Системы упаковки информации

Идеальная система упаковки не должна зависеть от структуры или качеств собираемой информации. В потенциале система должна умещать в себя всё. Что в ней оказывается в конкретном случае — вопрос вкуса. К тому же, система может использоваться в различных целях: и судить о ней по тому, для чего она применяется, чревато непониманием.

Ключевая задача: доступность по запросу.
Метод доступа: символы и образы.

Проблема между позитивистской наукой и оголтелым эзотеризмом — непонимание первичных целей оппонента.

Претензия науки к эзотеризму: 1) вы упаковываете неправильно, 2) упаковываете мусор. Но эзотеризм просто упаковывает всё. Всё, что стало доступно предоставленной им системой образов. Системой, работающей по собственным правилам и сделанной, чтобы анимировать мир: куда бы мы ни обратили взор, повсюду будет сообщение. Вечная коммуникация, погружение в единство, диалог.

С рациональной точки зрения, подобный мир находится в воображении. Он «ошибочен», не соответствует реальности. Но столь же в воображении находится и мир рациональный. Да и любой другой. Мир, как единство, существует только в воображении, в уме. Как только он оказывается снаружи, он превращается в груду разрозненных вещей. Только в воображаемой коробочке ума его можно полностью собрать.

Целью науки, может даже лучше сказать сциентизма, является не поиск идеальной системы упаковки. Её цель — создание максимально приближенной к реальности и максимально лаконичной формулы мира, а не порождение новых обитаемых миров. С бритвой Оккама не забалуешь. Пользуясь научным методом, в первую очередь необходимо решить, каким из наших наблюдений можно верить. Поэтому проведением эксперимента выявляется их истинность: ложные мешают видеть то, что есть.

Но для человека есть то, что оказывается в уме. Порождено ли оно им, или существует «в действительности», значения не имеет. Поэтому системы упаковки информации можно было бы ещё назвать наборами для сборки миров.

Уж не знаю, понятно ли о чём я говорю…

Жаждущие воплощения реальности
(О мистиках и изменённых состояниях)

По поводу изменённых состояний сознания. Конечно, термин подразумевает наличие какого-то базового состояния. И конечно оно не одно на всех, но у каждого своё. Возможно возражение, что базового состояния нет, что оно не стабильно, а меняется от малейших взаимодействий с внешним миром и субстанциями в нём, но такие тонкие флуктуации большинство людей просто не замечает, и именно эта глухость к изменениям «создаёт» для них базовое состояние.

Если всё-таки оперировать состояниями сознания, которые у каждого свои, то каким тогда мы увидим общество? Мы увидим сборку индивидов в группы на основе взаимопонимания: общий язык легче находить тем, кто примерно в одном состоянии (здесь неявным образом предполагаются какие-то устойчивые настройки внутреннего опыта, имеющие одно и то же значение для людей вне зависимости от их индивидуальных характеристик). Увидим, как историческим процессом решается задача по передаче состояния: попытками такой передачи будут практики работы с телом и умом, мистические тексты. Можем увидеть миграцию среди групп, вызванную желанием сменить или расширить свою к ним принадлежность, что может быть переформулировано в терминах изменения базового состояния.

Интересно обратить внимание на влиятельность групп. Неудивительно, что со временем мы обнаружим, что максимальное влияние приобрела наиболее практически настроенная. Сейчас это торговцы. Они извлекают выгоду просто потому, что это им по кайфу, и не обязательно иметь высокие идеалы — такое состояние ума. Реальность чистого капитализма, работающего на увеличение маржи — следствие распространения такого состояния. То, что группа с подобным базовым состоянием ума стала наиболее влиятельной, предсказуемо в мире, где у людей тенденция выдумывать миры. Не только ради развлечения, но и в качестве рессентимента, чтобы удовлетворить себя иным распределением власти хотя бы с помощью воображения. Но выдумывать можно и с практической целью — и тогда мы на поле магии.

