пробивками, утечками и прочей детективной шелухой, которая создаст эпическую картину коварства западных “небратьев”.
Последний вариант был бы самым интересным, потому что только он один может дать толчок развитию независимых расследований, которые будут двигаться “от обратного”, отталкиваясь от деталей, засвеченных Кремлем. Время пошло, ждем с нетерпением.

Все эти дни, прошедшие после теракта в сколь мучительных, столь и бесплодных терзаниях, меня не отпускало ощущение, что какая-то давняя фраза, какой-то покрытый плесенью мем торчит внутри меня и не дает мне спокойно спать. И вот, наконец, сегодня я вытащил эту занозу из своего мозга:

“Профессионал не поехал бы в приют!!”

- Профессионал не пришел бы убивать без балаклавы, если хочет выжить;

- Профессионал приготовил бы для отхода другую машину;

- Профессионал не поперся бы напролом к украинской границе;

- Профессионал отстреливался бы до последнего патрона и в конце застрелился бы (ну, чтобы не жевать свое ухо, как минимум).

Где этот профессионал? Предъявите нам его! Мы его не видим. Или вы хотите нам сказать, что четыре пастуха, действуя как зомби по наводке из Гиндукуша, развели весь российский антитеррор?

https://youtu.be/7zHBek_Xx6Q?feature=shared

Как и предполагалось, теракт в «Крокусе» мало что изменил в общей расстановке сил и в тенденциях эволюции системы. То, что и так до теракта созрело (усиление давления на общество, дальнейшие ограничения свободы информации и так далее), «упало» с дерева. То, что пока не созрело (смертная казнь, полное отключение Интернета и так далее) задрожало, но не упало и осталось висеть на дереве желаний власти дамокловым мечом.

Все сразу не упало не потому, что ему не хватило теракта, а потому, что еще не созрело. Система живет своей жизнью, и никакое событие само по себе не меняет траекторию ее движения. Но вот в сумме некоторое количество повторяющихся событий может к этому привести. Тут нужно не разовое, а постоянное воздействие. Открытым, по крайней мере для меня, остается вопрос о том, был ли теракт в «Крокусе» тем единичным событием, которое только ускоряет вращение системы по уже установленной орбите, или он открывает эпоху, в которой можно ожидать множества повторяющихся событий (например, терактов), которые как космический мусор сделают невозможным дальейшее нахождение системы на орбите и заставят ее снизиться вплоть до того, чтобы войти в те плотные слои социальной атмосферы, в которых есть шанс сгореть?

Второе пока не очевидно, но не исключено. Я бы осторожно высказался в том духе, что, если бы за терактом в «Крокусе» действительно стояли украинские и американские (британские, израильские, марсианские и так далее) спецслужбы, то это была бы как раз очень хорошая новость для Кремля. В этом смысле основанием для пропагандистской кампании об «украинском следе» является не только циничный политический расчет, но и стремление выдать желаемое за действительное. Так для них на самом деле было бы существенно проще. Потому что теракт по заказу спецслужб, пусть даже самых могущественных, это всегда штучный товар, а значит, и лимитированная угроза. А вот террористическая атака со стороны исламского подполья – это второй фронт и война по безлимитному тарифу.

Кремль не учел, что право выбрать себе удобного врага – это привилегия, не каждому доступная. Для Кремля политически Запад и Украина являются как раз удобными «историческими» врагами, которых он сам себе назначил и с удовольствием с ними борется. Это война, которую в Кремле хотелось бы вести вечно, потому что она мобилизует население и легитимизирует вечное правление путинского клана. Проблема в том, что, помимо выдуманных, существуют еще и реальные «системные» враги – извечная «степь». Это враги, которые на самом деле не возражали бы, если бы Россия исчезла. Не исключено, что Путин, увлекшись борьбой с «бумажным тигром» на Западе, пропустил реальный удар в спину от тех, кто всегда готов воспользоваться слабостью России. Ближайшее будущее покажет, насколько это предположение верно.

Борьба нарративов в самом разгаре. Их приблизительно четыре.

1) Общепринятый вне России и Беларуси: теракт устроен афганским подразделением ИГИЛ руками завербованных мигрантов из Средней Азии;

2) Альтернативный для России и Беларуси: теракт – это операция спецслужб Украины и их союзников с целью дестабилизации политической обстановки в России;


3) Альтернативный для уехавших: теракт – это спецоперация ФСБ с целью создать предлог для мобилизации и ужесточения репрессий;

4) Альтернативный для оставшихся: теракт устроен возможно связанным с ИГИЛ, но самостоятельно действующим исламистским подпольем России, которое спецслужбы России «проморгали» из-за других приоритетов.

