Вот это — просто праздник! Прорыв! Знаю некоторых людей, которые годами бились, чтобы это стало реальностью! Новые аптечки спасут очень много жизней!

Сегодня на «Звезде» разгорелась необычайно горячая дискуссия по сложному вопросу о том, как наша страна должна вести себя с теми странами, которые поставляют оружие ВСУ.

Мой ответ прост: эти страны для нас должны однозначно считаться врагами, и общаться с ними нужно соответственно.

Но в студии нашлись и другие мнения. А вы, дорогие читатели, что думаете?

Друзья! Ниже я размещу запись эфира, посвященного закону об электронных повестках, а также текстовую чуть сокращенную версию моего выступления. Моя позиция по данному вопросу многим осталась непонятна, надеюсь развернутый текст прояснит некоторые моменты. Стрим вел Богдан Безпалько

Новые поправки задают очертания новой волны мобилизации, которая, я думаю, всё же нас ожидает.

Я отношусь к мобилизации сложно.

С одной стороны, я поддержал мобилизацию ногами — я сам мобилизованный военнослужащий, в скором времени вернусь на фронт и буду дальше поддерживать мобилизацию и то, что мы все пытаемся сделать — побороть украинский фашизм. Служба в Вооруженных Силах — это почётная и священная обязанность гражданина Российской Федерации. И если ты принял присягу, если ты поклялся с оружием в руках защищать нашу страну от угроз и если страна в тебе нуждается, если она призвала тебя на военную службу, ты должен идти и выполнять свой долг. Это не наказание, это — почётная обязанность для любого гражданина нашей страны. В этом — моя принципиальная позиция.

С другой стороны, хотелось бы, чтобы мобилизация соответствовала тому, что государство призывает гражданина выполнить свой священный долг и для защиты страны рискнуть жизнью и, возможно, ее потерять, расстаться с жизнью. Мобилизация не должна проводиться между делом, не должна совершаться с пренебрежением к гражданину.

Теперь обратимся к тем поправкам, которые были приняты. Необходимость в каком-то таком законе была очевидна по результатам первой волны частичной мобилизации, которая выявила целый ряд проблем в воинском учёте. Выяснилось, что люди, состоящие на воинском учете, не обновляют данные о себе. У них появляются хронические заболевания, а военкомат об этом ничего не знает. У них меняются обстоятельства жизни — появляется много детей, бывшие супруги, обязательства, они становятся опекунами своих пожилых родителей, а военкомат об этом ничего не знает. Масса разных обстоятельств жизни военнообязанных проходит мимо системы воинского учёта, и в момент, когда нужно человека мобилизовать, оказывается, что это невозможно сделать. Это, естественно, очень нагружает систему, вызывает массу ошибок и массу неразберихи, и это всё мы видели осенью прошлого года. Поэтому необходимость какого-то закона, вписывающего систему воинского учёта в современную, более цифровизированную систему учета, была очевидна. Но тут важно, как именно это было сделано.

Сначала по процедуре. В 13 часов пакет поправок становится открытым, как бы публикуется для рассмотрения депутатами. В 15:29 закон принят. То есть 2 часа 29 минут для рассмотрения документа суммарно более 130 страниц. Не думаю, что все депутаты успели просто прочитать закон, не говоря уже о том, чтобы проанализировать все возможные побочные эффекты и не предусмотренные авторами законопроекта последствия. Это вызывает вопросы. И определенно — это пренебрежение к процедуре.

Теперь содержание. Итак, повестки будут приходить на «Госуслуги». Даже если человек не прочитал там повестку, через 7 дней считается, что он её получил. Хотя он знать о ней не знает, возможно. Считается, что он ее получил, и его ограничивают в правах. Право передвижения как внутри, так и вне РФ: замораживаются его водительские права, выехать за границу нельзя. Если он продолжает не знать о повестке и 20 дней по ней не является (то есть в сумме 27 дней — это не так много), то ограничивается его право регистрировать собственность, получать налоговые вычеты, нельзя получать государственные льготы и прочее. 27 дней. У нас много людей в стране — тысячи, десятки тысяч, может быть, сотни тысяч, которые работают в транспортной сфере, перевозят грузы. Это дальнобойщики, которые постоянно пересекают границу, постоянно проводят долгое время за границей. Напоминаю, что «Госуслуги» во многих странах заблокированы, доступа к ним из-за границы нет. А моряки гражданского флота? У нас есть огромное число людей, находящихся в самых разных ситуациях, и совершенно нет ощущения, что этот закон охватывает все эти ситуации. В законе есть уточнение, что могут быть некоторые уважительные причины неявки по повестке. Но нигде в законе не написано, как их можно заявить. Можно уже потом, когда тебе уже ограничат в правах, обжаловать это решение.