Желание передать свой внутренний опыт, особенно если это проблеск божественной реальности, настолько не требует оправданий, что я легко соскальзываю на мышление о жаждущих воплощения реальностях, открывающихся людям в уме. Если мы не полные детерменисты или сторонники био-психо-механической гидравлики, желание воплотиться в реальность через людей требует актора. Требование актора ещё более адекватно в свете множества свидетельств того, как божественные реальности или иные силы захватывали человека, сознательно или бессознательно отказавшегося от собственной воли, чтобы стать медиумом передачи чужого сообщения. Актором можно назначить саму реальность или систему идей и образов, которые эту реальность сделали возможной хотя бы даже в воображении.

Та территория, за которую спорят системы идей или реальности, находится в головах у существ, способных к воображению. Существ, в каком-то смысле умеющих осмысленно галлюцинировать. Единственными такими существами, насколько нам известно, являются люди. Но это не точно.

Территория, которая становится доступной к завоеванию этими непонятными структурами… где она вообще находится? Что это за плавильный котёл такой? Внутри ума есть что, портал, врата в иные реальности, дорога в новое существование? Но лучшего совета и не дашь: если ты не существуешь, первый шаг на пути к воплощению — обрести место в уме, обладающем способностью к представлению. А затем использовать его как плацдарм для дальнейшего разворачивания в материи.

Божественная реальность проходит через животную и их пересечением является… то ли ум, то ли сфера воображения.

Начали с Серёгой, моим другом-керамистом и большой выдумки человеком, тематический подкаст «Синопсис». В каждом выпуске будем давать краткое описание как минимум одного ещё не написанного фантастического произведения, утопии или антиутопии.

В первом выпуске — про «расовую» сегрегацию ИИ и границу естественной и неестественной жизни.

Mave (с десктопа даёт ссылки на все доступные платформы)
Apple Podcasts
Яндекс.Музыка

Когда начинаем говорить о том, что может произойти только «здесь и сейчас» — всё превращается в знак, указание. А «здесь и сейчас» ускользает.

Нечто не передаётся.

Оно может только произойти.

Получилось высказать некоторые свои представления, связанные с генезисом и ролью ритуала в становлении человека как вида.

Здесь — расшифровка части бонуса ко второму выпуску «Синопсиса».

То же самое можно послушать, начиная с 13:19.

P.S. Также сегодня вышел 3-ий, и самый смешной, выпуск про Великий Габион.

Новость для тех, кому интересен буддизм.

Стартовал второй проект Жупела: «Сам себе светильник», беседы с современными русскоязычными буддистами.

Первый выпуск короткий и разминочный. Вскоре выпустим вторую и третью части состоявшегося с Антоном разговора.

По выражению нашего сегодняшнего собеседника, буддизм — это доведённая до ума феноменология, радикальная и последовательная, сумевшая перейти от теории к практике. Он не вступает в противоречие с современной наукой, но при этом даёт представление о сакральном внутреннем (в отличие от, к примеру, христианства, которое говорит о сакральном внешнем). А в своей тхеравадинской версии может быть решением современной ситуации постмодерна.

Беседуем с Антоном Безмолитвенным, кандидатом философских наук, бывшим преподавателем философии, концепции современного естествознания, логики, а по второй специальности — психологом.

Выпуск приветственный и разминочный.

YouTube
Mave (со ссылками на доступные платформы)

Ааоаооа

Мы не там, где всё происходит.

А значит, мы на местности — и в каком-то уютном закутке. Там, где ещё звучат голоса вечеринки, но издалека и в тишине. Или лучше сказать мы в своей комнате? А где-то на кухне мама готовит еду, бряцает посудой и скоро позовёт.

Мы на окраине своей Галактики.

Мы обосновались на чердаке. Там для нас открылся целый мир. Мы начали играть с различными предметами, а потом заворожились танцем пылинок в лучах солнечного света.