Все нарративы кроме того, в котором ФСБ само это устроило, – про провал российских спецслужб. Но по каким-то причинам в Кремле считают, что прозевать теракт от ИГИЛ позорно, а от Украины и НАТО почетно. Логику эту понять трудно, скорее все наоборот. Но, видимо, предполагается, что в украинской версии легче будет произвести подмену и перевести стрелки с себя на привычного врага. Предполагается, что детский вопрос никто не задаст: «Ну, допустим, это устроили украинские спецслужбы; как вы-то это прозевали на третьем году войны?»

Почему-то отставка Данилова (секретаря Совбеза), Шефира (первого помощника) и еще доброй дюжины советников и уполномоченных Зеленского кажется мне событием, достойным более пристального внимания. Я поискал объяснений сначала на русскоязычных, а потом и на украинских ресурсах, но ни там, ни там не нашел большего, чем “окончательная деквартализация” Зеленского. Пишут об усилении Ермака (главы администрации), хотя куда уж дальше. Пишут о том, что ушли те, кто и так задолго до отставки потерял реальное влияние. Но все это скорее попытка подобрать объяснение постфактум, чем поиск реальных причин.

Например, много пишут о том, что причиной отставки Шефира стало то, что Зеленский не простил ему бегства из Киева в первые дни войны. Но это выглядит не очень убедительно - зачем два года ждал? Думал, что уйдёт сам добровольцем на фронт – давал шанс? Ключевой вопрос в том, почему это случилось именно сейчас? Конечно, могут быть какие-то скрытые “солдатские причины” вроде подозрений в коррупции, но и это не снимает вопроса, почему эти подозрения решили предъявить сейчас. Мне все-таки кажется, что эти отставки политически не случайны и вписываются в общий контекст разворачивающегося в Украине политического кризиса.

У этого кризиса одна причина и несколько следствий, которые сами становятся причинами второго порядка.

В основе всей «пирамиды кризиса» лежит отсутствие внятной стратегии победы, которое ощущается особенно остро на фоне хронических неудач на фронте, продолжающихся без малого год. По сути, «героический этап» войны закончился контрнаступлением под Харьковом и Херсоном в конце 2022 года. Попытка организовать собственное наступление закончилась неудачей. Впоследствии ВСУ потеряли как минимум три «знаковых» рубежа обороны, которые были в массовом сознании важными символами сопротивления агрессии. Взамен массовое сознание получило постановку на якорь российского флота, который теперь ВСУ как пинчера гоняли и гоняют по всему Чёрному морю (эффективно), и ответные удары по территории России (менее эффективно).

Неопределённость в вопросе о перспективах войны, которая усугубляется неспособностью дипломатии Зеленского прорвать «блокаду доброжелательного безразличия» и утолить «снарядный голод», приводит к скрытому расколу внутри украинских элит, которые не могут не рефлексировать эту новую реальность войны. На поверхности он проявился уже как минимум двумя открытыми конфликтами. Между Зеленским и Залужным (временно разрешился) и Зеленским и Кличко (ждёт своего разрешения). Но, по всей видимости, помимо этих открытых линий напряжения существовали и существуют другие, не столь очевидные линии. Они одна за другой начинают рваться, и отставки, которые мы наблюдаем, чем бы они ни выглядели на поверхности, являются частью этого процесса.

Все это подводит меня к предположению, что в Украине назревают серьёзные перемены, выходящие далеко за рамки всякого рода технических «перезагрузок», а расставание Зеленского с соседями по «Кварталу» свидетельствует не столько об оздоровлении обстановки, сколько об усугублении назревающего кризиса элит.

Я хотел бы поговорить о «многорусскости». Одним из краеугольных камней кремлевского нарратива сегодня является тезис о том, что украинцев нет, и на самом деле одни русские воюют с другими русскими. Эти другие русские в чем-то даже хуже, чем если бы они действительно были украинцами, потому что они - не просто враги, а вроде как предатели и «иваны-родства-не-помнящие».

Практическим «выхлопом» этой философии является странный императив, согласно которому все русские, как признающие себя таковыми, так и являющиеся русскими «по назначению», должны жить в одном государстве. Поэтому даже если бы война в Украине завершилась полной победой России, то это был бы не финал, а промежуточный старт – начало соединения всех русских под одной политической крышей.

