Привет! Это Женя Волункова и #такойпуть. В первый же день в Вельске познакомилась с 70-летним активистом Валентином Пустышкиным. С 2019 года Валентин практически в одиночку ухаживает за могилами неизвестных заключенных Севдвинлага, умерших в период с 1941-го по 1945-й при строительстве железной дороги Коноша — Котлас.
Захоронение нашли еще в 1989 году и обтянули место проволокой. В 2004-м местные активисты установили забор и поклонный крест. В 2019 году Пустышкин пошел за грибами и увидел, что забор упал, а деревянные колья, воткнутые в холмики могил, сгнили. И начал ухаживать за этим местом, превратив его в мемориал.
Валентин поднял забор, пригласил батюшку, чтобы освятить место, и нашел средства на деревянные кресты, которые установил на каждой могиле. 120 холмиков — 120 крестов. И на каждом — искусственные цветы. Денег у пенсионера Пустышкина немного, а букеты для 120 могил стоят недешево. Он покупал их постепенно, а теперь каждую весну чинит и моет. Поправляет согнутую проволоку, лепестки и листья. Вытирает от грязи. Говорит, что цветы — это важно. «Вы приходите на это место и видите, что оно ухоженное, что эти люди кому-то нужны. И настроение становится лучше».
По архивам и живым свидетельствам пенсионер собрал все, что известно о Севдвинлаге. Написал тексты и разместил их на баннерах, которые за свой счет заказал и установил. А потом начал обзванивать всех, кого знает в районе, — собирать людей почтить память погибших.
Продвижением Прилукского мемориала, вовлечением людей в сохранение памяти о погибших Валентин занимается уже почти пять лет. Водит в лес походы, созывает людей на субботники. Много пишет на своей странице во «ВКонтакте», там же собирает деньги на мемориал — люди переводят в среднем по 100—300 рублей.
Желающих помогать Пустышкину почти не осталось. «Все помёрли, — говорит он. — Вот недавно с помощником чинили забор, я ему говорю: “Володя, ставь как будто в последний раз. Потому что лет десять он простоит, а тебе тогда уже будет 85 лет. Вряд ли ты в этом возрасте будешь ставить новый”. А он взял и помёр через три месяца…»
На вопрос, зачем ему это надо, Пустышкин отвечает, загибая пальцы: «Во-первых, просто нехорошо, что к этим людям на могилы никто не приходит, что они брошены. Многие из них были осуждены безвинно. Они заслуживают, чтобы о них помнили, чтобы за ними смотрели. Во-вторых, мои бабушка и дедушка без вести пропали во время войны. Возможно, за ними кто-то сейчас так же ухаживает, как я за этими могилами. В-третьих, личности некоторых людей мне удалось установить и найти их родственников. Надеюсь установить других тоже. А еще они же все мои. Они там ревут, когда я долго не приезжаю. Я их слышу, всех этих людей».
P. S. Вот, кажется, и нашелся первый герой в нашу рубрику «Такие люди». Интересно ли вам почитать материал про Валентина и его дело?
Захоронение нашли еще в 1989 году и обтянули место проволокой. В 2004-м местные активисты установили забор и поклонный крест. В 2019 году Пустышкин пошел за грибами и увидел, что забор упал, а деревянные колья, воткнутые в холмики могил, сгнили. И начал ухаживать за этим местом, превратив его в мемориал.
Валентин поднял забор, пригласил батюшку, чтобы освятить место, и нашел средства на деревянные кресты, которые установил на каждой могиле. 120 холмиков — 120 крестов. И на каждом — искусственные цветы. Денег у пенсионера Пустышкина немного, а букеты для 120 могил стоят недешево. Он покупал их постепенно, а теперь каждую весну чинит и моет. Поправляет согнутую проволоку, лепестки и листья. Вытирает от грязи. Говорит, что цветы — это важно. «Вы приходите на это место и видите, что оно ухоженное, что эти люди кому-то нужны. И настроение становится лучше».
По архивам и живым свидетельствам пенсионер собрал все, что известно о Севдвинлаге. Написал тексты и разместил их на баннерах, которые за свой счет заказал и установил. А потом начал обзванивать всех, кого знает в районе, — собирать людей почтить память погибших.
Продвижением Прилукского мемориала, вовлечением людей в сохранение памяти о погибших Валентин занимается уже почти пять лет. Водит в лес походы, созывает людей на субботники. Много пишет на своей странице во «ВКонтакте», там же собирает деньги на мемориал — люди переводят в среднем по 100—300 рублей.
Желающих помогать Пустышкину почти не осталось. «Все помёрли, — говорит он. — Вот недавно с помощником чинили забор, я ему говорю: “Володя, ставь как будто в последний раз. Потому что лет десять он простоит, а тебе тогда уже будет 85 лет. Вряд ли ты в этом возрасте будешь ставить новый”. А он взял и помёр через три месяца…»
На вопрос, зачем ему это надо, Пустышкин отвечает, загибая пальцы: «Во-первых, просто нехорошо, что к этим людям на могилы никто не приходит, что они брошены. Многие из них были осуждены безвинно. Они заслуживают, чтобы о них помнили, чтобы за ними смотрели. Во-вторых, мои бабушка и дедушка без вести пропали во время войны. Возможно, за ними кто-то сейчас так же ухаживает, как я за этими могилами. В-третьих, личности некоторых людей мне удалось установить и найти их родственников. Надеюсь установить других тоже. А еще они же все мои. Они там ревут, когда я долго не приезжаю. Я их слышу, всех этих людей».
P. S. Вот, кажется, и нашелся первый герой в нашу рубрику «Такие люди». Интересно ли вам почитать материал про Валентина и его дело?
В деревне Сметанино нас приютила пенсионерка Мария — поселила нас в баню, переделанную под домик для туристов. В предбаннике — кухня, а в парной — спальня. Плюсы сна в парной — тепло: Мария натопила печь к нашему приходу.
Мария родом из Мурманска, переехала в Сметанино 12 лет назад. И сразу обзавелась хозяйством: пчелами, козами и курицами. По сравнению с Мурманском тут юг, светло и все растет.
Мы третьи по счету туристы, которых принимает Мария. Она уже знает о «Пути Ломоносова», но все еще смущается, когда к ней обращаются за ночлегом.
Когда мы заселились, Мария принесла нам воду из колодца, яйца из-под курочек, две банки козьего молока, которое надоила утром, и розетку со своим медом. А еще открыла свои теплицы: «Рвите помидоры и перец, а вон там — “зеленка” (укроп и лук)». Мы, голодные и уставшие, чуть не прослезились.
За все это удовольствие (а была еще и баня) бабушка попросила по 500 рублей с человека. Мы заплатили больше.
Шли от нее и думали, что вот пойдет турист — и будет у Марии дополнительный заработок и с кем поговорить по вечерам (правда, кажется, на разговоры у нее немного времени).
На испанском пути Камино многие местные давно оборудовали свои дома для приема туристов, поток которых не иссякает. А здесь все только начинается.
#такойпуть
Мария родом из Мурманска, переехала в Сметанино 12 лет назад. И сразу обзавелась хозяйством: пчелами, козами и курицами. По сравнению с Мурманском тут юг, светло и все растет.
Мы третьи по счету туристы, которых принимает Мария. Она уже знает о «Пути Ломоносова», но все еще смущается, когда к ней обращаются за ночлегом.
Когда мы заселились, Мария принесла нам воду из колодца, яйца из-под курочек, две банки козьего молока, которое надоила утром, и розетку со своим медом. А еще открыла свои теплицы: «Рвите помидоры и перец, а вон там — “зеленка” (укроп и лук)». Мы, голодные и уставшие, чуть не прослезились.
За все это удовольствие (а была еще и баня) бабушка попросила по 500 рублей с человека. Мы заплатили больше.
Шли от нее и думали, что вот пойдет турист — и будет у Марии дополнительный заработок и с кем поговорить по вечерам (правда, кажется, на разговоры у нее немного времени).
На испанском пути Камино многие местные давно оборудовали свои дома для приема туристов, поток которых не иссякает. А здесь все только начинается.
#такойпуть
В поселке Хозьмино Архангельской области познакомились с Ольгой Стреловой — руководительницей местного ансамбля «Велюга». Ансамбль исполняет народные песни, собранные в этих краях фольклористами — так они сохраняют традиции.
Несколько лет назад идею Ольги вернуть народную песню поддержал фонд «Вереница»: два года оплачивал поездки в Хозьмино фольклориста, который обучал хор. Ольга рассказала, как было сложно учиться петь «голошением», некоторые женщины не выдержали и ушли из хора. Но те, кто остался, сейчас уже выступают.
Мы обалдели, когда Ольга рассказала, что она — певица и музыкант (умеет играть на скрипке, клавишных, гитаре и балалайке) — не слышит одним ухом. И это не мешает ей руководить хором и обучать людей пению.
