Так. Мне нужна эта книга. Не могу без нее. "Нелегалка". Издательство Corpus. История 19-летней еврейской девочки, никуда не уехавшей из нацистской Германии. Уцелела. Отказалась уезжать после войны.

"...В опровержение обычного довода, что гордость не позволяет жить в стране газовых камер, скажу вот что. Думаешь, чернь в других местах на свете, если бы там искусственно поощряли ее самые низменные инстинкты, вела бы себя иначе, нежели немецкая чернь? Немцы убили миллионы евреев. Но немцы же, рискуя жизнью, шли на большие жертвы, чтобы помочь мне уцелеть..."

("...были принудительные работы на заводе Siemens, неудачная попытка бегства, фиктивный брак с фанатичным нацистом, все ужасы нелегального положения во враждебной объятой войной стране. Ей помогали и ее предавали, ее укрывали и ее сдавали, за ней охотились и за нее заступались, и все это время ее единственной целью было просто выжить. Но даже в это страшное время в жизни находится место и для дружбы, и для преданности, и для смеха, и для любви.")

А когда в мои загребущие руки попали воспоминания Леонида Соловьева, я, к ним присмотревшись, немного разочаровалась. Не "Ходжа Насреддин" даже близко. Стилизатор он был изумительный, а вот когда от себя - голос не то что совсем пропадал, но заметно тускнел. Хотя есть дивные куски. Желаю поделиться. Тем более что эпизод выбран из более общего рассказа о том, как он приятелю узбеку помогал умыкать невесту, чужую причем. Если бы их всех троих поймали, не читать нам "Ходжу". Так что барышню они решили переодеть в мужской костюм.

...Вблизи базара обитал русский портной: «Прием заказов, а также перелицовка и ремонт». Его вывеска была как и все другие, украшена золотой медалью и надписью «Фирма существует с 1862 года». Мы с Юсупом постучали в калитку. Никто не ответил. Мы вошли во дворик и увидели портного. Лохматый, в одних кальсонах, босой, он крался вдоль освещенной солнцем стены и ловил на ней кого-то невидимого. Прихлопнет ладонью, потом, сжав пальцами пустоту, долго и внимательно разглядывает ее.
В дверях показалась жена портного, подошла к нам.
— Какая там переделка! — неприветливо сказала она, выслушав нас. — Разве сами не видите — он в полосу зашел.
Тут я сообразил, что портной запил и сейчас ловит чертей на стене.
— Через неделю заходите, он к тому времени очухается! — сказала женщина.
Через неделю! Нам и одного часа нельзя было терять. Я стал уговаривать женщину самолично взяться за переделку.
— За качество не спросим, — говорил я. — Как выйдет, так и ладно, лишь бы в срок. Пять рублей… Шесть… Ну, семь хотите!
Она заколебалась.
— Да вот он, идол-то! Унесет он ваш костюм и пропьет!
Портной действительно уже заметил в моих руках сверток и хищным горящим взглядом примеривался к нему, позабыв о ловле чертей.
— Разве допоить? — нерешительно сказала женщина. — Купить ему, окаянному, еще бутылку, он до завтрева зенки зальет.
Была куплена бутылка самогона, портного допоили, заперли в курятнике, женщина взялась за работу, и на следующее утро мы получили перешитый костюм. Когда я отсчитывал женщине семь рублей, дверь курятника вдруг с треском открылась, и во двор выскочил портной, еще более всклокоченный, чем вчера, с куриными перьями и пухом в волосах.
— Стой! — заорал он, кидаясь к нам. — Стой! Кто такие?
И вдруг оцепенел, увидев деньги в руках у жены. Мы вышли на улицу. Вслед нам неслись со двора крики женщины:
— Не твои, не подходи, нечистый дух, не отдам!..
— Он изобьет ее, — сказал Юсуп.
Мы вернулись, приоткрыли калитку и ушли, успокоенные. Во дворе действительно шло избиение, только не портной бил жену, а она его. Она била его сырой коровьей печенкой, очень ловко и смачно, угадывая по щекам то справа, то слева и в то же время громко взывая о помощи — обычная женская тактика.

