Новость в контексте: Лев Толстой и дети Хабр

Редактору надо быть в курсе всего, поэтому я, как тот персонаж, который «выкачал весь Интернет», каждый день практически весь Интернет вычитываю. И вот промелькнула новость, что цифровой книгой года в России стала «Война и мир» Льва Толстого. Её легально скачали более 74 тысяч раз. В прошлом году победил «Идиот» Достоевского. «Русская литература как зеркало…»

А так как в огромный массив данных редактора включён практически весь Хабр, интересно соотнести «зеркало литературы» и наше «зеркало технологий». Часто ли упоминали на Хабре о Льве Толстом, насколько удачно использовали образ и наследие великого графа, и становились ли в конце концов от этого лучше тексты?

«Подите прочь, у нас серьёзный технический ресурс». Но сохраняя всю серьёзность и техническую составляющую, в лучших публикациях нашего сообщества авторы могли позволить себе приподняться над косностью утилитаризма и посмотреть на свой код как-то иначе. А то некоторым кажется, что если текст нельзя использовать как костыль в разработке или в крайнем случае табуретку им подпереть, то он не имеет права на существование.

Лев Толстой и статический анализ кода

Как написать о ложных предубеждениях, связанных с анализатором кода? Сразу броситься с места в карьер или использовать удачную, всем понятную аналогию? Автор пошёл по второму пути, аналогии: если прогнать фрагмент текста из «Войны и мира» через проверку орфографии в Microsoft Word, он покажет миллион ошибок. Которых на самом деле там нет: сложные авторские синтаксис и пунктуация после проверки редакторами и корректорами должны выглядеть именно так, но помечаются Word как «неграмотность». То же самое происходит и со статическим анализом исходного кода программ.
Мне уже интересно и хочется читать дальше, про ошибки в Apache HTTP Server.

Принцип Анны Карениной в программировании и ИТ

Почему этот текст обращает на себя внимание? Да потому что автор выходит за границы традиционности и утилитаризма и заставляет посмотреть на IT c точки зрения философии и социологии. Парадоксальная отсылка к роману, парадоксальное для многих погружение технологий в контекст других наук и отраслей. Что такое принцип Анны Карениной? Это утверждение, что все системы могут долго и успешно существовать и развиваться только если есть целый ряд оптимально сочетающихся внешних и внутренних факторов. В публикации: как этот принцип описывается в популярной на Хабре книге «Ружья, микробы и сталь»; как он отвечает на вопрос, играет ли Бог в кости, управляя движением частиц, составляющих наш мир; и наконец — насколько он применим в программировании.

Князь сказал или где была война. Мой опыт исследования «Войны и мир»

Только на Хабре автор может снисходительно похлопать Льва Толстого по плечу и пожурить за «графоманию» и «словоблудие», и ничего ему за это не будет. Увлекательная рабочая история, когда «человек, работающий с числами», решил проанализировать один из самых объёмных текстов на русском языке: наиболее употребимые слова, зависимость частоты их появления от других слов и т.д. Интересная статистика и в конце — всё-таки призыв читать классику. Спасибо )

А ещё Толстой присутствует на Хабре как авторитет, глыба и колосс. Если проект оцифровки — то всех книг Толстого, если рецепты от бессонницы — то вспоминают Льва Николаевича и его «холодные ноги». Писали о Толстом и искусстве в IT, а в одном из текстов Толстой даже был назван отцом антикопирайта.

Редактор докапывается: ошибки в кейсах

Самый простой, доступный и распространённый жанр, в котором допускают две самые простые и распространённые ошибки. Кейс. Слово дурацкое, ситуация страшная актуальная.

На первый взгляд, любой справится с описанием рабочего проекта, в котором зачем-то надо было что-то сделать, потом это что-то было сделано, и в итоге вот что получилось. Но даже то, что выглядит максимально просто, часто таковым не является.

Аудитория. Одна из самых распространённых ошибок начинающих авторов Хабра — они забывают об аудитории. «Я маркетолог и недавно научился жонглировать», «я джун, работаю 2 месяца и хочу сказать, что всё в этом мире устроено неправильно», «я непонятно кто, но у меня есть несколько философских идей, связанных с разработкой, а кейс давайте возьмём для затравки».