Когда она начала играть на балалайке, у меня вытянулось лицо — настолько неожиданно звонко зазвучал голос Ольги. Она захохотала, пришлось записать песню заново.
Стрелова — активистка, она пишет гранты для местных инициатив. А еще потихоньку восстанавливает каменную церковь 1840 года. Церковь наполовину разрушена, работы много, а денег у Ольги нет. Но силами местных жителей дело движется. Вместе с волонтерами она почистила стены до фресок, вставила окна, подлатала крышу и сейчас заливает полы. Все, кто помогает Ольге, делают это бесплатно.
«Я мечтаю, чтобы у нас появилась церковь. Если есть церковь, значит, деревня живая. Люди, правда, пока не очень заинтересованы, но, наверное, нужно идти от места. Будет храм — появится и община».
На самом деле поселок Хозьмино живой и без церкви. Мы обалдели от концентрации людей, которые вкладываются в его развитие. Даже глава здесь не похожа на тех, с кем я общалась в командировках. О ней расскажу позже.
#такойпуть
Несколько лет назад идею Ольги вернуть народную песню поддержал фонд «Вереница»: два года оплачивал поездки в Хозьмино фольклориста, который обучал хор. Ольга рассказала, как было сложно учиться петь «голошением», некоторые женщины не выдержали и ушли из хора. Но те, кто остался, сейчас уже выступают.
Мы обалдели, когда Ольга рассказала, что она — певица и музыкант (умеет играть на скрипке, клавишных, гитаре и балалайке) — не слышит одним ухом. И это не мешает ей руководить хором и обучать людей пению.
Когда она начала играть на балалайке, у меня вытянулось лицо — настолько неожиданно звонко зазвучал голос Ольги. Она захохотала, пришлось записать песню заново.
Стрелова — активистка, она пишет гранты для местных инициатив. А еще потихоньку восстанавливает каменную церковь 1840 года. Церковь наполовину разрушена, работы много, а денег у Ольги нет. Но силами местных жителей дело движется. Вместе с волонтерами она почистила стены до фресок, вставила окна, подлатала крышу и сейчас заливает полы. Все, кто помогает Ольге, делают это бесплатно.
«Я мечтаю, чтобы у нас появилась церковь. Если есть церковь, значит, деревня живая. Люди, правда, пока не очень заинтересованы, но, наверное, нужно идти от места. Будет храм — появится и община».
На самом деле поселок Хозьмино живой и без церкви. Мы обалдели от концентрации людей, которые вкладываются в его развитие. Даже глава здесь не похожа на тех, с кем я общалась в командировках. О ней расскажу позже.
#такойпуть
В деревне Филинской Вологодской области живут два человека — Венера и Василий Чановы. У них большое по нынешним меркам хозяйство: коровы, телята, свиньи, куры, техника. Их маленький «живой» дом с лилиями в палисаднике смотрится нереалистично посреди нигде. Мы добрели до Венеры к восьми вечера — долго шли через болотистый лес под проливным дождем. На пути видели много оставленных деревень: разрушенные дома и часовни, заросшие поля, ржавая техника.
Венера с Василием хохотали, когда мы рассказывали, какими дебрями до них шли. Пустили в баню, накормили ужином (свое мясо, свои яйца и овощи, творог и сметана), а утром провели экскурсию по ферме. Как и везде, тут когда-то был колхоз. А потом все развалилось, люди разъехались. А Чановы остались — некуда было уезжать.
В магазин ездят в соседнее село (два раза в неделю туда приезжает автолавка) или в Тотьму за 70 километров. В прошлом году у них загорелся сарай с трактором, который они только что починили. Пока приехали пожарные, от трактора ничего не осталось. «Ради двоих человек ничего не хотят делать. Ни дорогу, ни мост, по которому уже не проедешь. Нас тут как будто нет. Но мы же есть!» — говорит Венера.
На окне, близко к стеклу, стоит ее телефон — только так можно поймать слабый мобильный сигнал. Когда сигнала нет, Венера идет к разрушенной часовне на въезде в деревню — там, как мы посмеялись, «боженька раздает слабый 4G». Мы едва разлепили глаза в восемь, а Венера с мужем уже накормили животину, вывели коров на пастбище, собрали яйца, погрузили доски для пилорамы, приготовили завтрак. Я расспрашивала, как проходят их будни, и не верила, что все это успевают два человека. В их жизни нет никакой сельской романтики — только пахота. Чановы ужасно устали, но бросить ферму пока не могут: строят в Тотьме дом. Двухэтажный, с удобствами — мечта всей жизни. Не будет фермы и заработка — не будет будущего. Правда, даже когда супруги переедут, отдохнуть не получится: пенсия у Василия — 14 тысяч рублей, а Венере до пенсии еще далеко.
За завтраком Василий, тракторист в прошлом, смешно рассказывал, как в молодости ездили в соседнюю деревню в клуб на тракторах и комбайнах (из-за бездорожья на машине было нереально). Припаркуются и идут на танцы. А теперь на три километра вокруг одна пенсионерка Мария в деревне Вершининской. И еще волки. Чанов смеялся, даже когда вспоминал, как волк забрался в хлев и пытался сожрать теленка, а он пнул его под зад, чтобы прогнать обратно в лес. «Тут без смеха просто не выжить».
Я спросила, есть ли в округе кто-нибудь, кто занимается извозом и может подбросить нас до Тотьмы. Василий задумался и ответил: «Был в Середской (деревня за 10 километров) Колька, но сгорел вместе с домом». Помолчал и сказал: «Жалко вас, ребята, там на дороге вы никого не поймаете — не ездят тут люди. Я вас отвезу».
Когда мы прощались, Венера вздохнула: «Ну вот, вы уедете, и будет тут у нас опять тихо… Приезжайте! И скажите всем, что наша дверь всегда открыта, мы всем рады». Вот я говорю.
#такойпуть
Венера с Василием хохотали, когда мы рассказывали, какими дебрями до них шли. Пустили в баню, накормили ужином (свое мясо, свои яйца и овощи, творог и сметана), а утром провели экскурсию по ферме. Как и везде, тут когда-то был колхоз. А потом все развалилось, люди разъехались. А Чановы остались — некуда было уезжать.
В магазин ездят в соседнее село (два раза в неделю туда приезжает автолавка) или в Тотьму за 70 километров. В прошлом году у них загорелся сарай с трактором, который они только что починили. Пока приехали пожарные, от трактора ничего не осталось. «Ради двоих человек ничего не хотят делать. Ни дорогу, ни мост, по которому уже не проедешь. Нас тут как будто нет. Но мы же есть!» — говорит Венера.
На окне, близко к стеклу, стоит ее телефон — только так можно поймать слабый мобильный сигнал. Когда сигнала нет, Венера идет к разрушенной часовне на въезде в деревню — там, как мы посмеялись, «боженька раздает слабый 4G». Мы едва разлепили глаза в восемь, а Венера с мужем уже накормили животину, вывели коров на пастбище, собрали яйца, погрузили доски для пилорамы, приготовили завтрак. Я расспрашивала, как проходят их будни, и не верила, что все это успевают два человека. В их жизни нет никакой сельской романтики — только пахота. Чановы ужасно устали, но бросить ферму пока не могут: строят в Тотьме дом. Двухэтажный, с удобствами — мечта всей жизни. Не будет фермы и заработка — не будет будущего. Правда, даже когда супруги переедут, отдохнуть не получится: пенсия у Василия — 14 тысяч рублей, а Венере до пенсии еще далеко.
За завтраком Василий, тракторист в прошлом, смешно рассказывал, как в молодости ездили в соседнюю деревню в клуб на тракторах и комбайнах (из-за бездорожья на машине было нереально). Припаркуются и идут на танцы. А теперь на три километра вокруг одна пенсионерка Мария в деревне Вершининской. И еще волки. Чанов смеялся, даже когда вспоминал, как волк забрался в хлев и пытался сожрать теленка, а он пнул его под зад, чтобы прогнать обратно в лес. «Тут без смеха просто не выжить».
Я спросила, есть ли в округе кто-нибудь, кто занимается извозом и может подбросить нас до Тотьмы. Василий задумался и ответил: «Был в Середской (деревня за 10 километров) Колька, но сгорел вместе с домом». Помолчал и сказал: «Жалко вас, ребята, там на дороге вы никого не поймаете — не ездят тут люди. Я вас отвезу».
Когда мы прощались, Венера вздохнула: «Ну вот, вы уедете, и будет тут у нас опять тихо… Приезжайте! И скажите всем, что наша дверь всегда открыта, мы всем рады». Вот я говорю.
#такойпуть
В деревню Мыс мы шли 26 километров, из которых 10 — заросшая лесная дорога.
Сначала путь преградила река. Всю ночь шел ливень, вода поднялась. Местные сказали — местами по грудь. И течение такое, что может снести.