Только здесь может зародиться жизнь.

Объяснение — это описание внутреннего опыта. Один скажет, что текст ему спущен сверху, что он его лишь «принимал». Другой будет воспринимать себя писателем.

Просто ещё один текст.

На сентябрь выдался жёсткий кризис смыслов.

Делаешь видео для «Жупела», а просмотров меньше, чем если бы его не было. Вопрос: зачем усилия? Да и сами просмотры, разве они что-то значат? Статистика отвлекает, создаёт иллюзии. Да и мелко это, в конце концов.

Телеграм — просто слив энергии и ресурсов, здесь никому ничего не надо. Разве что развлечься, прочитать и тут же забыть. Если вообще прочитать, а не просто снять отметку о непрочитанных, чтобы не бесила. Нужно научиться дольше держать в себе — желание поделиться мешает довариться чему-либо действительно стоящему. Пишут же люди книги десятилетиями.

Деятельности нынче мало, нужно думать ещё и о том, как её подать (или продать) — и это гораздо важнее. Потому что делателей таких вокруг — пруд пруди. И у каждого свой канал. В красивой обёртке можно «продать» и пустое. Тогда как достойное без красивой подачи оказывается никому не нужно. Но как же скучно думать о фантиках!

Приходится постоянно напоминать себе, что всё, что бы мной ни делалось, делается для себя. Достойно ли выходит — боженька судья. Хотя иногда судья судья.

Вымучил наконец пришедшую во время амстердамской школы идею.

Теперь бы совладать со второй.

«Зашитое» в структуру мироздания абстрагирование

Кажется, идеальную демонстрацию того, что происходит с нашими интеллектуальными системами со временем, предоставила история астрологии.

Истоки астрологии тянутся в Древний Вавилон 2-го тысячелетия до н. э. Вавилонская астрология по сути была сидерической (от лат. sidus, «звезда»), что значит, что записи были основаны на наблюдении за астрономическими положениями планет в видимых созвездиях ночного неба. Ранняя греческая астрология наследовала вавилонской и тоже поначалу была сидерической, но ввиду первостепенной важности равноденствий и солнцестояний в греческой астрономии, Гиппархом (~190–~120 гг. до н. э.) было сделано открытие предварения равноденствий, а впоследствии — создан тропический зодиак, привязанный к точке весеннего равноденствия (то есть остающийся неизменным по отношению ко временам года). Широко используемый ныне на Западе зодиак — именно тропический (с началом в 0° Овна), и к настоящему моменту расходится с сидерическим почти на 25°, то есть большинство тропических козерогов на самом деле сидерические стрельцы, водолеи — козероги, и так далее.

Смещение происходит из-за прецессии земной орбиты. Для того, чтобы понять, как это происходит, нужно вспомнить, из-за чего на Земле сменяются времена года. Зависят они от наклона земной оси относительно плоскости орбиты (эклиптики) в ~23°: если ось наклонена в сторону Солнца, в северном полушарии лето, в сторону от Солнца — зима. А теперь важная поправка: Земля не только вертится вокруг своей оси, из-за чего на ней сменяются дни и ночи, сама её ось медленно вращается, как у теряющей раскрутку юлы. Это приводит к тому, что весеннее равноденствие наступает на 20 минут раньше, чем совершается полный оборот вокруг Солнца (-20 минут в год). Соответственно точка весеннего равноденствия (ТВР) смещается по зодиаку в обратном направлении со скоростью 1° каждые ~71.6 года, а полный проход по зодиаку занимает ~25 800 лет.

Предварение равноденствий также создаёт фундамент для представления об астрологических эрах, если за их определение считать положение ТВР в том или ином созвездии. В первой четверти III века н. э. ТВР сдвинулась в созвездие Рыб и технически всё ещё находится там. Эру Водолея, вопреки заверениям ньюэйджеров, ещё ждать и ждать: наступит она в последней четверти XXIV века.