Я в фб обнаружила сообщество, где народ выкладывает книжные иллюстрации. Буржуинское. Там масса картинок, в основном все такое сладенькое. И, конечно, вскоре захотелось добавить кого-то из наших. Достала издание "Золотой горшок и другие истории" Гоффмана 76-го года с иллюстрациями Ники Гольц, божественной. Черно-белые, но все равно же круто. Пересняла. А модер мне - ноу, грит. Нельзя черно-белые. Ну, я рассвирепела. Хотела уже написать, мол, от вашей милоты с птичками-собачками жопа слипнется, ничего в искусстве не понимаете. Хорошо, удержалась. Добыла в сети оригинальную, с цветной Мари. И теперь удовлетворенно пожинаю лайки.
Вот как полезно иногда сдержаться. Но иногда.
Кстати, у меня ощущение, что эта картинка - про все, что сейчас вокруг происходит. Самое смешное, что левая сторона наверняка считает, что она справа.

Просто для себя закладка. Не очень понравился перевод "Нелегалки", но содержание бесценно.

...При нас в Тырново, древней болгарской столице, живописно карабкающейся по склону высокой горы, болгары под нажимом Германии ввели еврейскую звезду. Точнее, мы видели попытку ввести ее. Уникальный, единственный в своем роде спектакль, показавший целый народ в сопротивлении. На улицах я стала свидетельницей множества сцен, которые произвели на меня глубокое впечатление.
Однажды я видела, как по улице шли три-четыре еврейские девочки с желтой звездой на школьной форме. Подружки-нееврейки окружили их защитным кордоном. С гордо поднятой головой эти школьницы вызывающе смотрели в лицо каждому прохожему, и мне тоже, словно говорили: “Только попробуй обидеть наших подружек, мы тебя убьем”.
В другой раз я увидела еврейскую девочку лет десяти-одиннадцати, она шла совершенно одна, и вдруг ее подозвал к себе полицейский. Схватил побледневшего как полотно ребенка за воротник, сорвал звезду, швырнул ее на мостовую и растоптал. При этом он приговаривал, даже я поняла:
– У нас такое не пройдет, болгары не преступники!
Эту фразу за считаные дни стали повторять все и каждый: “Мы, болгары, не преступники!” Старик с пастушьим посохом и в лохматой овчинной куртке спросил у нас:
– Где тут можно устроить демонстрацию, чтобы наших сограждан не депортировали?
Протестовали все давние политические партии, протестовали Союз адвокатов, и Союз стоматологов, и церковь – грандиозно.

Всего-то минус два, а народ уже опасливо интересуется, будет ли экскурсия. Ребята, вот это я гордо запостила ровно три года назад в минус двадцать. То есть гулять можно даже в Антарктиде, но термобелье, пуховики (лучше длинные), зимняя обувь капслоком и горячая картоха за пазухой - обязательны. Ладно, можно без картохи, вы ж все на диете небось.
Мужики, к вам особенно грозно обращаюсь. Вы склонны являться без подштанников, а я потом явственно слышу звон бубенцов.

Был совершенно волшебный текст Кати Федоровой про читающих детей. Я перечитала, и флэшбэк ударил как шаровая молния.
Ключ! Ключ на шее! На длинном-предлинном шнурке. Красном бархатном, роскошном как у камергера. Не знаю, где только мама такой откопала. Причем периодически при попытке вытащить его из-под формы у входной двери выяснялось, что, одеваясь после школьной физкультуры, я по рассеянности просовывала одну руку поверх шнурка и теперь чертов ключ болтался где-то на боку под мышкой, как товарищ маузер. И я торчала перед дверью в мучительной задумчивости, пытаясь сообразить, как достать ключ, не сняв платье.
Одиночества, правда, не помню совсем. Видимо, благодаря чтению было чувство, что я постоянно в центре оживленной тусни.

https://www.facebook.com/ekaterina.phyodorova/posts/pfbid02hgjk3bZFWkpWV6fyXuLcMKTJcegUpwoP2ooai348bAwG4VWm6XUSmw4EaoTq55bKl

"Чему бездарное в вас сердце радо? Славянщине убогой? Иль тому, что к "Петрограду" рифм гулящих стадо крикливо льнет, как будто к своему?"
Разделяю возмущение Гиппиус по поводу переименования Петербурга в Петроград. Это, наверное, как если бы сейчас у нас появилось Невское гульбище вместо проспекта (что, прямо скажем, не исключено). Но теряюсь - какие рифмы она имела в виду? Да еще гулящие. Дворовый ленинградский мальчик Бродский (в салазки жучку посадив) утверждал, что она, изогнувшись гусеницей, выкрикивала с балкона ругательства в адрес революционных матросов, но я с трудом представляю Зинаиду Николаевну за таким странным занятием. Хотя, с другой стороны, я и не поэт. Им, поэтам, виднее.