То, что интересно автору, как это ни возмутительно, может быть абсолютно неинтересно читателю. Шерифа не волнуют проблемы жонглирующего маркетолога. Но если тот расскажет, как можно совместить работу и учёбу или работу и пет-проекты в цирке, это может оказаться полезным многим. Трудовое законодательство, тайм-менеджмент, общение с начальстом и эйчарами — вот информация, которую каждый сможет перенести в свою практику. Поэтому первый вопрос, который стоит себе задать: а к кому я собственно обращаюсь своим текстом?

Цель. Мы строили, строили и наконец построили. У любого, даже маленького и незначительного проектика, есть своя цель: не просто сделать, а сделать ради чего-то — исправить, улучшить, протестировать, открыть новое. Мир должен измениться к лучшему. В своём кейсе автор не только рассказчик, но и герой, даже Тысячеликий герой.

Это вовсе не значит, что редактор призывает всех превозносить собственные заслуги и упиваться своей неописуемой крутизной. Просто стоит помнить, что всё, что мы делаем, мы делаем для кого-то и во имя чего-то. И тогда джун вдруг поймёт, что он два месяца не страдал в самой косячной компании на свете, а пилил нужный миллионам людей продукт и овладевал профессией, о которой мечтал много лет.

Время от времени появляется отчаявшийся хабраавтор, уверенный, что целей в его кейсе нет и быть не может. Тогда редактор предлагает ему задаться вопросами «у кого болело?» и «у кого перестало болеть, когда я реализовал свой проект?», и тогда точно найдутся коллеги из соседнего отдела, которым ваша работа здорово облегчила жизнь.

У котика боли, у собачки боли, у автора Хабра не боли.

Привет из «внутреннего Хабра». Мы решили по пятницам публиковать что-то из чата сотрудников Хабра: у нас много дичи на любой вкус, постараемся выбирать лучшую

✍️ Я не получил Нобелевскую премию, мне не о чем писать

Чаще всего потенциальные авторы именно так (ну почти) отвечают на предложение редактора или куратора выйти на сайт (в журнал со статьёй). Возникает интересный парадокс: опытный редактор видит возможность создания материала и потенциал автора, а автор считает, что всё придумано до него и не стоит отвлекать читателя на «сущие пустяки». Уверена (и даже точно знаю), что из-за этого противоречия не увидели свет гигабайты полезных материалов.

Что происходит и что делать?

😞 Автору кажется, что он не является носителем уникального опыта. Хотя опыт каждого из нас уникален и содержит что-то ценное, о чём не догадываются другие. Например, я пишу на Хабр с 2009 года, но едва ли не каждую неделю нахожу крутые форматы, структуры, примеры подачи на Хабре и в других изданиях, которые уношу к себе в копилку авторского опыта.

🤐 Автор боится излагать — проще говоря, складывать слова в предложения, а предложения — в текст. Напрасно: как правило, если взрослый неглупый человек способен хорошо говорить и думать, он легко напишет пусть не идеальный (для этого есть редактор), но вполне читабельный и транслирующий все идеи текст.

😶‍🌫️ Автору кажется, что по его теме больше нечего сказать. Как правило, это суждение ошибочно: круг тем, по которым всё сказано, сильно ограничен (чаще встречается в естественных науках). Всегда можно рассмотреть новую методику, новый подход, изменение, улучшение, уточнение, разбор удачных и неудачных примеров использования технологии (библиотеки, стека, фреймворка). Кроме этого, практические кейсы всегда уникальны и чаще всего интересны аудитории, потому что демонстрируют реальное применение знаний, их можно взять и а) обучиться б) переиспользовать в) использовать как аргумент.

🫥 Автору самому наскучила тема. Та ситуация, когда действительно нужно отказаться от работы над текстом и попробовать найти новое, интересное и вдохновляющее. Ну или взять себя в руки, систематизировать знания и написать большой туториал, который поможет обучиться сотням новых практиков. Практически научное наследие :-)

Новость в контексте Хабра: редактор в Бермудском треугольнике языка, мышления и времени

Недавно учёные Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ опубликовали работу, в которой рассказали, как счёт времени и представления о нём автоматически активируют горизонтальную ментальную линию в сознании человека.

Причём ориентация этой линии может определяться направлением чтения и письма в каждом языке. У русскоязычного время движется слева направо, у носителя иврита, читающего справа налево, и движение времени тоже происходит справа налево.

