🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Политическое опрощение

В последние дни концепции движения России куда-то вперед стремительно меняются. От идеи ухода в норы и ожидания там Конца света до возвращения в СССР, только с новейшими технологиями в союзе с Китаем, Трампом и Илоном Маском. Прогрессивная архаика – так рисуется образ будущего страны, многочисленная армия которой вырастет благодаря запрету абортов, а технологии будут развиваться путем духовных медитаций. Просвещенное дворянство вместе с избираемой монархией спасет людей от развращенных западных ценностей, создав новый геополитический полюс от Венесуэлы до Газы. Народ, правда, в основной своей массе, больше обеспокоен проблемой с яйцами (куриными) и на идеологическую турбулентность никак не реагирует.

Зато идеологическое попурри прекрасно репрезентует тот хаос, который на самом деле складывается в вакууме общественного пространства. Политические силы находятся в парадигме прошлого, все еще оформленного Конституцией строя, поэтому на разного рода подталкивания к культурной революции реагируют, скорее, инерционно. Покойный Глеб Павловский, один из немногих теоретиков постпутинского транзита, предсказывал подобное состояние Системы РФ в книге «Ироническая империя», говоря о нем, как о «проходе в точку драматического финала». По его прогнозу, в термальной стадии Система схлопывается, тем самым обнуляя прежние договоренности и правила поведения. «Постпутинский транзит, начавшись почти неприметно, в любом из сценариев приходит к моменту насыщения и, пройдя сквозь военный горизонт событий, приобретет еще неясный нам мировой модус».

Идея Глеба во многом состояла в том, что Система РФ – это, скорее, внешнеполитический актор, чем внутренний. Собственно, поэтому речь сейчас идет не столько о решении самого президента Путина переизбраться на очередной срок в 2024 году, сколько о том, какой из транзита выйдет сама Система и кто в ней останется, а кто - нет. «Игра в кальмара» на этой последней миле транзита в том и состоит, что неясно – кто победит? И какие испытания придется пройти игрокам. Кроме того, еще одно интересное наблюдение в том, что в этом хаосе начала угадываться некая новая сила, которая, как черная дыра, – невидима глазу, но создает свой центр притяжения. Даже в той же теме с абортами, которая так всколыхнула общественность, чувствовалась «многополюсность» официальных мнений. К примеру, сам Путин, высказываясь о проблемах демографии, всегда говорил о социально-экономическом стимулировании и темы абортов никогда не касался, тогда как недавний парад региональных инициатив и публичных выступлений – совсем про другое, скорее, про движение к «полному запрету» абортов.

Похоже, что кто-то прибегает к практике идеологических манипуляций, готовя почву для более серьезных изменений. Коллеги сравнивают это с «культурной революцией», но, по сути, речь идет всего лишь о новом витке эскалаций и политических упрощений. Взамен «крымского», а затем «спецоперационного» консенсуса, может возникнуть третий, еще более догматичный концепт сплочения, который как раз и не впустит в светлое будущее часть старых элит. Политическое опрощение также видится в процессах мировой дезинтеграции, когда, как говорится, «нам теперь не нужно доказывать что-то Западу». Сторонники такой суверенизации видят в этом путь к обособлению властных процессов, а именно: к отмене выборов и сворачиванию демократических процессов в целом, огосударствлению большинства процессов в экономике, введению цензуры и органов официальной пропаганды, повышению роли религиозных организаций в светских делах государства, усилению репрессий и т.д. Такой подход существенно упрощает механизм управления, однако вызывает серьезное напряжение внутри самой властной конструкции. Поэтому внутри нынешнего социума власти сторонников радикальных перемен немного, скорее, наоборот, более распространены сторонники постепенной деэскалации и нормализации общественно-политических процессов. Однако сейчас мы переживаем период идеологической хаотизации.

Раньше начальство любило говорить: пусть ненавидят, лишь бы боялись.

Пасьянс складывается: Игорь Стрелков заявил о самовыдвижении себя в качестве кандидата в президенты на выборах 2024 года. О такой возможности я уже говорил ранее. Об этом Стрелков сообщил в письме из СИЗО, которое на пресс-конференции в поддержку Стрелкова зачитал сопредседатель Русского движения за Стрелкова (РДС) Олег Нельзин.
Вероятно, что он пока не единственный возможный кандидат от рассерженных патриотов. На эту нишу до сих пор целятся: Рогозин и Прилепин. Поэтому Стрелков пока - пробный шар, который может быть не зарегистрирован, так же как может быть не зарегистрирован его альтер-эго, либеральный кандидат Борис Надеждин (если на выборы пойдет Григорий Явлинский). Но главный риск в выдвижении Стрелкова или Рогозина видится для коммунистов, так как в случае выдвижения возрастного Геннадия Зюганова, молодые патриоты могут откусить у КПРФ хороший кусок электората.

Первым кандидатом в президенты, который приступил не только к строительству, но и открытию штабов (за месяц до объявления кампании) стал Борис Надеждин. Ну, ему еще 100 тыс. подписей собирать, так что понятно – времени на раскачку нет, а другим кандидатам ничего и делать не нужно. Конечно, тут и на других флангах появились свои кандидаты, что может создать интригу, если не на самих выборах, то на подготовке к ним.

Умер Аман Тулеев (79 лет), бывший губернатор Кемеровской области, который находился в должности губернатора более 20 лет, по этому показателю среди губернаторов занимал второе место в России после Евгения Савченко. 1 апреля 2018 года, после событий, связанных с пожаром в торговом центре «Зимняя вишня», ушел в отставку.