Сегодня с гуляками зашла речь про Зинаиду Гиппиус, хороший ли она поэт. И я вспомнила отличную историю, рассказанную Ильей Симановским. Дальше его текст. А собственно стихотворение "ласковой кобры", как Зинаида Николаевна себя называла, в комментах.

...В 1895 году Зинаида Гиппиус написала стихотворение «Иди за мной». Холодное, красивое и очень литературное. В том смысле, что не имело буквальной привязки к реальности. Умирать двадцатипятилетняя поэтесса в обозримом будущем не планировала. Адресата, которому предписывалось следовать за возлюбленной после ее скорой смерти, не существовало. «Никому, а всякий думал, что ему» - отметила Гиппиус на полях.
Через сто лет – в конце 1996 года, московский рок-музыкант Анатолий Крупнов записал песню «Иди за мной». Огромный, бритый наголо кумир металлистов спел декадентские стихи прошлого века про лилии и таинственный обет. Результат звучал так органично, будто это был его собственный текст. Группа не понадобилась - давно тревожившая Крупнова мелодия с ее строгим медитативным рисунком потребовала лишь бас-гитары.
Умирать Анатолий в канун своего тридцатидвухлетия тоже не собирался. А если и томился дурными предчувствиями – вряд ли планировал увести за собой на ту сторону молодую жену. Для него эти стихи тоже были литературой. И музыкой, которую он услышал в них острым слухом бывшего скрипача. Крупнову всегда была близка завораживающая мрачная интонация символистов. Раньше в его альбомах встречались песни на стихи Бодлера и Верхарна. Теперь ему оказалось созвучной меланхолия Гиппиус.

Но Крупнов вскоре умер. Умер неожиданно для всех. И смертью он будто купил право на эти стихи, мощно прозвучавшие за его гробом. Может быть, впервые за свое существование, они перестали быть чистой литературой, указав на конкретного человека. Вот он проговорил, прокричал, прошептал эти заклинания с их тоской бессмертия – и его уже нет, ушел, не соврал. Старинный дух пророчеств и мистики вдруг выплыл прямиком из салонов девятнадцатого века, полуувядших лилий аромат задурманил непривычные к такому головы. Волосатые мужики в косухах благоговейно заговорили о реквиеме и предопределении. «Стихи Зинаиды Гиппиус» - уважительно сообщил мне знакомый панк, балансировавший где-то между передозировкой и тюрьмой.

Вон что нашла. Сколько лет назад снято, говорить стесняюсь. Но судя по бодрому виду, я уже тогда вела экскурсии.
https://www.youtube.com/watch?v=rIpNCMqhdx4

Обсуждали как-то раз, лучше или хуже был Брежнев, чем нынешние. Спорить поленилась, только буркнула, что при Брежневе открывались физматшколы (впрочем закрывались тоже), да и общий вектор был в сторону образования. Нынче поглядим в окно.
И снимались художественные фильмы о теореме Ферма, пусть даже на двадцать минут. И показывались по госканалу. Остальное уже не "личная заслуга Леонида Ильича", а просто призыв посмотреть.
Черно-белая эстетика 70-х, интеллигентные рожи, отсутствие в кадре томных силиконовых дев с окраинным прононсом... Я даже разговор о математике слушала как Шопена, хотя ничего не поняла. Ну и Кайдановский-черт, конечно.

https://vkvideo.ru/video-36928352_456239025

Сегодняшним гулякам картинка. Вот наш герой, Сергей Елисеев, первый европеец, закончивший Токийский университет.

Братцы, мой героический экскурсант Василий, претерпевающий уже который раз наш ледовый поход, спросил, где в Петербурге можно послушать хороший госпел. Про госпелы я ничего не знаю. Но наверняка же кто-то из вас осведомлен. А? а?

