Китайское упреждение. Вчера весь мир облетели кадры, как престарелого конкурента Си Цзиньпиня по ЦК, выпроваживают из зала совещаний «под белы руки», на что официальный Пекин отделывается дежурным комментарием «дедушке поплохело». Так что там происходит в Поднебесной? Похоже, что слабеющая группа Си все-таки решилась на жесткое устранение конкурентов, понимая, что другого шанса может и не быть.
 
Си, вопреки заветам Дэн Сяопина о том, что Китай должен заниматься своими делами и не лезть во внешнюю политику, руководствуется ровно обратными устремлениями. В последние годы КНР стал активно играть на поле ЕС, особенно на Балканах. Китаю удалось укрепиться в Африке, а Средняя Азия и вовсе стала «китайским вестибюлем». Кроме того, Си Цзиньпинь и Байден, как ранее Обама, продвигают идею раздела мира между «двумя великими державами», т.е. КНР и США.
 
За столь агрессивную внешнюю политику, четыре года назад Си подвергся критике со стороны своих конкурентов по партии. В 2018 году было опубликовано открытое «Письмо четырёх», в котором два его предшественника - Цзянь Цзэминь и Ху Цзиньтао, а также двое бывших председателей Госсовета - Чжу Жунцзи и Вэнь Цзябао, раскритиковали Си Цзиньпиня за стратегию во внешней политике. По мнению «четырех», Дэн Сяопин завещал, что Китай не должен лезть в мировую политику, за редким исключением жизненно важных для страны проблем. В итоге вся ответственность была возложена на главного идеолога компартии - Лю Хэ, тем не менее, расширение на Запад, особенно на постсоветское пространство было продолжено.
 
Перед нынешнем съездом КПК, на котором решался вопрос избрания Си Цзиньпина на пост генсека ЦК на третий срок, настроения в партии были весьма немонолитные. Еще весной вряд ли кто-то поставил на то, что он станет лидером КПК. Ситуация развивалась на руку фронде, особенно после «щелчка по носу» в связи с прилетом на Тайвань американского представителя. О полном уходе Си из политики речи не шло, но он мог передать роль генерального секретаря доверенному лицу, при этом заняв высшую должность председателя партии, вакантную с 1982 года. Такая рокировка позволила бы привести к постепенной смене правящей группы Си, которую многие стали считать чересчур усилившейся и опасной.
 
Но, похоже, Си не стал дожидаться своего плавного смещения и провел масштабную спецоперацию внутри КПК еще до съезда, который лишь зафиксировал кардинальную смену китайских элит внутри ЦК. Для России это будет означать дальнейшее усиление интереса к нам со стороны восточного соседа, который сегодня зорко следит за военной ситуацией. Поскольку отсутствие технологических и боевых успехов на фронте могли убедить Китай в том, что Россия не является для них серьезным соперником, вполне возможен пересмотр со стороны КНР отношений между двумя государствами. Это может ослабить позиции «китайской партии» внутри РФ, так как на новом витке отношений китайцы могут еще больше понизить статус взаимодействия со страной, которая находится в сложном финансовом и политическом положении.

Девятый месяц СВО. «Партия войны» немного ослабила влияние, но «партия мира» пока не сформировала собственной повестки. Общество продолжает оставаться фрустрированным из-за опасения мобилизации и приходе похоронок, а также общего непонимания своего будущего, схожие процессы идут и в элитах.

Очередной месяц спецоперации был отмечен медиа скандалом с участием RT и его сотрудника Антона Красовского. Его призыв «убивать украинских детей» привел к отстранению его от эфира и вмешательству СК. Однако дискуссия относительно того, прав Красовский или нет – продолжается. У турбо-патриота оказалось достаточное число сторонников в комментариях, которые считают, что «все он правильно сказал» и призывают не применять в отношении него санкции. Кто-то считает, что Красовский выступил «агентом влияния», так как его радикальное заявление сыграло на руку противоположенной стороне. Так, спустя более чем полгода после СВО, вновь остро встает вопрос о ее целях. Так как «людоедские» высказывания Красовского вновь обостряют вопрос относительно таких целей, как «денацификация».

На этом фоне становится ощутимы различия не только «партии мира» и «партии войны», но и разные градации внутри сторонников СВО, от «отмороженных» до «умеренных». Помимо идеологии, очевидно, есть расхождения и в средствах борьбы. По крайней мере, относительно допустимости или недопустимости применения ЯО и вероятных последствий такого решения. Здесь же есть споры в отношении мобилизации и подходов к ней. Последний месяц показал, что призыв гражданских с выполнением плана «по головам» несет в себе неоправданные риски. Появление первых жертв среди мобилизованных (кто-то умер, не доехав до зоны боевых действий, кто-то погиб в первые часы после приезда) серьезно взволновали общественность, которая впервые столкнулась с реальностью – похоронками на родственников. Не даром уровень тревожности продолжает колебаться в пространстве 60-70% уже вторую неделю подряд.

