Итак, допустим, русские переосмыслили все, что с ними произошло, причем не за последние 40, а за последние 400 лет, увидели себя в историческом зеркале в полный рост, ужаснулись, отшатнулись и решили “стать ёжиками”. Что дальше?

Написал и подумал: необходимо уточнение. Речь пойдет все-таки не о том, что они на самом деле будут делать (это мы как раз, к сожалению, неплохо представляем), а о том, что они могли бы сделать теоретически, чтобы сохраниться как цивилизация. Даже на этот вопрос ответить непросто, потому что положение России сейчас очень сложное, и, чтобы спастись, русским надо пройти сквозь очень узкое горлышко исторического сита, которое многих «великих» оставило за бортом. Я бы свел «необходимое и достаточное» для выживания русской цивилизации к пяти простым тезисам.

Во-первых, придется прекратить гражданскую войну и устроить всеобщее “прощеное воскресенье”, потому что “ёжиками” можно стать либо всем вместе, либо никак. Военных преступников вроде тех, что убили семью в Волновахе, будут, конечно, судить, но в целом и бывшие ветераны войны, и бывшие борцы с режимом должны будут научиться жить в одной норе. Единственное условие – все принимают новые правила игры. И, конечно, так выйдет, что очень многие последние станут первыми, как это ни противно. С этим придется жить.

Во-вторых, потребуется заново учиться со всеми дружить и всем улыбаться, хоть это даже еще противней, чем улыбаться самим себе. Когда нельзя задушить военной силой (а к этому моменту станет окончательно понятно, что нельзя), остается одно – душить в объятиях. Учиться ладить со всеми, всем быть нужными, всем полезными и со всеми отзывчивыми, ну прямо как Пригожин в Кремле, пока был жив (шутка). И со всеми – значит, со всеми, поэтому не надо стремглав бросаться от Китая в Америку и от Турции в Европу. Надо и старое вернуть, и новое не растерять.

В-третьих, для посредничества нужно создать инфраструктуру. Я начал эту серию постов с гипотезы о том, что за уже уплаченную цену войны Россия могла бы приобрести существенную часть того технологического «интерфейса», который необходим ей для полноценного использования тех цивилизационных преимуществ, которые предоставляет ей ее географическое положение. Для этого, прежде всего, требуется «прорубить» новое “окно в Европу”, но уже не на Западе , а на Востоке, через США, Японию и Южную Корею.

В-четвертых, все эти новые “входы-выходы” из России окажутся в лучшем случае прожорливыми и бесполезными “белыми слонами”, а в худшем – «отвязками», отцепляющими Сибирь и Дальний Восток от европейской России и пристегивающими их к чужим берегам, если втрое больших ресурсов не будет потрачено на создание инфраструктуры, соединяющей обе части России в единый логистический хаб. Россия не сможет долго существовать в форме гантели, где Восток и Запад соединены лишь тонким перешейком Транссиба.

В-пятых, - и это, пожалуй, самое главное, - необходима новая политическая сервисная система для обслуживания этой новой сложной инфраструктуры. Очень часто можно услышать сегодня: “А зачем России демократия, федерализм, правовое государство? Баловство это”. И действительно, незачем, если Россия остается военной цивилизацией. Более того, такой России это только во вред. Но другой России, сформированной вокруг другой цивилизационной парадигмы, – не военной, а торговой, - без этого сложного интерфейса не выжить. Нынешняя “вертикаль власти” не способна обслуживать столь сложный механизм,
каким является цивилизация-посредник.

Вы еще хотите спасать русскую цивилизацию или проще все-таки уйти вместе с ней на дно, причитая, проклиная, взывая, обличая, сочувствуя - но ничего не делая…?

Интересно, я один такой скептик или еще кто-то есть? Все трубы Иерихона трубят о грядущем перемирии. Новостная лента взрывает мозг обывателя: война зашла в тупик, и то ли Украину склоняют к переговорам, то ли Украина сама склоняется к переговорам, но на кону сделка “территории в обмен на НАТО”. Все это лезет из самых разных информационных щелей: из NBC News, из TIME, из The Economist, и смачно покрыто сверху толстым-толстым слоем Арестовича.

В чем сенсация? В том, что Украину склоняют к переговорам и требуют отказаться от концепции “быстрой военной победы над Россией”. Но это секрет Полишинеля везде, кроме самой Украины, где по странной прихоти офиса ее президента тема возможого затягивания войны и превращения ее в многолетнюю кровавую «тягучку» оказалась на целый год табуирована. На мой взгляд, сенсация если и есть, то в том, что эта дискуссия прорвалась наружу, теперь и в украинский “паблик”. Случилось это отчасти стихийно, а отчасти - с подачи самого политического руководства Украины, которое больше не может отмахиваться от множащихся вопросов ссылкой на “совсем близкую победу”.

Если с контекстом всех этих «сенсационных» заявлений все более или менее понятно, то по существу намечающейся дискуссии возникает много вопросов. Оправданы ли слухи о скором и неминуемом (опять – неминуемом) перемирии? Насколько «светит» Украине мир, а Европе и Америке - отдохновение и возвращение к доброй старой «нормальности», стоит им этого только захотеть? Мне лично кажется, что пока никак «не светит». Ключевой посыл всех как бы утечек последнего времени - «все устали от войны». Звучит вроде правдоподобно, но это ложь. Есть один, который не устал, и его забыли спросить.

Миф о том, что именно Украина является той несговорчивой стороной, которая отказывается от любых переговоров до тех пор, пока не будут выполнены все ее предварительные условия (прямо как Израиль), главное из которых - полное освобождения оккупированных территорий, оказался настолько устойчивым, что даже породил зеркальный миф о Путине, мечтающем закончить войну любой ценой, но не готовом (не имеющем возможности) отдать оккупированные территории обратно якобы из страха перед массовым недовольством, которое будет вызвано таким шагом. Поэтому стоит, мол, предложить Путину “мир в обмен на территории”, как он тут же схватится за эту идею и пойдет на перемирие. Это стало таким общим местом в рассуждениях, что на нем строят свои «мирные планы» все - от Трампа до Явлинского и от Киссинджера до Арестовича.