Получается, что граждан можно наказать за то, о чем они не знают и не могут узнать…

Вот эта история — что тебя можно карать фактически за то, о чем ты не знаешь и не можешь узнать…

У нас нет закона, что у тебя обязан быть в «Госуслугах» кабинет. И в новом законе не говорится о том, что каждому гражданину автоматически заводится кабинет в «Госуслугах», каждому представляется гарантированный доступ. Что такое гарантированный доступ в условиях Российской Федерации? Это означало бы, что вместе с паспортом, грубо говоря, гражданину нужно выдавать некий смартфон государственного образца, и гарантировать доступ в интернет или в некую государственному информационную систему из любой точки Российской Федерации. Тогда можно было бы говорить, что есть гарантированный доступ, и человек не может не иметь доступа в «Госуслуги». Вот тебе телефон — там «Госуслуги», вот тебе интернет. Этого нет и близко. Мы прекрасно знаем, что доступ в интернет в стране есть далеко не везде, далеко не всегда он постоянный, далеко не все граждане нашей страны настолько цифровизированы, как представляется это в Москве. Огромное число граждан не сможет совладать со всей этой сложной информационной системой. Ну не пользуются они смартфонами в таком расширенном режиме. Ну нет у них этих приложений, для них это всё — темный лес. Они работают в других областях, для них это всё — что-то очень далекое. В Москве, в других мегаполисах это такое привычное и общепонятное, скажем так, дело. Но не везде в России так. Россия больше чем Москва.

В Вооруженных Силах у мудрых командиров и офицеров есть такое правило, что ты сначала должен научить военнослужащего, а потом с него спрашивать. Так и здесь. По уму, надо было бы сначала обеспечить средствами доступа к этой системе, а потом требовать у людей, чтобы они постоянно с ней взаимодействовали. Но у нас даже нет обязанности иметь мобильный телефон. То есть даже нельзя гарантировать, что посланное государством sms-уведомление человек получит, потому что не у всех граждан есть телефон, я не говорю уже про доступ в интернет, отдельно заведённого кабинета госуслуг и прочего.

Далее. В законе нет ни слова об ответственности операторов всех этих электронных систем за ошибки. Вот, например, человеку пришла повестка. Послана не ему, а однофамильцу, но пришла ошибочно ему. Его ограничили в правах. Он не дополучил прибыль, не смог работать по специальности, ещё что-то. Где он должен биться за отмену этих ограничений, и сколько это займёт времени? Ничего этого закон не предусматривает.

Если можно допускать ошибки и не нести за этой ответственность, значит накопление этих ошибок тоже не будет приводить к личной ответственности ни для кого. Возможно, некоторые ошибки будут исправляться. Ну, как мы знаем, в любой системе так работает — есть 10 ошибок, может быть, 2-3 человека — жертвы этих ошибок — подадут реально в суд и добьются отмены или пересмотра ошибки. Остальные ошибки, к сожалению, так и останутся в системе и потом выйдут кому-то боком и, возможно, для кого-то будут составлять реальную жизненную проблему.

В итоге: закон частично решает ту важную государственную задачу, которую призван решить, но создает целый ряд новых проблем, непредвиденных авторами последствий, нежелательных для граждан и системы. Именно такие законы называют сырыми.

Но куда большая проблема даже не в превратностях закона, а в том отношении власти к гражданам, которое закон и манера его принятия демонстрирует. Отношение это однозначно — как у помещика к крепостным — что хочу с своей собственностью, то и делаю. Если в последние годы такое скотское отношение ярко проявлялось от случая к случаю, в отдельных организациях и органах, то теперь мы все чаще наблюдаем это на федеральном уровне.

На встрече Киберфронта. Люди собрались самые разные. Но все настроены серьезно. Шуточек нет. Нет и праздничного настроения. Тут помнят, что идет война.

Встретился со школьниками из Мытищ, поговорили о войне. Ребята разные, хорошие, у некоторых родственники воюют. Мальчики задают больше технические и бытовые вопросы, девочки – больше психологические и моральные. В самое сердце попала восьмиклассница Женя:

— А Вам когда нибудь приходилось сообщать родственникам погибшего товарища о его смерти?