Можно задаться вопросом: всегда ли ТВР располагали в 0° Овна? Ответом будет: нет. К примеру, Отто Нейгебауэр (1899–1990) утверждает, что вавилонские астрономы селевкидского периода использовали «два различных метода для описания движения солнца и связанных с ним феноменов». Эти методы окрестили Системой А и Системой Б. Система А, приписываемая вавилонскому астроному Набуриманну, использовала ТВР в 10° Овна. Его глиняные таблички датируются 508 годом до н. э., когда ТВР действительно находилась в 10°. Более поздняя Система Б приписывается Кидинну (~373 г. до н. э.) и определяет ТВР в 8° Овна. Положению ТВР в 0° мы обязаны Птолемею (~100–~170 гг. н. э.), который, следуя работе Гиппарха, использовал это значение для своего каталога звёзд около 140 г. н. э. Строго говоря, ТВР тогда находилась в 1°, но разницу почти невозможно было заметить с помощью имеющихся в то время астрономических средств. Видимо, это положение было настолько удобно для расчётов, что таким образом систематизированная тропическая астрология стала доминировать в Европе.

Итак, что же я вижу в этом примере?

Мы пользуемся системой, созданной когда-то, исходя из «сиюминутного» слепка внешнего мира. Создаётся впечатление, что мы оперируем копиями действительных объектов. Однако эти копии со временем отходят от своих же прообразов, не переставая при этом иметь для нас значение. Можно сказать, что так проявляется «зашитое» в структуру мироздания абстрагирование.

Вывод: системе не обязательно иметь эквивалент в «реальности», чтобы иметь смысл или передавать значение.

P.S.

Если вдруг после прочтения всё равно не стало ясно, в чём механизм предварения равноденствий, то вот видео (см. пример с ручкой от кружки). Сделано либо для детей, либо для чайников, зато предельно доступно.

Опыт чтения 5 страниц Мерло-Понти на русском

Явление шизофазии заключается в том, что предложения построены правильно, но содержание их становится совершенно бессмысленным…

Эта легендарная фраза, произнесённая поставленным, выверенным голосом советского диктора, сама начинала звучать у меня в голове при чтении первых страниц «Феноменологии восприятия» Мерло-Понти на русском. Я, конечно, утрирую, но у этого есть основания. Текст разваливается на составляющие: на отдельные предложения, на фразы, на словосочетания. Пока читаешь абзац, что-то понимаешь, но вот следует отбивка и — о чём это было? Удивительное дело: то ли ты дебил, то ли отвлёкся, то ли у философов так принято — скрываться за туманом, то ли с текстом что-то не так. Сколько ещё страниц? 600?! Невероятно! А может, это так и работает: все просто стыдятся признаться, что ничего не понимают?

Философия может быть зубодробительной, в это я верю, но в то, что разваливающийся текст может произвести программное культурное влияние, поверить не могу. Захотелось полезть в оригинал, но я, к сожалению, не знаю французского. Поэтому, вооружившись двумя переводами на английский (Колина Смита и Дональда Ландеса) и машинным переводом оригинала, прошёлся по первым 5 страницам, чтобы выяснить, кто дебил что хотел сказать автор.

Вывод: перевод всё-таки не катастрофичен, но будто существенная его часть так и осталась в голове переводчика — ему при чтении, может, и «всё понятно», но, увы, читателю такая лёгкость не доступна: формулировки иногда настолько темны, будто написаны людоедом (сейчас, кажется, даже машинный перевод справляется лучше). Встречаются и откровенные ляпы, но, главное, перевод обладает «накопительным эффектом»: здесь немного не ясно, там двусмысленно, тут туманно, там ошибка — и к концу смыслового блока читатель остаётся с разбитым корытом самомнением.

Далее последуют несколько примеров (где машинный перевод откровенно не справился, я привожу собственную версию).

