Заселились как-то раз на Кипре в отель. В первый же день к вечеру вышли из номера перекусить. Столкнулись с русской парой в панамках - вообще соотечественников там было много, даром что ноябрь. Пара культурно поздоровалась, а мы, зазевавшись, не обратили внимания. Прощелкали клювом. Скорее всего, панамки даже этого не заметили, но меня с ходу начала душить рефлексия. Зря, что ли, на отдых приехала. Курорты для того и существуют, чтобы вволю предаваться самоугрызанию, дома-то недосуг обычно. В общем, неловкая заминка, люди уже исчезли из виду (решив что мы хамы и жлобы, панически подумала я), но не бежать же за ними извиняться. Так я стала душить своей рефлексией мужа - икота, икота, перейди на Федота. Тем более ему некуда деваться, идем вдоль внутренней галереи - с одной стороны пальмы дворика, а с другой двери номеров и маленькие окошечки, вроде как из кухни, по теплой погоде приоткрытые. И в какой-то момент, когда я сделала паузу, из минуемого окошечка явственно раздалось сдавленное чихание.
- Будьте здоровы! - проникновенно воскликнул муж, стремительно реабилитируя этим культурным поступком и себя, и нашу семейную ячейку, и всю русску... и вдруг стало ясно, что окошечко это вовсе не из кухни, а из сортира. И звук - совсем не чихание. Жертва нашей учтивости обморочно затаилась в своем уголке с его предательским окошечком, мы же, два бессердечных идиота, залились истерическим смехом и продолжали ржать до самой ночи. Прости, сосед. Мы не нарочно. Просто пытались быть культурными.
- Будьте здоровы! - проникновенно воскликнул муж, стремительно реабилитируя этим культурным поступком и себя, и нашу семейную ячейку, и всю русску... и вдруг стало ясно, что окошечко это вовсе не из кухни, а из сортира. И звук - совсем не чихание. Жертва нашей учтивости обморочно затаилась в своем уголке с его предательским окошечком, мы же, два бессердечных идиота, залились истерическим смехом и продолжали ржать до самой ночи. Прости, сосед. Мы не нарочно. Просто пытались быть культурными.
Фб подкинул старый пост про всякие неожиданные кунштюки в известных книгах. Комменты, как всегда, поражают воображение. Блин, второй час читаю, тем более что половину успела перезабыть (полезная штука склероз). Правда, раз десять встретила там радостное: "А пушкинской Татьяне было тринадцать лет!" Только собралась предать одиннадцатого такого знатока ЕО мечам и пожарам, как переключилась полностью на прекрасное, в прошлом году не замеченное. В кабинете графа Альмавивы стоит бюст Джорджа Вашингтона, вот тебе и феодал. И негодяй Бежеарс грозится донести в Мадрид и добиться конфискации всего имущества Альмавивы "хотя бы на этом основании".
Это даже почище графини Розины, изнасилованной Керубино и родившей от него дитя.
Это даже почище графини Розины, изнасилованной Керубино и родившей от него дитя.
Кстати о ежиках. Я воровата и запаслива. Не в том смысле, что тайно занимаюсь киднеппингом ежей. Но мысль, что сокровища, так беззаботно расточаемые френдами в интернетах, канают в Лету, всегда не давала мне спокойно жить. Поэтому кое-что примитивно копирую в ворд и храню с тех почти мифических лет, когда в жж существовал фейс-контроль. И как только в комментах к предыдущему посту прозвучало слово "обкакался", мигом вспомнила про один заначенный шедевр Игоря Петрова, aka Лабаса, еще когда он писал не серьезные исторические штудии, а смешные байки. Ну так вот, про ежа.
...Все пообедали? Тогда я расскажу про ёжика.
Итак, после армии мы поселились с ДК в комнате <input ... >(впишите сами).
На самом деле сначала с нами жил ещё Т. Но недолго. Т был любвеобилен и раним, а мы с ДК завистливы и сексуальноозабочены.
Тот факт, что Т. чуть не ежедневно приводит с собой барышень и выгоняет нас "на полчасика" из комнаты, порождал в нас комплексы и зубовный скрежет.
Терзаемые ими мы за пресловутые полчасика успевали раз десять постучать в дверь со словами "А не вскипел ли чайничек?" или "Ты не забыл, где лежат гондоны?".
Вскоре это достало Т., и он уехал жить в институт марксизма-ленинизма, где никто не мешал ему заниматься частной сексуальной революцией.
Однажды, уже пребывая в лоне марксизма-ленинизма, Т. приехал в гости и привез ёжика.
По его словам, он гулял с барышней по Битцевскому парку, и там им повстречался ёжик. И он решил отвезти его нам в подарок. Чтоб глядя на ёжика, мы вспоминали о Т. Он погрузил ёжика в сумку и автобусом-метро-электричкой доставил животное в Долгопрудный.
В первый день ёжик вел себя прилично. Грыз морковь, картошку и плинтус под кроватью ДК. С аппетитом у него все было в порядке.
На второй день выяснилось, что это не единственное его достоинство.
- Петрович, мне кажется или у нас чем-то пахнет? - спросил ДК.
- Волшебными носками? - предположил я.
ДК с сомнением покачал головой.
Тут к нам зашёл сосед, и мы немного поговорили о роли сонатного аллегро в композиции Седьмой симфонии Бетховена. Прощаясь, сосед заметил:
- Мужики, у вас ужасно воняет говном.
Вскоре выяснилось, что наш ёжик производит этот продукт в промышленных объемах. Мы попробовали морить его голодом, но он исправно функционировал на сэкономленном сырье. Более того, в выборе мест для своих интимных волеизьявлений проявлял недюжинную изобретательность.
На улице резко похолодало, что затрудняло аэродеодорацию.
К вечеру, закончив плановое ассенизационное мероприятие и пожелав ёжику спокойной ночи, я внес предложение депортировать чудовище в близлежащий лес.
ДК покачал головой:
- А что скажет Т.? Он сделал нам подарок от всей души, и наверняка обидится, когда узнает, как подло мы с ним поступили.
Вечером я малодушно эмигрировал ночевать к соседям, а ДК остался списывать задание по матану.
Взглядам тех, кто заходил той ночью к нам в комнату, представлялось феерическое зрелище.
Окно было распахнуто настежь. Свежий морозный воздух шёл в комнату.
У окна стоял стол. На столе горела лампа.
За столом, освещаемый лампой, сидел ДК в фуфайке и шапке-ушанке. Перед ним лежало задание по матану.
Под кроватью шебуршал ёжик.
С утра приехал Т.
- Что-то у вас холодно, мужики, и говном воняет, - сообщил он.
Ему немедленно была предоставлена честь выноса тела. Последний раз ёжик обосрался у Т. на руках.
