Стоимость - критически важный фактор энергоперехода. Десятилетия казалось, что по мере освоения технологий производства ВИЭ и аккумуляторов их доступность будет расти, а значит и их экономическая целесообразность. Под это выделялись субсидии на сотни миллиардов долларов.

«Зеленым» теоретикам казалось, что настанет момент, когда (полная, LCOE) стоимость кВт электроэнергии произведенный СЭС или ВЭС превысит стоимость угольного кВт, и тогда произойдет трансформация сектора.

Действительно, стоимость панелей, ветряков, аккумуляторов снижалась долгое время. Однако в последние четыре года она перестала падать, при этом LCOE «зеленой» энергии все еще выше аналогичного показателя из угля и природного газа. То есть сектор ВИЭ зашел в тупик.

Не надо забывать, что производство панелей и ветряков – крайне энергоемко, и поэтому часто расположено в Китае. Там же 60% электроэнергии производится из угля. По мере отказа этой страны от угольных ТЭС вверх пойдет стоимость электричества, а с ним и стоимость производства ВИЭ.

Доля лития в структуре себестоимости производства аккумуляторных батарей для электромобилей продолжает расти, однако пока не критична – менее 30%. Остальные затраты – анодные материалы и производство, то есть с ними можно работать, уменьшая стоимость аккумуляторов за счет оптимизации, автоматизации и эффекта масштаба.

По мере снижения прочих затрат, стоимость лития (катода) в структуре производственных затрат будет возрастать, постепенно достигая 50% и выше. Но тогда оптимизация будет давать все меньший эффект, а значит стоимость батарей перестанет снижаться. То есть при текущих ценах на литий, литиево-ионные аккумуляторы могут подешеветь еще на 30%. Дальше ужиматься будет некуда.

И тут возникнет другая проблема – потенциальный дефицит лития и высокая волатильность цен на этот металл: периодический взрывной рост цен на литий будет охлаждать рынок электроавтомобилестроения, отсекая не богатых покупателей. В этом разрезе - "старая" надежная технология автомобилестроения на ДВС - более предсказуема.

Эмбарго на торговлю российской медью, никелем и алюминием, введенное США и Великобританией, - еще один шаг к превращению национальных товарно-сырьевых бирж в место виртуальной торговли. Эмбарго введено в момент, когда запасы на складах LME и CME находятся на многолетних минимумах. Рынок почти никак не отреагировал на запрет. Впрочем, биржевые торги без поставок, как на биржу, так и с биржи, абсолютно оторваны от реальности. Если покупателю потребуется реальная медь или никель, то за ними он пойдет куда угодно, но не на LME.

Для некогда ведущего мирового института LME биржевой бизнес закончился еще несколько лет назад. Так 8 марта 2022 года биржевые цены на никель выросли в 3,5 раза из-за маржинколла у одного из клиентов. В итоге сделки, совершенные в тот день на сумму 3,9 млрд долларов, были отменены. Многие металлотрейдеры восприняли это как нарушение фундаментальных принципов. В итоге ликвидность перетекает на другую биржу – Шанхайскую. Туда, видимо, и будут перенаправлены поставки российских металлов.

США нашли эффективный метод борьбы с "серым" экспортом российской нефти, пишет Bloomberg. 40 судов, попавших под санкции, стоят на якоре и не перевозят нефть. То есть механизм отработан в действии и показал свою эффективность.

Но Bloomberg в конце февраля писал о том, что в мире остро не хватает танкеров. Блокада Красного моря привела к удлинению плеча доставки на маршруте Европа-Азия; перестройка экспортной ориентации России на страны АТР также потребовала увеличения числа судов для перевозки нефти. Новые санкции США лишь обостряют дисбалансы на танкерном рынке: новых судов на рынке не появится в ближайшую пару лет, тогда как имеющийся флот вымывается из-за старения и санкций США. Эти дисбалансы увеличивают конечную стоимость нефти для всех стран, торгующих нефтью так как стоимость фрахта растет.