Я не понимаю, откуда и почему возникла эта уверенность. Но если бы я был на месте Путина (не дай Бог!), я бы никогда в жизни не согласился на такой, а на самом деле – на любой мир (перемирие), в том числе в обмен на любые территории, включая всю Украину целиком. Особенно сейчас, когда ситуация на фронте стабилизируется и необходимости проводить дополнительную мобилизацию нет. Почему? Потому что Путин – заложник войны. У него все хорошо, пока Россия в войне – неважно, на самом деле, какой. Как только война приостанавливается, не говоря уже заканчивается, на первый план выходит внутренняя повестка, и карета стабильности тут же превращается в тыкву. Победа в войне также разрушительна для путинского режима, как и поражение в ней. Неважно какая: только Крым, вся Новороссия, вся Украина. Любая победная точка подобна смерти. Путин – это перманентная война. Есть война – есть Путин, нет войны – нет Путина.

Самой ожидаемой реакцией Путина на любое предложение перемирия в обмен на отказ бороться военными средствами за деоккупацию территорий, на мой взгляд, должно быть немедленное повышение ставок и возвращение к риторике о денацификации и демилитаризации Украины – мол, зря, что ли, мы кровь проливали. Если Путин этого не сделает, он сделает большой подарок российскому революционно-демократическому движению. Но я давно не верю в подарки от Путина. «Бойтесь данайцев, приносящих яйцев» (Илья Ильф).

Гуманитарная пауза – лозунг эпохи. Гуманитарную паузу требует от Израиля ХАМАС. Гуманитарную паузу требуют арабские лидеры от США. Гуманитарную паузу требуют махачкалинские погромщики от пассажиров рейса из Тель-Авива. Гуманитарную паузу требуют студенты и аспиранты Гарварда и Стенфорда от еврейских хедж-фондов с Уолл-стрита. Ну, уговорите, в конце концов, ХАМАС отпустить этих еврейских заложников, захваченных 7 октября, чтобы случилась этa чертова гуманитарная пауза. Дайте Аллаху шанс помочь людям.

В Екатеринбурге прямо какое-то членовредительство. Сама погода восстала против властей, ресурс для протеста в буквальном смысле слова материализуется из воздуха. Ну, или падает с неба, у кого присутствует более мистический взгляд на предмет. Ну а потом сотни очумелых ручек превращают горки снега в тысячи симпатичных пенисов, растущих по всему городу как белые грибы. Смешно наблюдать, как беспомощны оказываются градоначальники перед действительно стихийным и массовым движением, у которого нет ни штаба, ни мозгового центра – одни нейронные социальные связи. Но пенис с ними, а что бы это все значило? И только не надо петь пионерскую песню о хулиганах-несмышленышах. Тут все осмысленно и, главное, четко указан вектор движения для власти, пусть и в несколько экстравагантной, зато предельно понятной форме. Это стихийный протест против псевдорелигиозного ханжества, против всех этих “Это у нас семейное” и “Россия - семья семей”. Протест, свалившийся просто как снег на голову.

После вынужденного перерыва мы с Борисом возобновляем регулярные выпуски “Пастуховской кухни”. Как обычно, пишу в Телеграм несколько слов, представляющих сегодняшнюю дискуссию.

Залп публикаций от имени или с обильным цитированием высших военных и гражданских чиновников Украины, причем преимущественно в зарубежой прессе, делающих акцент на затягивании войны, вряд ли является случайным. Само его появление есть свидетельство явного “затягивания” давно назревшего серьезного и честного разговора украинской власти с украинским обществом о перспективах и цене войны - разговора, который надо было бы начинать, как минимум, полгода тому назад, если не раньше. Вместо этого власть предпочитала поддерживать в обществе иллюзию о возможности быстрой военной победы над Россией. Как следствие, сегодня есть некоторый разрыв между ожиданиями и реальностью, который всегда сложно преодолевать, но особенно - во время войны. И, на мой взгляд, перемирие (мир) с Россией вовсе не являются ядром (психологическим центром тяжести) этой проблемы, хотя многим в России хотелось бы, чтобы это было именно так. Этим ядром, на мой взгляд, является честность в распределении бремени войны между власть предержащими и всеми остальными. В условиях затяжной, изнурительной и кровавой войны этот вопрос – о справедливом распределении военного бремени – выходит на первый план, и у меня нет уверенности в том, что украинская власть дает на него идеальный ответ. И, возможно, именно поэтому ей так долго не хотелось отказываться от парадигмы “давайте перетерпим и все быстро закончится”. Так или иначе, мне кажется, что у Владимира Зеленского возникла потребность “переподписать” военный контракт между властью и обществом, включив в него существенную поправку: война будет долгой. А вот будет ли этот контракт переподписан с помощью выборов или каким-то иным образом, - это уже второй вопрос…

https://youtu.be/pyg0IL1yK-s?si=U_69RlfsgEEw6wf4

Вот добрые люди прислали в комментариях Борису свежего (относительно) Незыгаря:

“В этих условиях диссидентские нарративы разгоняют тезисы о том, что российское руководство «не может» отказаться от СВО и прекратить военные действия. Спекулятивные проявления каспаровщины и пастуховщины о том, что российское руководство не остановит военные действия, так как это противоречит ее планам удержания власти, – абсурдны. Во многом они рассчитаны на актуализацию страшилок по поводу российской власти что работает на выделение дополнительных средств на антироссийские проекты диссидентов за рубежом. В реальности же логика о невозможности остановить войну больше применима к киевскому режиму и Зеленскому лично, рейтинги которого характеризуется устойчивым падением в последние месяцы”.