Экономика периода СВО также находится на перепутье. По сути, страна продолжает «жить как жила» до 24 февраля, выкручиваясь из сложных ситуаций, таких как санкции и проседание финансового сектора. Распечатана легендарная кубышка ФНБ, запас на «черный день». По среднем прикидкам его может хватить примерно на полгода. При этом каких-то явных планов по дальнейшему существованию экономики либо нет, либо они не представлены обществу. Развилка между военным социал-капитализмом в виде Госплана или либерализации рынков по стратегии НЭП 2.0 по-прежнему остается конкуренций концепций. Вместо мобилизации экономики элиты больше интересует перераспределение оставшихся потоков и перехват друг у друга части «жирных кусков».

Поэтому, как мы видим, каких-то четких линий, как в идеологическом отношении, так и в социально-экономическом, пока не сложилось. Доминирование «партии войны» ослабло, однако «партия мира» сейчас находится в тех условиях, когда развивать свою инициативу она может крайне ограниченно. Рутинизация СВО не ведет к успокоению и апатии населения, как можно подумать, глядя на социологию (которая сейчас работает крайне ограниченно), а наоборот – копит усталость от ситуации и тревогу, которые в любой момент могут выступить триггером к запросу на перемены. Схожие процессы идут и в элитах, но на качественно ином уровне.

Российские олигархи вновь судятся в высоком суде Лондона и вновь в центре внимания «Норильский никель». Олег Дерипаска претендует на смену руководства компанией. Патриотически настроенные бизнесмены негодуют, так как по их мнению, Дерипаска дает понять на чьей он стороне, оформляя иск в защиту иностранных акционеров. Деятельность такого менеджмента будет сильно под влиянием западных структур. Поэтому многие с удивлением смотрят на ситуацию в сложившихся условиях жестких западных санкций, так как она смотрится предательством.

Компания Потанина Whiteleave Holdings LTD, которая является держателем его пакета в ГМК «Норильский никель», стала объектом судебных разбирательств в английском суде. Главная цель Дерипаски - поставить своего независимого руководителя. Претензии РУСАЛа связаны с тем, что «Норникель» якобы утратил часть активов из-за чего акционеры понесли убытки. 

Несколько иронично выглядит ситуация, при которой судьба крупнейшей российской компании с подачи Олега Дерипаски будет решаться в «недружественном» Лондоне, к тому же без участия самого Потанина, поскольку тот находится под британскими санкциями. Действительно, сам суд бьет по имиджу государства, которое вроде бы бьется за свой суверенитет, а тут масла в огонь подливает крупный бизнес.

📊Рейтинг федеральных и региональных каналов, оказавших наибольшее влияние на региональную политику за период 17-23 октября 2022 года

🔺Федеральные каналы

1. НЕЗЫГАРЬ
2. Октагон
3. 16 негритят
4. BRIEF
5. Политджойстик/Politjoystic
6. The Гращенков
7. Региональная политика
8. Образ будущего
9. Мария Сергеева
10. Чисто для фиксации

🔺Региональные каналы

1. Ротонда
2. Ангара
3. Земля Сибири
4. ЯМАЛ-МЕДИА
5. Урал-Хурал
6. ДаВос
7. Ханты и манси
8. Барахло
9. Башкирское жало
10. Балтийское измерение
11. Упорный край
12. Вечерний Хабаровск
13. СТРЕЛЫ КАЗБЕКА
14. Сибирский цирюльник
15. СОВА СКАЗАЛА
16. Сибиряк
17. Красноярский чернослив
18. Челябинск сегодня
19. Белое солнце
20. Чернозём

#Рейтинг

Власть, она не белая или черная, она почти всегда серая. Как у Стругацких в «Трудно быть Богом». Так что Красовские и Холмогоровы, это одна сторона медали, темная сторона Луны. Когда-то власть также так же показывала и свою светлую сторону, тогда мы видели ее «хорошие лица», выступающие в приличных местах и говорящие правильные вещи. Но в своем подлинном величии власть всегда – это клерк в галстуке, который одним совещанием безжалостно перемелет любой из миров. Как и любого распоясавшегося людоеда.

Кроме того, в «кейсе Красовского» сошлось сразу несколько тенденций. Во-первых, безусловно, есть юродствующие, которые постоянно переходят грань, оскорбляют, эпатируют мирную публику тем, что призывают к страшным вещам. Они пугают людей: мол, видите, как мы серьезно настроены, никаких границ нет. Во власти, конечно, есть те, кому это не нравится. Кроме того, фигура лично Красовского — как открытого гея — для многих неоднозначна. Неслучайно в первые же часы после информации об увольнении пошли тезисы, мол, что вы хотите от представителя ЛГБТ? Красовский, несмотря на весь турбопатриотизм, чужд этой тусовке, им понятнее офицеры запаса и генералы. Вторая часть кейса в том, что в ситуации с военкорами власть сделала опасную ставку на то, чтобы открыть ящик Пандоры и выпустить ультрас. Ставка оказалась опасной: если с либералами были понятны рычаги давления через госконтракты, через университеты и так далее, на эту публику таких рычагов нет. Красовского уволили, это понятный рычаг, но где гарантия, что он не продолжит делать то же самое в своем Telegram-канале, как те же военкоры? Ультрас не то что надоели власти — они стали опасной и неконтролируемой силой. Свернуть ее сегодня — это получить себе медийного врага, и, с другой стороны, они вроде бы и полезны. С третьей стороны, каждый раз, как ультрас переступают черту, власть не знает, как с ними справиться. Отставка Красовского может стать неким триггером, и от того, как с ним поступят в дальнейшем, может зависеть и судьба других турбопатриотов. Расследование против Красовского может что-то дать, тем более что я знаю, что лично Бастрыкин любит детей и нервно реагирует на любые нападки на них. При этом людей, которые впадают в раж и несут любую околесицу, сейчас много. Если Красовский окажется под ударом, встает вопрос, коснется ли это и других таких людей.