Казахстан в этом смысле действительно является самой логичной следующей целью, если бы не сегодняшняя зависимость Москвы от Китая, который, скорее всего, прикроет казахов своим зонтиком. Так что в фантазии Гурулева я не верю, но не потому, что такой цели нет, а потому, что сейчас конкретно она недостижима. Интенция, однако, именно такая: русский мир – это обязательно русский дом, где все живут под «крышей» русского царя.

Эта концепция, - совершенно внеисторическая на мой взгляд, - уже на самом раннем этапе своего превращения в официальную мифологему казалась мне голословной и весьма спорной. Но даже если предположить такой пердимонокль, что украинцы, казахи и прочая «нерусь» - это все равно Русь, хоть и другая, то из этого тезиса вовсе не следует, что они должны существовать только в рамках единого политического пространства. Совершенно непонятно, почему пять англоязычных государств, где титульной народностью являются представители одного этноса, существовать могут, а два русских государства – нет. Даже если украинцы с точки зрения кремлевских идеологов – это сбившиеся с пути истинного другие русские, то и они имеют полное право создать свою государственность. Из русскости украинцев, даже если принять этот ложный концепт за истинный, все равно не следует, что у них нет права на создание не просто независимого, но и суверенного государства – вот в чем вопрос.

В принципе, война за независимость США, наверное, потому и имела место быть, что другие англичане, почему-то посчитавшие себя американцами, захотели обзавестись собственным государством вместо того, чтобы платить налоги своему родному английскому королю. Тема «русские – самый большой в мире разделенный народ» является сильным преувеличением. Лично я отдал бы пальму первенства китайцам или англичанам. И даже немцы в их современном состоянии вполне могли бы составить в этом вопросе русским конкуренцию, но идея аншлюса явно не является сегодня для немцев привлекательной. В целом политическое разделение ранее единых народов является таким же органичным процессом, как и их политическое объединение. Все зависит от преобладающего в данный момент исторического тренда.

И Украина с Казахстаном – не предел. Мало кто понимает, что Путин этой войной «обнулил» традиционную русскую идентичность. После нее (и после него) в полный рост встанет вопрос о новой русской идентичности, причём в ракурсе, в котором он никогда до этого в истории не стоял. И для меня совсем не очевидно, что речь пойдёт об одной общерусской идентичности или о нескольких параллельно существующих идентичностях: русско-европейской, русско-уральской, русско-сибирской или русско-дальневосточной. За общерусскую новую идентичность нам ещё придётся побороться – она нам отнюдь после Путина не гарантирована. И русский мир, состоящий из множества русских государств, вполне может быть одним из следствий этой войны – для кого-то отвратительным, а для кого-то - желательным.

Судя по показанным в программе Киселева обрывкам допросов террористов, знаменитый призыв Паниковского - «Поезжайте в Киев, и всё» - стал modus operandi всех международных террористических организаций. В Киев - и всё тут, и все обрезанные концы ушей полетели в мутную воду Днепра. Это ж удобно.

Русского обывателя каждый обмануть может. Сложнее с ИГИЛ – там-то знают, кто на самом деле устроил теракт. Поэтому, когда Кремль организует кампанию всероссийского обмана, желая хайпануть на теракте, он забывает о том, что в итоге сам невольно становится жертвой самообмана. Все другие угрозы, кроме украинской, воспринимаются Кремлём как несуществующие. А они существуют.

Я думаю, что конец режима случится как удар ножом в спину. Он произойдёт не от хитрости англосаксов, не от предательства украинцев и не от коварства «колонны иноагентов», на борьбу с которыми сегодня брошены все силы режима. Он случится от прорыва какой-нибудь дамбы, которую никто не ремонтировал, и которую взорвут настоящие террористы, которых никто не искал. Так сто лет назад все силы охранки были брошены на эсэров-бомбистов, а бомбанули большевики.

Именно так, наверное, и должен выглядеть настоящий кризис. Ты становишься в боевую стойку и готовишься встретить “Главного Врага” гиперсвистом и супербомбой, но в какой-то момент обнаруживаешь, что под тобой провалился пол, и ты сам со свистом летишь в тартарары на глазах изумленного противника, который не понимает, что с тобой случилось. Ответ истории будет асимметричным.