По такому случаю вспомнилась история из 90-х про Лужкова. Один из его заместителей, - очень уважаемый, кстати, человек, - во время какого-то административного аврала неожиданно попросил отпустить его на пару недель “на учебу” на один из курортов Красного моря для, так сказать, повышения квалификации. На это опешивший градоначальник ответил резолюцией по диагонали поданного ему заявления: «Если Вы не против, то я - за». Так вот и я точно так же могу сказать: “если Незыгарь не против, то я только за”. Возвращение к мирной, рутинной повестке в стране, возбужденной как разоренный пчелиный улей, с миллионом ветеранов, вернувшихся с фронтов в никуда (вон они нескольких элитных разведчиков пристроить не монут), с перегретым и теперь в мирных условиях никому снова не нужным ВПК, с охеревшей силовой бюрократией, не способной уже вернуться к работе по стандартам мирного времени, – что может быть лучше для политического развития России? Я буду приветствовать любой шаг Кремля в этом направлении и не даю рук на отсечение только потому, что хочу сохранить их для аплодисментов.

Если бы команда “анонимусов”, работающая под брендом “Незыгарь”, могла обойтись без ярлыков, то тема кажется вполне достойной дискуссии. Вопрос о том, способна ли еще в принципе политическая система, сформированная под Путина, сохранять длительное время стабильность при работе в условиях мирного времени, не кажется мне тривиальным. Тут, полагаю, представители клана “патрушевых” интуитивно ближе к истине. А так - спасибо за комплимент. То, что из всего потока моих эссе отреагировали именно на этот сюжет, примечательно. Как говорила по схожему поводу в фильме “Служебный роман” секретарша Верочка, “хорошие сапоги, надо брать!”.

Ровно месяц спустя после «малого Холокоста» два вопроса остаются для меня непроясненными:

1. Почему доминирующим в западных неолиберальных СМИ стал взгляд на демонстративную жестокость террористов ХАМАС как на эксцесс исполнителей?
Есть все основания полагать, что именно беспрецедентная жестокость была ключевым пунктом адского плана. Все было сделано для того, чтобы спровоцировать Израиль на военную операцию в Газе, и сделано таким образом, чтобы не оставить Израилю шанса ее не проводить. Это понятно даже Стрелкову из русской тюрьмы, но непонятно высоколобым экспертам на свободе. А раз так, то все политическое руководство ХАМАС, находящееся сегодня в комфортных и безопасных местах вдали от сектора Газа, несет прямую ответственность за все случившееся. Где же посадки? – как говорил один политический деятель когда-то.

2. Почему требование о прекращении огня в секторе Газа предъявлено односторонне к Израилю и не предъявлено к тому же руководству ХАМАС?

Руководители ХАМАС имеют возможность быстро добиться прекращения огня, отпустив заложников БЕЗ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ УСЛОВИЙ, а не предлагая выменять их на 6000 палестинских боевиков в израильских тюрьмах – условие, на которое ни одно правительство мира никогда не согласится (иначе оно перестанет быть правительством). Заложники в течение месяца остаются предметом торга – это пока главный провальный результат этого месяца для мирового сообщества.

Несколько слов о перспективах развития военно-политической ситуации на восточно-европейском фронте.

Участившиеся визиты Путина в штаб Южного округа в Ростове вряд ли спровоцированы мистическим желанием подискутировать постфактум с тенью Пригожина, отметившегося посещением этой «достопримечательности» в своем последнем «героическом» походе. Но и другого практического смысла регулярно «нырять» в этот аквариум нет. По всей видимости, мы имеем дело с медленно разворачивающейся предвыборной кампанией, в рамках которой поддержание образа главковерха, держащего руку на пульсе, является обязательным элементом. Справедливости ради следует заметить, что он не тратит на это слишком много времени, совмещая посещения штаба с возвращением из своих восточных (а других и нет) зарубежных турне. И это, пожалуй, главное доказательство того, что ничего серьезного там пока не происходит.

Впрочем, та же предвыборая логика может подтолкнуть Кремль к такой же политически мотивированной зимней военной кампании, какой была только что завершившаяся украинская летняя кампания. Когда я пишу “политически мотивированная”, я имею в виду прежде всего то, что речь идет о наступлении, которое с сугубо военной точки зрения не должно было бы иметь место, но становится необходимым по причинам политического порядка. То есть, хотя Россия и не обладает сегодня достаточным ресурсом для стратегического наступления, политическая конъюнктура может потребовать такого наступления, и военным придется его организовать. Надежда на то, что увязшему на Ближнем Востоке Байдену будет не до войны “на два фронта”, только создают дополнительные стимулы замутить что-нибудь по-русски иррациональное. Это сделает сезон зимы 2023-2024 гораздо менее тусклым с точки зрения военых событий, чем предполагалось, а саму избирательную кампанию сделает живой и эмоционально насыщенной.

Все же я надеюсь, что Путину хватит ума не украшать начало своего с большой долей вероятности последнего президентского срока многочисленными “мясными штурмами”. В этом случае ситуация на фронтах довольно быстро упадет в “стратегическую стабильность”. Позиционная война априори считается выгодной России и невыгодной Украине, не обладающей военной самодостаточностью. Но и для России все не так просто. Очень длительная пауза несет в себе для Путина не меньшие риски, чем для Зеленского. Застрявшая в окопах армия довольно скоро начнет разлагаться. Такое давно забытое явление как “массовое дезертирство” вернется страшной тенью, напоминающей о событиях столетей давности. Необходимо будет либо идти на домобилизацию, чтобы обеспечить ротацию, либо открывать внутренний фронт против членов семей ранее мобилизованных. Да и технологический голод начнет потихоньку сказываться.

