После вчерашней игры, радостно гомоня - победа осталась за нами, - набились всей командой в машину, буквально как шпроты в банке, и поехали уже в темноте по домам. Семь довольных рож, бухнувших в процессе интеллектуального забега за рождение одной из присутствующих. Крупного Пашу сложили вчетверо и запихнули в багажник. Ну, почти. Притиснутая к капетанке команды, я вдруг вспомнила вопрос про "посмотри в глаза чудовищ" и вкрадчиво спросила:
- Инна, а ты действительно наизусть помнишь?
- Еще бы! - встрепенулась капетанка. - Это же мой любимый поэт!
И к ужасу присутствующих, мы грянули нестройным дуэтом:
- Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, не проси об этом счастье, отравляющем миры!!!
Дальше народ ехал, грустно глядя в окошки, пока мы упоенно дебоширили Гумилевым.
- На!!! Владей волшебной скрипкой! - надрывались мы, обнявшись как два пьяницы. - Посмотри в глаза чудовищ!!!...
- Инна... - ошеломленно вставила Света во время краткой паузы, пока мы набирали в грудь еще воздуха. - Ну с Таней все давно понятно. - Но ты-то, ты же приличная женщина!
- ...И женщина, которою дано, сперва измучившись, нам насладиться!!! - было ей ответом.
А ведь выпили всего бутылку на семерых.
Черт, как я по этому вот всему соскучилась.
Давайте, может, устроим марафон? На ютубе поназаписываем всякого? Просто кто что любит. И набьемся в комменты, как маньяки.

Кстати, кто тут шпрехает? Вот знаменитая шпаргалка для охранников нацистских концлагерей.
Заключенные-гомосексуалисты - розовый треугольник, политические - красный, лиловый - свидетели Иеговы. А к остальным заключенным какие были претензии? Акунина читали?

Простите, что я сегодня с картинками, но кажется, буквы в принципе скоро запретят. Вот это, граждане, новая биография режиссера Пазолини. Только что вышла в издательстве АСТ. Я б купила. Исторический же артефакт, в будущем музейный.
Кстати, Пазолини никогда не интересовалась, не мое поскольку, но теперь, конечно, ознакомилась. Хорошо, что я уже не в том возрасте, чтобы менять сексуальные приоритеты.
Между прочим, характерно, что немногое из уцелевшего на странице: "...наблюдать происходящее, не питая иллюзий".
Как сказал другой классик, устарел язык Эзопа, стал прозрачен, как струя, отовсюду светит зопа, и не скроешь ни фуя.

А помните, братцы, кто Серебряный Век у меня слушал, я рассказывала, что "Облако в штанах", последняя его часть, вышло в 1915-м одними точками? Френд мой Михаил Павловец картинку подогнал. Скан того самого издания. И в комментах еще другая страница. То самое, что я декламировала.
А теперь в школе изучают.

В Питере-то я ни в ЧГК, ни в "60 секунд" не играю, поскольку и без того целыми днями отвечаю на вопросы самого разного характера, от классического "а правда ли, что Петра I подменили в Европе" до изумившего даже привычную меня "благодарны ли петербуржцы Владимиру Владимировичу Путину". Так что вечером мне их задавать - тухлый номер, я только осоловело повожу очами и бессознательно нащупываю кляп, которым можно заткнуть любознательного вопрошателя. А в Будве играть милое дело, хотя игрок из меня аховый. Как выяснилось, мало знать, надо еще уметь шевелить извилинами хитрым образом и через раз губы Никанора Ивановича приставлять к носу Ивана Кузьмича, чтобы получился, к примеру, Арнольд Шварценеггер. Поначалу меня это жутко бесило, а сейчас даже начала получать удовольствие. Главное, как в том неприличном анекдоте, расслабиться. Играю все равно плохенько, а очень интересно потом анализировать пути, которыми пришел верный ответ. Ассоциации, конечно, удивительная штука. Например, звучит вопрос. Что-то там про японцев. В качестве подсказки - гобелен Байё. Перед глазами четко встает картинка - вот он, гобелен, вот они, средневековые норманны с англичанами, кто-то тут зацелован, там кого-то побили, и я выпаливаю: "Комикс!"
И действительно, таки оказался комикс, но дело не в этом. Только по дороге домой поняла, что увидела не гобелен Байё, а иллюстрации датской художницы Дорте Карребак к "Гамлету", из-за которых в Питере несколько лет назад Милонов устроил анекдотический скандалище, зорко углядев на них разврат и насилие. Иллюстрации, к слову, отличные, и действительно, за идею взят гобелен. Очень жалею, что книжку тогда не купила. Но в какой момент в моей башке одно подменилось другим, и почему вместо битвы у Гастингса я увидела голого Клавдия верхом на Гертруде, остается загадкой. Во всяком случае, Милонову с меня причитается, если бы не его тараканы, про гобелен я бы вряд ли вспомнила.
(Для пропустивших историю с иллюстрациями - пример в комментах.)