Вообще, ориентация во времени — необходимый для выживания навык. Но в процессе эволюции человек «не отрастил» себе специальных рецепторов, отвечающих за восприятие времени, поэтому использует дополнительную и привычную для ориентации модальность — пространство. И чем значительнее временная категория, тем сложнее визуализация: ментальная линия характерна для часов, а когда речь идёт о неделях и месяцах, люди используют более сложные схемы — круг, раскладку из школьного дневника или календарь.

Но как известно, всё уже было в Симпсонах на Хабре. Вот три хорошие публикации о времени, языке и мышлении. Попробую заодно кратко объяснить, почему именно они хорошие.

Вычисляем, какой сейчас год от Большого Взрыва на Питоне

Языки программирования могут пройти без очереди. Особенно с таким огненным текстом. Как правило, вопросы жизни, Вселенной и всего такого решают, используя теоретический подход: подбирают мнения, которых придерживаются, компилируют, цитируют и присыпают толстым слоем собственных рассуждений.

Но в этом случае автор обратился к практике и действительно самостоятельно подсчитал возраст нашей Вселенной. Читать этот текст — одно удовольствие, благодаря каноническому для Хабра стилю, когда автор стремится донести до нас главное максимально легко, понятно и иронично, даже имея на руках достаточно тяжёлую и сложную фактуру.

Программист на всю голову: как кодинг влияет на мышление

Здесь отличный заголовок: фразеологизм, характерный скорее для разговорной речи, тем не менее, помогает составить представление о содержании текста и зацепить читателя. А дальше — подборка идей и теорий, посвящённых связи языков и мышления. Авторское «я» как будто спрятано: при таком обилии фактов и деталей оценка и анализ могут перегрузить аудиторию.

Мышление письмом

Отличная история: автор изучил не самую популярную теорию, испытал её на себе и рассказал, насколько эффективнее он стал мыслить, масштабировать и усложнять идеи, записывая их. Здесь много фактов и много удачных примеров, в том числе, из чужой практики. Например, меня впечатлили Джефф Безос и Amazon: в компании запрещены презентации, а для принятия каждого важного решения пишется и потом обсуждается подробный 6-страничный документ.

Этот текст — хорошая иллюстрация совета, который мы даём начинающим хабраавторам: не стремитесь написать текст универсальный и обобщающий, отталкивайтесь от своего опыта и своих малых дел — они могут дать гораздо больше полезной информации, чем заходы со стороны «статистика утверждает» и «эксперты оценивают».

Вообщем, редактор снова попадает в историю

Если вас тряхнуло и подбросило от этого заголовка — всё нормально, языковое чутьё работает. А вот какие-то люди с упорством, достойным лучшего применения, продолжают писать вообщем вместо в общем. Поэтому я решила не просто закрепить правило и ещё раз объяснить разницу, но и рассказать / напомнить, почему это слово так страдает. Когда есть интересная история, скучные правила лучше запоминаются.

А с правилами всё просто: есть слово и словоформа, вообще и в общем, и в сознании отдельных носителей языка они слипаются в одно. Люди не виноваты, это проявление контаминации (мы же помним, что «язык — живой и шевелится»).

Наречие вообще используем для обобщения, усиления или указания на большую часть случаев. Пишем слитно.

В общем может выступать и в роли наречия — когда необходимо донести смысл «в общих чертах, не вдаваясь в детали»; и в роли вводного слова — когда требуется подвести итог; и быть простым сочетанием предлога и прилагательного. Пишем всегда раздельно.

Про контаминацию.
В лингвистике контаминация — появление новых слов или выражений, благодаря объединению других слов или выражений. Иногда это происходит само собой, иногда у новых слов есть авторы. Льюис Кэролл, напридумывавший в своей «Алисе» десятки таких слов, называл их «портманто», от слияния «портмоне + манто». В русском языке есть ещё термин «слово-чемодан».

Примеры контаминации. Модем возник после объединения слов модулятор и демодулятор. Пиксель — это picture + element.

Встречается не только лексическая, но и фразеологическая и синтаксическая контаминации. И в результате мы получаем такие кривоватые выражения, как «играет значение» (играет роль + имеет значение) и «поднять тост» (поднять бокал + произнести тост).

Вопрос: если какие-то слова, появившиеся в результате контаминации, со временем стали нормой, не окажется ли когда-нибудь «вообщем» допустимым? А неизвестно, давайте подождём лет сто-двести.

Примерно так может выглядеть процесс фонетической контаминации.