Я не боюсь бродов, но боюсь сильных течений. А когда на спине рюкзак, страшно вдвойне: не хочется мочить вещи. Мы взяли толстую палку и пошли, держась друг за друга. Переходили минут пятнадцать, вязли в песке и с трудом удерживались на ногах. Вода доходила до пояса — рюкзак я все-таки намочила. Но мы вышли!
Под водой у меня лопнула мозоль на пятке, в рану набился речной песок. Но промыть и заклеить ее было невозможно: следующие 10 километров под ногами была вода. Отмеченная на карте лесная дорога оказалась болотистыми зарослями. В деревню мы прихромали к семи часам вместо трех.
Мыс — крохотная деревня на самом берегу реки. Там нас ждал церковный истопник Владимир. Его дом мы издалека определили по флагштоку, на котором развевался лик Христа.
«У нас вон там соседи коммунистический флаг повесили, а мы люди православные, решили повесить свой», — объяснил он.
Завел в дом — маленький «зимник», в который он с семьей переехал 27 лет назад из Вологды от безысходности. Денег на свое жилье не было, а тут искали истопника и давали бесплатно дом.
Мужчина налил борща, порезал дыню, с интересом послушал про наши приключения. Рассказал, что в деревне Устье — чуть ниже по дороге — хорошо сохранилась церковь XVIII века. Своего батюшки сейчас нет, приезжает по праздникам. Есть небольшой приход. Недавно своими силами прихожане построили сторожку священника при храме — там мы будем спать. Но сначала надо сходить в баню — ее уже натопила прихожанка Ольга.
Сторожка оказалась уютным домиком с тремя комнатами. На столе стоял горячий чайник с заваркой, под салфеткой лежали овощи, печенье, конфеты и варенье. А в комнате на кроватях было чистое постельное белье.
Мы бросили рюкзаки и попросили показать храм. Владимир вытащил здоровенный ключ, открыл двери, мы зашли — и ахнули. В маленькой деревне, в которую мы шли через леса, я не ожидала увидеть такое великолепие. Фрески, резные деревянные иконостасы. Мрамор, стеклянная мозаика. По дороге сюда мы видели столько разрушенных храмов... Как он сохранился? Кто его сохранил?
Владимир рассказал, что в 1930-е храм стал зернохранилищем. Но начальник склада был верующий — лишних людей не пускал и следил, чтобы никто ничего не трогал. Сейчас волонтеры потихоньку отмывают фрески, укрепляют фундамент, ухаживают за территорией. Службы проходят по выходным и праздникам. Денег на то, чтобы обновить фасад, нет. Но люди делают, что могут, чтобы храм был живой.
После бани мы прогулялись по деревне. Столетние дома выстроились вдоль берега. Резные наличники, кружевные занавески, палисадники в цветах. Тихо.
Где-то за деревней началась гроза — мы пили чай на крыльце сторожки и смотрели на вспышки молний.
Утром я спросила Владимира, сколько мы должны за еду и ночлег, он сказал: «Что вы, какие деньги! Ничего не надо».
Мы пожертвовали деньги храму.
#такойпуть
Сначала путь преградила река. Всю ночь шел ливень, вода поднялась. Местные сказали — местами по грудь. И течение такое, что может снести.
Я не боюсь бродов, но боюсь сильных течений. А когда на спине рюкзак, страшно вдвойне: не хочется мочить вещи. Мы взяли толстую палку и пошли, держась друг за друга. Переходили минут пятнадцать, вязли в песке и с трудом удерживались на ногах. Вода доходила до пояса — рюкзак я все-таки намочила. Но мы вышли!
Под водой у меня лопнула мозоль на пятке, в рану набился речной песок. Но промыть и заклеить ее было невозможно: следующие 10 километров под ногами была вода. Отмеченная на карте лесная дорога оказалась болотистыми зарослями. В деревню мы прихромали к семи часам вместо трех.
Мыс — крохотная деревня на самом берегу реки. Там нас ждал церковный истопник Владимир. Его дом мы издалека определили по флагштоку, на котором развевался лик Христа.
«У нас вон там соседи коммунистический флаг повесили, а мы люди православные, решили повесить свой», — объяснил он.
Завел в дом — маленький «зимник», в который он с семьей переехал 27 лет назад из Вологды от безысходности. Денег на свое жилье не было, а тут искали истопника и давали бесплатно дом.
Мужчина налил борща, порезал дыню, с интересом послушал про наши приключения. Рассказал, что в деревне Устье — чуть ниже по дороге — хорошо сохранилась церковь XVIII века. Своего батюшки сейчас нет, приезжает по праздникам. Есть небольшой приход. Недавно своими силами прихожане построили сторожку священника при храме — там мы будем спать. Но сначала надо сходить в баню — ее уже натопила прихожанка Ольга.
Сторожка оказалась уютным домиком с тремя комнатами. На столе стоял горячий чайник с заваркой, под салфеткой лежали овощи, печенье, конфеты и варенье. А в комнате на кроватях было чистое постельное белье.
Мы бросили рюкзаки и попросили показать храм. Владимир вытащил здоровенный ключ, открыл двери, мы зашли — и ахнули. В маленькой деревне, в которую мы шли через леса, я не ожидала увидеть такое великолепие. Фрески, резные деревянные иконостасы. Мрамор, стеклянная мозаика. По дороге сюда мы видели столько разрушенных храмов... Как он сохранился? Кто его сохранил?
Владимир рассказал, что в 1930-е храм стал зернохранилищем. Но начальник склада был верующий — лишних людей не пускал и следил, чтобы никто ничего не трогал. Сейчас волонтеры потихоньку отмывают фрески, укрепляют фундамент, ухаживают за территорией. Службы проходят по выходным и праздникам. Денег на то, чтобы обновить фасад, нет. Но люди делают, что могут, чтобы храм был живой.
После бани мы прогулялись по деревне. Столетние дома выстроились вдоль берега. Резные наличники, кружевные занавески, палисадники в цветах. Тихо.
Где-то за деревней началась гроза — мы пили чай на крыльце сторожки и смотрели на вспышки молний.
Утром я спросила Владимира, сколько мы должны за еду и ночлег, он сказал: «Что вы, какие деньги! Ничего не надо».
Мы пожертвовали деньги храму.
#такойпуть
Село Биряково — центр группы деревень вдоль реки Стрелица. Большинство сейчас заброшено, а в некоторых жизнь появляется только летом, когда в родовые дома приезжают дачники.
В Бирякове жизнь есть во многом благодаря Алексею Задумкину — генеральному директору уже не действующего совхоза. Он до последнего пытался его сохранить — барахтался аж до 2013 года. Когда убытки стали непосильными, Задумкин распродал коров и часть техники. Вырученные деньги пустил на зарплаты работникам и развитие туризма в селе.
Алексей пытается сделать Биряково местом, куда будут ездить люди со всей страны. Для этого все, что можно, превратил в достопримечательности. Например, из совхоза сделал музей «Сделано в СССР». Здесь в ангарах стоят самые разные комбайны, тракторы, опрыскиватели, косилки, бороны… Все можно трогать, а в некоторые машины — и залезть. Для Алексея этот музей — память о годах жизни, когда он успел увидеть расцвет предприятия и его упадок. И, как он говорит, — «дань уважения труду».
«По технике этой понятно, в каких условиях работали люди. Сейчас это все мало кому интересно. Люди смотрят на тракторы как на кучу металла, за которую можно получить деньги. Но лет через 50 это станет ценной историей, если я найду, кому это все передать».
АНО «Стрелица», где Задумкин сейчас директор, возит туристов к развалинам храма в селе Спасское. Алексей пытается спасти его от тотального разрушения и возвел купол на деньги, вырученные от продажи совхозных коров. В этом храме сто лет назад висела икона чудотворца Вассиана Тиксненского. В тридцатые годы ее у себя в подвале спрятала прихожанка. Потом ее нашли и повесили в гараже. А из гаража она попала к Алексею домой. Там 10 лет провисела напротив окна.
«Смотрела на то место, где потом построили церковь, — говорит Алексей. — И я ее туда передал. Бронзовый венчик с иконы потерялся. Я искал его, искал, а потом мне приснилась моя умершая жена. Она мне сказала, что нашла свое обручальное колечко. Я проснулся и понял, что должен сделать».
Задумкин переплавил обручальное кольцо жены в венец — и теперь он сверкает на фоне потемневших красок.
Работников совхоза, которые лишились привычной работы, Задумкин переориентировал на создание экотропы и продолжил платить им зарплату. Вместе с тропой пытались построить навесной мост над оврагом. За день до открытия моста Алексей пошел по нему — и мост рухнул. Задумкин не понимает, как выжил после падения с трехметровой высоты. «Меня этим мостом накрыло, были множественные ушибы, переломано запястье. Как-то я сам доехал до больницы, вел машину одной рукой. Я так рад, что мост упал подо мной, а не под людьми, которые были приглашены на открытие. Когда-нибудь я его все-таки построю, а пока мы ходим по старым мосткам, у нас там на холме место силы — очень красиво».