Как раз на днях вспоминали его, как трижды — в 1991, 1996 и 2000 — баллотировавшегося на пост президента России. Во время выборов президента РСФСР 12 июня 1991 года получил 6,81 % голосов избирателей (четвёртый результат из шести). На президентских выборах 1996 года снял свою кандидатуру накануне первого тура выборов и призвал своих избирателей отдать свои голоса в поддержку кандидата от «народно-патриотического блока» Геннадия Зюганова. На выборах-2000 набрал 2,95 % голосов, почти все голоса были поданы в Кемеровской области, где уровень поддержки превысил 50% и даже окончательный российский результат В. В. Путина.

На выборах в Госдуму 1999 года Тулеев ещё входил в список КПРФ, но в Кузбассе уже поддерживал «Единство». В 2000 году был исключён из НПСР. В декабре 2003 года возглавил региональный список «Единой России», которая благодаря этому набрала в Кемеровской области 52 % голосов. Все 35 депутатов Совета народных депутатов Кемеровской области были избраны от блока «Служу Кузбассу», сформированного при поддержке Тулеева.

В июле 1999 года отказался принять от Ельцина орден Почёта, объяснив это так: «Я просто не могу принципиально принять награды от власти, которая ввергла страну в нищету». Однако в сентябре 2000 года принял эту награду от Путина. С 24 мая по 19 декабря 2003 и с 25 мая по 29 ноября 2009 — член президиума Госсовета. В 2010 году Аман Тулеев вступил в партию «Единая Россия».

Да, еще он йети искал, но нашел только Валуева.

Кремль готовит регионы к президентской кампании. Как мы уже рассказывали, в Подмосковье прошел семинар для вице-губернаторов по внутриполу, основной темой которых стали предстоящие выборы президента: их легитимности и возможность иностранного вмешательства. Как считают архитекторы кампании, сейчас люди не настроены на «политическое шоу», поэтому кампания будет проходить тихо, а ее идеологическое сопровождение необходимо выстраивать по линиям «надежда, уверенность, будущее».

Среди основных KPI для вице-губернаторов: легитимность, явка и уверенный результат. Сейчас перед властью стоит задача организовать предстоящие выборы максимально легитимно, не давая возможности критикам ссылаться на то, как было использовано дистанционное голосование, например, на выборах в Москве. Это важно для того, чтобы не девальвировать саму идею ДЭГ и полученный результат. Также необходимо обеспечить легитимность в плане обеспечения явки. Она должна быть высокой, потому что высокая явка мобилизует тех, кто, условно скажем, «неподшефный». Важно привлечь на голосование не только бюджетников и лояльный электорат, но и тех, кто на выборы в принципе не ходит. И завлечь протестную часть.

При этом мобилизация протестного электората может создать проблемы. Если люди будут приходить на выборы по каким-то идеологическим соображениям, то велики шансы, что они могут изменить картину выборов. Это риск, который требует большого контроля, потому что проголосовать могут не за того, за кого нужно. Получается, что власти необходимо решить проблему и обеспечить ситуацию, когда люди не будут протестно голосовать.

Еще один важный вопрос – смыслы кампании. Социология показывает стремление людей вернуться к нормальной жизни. Поэтому власть продолжит транслировать месседжи о выполнении социальных гарантий, росте экономики, развитии отношений с другими странами и так далее. Даже противостояние с Западом можно обыграть логично – оно как бы есть, но есть стратегия на восстановление в будущем этих отношений.

В итоге мы можем предположить контуры президентской кампании. Они будут сводиться к тому, что очередной срок Путина будет принципиально новым. Однако восстановить СССР 2.0 ни экономически, ни политически, ни идеологически не получится. Многие задачи, поставленные Путиным, уже выполнили, но месседжи, которые сформулированы заново, будут доведены до губернаторов и руководителей внутриполитических блоков регионов, потому что им придется «расшивать» их в какие-то конкретные дела. Главам регионов предстоит искать средства для их реализации.

Избранный президент Аргентины Хавьер Милей фрик, а не клоун, как это зачем то стараются представить наши аналитики. Да, в политике сейчас время фриков, так как медиа перегрузка не дает возможности скучным политикам старой формации, порваться к сознанию людей. Но все фрики - хитрые и рациональные политики, каким у нас был покойный Жириновский.
Что касается аргентинцев, то они отнюдь не дураки. Когда живешь в стране с инфляцией в 94%, то поневоле захочешь сменить модель государства, полномочия которого сокращены до необходимого минимума, ограничивающегося защитой свободы и собственности. Минархизм, наряду с анархо-капитализмом, является одной из ветвей
либертарианской школы, но для простого обывателя это скорее концепт «государства - ночного сторожа». Так то Милей скорее трампист, к тому же католик, ультра-правый противник «леваков».

Россияне не определились, как быть с релокантами
Среди россиян нет единого мнения о том, должно ли государство стимулировать возвращение уехавших специалистов. Об этом свидетельствуют результаты опроса исследовательской группы Russian Field.

Эта тема раскалывающая только на первый взгляд. Судя по опросу, есть три основные группы людей. Первая – это те, кто смотрит на мир адекватно, через призму собственного опыта. Тут много тех, у кого уехали друзья и родственники и они полностью разделяют их желание вернуться. Вторая – прагматично настроенные, которые видят в уехавших потерянный Россией ресурс и понимают, что эти люди просто испугались резких перемен, но их жизнь – дома и они нужны стране. Третья – это те, кто накручен ультра-патриотической пропагандой и видят везде врагов и предателей. Конечно, есть перетекающие туда-сюда мнения. Но основной раскол на фоне того, считают ли люди релокантов «предателями» или же просто прагматичными людьми.