— Приходилось. Самое тяжелое, что делал в жизни. Врагу не пожелаю.

Для американских стратегов с масштабным мышлением наша война с киевским режимом представляет уникальный шанс развалить нашу страну, победить ее за счет внешнего давления или внутренних противоречий, добиться развала и свести обломки на уровень самых эксплуатируемых африканских стран. А значит, сделаться снова мировым ядерным гегемоном.

Этот шанс уникален потому, что в плане стратегических вооружений мы вырываемся все дальше вперед, а стабильность нашей экономики чем дальше, тем больше определяется не торговлей с Европой, а отношениями с Китаем. И вот тут единственный вариант победить Россию, а через нее и Китай — это дожать нас на поле боя или во внутренней политике, которая сегодня очень зависит от обстановки на фронте.

Русский солдат сегодня вновь сражается за судьбу своей Родины.

Друзья, у меня смешанные чувства вызвал вот этот вот рекламный ролик службы по контракту, но перед тем, как рассказать подробнее, хочу спросить вас: как он вам? Какие ассоциации? Какие чувства?

Пожалуйста, расскажите в комментариях!

Пара слов о злосчастном ролике о службе по контракту

Нужна ли нам реклама военной службы? Да, конечно, нужна! Сейчас, в критическое для страны время, когда военное поражение чревато развалом государства и скатывания его обломков во тьму ультраколониального положения, каждый гражданин еще до всякой мобилизации должен прикинуть на себя роль солдата, понять, сможет ли он, не настал ли еще тот момент в его жизни, когда война стала бы его выбором.

Сможет ли он штурмовать вражеский укреп? Вести машину, полную снарядов, под плотным обстрелом? Вести артиллерийский огонь, зная, что после первого выстрела его уже ищут контрбатарейные установки ВСУ? Выносить на себе товарищей из боя или горько сказать в рацию: «Пусть эвакуация не едет, сейчас опасно, а спешить уже некуда...»

У нашей Родины много сыновей и дочерей, которые всё это могут, более того, которые на всё это готовы. Им нужно лишь напомнить про эту сторону их личности, поманить рукой из мирной жизни в военное зазеркалье. Поставить перед вопросом: ты готов? Пришла твоя пора?

Этим и должна заниматься подобная реклама. Вот только в этом ролике я войны не увидел. Думаю, ответственного чиновника обманули, сказали, что так «модно и молодежно».

Сделано действительно так, как мог сделать только молодой московский рекламодел — ролик, сам за собой того не замечая, отражает отношение к нашей войне узенькой прослойки московских франтов, не утруждающих себя геополитикой или даже вниманием к деталям.

В ролике мы видим пятерых мужчин, но лишь троим из них автор предлагает надеть камуфляж. Для заходящего в магазин и занимающегося в зале военной альтернативы их мирной жизни не предлагается: ведь они в широком смысле «покупатели» услуг, а военная служба в ролике только для «обслуги» — таксиста, тренера, охранника.

Ролик идет дальше и, последовательно обесценив профессии своей целевой аудитории, выбирает путь манипуляции и обмана. «Ты же мужик. Будь им» — отсылает не только к позапрошлому веку, когда «мужиками» именовали только крепостных, но и как бы призывает пойти воевать, чтобы доказать себе и другим свою мужественность — точно не тот мотив, который приведет к взрослому и взвешенному решению. «На слабо» воевать ехать точно не нужно.

Ну и венчается это просто откровенным обманом. От 204 тысяч рублей в месяц контрактник получает только в зоне СВО или других боевых действий, никакого отношения к службе в периоды боевой подготовки, а также в случае любого применения бойца в тылу (для переподготовки, лечения, в качестве инструктора, и т.д.) такая цифра не имеет. Это далеко не базовая «зарплата» контрактника.

И, конечно, же «модный молодежный» ролик про то, как круто быть бойцом Российской Армии, не был бы столь «прекрасен», если бы не милые, хорошо заметные знающим людям детали: неуставные, скорее всего купленные за свои или привезенные волонтерами, обвес пулемета и радиостанции, и надетый задом наперед бронежилет в одной из сцен.

Но это же всё мелочи, главное — выглядит современно, и музыка забористая, не правда ли?