Но главная туристическая достопримечательность Бирякова — Музей поэта Николая Рубцова. Когда Алексей узнал, что в доме, где когда-то была автостанция, жил дед поэта, он его выкупил (дом был в ужасном состоянии) и много лет обустраивал на деньги совхоза, пожертвования и в финале — на президентский грант. Сегодня это уютный дом, в котором несколько музейных комнат и небольшой конференц-зал. Туда Алексей и пустил нас переночевать.
Задумкин провел для нас экскурсию по музею и полдня возил по селу, рассказывая и показывая любимые места. Он не взял с нас денег ни за ночлег, ни за экскурсии. Сказал, что ему нравится, что «мы идем туда, не зная куда и зачем, как в той сказке».
#такойпуть
В Бирякове жизнь есть во многом благодаря Алексею Задумкину — генеральному директору уже не действующего совхоза. Он до последнего пытался его сохранить — барахтался аж до 2013 года. Когда убытки стали непосильными, Задумкин распродал коров и часть техники. Вырученные деньги пустил на зарплаты работникам и развитие туризма в селе.
Алексей пытается сделать Биряково местом, куда будут ездить люди со всей страны. Для этого все, что можно, превратил в достопримечательности. Например, из совхоза сделал музей «Сделано в СССР». Здесь в ангарах стоят самые разные комбайны, тракторы, опрыскиватели, косилки, бороны… Все можно трогать, а в некоторые машины — и залезть. Для Алексея этот музей — память о годах жизни, когда он успел увидеть расцвет предприятия и его упадок. И, как он говорит, — «дань уважения труду».
«По технике этой понятно, в каких условиях работали люди. Сейчас это все мало кому интересно. Люди смотрят на тракторы как на кучу металла, за которую можно получить деньги. Но лет через 50 это станет ценной историей, если я найду, кому это все передать».
АНО «Стрелица», где Задумкин сейчас директор, возит туристов к развалинам храма в селе Спасское. Алексей пытается спасти его от тотального разрушения и возвел купол на деньги, вырученные от продажи совхозных коров. В этом храме сто лет назад висела икона чудотворца Вассиана Тиксненского. В тридцатые годы ее у себя в подвале спрятала прихожанка. Потом ее нашли и повесили в гараже. А из гаража она попала к Алексею домой. Там 10 лет провисела напротив окна.
«Смотрела на то место, где потом построили церковь, — говорит Алексей. — И я ее туда передал. Бронзовый венчик с иконы потерялся. Я искал его, искал, а потом мне приснилась моя умершая жена. Она мне сказала, что нашла свое обручальное колечко. Я проснулся и понял, что должен сделать».
Задумкин переплавил обручальное кольцо жены в венец — и теперь он сверкает на фоне потемневших красок.
Работников совхоза, которые лишились привычной работы, Задумкин переориентировал на создание экотропы и продолжил платить им зарплату. Вместе с тропой пытались построить навесной мост над оврагом. За день до открытия моста Алексей пошел по нему — и мост рухнул. Задумкин не понимает, как выжил после падения с трехметровой высоты. «Меня этим мостом накрыло, были множественные ушибы, переломано запястье. Как-то я сам доехал до больницы, вел машину одной рукой. Я так рад, что мост упал подо мной, а не под людьми, которые были приглашены на открытие. Когда-нибудь я его все-таки построю, а пока мы ходим по старым мосткам, у нас там на холме место силы — очень красиво».
Но главная туристическая достопримечательность Бирякова — Музей поэта Николая Рубцова. Когда Алексей узнал, что в доме, где когда-то была автостанция, жил дед поэта, он его выкупил (дом был в ужасном состоянии) и много лет обустраивал на деньги совхоза, пожертвования и в финале — на президентский грант. Сегодня это уютный дом, в котором несколько музейных комнат и небольшой конференц-зал. Туда Алексей и пустил нас переночевать.
Задумкин провел для нас экскурсию по музею и полдня возил по селу, рассказывая и показывая любимые места. Он не взял с нас денег ни за ночлег, ни за экскурсии. Сказал, что ему нравится, что «мы идем туда, не зная куда и зачем, как в той сказке».
#такойпуть
В деревне Липки наш маршрут проходил мимо дома Галины Павловны. Она пригласила нас на чай, отказываться мы не стали. Зашли в дом, уселись за стол, на котором стоял красивый букет полевых цветов. Сидели и переглядывались, пока женщина накрывала на стол: а так можно было, просто зайти в чужой дом и стать гостем?
Галина Павловна полжизни проработала зоотехником в совхозе и очень любила эту работу. Среди прочего она занималась селекцией: выводила красивое коровье стадо.
«Я люблю пестрых коров и следила, чтобы черного было не много. Как только пойдут телята черные, мы быков ищем посветлее. Выводили коров с красивым круглым выменем, с ровными рогами. Нашим стадом все любовались!»
Галина готова была работать зоотехником до пенсии, но дети выросли, понадобились деньги на их обучение. Зарплату в совхозе задерживали или выдавали продуктами, например брикетами замороженной рыбы. Но рыбой за учебу не заплатишь, и Галина ушла работать в администрацию — ее выбрали главой. Сейчас она на пенсии, но говорит, что, даже если бы могла, зоотехником работать не пошла бы. Потому что больно смотреть на то, как теперь содержат коров.
«Они больше не пасутся, живут в загонах. Просто стоят там. Их закармливают концентратами, чтобы больше доились. Доят, доят... Относятся к ним как к машинам: выработала свое — и на мясо. Срок жизни коровы теперь несколько отелов. Очень их жалко… А они же умные, знаете, все понимают и чувствуют. Я запомнила, как одну пеструю, красивую корову должны были везти на бойню. Вокруг нее столпились другие коровы и лизали ее глаза, ее бока. Как будто жалели. Мы тогда чуть не плакали все».
У Галины Павловны есть корова Чернушка, ей осталось жить последний год. Женщина угостила нас своим маслом, творогом и молоком, и эти продукты совершенно непохожи на те, что мы покупаем дома (вкусно невероятно). «Потому что корова пасется, питается сеном, потому что о ней заботятся», — пояснила Галина.
Мы болтали с ней два часа. Про ее работу зоотехника, про то, как она читала лекции про селекцию спящим дояркам. Про фольклорный коллектив, в котором она поет. Про то, как она в должности главы установила памятник погибшим в Великую Отечественную буквально из ничего. Про «Лимпияду» — соревнования по деревенским активностям типа метания стогов и теребления льна на время. «Лимпияду» придумали в Липках и проводят каждый год. Следующая пройдет 6 августа, жаль, мы не увидим.
После разговоров о коровах очень хотелось погладить Чернушку, но она как раз была на выпасе. Мы погладили нос теленка Звездочки и двинули дальше.
#такойпуть
Галина Павловна полжизни проработала зоотехником в совхозе и очень любила эту работу. Среди прочего она занималась селекцией: выводила красивое коровье стадо.
«Я люблю пестрых коров и следила, чтобы черного было не много. Как только пойдут телята черные, мы быков ищем посветлее. Выводили коров с красивым круглым выменем, с ровными рогами. Нашим стадом все любовались!»
Галина готова была работать зоотехником до пенсии, но дети выросли, понадобились деньги на их обучение. Зарплату в совхозе задерживали или выдавали продуктами, например брикетами замороженной рыбы. Но рыбой за учебу не заплатишь, и Галина ушла работать в администрацию — ее выбрали главой. Сейчас она на пенсии, но говорит, что, даже если бы могла, зоотехником работать не пошла бы. Потому что больно смотреть на то, как теперь содержат коров.
«Они больше не пасутся, живут в загонах. Просто стоят там. Их закармливают концентратами, чтобы больше доились. Доят, доят... Относятся к ним как к машинам: выработала свое — и на мясо. Срок жизни коровы теперь несколько отелов. Очень их жалко… А они же умные, знаете, все понимают и чувствуют. Я запомнила, как одну пеструю, красивую корову должны были везти на бойню. Вокруг нее столпились другие коровы и лизали ее глаза, ее бока. Как будто жалели. Мы тогда чуть не плакали все».
У Галины Павловны есть корова Чернушка, ей осталось жить последний год. Женщина угостила нас своим маслом, творогом и молоком, и эти продукты совершенно непохожи на те, что мы покупаем дома (вкусно невероятно). «Потому что корова пасется, питается сеном, потому что о ней заботятся», — пояснила Галина.
Мы болтали с ней два часа. Про ее работу зоотехника, про то, как она читала лекции про селекцию спящим дояркам. Про фольклорный коллектив, в котором она поет. Про то, как она в должности главы установила памятник погибшим в Великую Отечественную буквально из ничего. Про «Лимпияду» — соревнования по деревенским активностям типа метания стогов и теребления льна на время. «Лимпияду» придумали в Липках и проводят каждый год. Следующая пройдет 6 августа, жаль, мы не увидим.