При этом российские нефтяники всегда найдут способ доставки нефти – это вопрос скорее не логистики, а дисконтов, которые придется дать покупателю за то, что он пойдет на риск получить вторичные санкции от США.

Продажи электромобилей в Китае могут выйти на паритет с автомобилями на ДВС уже до конца этого года. Для мирового автомобилестроения это станет сенсацией: крупнейший рынок сбыта в мире (в штуках) станет преимущественно электротяговым.

Несмотря на множество недостатков у электромобилей, для правительства Китая это единственный способ ослабить нефтяные объятия ОПЕК+ и уменьшить зависимость от импорта (в первую очередь морского) нефти, что в преддверии (кажется уже неминуемого) конфликта с морской державой – США ахиллесова пята всей великой китайской экономики.

Перекрытие коммерческого судоходства в Южно-Китайском море (по аналогии с Красным морем) дело не сложное, а без поставок импортной нефти промышленность КНР сложится за несколько недель. То есть через электромобилизацию Китай в том числе снижает риск нефтяной блокады. Этот риск видят не только в Китае и США, но и в России – отсюда предложение построить еще один сухопутный нефтепровод в Китай, озвученное Владимиром Путиным во время своего визита в КНР.

Внедрение роботов в производство и ИИ призвано решить острую нехватку рабочих рук в ближайшие десятилетия. Многие страны - мировые центры промышленности (Китай, Корея, Япония, Германия, Франция, Россия) скатываются в состояние обществ пенсионеров - когда продолжительность жизни выросла, тогда как число людей трудоспособного возраста будет снижаться на десятки миллионов ежегодно.

Нехватка рабочих рук - фундаментальный вызов для мировой экономики и её структуры. Во многих сферах просто будет некому работать. Абсолютный приоритет современной человеческой цивилизации – гуманизм, а значит тот, кто может делать хоть что-то руками, вероятно будет занят в сфере ухода за пенсионерами и воспитанием детей. Офисный планктон и рабочих у станка будут вытеснять автоматы.

Резервов молодого населения в мире не много – это Индия и страны южной Африки. Там до конца века будет жить самое молодое население планеты. Очевидно, что соревнование государств за этих молодых людей уже началось.

Рождаемость в Китае упала до уровня 1,03 ребенка на женщину – пишет WSJ. Это ниже, чем в Японии, где коэффициент фертильности – 1,2 ребенка. Для КНР – это демографическая катастрофа, особенно для южного Китая.

Сегодня Шанхай, Пекин, Гуанчжоу – мегаполисы, обеспечивающие жизнедеятельность десяткам миллионов людей. Для этого созданы гигантские системы водоснабжения, энергетики, транспорта, образования, медицины, безопасности и т.д. Все эти системы оптимальны и эффективны при имеющемся населении. Как только оно начнет снижаться, тут же начнутся процессы деградации инфраструктуры. Меньшая загрузка – это повышение тарифов (налогов) для оставшихся пользователей. Это в свою очередь вызывает уже отток населения из «дорогих» мегаполисов и новый рост тарифов, при ухудшении качества услуг: от ржавой воды из крана до стрельбы на улице.

Современная история знает аналоги таких процессов – например, Детройт. Но учитывая китайские масштабы, вероятно, это будет похоже на бронзовый коллапс или упадок средневекового Рима.

Дом робота – Китай

Промышленная Азия, стоя перед демографической пропастью, стремительно автоматизируется: 3 из 4 промышленных роботов в мире устанавливается в азиатских странах. Абсолютный лидер – Китай, который устанавливает каждый второй робот на планете. Ближайший конкурент – Япония – в 6 раз отстаёт от КНР. США и Европа, даже обладая дешёвым капиталом, технологиями и рынками сбыта, пока плетутся в хвосте разворачивающейся гонки роботизированных производств.