Все это приведет к тому, что через полтора – два года максимум Путину придется идти на обострение. Вечно ждать, пока Украина сломается, не выдержав ресурсой войны, он не сможет. У него свои ограничители. Таким образом, даже если прогноз о падении в позиционную войну окажется верным и во внешнем мире за это время не произойдет глобальных перемен, кардинальным образом меняющих все ситуацию, то все равно можно смело прогнозировать через полтора-два года новое плато нестабильности на восточно-европейском фронте. В этом случае на рубеже 2025-2026 годов “медленная фаза войны” снова сменится ее “быстрой фазой”, что с большой долей вероятности приблизит нас к развязке ситуации в ту или иную сторону. Десятилетняя война, как между Ираном и Ираком, представляется гораздо менее вероятной.

У «эпохи перемен», помимо того, что она – нелучшее время для прогулок по истории, есть еще одна особенность: перемены происходят сами по себе, а жизнь наша течет сама по себе. Причем влияние первого на второе пратически односторонне. Мы в индивидуальном качестве мало можем повлиять на перемены, потому что в основном они детерминированы действиями или бездействиями (ошибками, заблуждениями), которые либо мы сами уже совершили, либо которые совершили до нас наши предшественники, что еще противней (вот вам и материал для рассуждений о настоящей коллективной ответственности). А в связи с этим возникает вопрос: куда бедному одинокому разуму податься? Передо мной этот вопрос стоит так же, как и перед всеми остальными. К сожалению, у меня нет плана спасения человечества вообще и той его небольшой части, к которой я по языку и по воспитанию принадлежу. Если бы такой план у меня был, то я им бы немедленно поделился с окружающими. Но что я пока могу сделать, это попытаться ответить на вопрос, есть ли у моего мира, - а по упомянутым выше двум причинам это именно русский мир, - в принципе шанс на спасение, или он обречен и все напрасно. Собственно, этот вопрос занимает меня в последнее время все больше. Я кое-что писал в своем Телеграм-канале. Сейчас собрал это концептуально в статье для Новой газеты (жива же, курилка!). Если кратко – шанс есть. Я не в положении человека, который может ответить на вопрос, насколько он велик – один из ста или один из ста тысяч. Я не готов предсказать, захочет ли носитель культуры этим шансом воспользоваться и что у него из этого выйдет. Но то, что я могу утверждать достаточно уверенно, – на теоретическом уровне шанс есть. В этой стене вызовов имеется щель, сквозь которую можно увидеть будущее. Я не утверждаю, что это будущее наступит, я просто констатирую, что оно возможно теоретически, а значит, есть на что надеяться. Нынешнему русскому миру в принципе существует альтернатива в виде гораздо лучшего и более стабильного русского мира.

https://novayagazeta.ru/articles/2023/11/10/spasti-tsivilizatsiiu

Все смешалось в доме Зеленских, написал бы, наверное, граф Толстой, и, пожалуй, был бы недалек от истины. В Украине как-то все вдруг задвигалось. Поодиночке вроде бы и ничего особенного, а все вместе внушает сомнения. Зеленский решается, наконец, не проводить выборы, но как-то так об этом говорит, что ему никто не верит. Залужный делает заявления о переходе войны в медленную фазу, но ВСУ упорно цепляются за плацдарм на левом берегу Днепра. Президент его поправляет, но таким образом, что Залужному начинают верить еще больше. Тогда в Вашингтоне публикуют слив о том, что это, оказывается, Залужный взорвал Северный поток, подставив союзников. Это должно дискредитировать Залужного в глазах этих союзников, но одновременно дискредитирует Зеленского в глазах собственного населения, которое этим подрывом очевидно гордится и не понимает, почему герой шоу, полковник разведки, сидит в тюрьме. Тут я с Юлией Латыниной. Вибрация ощущается даже под одеялом военно-политической цензуры. Но вот в чем вопрос: насколько это хорошо для Путина? Да ни насколько не хорошо. По закону перетягивания политического каната, когда одна сторона отпускает свой конец, вторая тоже падает. В Кремле должны беречь Зеленского.

По мере того, как серость сгущается и начинает свисать клочьями, как перезревший туман, начинает проясняться кое-что насчет черных, которые могут прийти на смену.

Среди тем, которые я держу на прицеле, помимо глобальных проблем вроде «спасения цивилизаций», есть странное «Дело врачей 2.0», которое так же красочно иллюстрирует закат эпохи Путина, как 70 лет назад оригинальное «Дело врачей» иллюстрировало закат эпохи Сталина, но есть и свои постмодернистские особенности.

Несмотря на то, что я за четверть века адвокатской практики ко многому привык и на многое насмотрелся, людоедский приговор врачам, оказывавшим вспомоществование при суррогатном материнстве (от 15 до 19 лет не за то, что убивали (за это только что как раз помиловали), а за то, что помогали родиться) меня впечатлил. Нет, не потряс, - для этого я уже достаточно закален, - но именно впечатлил: своей кажущейся бессмысленной беспощадностью. Двузначные срока даны не за лишение жизни, а за ее обретение. Впрочем, так теперь в России во всем.

В действительности, однако, в эту историю вшит глубокий политический подтекст. Речь идет о чем-то большем, чем конкретные сломаные человеческие судьбы. Если вглядеться пристальнее в фабулу расследования, то в глаза бросается отсутствие привычного для такого рода дел «интересанта» и коммерческого контекста. Незаметно очевидных следов разборки «хозяйничающих субъектов» или попытки рейдерского захвата доли «детородного рынка».

Да и само по себе суррогатное материнство еще совсем недаво никого не волновало и широко практиковалось как способ решить проблему деторождения среди представителей высших сословий. Разумеется, для многих людей, обремененных болезнями, это вообще единственный способ родить ребенка. Никакой негативной реакции на это явление ни в каких широких массах не наблюдалось. Наоборот, массы жадно читали новости про поп-звезд, увеличивая кликабельность желтых сайтов. Так в чем же дело?