Губернаторы в «режиме мобилизации» остаются такими же винтиками системы, как и были ранее. Взаимодействие с силовиками качественно ничего не меняет, как и «ковидные полномочия» ранее. По большому счёту, просто система упрощается до работы на минималках. Губернаторам надо держать тыл (платить пенсии/зарплаты бюджетникам), поставлять нужное число призывников и все также отчитываться в федеральный центр по ключевым KPI. В этом смысле они как ипотечники в окопах, от кредита никуда не денутся. Да, западные санкции и СВО сильно упрощают систему управления, делая ее сверхзависимой от центра. Инвестиции и развитие в целом - заморожены, налоговая база сокращается, все, что остаётся - распределять федеральные трансферты.

Коллеги считают, что нынешняя чрезвычайщина - вольница для губернаторов. Так как это поможет разрешить внутриэлитные конфликты, а также придать субъектности должностному лицу: стукнет по столу и скажет - «будет как я велю». Но, все не совсем так. У нас губернаторы - это лоббисты ФПГ, а в некоторых случаях ещё и их «вотчины». В нынешних условиях поставлять своим патронам ресурсы для них будет сложно. Следовательно, могут возникнуть проблемы во взаимодействии между ними, так как чрезвычайщина - хороший повод слиться с обязательств. Но вряд ли им это дадут сделать, так как одно дело «официальный Кремль», а другое - реально сложившаяся система взаимоотношений внутри системы.

Поэтому вместо прогнозируемого укрепления власти в регионах, вероятно, начнутся ровно обратные процессы разбалансировки. С одной стороны – конфликты между федеральными промышленными группами и их региональными доминионами. С другой стороны – конфликты внутри регионов, где элиты начнут проверять на прочность новые губернаторские полномочия, а те - постараются их придавить. В результате вместо сплочения вокруг ВДЛ, скорее всего, начнётся строительство разнообразных аппаратных союзов, которые будут не против поддержать формально отдаленные от власти силовики.

Да, губернаторы становятся уполномоченными по распределению центральных ресурсов, что как бы повышает их роль в политической системе. Но на деле, это как продавщица в советском магазине, которая «вас много, а я одна». Гораздо логичнее было бы превратить губернаторский корпус в подобие проектного офиса, который бы в ситуации санкционного давления стал бы оператором по спасению региональных экономик. Вопрос только в том, есть ли в планах такое спасение если есть, то кого конкретно. Если страна и вправду перебирается на военно-административные рельсы, то скоро губернаторские полномочия будут исчерпываться распределением тёплой одежды и формы, хлеба и дров, так как все остальные активности окончательно приостановятся, а оборонный заказ и прочие государственные ценности будут обеспечиваться по федеральной вертикали.

Бюджет на 2023 сложный, причём даже по оптимистичным прикидкам. Так как просчитывается сейчас исходя из довольно безоблачных прогнозов, хотя кубышку ФНБ все же пришлось открыть. А что в реальности? На сколько этого ФНБ хватит и что делать, когда выгребем заначку (по усреднённым прогнозам, она закончится к апрелю-маю будущего года), печатать деньги?

Лидер «Новых Людей» Алексей Нечаев справедливо просит Госдуму и Правительство быть не только оптимистами, но и реалистами. Если сегодня не просчитывать риски и заниматься очередным шапкозакидательством, то сесть на мель бюджет может гораздо раньше. Собственно, каков план по мобилизации экономики, которая сегодня находится в уже полугодовом нокауте?

Ещё сложнее придётся регионам, на которых «возложили полномочия» таким образом, что они до сих пор не могут понять - как их реализовать. Это отдельная история, так как одобренный в первом чтении бюджет хоть и сбалансированный, но явно не ужатый. Власть, по идее, должна первой затянуть пояса, но вместо этого - режет по больному, по социалке, вместо пиарки, представительских расходов и прочего. Понятно, что любые капризы чиновника капля в море по сравнению с тратами на армию бюджетников и пенсионеров, но общего «командного духа», бюджет пока так и не задал.

Очевидно, что пока выбрана стратегия не модернизации (того же НЭПа), а стагнации с расширением функций контроля госаппарата. Проще говоря, вновь ставка сделана на достижение цифр и показателей, а не на реальный сектор. Коммунисты и часть «левых» критикуют его за антисоциальную направленность, но и «правые» не в восторге от того, что сложные годы мы планируем преодолевать за счёт закручивания гаек для бизнеса, а не его активизации. Правда, пока пройдут все слушания, у лоббистов ещё есть время немного подрихтовать некоторые его статьи, хотя общая направленность уже вряд ли изменится.