Нашел хорошее - поделись. И нет, я не про пятьсот люриков в нерпе, размышляющей о бренности всего сущего в гробу из вечной мерзлоты, как царевна в хрустальном. Хотя и она тоже заметно взбодрила аудиторию. Так вот, по соседству нормальные, в отличие от некоторых, жены диабетиков обсуждают насущное и в комменты принесли ссылку на отличного доктора. Я глянула - и действительно прекрасно человек подает информацию. Даже такая тупица, как я, все понимает и запоминает. Немного заколебалась, представив, что будет с рафинированными филологами, когда они заслышат из докторских уст: "свеклА". Впрочем, с филологами как раз ничего, они народ закаленный, это все равно что пожилому венерологу показать прыщик. А вот специалисты по всем проблемам могут нехорошо возбудиться. И это напрасно, потому что я уже устроилась в комментах с дубиной для особо настырных. Короче, диабетики и примкнувшие к ним жены - на ютубе коротенькие, по 15 минут, ролики Ольги Павловой. Я уже обнаружила, что зря, например, в заботливом раже отняла у мужа какао. И еще много всяких интересных подробностей.

https://www.youtube.com/@user-qt8yu2dw7v/videos

Я, конечно, знатный пикчефоб, но тут просто не в силах дожидаться 8 марта. У Греты Флай углядела этот мастерпис соцреализма.
Хотя, конечно, излишне прямолинейный подход. Не такие уж мужики и скверные, не надо их сразу под микитки тащить в неприятном направлении. Есть даже симпатичные. Приучить вот только сначала белки с клетчаткой есть, а потом уже углеводов. Немножко. Но художнице, видимо, не удалось.

Питер, Питер, прием. В воскресенье 12-го что делаете, киснете небось? А на Васильевском в "Нормальном месте" - аукцион, устраиваемый нашими волонтерами: "Весенний ГУМ". И они зовут общаться, покупать и продавать всякую всячину, и даже танцевать. Две шаги налево, две шаги направо. Собранные деньги идут Центру помощи беженцам. Ниже в посте подробный расклад от Кати Евченко, что, куда и зачем.
От себя добавлю, что 12 мая - день рождения Флоренс Найтингейл, великой "женщины с лампой", плюнувшей на аристократический гонор предков и основавшей сестринское дело, вся жизнь которой заключалась в уменьшении человеческих страданий. Вот и отметим заодно.

"А давайте наконец-то встретимся и обнимемся? 12 мая в пространстве "Нормальное место" Центр помощи беженцам и ГУМсклад проведет Благотворительный аукцион "Весенний ГУМ". Будем общаться, покупать и продавать красивые вещи и танцевать, а все собранные средства будут направлены на помощь нашим подопечным. Вести аукцион будет отец Григорий Михнов-Вайтенко, так что если вы давно хотели с ним встретиться, лучше повода не найти!
В 17.00 мы открываем двери для гостей. Вас ждет благотворительная ярмарка и фуршет, а в 19.00 мы начнем аукцион. Картины Дмитрия Шагина, Юлия Рыбакова, Марии Стрельцовой и Евгении Двоскиной, уникальные изделия Императорского фарфора, книжки Юрия Норштейна с автографом и рисунком, ковер ручной работы из Хакасии — все это и многое другое будет продаваться "с молотка" для помощи беженцам.
Даже если вы ничего не планируете покупать, приходите! Нам очень хочется увидеть всех вас. Вход на аукцион за донат.
Обязательно за регистрируйтесь по ссылке, нам важно знать количество гостей!"
https://gumsklad.timepad.ru/event/2867852/

У меня одна из любимых историй про... ну... магната, который каким-то образом попал в мои когти. Кто-то ему меня порекомендовал. Богатый как Крез, подозреваю, что бывший бандюк. Как аудитория адски тяжелый был чувак. На лице ни малейшего движения. Нравится ему, не нравится, интересно ли - фиг разберешь. Ну и идем мимо дома, где жил Борис Житков. Я с раздражением думаю - нафига ему Житков, такому чугунному. Но попробовать-то, как завещал МакМерфи, нужно. Так вот только я открыла рот и произнесла: "Житков", у чугунного просияло лицо, он схватил меня за руку и возбужденно спросил: "А помните рассказ "Как я ловил человечков"?! Я аж покачнулась. И мы, нежно друг на друга глядя, в голос сказали: "Бабушка! Миленькая, родненькая! Чего я наделал-то!"
Детство, в общем, штука неубиваемая, хотя и глубоко закопана.