Когда Т.,непрерывно матерясь, вернулся из умывальника, ДК достал армейский нож, мы втроем закатали рукава фуфаек, надрезали кожу сантиметрах в 15 выше запястья и смешав кровь по старинному римскому обычаю, торжественно поклялись отныне, присно и вовеки веков вычеркнуть ёжиков из списка наших любимых домашних животных.
...Все пообедали? Тогда я расскажу про ёжика.
Итак, после армии мы поселились с ДК в комнате <input ... >(впишите сами).
На самом деле сначала с нами жил ещё Т. Но недолго. Т был любвеобилен и раним, а мы с ДК завистливы и сексуальноозабочены.
Тот факт, что Т. чуть не ежедневно приводит с собой барышень и выгоняет нас "на полчасика" из комнаты, порождал в нас комплексы и зубовный скрежет.
Терзаемые ими мы за пресловутые полчасика успевали раз десять постучать в дверь со словами "А не вскипел ли чайничек?" или "Ты не забыл, где лежат гондоны?".
Вскоре это достало Т., и он уехал жить в институт марксизма-ленинизма, где никто не мешал ему заниматься частной сексуальной революцией.
Однажды, уже пребывая в лоне марксизма-ленинизма, Т. приехал в гости и привез ёжика.
По его словам, он гулял с барышней по Битцевскому парку, и там им повстречался ёжик. И он решил отвезти его нам в подарок. Чтоб глядя на ёжика, мы вспоминали о Т. Он погрузил ёжика в сумку и автобусом-метро-электричкой доставил животное в Долгопрудный.
В первый день ёжик вел себя прилично. Грыз морковь, картошку и плинтус под кроватью ДК. С аппетитом у него все было в порядке.
На второй день выяснилось, что это не единственное его достоинство.
- Петрович, мне кажется или у нас чем-то пахнет? - спросил ДК.
- Волшебными носками? - предположил я.
ДК с сомнением покачал головой.
Тут к нам зашёл сосед, и мы немного поговорили о роли сонатного аллегро в композиции Седьмой симфонии Бетховена. Прощаясь, сосед заметил:
- Мужики, у вас ужасно воняет говном.
Вскоре выяснилось, что наш ёжик производит этот продукт в промышленных объемах. Мы попробовали морить его голодом, но он исправно функционировал на сэкономленном сырье. Более того, в выборе мест для своих интимных волеизьявлений проявлял недюжинную изобретательность.
На улице резко похолодало, что затрудняло аэродеодорацию.
К вечеру, закончив плановое ассенизационное мероприятие и пожелав ёжику спокойной ночи, я внес предложение депортировать чудовище в близлежащий лес.
ДК покачал головой:
- А что скажет Т.? Он сделал нам подарок от всей души, и наверняка обидится, когда узнает, как подло мы с ним поступили.
Вечером я малодушно эмигрировал ночевать к соседям, а ДК остался списывать задание по матану.
Взглядам тех, кто заходил той ночью к нам в комнату, представлялось феерическое зрелище.
Окно было распахнуто настежь. Свежий морозный воздух шёл в комнату.
У окна стоял стол. На столе горела лампа.
За столом, освещаемый лампой, сидел ДК в фуфайке и шапке-ушанке. Перед ним лежало задание по матану.
Под кроватью шебуршал ёжик.
С утра приехал Т.
- Что-то у вас холодно, мужики, и говном воняет, - сообщил он.
Ему немедленно была предоставлена честь выноса тела. Последний раз ёжик обосрался у Т. на руках.
Когда Т.,непрерывно матерясь, вернулся из умывальника, ДК достал армейский нож, мы втроем закатали рукава фуфаек, надрезали кожу сантиметрах в 15 выше запястья и смешав кровь по старинному римскому обычаю, торжественно поклялись отныне, присно и вовеки веков вычеркнуть ёжиков из списка наших любимых домашних животных.
Отвезли детей в аэропорт, вернулись - в квартире звенящая тишина, аж в ухе чешется. Неделя промчалась через наш домишко на горе как экспресс, набитый развеселыми отпускниками. Одичавшую бабушку пытались урезонить и отодрать от плиты, но я все равно оголтело кулинарила, то и дело нервно окидывая взглядом все таких же, увы, субтильных визитантов. Очень понимаю товарища Дынина, который высчитывал на арифмометре прибавку в весе вверенных ему пионеров и вычерчивал график привеса по отрядам. Чтобы дети поправлялись! А они, собаки, ели исправно, но поправляться и не думали. Насчет дисциплины тоже не сложилось. Глядя, как внучка усердно вылизывает тарелку после сырников со смородиновым вареньем, изнывала от зависти - я тоже люблю вылизывать тарелки, но ронять статус было не с руки, и я подбирала в уме убедительные формулировки, однако зять опередил, мягко спросив:
- Дина, можно дать тебе совет?
Не успела я восхититься его педагогическим тактом, как после Динкиного кивка последовало продолжение:
- Сгреби ложкой варенье к краю, так вылизывать удобнее.
На следующий день, глядя, как замурзанная Динка обнимается, хохоча, с поселковыми щенками, я забубнила насчет переодеться, но дочь безмятежно сказала:
- Мама, счастливый ребенок - чумазый ребенок.
Везет же нынешним детям. Впрочем, мне тоже никто не мешает вылизывать тарелки, хотя может поэтому и кайфа такого нет.
И между прочим, в фейсбуке практически не бывала, но френды теперь всегда со мной. Любимая Динкина книжка, которую она привезла с собой, - "Вилли" Нины Дашевской с иллюстрациями Жени Двоскиной.
Однако классику я ей все же прочитать в лицах тоже успела, потому что без фразы "Это я убил шпиона Гадюкина!" жить невозможно.
- Дина, можно дать тебе совет?
Не успела я восхититься его педагогическим тактом, как после Динкиного кивка последовало продолжение:
- Сгреби ложкой варенье к краю, так вылизывать удобнее.
На следующий день, глядя, как замурзанная Динка обнимается, хохоча, с поселковыми щенками, я забубнила насчет переодеться, но дочь безмятежно сказала:
- Мама, счастливый ребенок - чумазый ребенок.
Везет же нынешним детям. Впрочем, мне тоже никто не мешает вылизывать тарелки, хотя может поэтому и кайфа такого нет.
И между прочим, в фейсбуке практически не бывала, но френды теперь всегда со мной. Любимая Динкина книжка, которую она привезла с собой, - "Вилли" Нины Дашевской с иллюстрациями Жени Двоскиной.
Однако классику я ей все же прочитать в лицах тоже успела, потому что без фразы "Это я убил шпиона Гадюкина!" жить невозможно.
Один день, один день остался! Даже полтора. Тыща рублей - и можно стать владельцем картины Митьков. Но если не подфартит, то помощь беженцам людям, которым как-то ехать надо, и одному старенькому псу Вениамину станет, возможно, той самой вашей солонкой из анекдота.