Безусловно, государство должно предпринимать меры по их возвращению. Иначе оно просто теряет собственный ресурс – специалистов, мобильных и молодых людей. Недаром за релокантами теперь охотится весь мир. Их хотели бы оставить и страны пребывания и даже США и ЕС высказываются за то, чтобы оставить у себя этот «золотой генофонд». Отвергать людей только из-за того, что они не захотели рисковать и предпочли (не нарушая закон) сменить место пребывания – нельзя. Наоборот, им нужно дать четкий сигнал, чтобы они возвращались, что им ничто не грозит, а все «горячие головы» проклинающие их – это не официальная власть, а маргинальные группы играющие на стороне архаизаторов и изоляционистов. И таких – меньшинство.
«Единый взгляд» государства должен быть сформирован и он должен состоять в нормализации жизни в России. Критические моменты и турбулентность – пройдены, правила игры определены. Нам нужны специалисты для создания национальной экономики? Нужны. И не надо заменять релокантов гастарбайтерами. Наши люди – это наши люди. И этот единый взгляд должен осаживать тех архаистов, которые хотели бы заменить людей с гражданской позицией и собственным мнением на бесправных и бессловесных мигрантов. Такие нам российский айфон не изобретут.
Результаты получились скорее обнадеживающие. В целом люди все понимают и настроены на то, чтобы их друзья и родственники вернулись. Или хорошие специалисты. Те же кто против - в основном не мыслят рационально, а просто переносят агрессию на уехавших, так как традиционно хотят поставить на кого-то клеймо «врагов народа».

Электорат Стрелкова значительно меньше, чем мог бы быть у Пригожина
Конечно, мы достаточно быстро узнаем, является ли Стрелков предвыборным проектом или это его личная инициатива. Следствие по его делу закончено, как и следствие по делу Бориса Кагарлицкого*, — напомню, что они были арестованы примерно в одно время. И по результатам их приговоров (поскольку их проводят военные суды, эти решения будут вынесены достаточно быстро) фактически до конца года будет понятно, осуждён ли Стрелков или нет.
Если Стрелков не будет осуждён (например, отделается штрафом или ещё чем-то, что даст ему возможность участвовать в выборах), то можно будет воспринимать его как некий предвыборный проект.
При лучшем стечении обстоятельств Стрелков может рассчитывать на электорат «рассерженных патриотов». Конечно, он значительно меньше, чем мог бы быть у Евгения Пригожина. Напомню, что в лучшие времена Пригожину показывали где-то порядка 40% одобрения и порядка 3% узнаваемости и поддержки без подсказки на федеральном уровне. Это те рейтинги, где у президента Путина было порядка 30%, а вторые-третьи места занимали Пригожин и Навальный**.
Условно говоря, Стрелков мог бы играть на этом поле, но он набирает существенно меньше, потому что у него меньше узнаваемость, более радикальный взгляд — Пригожин не критиковал Путина и Кремль, а Стрелков критикует, и так далее. Но, собственно, именно это и требуется, поскольку «рассерженные патриоты» стали скорее костью в горле, чем попутчиками, а уж тем более союзниками власти. Разумеется, нужен кандидат, который аккумулирует их голоса, возьмёт на себя повестку, но при этом по разным причинам не сможет много набрать.
Стрелкову это, конечно, сложно, потому что кроме YouTube-узнаваемости, есть достаточно фрагментарное знание о нём как о некоем человеке, который участвовал в «Русской весне». При этом есть ряд технических сложностей: например, если он выдвинется, не очень понятно, какое имя будет указано в бюллетене — Стрелков или Гиркин, а кто такой Гиркин, не все знают в России.
Есть ещё масса других сложностей плюс критика Путина. Всё-таки даже «рассерженные патриоты» склонны видеть врагов где-то в бюрократии, но не в президенте. А Стрелков — более прямой в плане критики, что может оттолкнуть от него более лоялистский электорат.
В целом о политических перспективах Стрелкова сложно сказать. Как и у многих других схожих блогеров, которых долго не трогали, но которые при этом власть критиковали (профессор Соловей*, Стрелков и многие другие), — не очень понятно, как говорится по-русски, кто их «крыша». Если Стрелков это проект с определённой «крышей», которая позволяла ему вести стримы до его «посадки», то он отделается лёгким испугом, а не реальным сроком; тогда перспективы у него в принципе остаются. Всегда нужны люди на ультраправом националистическом фланге, которые могли бы аккумулировать и канализировать на себя некий протест.
С другой стороны, сам по себе Стрелков, конечно, поиздержался в плане имиджа. Сейчас не очень понятно, где его место в системе координат: то ли на фронтах, откуда он ушёл, то ли в тюрьме как мученика, то ли где-то на пенсии за. Он повторяет судьбу, схожую с Рогозиным, который тоже из яркого оппозиционера стал чиновником, а потом и вовсе потерялся в космосе, как Майор Том в песне Дэвида Боуи.
В целом перспектива Стрелкова туманная. Есть ощущение, что он уже человек из прошлого. Если всё-таки окажется, что интрига и авантюра с президентскими выборами — его личная инициатива, то, скорее всего, она может стать одной из последних в его карьере.
* Признан иностранным агентом Минюстом РФ.
** Внесен в список террористов и экстремистов.

Кадры, которые мы потеряли. Дефицит кадров в регионах продолжает нарастать. Актуальные исследования и социология подтверждают, что спрос на квалифицированных работников в национальной экономике продолжит расти опережающими предложение темпами.