Итак:

Мерло-Понти, Морис. Феноменология восприятия. СПб: «Ювента», «Наука», 1999; пер. с французского под редакцией И. С. Вдовиной, С. Л. Фокина («Предисловие», откуда взяты все примеры, переводил Л. Корягин).

На титульном листе читаем:

Издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета «Translation Project» при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OSI-Budapest) и Института «Открытое общество Фонд Содействия» (OSIAF-Moscow).

стр. 6:

…et si ja­ mais histoire a appelé notre interprétation, c’est bien l’his­toire de la philosophie.

…если история востребовала наше толкование, то это уже история философии.

…if ever any kind of history has suggested the interpretations which should be put on it, it is the history of philosophy.

…if ever a history has called for our interpretation, it is surely the history of philosophy.

…если какая-либо история и требует нашей интерпретации, то это история философии.

стр. 8:

…et chez Descartes te doute méthodique ne nous fait rien perdre puisque le monde entier, au moins à titre d’expérience notre, est réintégré au Cogito, certain avec lui, et affecté seulement de l’indice « pensée de... ».

…а методическое сомнение Декарта не ведет нас ни к каким потерям, поскольку весь мир, по крайней мере в качестве нашего опыта, включен в Cogito, достоверен вместе с ним, отмечен только знаком «мышления о…».

And in Descartes methodical doubt does not deprive us of anything, since the whole world, at least in so far as we experience it, is reinstated in the Cogito, enjoying equal certainty, and simply labelled ‘thought of . . .’.

…and for Descartes, methodical doubt deprives us of nothing, since the entire world – at least insofar as we experience it – is reintegrated into the Cogito, sharing in its certainty, and is merely assigned the indication “thought about . . .”.

…а методологическое сомнение Декарта ничего не теряет, поскольку весь мир, по крайней мере пока мы его испытываем (проживаем), пересобирается в Cogito всё с той же достоверностью, пусть и с ярлыком «мысль о…».

стр. 8:

L’analyse réflexive, à partir de notre expérience du monde, remonte au sujet comme à une condition de pos­sibilité distincte d’elle…

Рефлексивный анализ, опираясь на наш жизненный опыт, восходит к субъекту как к возможному и отличному от него условию…

Analytical reflection starts from our experience of the world and goes back to the subject as to a condition of possibility distinct from that experience…

Beginning from our experience of the world, reflective analysis works back toward the subject as if toward a condition of possibility distinct from our experience…

Рефлексивный анализ, исходя из нашего опыта мира, возвращается к субъекту как к отличному от него состоянию возможности…

стр. 9:

Quand je reviens à moi à partir du dogmatisme de sens commun ou du dogmatisme de la science…

Когда, исходя из догматизма здравого смысла или догматизма науки, я возвращаюсь к моему «я»…

When I return to myself from an excursion into the realm of dogmatic common sense or of science…

When I return to myself from the dogmatism of common sense or of science…

Когда я возвращаюсь к себе от догматизма здравого смысла или догматизма науки…

Итак, вторая амстердамская идея. Весь текст целиком для удобства чтения продублирован в Teletype. Хотя я знаю, что внешние ссылки принято молчаливо игнорировать.

Гейская традиция

Разве мы не согласились с тем, что вся европейская философия — это заметки на полях Платона? И вот читаем мы платоновский «Пир» всей группой в Амстердаме:

Я говорю, что если любящий мужчина, совершив что-то низкое, о чем все узнают, или же по малодушию сдаст свои рубежи, то, если его запрезирает отец или товарищи, или вообще все, ему не будет так больно, как если его запрезирает его мальчик.

Это перевод Александра Маркова 2019-го года. Если мы посмотрим на более ранний перевод Жебелева, вышедший в 1922-м, то там этот отрывок изрядно выхолощен:

Я утверждаю: если обнаружится, что любящий человек совершает что-либо постыдное, или терпит это от кого-либо, и при этом, по отсутствию мужества, не обороняется, он не станет горевать, если замечен будет в этом отцом, либо приятелем, либо кем-либо другим, в такой степени, как если он замечен будет предметом своей любви.