Сегодняшний именинник — Владимир Ильич – и его заочные друзья все еще стоят на страже одной из передовых позиций под Донецком

Учиться, учиться и еще раз учиться... Пришло время и мне прикоснуться к миру сверхмалой авиации

Сегодня в Донецке артиллеристы ВСУ снова убили много мирных людей, еще больше ранили. Не в первый и не в последний раз, к сожалению. Завтра это не закончится.

Обстрелы Донецка и неспособность до сих пор их остановить — зияющая кровоточащая рана на душе и совести каждого, кому не безразлична судьба Донбасса и кто поддержал начало спецоперации. Прекращение этих обстрелов — наша самая первая цель, и она до сих пор вне досягаемости.

Я прожил в Донецке всего полгода, но успел понять, что атмосферу этого стойко переносящего побои города невозможно передать, пересказать. Ее можно только почувствовать.

Хотите на 1 процент прикоснуться к жизни Донецка? Я расскажу вам, как это сделать. Ниже приведу ссылку на канал в телеграме. Не бойтесь, там нет кровавых фото, только сухие сводки обстрелов. Столько-то снарядов такого то калибра в такой-то населенный пункт ДНР. 90 процентов приходится на Донецк и его города-спутники.

Это не реклама. Зайдите в этот канал, подпишитесь на него, обязательно включите уведомления и звук — и представьте себе, что каждый пилик телефона — это 5-6 разорвавшихся снарядов в вашем городе, ужас, страх смерть. А вы просто продолжайте свой день, как делают это в Донецке. Ой, еще один пилик где-то, ой, еще один. А до конца рабочего дня еще далеко...

https://t.me/online_dnr_sckk

Сегодня публикую репост. Согласен с чувствами Анастасии Кашеваровой на 100 процентов.

Я вот, что вам скажу. Меня задолбал, реально, по-русски, скрепно и духовно задолбал ваш постоянный вой, ничегонеделанье, затягиванье и вредительство.

Очередные смерти в Донецке, очередной ребенок. «Девочка была улыбчивой», пишут. Да если бы даже это был самый грустный ребенок на свете - он должен жить! А если кто-то лишил его жизни, то мы должны отомстить и не дать этому повториться.

Эти дети должны стать вашими детьми. Если бы кто-то причинил вред вашему ребенку - вы бы ныли? И говорили, что плохой человек, кто это сделал? Вы бы рвали и метали, вы бы растерзали этого человека. Но это не ваши дети. Можно просто всплеснуть пару раз руками и пустить слезу.

Ныть на всех каналах, во всех СМИ и пабликах - херовый вариант. Месть, честь и доблесть - благородные чувства. И люди, которым действительно не безразлична судьба детей, не безразлична судьба страны, как должны поступить?

Они не должны ныть и вызывать жалость. Мужчины должны подняться и заступиться за детей, стариков, женщин. Женщины должны собраться и помогать во всем в тылу, стать сильнее и самостоятельнее.

Государство должно дать понимание, что мы стоим за страну. Обеспечить фронт, обеспечить тыл. Что погибают парни за Родину, а не чьи-то кошельки и паркетные зады.

А получается как? Люди погибли, один-два дня погундели и дальше - этого нет, того нет. Все те же проблемы. Кому-то деньги не выплатили, кто-то не может получить реабилитацию. Зато яростными высказываниями собрали тысячу упоминаний в СМИ.

Создаются фонды с миллиардными вливаниями, хотя можно просто это все направить на решение проблем, но нееет, мы создаем новую бюрократическую структуру, потому что другие структуры не хотят справляться. И мы не убираем нерабочие структуры, мы просто создаем, бл..ть это еб..чее государственное МММ. Огромную чиновничью бюрократию, на которую уходят столько денег, а ведь их можно направить на вооружение, на целевую помощь людям. И тогда, быть может, все воодушевятся, и меньше смертей будет.

И рождается вопрос, вполне обоснованный, а за что я должен погибать, если такая несправедливость? За что я воюю? Я вот хочу отомстить за всех детей погибших, но я не вижу того же от других, а самое главное от тех, кто нас ведет в бой, и руки опускаются. У меня не опускаются, но я задаю эти вопросы, меня злит невовлеченность элит, объявили СВО и дальше е..итесь, как хотите.