Forwarded from Люди и Хвосты — благотворительная лотерея
Приветствуем участников лотереи "Люди и хвосты"! ❤️
Лотерея проводится в пользу людей и животных, пострадавших от боевых действий. Раз в 10 дней мы будем разыгрывать ОДИН ЛОТ.
С 15 по 22 апреля мы разыгрываем картину Дмитрия Шагина «Митьки никого не хотят победить», с автографом автора. Выполнена в технике жикле (авторская печать на холсте с дорисовкой). Холст в подрамнике, размеры 40х30
Все вырученные средства будут переданы в Билетный фонд, который, вот уже три года, покупает билеты по России для беженцев. Часть средств будет потрачена на обследование и лечение старенького пса Вениамина из Макеевки, которому предстоит долгая дорога к хозяйке.
Стоимость одного лотерейного билета 1000 РУБЛЕЙ.
23 апреля мы определим победителя и объявим в этом канале!
Как участвовать?
🔴 Сделайте перевод на сумму 1000 рублей (см. реквизиты в комментариях к голубому 🩵 посту). Хотите увеличить свои шансы на победу и купить больше билетов? Без проблем! Переведите сумму за желаемое количество билетов, ограничений нет.
У вас нет рублёвой карты и вы хотите купить билет в евро или долларах? Напишите администратору Дарье @aguaAmarga, она всё расскажет.
🔴 Под постом ЗДЕСЬ ВЫДАЮТ БИЛЕТЫ (см. жёлтый💛 пост) в комментариях указываете число купленных билетов и способ оплаты. Например: "купил 1 (2, 3, 10 билетов переводом на Т-банк).
Количество билетов не ограничено! Можете смело брать билетов пачку😁
❗️ВНИМАНИЕ❗️ Номера билетов выдаются ТОЛЬКО в этом канале! Не в личных сообщениях, не на странице в фейсбуке, а только в Telegram!
🔴 Номера электронных билетов присваиваются ежедневно в ответах к вашим комментариях о платежах.
🔴 23 апреля мы определим победителя с помощью генератора случайных чисел и объявим в этой группе.
Доставка приза осуществляется за счёт победителя. Да, мы можем отправить ваш приз за рубеж.
🔴 Остались вопросы? Пишите в комментариях под зеленым💚 постом или в личных сообщениях Дарье @aguaAmarga, она вам поможет.
Лотерея проводится в пользу людей и животных, пострадавших от боевых действий. Раз в 10 дней мы будем разыгрывать ОДИН ЛОТ.
С 15 по 22 апреля мы разыгрываем картину Дмитрия Шагина «Митьки никого не хотят победить», с автографом автора. Выполнена в технике жикле (авторская печать на холсте с дорисовкой). Холст в подрамнике, размеры 40х30
Все вырученные средства будут переданы в Билетный фонд, который, вот уже три года, покупает билеты по России для беженцев. Часть средств будет потрачена на обследование и лечение старенького пса Вениамина из Макеевки, которому предстоит долгая дорога к хозяйке.
Стоимость одного лотерейного билета 1000 РУБЛЕЙ.
23 апреля мы определим победителя и объявим в этом канале!
Как участвовать?
🔴 Сделайте перевод на сумму 1000 рублей (см. реквизиты в комментариях к голубому 🩵 посту). Хотите увеличить свои шансы на победу и купить больше билетов? Без проблем! Переведите сумму за желаемое количество билетов, ограничений нет.
У вас нет рублёвой карты и вы хотите купить билет в евро или долларах? Напишите администратору Дарье @aguaAmarga, она всё расскажет.
🔴 Под постом ЗДЕСЬ ВЫДАЮТ БИЛЕТЫ (см. жёлтый💛 пост) в комментариях указываете число купленных билетов и способ оплаты. Например: "купил 1 (2, 3, 10 билетов переводом на Т-банк).
Количество билетов не ограничено! Можете смело брать билетов пачку😁
❗️ВНИМАНИЕ❗️ Номера билетов выдаются ТОЛЬКО в этом канале! Не в личных сообщениях, не на странице в фейсбуке, а только в Telegram!
🔴 Номера электронных билетов присваиваются ежедневно в ответах к вашим комментариях о платежах.
🔴 23 апреля мы определим победителя с помощью генератора случайных чисел и объявим в этой группе.
Доставка приза осуществляется за счёт победителя. Да, мы можем отправить ваш приз за рубеж.
🔴 Остались вопросы? Пишите в комментариях под зеленым💚 постом или в личных сообщениях Дарье @aguaAmarga, она вам поможет.
Update: граждане, у кого-то открывается? И если да, то вы где?
Было, но вдруг кто пропустил. Чудесное для почитать. "Русский ответ на еврейский вопрос".
...Это она, когда мне едва минуло пять или шесть лет, научила меня “печатать” на своем чугунном “Ундервуде” пару-тройку матерных слов. Кто-то из Мельтцеров, застав нас за этим занятием, пришел в ужас: “Сара, вы сошли с ума!”
— Я? — возмутилась Сара Соломоновна. — Ничего подобного! Это они сошли с ума. “Мама мыла раму” — это же неприлично. Мальчик должен знать свой национальный язык. Он поможет ему во дни сомнений. — И, обернувшись ко мне: — Пиши “по-шли вы все на...”. Правильно. Только это слово пишется без мягкого знака. Желателен твердый.
Сара Соломоновна была моим первым университетом, потому что еще она познакомила меня с азами астрономии и географии одновременно: “Земля — это планета. В виде глобуса. А теперь найди мне... Одессу и Черное море. Нашел? Нет, деточка, это уже Африка. Ближе, ближе... Мазлдоф! Нет, это тоже не Одесса. Это Колыма”.
http://magazines.russ.ru/continent/2002/111/trif.html
Если не открывается, то тогда тут: https://royallib.com/book/trifonov_gennadiy/russkiy_otvet_na_evreyskiy_vopros.html
Было, но вдруг кто пропустил. Чудесное для почитать. "Русский ответ на еврейский вопрос".
...Это она, когда мне едва минуло пять или шесть лет, научила меня “печатать” на своем чугунном “Ундервуде” пару-тройку матерных слов. Кто-то из Мельтцеров, застав нас за этим занятием, пришел в ужас: “Сара, вы сошли с ума!”
— Я? — возмутилась Сара Соломоновна. — Ничего подобного! Это они сошли с ума. “Мама мыла раму” — это же неприлично. Мальчик должен знать свой национальный язык. Он поможет ему во дни сомнений. — И, обернувшись ко мне: — Пиши “по-шли вы все на...”. Правильно. Только это слово пишется без мягкого знака. Желателен твердый.