По прогнозу Агентства трансформации и развития экономики (АТРЭ), к 2030 году количество трудоспособного населения увеличится на 3,1 млн человек, однако это не покрывает даже сложившегося на данный момент дефицита кадров в экономике. Так, количество только штатных незанятых вакансий в 2023 году составляет 2,3 млн человек, при этом реальная цифра , по меньшей мере, 1,5-2 раза выше.

Дефицит кадров становится повсеместной проблемой, которая затрагивает львиную долю отраслей экономики. Депрессивные регионы не располагают каким-либо эффективным инструментарием для решения кадрового вопроса. Очевидно, что старт СВО и формирование подразделений на контрактной основе перетянули часть работников из гражданского сектора. Кроме того, активизация оборонно-промышленного комплекса также переструктурировала рынок труда в стране. Отдельная проблема, которую изначально власти разного уровня всячески вербально пытались девальвировать – релокация IT-специалистов. Часть уехавших действительно вернулась на родину, однако процент «невозвращенцев» в этом секторе, судя по всему, действительно внушителен. При этом потеря даже одного высококвалифицированного специалиста в данном сегменте экономики зачастую является чувствительным.

Региональные программы, призванные решить кадровый дефицит, пока не приносят ощутимого результата. Это и понятно: власти субъектов на сегодняшний день не обладают даже элементарным видением образа будущего: краткосрочные перспективы развития представляются весьма туманными. Попытки отдельных регионов оседлать ОПК в качестве основного экономического драйвера вряд ли окажутся эффективными на средней и длинной дистанции. Важный вопрос: готов ли рынок к тому, что после окончания СВО такое количество работников, какое в последние месяцы приняли предприятия оборонки, вряд ли окажется востребованным? Куда отправятся все эти люди?

На мой взгляд, вполне разумными видятся предложения, озвученные АТРЭ: в организации полагают, что ключевой способ
сбалансировать рынок труда сегодня - активно заниматься переобучением и дообучением населения. Согласно имеющимся оценкам, в общей сложности к 2030 году можно провести через такие программы более 25 млн человек. В ином случае экономика страны рискует оказаться в патовой ситуации: с одной стороны - огромные кадровые бреши, с другой – не менее огромный трудовой резерв, который по объективным причинам не способен их заполнить.

Если бы не разрушенный дом и массовое отравление наркотиками, то об Астрахани (в текущих-то условиях) никто бы и не вспомнил. А кто уж там мэр, никто бы и не узнал никогда. Полумордвинов в одночасье стал звездой. Хотя вряд ли путь к славе он представлял себе именно так.

Хрестоматийный, конечно, персонаж. Его выключи завтра из системы управления Астраханью, заметят в лучшем случае к новому году, когда в приемной скопятся подарочные бутылки. Такого безликого чиновника и в жертву принести не жалко — в конце концов после двух трагедий подряд астраханцам нужно же на кого-то свой гнев выместить.

А клип, кстати, зачетный — народная любовь как она есть.

В Курчатов, на строительную площадку Курской АЭС-2, доставили корпус реактора для второго энергоблока. Событие вроде бы рядовое, но только на первый взгляд. Это пятый реактор, который отгрузили в этом году с волгодонского "Атоммаша". Пока это абсолютный рекорд, советский максимум был три корпуса за год. 

Почему это важно? Корпус реактора является самым узким местом для проектов сооружения АЭС. Бетон, арматуру, электротехническое оборудование и даже турбины делают многие, почти по всем позициям есть альтернативные поставщики. А корпуса атомных реакторов способно производить счетное число предприятий во всем мире.

Караван идет со скоростью самого медленного верблюда и, проще говоря, вы способны построить ровно столько блоков АЭС, сколько способны произвести реакторов для них. Пять корпусов в год - пять энергоблоков в год, пятьдесят за десять лет, сто за двадцать – это теперь доказанная максимальная мощность Росатома по доступным темпам сооружения АЭС. Планы пока меньше этой планки. Тридцать энергоблоков в России до 2045 года и столько же за рубежом.

Понятно, что не все сводится к возможностям атомного машиностроения, есть еще и строительный комплекс, который должен научиться строить АЭС быстро и ритмично. Затягивание сроков строительства АЭС – это одна из главных проблем атомной энергетики. Французы и американцы строят свои атомные блоки по двадцать лет. У Росатома получается быстрее, ну и тут есть куда расти. Советский рекорд составлял четыре года, он, кстати был достигнут на Запорожской АЭС.

Росатом и здесь постепенно приближается к лучшим советским достижениям. 
Первый бетон на строительстве первого энергоблока курской АЭС-2 был залит в 2018 году, ввод эксплуатацию по плану в 2025, но пока строительство идет с серьезным опережением графика и проект будет завершен на год раньше. Тоже маленькая сенсация – в строительной отрасли «сдвижки вправо» являются негласным стандартом, а тут Росатом демонстрирует нечто невиданное: способность двигать график строительства «влево».

В общем, на наших глазах незаметно происходит по-настоящему важное событие. Росатом за исторически ничтожный срок превратился из ателье, бутика единичных эксклюзивных проектов, в мегафабрику - поточный конвейер серийных атомных проектов. Уже сегодня по данным МАГАТЭ он является абсолютным мировым лидером по сооружению АЭС. То, что вчера было рекордом, сегодня – нижняя планка компетенций российской атомной отрасли.