Кстати, Россия пока решила пропустить соревнование и участвует факультативно. Установка роботов – это скорее удел единичных компаний, а не массовое явление. Впрочем, кроме дешёвого труда и обилия мигрантов, этому есть и другое объяснение.

В 2022 году 28% индустриальных роботов в мире было установлено в секторе производства электроники, ещё 25% – в автомобилестроении. То есть в секторах, которые в России, мягко говоря, не в авангарде. Прочее машиностроение (12%) и химия (4%), неплохо развитые в России, пока автоматизируются вяло - это мировой тренд.

Прогноз МЭА говорит, что впереди десятилетие аккумуляторных металлов - никеля, кобальта и особенно лития. Спрос на этот металл к 2040 году вырастет почти в 9 раз или на 15-16% ежегодно. Для удовлетворения такого спроса необходимы гигантские инвестиции в добычу. Чтобы они шли, необходима соответствующая маржинальность – а значит высокая цена на литий. Это создает конфликт с автопроизводителями: им, чтобы сделать электромобили доступными и действительно массовыми, напротив, нужны низкие цены на аккумуляторы.

При этом аккумуляторная отрасль игнорирует вопрос – есть ли такое количество экономически оправданных к добыче запасов лития на планете?

Кроме того, не решен вопрос промышленного рециклинга лития (в отличие от выстроенных систем вторичного использования меди, алюминия, никеля). После того, как аккумулятор отжил свой короткий век, из него не извлекают литий для вторичного использования. Но без рециклинга литий-ионных батарей невозможно говорить о долгосрочной и массовой электромобилизации автотранспорта.

Потребление пластика удвоится до середины века, говорит прогноз ОЭСР. В первую очередь будет расти спрос на упаковку. Однако, кроме этого, рост спроса на пластмассы будет происходить в транспорте, строительстве и производстве тканей.

Для России – это шанс занять нишу средних переделов, тем более крупнейших российских экспортеров (трубного газа, СУГов, нефти – сырья для пластмасс) отрезали от традиционных рынков сбыта в Европе. Продать все избытки первичных ресурсов, «запертых» в России, невозможно. Это шанс нарастить объемы переработки внутри страны.

Изобилие дешевого сырья и электроэнергии уже оседлал сектор производства удобрений (Россия – мировой экспортный лидер на этом рынке) и отчасти пластмасс. Кроме Сибура, заводы по переработке пропана и этана в последние годы строили Лукойл, Татнефть, Газпром и множество других . Однако этого мало. Сектор пластмасс и химии – огромный, насчитывает тысячи наименований продукции, и у российскому бизнесу есть куда расти и развиваться.

Россия, крупнейший торговый партнёр Индии в Европе, и третий экспортёр продукции в республику, уступая только Китаю и ОАЭ. При этом с Россией у Индии гигантский торговый дефицит – более 40 млрд долл. Больше только в торговых отношениях Индия–Китай.

Для растущей республики это большая проблема, так как торговый баланс Индии хронически дефицитный. Дефицит на сотни миллиардов долларов ежегодно усложняет жизнь индийскому правительству и порождает проблему неконвертируемости рупии и стабильности её курса. Этот дефицит можно перекрыть либо внешними займами, либо притоком инвестиций. Доступность и того и другого крайне конъюнктурна. Поэтому вывод десятков миллиардов долларов российскими нефтяниками из страны способен дестабилизировать индийскую финансовую систему.

Хронический дефицит торгового баланса Индии сильно отличает модель экономического роста этой страны от Китая, развитие которого как раз строилось на экспортно-ориентированной модели и хроническом профиците торгового баланса.

Американские аналитики, глядя на темпы роста экспорта Китая, делают вывод, что старая модель развития этой страны сломалась. В последние 15 лет экспорт растет лишь на 5,7% в год, против 27% в начале десятилетия. Очевидно замедление темпов почти в 5 раз.