Наша пятничная радость приехала! Хороших мемов во внутреннем Хабре на этой неделе было много, мы с автором даже устроили голосование. Встречайте победителя.

Время офигительных историй

Сообщество "Нейрофизиология" VK выложило перевод достаточно известной среди контент-менеджеров картинки про влияние сторителлинга на мозг. Её англоязычную версию принято пересылать как «очень важную информацию», но тексты от этого богаче и приятнее не становятся. Видимо, потому что с другой стороны наш мозг ленив ;-)

Между тем, сторителлинг — интересная и эффективная форма организации контента. Вот почему.

🧠 История - эволюционный, естественный для мозга (а точнее, для нашего восприятия) формат. Мы мыслим историями, запоминаем историями, нам даже снятся, в основном, истории. К них же восходят сказки и мифы как важнейший блок трансляции основных событий и правил жизни народа одной эпохи. И заметьте, насколько хорошо мы все помним сказки и мифы, какое впечатление они на нас производили в раннем возрасте.

🧠 Личные истории включают механизм присоединения, сопереживания — опять же, на биологическом уровне. Когда мы потребляем стандартный контент (например, чек-лист, презентацию, пресс-релиз), в мозге активируются область Брока и область Вернике, которые отвечают за обработку языка, и некоторые другие области, связанные с восприятием (зависит от способа трансляции контента). Когда начинается сторителлинг и автор передаёт нам свои ощущения («я услышал ту самую весеннюю птицу», «это был стандартный алгоритм — из тех, во время объяснения которого мы спали на лекции», «в офисе мы ходим в уютных тапочках»), подключаются сенсорные участки коры головного мозга (они же работают, когда мы смотрим на лимон или видим, как на экране кто-то тонет в безбрежном море). То есть автор фактически заставляет своих читателей (слушателей, зрителей) чувствовать то же самое, что и он. Это очень мощный фактор восприятия.

Сравните три фрагмента

…Я проходила курс языка программирования С в 2010 году. Когда я ехала на экзамен в учебный корпус, мне казалось, что я ничего не помню. Сдала на 4, провалилась на утечке памяти…

…В историю с изучением программирования я ввязалась на спор, в 2010-м. Всё началось с языка С. Как сейчас помню: еду в длинном оранжевом автобусе, под ложечкой сосёт, как в самолёте, в наушниках играет вечное «Выдох-вдох, хорошо дышать, чёрный горох нелегко глотать…». Уже и не студентка, а как всё щемяще знакомо. Сдала на 4, подвела утечка памяти (наверняка у меня в голове, ха). Так не кружилась голова даже после защиты диплома!...

…Программирование подобно липкой чёрной туче обволокло и поглотило меня в 2010 году. Непонятно, как оно ворвалось в мою беззаботную жизнь 25-летней влюблённой девушки. Задачи по С причиняли буквально физическую боль, заставляли выскакивать сердце и не спать ночами. На экзамене за окном садилось расплавленное солнце, компилятор беспощадно издевался надо мной, казалось, что бездна отчаяния уже не отпустит. Но внезапная четверка высветила мою растерянную фигуру и помогла выйти из пучины липкого и подлого страха…

Второй — пример хорошего сторителлинга, третий — очень плохого. Потому что есть несколько правил, которые стоит соблюдать, чтобы не стать мемом 🙂

✅ Все эмоции должны быть соразмерны моменту и усиливать его, а не перечёркивать и не возводить в гротеск

✅ Не стоит использовать излишние метафоры, которые отвлекают от основного повествования
Вся информация должна быть передана лаконично

✅ Не стоит задействовать сразу все органы чувств

✅ Нельзя играть на негативных и дискомфортных эмоциях: страхе, омерзении, грубости и т .д. (хотя иногда это и работает)

✅ Не используйте сторителлинг там, где он не нужен

О сторителлинге на Хабре

А вот и схема, источник

⏳ Работа такая - Хабр читать

Если вы захотите прочитать все статьи, написанные на Хабре с 1 июня, вам понадобится ровно 21 рабочий день. Минимальное время чтения статьи - 1 минута, максимальное - 75 минут (отличная статья о Chat GPT). Дольше всего приходится читать статьи о разработке (в среднем 7,5 мин) и о дизайне (6 мин), а вот научпоп занимает около 5,5 минут.

Обзор ннна?