А дело в церкви. Точнее, не в церкви, а во вполне определенной околоцерковной мафии, повернутой на архаике, возомнившей себя хранителницей божественной традиции, блюстительницей нравственности и новой инквизицией. Такого рода маргинальные группы присутствуют в любом современном обществе. Но только в условиях глубокого общественно-политического кризиса они всплывают на поверхность, становятся доминантным идеологическим течением и получают контроль над репрессивной машиной государственной власти. Новое «дело врачей» показывает, что это и есть сейчас случай России.

В тени морально амбивалентой и в принципе эпикурейской культуры путинизма как плесень после дождя в темном углу развилась субкультура псевдорелигиозного фанатизма. Эта культура ведет себя по отношению к путинской системе власти приблизительно так же, как обычная плесень по отношению к дворцу в Геленджике: она ее съедает. Сначала прячется за фальшь-панелями призрачной империи, а потом выступает сквозь стены и захватывает все пространство. Такой вот вышел архитектурный просчет у реконструкторов истории. Все дело, оказывается, в пазухах, где плодится черти что.

В итоге власть вынуждена идти этой плесени навстречу и делать одну уступку за другой ее извращенному и витиеватому сознанию. Суррогатное материнство пало вслед за ЛГБТ-сообществом, предворяя собою кажущийся уже неминуемым запрет абортов. Нужно ли это Путину? Конечно, нет – зачем ему плесень во дворце? Может ли он это остановить? – Боюсь, что тоже нет. Именно режим религиозных фанатиков, которые первым делом сожрут «дона Рэбе», а потом уже и всю остальную Россию, начинает просматриваться как самый печальный сценарий путинского исхода.

Жизнь теперь - от приговора до приговора. Приговор Саше Скочиленко мог бы быть вполне рутинным, а стал знаковым, благодаря очень фактурным, выпуклым образам добра и зла. Сашина улыбка, такая же и даже более непонятная, чем у Моны Лизы, учитывая обстоятельства, освещала собой этот процесс изнутри каким-то странным светом, смысл которого нам еще предстоит понять. Впрочем, как написал поэт, достаточно о героях, «им довольно воздали дани, теперь поговорим о дряни». Я давно хотел написать о доносчиках, и это дело – прекрасный повод.

Но сначала немного оффтопа о хорошем. Недавно я открыл для себя ранее неизвестный мне пласт итальянской музыкальной культуры с Фабрицио Андре и, конечно, с Джорджи Габором – «синьором G», бывшим гитаристом рок-группы Челентано. А началось все с песни «Конформист», которая и позволила мне под совершенно новым углом зрения взглянуть на ренессанс культуры доносов в России. Там все отнюдь не так однозначно.

Есть три группы доносителей в зависимости от личной мотивации: профессионалы-оптовики, мелкие розничые выгодоприобретатели и массовый альтруист-потребитель.

Профессионалы сориентированы на политические цели и связанную с государством тем или иым образом карьеру. Это люди типа Бородина или Мизулиной. Непосредственной личной выгоды от каждого конкретного акта доносительства они не получают, но зато имеют оптовую политическую скидку от государства на все сразу. Очень часто они фактически выступают представителями этого самого государства на аутсорсинге, и их вознаграждение является своего рода оплатой по контрактным обязательствам. Для большинства – это способ сделать карьеру.

Любители ориентированы, напротив, на розницу. Для них весь смысл как раз сосредоточен в конкретном акте доносительства. Таким образом они получают свою маленькую прибыль. Она может быть получена как в позитивной, так и в негативной форме. В позитивной форме донос приносит его автору какие-то мелкие радости – расположение начальства, встречные бартерные услуги со стороны правоохранительных органов, иногда небольшую денежку. В негативной форме он является способом расправы с конкурентами и просто с теми, кто несимпатичен. Негативная форма сегодня, после начала войны, становится преобладающей. Конторы захлебываются от лжедоносов на якобы критиковавших СВО соперников и соперниц на любовном фронте, более удачливых сослуживцев и просто состоятельных соседей. Здесь нас ждет повторение практик “большого террора”, который подпитывался этой энергией стяжательства.

Но самая многочисленная группа – это доносчики-альтруисты, которые не получают никакой выгоды от своих доносов. Это как раз случай Скочиленко. Вот эти доносчики как раз и являются по своей природе запуганными и поэтому крайне агрессивными конформистами. Их цель одна – слиться с трендом, стать частью массы и раствориться в ней. Им кажется, что, занимаясь доносительством, они быстрее всего могут достичь желаемого результата. Таким образом они просто сигнализируют: «я в доску свой – не трогайте меня». К своим жертвам они на самом деле не испытывают никаких чувств. Они им безразличны, задача состоит в том, чтобы спасти себя от реальных или мнимых угроз.

Проблема в будущем будет только с третьей группой. Профи переобуются на ходу и возглавят комиссии по люстрации. Любители прогорят на падении рынка. А вот альтруисты-конформисты будут еще метаться в поисках новой безопасной стратегии выживания, отравляя жизнь общества.

Редкое по откровенности заявление Путина про выборы. И нет, я не про то, что выборы нужны с целью легитимизации власти – это нечто само собой разумеющееся. Я про то, что неправильные наблюдатели на выборах – это те, кто получает денежку в другом месте. Значит ли это, что правильными могут считаться только те наблюдатели, которые получают денежку в нужном месте? Если да, можно ли сразу назвать адреса, чтоб было понятно, куда бежать регистрироваться?

Электоральный союз между Трампом и Маском кажется вполне естественным развитием сюжета. До сих пор Трамп был чемпионом политической эксцентрики в Америке. Теперь его догоняет Маск. Почему бы им не сесть в одно политическое седло? Вопрос в конституционном Боливаре: выдержит ли он двоих? Конституционную систему США, похоже, ждут очень серьезные испытания в следующем году. Я не исключаю, что ее просто пошлют на «Х»...