Не хайпом единым. Перенасыщение внутриполитической повестки нестандартными, а подчас и по-настоящему фриковыми инициативами не выглядит случайным. Коллеги справедливо обратили внимание, что зачастую объединяющим фактором этой лавины идей и законодательных предложений становится их тотальная непроработанность на уровне экспертных заключений и общественного обсуждения. Полагаю, что тренд на экзотические вбросы в публичное пространство имеет под собой вполне рациональные причины, потому и списывать всё на повсеместное помешательство было бы неправильным.

Во-первых, политистеблишмент по всему миру уже давно переживает фазу политического популизма: именно политики-популисты сегодня пользуются популярностью и даже с успехом побеждают на выборах разного уровня. В России происходят схожие процессы, хотя, пожалуй, в несколько гиперболизированном виде. Отсюда и идеи провести партийный съезд в Грозном, сажать за склонение к абортам, заменить иностранные вывески. Потенциал этого источника еще не исчерпан: думается, уже на подходе представляющаяся вполне скрепной идея запрета продажи презервативов. Хотя в самом хайпе нет ничего плохого, если он привлекает внимание к по-настоящему важным проблемам.

Во-вторых, депутатский корпус действительно всячески пытается продуцировать широкий спектр идей, пытаясь «попасть в струю» - угадать настроения в высших эшелонах власти, нащупать новые драйверы общественного движения. Пока такого понимания в тусовке политических акторов нет: потому и наблюдается поток странных идей. Чаще всего они и вправду не имеют под собой экспертных заключений, потому как и авторы, судя по всему, расценивают их не более чем вбросы для зондажа настроений высшего руководства.

В-третьих, можно предположить, что в этом круговороте идей попадаются и те, которые запускаются от лица какой-нибудь облдумы, чтобы понять общественные настроения. Если социум отреагирует негативно, то какой тут спрос с местных законодателей? Погорячились, провинциалы, недоработали.

В-четвертых, подобная модель автоматически девальвирует работу законодательного корпуса, ровно также обесценивая и избирательный процесс. Фактически невольно рождается понимание того, что «они там наверху всякой ерундой занимаются, мы в этом участвовать не хотим». При том, что часто люди так говорят даже в отношении каких-то общественно значимых тем, например, снижения госпошлин или риски отравления некачественными продуктами.

В-пятых, подобная повестка достаточно эффективно размывает актуальные угрозы и вызовы, в числе которых и падение уровня жизни, и продолжающийся рост цен. Однако в фокусе внимания оказываются идеи вроде той, чтобы перенести столицу в куда-нибудь в Урюпинск.

Снег на голову. Снегопады, обрушившиеся в конце ноября на ряд регионов Поволжья, не только парализовали дорожное движение, но и стали по сути важным стресс-тестом для городских и региональных властей. Подобные природные катаклизмы – не редкость для нашей страны, фактически они происходят каждый осенне-зимний сезон. Однако в этот раз реакция властей на местах оказалась максимально оперативной и развернутой.

Например, в Самарской области сформировали специальный штаб по борьбе с последствиями непогоды, глава региона Дмитрий Азаров потребовал усилить контроль за состоянием дорог. Руководитель соседней Ульяновской области Алексей Русских потребовал задействовать в уборке снега всю технику, которая есть в регионе. Он также порекомендовал администрации областного центра обратиться за содействием к крупным строительным компаниям, указав, что «такой опыт есть». Глава Пензенской области Олег Мельниченко раскритиковал организацию работы по уборке снега, сообщив, что от жителей поступили десятки жалоб на эту тему.

Особое внимание региональных руководителей к уборке снега вряд ли можно считать случайным. На старте нового большого политического сезона главам регионов поставлена задача всячески купировать общественное недовольство. Между тем, снегопады, которые традиционно вызывают дорожные заторы, а также приводят к иным неудобствам, становятся в зимний период едва ли не ключевым социальным раздражителем. Если прежде руководители на местах достаточно формально подходили к этим вопросам, пытаясь вписать их в формулу «у природы нет плохой погоды», то в актуальном политическом контексте региональные и муниципальные власти демонстрируют особое рвение в борьбе со стихией. Снежные стресс-тесты в нынешних условиях вполне могут привести к кадровым решениям и тотальному аудиту дорожного хозяйства со всеми вытекающими последствиями.

Коллеги справедливо обращали внимание, что еще в первой половине ноября многие губернаторы усилили критику в адрес мэров городов и коммунальных служб за плохую уборку снега. Отмечалось, в частности, что качество уборки снега, как показывают данные аналитики ЦУР, имеет значение с точки зрения общественных настроений в крупных городах в силу очевидных причин. При этом губернаторы обычно реагируют на обширное недовольство и выступают с позиций интересов простых горожан.

Можно ожидать, что ближайшие два месяца главы регионов будут инициировать отставки руководителей муниципалитетов именно по причине проблем с уборкой снега. Проводимые в прошлом году социиследования показали, что хуже всего такие работы проводились в Санкт-Петербурге и Волгограде. При этом лучше всего снег, по оценкам опрошенных, убирали в Красноярске, Казани и Омске. Таким образом, погодные катаклизмы сегодня становятся одним из серьезных внутриполитических факторов, с которым больше нельзя не считаться.

Полномочия в обмен на обязательства. Коллеги из «Незыгаря» справедливо обращают внимание на то, что уровень неудовлетворенности социальной политикой (речь, прежде всего, про здравоохранение, а также поддержку малоимущих слоев населения) в совокупности с проблемами ЖКХ имеет отчетливый потенциал дальнейшего роста. В условиях консолидации вокруг действующей власти, нейтрализации несистемной оппозиции и негласного «пакта ненападении», заключенного с оппозицией системной, на первый план выходят проблемы социально-экономического характера. Федеральный центр неоднократно подчеркивал, что и экономические, и социальные обязательства должны выполняться в прежнем режиме, ровно также должны реализовываться и инициированные ранее крупные инфраструктурные проекты.