Не выдержала. Обсуждение текста про перловку напоминает даже не ощупывание слепыми слона, тут как раз все зрячие. А скорее впечатление от этого слона-эпохи муравьев из одного муравейника. Кто-то удачно забрался на слоновью спину, покатался и мир посмотрел. Другой устроился под бивнями, постоянно сыто-пьяно, постоянно пил чинзано. Третий вскарабкался по слону с противоположной от бивней стороны, у него и впечатления... гм... соответствующие. А четвертого слон и вовсе раздавил. Разные воспоминания у всех. Разные. От массы входящих зависят. Статуса, достатка, количества членов семьи и их сплоченности, от возраста, особенностей восприятия. Предположим, я устроена так, что мне такой взгляд на действительность не близок. По-другому устроена. Но. Обсуждать, правильно ли переживает страдание человек - верх бессмысленности, не говоря о жестокости. Так ли он кричит от боли, не надо ли ему сунуть голову под матрас и покричать там, потому что вслух неприлично, - бессмысленно. И то, что человек этот лицо публичное - ничего не меняет.

А вообще водила я как-то по городу двух милых женщин. Мама и дочка. Маме лет шестьдесят, наверное. Прекрасно выглядит, стильная энергичная дама с маникюром и эффектной стрижкой. Ну и сделали паузу на кофе в приятном заведении. Сидим. Дочка отлучилась в туалет. А мы с мамой ейной ведем светскую беседу. И чего-то ее вдруг понесло насчет дивного качества советских продуктов. Прямо едва ли не со слезой ностальгической про мороженое, сыр, конфеты, колбасу. Вот особенно про колбасу - мол, она могла, зайдя по магазин, по запаху определить сорта. И перечисляет, значит. Тут мне вступило в голову. Это непрофессионально, но я не выдержала. Но, говорю, это же все было только в Москве. В провинции ничего подобного не видели. Никаких колбас, сыров.
Собеседница выпучивает на меня глаза.
- То есть как это?
- Да так. Все мое детство родители, чтобы хоть что-то привезти, мотались на электричке в Москву. Про нее даже анекдот знаменитый существовал: "длинная, зеленая и пахнет колбасой". Не было никаких колбас и сыров, даже мяса не было. Конфеты шоколадные возили.
Какое-то время мы молча друг на друга смотрим. И она явно мне не верит. Наконец, насильно улыбаясь, выдавливает:
- Это у вас такие, наверное, детские воспоминания - аберрация. Это вам так казалось.
К счастью, подошла дочка.
Узнала, о чем спик и почему у нас такие странные лица. И маме смущенно-растерянно говорит:
- Ты знаешь, мне тоже об этом рассказывали...

Нет, это не значит, что они какие-то плохие. Просто им больше повезло. И воспоминания у них - другие.

Некоторые ветки обсуждений напомнили, кстати, мой диалог с сыном в его школьную пору. Он продирался тогда сквозь "Тихий Дон", ужасно тоскуя. А я стала увещевать, мол, вот мы в его возрасте штудировали ТД под партами из-за встречающегося слова "грудь". Сынище вытаращил глаза, смеялся, приговаривал "бедные дети", а потом с интересом спросил: "А как же вы тогда читали "Лолиту"?