Однако, во-первых, это замедление происходит на очень высокую базу: КНР — крупнейший экспортер продукции в мире — фабрика планеты. Во-вторых, правительство Китая осознанно пошло на этот шаг, отдавая приоритет развитию внутреннего рынка потребления, постепенно выстраивая экономику высоких доходов внутри Поднебесной.

Ну и третье — китайский экспорт претерпевает качественное изменение. Страна уходит от экспорта простых переделов к сложной продукции, все больше работая не только на транснациональные корпорации как сборочное производство, но и создавая свои сильные бренды в высокотехнологичных потребительских отраслях: автомобилестроения, электроники, станкостроения и т. д. Такая модель позволяет оставлять внутри страны большую добавленную стоимость.

С момента начала СВО товарооборот Россия-Китай удвоился. Для России, Китай сегодня ключевой внешнеэкономический партнер: самый крупный экспортный рынок, самый крупный поставщик импорта, а кроме того, валюты – юаня, так как торговля с Китаем для России профицитна. Исходя из этого можно констатировать – для России поворот на восток состоялся, а российско-китайские отношения близки к союзническим.

В то же время складывающийся союз пропитан вынужденным прагматизмом с обеих сторон. Например, КНР не пускает российских поставщиков огромного числа товаров (продукции фармацевтического сектора, машиностроения, во многом сельхозпродукции) на свой внутренний рынок. В свою очередь российские власти с прохладой относятся к участию компаний из КНР в добыче полезных ископаемых, финансовом секторе, транспорте - "Шелковые пути" преимущественно идут мимо России. То есть обе стороны понимают, что экономический союз временный, конъюнктурный, а маятник может качнуться в обратную сторону (поворот на запад) в любой момент.

После того, как снежный шторм потрепал американскую нефтедобычу, так что она спустя три месяца не смогла восстановиться, Минэнерго США ждет новую напасть – сезон ураганов в Мексиканском заливе. Метеорологи прогнозируют 20-25 сильных штормов, один из которых может перерасти в ураган и пройти вблизи объектов нефтепромысла. Это может обрушить шельфовую добычу нефти в США.

Сезон ураганов в Атлантике длится с 1 июня по 30 ноября. Как правило, июнь — это месяц, когда в Атлантическом бассейне начинают формироваться самые ранние штормы, а самые сильные ураганы обычно формируются в августе и начале сентября.

От урагана могут пострадать как добывающие платформы, так и нефтеперерабатывающие заводы, расположенные вдоль побережья Мексиканского залива в Техасе и Луизиане. На них приходится почти половина нефтеперерабатывающих мощностей США. Этим объектам угрожает затопление или отключение электроэнергии, вызванное стихией. В случае такой угрозы нефтяники останавливают производство и эвакуируют персонал.

Разбег цен на медь — предвестник большой переоценки металлов из-за циклического дефицита. Накопленная инфляция доллара США с начала 2020 года — более 20%, при этом стоимость цветных металлов, редкоземельных, аккумуляторных — вернулась к началу 2020 года.

Недооценка существенная, особенно с учетом резкого роста издержек при производстве. Горнометаллургические компании при таких ценах ограничивают инвестиции в развитие, и по мере расширения спроса наступает дефицит предложения. Цены на металлы начинают стремительный разбег, пока не начнет разрушаться спрос.

Рост цен необходим в первую очередь для металлургов, чтобы они начали расширять производство, особенно это актуально для кобальта, лития и никеля, физический спрос на которые будет расти в ближайшие десятилетия двузначными темпами, в первую очередь из-за энергоперехода в Китае. Затронет новый спрос и медь — как основной инфраструктурный материал электроэнергетики.

В 2022 году Европа приняла 2,7 млн мигрантов. Две основные страны, куда переезжали мигранты, — Германия и Испания, на которые вместе пришлось более 1 млн миграций.