Лирическое отступление. Редактора время от времени триггерит словосочетание «обзор на». В технологических и околотехнологических медиа обзор был и, пожалуй, остаётся самым популярным жанром. И достаточно много текстов начинается бодрым языковым извращением «мой обзор на». Но так писать нельзя. Обзор может быть только чего-то: обзор Apple Vision Pro, обзор ChatGPT. Кстати, Хабр — исключительно грамотное сообщество, у нас «обзоров на» нет.

Эта ошибка, скорее всего, связана с тем, что само по себе слово обзор имеет несколько значений. Помимо определения жанра, обзор может быть действием: «Ведём наблюдение за авторами, продолжаем обзор публикаций»; или обозначать видимое пространство: «Напротив наших окон построили ферму для майнинга и закрыли обзор на кукурузное поле».

Но нам обзор интересен как жанр, который может быть и полезным, и информативным, и подходящим для решения многих задач. Он просто местами деградировал и обесценился из-за частоты использования. Поэтому его стали избегать.

Я посмотрела на жанровое разнообразие Технотекста и Хабра за последнее время: из 32 публикаций победителей нашего последнего конкурса лишь две-три с большой натяжкой можно отнести к обзорам; среди 50 лучших за последний год — еле-еле наберётся десять текстов в жанре обзора, причём четыре из них посвящены нейросеткам (что бы мы делали без них).

Зато элементы обзора есть в других жанрах — кейсах, туториалах. Если автор — настоящий эксперт, он обязательно опишет не только то, что он делал сам или рекомендует делать другим, но и даст исчерпывающее описание и рабочих инструментов, и источников информации, и научной литературы — а это всё тоже обзоры.

Что там с видами обзоров?

— аналитический обзор обращается к другим публикациям,
— практический — самый распространённый — это обзор железа, софта и т.д.
— сложный жанр научных работ — обзор предметного поля, когда изучается вся литература на заданную тему и собираются все существующие концепции и гипотезы, доказательства и способы, которыми они были получены, а также находятся пробелы, которые исследователям ещё предстоит заполнить.

Если действовать по канону, то стоит не забывать погружать объект, обзором которого мы занимаемся, в контекст: что было сделано/выпущено раньше, как оценивалось, что писали по этому поводу. Любая тема или железяка интереснее не в статике, а в динамике, как часть большой системы, продолжение и развитие чего-то. Авторская интерпретация и нестандартный подход могут здорово преобразить жанр, например, как в этом обзоре бобра.

Редактор попадает в историю: кто же был первым техническим писателем?

История технописательства сложная и противоречивая: одни считают основоположником жанра Аристотеля, другие называют имя создателя английского литературного языка Джеффри Чосера, а есть исследователи, уверенные, что техноавторы работали в любимом нами жанре и до Чосера, а его просто «назначили», так как он был личностью незаурядной и известной.

Государственный деятель, «лицо, приближенное к императору» и приятель Петрарки, талантливый поэт и автор «Кентерберийских рассказов», фанаткой которых была Эми Фара Фаулер из «Теории Большого взрыва».

Родоначальником технического писательства Чосера признают, благодаря «Трактату об астролябии», который он написал для своего 10-летнего сына. Не на латыни, как это было тогда принято (латынь была официальным языком государства и церкви), а на доступном для широкой аудитории английском. И сегодня «Трактат» соответствует всем правилам хорошего современного руководства по эксплуатации. Это тоже веская причина считать Чосера основателем именно современного технического писательства.

Есть старая, ещё 2008 года, малоизвестная работа румынской исследовательницы Даниэлы Добош «О некоторых ранних переводах в начале английской технической письменной речи». Она доказывает, что задолго до Чосера сложился жанр практических технических сочинений — переводов и адаптаций латинских и арабских источников, — как на древнеанглийском, так и на среднеанглийском языке. Ряд их характеристик, особенно структурных, кажется, предвосхищает сходные черты современного научного и технического документа. Более того, эти оставшиеся неизвестными райтеры адаптировали свои тексты для конкретной аудитории.

Один из самых образованных людей своего времени, монах Бертферт составил энциклопедический справочник по науке XI века: хронологии, астрономии, арифметике, метрике, риторике и этике. Но писал он на староанглийском или англосаксонском языке, который сегодня абсолютно непонятен носителю современного английского языка.

В общем, до Чосера и параллельно с ним работало множество технических писателей и переводчиков, поэтому наивно и самонадеянно считать, что профессия технического писателя в англоязычной культуре началась в эпоху Фрэнсиса Бэкона или вообще во время Второй мировой войны.