У меня были две знакомые старушки, Александра Назаровна и Татьяна Назаровна. Сестры, то есть. Обе маленькие, хрупкие, ветхие, как истлевшие бумажные куколки из старого комода. Татьяна Назаровна ничего не слышала, а Александра Назаровна - ничего не видела. Жили вынужденно вместе, в малюсенькой однокомнатной квартире Александры возле площади Мужества, после того как младшую, Татьяну, шустрые молодые родственники выжили из ее квартиры. Буквально повторили сказку о лубяной избушке - вселилась пожить сначала племянница из соседнего города, потому что ей было неудобно каждый день ездить на учебу, потом у нее появился супруг, потом ребеночек, а потом гостеприимная Татьяна, обобранная вплоть до нитки от любимой швейной машинки, как-то вдруг оказалась на улице.
Обстоятельства нашего знакомства были довольно неловки. Старшая, 92-летняя Александра, обижала 86-летнюю Татьяну. Вообще-то совместная жизнь облегчала многие стороны существования - почти слепая старшая отлично слышала и отвечала на телефонные звонки, а глухая младшая зато видела и занималась домашним хозяйством. Но Александра с юности отличалась пылким нравом, и однажды побила провинившуюся в чем-то сестрицу клюкой.
Я пришла домой и обнаружила у свекрови в гостях старушку, которая горько плакала. Ситуацию, как это ни странно, удалось разрулить за несколько месяцев. До сих пор не знаю, дали бы бесхозной Татьяне отдельную квартиру, если бы я не наврала в жилищном комитете, что работаю на немецком телевидении, которое снимает про русских ветеранов фильм, и Татьяна - главная героиня. Мы с трепещущей Татьяной ходили по чиновничьим кабинетам, и хорошо, что она ничего не слышала, иначе от моего вранья ее морщинистые уши свернулись бы в трубочку. Я требовала навешивать военные награды, чтобы побряцать ими для пущей убедительности, но Татьяна сразу делала вид, что не понимает, о чем речь. Короче, квартиру дали, и я до сих пор думаю, что кто-то там, с небес, засмеявшись, нам помог.
А когда она уже собралась переезжать и мы сидели втроем - я, Татьяна и присмиревшая Александра, ожидая какую-то комиссию из жилконторы, - случайно свернули на тему войны. В Великую Отечественную Татьяна была регулировщицей, а Александра - медсестрой. Собственно, весь разговор длился минут пять. Я спросила, чего им больше всего хотелось. Ожидала: "Победы". Ну, или в крайнем случае: "Выжить". Татьяна, как всегда, ответила невпопад, потому что не услышала, а переспрашивать она стеснялась. Александра разгладила костлявыми фиолетовыми ручками скатерть и сказала: "Я мечтала, когда кончится война, рухну в постель - и буду спать неделю. И наконец отосплюсь".
Первая умерла Александра Назаровна. А следом за ней - Татьяна Назаровна. Она до самого конца моталась к нам через весь город, и всегда привозила гостинцы - апельсины, шоколадки, зефир. Однажды прознала, что мой муж любит семечки, и с тех пор к сладостям и фруктам присоединились "Атаманские". Пакеты эти были тяжелые. Я ругалась, требовала прекратить безобразие. Татьяна делала невинное лицо и скрипучим голоском отвечала: "И не слышу, не слышу я ничаво! О чем говоришь-то? Не слышу!"
Обнимала крепко, когда уходила, а я боялась уж очень обнимать - хрупкие у нее были косточки, совсем птичьи.

Так, пустяковина, просто любопытно. Вот это русская бабка Милы Йовович, во вторую мировую медсестра разведроты, дошедшая до Берлина. Глаза-то, а? Вот от кого у Пятого элемента такие необыкновенные глаза.

Ах, зачем мы не пишем так о своих друзьях. Зачем мы вообще о них не пишем. Спасибо Юрию Давыдову, такой Домбровский навсегда со мной, забыть невозможно.

...Судьба, звеневшая как стужа в Заполярье, меченая багровым отсветом таежных костров. Назначенный маршрут либо крошил душу, либо множил ее прочность до степеней, не обозначенных в учебниках сопротивленья материалов. Сильные руки, корявые ладони. Острая, как у могикан, дальность зрения. И любовь к дружбе. Не дружелюбие, а любовь к дружбе - наследство лагерей. Взаимностью платили и конопатенький владелец голубей, и известный всему миру историк Кумранской общины, а также зек тридцатых, и даже запьянцовский истопник, он жил в соседней комнате, ты звал его "папулей", приглашал к застолью, бывало, спрашивал со вздохом: "Папуля, когда ж ты перестанешь на нас стучать?" И тот - серебряное благородство седины и ясность ясных глаз - тот отвечал, нисколько не смущаясь: "Да ведь на вас с Давыдовым, видать, рукой махнули: ну, не берут, и все тут. Дай трешку, в гастроном схожу".
Ты дорожил артельностью. Мысль, догадку, знание не прятал, а преломлял, как пайку.

Не процитировать все, да и ни к чему. Но хотя бы отсветом поделиться.

Собственно, сегодня у Домбровского день рождения.
Четыре ареста. Девять лет лагерей. Из приговора 1949 года: "...Читал среди своих знакомых стихи антисоветского содержания о лагерях".

Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная Дева моя,

Она ходит по кругу проклятому,
Вся надламываясь от тягот,
И без выборов каждому пятому
Ручку маленькую подает.

А под сводами черными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.

И кричит он, трясясь от бессилия,
Поднимая ладони свои:
- Прочитайте вы, Дева, фамилии,
посмотрите хотя бы статьи!