Отказ от прямых выборов мэров продиктован логикой управления губернаторской «мини вертикали». В неокорпоративной Системе РФ повсеместно реализуется данная логика соподчинения по принципу: управление – отдел. Губернаторы – отделы кремля, а муниципалитеты – отделы регправительств, а сельские поселения – отделы мунадминистраций. Поэтому ряд атавизмов бывшей «мэрской вольницы» в виде прямых выборов в ряде региональных столиц, постепенно сокращается «сверху», исходя из запросов ВДЛ.

На данный момент прямые выборы сохранились в Абакане, Анадыре, Новосибирске, Хабаровске, Якутске и Улан-Удэ. В наиболее сложных и противоречивых регионах (помимо Чукотки), где всегда была велика победа оппозиционных кандидатов от КПРФ (Новосибирск – Локоть), ЛДПР и прочих партий (в Якутске - Сардана Авксеньтьева, теперь «Новые Люди»). Будут ли и их убирать? Вопрос дискуссионный. Вероятно, в Якутске были бы не против отказаться от столь нервного испытания, однако республиканские элиты могут не поддержать такое решение. В Новосибирске позиции Локтя, который находится в мэрском кресле уже второй срок подряд, тоже ослабли, а значит победить коммунистов на прямых выборах было бы красивым жестом для региональной власти.

Вообще, это давний спор - нужны ли народу независимые мэры крупных городов или все полномочия (а с ней и ответственность, давайте не будем забывать об этом) должны быть у губернаторов? В связи с усилением местных властей «СВО-полномочиями», некоторым главам регионов было бы удобно иметь мэра в качестве громоотвода, в т.ч. для силовиков (пример – арест главы Томска, Кляйна, где сегодня заксобрание проголосовало за отмену выборов градоначальника), но держать его в подчинении, как бы в статусе «министра», а не равноценного оппонента, как это всегда было в Новосибирске или ранее в Якутске.

Дискуссия о мэрских полномочиях идет давно. Прямые выборы мэров могли вернуться еще в 2021 году, так как муниципалитеты оказались очень слабо управляемы назначенцами. Хотя сами граждане к выборам вполне равнодушны, средняя явка на муниципальных выборах составляет всего 30%. Но в возврат к выборам мог бы стать «разменом», в том случае, если выборы губернаторов опять заменили бы на назначения, а это вполне возможно в ситуации падения рейтингов власти и переходу к режимам средней и базовой готовности.

Логика губернаторов понятна. Для них вольница на уровне глав городов может быть опасна с точки зрения вероятной разбалансирования вертикали власти, особенно в протестных регионах и национальных республиках. В ситуации, когда за территории отвечают государственные институты или корпорации, инфраструктура МСУ остается в их ведении и отдавать их в руки «не своих» (случайно избранных глав городов) они бы не хотели. С другой стороны, выпускать пар через выборы мэров, которые ограничены в полномочиях (как в кейсе Ройзмана, когда мэр Екатеринбурга был представительным лицом, а все полномочия по хозяйству были у сити-менеджера), было бы удобным инструментом для сохранения внешних демократических процедур и придания чрезвычайным временам ощущения стабильности на фоне электоральной рутины.

Выступление Путина получилось каким-то чересчур мирным на фоне предшествующих ему событий. Турбо-патриоты вероятно ждали чего-то более вдохновляющего для себя, например, обсуждения «священной войны» с Западом или очередных ядерных угроз. Однако вопреки таким прогнозам, Путин говорил о недопустимости использования ЯО в Украине, а также о том, что он продолжает надеяться о едином экономическом пространстве от Владивостока до Лиссабона. Собственно, говоря о традиционных ценностях, он тепло отозвался о «наших людях» (разделяющих их) как в самой Европе, так и в США, к тому же осудив американофобию и прочие формы демонизации Запада. Досталось даже коммунистам, чьи призывы к национализации Путин однозначно не одобрил.

В общем, все выступление было кивком в сторону «партии мира», как бы ее противники не пытались двусмысленно трактовать путинские заявления. Сюда же разговоры про децентрализацию власти – попытке поделиться с регионами полномочиями и даже присутственными местами, похвала мэра Москвы Собянина и прочая поддержка инициатив по сохранению привычной структуры управления, без скатывания в чрезвычайщину. Организация СКС под руководством Мишустина и примкнувшего к ним Собянина, в общем-то тоже указывает на понимание важности удержания экономических фронтов. Поиск мирных решений сегодня довольно часто артикулируется Кремлем, при этом нивелируя этот запрос периодическим усилением военной риторики, но Валдайский форум фиксирует скорее данный вектор. Конечно, лекция о геополитической турбулентности на 10 лет вперед – это никакая не стратегия, ведь на Западе как раз все давно распланировано (там промышленная революция 4.0), а скорее привычное тактическое «поживем-увидим». Собственно, в этой логике мы и живем последнее десятилетие и нам как бы намекают, что «можем повторить».

Новый виток роста тревожности россиян фиксирует ФОМ. Причиной могли стать очередные разговоры о применении ЯО и его испытания, а также новые перегибы в ходе мобилизации (облавы и тд), а также понимание, что с приходом зимы быт будет усложняться, а финансовое благополучие - проседать. Сверхвысокий уровень тревоги держится уже более месяца, а значит, неминуемо должен начать трансформироваться в падение рейтингов поддержки власти, в первую очередь региональной и представительной.