Сейчас все люди доброй воли как под копирку пишут о том, что деньги, которые должны были бы пойти на ремонт и строительство дамбы, путинский режим бездарно тратит на войну. Мысль эта кажется настолько простой и антивоенной, что параллельно люди доброй воли не перестают удивляться, почему она не приходит массово в голову «простому народу», который одной рукой поддерживает войну, а другой пытается спасти свое тонущее в мутных водах барахло.

Могу объяснить. Потому что простой народ, в отличие от людей доброй воли, прекрасно знает, что НИКОГДА бы это государство и этот режим не потратили бы ни одной копейки ни на какие дамбы, а просто спёрли бы их. Этот режим в своей основе как был, так и остаётся воровским и рейдерским. Эта основа ничуть не переменилась. Просто сегодня поверх этой бандитской сущности положили толстый-толстый слой агрессивного милитаризма (добро, нажитое непосильным трудом, надо защищать). Простой народ все это ощущает своим шестым классовым чувством и думает: нам все равно ничего не обломится, пусть уж лучше на войну…

Вопрос о мобилизации висит в воздухе. О ней спрашивают все чаще. Разумеется, она всегда в планах Кремля как возможность, и на этот раз власть готова к ней гораздо лучше, чем в 2022 году. Так что технических проблем не предвидится. С политической точки зрения все менее однозначно.

Уверен, что в Кремле понимают, что революции от мобилизации не произойдёт, и в этом смысле её не боятся. Но с точки зрения влияния на долгосрочные политические тренды она – штука опасная.

Во-первых, потому что тупо увеличивает массу плохо контролируемых вооруженных людей, которых даже при самом позитивном для Кремля исходе войны придётся со временем как-то утилизовать. После войны они превратятся в обычный социальный мусор, под который не хватает полигонов (все программы адаптации и карьерного роста охватят не более 10-15 процентов самых ушлых).

Во-вторых, на этот раз придется залезать в «демографию» средних и крупных населенных пунктов, где цена жизни немного другая, чем в спивающейся и вымирающий безо всякой войны русской глубинке. Соответственно будет и двойной негатив: отношение к войне среднего класса в городах-миллионниках может качнуться в сторону сильных сомнений в ее целесообразности (а это уже проблема), и собственно мобилизованный пойдёт не тот (шибко умный), с которым потом на фронте проблем не оберешься.

Всё это является фактором дополнительного риска. Из этого я могу сделать осторожный вывод, что от «хорошей жизни» по принципу «во-первых, это красиво» власть проводить мобилизацию не будет. Мобилизация будет более вероятным событием,если политическое положение Кремля резко ухудшается по сравнению с сегодняшним днем. При этом речь может идти не только о проблемах на фронте, как это было в 2022 году, когда мобилизацией пришлось забивать дыры под Харьковом и Херсоном.

В значительной степени решение о мобилизации будет приниматься под воздействием двух факторов. С одной стороны, в расчёт будет приниматься реальность или нереальность заключения с Западом сепаратного мира на условиях Москвы. Пока у Кремля сохраняется надежда на капитуляцию Запада, необходимости раскачивать внутреннюю лодку нет. С другой стороны, в расчёт будет приниматься собственная оценка способности вести длительную осаду Украины. Если эта оценка будет показывать, что военный ресурс России отнюдь не бесконечен, то может возникнуть желание закончить войну одним быстрым ударом, пока Запад колеблется.

В этом смысле мобилизация, если она случится, всегда будет признаком слабости режима, а не признаком его силы. Она произойдёт, если в Кремле что-то не свяжется. Условно говоря, если для взятия Харькова потребуется проводить мобилизацию, то это будет значить лишь то, что без мобилизации Кремль решить эту проблему не в состоянии, и не решать её он тоже больше не может. Мобилизация – это усугубление кризиса, а не форма его разрешения.

Решение Европейского суда о снятии (пока виртуально) санкций с Фридмана и Авена вызвало к жизни очередную порцию распрей в среде антивоенной российской оппозиции и смятение в головах, причём наибольшее - именно в тех головах, которые ранее были замечены в сотрудничестве с Фридманом, как минимум, по вопросу снятия этих самых санкций. Теперь эти головы недовольны тем, куда завернули бурю, выросшую из посеянного ими ветра. Возможно, потому, что ветер этот подул в обход них. Ветер – он такой, дует как хочет.