Значение передано верно. Но целый смысловой пласт утерян.

Там, где в новом переводе у Маркова «мальчик», в английском — «boy». В оригинале же — слова, производные от существительного «παιδι». Согласно цифровому большому греческо-русскому словарю, у него такие значения:

1) дитя, ребёнок; мальчик; подросток; юноша;
2) сын; дочь; ребёнок;
3) холостяк, неженатый мужчина;
4) мальчик на побегушках.

Хотелось бы заглянуть в оригинал поглубже, но пока моё понимание греческого ограничивается лишь пониманием букв. И всё же цель этой записи — передать довольно фривольную, а местами и вовсе абсурдную мысль, столь тонких моментов не касающуюся. Поэтому продолжим.

Источники

1. Платон. Пир, М: Рипол Классик, 2019 (пер. Александра Маркова);
2. Платон. Полное собрание сочинений, Том V, СПб: Академия, 1922 («Пир» — пер. С. Жебелева);
3. Plato. Complete Works, Indianapolis: Hackett Publishing Company, Inc., 1997 («Symposium» — пер. Alexander Nehamas & Paul Woodruff).

«Пир» начинается с того, как Главкон, знакомый Аполлодора, расспрашивает его о том, что за речи велись об Эросе на сборище по случаю празднования победы Агафона на конкурсе драматических произведений. Тот, от кого Главкон подцепил слух, не смог передать даже того, что событию уже лет 40, а Аполлодор не был непосредственным участником событий. Сплетнями земля полнится. Но если сплетня столь живуча, значит, обсуждалось что-то «горячее»? Действительно, горячие темы были — к примеру, любовное притяжение, Эрос, который собравшиеся решили славить.

Федр в своей речи высказывает мнение, что нет лучшего блага «для юноши, чем умелый любовник, а для любовника — чем отношения с мальчиками». Хотите рецепт создания непобедимой армии? Создайте её из любовников и их мальчиков (узрите философскую глубину названия муз. группы «Army of Lovers»). Первая приведённая мной цитата — как раз слова Федра, служащие ему опорой: любовник не бросит оружие, когда на него смотрит его мальчик, он скорее изберёт смерть, и уж точно не бросит того в опасности.

Павсаний поделил Эрос на два типа: на Эрос Небесный и Общепринятый. Угадайте, к какому относится любовь к мальчикам? «Общепринятой любовью влюбляются самые порочные из людей, они любят женщин не менее, чем мальчиков — ещё и ищут самых глупеньких, чтобы побыстрее перейти к делу». В отношениях же мальчика и любовника происходит передача мудрости.

Другой участник славословия, Аристофан, пересказывает миф о древней трёхполости людей: всего у людей было вдвое больше, и в том числе две головы, и был среди полов «мужежён», который на одну половину муж, а на вторую — жён. Ясное дело, нужна была только подходящая причина, чтобы это великолепие разрубить надвое. Отсюда и притяжение у кого к кому: стремление вернуть единство. Отрезы изначально полноценного мужского пола «с радостью ложатся и сплетаются с мужчинами», «только такие мужчины, достигнув зрелости, обращаются к гражданской деятельности». [Да и вообще: «если сплетётся мужчина с женщиной, то они произведут потомство, а если мужчина с мужчиной, то они удовлетворятся, отдохнут и пойдут работать, заботясь о нуждах быта». Сплошной профит.]

Ко мнению Сократа это всё, конечно, не имеет отношения. Платон «заставляет» его произносить хвалебную речь последним, и Сократ, как водится, выставляет всех предшествующих ораторов балаболами. Вам бы, говорит, только языками чесать, и славить вам не важно что или кого, пока речь в предложения складывается. Не заботит вас, говорит, соответствие истине. И пересказывает свой разговор с Диотимой, где сам предстаёт благодарным учеником мудрой женщины, познавшей истину про Эрос.