Страх становится политическим трендом, который власть не может игнорировать. Так как в итоге он может привести к резкой трансформации общественных настроений вплоть до революционных. Уже месяц мы фиксируем небывалый рост «тревожности» общества, но что это, если не простой страх людей за свое выживание? В конечном счете, прежний договор общества (или населения) с государством (системой власти) строился на простом принципе: вы не мешаете нам выживать.

Сегодня мы наблюдаем ровно обратное, когда система ежедневно пугает пробиванием дна самой низшей ступени пирамиды Маслоу – безопасности. Ядерные удары, «мы готовы в рай», мобилизация на передовую без обучения и снаряжения, непонимание дальнейших жизненных перспектив по работе и учебе, да и банально, некоторые боятся не пережить зиму, без денег, пищи и тепла. Поэтому общество не просто встревожено, оно напугано, но страх не может быть долгоиграющим трендом, он обязательно трансформируется, либо в апатию и через нее - в покорность, либо, наоборот – во взрывной запрос на избавление от него.

Сам по себе политический страх - это переживание людьми возможности определенного ущерба их коллективному благополучию - боязнь терроризма, преступности или же запугивание людей властями, что имеет далеко идущие последствия. Он может диктовать общественную политику, приводить новые группы к власти или наоборот. Страх вгоняет общество в состояние заторможенного политического мышления, которое не позволяет критически и самостоятельно мыслить. Это базовая эмоция, которая на рефлекторном уровне связана с угрозой уничтожения и главный способ сопротивления ей - владение объективной информацией. Поэтом запугивающая сторона всегда показывает, что надежда на решение проблемы связана лишь с ней.

Социологию страхов пока никто не делал, но можно выдвинуть гипотезу, что раз резкий скачок более чем на 50% произошел месяц назад, с начала старта частичной мобилизации и последующей эмоционально-ядерной эскалации в СМИ, то общий контекст понятен. Особый интерес представляет процент тревожности, который мог бы быть связан с ухудшением социально-экономического состояния. Т.е. сколько людей офигело от телевизора и сколько реально тревожится за свое выживания из-за потери работы, дохода, кормильца и т.д. Обе этих тревоги могут иметь разный политический запрос, если первые – запрос на нормализацию и умиротворение, то вторые – на «левый» патернализм. Конечно, эти явления могут пересекаться или иметь иную окраску, например, запрос на нормализацию и либерализацию от городского электората. Но в любом случае, тревога не может быть долгоиграющим фактором политического пространства, она должна куда-то канализироваться и во что-то преобразоваться.

Собственно, фактор страха заставляет задуматься даже наименее рефлексирующие группы, почему им страшно. Конечно, поначалу страх проецируется вовне – на внешнего врага, на опасность, перед которой необходимо сплотиться. Но при длительной тревоге, которая в обычной психиатрии перерастает в синдром, политический страх начинает формировать схожие общественные расстройства. В конце концов, любой страх требует выхода и избавления. Власть это чувствует, поэтому запрос на «партию мира» формируется не только в низах (которые не могут этот запрос артикулировать), но и в элитах, которые понимают, что при таком напряжении в обществе ресурсы сгорают довольно быстро. Политическая история показывает разные развилки выхода из ситуаций, начиная от революционного преодоления страха, до формата «оттепели», которая как раз понадобилась стране после «тисков сталинщины».

Регионы продолжают «выравнивать» формулировки региональных Конституций после поправок к Конституции РФ 2020 года. На этой неделе подобная плановая задача наделала немало шума в Дагестане. Представители отдельных политических кругов, которые противостоят главе Дагестана Сергею Меликову, устроили атаку, похожую, по оценкам политологов, на игру ва-банк.

Конфликтуя с руководством региона, многие из них забыли про устоявшиеся правила игры и задачи федерального центра. Запущенная негативная волна против президентских поправок в Дагестане явно не оправдалась. Их противники поначалу долго не выводили конфликт в публичную плоскость, но в итоге раскрыли себя, проголосовав против. Противниками поправок оказались лишь депутаты-представители одного фамильного клана. По словам местных экспертов, их риторика и ранее была направлена против этих задач.

Несогласные хоть и не смогли повлиять на ход голосования большинства депутатов, но негативный осадок от обсуждения остался. Слабо выглядевшим оказался и бывший депутат ГД от Дагестана, а ныне председатель Народного Собрания Заур Аскендеров. По оценке самого руководства региона, депутаты подошли к своей работе провально.

Нужно отметить своевременную реакцию Главы Дагестана Сергея Меликова, который в роли основного арбитра быстро поставил все на свои места. Общественные настроения также оказались на его стороне. Боевой генерал оказался куда ближе к настроениям общественности, чем оппозиционные внутриполитические группы. Тревожность общества была нивелирована гарантиями Меликова о неприкосновенности границ Республики без соответствующего волеизъявления народа.