Твою ж дивизию ))
Граждане, прошу прощения. Хорошо еще, что я ограничилась исключительно кулинарными запросами.

А вот любопытно. Читаю воспоминания Ольминского о дореволюционной тюрьме (в постреволюционной ему побывать не довелось), и там есть такой эпизод:

Когда надзиратель должен вести куда-нибудь арестантов, то он командует: «Пошел». Это слово до сих пор режет мне ухо; но лично ко мне оно не применялось, и я не имел случая протестовать. Один вновь поступивший надзиратель стал выговаривать это слово, как кричат на собак: «Пшел». Тут уже я счел нужным обратиться с жалобой к помощнику. Он, по обыкновению, ответил неумным и отчасти оскорбительным вопросом: «Вы слышали?» – и поспешил вон из камеры. Однако собачьи команды тотчас же прекратились. Отмечу, между прочим, что этот надзиратель потом оказался добрейшим и простецким парнем; очевидно, только ради развлечения он позволил себе грубость, не сознавая ее значения.
Но вопрос помощника долго было неприятно вспоминать, хотя я знаю, что он был сделан без намерения оскорбить.

Что такого оскорбительного в реплике помощника? Может, воспринималось что-то вроде нынешнего идиотского "я вас услышал"?

Вспомнила однажды старый акростих и, чтобы не пропадал, побежала довольная к Митьке.

- Йоу, чувак! Отгадай загадку!

"Живет и света не имеет,
О ней никто не говорит...
Побьют ее – лишь покраснеет.
А иногда и заворчит".

Отгадаешь - не буду брокколи варить, когда твои девицы придут.

- А я это уже где-то слышал... или читал... - отвечает рассеянно сын. - А вообще непедагогично себя ведешь. Рассказываешь ребенку пошлые шуточки.
- Ты дикарь! Это не я! Это известный литератор Виктор Шкловский!
Митька меряет меня взглядом и назидательно сообщает:
- А если известные литераторы начнут прыгать с моста, ты тоже за ними повторять будешь?

Все-таки что закладываем, то и имеем.

Прихотливыми путями настигает информация бедного путника, пустившегося по кривой дорожке познания. Пытаясь найти хоть что-нибудь помимо скупых строчек вики о Ксении Ксаниной, одной из мушкете... ну хорошо, одной из переводчиц, с такой королевской щедростью подаривших нам "Трех мушкетеров", изумленно прочла на одной там обочине, что ее отец - Александр Куприн. "Но как же... - подумала в растерянности, - она же Афанасьевна". Нервный гуглеж по словам "отец Ксении Ксаниной" предложил к рассмотрению Дюма-отца. Уже свирепея, сообразила наконец посмотреть на источник первой версии. Интервью в "Казахстанской правде" с местной эссеисткой и переводчицей. Выдохнула. А не гонись потому что, Таня, за сенсациями.
Они тебя и сами нагонят. В результате всех этих затейливых перемещений узнала, что дед Дюма, плантатор Делиль, прижил четырех детей от чернокожей гаитянской рабыни Сессеты. А через какое-то время продал их всех в рабство. Старшего потом, правда, выкупил, когда тот был уже в возрасте д'Артаньяна, въезжающего в Менг. Куда делись остальные, история, похоже, умалчивает.
Какая жалость, что сын этого юного мулата впоследствии не написал роман на основе биографии отца. Три мушкетера померкли бы вместе с Эдмоном Дантесом на таком фоне.

И все же почему про Ксанину практически нет инфы? Кстати, как и про ее коллег.
А я так надеялась найти их фотографию втроем. (И собрать денег на памятник. Чтобы переводчицы были в шляпах с перьями, мушкетерских плащах и со шпагами, смахивающими на перьевые ручки. Пусть мировая феминистическая общественность раскошелится.)

