Вчера несколько человек спросили, не ошибся ли я, назвав доктрину Монро экспансионистской по своей природе.

Если кратко, то нет. Это не ошибка и не опечатка. Оригинальная доктрина Монро и ее реализация вплоть до конца первой четверти XX в. имеет все черты экспансионизма. Одновременно с этим она не переставала быть изоляционистской. Одно другому не противоречит.

Для начала обратимся к самой "доктрине". В части выступления Монро, посвященной внешней политике, подчеркивается недопустимость вмешательства (interposition) любой европейской страны в дела государства и народов, независимость которых была признана Соединенными Штатами. Речь идет не о невмешательстве в глобальные (на тот момент европейские) процессы, а о предотвращении распространения европейского влияния (в форме правительственной системы) в Западном полушарии посредством военного присутствия и колонизации территорий.

Не представляется возможным для сил союзников расширять их политическую систему за счет любой части этого континента, не подвергая опасности наш мир и процветание

говорится в речи Монро.

Он предупреждал европейские державы о нераспространении колониальной формы управления в части мира, которую считал своими “южными собратьями”. Если воспринимать слова Монро как доктринальный документ, то он диктует правила сосуществования США и европейских держав в мире после Наполеоновских войн. Иначе говоря, США не "изолировались" или закрылись в Западном полушарии. Они закрыли его для европейских держав, обозначив этот регион зоной своих непосредственных интересов.

Вспомним реализацию "доктрины". Сначала берем территориальное расширение самих США. Манифест судьбы (или предопределенная судьба, Manifest destiny) был не только культурно-цивилизационным подходом для освоения "дикого Запада", но и геополитическим, направленным на сокращение присутствия европейских держав в Северной Америке.

Теперь перейдем к истории внешнеполитической реализации американского изоляционизма. Речь здесь пойдет не о Западном полушарии, из которого американцы постепенно выбивали европейцев, а об Азии. Госсекретарь США Уильям Сьюард (1861-1869) называл восточную Азию “дальним Западом”, как бы отсылая к идее манифеста судьбы. К концу XIX в. США активно пытались наладить экономические отношения с Китаем. Одновременно с этим большинство европейских империй пытались его колонизировать.

И вот в этот момент проявился реальный внешнеполитический экспансионистский характер американского изоляционизма и доктрины Монро в целом. США в лице дипломата и профессионального китаиста Уильяма Рокхилла (при поддержке тогдашнего госскретаря Джона Хэя) предлагают т.н. политику "Открытых дверей", подразумевающая предоставление всем странам равных прав торговли с Китаем (торговля считалась главным инструментом экспансии у стронников активной внешней политики США), что само по себе отрицало право европейских империй колонизировать Китай. То есть американцы взяли и фактически попытались изолировать Китай (с переменным успехом) от европейских держав.

То есть, американский изоляционизм и доктрина Монро не об отсутствии экспансии, не о том, чтобы закрыться от всех. Он о том, чтобы отгородить всех от того, что США воспринимают своим национальным интересом.

В стратегии нацбезопасности 2025 г. при упоминании доктрины Монро "в Трамповской интерпретации" имеется в виду то же самое.