Сара Соломоновна была моим первым университетом, потому что еще она познакомила меня с азами астрономии и географии одновременно: “Земля — это планета. В виде глобуса. А теперь найди мне... Одессу и Черное море. Нашел? Нет, деточка, это уже Африка. Ближе, ближе... Мазлдоф! Нет, это тоже не Одесса. Это Колыма”.
http://magazines.russ.ru/continent/2002/111/trif.html
Если не открывается, то тогда тут: https://royallib.com/book/trifonov_gennadiy/russkiy_otvet_na_evreyskiy_vopros.html
Кругом обман, куда бечь. Даже и паровоз, в топке которого вроде как погиб Сергей Лазо и который стоит в качестве леденящего душу памятника на станции Уссурийск, американцы, выясняется, прислали по ленд-лизу во Вторую мировую.
Кинула в комментах желающим ссылку и немедленно залипла.
Всего-то сто с копейками лет прошло. А как изменилась система обилечивания петербургских театралов. (Кстати, самое интересное тут - это автор записей, девятнадцатилетний пухлощекий студентик Техноложки.)
...вдруг я вспомнил, что в пятницу идет «Лоэнгрин» с Собиновым, а во вторник продажа билетов. Я потеплее оделся и пошел к театру. Записался в очередь 39 номером. Стояла светлая морозная ночь. На синем небе блестели звезды, под ногами похрустывало. Славная была погода. Запись на очередь вел один студент политехник, высокий, рослый мужчина. Я с ним гулял и разговорился. Ему 29 лет. Это бывший студент Томского технологического института. Его «вытурили» оттуда во время беспорядков и послали по этапу в Амурский край. Теперь он в политехникуме[Политехнический институт] вольнослушателем на первом курсе. Хочет в будущем году перебраться со своего инженерно-строительного на кораблестроительное отделение. <...>
Я дежурил почти до 10 утра. Этот студент познакомил меня с курсисткой, пришедшей сменить его, звали ее тоже Мила. Я гулял с ней взад и вперед около театра, заходили, ели булки и грелись в кондитерской. Время шло незаметно и хорошо. Интересной ее назвать нельзя, но лицо у нее было очень милое, одета она в теплое пальто с мехом, на голове черная бархатная шляпа; с двумя бархатными же высокими и узкими крыльями.
Пришел я домой к 10 утра. Переоделся, немного посидел, потом отправился в Институт, попил чаю, зашел в библиотеку и взял для Милочки афоризмы Оскара Уайльда. К 12 я был на перекличке у театра.
Переоделся, выпил стакан чаю и побежал к театру. В двенадцать ночи перекличка. Я свободен; иду по Офицерской и по Казанской на Невский, зашел в ресторан Федорова, закусил, выпил бутылочку моего любимого портера и веселый, радостный пошел обратно. Как и вчера, стояла дивная ночь. Мой вчерашний сосед все стоял на своем первом месте; к двум его пришла и сменила одна девушка. На ней было теплое пальто и зеленая фетровая шляпа, поднятая спереди и опушенная сзади. Она была среднего роста, с милым, нежным, прерывающимся голосом, и скорее напоминала маленькую девочку, а не курсистку, уже третий год живущую в Петербурге. Я невольно залюбовался ее лицом, такое оно было милое, нежное. Она стояла все время молча, приткнувшись к дверям. К двум часам начали лезть хулиганы, их человек пять насильно втиснулись в первые места. Этой курсистке просто покоя не давали, так что я стоял все время около нее. Ей, видно, было холодно. Я снял башлык и предложил ей стать на него, она отказалась, тогда я закутал им ей ноги. Потом я его взял. Она почти ничего не говорила. В три часа ночи была перекличка, потом я съездил домой взять еще денег. Это был самый разгар войны с хулиганами, мы стойко держались и проверяли очередь.
(на следующий день)
...Очередь наконец кончилась, в десять часов открыли кассу. Публика составила сплошную живую очередь и напряженно ждет. Тут же сбоку стоят выкинутые из очереди барышники, физиономии у них хулиганские, потерявшие всякий человеческий облик. Двое из них в пальто, физиономии мрачные, насупившиеся, стоят они сбоку, недалеко от дверей, третий в фуражке стоит около них. Между публикой все время виляет один шустрый парень. Он как-то хотел втереться в очередь, но публика очень энергично взялась за него и его выкинули. На нем синяя фуражка, куртка из голубого сукна, серые брюки и простые ботинки. Борода бритая, усы спереди подстрижены. Выражение лица отталкивающее до невозможности, после провала с очередью он с откровенным нахальством сознался, что пролез не в очередь.
Очередь кончена; показалась полиция, впустила одиннадцать человек. Лож было в продаже девять, так что мне, стоящему на девятнадцатом месте, на получение не было надежды. Неудача меня совсем не удручала. Я так хорошо провел эти две ночи, перечувствовал столько нового, что ради этого одного стоило бы дежурить.
1913 год, Сергей Лазо.
Всего-то сто с копейками лет прошло. А как изменилась система обилечивания петербургских театралов. (Кстати, самое интересное тут - это автор записей, девятнадцатилетний пухлощекий студентик Техноложки.)
...вдруг я вспомнил, что в пятницу идет «Лоэнгрин» с Собиновым, а во вторник продажа билетов. Я потеплее оделся и пошел к театру. Записался в очередь 39 номером. Стояла светлая морозная ночь. На синем небе блестели звезды, под ногами похрустывало. Славная была погода. Запись на очередь вел один студент политехник, высокий, рослый мужчина. Я с ним гулял и разговорился. Ему 29 лет. Это бывший студент Томского технологического института. Его «вытурили» оттуда во время беспорядков и послали по этапу в Амурский край. Теперь он в политехникуме[Политехнический институт] вольнослушателем на первом курсе. Хочет в будущем году перебраться со своего инженерно-строительного на кораблестроительное отделение. <...>
Я дежурил почти до 10 утра. Этот студент познакомил меня с курсисткой, пришедшей сменить его, звали ее тоже Мила. Я гулял с ней взад и вперед около театра, заходили, ели булки и грелись в кондитерской. Время шло незаметно и хорошо. Интересной ее назвать нельзя, но лицо у нее было очень милое, одета она в теплое пальто с мехом, на голове черная бархатная шляпа; с двумя бархатными же высокими и узкими крыльями.
Пришел я домой к 10 утра. Переоделся, немного посидел, потом отправился в Институт, попил чаю, зашел в библиотеку и взял для Милочки афоризмы Оскара Уайльда. К 12 я был на перекличке у театра.