После разговоров о коровах очень хотелось погладить Чернушку, но она как раз была на выпасе. Мы погладили нос теленка Звездочки и двинули дальше.
#такойпуть
Мы закончили наш поход по России. Впечатлений много, возможно, позже я о них напишу. Но сейчас хочется рассказать о том, что меня поразило больше всего. О том, с какой охотой, как запросто незнакомые люди пускали нас переночевать.
В селе Чушевицы нас пустили в закрытую школу-интернат. Еще пять лет назад тут жили дети из отдаленных поселков, а сейчас здание пустует. Завхоз открыла нам дверь, все показала, принесла матрасы и постельное белье. Мы были одни на весь этот огромный дом, бродили по классам и залам, читали плакаты («10 причин хорошо учиться», «10 пунктов, которые надо выполнять, чтобы быть здоровым», стихи про школу и село) и представляли, как вот за этими партами сидели дети, а вот тут они обедали, а вот тут бесились... Утром мы просто накинули замок на двери и ушли. Никакой оплаты с нас не попросили. «Хорошо ли спали?» — «Хорошо!» — «Ну слава Богу!»
Или вот глава другого села на мой вопрос, можно ли у них где-то переночевать, сильно озадачилась, но определила нас в квартиру, в которую обычно селят приезжих рабочих. Эта квартира — мое самое страшное воспоминание, она даже не закрывалась. Но тем не менее у нас была крыша и вода в кране. У людей, которые свалились главе на голову — она могла нас просто послать.
Или ночевка в сторожке священника в Устье — это, наоборот, воспоминание самое приятное. Никто не спрашивал про наше отношение к религии, кто мы такие. Просто затопили для нас баню, заварили чай, застелили кровати. Там было так уютно и так по-человечески, что я невольно спрашивала себя, чем мы все это заслужили. И никаких опять денег, ничего. В тот день у меня сильно болела нога, я хромала. Утром Владимир, который нас поселил, подвез до трассы, хотя я не просила.
Еще мы запомним ночевку в домике-бане у Марии, которая угощала нас козьим молоком, яйцами, медом с пасеки и овощами с огорода. И как мы спали на диване в доме-музее Рубцова и боялись урагана и грозы. Ночевку в селе Шелота в старинном доме с печкой. И как глава города Кадников поселил нас на трассе в гостинице для дальнобойщиков и не разрешил вернуть ему деньги.
И, конечно, ночевка у фермеров, к которым мы явились поздно вечером, грязные и насквозь мокрые. Как мы хохотали на их маленькой кухне и до полуночи травили байки. И как они встали в пять утра и ходили на цыпочках, чтобы нас не разбудить («Ребятки устали, надо им выспаться»).
Люди, которые останавливались, видя нас на дороге, и предлагали помощь, — тоже сильное впечатление. Однажды даже остановился трактор: мужик сказал, что может попробовать нас куда-то посадить (куда?). Люди, которые зазывали на чай, когда мы проходили мимо их домов. И пьяный в стельку мужик, который увидел нас в поле, свернул с дороги и побрел к нам, пошатываясь. Я тогда напряглась («Вот чего ему надо?»), а он, спросив, куда мы идем, очень впечатлился и всучил нам вяленую рыбу («Больше ничего нет, ребят, возьмите вот рыбу, я сам ловил»).
Не знаю, получится ли когда-нибудь превратить этот маршрут в русское Камино, но человеческий потенциал тут явно есть.
На фото я пишу один из тех текстов, что вы читали, в интернате. Такого большого кабинета у меня еще не было. Буду скучать.
#такойпуть
В селе Чушевицы нас пустили в закрытую школу-интернат. Еще пять лет назад тут жили дети из отдаленных поселков, а сейчас здание пустует. Завхоз открыла нам дверь, все показала, принесла матрасы и постельное белье. Мы были одни на весь этот огромный дом, бродили по классам и залам, читали плакаты («10 причин хорошо учиться», «10 пунктов, которые надо выполнять, чтобы быть здоровым», стихи про школу и село) и представляли, как вот за этими партами сидели дети, а вот тут они обедали, а вот тут бесились... Утром мы просто накинули замок на двери и ушли. Никакой оплаты с нас не попросили. «Хорошо ли спали?» — «Хорошо!» — «Ну слава Богу!»
Или вот глава другого села на мой вопрос, можно ли у них где-то переночевать, сильно озадачилась, но определила нас в квартиру, в которую обычно селят приезжих рабочих. Эта квартира — мое самое страшное воспоминание, она даже не закрывалась. Но тем не менее у нас была крыша и вода в кране. У людей, которые свалились главе на голову — она могла нас просто послать.
Или ночевка в сторожке священника в Устье — это, наоборот, воспоминание самое приятное. Никто не спрашивал про наше отношение к религии, кто мы такие. Просто затопили для нас баню, заварили чай, застелили кровати. Там было так уютно и так по-человечески, что я невольно спрашивала себя, чем мы все это заслужили. И никаких опять денег, ничего. В тот день у меня сильно болела нога, я хромала. Утром Владимир, который нас поселил, подвез до трассы, хотя я не просила.
Еще мы запомним ночевку в домике-бане у Марии, которая угощала нас козьим молоком, яйцами, медом с пасеки и овощами с огорода. И как мы спали на диване в доме-музее Рубцова и боялись урагана и грозы. Ночевку в селе Шелота в старинном доме с печкой. И как глава города Кадников поселил нас на трассе в гостинице для дальнобойщиков и не разрешил вернуть ему деньги.
И, конечно, ночевка у фермеров, к которым мы явились поздно вечером, грязные и насквозь мокрые. Как мы хохотали на их маленькой кухне и до полуночи травили байки. И как они встали в пять утра и ходили на цыпочках, чтобы нас не разбудить («Ребятки устали, надо им выспаться»).
Люди, которые останавливались, видя нас на дороге, и предлагали помощь, — тоже сильное впечатление. Однажды даже остановился трактор: мужик сказал, что может попробовать нас куда-то посадить (куда?). Люди, которые зазывали на чай, когда мы проходили мимо их домов. И пьяный в стельку мужик, который увидел нас в поле, свернул с дороги и побрел к нам, пошатываясь. Я тогда напряглась («Вот чего ему надо?»), а он, спросив, куда мы идем, очень впечатлился и всучил нам вяленую рыбу («Больше ничего нет, ребят, возьмите вот рыбу, я сам ловил»).
Не знаю, получится ли когда-нибудь превратить этот маршрут в русское Камино, но человеческий потенциал тут явно есть.
На фото я пишу один из тех текстов, что вы читали, в интернате. Такого большого кабинета у меня еще не было. Буду скучать.
#такойпуть
Многие наши подписчики знают, что главред ТД Евгения Волункова не только талантливая журналистка, но и опытная походница. Женя давно и много путешествует пешком по всему миру. Этим летом Женя с мужем выбрала Россию и прошла от Вельска до Вологды по пешеходному маршруту «Путь Ломоносова».
Нам не хотелось потерять ее впечатления в редакторском чате, поэтому мы попросили Женю писать небольшие заметки с дороги для соцсетей ТД — их можно почитать, перейдя по тегу #такойпуть. Женя рассказывала об удивительных людях, встреченных на пути, природе, наблюдениях, лайфхаках. Среди комментариев к рубрике мы заметили отдельную группу вопросов о том, как подготовиться к длительному походу. Как например, добыть питьевую воду из не слишком чистой речки, если на много километров вокруг нет ни одного магазина? Какие вещи в путешествии необходимы, а какие совсем нет, но поднимут настроение, когда не останется сил? И вообще, где все это искать?
Поэтому вместе со «Спорт-Марафоном» Женя собрала гайд для комфортного похода — чтобы вам было не только интересно, но и безопасно, удобно и вкусно: https://takiedela.ru/notes/voprosy-o-pokhode
Реклама. ООО «ЭКИПЦЕНТР». erid: LatgBtApW
#партнерскийматериал
Нам не хотелось потерять ее впечатления в редакторском чате, поэтому мы попросили Женю писать небольшие заметки с дороги для соцсетей ТД — их можно почитать, перейдя по тегу #такойпуть. Женя рассказывала об удивительных людях, встреченных на пути, природе, наблюдениях, лайфхаках. Среди комментариев к рубрике мы заметили отдельную группу вопросов о том, как подготовиться к длительному походу. Как например, добыть питьевую воду из не слишком чистой речки, если на много километров вокруг нет ни одного магазина? Какие вещи в путешествии необходимы, а какие совсем нет, но поднимут настроение, когда не останется сил? И вообще, где все это искать?