Таким образом, губернаторы оказались в ситуации, которую во многом создали своими руками. С одной стороны, именно главы регионов поспешили использовать «фактор СВО» для решения целого комплекса собственных проблем: это и попытки под соусом стабилизации внутриполитической ситуации притушить активные межэлитные конфликты в субъектах, и желание «зачистить» потенциальных оппонентов, и стремление максимально иссушить медиаполе. Фактически Москва не стала активно препятствовать подобному рвению глав регионов, хотя федералы прекрасно понимали, что губернаторы, по сути, обнаружили рецепт комфортного выживания в новых условиях.

Однако плата за подобные послабления со стороны «поподзакрывшего» глаза федерального центра окажется неизбежной. Трудно не согласиться с коллегами, которые полагают, что в актуальных условиях видится вполне целесообразным повысить ответственность глав регионов за экономическую и социальную политику в регионах.

Получается, что губернаторы, неформально забравшие часть полномочий, в нагрузку получили обязательства социально-экономическую стабильность и купировать возможные потрясения. Можно предположить, что на пороге президентской кампании выполнение данных задач окажется главными kpi региональных управленцев, невыполнение которых вполне может проявиться в виде очередной масштабной ротации. Правда, уже весной 2024 года.

Идеологический миф. Про патриотизм, согласно Салтыкову-Щедрину (пока не запрещен в РФ), говорят тогда, когда проворовались. Про идеологию говорят тогда, когда у власти заканчиваются какие-то внятные смыслы. РФ долгое время выживала политически именно на хрупком фундаменте неопределённости и потсмодернизма. Образа будущего у нас нет, ровно по той причине, что любая фиксация той или иной идее нарушает баланс нашей спутанной системы, имеющей протеевский образ. Проще говоря, каждый видит в России что-то свое: кто-то живет в мифе советского прошлого, кто-то в великодержавности времен древних королей, а кто-то в фантастическом будущем. На деле же, почти любое действие имеет простую меркантильную составляющую, где та или иная великая идея используется в качестве красивой обертки или подслащенной пилюли. Как говорится, тут «все всё понимают».

Поэтому отсутствие идеологии – это не баг, а фича. Во-первых, любая идея – это конфликт. Любое слово требует пояснений и сразу же мы увидим, как разные группы по-разному трактуют одно и то же понятие. Тому свидетельство мгновенные срачи в любой среде, хоть либеральной, хоть патриотической, когда даже близкие по духу люди начинают спорить, как именно надо Родину любить. Во-вторых, идея не может быть фундаментом для эффективного управления. Мир идей неминуемо приводит любое государство к скорому финалу, так как условное светлое будущее вкупе с великим прошлым, обычно плохо бьются с реальностью настоящего. Такие государства могут ярко гореть или тихо тлеть какое-то время, но выгорание – неизбежно. И в постиндустриальную эпоху срок жизни таких государств сокращен до минимума, а впадение в «новое средневековье» - бесплодная попытка дважды войти в одну и ту же реку. В-третьих, идеология никому не нужна. То, о чем говорит тот же Бастрыкин – это не идеология, а просто циркуляр, согласно которому «силовикам» легче было бы делать свою работу, опираясь на какой-то свод принятых правил. «Правда – это то, что в данный момент считается правдой», - говорил друг Мюнхгаузена в одноименном фильме. Поэтому и Конституцию и возможность «закрепить» в ней идеологию, силовой блок воспринимает не как догмат, а как генеральное руководство к действию. Это просто попытка очертить рамку, кто тут друг, кто враг, а кто – так. Ну и какие то общие соображения, почему оно так в данный конкретный момент. Большевики поступали точно также, на каждом новом съезде оперативно меняя парадигму. Вчера ты – пламенный революционер, а сегодня – шпион всех разведок и враг народа. Анекдот про змею, ломающую хребет вместе с линией партии – жиза, а не ирония.

Поэтому споры про идеологию – это симулякр, говоря по-бартовски, современный метаязыковой миф, коннотативная система, приписывающая объектам непрямые значения, и социализирующая их. Иными словами, попытка та самая попытка объяснить, что на данный момент считается правдой. И по праву этой новой правды отнять какой-нибудь ресурс у тех, кто это правду потерял. Например, олигархи из 90-х, они у нас сейчас как? Враги, друзья или попутчики? И если Швондер хочет отжать 5 комнат у профессора Преображенского, нужно ли ему каждый раз звонить Петру Александровичу или можно просто сказать, что «тот не любит пролетариат»? Или вот либералов уже приравняли к экстремистам, по сути, но не по бумаге. Так можно ли бить их на улице честному человеку? Вот Высоцкий же пел: «но друг и учитель — алкаш в бакалее — сказал, что семиты — простые евреи». И герой его песни бил их «спасал Россию», чему и сегодня жители некоторых регионов, заглянувших в двигатель Боинга, готовы последовать. Только вот идеология какого-нибудь «православия, самодержавия и народности», сразу вызовет у них вопрос, какой именно народности и почему именно православие?

Поэтому «государевы волки» хотят не столько идеологии, сколько декрета, согласно которому, хоть как-то проясняется наша запутанная стратегия «все всё понимают». Они как бы жалуются, что не все и не все, лучше – разъяснить и письменно. Потом, можно поменять, если надо. Пусть это и называется мета-идеологией, раз уж мы страна победившего постмодернизма.