Обсуждают и активность депутата Султана Хамзаева, который на своём примере показал, как нужно реагировать на провокации. Успешные кейсы депутата при недовольстве во время мобилизации в Дагестане, а ныне по злободневным поправкам, лишь подтверждают постоянную готовность Хамзаева вступать в совсем непростые дискуссии в защиту конституционного строя. Подобная поддержка системы со стороны депутата от Дагестана совсем не типична для устоявшихся норм, когда депутаты из РД – не политики, а представители финансовых групп со своими играми.

Ожидается, что по итогу бурных обсуждений власти должны сделать соответствующие выводы. Президентские поправки в Конституцию – совсем не рядовой вопрос законодательной повестки, за противодействие которому в 2020 году на федеральном уровне появились многочисленные конфликты с элитами, а многие - были изгнаны из системы власти. Ровно также, как сообщают региональные tg-каналы, своего поста уже лишился начальник управления внутренней политики администрации главы РД.

Рейтинг KPI глав регионов РФ за октябрь 2022 года, подготовленный коллегами из ПУЛа. На основе данных мониторинга ежемесячно губернаторы и мэры получают коэффициент результативности из среднего значения, куда входят такие показатели: соотношение негативных и позитивных постов и комментариев, активность ведения страниц в социальных сетях и мессенджерах, индекс цитирования в (СМИ, региональных сообществах и каналах), взаимодействие с населением, прочее.

Лидеры:
1. Кадыров Рамзан Ахматович. Чеченская республика.
KPI месяца: 80% (+3%).
2. Собянин Сергей Семенович. Москва.
KPI месяца: 75% (+4%).
3. Минниханов Рустам Нургалиевич. Республика Татарстан.
KPI месяца: 61% (-0,2%).

С полным списком и распределением вы можете ознакомиться на постоянной странице.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Путин презентовал Россию как новый антиглобалисткий проект, полагая, что другие страны смогут присоединиться к нему. По сути, это некоторое возвращение к старой доброй «антиимпериалистической борьбе» Советского Союза, но поскольку империя – часть карго-культа новейшей российской системы ценностей, то борьбу назвали антиколониальной. Конечно, в мире постколониального дискурса такой заход звучит несколько двусмысленно, однако вряд ли современные идеологи Кремля - большие поклонники Фуко и Делёза. Так вот, чтобы продать этого антиколониального слона, на него нужно хоть какое-то описание, набросок идеи и стратегии, иначе пока это лидерство выглядит исключительно ситуативным.

В XX веке Россия возглавила антиколониальное движение, заявил президент России Владимир Путин во время выступления в Кремле. Эту же мысль, но в более развернутом виде, он повторил и на Валдайском клубе накануне. Отличие одной речи от другой в том, что вторая более отрихтованная, миролюбивая и, скорее, упакованная в экспортный вариант – с предложением всем странам, кроме США, дружить экономиками (как бы сказал один из любимых мультперсонажей Путина – кот Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!»). Многие уже назвали ее программной, т.е. путинская Россия 21-го века – позиционирует себя не просто как окопный традиционалист, а как международный антиглобалистский проект, оппозиция мировому истеблишменту и Мальчиш-Кибальчиш в одном флаконе. Правда, этому флакону явно не хватает какого-то более целостного содержания.

Сейчас Россия – это, скорее, антиЗапад, «зеркалящий» политику США с точностью до наоборот. У них что-то продвигают – у нас это строжайше запрещают, у них кто-то там преступник – мы его подберем и сделаем героем. Но стратегии в этом нет, исключительно тактические шаги. Традиционализм – слишком почвенническая концепция, чтобы претендовать на лидера антиглобального миропорядка. В конце концов, кто как не Россия стала одним из бенефициаров глобализма, превратившись в систему «кротовых нор» и с легкостью проявляясь то в Африке, то в Южной Америке, то куда-то вмешиваясь, то кого-то покупая. Я уж не говорю про оффшоры, которые были буквально оккупированы глобальным российским бизнесом. Попав под санкции, наша империя не перестала быть глобальной, скорее, наоборот – она стала глобальным пиратом, покорителем морей серых зон и Тортугой для «параллельного импорта».

По сути, к этому лихому «пиратскому государству», полному противоречий и черных дыр, звучит призыв о присоединении для наших потенциальных союзников. Поэтому не удивительно, что на зов пока откликаются, в основном, такие же пиратские капитаны, вроде лидера Гвинеи-Бисау. Жертвы колониальной политики прошлых лет, вроде Индии и Китая, уже переросли необходимость в подобном лидерстве. Равными партнерами могли бы стать Аргентина, Вьетнам, Египет и даже страны СНГ. Но тут некоторые сами видят в России – метрополию, достаточно вспомнить отповедь президента Таджикистана Рахмона Путину, где он просил уважать свою страну, а не считать ее «частью СССР».

В общем, в этом новом международном позиционировании конкретики явно не хватает. Запад имеет четкую стратегию – промышленную революцию 4.0 и идеологическую базу, подробно проработанную политиками и сплетенную философами за весь прошлый XX век. Можно сколько угодно отвергать «чуждый нам джаз», но, в конце концов, эти идеи станут лишь привлекательнее для будущих поколений. По сути, находясь в хвосте кометы распада СССР, власти пытаются переупаковать старые идеи в новую обертку.

Мнение экспертов. Директор Центра развития региональной политики, автор телеграм-канала The Гращенков Илья Гращенков – о росте тревожности и страха в обществе как факторе изменений региональной политики.