Акции вроде семилетнего срока для художницы Скочиленко с практически немедленным промоушеном ее палача в вице-оберпалачи бесят противников Путина своей избыточной жестокостью. Но именно эта реакция и является, на мой взгляд, целью власти. То, что кажется нам стихийным проявлением зоологического садизма, на деле является частью осмысленного, основанного не на эмоциях, а на расчете плана. Причем план этот вовсе не обязательно известен и понятен на уровне тупых исполнителей. Однако на самом верху есть, по моему мнению, совершенно четкое стратегическое видение, в рамках которого непредсказуемая и избыточная жестокость рассматривается как важнейший элемент контроля над обществом. Именно поэтому никакие сигналы наверх не проходят, а мольбы о милосердии и справедливости глохнут на самых дальних подступах к Кремлю. С точки зрения Кремля все идет по плану.

Что это за план и чей он? Трудно сказать что-либо определенное насчет Путина, - он все больше превращается в символическую “фигуру умолчания”, за широкой спиной которой действуют самые разные аппаратные силы, - но он, безусловно, в курсе происходящего, хотя вряд ли вдумывается во все тонкости. Но в АП и СБ эти тонкости хорошо понимают. Мне постоянно попадаются на глаза “утечки” о том, что тот или иной неназванный “источник” в высших эшелонах путинской власти испытывает фрустрацию от происходящего. Возможно, по отношению к каждому отдельно взятому винтику это и верно, но о системе в целом я этого сказать не могу. Никакой фрустрации за ней пока не замечается, она движется по рельсам, как состав без машиниста из фильма Кончаловского “Поезд-беглец”. И она не сверет, пока не свалится в кювет.

Путинская система давно сложилась как органическое явление, и теперь настроена на бесконечное воспроизводство себя любимой как в пространстве, так и во времени (что для любой «конченной системы» нормально). Сейчас интуитивно она нащупала зону уязвимости и стремится ее закрыть. Этой зоной уязвимости является сам живой человек с его способностью к рефлексии. Поскольку совсем без людей система существовать не может, то цель состоит в том, чтобы заблокировать на массовом уровне способность к этой самой рефлексии. По сути, речь снова идет об амбициозной необольшевистской программе создания «нового старого человека» - правопреемника вымирающего ныне вида homo soveticus. Методы воспитания - традиционные, но с поправкой на постмодерн. Среди них безотчетному, удушающему, подсознательному страху по-прежнему отводится ключевая роль. Но есть нюансы.

Все в ужасе ждут «37-го года» и гадают, когда он начнется. А он давно идет, эпоха путинского «большого террора» сейчас в самом разгаре. Просто при наличии современных медиа, которых у Сталина не было, отсутствует прямая потребность в физическом уничтожении больших масс людей для достижения необходимого эффекта – поддержания нужного уровня страха в системе. Массовые коммуникации играют роль огромной эмоциональной лупы, которая многократно усиливает эффект каждого отдельно взятого репрессивного акта. Если бы у власти не было в своем распоряжении подобной лупы, то при тех же самых обстоятельствах Россия была бы залита сегодня кровью не в меньших масштабах, чем 85 лет тому назад. И если этого сегодня не происходит, то не вследствие гуманизма путинской системы в сравнении со сталинской, а лишь вследствие отсутствия потребности – тот же и даже лучший результат можно достигнуть более экономными и менее рискованными средствами.
Но именно поэтому так важны отдельные, «штучные» акты жестокости, примеры безумных, иррациональных расправ, где в глаза бросается дикая диспропорция между поводом и последствиями, где отсутствует всякая логика, а значит, нет и возможности выстроить алгоритм безопасного поведения – ведь что-то же нужно класть под увеличительное стекло? В этом ценность Беркович и Петрийчук, Скочиленко и Горинова. После тиражирования их страданий системой массовых коммуникаций каждый должен увидеть в них себя и себя на их месте. И ужаснуться.

У истории с удочерением четой Мироновых украинской девочки из Херсонского приюта есть много граней. Об одной из них все написали и напишут еще больше – это международно-правовой аспект инцидента, который трактуется как похищение ребенка одной из сторон вооруженного конфликта. Это грозит Мироновым попаданием под санкции Международного уголовного суда (где они, впрочем, окажутся в хорошей компании), но с точки зрения тех моральных и правовых норм, которые сегодня актуальны в России, они “ничего такого” не совершали. Россия не считает эти территории оккупированными, они ею признаны частью территории РФ, ребенок был сиротой, сданным в приют, так что они его, можно сказать, “спасли”, и патриарх Кирилл почти наверняка вскоре даст им какой-нибудь орден (ну, после того, как наградит Адама Кадырова, конечно, – у того абсолютный приоритет). Но есть и другой аспект проблемы. В России тысячи молодых семей мечтают усыновить или удочерить ребенка. Сделать это, мягко говоря, очень непросто. Во-первых, потому что процедура эта сопряжена с преодолением немыслимого количества бюрократических препонов, часть из которых имеет откровенно унизительный для усыновителей и бессмысленный с точки зрения защиты усыновляемых или удочеряемых характер. А, во-вторых, в сегодняшней России найти здорового физически и психически ребенка для усыновления не так просто. В основном усыновители берут детей, обремененных сложными заболеваниями, возлагая на себя непростую ношу. Оккупация части украинской территории привела к тому, что под российской юрисдикцией оказалось довольно много детских приютов (я использую здесь этот старорежимный термин, чтобы не утонуть в дефинициях). Почему их оказалось так много на этих территориях, почему проблема опеки не была своевременно решена в Украине раньше и почему эти учреждения, в крайнем случае, не были своевременно эвакуированы из зоны боевых действий, - отдельный вопрос, и к настоящему делу он отношения не имеет, хотя украинцы вполне могут адресовать его как своим местным, так и центральным властям. Но, так или иначе, для российской элиты открылся не просто рынок, а настоящий клондайк, позволяющий реализовать мечту о ребенке в обход правил и очередей на усыновление. И эта элита не преминула злоупотребить своими правами, даже несмотря на всю щепетильность вопроса. И вот, если верить материалам расследования “Важных историй”, возрастная, мягко говоря, семейная пара, которой впору воспитывать внуков и правнуков, которая при прочих равных обстоятельствах была бы отсеяна из числа претендентов на усыновление на самых первых стадиях, совершает почти рейдерский набег на “осваиваемую территорию”, “давит авторитетом”, забирает ребенка из приюта (точнее, даже из больницы), безо всяких законных оснований перевозит его в Москву и там задним числом оформляет удочерение на ребенка, который уже фактически находится под их контролем. Ну хорошо, на этот раз усыновителем оказался Миронов, но в другой раз то же самое может сделать, размахивая ветеранской книжкой, один из помилованных каннибалов. Да оставьте в покое МУС, на мой дилетантский взгляд, тут есть чем заняться и простой смертной российской юстиции…