Переоделся, выпил стакан чаю и побежал к театру. В двенадцать ночи перекличка. Я свободен; иду по Офицерской и по Казанской на Невский, зашел в ресторан Федорова, закусил, выпил бутылочку моего любимого портера и веселый, радостный пошел обратно. Как и вчера, стояла дивная ночь. Мой вчерашний сосед все стоял на своем первом месте; к двум его пришла и сменила одна девушка. На ней было теплое пальто и зеленая фетровая шляпа, поднятая спереди и опушенная сзади. Она была среднего роста, с милым, нежным, прерывающимся голосом, и скорее напоминала маленькую девочку, а не курсистку, уже третий год живущую в Петербурге. Я невольно залюбовался ее лицом, такое оно было милое, нежное. Она стояла все время молча, приткнувшись к дверям. К двум часам начали лезть хулиганы, их человек пять насильно втиснулись в первые места. Этой курсистке просто покоя не давали, так что я стоял все время около нее. Ей, видно, было холодно. Я снял башлык и предложил ей стать на него, она отказалась, тогда я закутал им ей ноги. Потом я его взял. Она почти ничего не говорила. В три часа ночи была перекличка, потом я съездил домой взять еще денег. Это был самый разгар войны с хулиганами, мы стойко держались и проверяли очередь.
(на следующий день)
...Очередь наконец кончилась, в десять часов открыли кассу. Публика составила сплошную живую очередь и напряженно ждет. Тут же сбоку стоят выкинутые из очереди барышники, физиономии у них хулиганские, потерявшие всякий человеческий облик. Двое из них в пальто, физиономии мрачные, насупившиеся, стоят они сбоку, недалеко от дверей, третий в фуражке стоит около них. Между публикой все время виляет один шустрый парень. Он как-то хотел втереться в очередь, но публика очень энергично взялась за него и его выкинули. На нем синяя фуражка, куртка из голубого сукна, серые брюки и простые ботинки. Борода бритая, усы спереди подстрижены. Выражение лица отталкивающее до невозможности, после провала с очередью он с откровенным нахальством сознался, что пролез не в очередь.
Очередь кончена; показалась полиция, впустила одиннадцать человек. Лож было в продаже девять, так что мне, стоящему на девятнадцатом месте, на получение не было надежды. Неудача меня совсем не удручала. Я так хорошо провел эти две ночи, перечувствовал столько нового, что ради этого одного стоило бы дежурить.
1913 год, Сергей Лазо.
Из тех фактов, которые вроде никуда пока и не всунуть, а бросать жалко, и я чисто собака с чужим щенком в зубах тычусь в растерянности.
То есть привыкла уже, конечно, что все со всеми переплетены и такое ощущение - весь мир один полосатый шут. Но все же. Скажем, вот Каннегисер. Дочитал вечером Дюма, утром вышел на улицу, взял в аренду велик, прикатил на Дворцовую да и шлепнул очкастого Урицкого. Как еврей-поэт еврея-вампира, пьющего по капле кровь русского народа, тут кавычки. А через десяток лет в совершенно другой плоскости и даже измерении грызет первобытный гранит ядерной физики веселая компашка студентов - Лев Ландау, Матвей Бронштейн, Георгий Гамов, а при них - не менее веселая студентка Женя Каннегисер. Двоюродная сестра того самого поэта.
Или, скажем, Гамов. А по матери - Лебединцев. Лебединцев... Лебединцев... И тут до меня доходит, что он двоюродный брат того самого Лебединцева, Марио Кальвино, который с группой товарищей собирался подорвать министра юстиции, был вместо этого повешен и вдохновил тем самым Леонида Андреева на рассказ "Семь повешенных".
Но как это все красиво устроено, просто загляденье. Черт, хотела когда-то сделать экскурсию по террору, да растеклась мысьями, а теперь-то нас за жопу возьмут с такой тематикой, вместе с экскурсантами причем. Спецслужбы ничего в красоте не понимают.
То есть привыкла уже, конечно, что все со всеми переплетены и такое ощущение - весь мир один полосатый шут. Но все же. Скажем, вот Каннегисер. Дочитал вечером Дюма, утром вышел на улицу, взял в аренду велик, прикатил на Дворцовую да и шлепнул очкастого Урицкого. Как еврей-поэт еврея-вампира, пьющего по капле кровь русского народа, тут кавычки. А через десяток лет в совершенно другой плоскости и даже измерении грызет первобытный гранит ядерной физики веселая компашка студентов - Лев Ландау, Матвей Бронштейн, Георгий Гамов, а при них - не менее веселая студентка Женя Каннегисер. Двоюродная сестра того самого поэта.
Или, скажем, Гамов. А по матери - Лебединцев. Лебединцев... Лебединцев... И тут до меня доходит, что он двоюродный брат того самого Лебединцева, Марио Кальвино, который с группой товарищей собирался подорвать министра юстиции, был вместо этого повешен и вдохновил тем самым Леонида Андреева на рассказ "Семь повешенных".
Но как это все красиво устроено, просто загляденье. Черт, хотела когда-то сделать экскурсию по террору, да растеклась мысьями, а теперь-то нас за жопу возьмут с такой тематикой, вместе с экскурсантами причем. Спецслужбы ничего в красоте не понимают.
Из цикла "Еще до войны".
Кстати, появилось это дивное полотно в сквере, где, натурально, выражаясь словами Маяковского: "...харкает туберкулез, где блядь с хулиганом да сифилис". Гуляки, кто на Серебряном веке у меня был, сообразят локацию.
И я восхищенно застыла тогда перед пейзажем, но увы, хозяйственные дворники закрасили на следующий день. А сейчас сквер по-прежнему сохраняет свои особенности, описанные поэтом-трибуном, но вместо картины на заборе корявые матюги.
Кстати, появилось это дивное полотно в сквере, где, натурально, выражаясь словами Маяковского: "...харкает туберкулез, где блядь с хулиганом да сифилис". Гуляки, кто на Серебряном веке у меня был, сообразят локацию.
И я восхищенно застыла тогда перед пейзажем, но увы, хозяйственные дворники закрасили на следующий день. А сейчас сквер по-прежнему сохраняет свои особенности, описанные поэтом-трибуном, но вместо картины на заборе корявые матюги.
Ужасно скучаю по друзьям. Перебираю любовно фоточки. Но скоро всех передушу в объятьях!
Собсно, двухгодичной давности портрет на фоне эпохи с научным редактором Словаря русского мата (посередке) и с автором точнейшей фразы "...я вижу сейчас снова возрождение бранной лексики, так как многие интеллигентные и культурные люди считают своим долгом защитить это национальное достояние" (справа). А как, как иначе?!
Приятель, кстати, назвал картинку "Барышни и хулиган".
Собсно, двухгодичной давности портрет на фоне эпохи с научным редактором Словаря русского мата (посередке) и с автором точнейшей фразы "...я вижу сейчас снова возрождение бранной лексики, так как многие интеллигентные и культурные люди считают своим долгом защитить это национальное достояние" (справа). А как, как иначе?!
Приятель, кстати, назвал картинку "Барышни и хулиган".
Четыре минуты все удовольствие. Собственно, сюжет - хозяйка квартиры просит маляра покрасить стены.