С тревожностью населения придется справляться губернаторам. Растущий и неубывающий уровень тревоги (на уровне 60-70%), которая не покидает социум последний месяц, может кардинально повлиять на взаимоотношения власти и населения. Разумеется, окончание частичной мобилизации и смягчение ядерной риторики по телевидению должны снизить уровень напряжения. Вероятно, социологи зафиксируют его падение в ближайшие дни, однако «температура» держалась слишком долго и успела изменить структуру сознания граждан. Часть из них уже не будет доверять власти, опасаясь новых волн мобилизации и понимая, что вопрос ядерной угрозы теперь может вернуться в любую секунду.
Однако эти негативные последствия люди в первую очередь будут проецировать не на федеральную власть, а на региональный уровень. Прежде всего, на мэров и губернаторов, которые уже успели отличиться в процессе призыва запасников. Облавы военкомов, плохое матобеспечение, отсутствие какой бы то ни было информационной работы в этом направлении провели первую полосу отчуждения между населением и властью на местах. Так, прогремев на всю Ивановскую, глава области Станислав Воскресенский может серьезно потерять в рейтинге, а между тем, в 2023 году встает вопрос о его втором сроке полномочий. Более разумно поступил мэр Москвы Сергей Собянин, у которого тоже в будущем году выборы, но он сумел перехватить повестку и обернуть произвол военкоматов в личный успех – первым отменив мобилизацию.
Получив «широкие полномочия» от правительства, но при этом не получив достаточных ресурсов для их реализации, региональные начальники оказываются зажаты между прессом федерального центра и населением. Первые – будут требовать KPI, а также исполнения всех экстренных поручений, будь то новая мобилизационная или коронавирусная волна. Люди – будут требовать от власти поддержки и как минимум, обещанных благ по мобилизации, которые много где остались пустыми обещаниями: не дали ни выплат, ни дров, например. Так что усиление губернаторского корпуса во многом оказалось повышением бремени ответственности. В глазах электората все ошибки и проблемы власти будут проецироваться именно на их рейтинги.
Помимо ВДЛ, под огнем критики могут оказаться и депутаты региональных парламентов. В прошлые годы они часто выступали громоотводами для исполнительной власти, абсорбируя антирейтинги с глав на «партию власти». Однако в текущей ситуации каждый будет выступать сам за себя, и многие из них (особенно в тех регионах, где будут выборы в горсоветы и заксобрания) скорее предпочтут похайпить на критике провальных инициатив, нежели разделить заряд негатива от избирателей. Раз тревожность переросла в страх, но при этом он не привел к апатии и покорности, а скорее вызвал раздражение у наиболее активной части граждан, то неминуемо эти эмоции начнут политизироваться – будет формироваться новый запрос со стороны общества. 
Во-первых, усталость будет формировать мирную повестку, во-вторых – призывы разобраться с проблемами на своей территории, в-третьих – установить четкие временные и смысловые рамки происходящего.
Выборы и электоральная активность в целом, по-прежнему должны оставаться средством успокоительной коммуникации власти и народа. Без нее в обществе продолжит накапливаться тревожность, которая в какой-то момент может привести к формированию коллективного синдрома, с неясными последствиями. На нынешнем этапе региональная политика во многом начнет формироваться исходя из психотерапевтических запросов, связанных скорее с эмоциями, чем с рациональным поведением. Однако для России такой тип политизации вполне привычен и похож на тенденции, возникшие в начале 90-ых, когда после шока от распада СССР политизация распространялась по схожему контуру.

Конфликт Пригожина и Беглова переходит на качественно новую стадию. В основном, из-за усиления Пригожина, который теперь видный медийный представитель «партии ястребов», наравне с Кадыровым, Медведевым и Володиным. Поэтому жест этот уже политический, попытка перевода конфликта из-под ковра в публичную плоскость. Кстати, именно этот кейс хорошо демонстрирует, что как ни странно, а «ястребы» сильны скорее медийно, чем аппаратно.

Согласована эта атака или нет, в данном случае не так важно. В любом случае публичное обращение в ГП - это политический конфликт, когда оба актора должны будут использовать свои ресурсы для победы. Беглов, с момента ослабления группы «афонитов» утратил часть влияния, зато Пригожин сильно вырос в плане своих возможностей на федеральном уровне. Силовая поддержка Беглова - регионального уровня, а у Пригожина - теперь федеральная. Срок Беглова подходит к концу и решительный удар был нанесён в публичной плоскости, что серьезно повышает ставки и делает невозможным «тихий выход» из ситуации.

Многие считают, что это неожиданные побочные эффекты от стартовавшего транзита власти, когда усилившиеся группы стараются успеть реализовать свои запросы. Возможно, что это просто авантюра, для которой очень хорошо подобрано время - когда на самом верху всем не до региональной политики. Или конфликт перешёл в ту стадию, когда атака - лучшее средство защиты для Пригожина. В любом случае, это обострение покажет, насколько серьёзные трансформации начались во внутренней политике.