Традиционный пятничный мем из «внутреннего» Хабра. Вот что развеселило коллег на этой неделе

Что вы несёте? Правки! 🤬

Авторы не любят правки. Редакторы и клиенты (если вы пишете для внутреннего или внешнего заказчика) любят правки. Ввиду этой неприятной коллизии авторы, редакторы и заказчики немного не любят друг друга. Но только в том случае, если одна сторона не умеет правки предлагать, а вторая — обрабатывать и принимать (или не принимать — что? да!). Сегодня поговорим о том, как работать с правками, если вы — автор.

Шаг 1. Успокойтесь. Правки могут поступить в любом количестве и в любой форме (из дикого я видела фото распечатанного текста, в котором все правки были внесены красной ручкой), сразу или постепенно, адекватные и не очень. Это почти всегда очень нервно. Поэтому отложите присланный документ и вернитесь к нему, когда немного отдохнёте и придёте в равновесие. Не раз бывало, что возмущённый автор гордо отвергал любые замечания, а по факту они оказывались ценными.

Шаг 2. Разделите правки: на простые, которые можно внести без обсуждения и обдумывания; на сложные, с которыми вы согласны; на сложные, которые вызывают у вас сомнения и требуют обсуждения с инициатором правок. Так вы значительно сократите время на обработку замечаний и предложений.

Шаг 3. Обсуждайте правки аргументированно и осторожно, лучше голосом: бывает так, что автор и редактор или заказчик друг друга просто не поняли и менять текст не нужно.

Шаг 4. После того, как внесёте правки, обязательно перечитайте текст заново (особенно, если текстовый редактор позволяет «прощёлкать» те изменения, которые не вызывают сомнений) — бывает так, что новые фрагменты и исправления ломают согласованность текста или отдельных частей предложений.

Шаг 5. Не отклоняйте серьёзные правки молча: обязательно поясните своё решение. Это элементарное уважение внутри рабочего процесса: ведь по сути текст — это проект, который вы с редактором хотите сделать как можно лучше.

Шаг 6. Создайте свои правила работы с правками, например:

• разрешайте не более двух раундов правок;
• установите сроки для внесения правок;
• исключите правки «вкусовщины» (каждая правка должна быть конкретной, а не «мне не нравятся эти три абзаца») и т. д.;
• просите правки у конкретного человека, чтобы он был способен к переговорам по сомнительными моментам (однажды мой текст читал руководитель, начальник отдела продаж и секретарша, суммарно было 400+ правок, часть из которых была посвящена слишком мелком шрифту и цвету заголовков).

И помните: второе мнение - это очень круто, но главное, чтобы за правками не потерялось лицо автора. Иногда это критично.

Кажется, время рубрики «читатели присылают». Не переживайте за правки - хороший редактор и Пушкина достанет ;-)

Правки мне запили!

Пока Редактор готовит очередной шедевр, я отниму его хлеб. И, конечно, завершу начатое: расскажу, как предлагать правки, чтобы не вызвать цунами непонимания у автора.

Правки должны быть…

…объективными. Если вы выбрали автора и решили с ним работать, значит, он вас чем-то привлёк (опытом, портфолио). Соответственно, вы просто не имеете права написать «всё не так», «мне не зашло», «накидай ещё три варианта». Текст — это большой, серьёзный труд, помноженный на опыт. Поэтому конкретизируйте правки.

…понятными. Формулировки правок и замечаний должны быть чёткими, однозначными и ёмкими. Такими, чтобы их сразу можно было понять.

…значительными. Если вы хотите показать свою осведомлённость и крутизну, не стоит придумывать правки ради правок (например, когда-то руководитель оконной компании в моих текстах исправлял слово «стекло» на «структурно-аморфное образование, называемое стеклом» — я сочла это за издёвку).

…двух типов: исправлениями, которые можно сразу принять и забыть о них (орфография, пунктуация, опечатки), и замечаниями для изменений текста автором.

…не ломающими авторский стиль. Если ваши правки касаются всей организации текста и стиля автора, значит, вы дали ему очень плохое техническое задание (вы же его дали, да? 😛).

…однократными (максимум — двукратными). Иначе — а вы сами-то знаете, что ждёте от текста? Или рассчитываете, что одна из итераций вам подойдёт? Не надо так.