Но автор миниатюры - Тэффи. Режиссер - Данелия. Хозяйка - Ия Саввина. А маляр - Леонов.
Нет, это не шедевр, за какой Оскара дают. Но как же от них всех хорошо. На ютубе, понятно, тоже имеется.
https://vkvideo.ru/video-154691892_456241325
Но автор миниатюры - Тэффи. Режиссер - Данелия. Хозяйка - Ия Саввина. А маляр - Леонов.
Нет, это не шедевр, за какой Оскара дают. Но как же от них всех хорошо. На ютубе, понятно, тоже имеется.
https://vkvideo.ru/video-154691892_456241325
VK Видео
Фитиль. Маляр (1967)
Описание: По рассказу Н. Тэффи Режиссер: Г. Данелия Оператор: В. Юсов В ролях: Е. Леонов, И. Саввина Прооизводство: Мосфильм Продолжительность: 00:04:16
Вдруг кто из петербуржцев и сочувствующих пропустил в свое время. Фейсбук, но стоит того, чтобы випиэн оседлать.
https://www.facebook.com/watch/?v=232324264510684
https://www.facebook.com/watch/?v=232324264510684
Facebook
Log in or sign up to view
See posts, photos and more on Facebook.
Здесь безумное количество всевозможной птичьей мелюзги, я буду по ней скучать в нашем городе быковатых ворон и помоечных голубей. Особенно почему-то много ласточек. Кстати, спросила их местное название у носатого работяги в зеленом комбинезоне, который вместе со мной смотрел, задрав башку, на гнездо под навесом в "Славянской плазе". Оказалось, ласты. Владелец гнезда, не обращая на нас внимания, хлопотливо клеил слюной свое палаццо из говна и палок. Вот что, оказывается, на самом деле означает "склеить ласты", а вовсе не то что мы думали. Носясь взад-вперед со строительным мусором, он еще умудрялся, не замолкая, пронзительно болтать. Наконец уморился и сел на провод, продолжая удерживать соломинку. Граф Хвостов написал бы "в зубах", но мне до него далеко. Залетный бездельник воробей, обычный, как и во всем мире, нахальный пачкуля пестренький, что-то развязно чирикнул. Видимо, нахамил. И тут началось. Ласт выплюнул соломинку и возмущенно орал не переставая минут десять. Воробей не мог вставить ни слова. Мы с работягой в восторге переглянулись. Спохватившись, он полез за телефоном, бормоча про видео для "сина". Но как только навел его на скандал, ласт мгновенно заткнулся и принялся с достоинством интеллигентно перебирать перышки на груди. В результате разочарованы оказались оба. Обычная драма фотографа и модели. Один хочет естественности, а второй, чтобы ему сделали красиво.
Ностальгическое.
В детстве моя племянница была очень ревнива. Это чудовище (я о ревности) в первый раз сверкнуло зелеными глазами, когда я приехала в гости с новорожденной Танькой. Трехлетняя Ева страстно ожидала приезда любимой тетки, подарков, игр в конька-горбунка и бумажных кукол. Тем сильнее оказалась неприятно поражена наличием при мне какого-то крикливого свертка.
Содержимое свертка еще больше испортило ей настроение. Вокруг хныкающего, беспорядочно сучящего конечностями младенца немедленно засюсюкали все домочадцы, яростно размахивая погремушками, сосками, пеленками и прочими бесполезными предметами. Тетка в конька-горбунка играла, но как-то невнимательно, беспокойно поводя ушами в сторону комнаты с новорожденной, к тому же то и дело прерывала игру на кормления и глупые укачивания.
Оскорбленная в лучших чувствах Ева пыталась обратить наше внимание на то, что лялька КАКАЕТ В ПЕЛЕНКИ, а она, Ева, ходит на горшок - посмотрите сами (немедленно притаскивался эмалированный, еще когда-то мой, горшок и действие производилось на месте), но ослепленные в своем безумии взрослые продолжали этот возмутительный миракль. Более того, единственная реакция, которой ей удалось добиться, - рассеянная реплика родителей - Ева, почему ты какаешь в комнате? Это нужно делать в туалете.
Мы, в общем-то, понимали, как ей обидно, и ситуацию пытались сгладить, но получалось это неважно. Всю степень ревности я осознала как-то вечером, когда несла в одной руке дочку, а в другой - клизму. Евасик, как всегда, отирался рядом, внимательно следя за моими приготовлениями.
- Что ты собираешься делать? - спросила племянница.
- Клизму, заяц. Когда у маленьких деток болит животик, им делают клизму, - ответила я, поглаживая дочке животик по часовой стрелке.
Ева несчастными ревнивыми глазами обвела пеленочный плацдарм, потрогала пальцем "грушу" и, заглянув мне в лицо, попросила:
- Я тоже хочу клизму.
О-о, Шекспиру и не снились такие страсти!
В конце концов ожесточенный Евасик решил принять меры. Меры эти принесли много хлопот. Стоило нам оставить мирно сопящую Танюшку одну, как немедленно раздавался плач и удаляющийся топот быстрых крепких ножек. Благоразумно закатившаяся под кровать обладательница ножек и шкодливых ручек от каких-либо террористических действий возмущенно отпиралась.
Но постепенно она свыклась с мыслью, что лялька останется при мне надолго, что обижать ее нельзя, а то можно получить по ушам, а конфет и прочих радостей жизни, наоборот, лишиться.
Через пару лет, когда я приехала снова, племянница уже подросла и отнеслась к проблеме творчески. Она решила скомпрометировать конкурентку. Барто и Михалков, рисунки гуашью, акварелью, спектакли, разыгрываемые с помощью Барби и Кена, - все пошло в ход. Трехлетняя Танюшка с тихим восторгом смотрела, наклонив голову набок, на многоталантливую сестру. Ева уверенно помыкала малышней, чувствуя себя снова на коне.
И вот мы поехали на дачу.
На даче был чердак, ежи и заросли прекрасной, душистой черной смородины. А неподалеку от смородины росла старая яблоня. Под ней мама положила большую черную шину, уж не знаю, откуда она ее укатила. В шину насыпали песок, рядом сложили груду разноцветных совков и формочек. Тут девчонки и проводили целые дни. Я поблизости занималась огородными делами, тем более что в то лето на кусты напали полчища гусениц, и приходилось их вручную собирать. Ставилась синяя деревянная скамеечка, рядом банка, в банку ссыпались шерстистые вредители. Наконец почти все кусты были очищены, остался только один. Я сидела на своей скамеечке, отдирала возмущенных гусениц от листьев и рассеянно поглядывала на девиц. В тот день Ева затеяла новую игру под названием "построй квартиру". Свою. Отдельную. Я тогда посмотрела на племянницу с уважением, а дочке посочувствовала.