Эксперты никак не могут найти объяснение тому упорству, с которым МО РФ ведет наступление на Авдеевку, где Россия в очередной раз штурмует в лоб хорошо укрепленную и глубоко эшелонированную оборону ВСУ, неся значительные потери. Мне кажется, что тут мог бы помочь хороший психоаналитик. Все объясняется коллективным комплексом неполноценности русского Генштаба. Ведь Пригожин Бахмут взял, несмотря ни на что, значит, и принявшее его наследство Минобороны должно взять Авдеевку во что бы то ни стало. Они соревнуются теперь уже с тенью Пригожина. Он не может остаться самым крутым героем в мифологии этой войны. Авдеевка должна затмить Бахмут. В некотором смысле, возможно, так оно и будет. По числу трупов.

Если принять все нынешние тренды как константу и исключить “прилеты” как черных, так и белых лебедей (прорывов на фронте, революций, переворотов, техногенных катастроф и прочих плохо предсказуемых событий), то не позднее конца весны перед российским руководством встанет дилемма: либо соглашение о перемирии, либо новая мобилизация. В принципе, и то, и другое возможно. И у того, и у другого есть свои отрицательные стороны. Перемирие – возврат к рутинной, довоенной повестке со всей ее постылой коррупционно-социальной проблематикой. Новая мобилизация – подрыв нынешней весьма комфортной идеологической базы войны, которая все время идет где-то рядом, но не бросается в глаза. И в том, и в другом случае следующим логичным стабилизирующим шагом властей выглядело бы углубление внутреннего раскола, начало массовой охоты на ведьм и перенос акцента с внешних врагов на внутренних. Впрочем, к этому и так все идет естественным путем.

Есть ли смысл в построении теоретических моделей будущего, если мы не контролируем настоящее и не знаем достоверно прошлое? Этот вопрос встает передо мной каждый раз, когда я задумываюсь о судьбе России. Я прекрасно осведомлен о том, что знание о наличии оптимального пути почти никогда и никого не мотивирует сделать выбор в его пользу. Однако знание об отсутствии путей спасения, как правило, серьезно демотивирует тех, кто ищет спасения. Именно поэтому для меня так важно прояснить, имеется ли на теоретическом уровне у России шанс на спасение через выбор альтернативного нынешнему пути развития? Я не задаюсь пока вопросом о том, есть ли желание у элит и массы воспользоваться этим шансом, и тем более - какова вероятность того, что они захотят спастись. Мне важно было получить, - для себя, прежде всего, - ответ на один-единственный вопрос: есть он в принципе или нет? Ответ, к счастью, положительный – теоретически это возможно. Да, это так же сложно, как слетать на Марс, но это все-таки не как развить скорость выше скорости света, что именно теоретически пока невозможно. Кто это будет делать, как будет делать и будет ли делать вообще, пока для меня не главный вопрос. Об этом я подумаю завтра…

Для тех, кто любит подробности, моя лекция-размышление о перспективах русской цивилизации на Полит.ру.

https://youtu.be/bc_I7cMgcJQ?si=mfhJ2IpdzCtVAdhj

Украина снова вошла в очень динамичный этап своего политического развития (я бы назвал его “фазой быстрой политики”), когда события могут начать развиваться стремительно. В этом смысле Украина – не Россия. Переход от “снимаем вилкой лапшу с ушей” до “насаживаем на вилы” здесь всегда почти мгновенный, без особой раскачки, и может уложиться в несколько месяцев. Такой вот “национальный специалитет”.

Писать об Украине в такой период - все равно что ходить по минному полю. Украинское общество переживает мучительную трансформационную ломку. Оно созрело для принятия новой политической парадигмы и одновременно оно боится этих перемен, как прыжка в неизвестность без парашюта. Поэтому любая попытка описать эту новую, уже выкристаллизовывающуюся парадигму вызывает яростный протест. Общество хочет закрыться от новой реальности. Но это невозможно, поскольку эта реальность не является чем-то внешним по отношению к Украине, она формируется изнутри.

Что же это за новая парадигма, которая должна прийти на место старой? На самом деле тут все просто: все сводится к простой фразе – Россия никуда не денется. Рядом с ней придется жить - не очень счастливо, но долго. Даже если представить, что в России произойдет революция и она развалится на части (о чем подавляющее большинство украинцев сегодня мечтает), 140 миллионов русских не снимутся со своих мест и не улетят в космос, как в старом львовском анекдоте, Россию не оккупируют марсиане, тем более – НАТО, и в любом случае не похоже, чтобы нечто подобное случилось в ближайшее время. Это та объективная реальность, которая дана сегодня украинцам в весьма неприятных ощущениях. К этой реальности необходимо возвращаться, и это весьма непросто после всего пережитого.