Прерывается всё это дело внезапно появившимся Алкивиадом. Будучи поддатым, он отказывается соревноваться с более трезвыми ораторами, и вместо этого решено, что славить он будет Сократа, как своего, прости-господи, краша. Далее следует рассказ Алкивиада о том, как он пытался его соблазнить — и всё безуспешно. Считая, что Сократа интересует в первую очередь его «цветущий возраст», он решает себя ему «подарить». Он отпускает слугу и…

…мы остались одни, Сократ и я. Я думал, что он вот прямо сейчас будет разговаривать со мной как любовник с мальчиком, когда они беседуют наедине, и очень радовался. Но ничего этого не было. Сократ провел со мной обычную беседу, и на закате дня попрощался и ушёл.

Скотина!

В гимнасии борьба их обнажённых тел снова ни к чему не привела. Тогда Алкивиад пошёл в лобовую и пригласил Сократа на обед «как любовник, покушающийся на мальчиков». Тот долго его морозил, но в итоге согласился. В первый раз, отобедав, Сократ просто ушёл. Во второй Алкивиад, сделавший всё, чтобы Сократ остался на ночь, и выдавший свои намерения максимально прямо, в ответ слышит следующее: «ты пытаешься вступить со мной в телесное общение и променять красоту [интеллектуальную] на красоту [телесную]… Поистине, ты думаешь выручить “за медяки червонцы”». В общем, пролежали они, обнявшись, всю ночь. БЕЗ ПРОНИКНОВЕНИЯ.

Напомню, что мы читаем Платона. А Платон — заинтересованное лицо. Наверняка образ Сократа изрядно облагорожен или почти полностью выдуман для собственных целей. Но какие это цели? Чего хочет добиться Платон? Ведь в «Пире» того и гляди да проскользнёт:

Если бы я не знал, что Сократ и Агафон — мастера любовных дел, то перепугался бы, что им не найдётся что сказать, потому что много самого разного уже было сказано.

…ты, как и многие другие, глядящие на мальчиков и желающие всегда быть с ними, предпочёл бы, если бы то было возможно, не есть и не пить, но только созерцать их, оставаясь всегда с ними рядом.

…Сократ испытывает эротическое расположение к красивым, всегда рядом с ними вьётся и изумляется. При этом он напускает на себя вид, что он ничего не знает, круглый невежда.

Так всегда и бывает (…) Сократ пришел, и все красавцы стали его.

Обвинение Сократа в растлении молодёжи может быть абсолютно буквальным, но судили его, конечно, не за это. И сейчас, если судят чиновника за взятки, мы вправе предположить, что в действительности он провинился невыполнением какого-либо закулисного приказа, а взятки лишь предлог для наказания. Взятки берут все, и этот факт, делающий тебя «своим» в государственной системе, в любой момент может быть использован против тебя. Мы — связанные одной цепью.

Растлением в контексте греческой культуры, скорее, можно назвать закладывание идеи, что, если есть интеллектуальное притяжение, ебаться может быть не обязательно. Такая идея вызывала смятение и фрустрацию — ну а ради чего тогда вести красивые речи? Наверное, Платон, помимо многого другого, хотел донести и это. Сократ, конечно, чист.

Всю эту историю хочется увидеть как отделение мышления от Эроса, от неизбежного сплетения тел в результате ощущаемого интеллектуального единения. А что ещё более интересно, ведь это зарождение Академии, интеллектуальной традиции, приведшей к университетам и институтам, к той науке, какой мы знаем её сегодня! Ключевым становится сдвиг, когда для членства в клубе уже необязательно быть представителем «коренной профессии», вокруг которой он был собран изначально (ср. с масонством или с тем же современным квир-сообществом). Но гейская традиция не умерла в университетах, под гнётом изменившихся культурных норм она выработала свои коды, свои способы определения свой–чужой, нашла эзотерическую нишу.