В детстве моя племянница была очень ревнива. Это чудовище (я о ревности) в первый раз сверкнуло зелеными глазами, когда я приехала в гости с новорожденной Танькой. Трехлетняя Ева страстно ожидала приезда любимой тетки, подарков, игр в конька-горбунка и бумажных кукол. Тем сильнее оказалась неприятно поражена наличием при мне какого-то крикливого свертка.
Содержимое свертка еще больше испортило ей настроение. Вокруг хныкающего, беспорядочно сучящего конечностями младенца немедленно засюсюкали все домочадцы, яростно размахивая погремушками, сосками, пеленками и прочими бесполезными предметами. Тетка в конька-горбунка играла, но как-то невнимательно, беспокойно поводя ушами в сторону комнаты с новорожденной, к тому же то и дело прерывала игру на кормления и глупые укачивания.
Оскорбленная в лучших чувствах Ева пыталась обратить наше внимание на то, что лялька КАКАЕТ В ПЕЛЕНКИ, а она, Ева, ходит на горшок - посмотрите сами (немедленно притаскивался эмалированный, еще когда-то мой, горшок и действие производилось на месте), но ослепленные в своем безумии взрослые продолжали этот возмутительный миракль. Более того, единственная реакция, которой ей удалось добиться, - рассеянная реплика родителей - Ева, почему ты какаешь в комнате? Это нужно делать в туалете.
Мы, в общем-то, понимали, как ей обидно, и ситуацию пытались сгладить, но получалось это неважно. Всю степень ревности я осознала как-то вечером, когда несла в одной руке дочку, а в другой - клизму. Евасик, как всегда, отирался рядом, внимательно следя за моими приготовлениями.
- Что ты собираешься делать? - спросила племянница.
- Клизму, заяц. Когда у маленьких деток болит животик, им делают клизму, - ответила я, поглаживая дочке животик по часовой стрелке.
Ева несчастными ревнивыми глазами обвела пеленочный плацдарм, потрогала пальцем "грушу" и, заглянув мне в лицо, попросила:
- Я тоже хочу клизму.
О-о, Шекспиру и не снились такие страсти!
В конце концов ожесточенный Евасик решил принять меры. Меры эти принесли много хлопот. Стоило нам оставить мирно сопящую Танюшку одну, как немедленно раздавался плач и удаляющийся топот быстрых крепких ножек. Благоразумно закатившаяся под кровать обладательница ножек и шкодливых ручек от каких-либо террористических действий возмущенно отпиралась.
Но постепенно она свыклась с мыслью, что лялька останется при мне надолго, что обижать ее нельзя, а то можно получить по ушам, а конфет и прочих радостей жизни, наоборот, лишиться.
Через пару лет, когда я приехала снова, племянница уже подросла и отнеслась к проблеме творчески. Она решила скомпрометировать конкурентку. Барто и Михалков, рисунки гуашью, акварелью, спектакли, разыгрываемые с помощью Барби и Кена, - все пошло в ход. Трехлетняя Танюшка с тихим восторгом смотрела, наклонив голову набок, на многоталантливую сестру. Ева уверенно помыкала малышней, чувствуя себя снова на коне.
И вот мы поехали на дачу.
На даче был чердак, ежи и заросли прекрасной, душистой черной смородины. А неподалеку от смородины росла старая яблоня. Под ней мама положила большую черную шину, уж не знаю, откуда она ее укатила. В шину насыпали песок, рядом сложили груду разноцветных совков и формочек. Тут девчонки и проводили целые дни. Я поблизости занималась огородными делами, тем более что в то лето на кусты напали полчища гусениц, и приходилось их вручную собирать. Ставилась синяя деревянная скамеечка, рядом банка, в банку ссыпались шерстистые вредители. Наконец почти все кусты были очищены, остался только один. Я сидела на своей скамеечке, отдирала возмущенных гусениц от листьев и рассеянно поглядывала на девиц. В тот день Ева затеяла новую игру под названием "построй квартиру". Свою. Отдельную. Я тогда посмотрела на племянницу с уважением, а дочке посочувствовала.
Ева взялась за дело лихо. Пыхтя, она таскала камни, кирпичи, кастрюли, сорняки и прочий строительный материал, как трудолюбивый муравей. Прижимая к замурзанному животу какую-нибудь деревяшку, победоносно поглядывала на Танюшку, которая растерянно разглядывала стройку века. У дочки моей были разложены какие-то неубедительные пучочки соломы, два-три камушка и формочки. В очередной раз волоча мимо сестры "нужную в хозяйстве вещь", Ева важно обронила:
- И телевизор!
Тут я отвлеклась, а взглянув через некоторое время в сторону девчонок снова, заметила, что Танюшка сидит на корточках, опустив голову и, как мне показалось, закрыв лицо руками. Плачет, подумала я и торопливо поднялась, опрокинув банку. Волосатые узницы, бормоча свои гусеничные молитвы, торопливо поползли обратно на освоенные делянки. Перескочив не без ущерба для редиски и морковки несколько грядок, я подошла к скорчившейся фигурке и присела рядом.
- Эй, малыш!
Сквозь дырку в яблоневом листке на меня глянул серьезный карий глаз. Второй глаз был зажмурен и для надежности придерживался измазанным в смородине пальцем. Слез не было и в помине.
Сзади послышалось сопенье - Ева заметила простой рабочей силы, оставила свой евростандарт и, полная соревновательного пыла, возмущенно вопросила:
- Почему ты не строишь квартиру?!
Танюшка тихонечко ответила:
- Я строю.
- А где телевизор?!
- Вот он, - и дочка протянула зеленый лоскуток.
Сестра взяла лист. Посмотрела с одной стороны. Подумала. С другой. Подумала. Понюхала. Неожиданно потеряв апломб, удивленно спросила:
- А как он включается?
Я затаила дыхание. Мне было ужасно интересно, что дочка ответит.
- Вот так. Ты просто смотри в него - и тогда увидишь.
Ева неуверенно прижала листик к глазу. Танюшка миролюбиво сорвала другой, проковыряла в серединке отверстие и углубилась в созерцание. Я пошла обратно к кусту. Проходя мимо великолепного люкса - с большим, прекрасным телевизором из двух тазов, десятка кирпичей и куска пленки, экспроприированной у зажиточной бабушки, - оглянулась. Девочки сидели неподвижно, тонкие солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь яблоневую листву, гладили две пушистые макушки - золотистую и каштановую. Дойдя до скамеечки, села. Сорвала лист. И... в общем... Вы правильно поняли. В моем миниатюрном телевизоре шла передача. Про изумрудных гусениц. Траву. Про солнце и запах черной смородины.
- И телевизор!