Государство не может опереться на народ, а народ не может опереться на государство. Нужна эта общая точка опоры. Пассионарии ее нашли, но их тоже давят, чтобы не вылазили со своей идейностью и настоящим, а не плакатным, патриотизмом.

https://t.me/Marinaslovo/6007

«Вот когда в Москве бабахнет»

За то время, что я провел в столице, я, наверное, сотни раз слышал эту фразу от моих товарищей, раздосадованных, что столица нашей Родины как будто не знает о СВО, не чует тех трагических и поворотных времен, которые переживает наша страна.

▫️«вот тогда-то они почувствуют, что идет война на уничтожение»;

▫️«вот тогда-то они встрепенутся, очнутся от забытья»;

▫️«вот тогда народ повалит из Москвы, когда поймет, что и здесь небезопасно»;

▫️«вот тогда и они начнут помогать фронту, поймут, что только так могут приблизить победу».

Такие разговоры стали обыденностью в среде тех, кто поражен контрастом между прифронтовой реальностью и московскими улицами. Вот только всё это — наивные фантазии взрослых бородатых мужчин.

Беспилотник взорвался прямо над Кремлем. А значит, мог взорваться в любой точке Москвы и в любой точке России. И что? Может, московское общество встрепенулось? Может, кто-то начал массово уезжать? Может, задумались, что они под ударом?

Нет, нет и нет. Режим сна и отдыха московского обывателя не нарушен, он свят для существующей системы. Уверяю вас, большинство столичной молодежи даже не узнало о какой-то там атаке на Кремль. Ведь новости — это скучно, неприятно, часто травматично. Но виноваты не они.

Виноваты мы — то самое журналистско-блогерское сообщество, которое я не так давно покинул. Это сообщество оказалось слишком податливо, мягко, а местами и попросту трусливо. Я знаю множество людей, работающих в медиа, которые знают правду о фронте, остро чувствуют необходимость сплочения армии и народа, честно, творчески и самоотверженно выполняют свой долг... но все их усилия разбиваются об указания сверху или страх начальника попасть в немилость к еще большему начальнику. А есть и те, кто поддался, прогнулся, смирился, и их всегда больше, чем идейных. Эти люди, как бы просто исполняющие свою работу, сами того не сознавая, предают наш народ, создают пелену видимости благоденствия, маскирующую поглощающую нас бездну.

Это не общество спит, не слыша взрывов войны, это исполняемая СМИ колыбельная настолько красива и притягательна, что даже самые громкие взрывы кажутся в её течении закономерным ритмом. Мы все проснемся только тогда, когда поймем, что долг перед собой и народом всегда выше, чем ответственность перед начальником.

Я думаю, все сегодня говорят и думают об одной только ситуации. И о реакции на нее приближенных к кормушке медийщиков. Сегодня планирую написать два поста по этому поводу: сначала ассоциации на тему, а потом и предметно. А пока меня просто тошнит. Многие пишущие как будто не понимают, что за буквами — люди и их судьбы. Или понимают, но им всё равно.

В связи с новым раундом постыдного, но необходимого для нашей страны в своей публичности конфликта двух совершенно разных по характеру сил, которые должны бы действовать сообща, — Пригожина и Минобороны — мне вспомнилась вот какая история.

Со мной служат два неразлучных брата, гордо носят позывной «Братья». Крепкие телом и характером два молодых горячих дагестанца попали в рамках десантного батальона в связисты. На первой в их жизни боевой задаче, когда противник пошел на прорыв и ребятам в передовых окопах пришлось совсем несладко, Братья, не имевшие на тот момент текущих задач, стали по собственной инициативе вытаскивать раненых с передовой к машине эвакуации. Под непрекращающимся обстрелом они вынесли человек 15, позволяя тем самым всем остальным оставаться на позициях, не отвлекаться на эвакуацию раненых, не выходить из боя... Еще несколько суток после этого друзья этих раненых приходили поблагодарить братьев за помощь...

Спустя некоторое время я припомнил этот случай в разговоре с одним кадровым офицером, опытным и, казалось бы, неглупым. Я привел поступок братьев в пример инициативы, которая спасла жизни и помогла остальным выполнять боевую задачу. «Чушь» — ответил офицер, «эвакуацией должны заниматься санинструкторы, а связисты должны заниматься связью, а если всё работает и задач нет, то ждать, быть в готовности выдвинуться, а они свои функции не выполняли, а выполняли чужие, какая же тут разумная инициатива».