📊Рейтинг федеральных и региональных каналов, оказавших наибольшее влияние на региональную политику за период 24-30 октября 2022 года

🔺Федеральные каналы

1. НЕЗЫГАРЬ
2. BRIEF
3. Октагон
4. 16 негритят
5. Политджойстик/Politjoystic
6. The Гращенков
7. Региональная политика
8. Бойлерная
9. Что-то знаю/Павел Данилин
10. Как бы Михаил Виноградов

🔺Региональные каналы

1. Ангара
2. Ротонда
3. Земля Сибири
4. ЯМАЛ-МЕДИА
5. Урал-Хурал
6. ДаВос
7. Барахло
8. Ханты и манси
9. Башкирское жало
10. Балтийское измерение
11. Упорный край
12. Вечерний Хабаровск
13. СТРЕЛЫ КАЗБЕКА
14. Сибирский цирюльник
15. Сибиряк
16. СОВА СКАЗАЛА
17. Красноярский чернослив
18. Челябинск сегодня
19. Чернозём
20. Ханты, деньги, нефтевышки

#Рейтинг

Федеральный центр и его вертикаль власти нашла конкурентов в лице крупного, но не совсем формального бизнеса. Оказавшись неповоротливым при решении оперативных задач, государство само вынуждено обратилось за помощью к «эффективным менеджерам» системы. Это и Пригожин с его ЧВК и Кадыров с нацбатальонами, а также многочисленные подрядчики по реализации схем параллельного импорта, реинжиниринга и прочие «генералы серых зон». С понижением статуса государства как монополиста на насилие и оборону, усиливаются тенденции по отказу от догматического восприятия его как абсолюта власти и примата закона, откуда и высказывания, вроде: «не время для законов, время для действий».

В связи с этим Система понемногу начинает замещать собой освободившиеся государственные ниши. Причем в своей логике, в которой она гораздо эффективнее. К примеру, если генералитет армии неэффективен, то Система пытается эту эффективность повысить – убрать «плохих» и назначить «хороших». Вопрос только в том, что объективного мерила для такого качества нет, оно исключительно субъективное. Кстати, годами ранее что-то похожее происходило в МИД, когда неэффективных послов стали заменять на эффективных, в той же Африке, например. Теперь вот Система переходит в наступление на региональную политику. Пригожин первым реализовал «право бизнеса» на критику губернаторов (хотя, что это за бизнес и почему этому бизнесу можно, а какому-то другому – нет?), как он сам заявил: «есть претензии к бездельникам, бюрократам и коррупционерам».

Система не равно государство. Еще в 90-е, когда довольно слабое государство, угнетаемое бандитами и олигархами, пыталось выжить в этих тисках, оно во многом пошло на сделку с Системой. Так, «афганцы» в свое время усилили власть, перейдя из теневых форм управления в официальные – заняв места глав районов (в том же Подмосковье – это яркий пример), потом криминальные общаки стали основой для реинвестиций из западных оффшоров. В какой-то момент Система настолько сблизилась с госаппаратом, что для невооруженного взгляда стало казаться, что раз мы «говорим партия, то подразумеваем – Ленин!». Но нынешнее положение вещей привело к очередному расслоению.

Система завязана на финансовые потоки, которые можно быстро и эффективно перестраивать под нужды управления страной. Государство так не умеет. СВО как раз показало, что когда логика управления меняется в один день, то инерционному аппарату для перестройки в эту логику мало и года. Нужно вносить правки в бюджет, работать с настроениями в обществе, как-то планировать будущее. Системе ничего этого не нужно. Она форсирует исполнение конкретной задачи, на завтра забывая о ней, общественное сознание подгоняется под эту логику, как и работа аппарата. Собственно, в этой же логике мыслят и идеологи Швабба с их «пониженным статусом законов и государства», которую опробовали на пандемии коронавируса. В этой системе координат твит Начальника может иметь силу закона, а какой-нибудь санитарный врач обретать полномочия диктатора.

Региональная власть долгие годы прибывала под прессингом федерального центра, пока на нее не стали сгружать полномочия без ресурсов. В этом смысле, оказавшись на передовой политического выживания регионы стали задумываться о субъектности. Чечня, в этом смысле, стала одним из первых, кто сумел выстроить отношения в новой логике, научившись говорить «нет». Теперь новый бизнес бросает вызов старым элитам, при этом предлагая вполне демократическое поле для схватки – прямые выборы. Собственно, такая «игра в кальмара» и есть предполагаемый способ выживания для элит на этапе трансфера, о чем ранее я уже говорил.

Мало кто верит словам Пескова, что мобилизации больше не будет. Следовательно, мало кто верит и словам Путина, который не закрыл свой указ, как бы «посоветовавшись с юристами». Так что система тест на уровень доверия к власти не прошла, ведь «все все понимают».

Когда депутатам нечем заняться, они обсуждают три темы: ЛГБТ, компьютерные игры и Хэллоуин. Сегодня, в День всех Святых, лучшие силы ГД были брошены на поиск ведьм и борьбу с нечистой силой. Гадость, вместо сладости выбрали депутаты Лантратова и Милонов, а также сенатор Климов. А вот вице-спикер Даванков от «Новых Людей» заявил, что не видит в Хеллоуине угрозы стране. В голосовании на его странице с ним солидарно более 50% опрошенных. Так что попразднуем еще Хэллоуин Самайн.