Тут я отвлеклась, а взглянув через некоторое время в сторону девчонок снова, заметила, что Танюшка сидит на корточках, опустив голову и, как мне показалось, закрыв лицо руками. Плачет, подумала я и торопливо поднялась, опрокинув банку. Волосатые узницы, бормоча свои гусеничные молитвы, торопливо поползли обратно на освоенные делянки. Перескочив не без ущерба для редиски и морковки несколько грядок, я подошла к скорчившейся фигурке и присела рядом.
- Эй, малыш!
Сквозь дырку в яблоневом листке на меня глянул серьезный карий глаз. Второй глаз был зажмурен и для надежности придерживался измазанным в смородине пальцем. Слез не было и в помине.
Сзади послышалось сопенье - Ева заметила простой рабочей силы, оставила свой евростандарт и, полная соревновательного пыла, возмущенно вопросила:
- Почему ты не строишь квартиру?!
Танюшка тихонечко ответила:
- Я строю.
- А где телевизор?!
- Вот он, - и дочка протянула зеленый лоскуток.
Сестра взяла лист. Посмотрела с одной стороны. Подумала. С другой. Подумала. Понюхала. Неожиданно потеряв апломб, удивленно спросила:
- А как он включается?
Я затаила дыхание. Мне было ужасно интересно, что дочка ответит.
- Вот так. Ты просто смотри в него - и тогда увидишь.
Ева неуверенно прижала листик к глазу. Танюшка миролюбиво сорвала другой, проковыряла в серединке отверстие и углубилась в созерцание. Я пошла обратно к кусту. Проходя мимо великолепного люкса - с большим, прекрасным телевизором из двух тазов, десятка кирпичей и куска пленки, экспроприированной у зажиточной бабушки, - оглянулась. Девочки сидели неподвижно, тонкие солнечные лучи, прорвавшиеся сквозь яблоневую листву, гладили две пушистые макушки - золотистую и каштановую. Дойдя до скамеечки, села. Сорвала лист. И... в общем... Вы правильно поняли. В моем миниатюрном телевизоре шла передача. Про изумрудных гусениц. Траву. Про солнце и запах черной смородины.
Хозяйке на заметку. Как заманить на вечеринку застенчивого гостя.
– Валентина Михайловна? Здравствуйте! Я Мария Федоровна Андреева, жена Алексея Максимовича. Он мне рассказал о знакомстве с вами, и мы оба очень хотим, чтобы вы пришли к нам в гости послезавтра вечером. У Алексея Максимовича будут друзья, хотелось бы видеть и вас в их числе.
Петроградские люди искусства казались мне чопорными. У них я чувствовала себя неуютно и чуждо. Поблагодарив Андрееву, я сказала, что, к сожалению, не смогу быть в тот вечер – я занята.
– Как жалко! – очень искренне воскликнула Мария Федоровна. – А у меня на вас были виды!
– Какие виды? – спросила я.
– Народу будет много, и я, опасаясь, что не хватит ножей и вилок, надеялась, что вы меня выручите и привезете из вашего хозяйства.
И эти «ножи и вилки» как-то сразу заставили меня почувствовать, что нечего бояться чопорности в доме Горького. Мне очень захотелось пойти на этот вечер. И я наивно-быстро сказала Марии Федоровне:
– Ах, если вам нужны ножи и вилки, я, конечно, приеду и все привезу.
– Запишите наш адрес, – сказала Мария Федоровна. – Кронверкский проспект, дом двадцать три, верхний этаж. Мы вас ждем послезавтра вечером.
(Это она Валентину Ходасевич заманивала на суаре, естественно, к Горькому.)
– Валентина Михайловна? Здравствуйте! Я Мария Федоровна Андреева, жена Алексея Максимовича. Он мне рассказал о знакомстве с вами, и мы оба очень хотим, чтобы вы пришли к нам в гости послезавтра вечером. У Алексея Максимовича будут друзья, хотелось бы видеть и вас в их числе.
Петроградские люди искусства казались мне чопорными. У них я чувствовала себя неуютно и чуждо. Поблагодарив Андрееву, я сказала, что, к сожалению, не смогу быть в тот вечер – я занята.
– Как жалко! – очень искренне воскликнула Мария Федоровна. – А у меня на вас были виды!
– Какие виды? – спросила я.
– Народу будет много, и я, опасаясь, что не хватит ножей и вилок, надеялась, что вы меня выручите и привезете из вашего хозяйства.
И эти «ножи и вилки» как-то сразу заставили меня почувствовать, что нечего бояться чопорности в доме Горького. Мне очень захотелось пойти на этот вечер. И я наивно-быстро сказала Марии Федоровне:
– Ах, если вам нужны ножи и вилки, я, конечно, приеду и все привезу.
– Запишите наш адрес, – сказала Мария Федоровна. – Кронверкский проспект, дом двадцать три, верхний этаж. Мы вас ждем послезавтра вечером.
(Это она Валентину Ходасевич заманивала на суаре, естественно, к Горькому.)
...Как серы твои этажи,
Как света на улицах мало!
Подобна цветенью канала
Твоя нетекучая жизнь.
На Невском реклама кино,
А в Зимнем по-прежнему Винчи.
Но пылью закрыто окно
В Европу, ненужную нынче.
Десятки различных примет
Приносят тревожные вести:
Дворцы и каналы на месте,
А прежнего города нет.
Но в плеске твоих мостовых
Милы мне и слякоть, и темень,
Пока на гранитах твоих
Любимые чудятся тени
И тянется хрупкая нить
Вдоль времени зыбких обочин,
И теплятся белые ночи,
Которые не погасить.
И в рюмочной на Моховой
Среди алкашей утомленных
Мы выпьем за дым над Невой
Из стопок простых и граненых -
За шпилей твоих окоем,
За облик немеркнущий прошлый,
За то, что, покуда живешь ты,
И мы как-нибудь проживем.
Между прочим, написал это Городницкий в 1981-м. Он тогда не знал, а мы сейчас знаем, как развернулся ход истории через несколько лет.
Как света на улицах мало!
Подобна цветенью канала
Твоя нетекучая жизнь.
На Невском реклама кино,
А в Зимнем по-прежнему Винчи.
Но пылью закрыто окно
В Европу, ненужную нынче.
Десятки различных примет
Приносят тревожные вести:
Дворцы и каналы на месте,
А прежнего города нет.
Но в плеске твоих мостовых
Милы мне и слякоть, и темень,
Пока на гранитах твоих
Любимые чудятся тени
И тянется хрупкая нить
Вдоль времени зыбких обочин,
И теплятся белые ночи,
Которые не погасить.
И в рюмочной на Моховой
Среди алкашей утомленных
Мы выпьем за дым над Невой
Из стопок простых и граненых -
За шпилей твоих окоем,
За облик немеркнущий прошлый,
За то, что, покуда живешь ты,
И мы как-нибудь проживем.
Между прочим, написал это Городницкий в 1981-м. Он тогда не знал, а мы сейчас знаем, как развернулся ход истории через несколько лет.