Вот это вот странное противоречие: между тем чтобы делать нужное дело любой ценой, и тем, чтобы делать, как положено, и даже постфактум сетовать, что сделано было успешно, но не так, как положено... это противоречие, если не сказать грубее, встречается у нас очень часто, и совсем не только на войне.

Война — это лобовое столкновение системы с реальностью. Здесь лишь один критерий оценки — результат. И есть те, кто способен на результат, и те, кто способен лишь на брюзжание про правила и нормы довольствия. Для нас, солдат, смертельно важно, чтобы первые одержали верх над вторыми.

Ночной разговор о войне

В идеальном мире командир всегда и во всем лучше и компетентнее подчиненного. Как на агитплакате: солдат внимает мудрому сержанту — командиру отделения, сержант перенимает премудрости у прапорщика — техника роты, прапорщик по крупицам собирает из разговоров с офицерами то, чего не получил и уже никогда не получит в военном вузе... командир батальона — что отец родной ротным и взводным… полковник опытен равно в тактике, организации снабжения, связи, личном ведении штурма... командир дивизии назубок знает всю технику до винтика, каждого солдата и его семейные трудности, лично тестирует новинки, поставляемые волонтерами... а что это я, какие волонтеры? Ведь генерал на соответствующей должности уже предсказал ход развития военного дела, заказал разработки, строго провел военную приемку, думая исключительно о практичности и целесообразности. Над всем этим — генеральный штаб, где собрались одни лишь гении, лучшие из лучших, прошедшие все ступени с низов и уже потом постигшие высшие и тончайшие материи военной науки.

Каждый, кто когда-нибудь работал в любой структуре, большей, чем группа друзей в гараже, знает, что так, как описано выше, не бывает. Не потому, что люди плохие или система плохая. Просто вот так идиллически быть просто не может. Знать всё невозможно, абсолютной компетенции нет. Чем ты выше в структуре, тем больше тебе подчинено узких специалистов, о работе которых ты просто физически не имеешь времени получить детальное представление. Кроме того, люди неидеальны, они заводят любимчиков, ссорятся, влюбляются, спорят из-за политики... в результате даже самая совершенная система в реальности — абсолютно не идеальна именно в плане меритократии — власти лучших, наиболее компетентных.

Но вот ведь в чем штука — доверие к начальству происходит из веры в его компетентность. В обычной жизни мы часто готовы сделать так, как велит руководство, даже если сами не согласны — ведь «руководству виднее», и к тому же оно само отвечает за результат, если все выполнено в точности. Если же руководитель или система в целом демонстрирует свою некомпетентность, то тут в обычной мирной жизни есть масса стратегий… в крайнем случае, можно сменить место работы.

К чему я это? К тому, что на войне это так не работает. На войне у каждого командира, начиная с командира отделения, на плечах огромная ответственность — за жизни подчиненных. И командир не может бездумно выполнять приказы, особенно если видит их гибельность. Тут не получится щелкнуть каблуками и отрапортовать: «Ваш приказ исполнен в точности, лобовая атака пулеметной точки пехотой проведена, потери такие-то, точка не подавлена». Точнее, может, доложить и получится, но сначала придется навсегда распрощаться со своей совестью и честью.

Во времена Великой Отечественной некоторые полководцы и офицеры шли под суд или стрелялись, не желая, не будучи в силах выполнить приказ, казавшийся им гибельным для подчиненных. Думаю, когда-нибудь мы узнаем о подобных случаях и в наше время.

Я верю, что Евгений Пригожин действительно искренне пытается спасти своих подчиненных от гибели. Гибели от следования приказу, который уже не выполнить. Я верю в это потому, что Пригожин уже принес в жертву свое положение в элите, явно рискует своей физической безопасностью, а теперь еще и идет на нарушение приказа и оставление части фронта — то есть поступает вопреки собственному воинскому и лидерскому естеству, требующему идти до конца. Для отступления за шаг до победы тоже нужно мужество. Мужество поставить жизни других выше своих амбиций или наград. Мужество, которое есть не у всех.

Кто был прав, а кто виноват, по большому счету рассудит только история. Но для тех ребят, которые не погибнут в Артемовске без артиллерийской поддержки, их командир — герой. И им не важно, кем запомнит его история, осудит ли его толпа или закон.

Уверен, перед тем как принять это решение, сам Евгений Пригожин для себя тоже уже все понял. И оценил жизни своих бойцов выше любых последствий. Ведь первая ответственность командира — перед бойцами, которые доверяют ему не растратить их жизни зазря.