Недавно на Карповке стояли, и я махала руками, рассказывая про таинственную и зловещую, но увы, уже не существующую гостиницу "Северная корона", в которой никто никогда не жил. Вместо нее сейчас забацали внушительную домину, и даже ничего такую, но на месте жильцов я бы была поаккуратнее, место так себе. В общем, и снаружи теперь на "Северную корону" не глянешь, не то что внутри. Так вот для нас, любопытных варвар, киношники запечатлели внутренность. Смотреть с 17.40. Там деятельно бегают мужики, но мы таблицы и графики пропускаем, в краеведческую суть вникаем.
https://vkvideo.ru/video-128338223_456242740

...Ступеньки, ведущие в нашу кондитерскую на углу дома, уже присыпаны щедро раздаваемым с небес снегом. Представляют собой тем самым коварство и любовь. По ним, оскальзываясь на мгновенно возникающей слякоти, пыхтя взбираются робкие мягкие сладкоежки, влекомые сквозь царапучий мороз страстью к сахарным кренделькам и зефиру. Возле двери на сломанной картонной коробке спит толстопятый рыжий пес. Козырек над дверью доблестные ликвидаторы сосуль сбили еще прошлой зимой, поэтому снег падает псу прямо на черный мокрый нос.
У прилавка терпеливо потеет небольшая очередь. Бубнит радио. Хозяйка сластей с протестным бейджиком "продавец Мясоедова", свесив щеки, угрюмо роется в коробке с жевательными конфетами.
- Челюстей нет! - сердито говорит она лысоватому покупателю.
Не успеваю я подивиться ее неделикатности, как покупатель, семейного вида мужчина, покладисто отзывается:
- Тогда двести грамм костей и червяков.
Прячет в портфель пакетик разноцветных мармеладных пакостей, забирает от батареи санки, с которых уже натекла лужа, и ныряет в метель. Через стеклянную дверь видно, как он пробирается по тропинке к детскому садику.
Продавец Мясоедова не торопится. Куда ей спешить. У нее впереди вечность. Уходит в подсобку. Нехотя возвращается. Сладкоежки томятся. Всем хочется горячего чаю с пирожными, а ругаться не хочется.
- Мятных пряников полкило, будьте любезны, - просит дама в шляпке. - А они свежие? А когда привезли?
Продавщица молча водружает на весы постылые пряники. Дама воровато тычет в них твердым пальцем.
Две девочки лет по пятнадцать впереди меня вполголоса обмениваются жизненным опытом. Та, что в короткой сиреневой шубке и сапогах-борфортах, над которыми повязаны обрезки черных кружев, объясняет подружке в черной спортивной шапочке: "Мужчины бывают двух типов - андрогинные и маскулинные".
На этих ее словах дверь открывается, и в клубах пара появляется новый покупатель: накачанный, холеный, коротко стриженный пижон лет сорока в спортивной красной куртке нараспашку - видно, только что выскочил из машины. Совершенно андрогинный и маскулинный. Что он делает в нашем пролетарском районе, где самые популярные заведения - рюмочная и магазин "Халява", понять затруднительно.
Подружки с открытыми ртами взирают на него снизу вверх и принюхиваются к дорогому парфюму. Продавщица ныряет под прилавок и выныривает, торопливо пришлепывая накрашенными губами. Красавец в красной куртке, не обращая внимания на произведенный им фурор, скучающе изучает витрину с тортами.
Минут через пять я начинаю забирать свои долгожданные кульки, и тут в магазин входит пальто, давно забывшее свой цвет, и пухлая мохеровая шапка. То, что во всем этом находится, такое маленькое и сморщенное, что даже не сразу видно. Старушонка целеустремленно семенит к прилавку. Продавщица вытаращивает глаза и всплескивает руками, явив поразительный для нее взрыв эмоций:
- Рыба моя золотая!!! Да куда же ты... Да я ж тебе сказала, что не надо!
Старуха, моргая серенькими, похожими на мышат глазками, непреклонно протягивает артритную лиловую лапку и высыпает на блюдечко мелочь.
- Да мороз же! Куда ты в снег-то!..
- Никогда у меня долгов не было. И не будет! - надтреснутым голоском отрезает визитерша.
Холеный пижон, внимательно, слегка подняв брови разглядывающий облезлую лису - по виду ровесницу освоения Сибири - на воротнике бабкиного пальто, со странным выражением - не то жалость, не то зависть - замечает:
- Разве ж это, бабка, долги...
Старуха поджимает губы. Серые мышата превращаются в геральдических львов. Она с трудом поднимает подбородок и, усмешливо глядя на собеседника, роняет:
- Да какие бы ни были, деточка. Какие бы ни были.