Тем не менее, вопрос интересен сам по себе, безотносительно к личностям, и требует какого-то общего подхода к своему разрешению. Россия и русские являются, пожалуй, самыми засанкционированными субъектами современной истории Запада (не сравниваю с немцами и японцами времен Второй мировой войны – все-таки это другая ситуация, так как официально Запад пока не ведёт конвенциальную войну с Россией). Есть санкции работающие: в основном касающиеся ограничений экономического и технологического характера, сдерживающие военный потенциал страны-агрессора. Можно спорить о том, являются ли они такими эффективными, как хотелось бы их инициаторам, но определённый тормозящий эффект они имеют. Есть очевидные персональные санкции, в равной степени неизбежные и бессмысленные. Они касаются тех, кто является активным актором войны (разжигателем, «десижнмейкером», непосредственным участником и так далее). Не накладывать их нельзя, но в большинстве своём эти люди уже закрыли все свои гештальты на Западе. Ну, а кто не спрятался, сам виноват.

Остаётся огромная «серая зона» из лиц, аффилированных с режимом, санкции против которых воспринимаются широкой общественностью «на ура», но являются не просто бессмысленной, но зачастую и вредной инициативой, способствующей консолидации режима. По отношению к этим санкциям моя позиция близка к позиции Евгения Чичваркина, но по другим основаниям:

1. Мы должны оставаться строго в рамках той «предметной области», которая является причиной и поводом для введения санкций – это развязывание войны, участие в войне, прямое содействие агрессии. Все, что не входит в эту «предметную область», надо отложить «на потом». После войны настанет время разбираться с глубинными причинами, приведшими к пожару, - сейчас надо тушить пожар.

2. Есть люди, активно способствовавшие становлению и укреплению режима, но не предполагавшие, что он может развязать агрессивную войну. Они, безусловно, виновны в том, что режим укрепился и переродился, но с этой их виной мы как раз и будем разбираться потом, после войны. Сейчас достаточно, что они не поддерживают войну.

3. Есть люди, которые продолжают свой бизнес, научные исследования, преподавательско-педагогическую, творческую деятельность в России. Косвенно они этим поддерживают воюющий режим, например, платят налоги. В большинстве своём они заложники режима, пусть и содержащиеся в «золотой клетке». Полагаю, что, если они не являются «первыми учениками», сейчас не время разбираться с ними. Это только способствует их консолидации вокруг режима и продлевает его жизнь. Время расставить точки над «i» в отношении них тоже не пришло.

Месть – нормальное и естественное стремление. Часто она бывает справедливой и заслуженной. Гораздо реже - эффективной и рациональной. Сегодня санкционные усилия должны быть сконцентрированы исключительно на том, что ведет к подрыву потенциала агрессии, а не на том, что дает моральное удовлетворение истерзанным душам жертв агрессии и политического террора.

Война (замечу - ожидаемо)«свалилась» в тот паттерн, которого все надеялись избежать, но которого избежать было, по-видимому, невозможно: взаимного нелимитированного ничем, кроме технических возможностей, стремления нанести максимально возможный ущерб гражданским объектам и гражданскому населению противника. Просто в рамках этого паттерна Украина делает, что может, а Россия - что хочет.

Это крайне опасный разворот ситуации вообще и для Украины - в особенности, потому что Россия и хочет, и может значительно больше, чем может себе позволить Украина. Обстрелы приграничных территорий Белгородской, Брянской, Курской и отчасти Ростовской и Воронежской областей являются раздражающим фактором, но существенного ущерба военной и гражданской инфраструктуре России не наносят. Средств поражения на большую глубину Украина на данный момент не имеет. Зато Россия имеет.

Так как никаких моральных, правовых и физических ограничений для Кремля не существует, то война со стороны России выродилась в гигантскую дистанционную карательную операцию в духе известных антипартизанских методик времен Второй мировой. На каждый украинский беспилотник Россия будет отвечать кинжальным огнем до тех пор, пока ее «Кинжалы» не закончатся. А они точно не закончатся в ближайшие несколько месяцев. И это как раз те самые месяцы, в течение которых Украина будет предоставлена сама себе, так как Байден тоже занят прежде всего собой.

Похоже, мы вступаем в самый тяжёлый период войны – бессмысленный и беспощадный, прохождение через который будет сопровождаться огромными потерями среди мирного населения, на которые Запад будет взирать с бесполезным и бездеятельным безразличием.