А теперь я выскажу свою крамольную идею. И предупреждаю, что буквалистам и людям с атрофированным чувством юмора дальше путь заказан.

Сократ был лидером опасного нарождающегося эзотерического сексуального-философского культа, начавшим злоупотреблять своей интеллектуальной властью над учениками. И это чересчур даже для нравов Древней Греции. Эзотерическая «линия передачи» (не вся, конечно — только часть) — последствия одновременных 1) попыток это скрыть, замолчать, переписать и 2) продолжить линию, обеспечить рекрутинг и прикрытие единомышленников, среди которых «такие как мы» могли бы находить себе партнёров. Но центр сборки даже не столько в гействе, сколько (пусть и с какого-то момента) в балабольстве как способе жизни — после того, как гомосексуальность как практика перестаёт быть обязательной для членства, рождается Академия, где гуманитаристика — педерастия интеллектуальная.

А далее последует отвлечённое разъяснение.

Я нахожусь в контексте идеологической войны родного государства с конгломератом стран и культур, называемых его пропагандистской риторикой расплывчатым термином «Запад» (который ещё и коллективный, что бы это ни значило). Один из излюбленных тропов — защита «семейных ценностей» — призван мобилизовать на борьбу с деградирующей, аморальной лгбтплюсной Европой. Ну да, огрызки гендерной идеологии в Амстердаме повсюду. Но обычным людям как будто всё равно: как и нам «всё равно», что повсюду СВО-плакаты. И мы оказываемся в идентично собранных ловушках, когда власть спрашивает: «поддерживаешь?». Легко ответить: «да(, только отстаньте)». И у сторонних наблюдателей подтвердится впечатление, что «они там все такие». За нарушение нормы в европейском обществе ты будешь закэнцелен, изгнан морально. У нас за соответствующее нарушение нормы, активное выражение антивоенной позиции, будешь изолирован физически. При этом обвинения из традиционалистского лагеря звучат как «они там все животные», «погрязли в плоти и грехе», а мы, конечно, с высокими идеалами. В России единство идеалов обеспечивается наказанием физическим, в Европе единство тел обеспечивается наказанием моральным.

На деле какие-то устоявшиеся конкретные темы всегда предмет интереса стабильной, но ограниченной аудитории. Я предполагаю, что гендерная тематика просто одна из них. Но почему именно она так болезненна для обеих сторон?

Кажется, что европейский дискурс, дойдя до признания важности толерантности к различиям, столкнулся с уникальной моральной проблемой: толерантностью к отказу от бытия человеком. Ранее этот выбор был просто невозможен: нечеловек был хуже человека, хуже животного. Толерантность же к различиям диктует, что это такой же член общества. Мы разные. Мы должны быть толерантны. Но если мы разные, то разным и флаг в руки. А лучше — много флагов. Разных разноцветных флагов. И пусть висят по городу, напоминают.

Чем более развито общество, тем более оно разнообразно. Мы ведь под развитостью и это понимаем? Нас пугает технологически развитое общество одинаковых людей: цифровой концлагерь, человеческий муравейник. Как пугает и полная остановка: бытие коренного племени в мире высоких технологий, стопицотый мир. Наше идеальное общество какое? Симпатичное снаружи, инклюзивное внутри. В нём найдётся место каждому, и каждому — дана возможность комфортно жить.

Европейское общество для нас (нас, как идеологического конструкта) непривлекательно, потому что взяло на щит гендерную повестку, риторику меньшинств. В квирном сообществе оно увидело тотем толерантности к различиям. А русский просто не хочет об этом слышать — у него высокие идеалы, одни на всех. И в русле предыдущей телеги мне становится яснее, почему этот русский готов отказаться от «лишнего интеллектуализма».