Драйверы роста на фоне СВО. Мы уже подводили итоги трехлетнего управления одним из самых прифронтовых регионов – Белгородской областью. Сегодня Вячеслав Гладков провел пресс-конференцию, на которой рассказал о результатах своей работы. Интересно, что боевые действия не затормозили, а наоборот активизировали развитие экономки: область развивается, инвесторы, чувствуя поддержку главы, вкладываются в местную экономику, не только сохраняя рабочие места, но и наполняя налоговую базу – источник социальных обязательств. И показательный момент: Гладков подтвердил, что Белгородская область не отказывается от планов удвоить ВРП в два раза к 2030 год!

Прифронтовой статус не помешал бизнесу. В регионе остались все крупные компании, а новые инвесторы приходят потому, что губернатор создал систему гарантий и поддержки. Местное руководство работает с опорой на Правительство РФ, реализует практики институтов развития, таких как АСИ, подкрепляет их собственными возможностями. Приток инвесторов – это и итог усилий губернатора, но вместе с тем, выражение доверия лично ему. Гладков сумел стать фактором гарантий для бизнеса и это нашло отражение в итоговых цифрах роста региональной экономики.

О том, что федеральная власть требует от губернаторов научиться жить в условиях СВО, мы говорили ранее. Тема спецоперации рутинизировалась, стала перманентным фоном: мирная жизнь продолжается, экономика находится в поисках новых драйверов развития и эти две параллельные реальности приходится совмещать. В этом смысле белгородский кейс – один из самых интересных для губернаторского корпуса, да и в целом для страны. Государство должно найти новые возможности, а не стагнировать, хотя региональный истеблишмент поначалу пытался интуитивно реализовать сценарий «всё для фронта, всё для победы», согласно которому население должно затягивать пояса и настроиться на дальнейшее снижение уровня жизни. Сегодня такой подход исключен, так как есть опыт Белгородской области как сохранять развитие даже в самых сложных условиях, а это значит, что для руководства более отдаленных территорий фактор военных действий не может служить оправданием для проседания экономики.

Гладков одним из первых показал, что «экономический фронт» объявлен не менее важным и уж точно – приоритетным именно для глав субъектов. Тех, кто сумел адаптироваться к новым условиям, мы условно называем губернаторами 3.0, кто уже сегодня выработал собственные уникальные стратегии экономического развития. Гладков во многом интуитивно сформировал концепцию «мирной жизни в боевых условиях», что доказало его эталонное поведение в качестве регионального управленца эпохи СВО. Схожие стратегии проявляют и другие главы, каждый из которых делает поправку на свои территориальные особенности, например из соседних ЦФО: в Тамбовской области – ставка на АПК и программы переобучения специалистов, в Орловской области – развитие образовательных программ, в Ярославской области – центр по беспилотникам и т.д.

Но пока таких примеров немного. Большинство губернаторов по сложившейся привычке ждут сигналов от Москвы, надеясь, что именно оттуда придет методичка, что да как делать. Собственные стратегии развития по прежнему есть только у 20-30% глав, а остальные находятся в роли «ждунов», а «фактор СВО» используют только для решения собственных проблем, попытки под соусом стабилизации внутриполитической ситуации притушить активные межэлитные конфликты в субъектах, и желание «зачистить» потенциальных оппонентов. Но такой рецепт комфортного выживания в новых условиях в итоге может стать фактором угрозы для них, так как на пороге президентской кампании выполнение данных задач окажется главными KPI, невыполнение которых вполне может проявиться в виде очередного губернаторопада.

Вера вместо идеи. Нет никакой идеологии, разумеется. Есть постмодернистский косплей всего на свете, который теперь проецируется на наше русское поле экспериментов. То, о чем пишут коллеги – безусловно верно, но из управленческой оптики. Административная логика – это одно, а политическая – совсем другое. Идеология – это атрибут начальства, а вот политическая вера – это основание для существования страны.

От идей все устали еще в начале 90-х. Конечно, большинство цинично хапало, чем и создало воспетую Пелевиным идеологию «больших бабок». Миллиардеры долго пытались нанять какого-нибудь копирайтера, который придумает на коленке Большую русскую идею. Но хорошие идеологи тоже бросились зарабатывать деньги, а плохие кроме «православия, самодержавия и народности» ничего особо предложить не смогли, ни тогда, ни сейчас.

Это во многом спасло страну, вместо бредовых идей неопытное руководство работало через действие. Сделать нечто, что другой вынужден будет признать, вот что заменило власти идеологию. Удивительно, что люди, которые в 90-е жили вне идеологии, сегодня кинулись рассуждать о ее необходимости и предлагают ее смастерить как законопроект: примем в первом, во втором чтении, спустим вниз, но идеологии так не рождаются. Хуже того, так не появляется главного - веры в страну, а ее потребители представляются начальству некоей массой, готовой принять абсолютно любую идеологию.

Многие считают, что те же большевики изначально были заряжены какой-то идеологией, марксизмом. Но они как раз-таки были скорее политтехнологами и говорили: изучайте Россию. Кто сегодня изучает Россию, ВЦИОМ? Многообразие идейных конструкций налицо. Но никто не слышит друг друга. Может вот мы тут, в Телеграмме. Другой среды нет, хотя сильная идея нуждается в противнике. Но парадоксальным образом, страна сейчас не в состоянии запроса на идеологию. Ничего этого нет, а мы лишь наблюдаем деградацию публичной сферы. И даже не в силу подавления оппонентов, власть просто привыкла к циничной безыдейности общества, смирилась с ней.