Одновременно не похоже, что у политического руководства Украины есть какой-то реалистический план действий, позволяющий стране пройти через этот страшный этап войны. Стандартный план, который сводился к тому, что «заграница нам поможет», а «народ все переможет», пробуксовывает. Запад тормозит, а лимит терпения населения исчерпывается.

В этих условиях принятый только что Верховной Радой кургузо-компромиссный, и, тем не менее, жёстко бьющий по уже сложившимся за годы войны «понятийным отношениям» закон о внесении изменений в систему призыва на военную службу может стать тригерром существенных перемен во внутренней и внешней политике Украины.

Сегодня в день умирающей российской космонавтики самое время сказать, почему я не верю в будущее путинского режима: потому что он не технологичен. Иными словами, он не обеспечивает потребности следующего этапа научно-технической революции, которая происходит в режиме онлайн в окружающем Россию мире. И состояние космонавтики, паразитирующей сегодня на заделе, созданном Королевым, Янгелем, Челомеем, Глушко и другими космическими отцами-основателями, является яркой иллюстрацией этому.

Если впасть в состояние дзен, то есть ограничить себя информацией, размещённой на одноимённом ресурсе, то может сложиться впечатление, что Россия – это родина летающих слонов, где каждый день рождается какое-нибудь чудо-оружие, способное поразить врага на земле, под водой и в космосе. Но при этом нетрудно заметить, что даже в самых смелых своих фантазиях российская научная и техническая мысль не выходит за пределы горизонтов, обозначенных в конце 80-х годов прошлого столетия, то есть в пиковой точке развития советской научной и технической мысли.

Путинский режим просто собрал остатки советского научно-технического потенциала в «золотую шарашку» и включил режим отжима. К счастью для этого режима оказалось, что там было еще что отжимать, а того, что «отжалось», вполне хватает и на то, чтобы стирать с лица Земли украинские города, и на то, чтобы грозить остальному миру ядерным самоубийством. Отсюда возникает иллюзия силы, которая так тешит самолюбие обывателя. Проблема, однако, состоит в том, что после «отжима» остаётся жмых, который больше в дело употреблен быть не может. Подъедая советский потенциал, режим ничего не создает взамен. Это в прямом смысле слова бесперспективное развитие. Путинский технологический ренессанс похож на последний вздох облегчения тяжелобольного перед смертью.

Это тупиковая ветвь научно-технической эволюции, она никуда не ведёт. В то время, как на Западе завершают очередную научно-техническую революцию, Россия топчется на месте в ритуальном патриотическом танце, высекая искры из наследия Королева, Курчатова и Келдыша. При Путине Россия окончательно и, видимо, уже бесповоротно сошла с дистанции в технологической гонке, уступая уже не только коллективному Западу, но и коллективному Востоку.

Та же космическая индустрия переходит на Западе на частные рельсы, готовясь к массовому освоению космического пространства с помощью разнообразных инструментов многоразового использования, которые кардинально меняют экономику всей отрасли. Россия в этом процессе практически не участвует.

В энергетике все нацелились на прорыв в технологиях управляемого термоядерного синтеза (где СССР когда-то имел лидирующие позиции), который, скорее всего, станет основой стабильного развития во второй половине XXI века, то есть через два-три десятилетия (между прочим, всего два поколенческих шага). Россия сегодня вне контекста этой истории.

В авиации готовятся к возвращению коммерческого сверхвукового воздухоплавания на новом технологическом уровне (возможно, с использованием нового типа двигателей), ищут пути создания самолетов с электрическими или водородными силовыми установками. Россия считает достижением сборку двух спроектированных в конце 80-х широкофюзеляжных самолетов в год.

Этот перечень может быть бесконечным. Итог легко прогнозируем. Через два десятилетия Россия, если в ней сохранится нынешний режим, превратится в Османскую империю XXI века – технологически отсталую спесивую империю, уязвимую как в военном, так и в социально-политическом отношениях. Вот тогда мы и получим у истории ответы на все те вопросы, которые сегодня кажутся неразрешимыми.