Вот хотел вчера написать, что интервью Арахамии выглядит как донос на Бориса Джонсона, но утром открыл телефон и увидел, что об этом уже написал Арестович. Кто первый встал, того и тапки. Как писал Илья Ильф и Евгений Петров, если одна и та же мысль приходит одновременно в две головы, от нее необходимо отказываться. Нужно копать тщательнее (М.Жванецкий). Это не столько донос, сколько самодонос, своего рода объяснительная записка о том, как Украина дошла до жизни такой. Из этой «записки» мы узнаем много нового и действительно интересного, если предположить, что признание чистосердечно.

Что следует из интервью Арахамии, если убрать «белый шум»? Что после того, как Кремль «лажанулся» с блицкригом и получил от ВСУ по сусалам, он готов был свернуть военные действия на достаточно комфортных для Украины условиях (не победных, но с учетом впоследствии уплаченной цены в пару сотен тысяч жизней и разрушения экономики – приемлемой) и вел не бутафорские, а вполне реальные переговоры в Стамбуле. Эти предложения были отвергнуты ради достижения бескомпромиссной победы (возврат территорий, включая Крым, плюс членство в НАТО и ЕС - и идите вы лесом). Причин, по которым Украина сорвала переговоры (получается, Путин не врет, по крайней мере в этом конкретном случае) три: надо было менять Конституцию (перед этим ее неоднократно меняли в другую сторону), Путину нельзя верить (а кому можно?) и Джонсон сказал - «давайте воевать». Честно говоря, выглядит немного по-детски для отнюдь «недетской» ситуации, в которой оказалась Украина.

До настоящего момента считалось аксиомой, что у Зеленского не было выбора, и он вел экзистенциальную войну, где на кону было само существование Украины как государства. Теперь в неявой форме признается, что Зеленский имел выбор: либо прекратить войну на раннем этапе, без потери государственности, но на компромиссных и невыгодных для Украины услрвиях, либо поставить на Джекпот. Он поставил на Джекпот. Это было красиво. Было ли это еще и мудро, предстоит теперь решить украинскому обществу. Это сугубо внутриукраинская дискуссия, и она нисколько не меняет отношения к российской агрессии и ее оценки. В некотором смысле ее начало есть признак взросления этого общества.

Прямо как в рязановском «Гараже» - дискуссия о перемирии, спровоцированная странным интервью Арахамии, стихийно продолжилась ночью на «Пастуховской кухни» с неожиданно появившимся на ней Борисом, «всплывшим» из своих юридических глубин.

Признаюсь честно , я не фанат перемирия, закрепляющего для Путина результаты агрессии и создающего, соответственно, прецедент и мотивацию для будущих агрессий. Это как сделка с террористами: заложники спасены, но угроза осталась и справедливость не восторжествовала. Однако никакой фрустрации по этому поводу (если и будет что обсуждать) нет, катастрофы я в таком перемирии не вижу. Катастрофой была бы потеря украинской государственности вследствие достижения Путиным первоначальных целей войны. Катастрофой, пусть и меньшего масштаба, было бы воцарение в Киеве наместника, зиц-председателя Украины типа Медведчука. А пока украинское государство существует, это не катастрофа.

В Украине эта точка зрения, однако, не популярна. Особенно в ее руководстве. Причин много. Большинство из них носит объективный и оправданный характер. Но иногда мне кажется, что есть и сугубо субъективные причины, и Зеленский сейчас не совсем попадает в роль. Фильм оказался сиквелом, и вторая его серия уже про царя Соломона, а он продолжает играть царя Давида. Он играет очень талантливо, но не совсем по сценарию, предложенному Великим Продюсером. Замысел все-таки был, видимо, в том, чтобы вывести свой народ, в конце концов, из пустыни, а не в том, чтобы истребить его в битве с Фараоном. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что очень трудно понять, где заканчивается одна Книга царств с легендой о Давиде и Голиафе и начинается другая - с притчами Соломона.

Было ли у Зеленского окно возможностей в 2022 году? Никто этого не скажет, потому что история таки не знает сослагательного наклонения. Может быть – да, скорее всего – нет. Гораздо важнее понять, есть ли это окно сегодня и принять решения в интересах украинского народа и украинского государства, соответствующие новой быстро меняющейся ситуации. Зеленский принял мужественное и правильное решение, не уклонившись от боя. Украинская армия доказала свою состоятельность в боях и кровью переподписала декларацию о независимости Украины. Но не бывает раз и навсегда верных решений в политике, потому что не бывает раз и навсегда неизменных обстоятельств. По мере изменения обстоятельств политика должна меняться. Катастрофы происходят не вследствие смены курса, а вследствие запаздывания с принятием решений о его смене.

Что сегодня ограничивает свободу маневра Зеленского? Стереотип массового сознания, в том числе внедряемый пропагандой, в соответствии с которым компромисс со злом невозможен. Да неужели? Китай мирится с Тайванем, Америка мирится с геноцидом уйгуров. Армения мирится с потерей Карабаха. Грузия мирится с аннексией Абхазии и Осетии. Вся история мировой политики есть история компромиссов со злом. Но только в Украине эта тема табуирована законодательно. Так и записао – никаких переговоров со злом.

А может, еще зло само не захочет ни с кем договариваться (что, скорее всего, и будет)? Тогда, по крайней мере, Путин перестанет трясти на форумах бумажками с мифическими соглашениями. А если и договорятся о чем-то на условиях сохранения суверенитета и спасут еще пару сотен жизней – тоже неплохо. Потому что есть компромиссы и компромиссы. Одно дело – компромисс, который равен капитуляции, другое дело – компромисс, который дает время для восстановления сил и строительства того мощного современного государства, которое дождется своего ресинтимента, когда мимо пронесут политический труп врага, и смачно плюнет ему вслед. А, может, все дело в том, что нет уверенности в своей способности использовать компромисс для создания такого государства? Это дело другое, но при чем тут тогда внешнее зло? Тогда, как писал один известный одессит, надо что-то в консерватории менять.

https://youtu.be/Nl_7rE5dpbw?si=eFUDOyGelocrRI2K