Страна не идеологична, но есть ли разница между страной и государством? В теории – огромна, а на практике – нет. Государство — это всего лишь ткань системы, тогда как Россия выше государства. И главная идея в целом давно сложилась. Внутри суверенной страны — суверенный, то есть свободный человек. Независимая Россия задохнется, став несвободной, поработить ее нельзя. Но риск как раз во внутренних «освободителях». Систематизация политики часто убивает ее здравый смысл, доктрина порождает борьбу и смуту. Избегая полемики, недоговаривая, власти удавалось долго удерживать страну от края пропасти. Но что теперь?

Вместо идеологии можно было бы заняться чем-то более полезным и долгосрочным. Сформулировать новые задачи и их решать. Как, например, сделать, чтобы «царствовала правда в судах», проблема, сформулированная царем Александром, не решена до сих пор. Может ли у суд стать справедливым и независимым? Или мы всегда будем бессудной страной? Или как создать полицию с человеческим лицом, чтобы бандит не был нам милее?

Отсутствие идейного спора разлагает нас. Поколение за поколением не обсуждают того, что на самом деле происходит. Что нынешние требователи идеологии? Посмеиваться с видом превосходства легко. Но чего же вы все-таки хотите, давайте, расскажите, а еще лучше — сделайте.

Внутренний туризм: что с ним не так? В изменившемся социально-политическом и экономическом контексте внутренний туризм становится одним из важных драйверов регионального развития. В 2020 году ЦРРП совместно с ВЦИОМ делали исследование о развитии отрасли. Согласно сегодняшним прогнозам в 2024 году турпоток в регионы продолжит расти: многие зарубежные направления остаются закрытыми, кроме того, россияне все чаще опасаются дальних путешествий по причине высокого уровня геополитической эскалации.

Между тем, развитие внутреннего туризма стопорится по ряду объективных причин. Первая – инфраструктурные проблемы, с которыми субъекты не в состоянии справиться. Регионы остро нуждаются в качественных культурных пространствах, логистически продуманных маршрутах и средствах размещения – под таковыми в первую очередь понимаются отели уровня 4 и 5 звезд. Данный комплекс проблем одинаков и для Центральной России, и для Поволжья, и для Алтая. Региональные власти и бизнес попытались перехватить туристические потоки, однако столкнулись с невозможностью их качественного освоения. Нынешняя конъюнктура диктует необходимость строительства качественных гостиниц, однако инвесторы в большинстве своем не идут на вложения с окупаемостью сроком 15-20 лет, не понимая образа будущего.

В большинстве регионов по-прежнему не решен дорожный вопрос. Так, федеральные власти признают ухудшение состояния федеральной дорожной сети за последние три года. В 2020 году 85 процентов федеральных дорог находилось в нормативном состоянии, а в 2023 году показатель упал до 73 процентов. Еще более острые проблемы наблюдаются в региональной сети.
Культурные пространства регионов также нуждаются в ребрендинге: однако чаще всего у властей не находится на это ресурсов.

Вторая причина, по которой внутренний туризм по-прежнему ощутимо буксует, заключается в дефиците смыслов. Власти субъектов не понимают, что может привлечь россиян в их регионы, как создавать туристические магниты и точки притяжения. Например, власти Ульяновской области на протяжении длительного времени тешили себя надеждами на массовое привлечение китайцев на родину Владимира Ленина. Казалось бы, геополитическая ситуация радикально поменялась, разворот на Восток вроде бы случился, однако миллионы граждан КНР не торопятся посещать Дом-музей вождя мирового пролетариата и легендарный Ленинский Мемориал.

Иной пример – Чебоксары. Местные власти сумели европеизировать со знаком плюс столицу Чувашии. Волжская набережная стала самой настоящей визитной карточкой города: она не выглядит местечковым проектом. Интересное решение в плане повышения туристической привлекательности сумели найти власти Тамбовской области. Отныне регион прочно ассоциируется с композитором Сергеем Рахманиновым. Например, одним из главных событий летнего сезона на Тамбовщине стало проведение всероссийского фестиваля «Весь Рахманинов» . Спрос на поездки в регион в этот период вырос на 50%. Празднование юбилея композитора также повлияло на многие аспекты жизни в Тамбовской области. В частности, произошла активизация реконструкции областной филармонии, тамбовские культурные события обсуждались спикером Совете Федерации.

К сожалению, подобных кейсов пока немного: их можно пересчитать по пальцам. Задача регионов сегодня – не упустить шанс, который им подарила геополитическая ситуация.

Вот вам и образ будущего. Использование ИИ в региональной политике – это вполне реальная цель программы цифровизации РФ. Когда Комарова говорит о замене губернаторов на нейросети, она говорит скорее о переформатировании системы управления в будущем. Это действительно так, когда муниципалитеты и регионы отработают простые задачи (бюджетные траты, типовые задачи и т.д.) с обучаемой нейросетью, то замена части министерств и ведомств на аналогичные алгоритмы – неизбежный шаг. Конечно, органы власти никуда не денутся, но вот их функционал будет соответствующим образом передан более эффективному ИИ, как это уже происходит в частных компаниях и ГК. Замена губернатора ИИ – это уже политический шаг, который будет зависеть от того, при какой Конституции мы будем жить в этом недалеком будущем. Если по ней и вправду «есть Президент и хватит», то РФ и вправду может впасть в очередную антиутопию, где народами будет править небольшая прослойка элит с опорой на нейросети, а в будущем власть может перейти и самому ИИ.