Стратегически ни в каких серьёзных переговорах, кроме переговоров о капитуляции Запада (не Украины), Путин не заинтересован, – в этом смысле почти прав Небензя (он стыдливо прикрывается Украиной, но речь идет именно о Западе). Почему же Путин мироточит с удвоенной интенсивностью последние дни? На мой взгляд, все по-прежнему довольно просто и очень по-путински: хозяин Кремля хочет воспользоваться тактической уязвимостью Зеленского, который демонстративно объявил об отказе от переговоров с Путиным, но не получил в этом вопросе поддержку Запада. Путин хочет «дожать» Зеленского, чтобы унизить его. Делается это в надежде на дополнительную дестабилизацию политической обстановки в Украине. При этом давление на фронте и удары по украинским тылам будут только усиливаться. Стратегическая цель остаётся прежней – политический переворот в Киеве и смена правительства. Втягивание Зеленского в переговорный процесс, как ни странно, является одной из тактик, которые могут способствовать достижению этой цели.

Не знаю, насколько уместно использовать свой маленький медиа-ресурс как «travel blog». Впрочем, делаю я это не от хорошей жизни, но лишь потому, что оказался заперт на 15 часов без интернета на рейсе Токио – Вена, а это располагает к неактуальным размышлениям. Я совсем не знаю Восток, и когда обстоятельства сложились так, что мне понадобилось на три недели вырвать себя из привычной среды обитания ради Кореи (Южной) и Японии, я решил, что сейчас самое время отречься, наконец, от европоцентричного взгляда на мир и погрузиться в атмосферу культурного плюрализма.

Отдавая себе отчёт в том, что три недели галопом по не-Европам - это смехотворно мало для того, чтобы делать философские обобщения, я, тем не менее, не могу не рефлексировать: точно по старому еврейском анекдоту – а с мыслями что делать? Если коротко, то вся моя рефлексия свелась к изумлению тем, как глубоко и мощно «запад» проник в эти не-европейские культуры и какую колоссальную роль в их развитии он играет. Я ожидал увидеть торжество «самобытности», а обнаружил универсализм и стилистическое доминирование Запада. Ведь Stаrbucks – это уже давно не розничная сеть, а часть глобального образа жизни. Точно так же как Hugo Boss, Dior или Gucci – это вовсе не про одежду. Растущая зависимость Востока от ролевых моделей поведеия, изобретаемых Западом, перебила в моих глазах впечатление о самобытности восточных цивилизаций.

Европа стала первооткрывателем «социального электричества» - силы персонализации и индивидуализации, но последние отнюдь не являются ее исключительными атрибутами. Да, она открыла эту силу в себе и для себя, и она лучше других пользуется ею, в том числе, в целях глобального доминирования. Но это не отменяет того факта, что эта сила является универсальной и может обнаружить себя в лоне других культур. Разница только в том, что на Западе, где она была изначально открыта, она быстро разложила все реликтовые формы социалього взаимодействия, а на Востоке, куда она была импортирована, она вынуждена с этими реликтовыми формами социалього взаимодействия долгое время сосуществовать в разных пропорциях.

Я увидел нечто очень похожее на то, что привык видеть в России – феномен «наложенной цивилизации». И в Корее, и в Японии это бросается в глаза, но есть существенная разница в степени гомогенности этого цивилизационного микста, в глубине взаимопроникновения и смешивания пластов. В Корее разные цивилизационные пласты ощущаются (я говорю только о своих личных впечатлениях) как более рельефные, и поэтому сама Корея в большей степени для меня выглядит Востоком. В Японии (кстати, как и в России) уровень смешивания и проникновения таков, что она ощущается скорее не как Восток, а как «другой Запад». Здесь уже возникло то новое качество, которое не позволяет легко разложить имеющееся целое на составляющие его элементы.

Мне кажется, что разница эта не случайна, а связана с теми условиями, в которых происходило «наложение» вторичного цивилизационного слоя. В тех местах, где, как в Японии, к моменту начала поставок «европейского электричества» успела сформироваться мощная собственная цивилизационная платформа, которую не удалось сходу сломать военным путем, модернизационные процессы развивались более сложным путем и приводили не к поверхностной европеизации, а к глубинной модификации собственной базовой культурной модели. Это как в бизнесе: наибольший эффект дает слияние двух сильных корпораций, а не поглощение сильным слабого.

Япония в некотором смысле напомнила мне Россию именно механизмом образования полноценной «гибридной цивилизации», но вынужден признать, что «сцепка» в японском случае производит большее впечатление. Сегодня у Японии больше оснований считать себя «другой Европой», чем у изначально европейской России. Но, так или иначе, после рекогносцировки на местности я остаюсь при своем убеждении, что слухи о смерти Запада несколько преувеличены, и те, кто выстроил свою стратегию в расчете на его немедленный и неотвратимый закат, рискуют промахнуться.