Поэтому вместе со «Спорт-Марафоном» Женя собрала гайд для комфортного похода — чтобы вам было не только интересно, но и безопасно, удобно и вкусно: https://takiedela.ru/notes/voprosy-o-pokhode
Реклама. ООО «ЭКИПЦЕНТР». erid: LatgBtApW
#партнерскийматериал
У тех, кто решился пойти в поход, возникает много вопросов: как подготовиться, что взять с собой, чтобы было комфортно и при этом не очень тяжело. Летом главред «Таких дел» Евгения Волункова вместе с мужем прошла от Вельска до Вологды по пешеходному маршруту «Путь Ломоносова» — ее рассказы публиковали в соцсетях ТД с тегом #такойпуть.
Вместе со «Спорт-Марафоном» Евгения ответила на все волнующие вопросы о походе. Делимся ее советами, что нужно взять с собой: https://takiedela.ru/notes/voprosy-o-pokhode
Реклама ООО «ЭКИПЦЕНТР» erid: LatgC4c3X
Вместе со «Спорт-Марафоном» Евгения ответила на все волнующие вопросы о походе. Делимся ее советами, что нужно взять с собой: https://takiedela.ru/notes/voprosy-o-pokhode
Реклама ООО «ЭКИПЦЕНТР» erid: LatgC4c3X
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Главред «Таких дел» Женя Волункова собирается в пеший поход по России — по Северному Кавказу!
Женя пройдет часть маршрута «От моря до моря» в Дагестане. В прошлом году Женя ходила пешком по северу России, а вы следили за ее путешествием в рубрике «Такой путь» в наших соцсетях. В этом году Женя тоже будет рассказывать об увиденных красотах, культуре и быте региона и удивительных людях, встреченных на пути. А мы будем публиковать ее заметки. Поэтому подписывайтесь на наши соцсети, чтобы ничего не пропустить!
Пока Женя пакует рюкзак, мы попросили ее рассказать о своем путешествии поподробнее — смотрите видео, там есть важная просьба от нашего главреда-походника!
#такойпуть
Партнерский материал. ООО «Ютревелми»
Erid 2VSb5xa1Gsa
Женя пройдет часть маршрута «От моря до моря» в Дагестане. В прошлом году Женя ходила пешком по северу России, а вы следили за ее путешествием в рубрике «Такой путь» в наших соцсетях. В этом году Женя тоже будет рассказывать об увиденных красотах, культуре и быте региона и удивительных людях, встреченных на пути. А мы будем публиковать ее заметки. Поэтому подписывайтесь на наши соцсети, чтобы ничего не пропустить!
Пока Женя пакует рюкзак, мы попросили ее рассказать о своем путешествии поподробнее — смотрите видео, там есть важная просьба от нашего главреда-походника!
#такойпуть
Партнерский материал. ООО «Ютревелми»
Erid 2VSb5xa1Gsa
Первую ночь похода по Кавказской тропе мы провели у Гульбахар, медсестры маленького села Митаги. Кроме Гульбахар, здесь больше никто не принимает походников.
Она вспоминает, как в ее дом пришел глава села и убедительно попросил принимать туристов. Мол, кроме тебя, никто не сможет. Гульбахар растерялась. Ай, вэй, какие туристы, чем их кормить, как им угодить? Уговорили. В своем большом красивом доме она выделила комнату для гостей. Когда мы увидели ее дом, чуть не разрыдались. Очень уютно, красиво, чисто и, главное, прохладно.
Гульбахар — мама двух дочек и двух сыновей. Все давно выросли, внуков не счесть. Ее дом напоминает детский сад: тут и малышня разных возрастов, и бездомные котята, которых малышня притащила в дом, а Гульбахар оставила. Невестки живут отдельно, но сейчас они в гостях с детьми.
Она накрыла нам фантастический стол (женщины на Кавказе — богини сервировки) и извинялась, что недостаточно еды (а было более чем).
Пока мы отдыхали после ужина, она лепила тандыр. А потом, наспех помывшись, в восемь вечера убежала в свой ФАП, где работает медсестрой.
Гульбахар — единственный медик на селе. Ее официальный рабочий день длится с восьми утра до двух дня. Но она работает всегда, даже ночью. Чуть что, звонят Гульбахар. И она бежит спасать. Пока мы сидели с ней в ФАПе и она колола уколы мужчине (сбежал из больницы, она долечивает), рассказала, что даже ночью кладет телефон рядом с подушкой. Пока сюда доедет скорая, человек может умереть. Гульбахар делает все, чтобы дожил. Я спросила про отпуск, она усмехнулась. Когда она в отпуске, люди приходят к ней домой. И она ходит к ним. Нет у нее отпуска. «За всю жизнь я не отдыхала ни дня».
Мы допивали чай в десять вечера, когда ей позвонили: женщина отравилась, нужно приехать. Гульбахар бросила недопитый чай и унеслась в темноту.
В пять утра она встала, собрала сливы и закатала компоты. Убрала дом. Приготовила своей большой семье завтрак. А потом и для нас. Она призналась, что не выспалась. А потом засмеялась: «Да я никогда не высыпаюсь!»
На прощание она меня обняла и сказала, что всегда будет рада. Я бы хотела к ней вернуться уже в качестве журналиста.
P. S. Мы вчера пришли не одни, а с собакой Дусей, которая увязалась по дороге. Собака ждала нас за воротами до утра. И снова пошла с нами. Я очень переживала за собаку, и Гульбахар, прощаясь, сказала: «Пусть она останется у нас». И Дуся будто поняла и осталась. Лучше дома и лучшей хозяйки просто нельзя придумать.
—
❤️ Поддержать Женю и нашу работу: https://takiedela.ru/poehali/theme/put-glavreda-po-kavkazskoj-trope-v-poiskah-istorij-dlja-takih-del
#такойпуть
Она вспоминает, как в ее дом пришел глава села и убедительно попросил принимать туристов. Мол, кроме тебя, никто не сможет. Гульбахар растерялась. Ай, вэй, какие туристы, чем их кормить, как им угодить? Уговорили. В своем большом красивом доме она выделила комнату для гостей. Когда мы увидели ее дом, чуть не разрыдались. Очень уютно, красиво, чисто и, главное, прохладно.
Гульбахар — мама двух дочек и двух сыновей. Все давно выросли, внуков не счесть. Ее дом напоминает детский сад: тут и малышня разных возрастов, и бездомные котята, которых малышня притащила в дом, а Гульбахар оставила. Невестки живут отдельно, но сейчас они в гостях с детьми.
Она накрыла нам фантастический стол (женщины на Кавказе — богини сервировки) и извинялась, что недостаточно еды (а было более чем).
Пока мы отдыхали после ужина, она лепила тандыр. А потом, наспех помывшись, в восемь вечера убежала в свой ФАП, где работает медсестрой.
Гульбахар — единственный медик на селе. Ее официальный рабочий день длится с восьми утра до двух дня. Но она работает всегда, даже ночью. Чуть что, звонят Гульбахар. И она бежит спасать. Пока мы сидели с ней в ФАПе и она колола уколы мужчине (сбежал из больницы, она долечивает), рассказала, что даже ночью кладет телефон рядом с подушкой. Пока сюда доедет скорая, человек может умереть. Гульбахар делает все, чтобы дожил. Я спросила про отпуск, она усмехнулась. Когда она в отпуске, люди приходят к ней домой. И она ходит к ним. Нет у нее отпуска. «За всю жизнь я не отдыхала ни дня».
Мы допивали чай в десять вечера, когда ей позвонили: женщина отравилась, нужно приехать. Гульбахар бросила недопитый чай и унеслась в темноту.
В пять утра она встала, собрала сливы и закатала компоты. Убрала дом. Приготовила своей большой семье завтрак. А потом и для нас. Она призналась, что не выспалась. А потом засмеялась: «Да я никогда не высыпаюсь!»
На прощание она меня обняла и сказала, что всегда будет рада. Я бы хотела к ней вернуться уже в качестве журналиста.
P. S. Мы вчера пришли не одни, а с собакой Дусей, которая увязалась по дороге. Собака ждала нас за воротами до утра. И снова пошла с нами. Я очень переживала за собаку, и Гульбахар, прощаясь, сказала: «Пусть она останется у нас». И Дуся будто поняла и осталась. Лучше дома и лучшей хозяйки просто нельзя придумать.
—
#такойпуть
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Главред «Таких дел» Женя Волункова продолжает пеший поход по Северному Кавказу
Каждый день на тропе мы останавливаемся в домах местных жителей. Каждый по своему интересен. Вот, например, Нурлан, учитель истории села Дарваг.
Он налил нам чаю и сразу поделился, что участвует в федеральном краеведческом конкурсе. Ему нужно записать видеопрезентацию о себе и его работе. Мы вызвались помочь.
Нурлан работает учителем всю жизнь, а гидом стал недавно. Главная достопримечательность Дарвага — стена Даг-бары. Прямо над селом сохранились ее остатки. Тут были заросли, хотя место очень красивое — отсюда открывается шикарный вид. Нурлан решил привести это место в порядок и собрал учеников на субботник. Они убрали мусор и скосили траву. А потом начал собирать пожертвования на благоустройство смотровой площадки. Так здесь появилась огромная вывеска «Дарваг», освещение, лавочки и даже качели. Нурлан всех гостей села привозит сюда и рассказывает об истории края.