Переезды в Европе неоднородны: в ту же Польшу, Германию, Румынию едут люди из Украины; в Италию, Испанию, Грецию — в основном из Средней и Передней Азии и Африки.

Миграция — самый простой способ решить демографические проблемы региона. Та же Германия, за счет притока приезжих из года в год динамично наращивает население, решает проблемы старения общества. Так население страны выросло на 5% с 2011 года. В то же время, вместе с миграцией в страны ЕС приезжают новые обычаи, традиции, культура. Часто мигранты живут анклавами и плохо интегрируются в сложившийся веками уклад региона.

Впрочем, сама величина 2,7 млн не критична: лишь одна Россия приняла порядка 1,3 млн беженцев. А если учитывать трудовых мигрантов, то число переездов в Россию превышает 3,5 млн человек в год. Часть из этих людей остается на ПМЖ.

Капитальные вложения в добычу цветных металлов выросли до исторического максимума: 25 крупнейших компаний мира вложили около 50 млрд долларов в прошлом году. Однако необходимо отличать металлы, связанные с энергопереходом (медь и аккумуляторные: литий, кобальт, никель), и остальные металлы. Именно энергопереходные металлы сейчас привлекают основную массу новых инвестиций. Особенно динамично растут вложения в добычу лития.

Литиевая гонка среди мировых ГМК — это соревнование за лидерство в новом мире электромобилей и место на рынке, который только зарождается, так как в ближайшие десятилетия рынок вырастет в десять раз. Россия также участвует в забеге: СП «Норникеля» и «Росатома» готовит к разработке Колмозерское месторождение лития — крупнейшее (18,9% отечественных запасов) и наиболее перспективное в России.

Кроме того, у АРМЗ есть еще литиевый проект в Иркутской области, готов производить литий и «Газпром» из минерализованных подземных вод Ковыктинского месторождения и еще ряд проектов на стадии ТЭО.

Число электромобилей в мире превысит полмиллиарда штук через десять лет – такой прогноз дает МЭА. Для понимания масштабов, на конец прошлого года весь мировой автопарк насчитывал 1,5 млрд автомобилей.

Конечно, прогноз МЭА, как не раз это было, излишне оптимистичен и во многом политизирован. Уже в прошлом году многие крупнейшие электромобильные рынки в мире (Германия, Великобритания) перестали расти. То есть, один за другим, локальные рынки насыщаются электричками.

Кроме того, есть существенные ресурсные ограничения, например, более половины мирового кобальта залегает в одной стране – ДРК. Запасы лития распределены равномернее, но они не безграничны, и их освоение требует существенных капитальных затрат, при этом спрос на металл вырастет почти в десять раз.

Ну и, конечно, все эти затраты меркнут на фоне предстоящей модернизации электроэнергетической инфраструктуры крупнейших городов в мире. Массовая зарядка сотен миллионов электроавто потребует новых ТЭС и ЛЭП.

Российские экспортеры (нефтепродуктов, удобрений, продовольствия) осваивают наиболее богатые страны Африки – Алжир, Египет, Сенегал, ЮАР, то есть государства, где живет относительно платежеспособное население, в сравнении с другими странами Африки. Для России, ведущей СВО, находящейся под санкциями и нуждающейся в валюте – это оправдано: деньги не пахнут еще со времен древнего Рима.

Но как это не раз бывало, Россия работает и на перспективу. «Росгеология» ведет переговоры о геологоразведке с Анголой, Сьерра-Леоне, Зимбабве, Марокко и Мозамбиком, странами не богатыми деньгами, но обладающими огромными запасами твердых полезных ископаемых. В мире с высокой инфляцией и санкциями – металлы вполне себе ликвидный товар, пригодный для обмена на энергоресурсы и еду.

Однако, что более интересно, сейчас в странах Африки Россия отрабатывает и новый экспортный продукт, предоставляя услуги ЧВК – «безопасность». Возможно, в новом мире после СВО – это будет одним из самых востребованных направлений экспорта для России.