Вы увидите, сколько уводится
Неугодного Небу зверья, -
Вы не правы, моя Богородица,
Непорочная Дева моя!

Но идут, но идут сутки целые
В распахнувшиеся ворота
Закопченные, обгорелые,
Не прощающие ни черта!

Через небо глухое и старое,
Через пальмовые сады
Пробегают, как волки поджарые,
Их расстроенные ряды.

И глядят серафимы печальные,
Золотые прищурив глаза,
Как открыты им двери хрустальные
В трансцендентные небеса;

Как, крича, напирая и гикая,
До волос в планетарной пыли,
Исчезает в них скорбью великая
Умудренная сволочь земли.

И, глядя, как кричит, как колотится
Оголтевшее это зверье,
Я кричу:
- Ты права, Богородица!
Да святится имя твое!

Как-то вроде неловко под постом о великом и яростном Домбровском постить эту рыжую махрушку, но Домбровский бы одобрил - он ведь был беззаветный кошатник, вечно возился с подобранцами. Наш человек.
Так вот, пишет мне сегодня Диана про свою помидорную рассаду. Увлеченно еще так. Следом мама - опять у нее что-то буйно колосится. Дочь хвастается - тоже цветов накупила. У всех, короче, райские кущи. Мои же помидоры волосатые, пищат и отбиваются всеми тычинками от лечения. Приходится фиксировать каждого по очереди. Мамаша их - поселковая гулящая трехцветка, тощая и ушастая, пользующаяся при этом невероятным успехом. И если котов я, заманив разносолами, потихоньку изымаю из сексуального обращения, то лихая трехцветка проницательно бегала от меня всю зиму, крутила кукиши мне и шашни - с захожими мушкарцами. Но потомство деловито притащила прямо на крыльцо, буквально - подкинула под дверь. По крайней мере кормит, а то я уже злобно достала из шкафчика с бессмысленным барахлом котятичную бутылочку с соской, коей выпаивала малолетнего Козявку. Однако молодая мать, как женщина трудной судьбы, инфицировала своих младенцев неприличной глазной болезнью. И чтобы мне не иметь на попечении четырех слепых котов, теперь каждые три часа приходится собирать в подол из коробки возмущенное юношество, тащить в дом и там, значит, капать. Снаружи невозможно, тут же сбегается инвалидная команда, подставляет свои головы и разевает пасти, предлагая туда положить что-нибудь вкусное. Кошка, что интересно, на вмешательство в ее семейную жизнь органов опеки реагирует равнодушно, и начинаю подозревать, что даже была бы не прочь, чтобы я их обратно не возвращала.
Короче, всех стерилизую, вашу мать.
Иллюстрированное приложение к "Черногорскому инвалиду" - в комментах.

Дарю эту яркую деталь московским коллегам, потому что применительно к Петрограду тех лет я такого нигде не встречала.

"Тогда, в 1922 году, в лифтах могли ездить только лица с пороком сердца. Это во-первых. А во-вторых, лифты не действовали... (Ну, последнее предложение применительно уже и к Петрограду.) ...Так что и лица с удостоверением о том, что у них есть порок, и лица с непорочными сердцами одинаково поднимались пешком на шестой этаж".

Удостоверение! Для предъявления лифтерам! Поди и с печатью.
Булгаков, напоминаю. "Москва 20-х годов".

Для фанатов сериала. Тут почти все любимцы публики, Моше Кутузов только где-то шляется. Ну и пополнение, вызывающее сильнейшее раздражение у малолетнего Козявки, который понял, что малолетний уже не он.
(Кстати, питомцы Воспитательного дома готовы к усыновлению.)

А вот странно, что Довлатова знают и цитируют буквально все (за исключением Быкова, но он всегда выпендривается), и почему-то редко кто радуется Марине Ефимовой, хотя это, в общем, Довлатов в юбке. Я тут недавно "Свободу" охаяла, и в целом есть за что, но за бережно сохраненные на сайте тексты Ефимовой все прощу, даже прискорбное обилие там в последнее время пафосных болванов вроде вен.диспансера.

...Андрей в молодости был одним из очень немногих знакомых мне молодых мужчин, который, выпив, становился не добрее и веселее, а впадал в ярость и драчливость. Как-то мы с Игорем опоздали на многолюдную вечеринку в квартире Поповых, и открывший нам дверь Валера предупредил, чтобы мы не вешали пальто в стенной шкаф в прихожей, потому что "он занят". В прихожую высыпали гости и открыли шкаф. Там лежал связанный Битов. Он сразу начал ругаться матом, и дверь шкафа деликатно закрыли.

Да же, да?