Нурлан попросил нас написать о том, что школа нуждается в ремонте и современном оборудовании: проекторах, флипчартах, компьютерах. Ему хочется показывать детям презентации и учить их делать. Рассказал нам, как однажды собрал презентацию и подключил ее с флешки к экрану маленького школьного телевизора. И мальчик, который никогда не учил историю, запомнил этот урок.
«Дети по разному воспринимают информацию. Есть аудиалы, есть визуалы… Детей надо развлекать, подавать информацию интересно».
В 2019 году Нурлану присвоили почетную грамоту правительства республики. В 2021-м поощрили грантом как одного из лучших учителей России. А в 2023 году он стал победителем всероссийского конкурса педагогического мастерства по теме «История в школе, традиции и инновации». Даже ездил в Москву на финал. Удивительно, как учитель из школы, в которой ноль инноваций, победил в таком конкурсе!
После всех этих наград Нурлан отважился и написал в Минобр письмо про свою школу и попросил улучшить условия для обучения детей. По его словам, письмо спустили в район, район переслал его директору, на этом все и закончилось. Но достучаться до чиновников Нурлан все еще надеется. После экскурсии он отвез нас к началу тропы, подсказал, где найти родник. Пусть у него все получится.
—
❤️ Поддержать Женю и нашу работу: https://takiedela.ru/poehali/theme/put-glavreda-po-kavkazskoj-trope-v-poiskah-istorij-dlja-takih-del
#такойпуть
Каждый день на тропе мы останавливаемся в домах местных жителей. Каждый по своему интересен. Вот, например, Нурлан, учитель истории села Дарваг.
Он налил нам чаю и сразу поделился, что участвует в федеральном краеведческом конкурсе. Ему нужно записать видеопрезентацию о себе и его работе. Мы вызвались помочь.
Нурлан работает учителем всю жизнь, а гидом стал недавно. Главная достопримечательность Дарвага — стена Даг-бары. Прямо над селом сохранились ее остатки. Тут были заросли, хотя место очень красивое — отсюда открывается шикарный вид. Нурлан решил привести это место в порядок и собрал учеников на субботник. Они убрали мусор и скосили траву. А потом начал собирать пожертвования на благоустройство смотровой площадки. Так здесь появилась огромная вывеска «Дарваг», освещение, лавочки и даже качели. Нурлан всех гостей села привозит сюда и рассказывает об истории края.
Нурлан попросил нас написать о том, что школа нуждается в ремонте и современном оборудовании: проекторах, флипчартах, компьютерах. Ему хочется показывать детям презентации и учить их делать. Рассказал нам, как однажды собрал презентацию и подключил ее с флешки к экрану маленького школьного телевизора. И мальчик, который никогда не учил историю, запомнил этот урок.
«Дети по разному воспринимают информацию. Есть аудиалы, есть визуалы… Детей надо развлекать, подавать информацию интересно».
В 2019 году Нурлану присвоили почетную грамоту правительства республики. В 2021-м поощрили грантом как одного из лучших учителей России. А в 2023 году он стал победителем всероссийского конкурса педагогического мастерства по теме «История в школе, традиции и инновации». Даже ездил в Москву на финал. Удивительно, как учитель из школы, в которой ноль инноваций, победил в таком конкурсе!
После всех этих наград Нурлан отважился и написал в Минобр письмо про свою школу и попросил улучшить условия для обучения детей. По его словам, письмо спустили в район, район переслал его директору, на этом все и закончилось. Но достучаться до чиновников Нурлан все еще надеется. После экскурсии он отвез нас к началу тропы, подсказал, где найти родник. Пусть у него все получится.
—
#такойпуть
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Главред «Таких дел» Женя Волункова продолжает пеший поход по Северному Кавказу
Уже седьмой день я иду по Кавказской тропе, по горному Дагестану. Я люблю медленные (пешие) путешествия, а в России у них есть бонус: общение с людьми на одном языке. Можно своими глазами увидеть, как живут люди там, куда трудно добраться на машине и найти героев для будущих материалов.
Мы расспрашиваем местных жителей об их обычаях и традициях, о том, как и чем они живут, о чем волнуются. Я веду дневник тропы в своих соцсетях и соцсетях своего издания «Такие дела». Там я пишу и о маршруте, и о людях.
За семь дней пути мы встречали только радушие и гостеприимство. Сельские жители зазывают нас на чай и предлагают помощь. В домах, где мы останавливаемся, накрывают столы, как на праздник. И охотно отвечают на разные дурацкие вопросы.
Здесь я познакомилась с Гульбахар, сельской медсестрой, которая круглосуточно лечит людей бесплатно, успевает печь хлеб, делать тандыры, готовить на огромную семью и содержать дом в идеальной чистоте. С Джавгар, едва ли не единственной в Дагестане женщиной-кузнецом, которая выковывает ножи и кинжалы, известные на весь мир. Заниматься этой тяжелой работой ей пришлось, чтобы прокормить детей. С Магомедом, Малайкат и их сыном-подростком, которые живут одни в заброшенной деревне. Уже много лет они пашут с рассвета и до позднего вечера без передышки, чтобы построить дом подрастающему сыну. С Сафият, которая показала мне, как правильно загадывать желание на Святом месте, и помогла мне три раза пролезть насквозь через узкое дупло (так положено). На прощание она подарила мне платок и оставила свой номер: нужна будет любая помощь или ночлег — можно звонить хоть ночью.
Кавказская тропа — это не увеселительная прогулка. Маршрут проходит через леса, реки и горные перевалы.
За семь дней накопилась страшная усталость, болят спина и ноги, но красота вокруг стоит всех страданий.
В течение десяти дней похода я хочу собрать 100 000 рублей на работу «Таких дел», чтобы мы могли вернуться и написать о некоторых людях, с которыми я познакомилась на пути. Например, рассказать об особенностях работы единственной медсестры на селе, о быте дагестанской женщины или историю кузнеца Джавгар.
—
❤️ Помогите мне собрать нужную сумму! Если вам нравится следить за моим путешествием, сделайте любое пожертвование по ссылке: https://takiedela.ru/poehali/theme/put-glavreda-po-kavkazskoj-trope-v-poiskah-istorij-dlja-takih-del
#такойпуть
Уже седьмой день я иду по Кавказской тропе, по горному Дагестану. Я люблю медленные (пешие) путешествия, а в России у них есть бонус: общение с людьми на одном языке. Можно своими глазами увидеть, как живут люди там, куда трудно добраться на машине и найти героев для будущих материалов.
Мы расспрашиваем местных жителей об их обычаях и традициях, о том, как и чем они живут, о чем волнуются. Я веду дневник тропы в своих соцсетях и соцсетях своего издания «Такие дела». Там я пишу и о маршруте, и о людях.
За семь дней пути мы встречали только радушие и гостеприимство. Сельские жители зазывают нас на чай и предлагают помощь. В домах, где мы останавливаемся, накрывают столы, как на праздник. И охотно отвечают на разные дурацкие вопросы.
Здесь я познакомилась с Гульбахар, сельской медсестрой, которая круглосуточно лечит людей бесплатно, успевает печь хлеб, делать тандыры, готовить на огромную семью и содержать дом в идеальной чистоте. С Джавгар, едва ли не единственной в Дагестане женщиной-кузнецом, которая выковывает ножи и кинжалы, известные на весь мир. Заниматься этой тяжелой работой ей пришлось, чтобы прокормить детей. С Магомедом, Малайкат и их сыном-подростком, которые живут одни в заброшенной деревне. Уже много лет они пашут с рассвета и до позднего вечера без передышки, чтобы построить дом подрастающему сыну. С Сафият, которая показала мне, как правильно загадывать желание на Святом месте, и помогла мне три раза пролезть насквозь через узкое дупло (так положено). На прощание она подарила мне платок и оставила свой номер: нужна будет любая помощь или ночлег — можно звонить хоть ночью.
Кавказская тропа — это не увеселительная прогулка. Маршрут проходит через леса, реки и горные перевалы.
За семь дней накопилась страшная усталость, болят спина и ноги, но красота вокруг стоит всех страданий.
В течение десяти дней похода я хочу собрать 100 000 рублей на работу «Таких дел», чтобы мы могли вернуться и написать о некоторых людях, с которыми я познакомилась на пути. Например, рассказать об особенностях работы единственной медсестры на селе, о быте дагестанской женщины или историю кузнеца Джавгар.
—
#такойпуть
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Наш главред Женя Волункова продолжает поход по Северному Кавказу и рассказывает о людях, которых встречает на пути.
В Харбуке мы остановились в семье Джавгар – знаменитого на весь Дагестан кузнеца. Ее знают ценители холодного оружия: практически всю жизнь Джавгар выковывает сабли, мечи, ножи, катаны. И сама же делает гравировку.
Джавгар мы застали за работой (ее мастерская находится в доме) — увидели прямую, как меч, спину, из-за которой летели искры, — она делала заточку кинжала. Искры сыпались прямо на халат, но морщилась Джавгар от усилий, которые приходилось прикладывать. Работа кузнеца совсем не женская, тут нужна большая сила в руках. Руки Джавгар тонкие, красивые, с длинными пальцами. Она бьет по металлу тяжелым молотом одной рукой — привыкла.
Джавгар мечтала стать врачом. И стала бы, если бы не заболел муж, кузнец. Чтобы прокормить детей, она начала делать его работу. Еще девочкой помогала в кузнице бабушке и дедушке, тоже кузнецам. Они научили ее, еще совсем кроху, отливать пуговицы, делать несложные украшения. После школы Джавгар пошла работать на комбинат художественных изделий и там освоила ковку оружия. Так что, когда муж заболел, она знала, что делать. Но не знала, что это станет делом ее жизни и что ее работы будут украшать музеи мира. Она показала нам свои работы, и мы обалдели. Это действительно фантастика.
Казалось бы, такой мастер должен жить в шикарном доме и ни в чем не нуждаться. Я спросила Джавгар, сколько в среднем стоит один клинок. Она показала кинжал с невероятно тонкой гравировкой. Чтобы изготовить такой, нужно недели две. Она продаст его тысяч за 12 и получит чистой прибыли пару тысяч рублей.
Чтобы кормить детей, Джавгар постоянно работала в кузнице. Умудрившись при этом составить расписание так, чтобы оставалось время на дом, скот и огород. Подъем в четыре, отбой в полночь. Сейчас, когда дети выросли, стало полегче. Но ремесло оставить она все равно не может. На прощание Джавгар подарила нам нож для хинкала, сделанный ее отцом, — карманный, невероятно острый. От денег отказалась наотрез. Мы обязательно вернемся, чтобы сделать о Джавгар большой материал.
—
❤️ Поддержите наш поход по Северному Кавказу. Женя хочет собрать 100 тысяч рублей, чтобы написать несколько материалов по следам похода. Для этого нам нужно будет отправить в Дагестан журналиста и фотографа: https://takiedela.ru/poehali/theme/put-glavreda-po-kavkazskoj-trope-v-poiskah-istorij-dlja-takih-del
#такойпуть
В Харбуке мы остановились в семье Джавгар – знаменитого на весь Дагестан кузнеца. Ее знают ценители холодного оружия: практически всю жизнь Джавгар выковывает сабли, мечи, ножи, катаны. И сама же делает гравировку.
Джавгар мы застали за работой (ее мастерская находится в доме) — увидели прямую, как меч, спину, из-за которой летели искры, — она делала заточку кинжала. Искры сыпались прямо на халат, но морщилась Джавгар от усилий, которые приходилось прикладывать. Работа кузнеца совсем не женская, тут нужна большая сила в руках. Руки Джавгар тонкие, красивые, с длинными пальцами. Она бьет по металлу тяжелым молотом одной рукой — привыкла.
Джавгар мечтала стать врачом. И стала бы, если бы не заболел муж, кузнец. Чтобы прокормить детей, она начала делать его работу. Еще девочкой помогала в кузнице бабушке и дедушке, тоже кузнецам. Они научили ее, еще совсем кроху, отливать пуговицы, делать несложные украшения. После школы Джавгар пошла работать на комбинат художественных изделий и там освоила ковку оружия. Так что, когда муж заболел, она знала, что делать. Но не знала, что это станет делом ее жизни и что ее работы будут украшать музеи мира. Она показала нам свои работы, и мы обалдели. Это действительно фантастика.
Казалось бы, такой мастер должен жить в шикарном доме и ни в чем не нуждаться. Я спросила Джавгар, сколько в среднем стоит один клинок. Она показала кинжал с невероятно тонкой гравировкой. Чтобы изготовить такой, нужно недели две. Она продаст его тысяч за 12 и получит чистой прибыли пару тысяч рублей.
Чтобы кормить детей, Джавгар постоянно работала в кузнице. Умудрившись при этом составить расписание так, чтобы оставалось время на дом, скот и огород. Подъем в четыре, отбой в полночь. Сейчас, когда дети выросли, стало полегче. Но ремесло оставить она все равно не может. На прощание Джавгар подарила нам нож для хинкала, сделанный ее отцом, — карманный, невероятно острый. От денег отказалась наотрез. Мы обязательно вернемся, чтобы сделать о Джавгар большой материал.
—
#такойпуть
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Это Женя Волункова, главред «Таких дел». Мое пешее путешествие по Дагестану завершилось. Оказалось сложнее, чем я думала, и невероятнее, чем я думала.
За десять дней пути мы впитали море красоты. Шли тропами и перевалами, по которым гуляют только пастухи и скот. Наблюдали, как орлы парят в потоках воздуха и как солнце раскрашивает вершины в оттенки желтого. Медитировали на стада барашков, которые издалека казались жемчужинами, рассыпанными на склонах. Гладили лошадей, коров и животы пастушьих собак. Переходили вброд реки и заваривали на привалах чай с мелиссой, растущей под ногами.
Но главное мое впечатление — люди. Каждая проезжающая мимо машина останавливалась. Спрашивали, чем помочь? Подвезти ли, нужна ли нам еда или вода? Один водитель ехал в противоположную сторону, но притормозил и пригласил нас к себе домой на чай. А когда мы проходили мимо молодых парней-строителей, один из них спросил, не холодно ли нам и предложил дать нам одежду. А бабушки выносили из домов конфеты, хлеб, яблоки и огурцы.
Мы ночевали у местных жителей, и они встречали нас с искренней теплотой. У кого-то были гостевые комнаты, а кто-то отдавал нам свою и ложился на пол. Помню, как уставшая после сенокоса Малайкат, увидев мои ободранные ноги, смешала с водой уксус и стала их протирать. Мне было жутко неудобно, но отказаться от помощи было невозможно. Все, кому я пыталась помогать по дому, говорили: «Ты устала, иди отдыхай». Хотя сами они уставали за день побольше нашего. У сельских женщин одинаковое расписание: подъем в четыре, дойка коров, выгул коров, уборка в доме, приготовить завтрак. Мы с трудом просыпались в шесть, а на столах уже дымился свежеиспеченный хлеб.
Все эти люди стали нашими друзьями. Со многими из их мы договорились о том, что вернемся — они согласились стать героями для материалов «Таких дел».
Я хочу рассказать вам о том, как работает единственная на все горное село фельдшер Гульбахар. Какие потрясающие кинжалы и мечи кует Джавгар, красавица с длинными волосами и тонкими пальцами (просто не верится, что ее руки могут делать такую трудную работу). Как не оставляют уехавшие из родных селений свою родину и вкладываются в села деньгами (кто-то строит мечеть, кто-то — тротуар, кто-то проводит электричество). Как семья Магомеда пашет в заброшенном селе на ферме, чтобы построить дом сыну. Как переживают эти люди войну. И про женский труд в горных селениях, который со стороны кажется неподъемным.
За время пути мы собрали 92 000 из 100 000 на работу «Таких дел». Я очень надеюсь, что дособираем.
Этих денег хватит нам с фотографом на две поездки в Дагестан за материалами. Спасибо, что поддерживаете нас и были с нами на этом пути! Всем, кто поучаствовал в сборе пожертвований, придет ссылка на онлайн-встречу со мной, где я расскажу про свое путешествие и о том, как к нему можно подготовиться.
—
✨ Поддержать можно по ссылке: https://takiedela.ru/poehali/theme/put-glavreda-po-kavkazskoj-trope-v-poiskah-istorij-dlja-takih-del
#такойпуть
За десять дней пути мы впитали море красоты. Шли тропами и перевалами, по которым гуляют только пастухи и скот. Наблюдали, как орлы парят в потоках воздуха и как солнце раскрашивает вершины в оттенки желтого. Медитировали на стада барашков, которые издалека казались жемчужинами, рассыпанными на склонах. Гладили лошадей, коров и животы пастушьих собак. Переходили вброд реки и заваривали на привалах чай с мелиссой, растущей под ногами.
Но главное мое впечатление — люди. Каждая проезжающая мимо машина останавливалась. Спрашивали, чем помочь? Подвезти ли, нужна ли нам еда или вода? Один водитель ехал в противоположную сторону, но притормозил и пригласил нас к себе домой на чай. А когда мы проходили мимо молодых парней-строителей, один из них спросил, не холодно ли нам и предложил дать нам одежду. А бабушки выносили из домов конфеты, хлеб, яблоки и огурцы.
Мы ночевали у местных жителей, и они встречали нас с искренней теплотой. У кого-то были гостевые комнаты, а кто-то отдавал нам свою и ложился на пол. Помню, как уставшая после сенокоса Малайкат, увидев мои ободранные ноги, смешала с водой уксус и стала их протирать. Мне было жутко неудобно, но отказаться от помощи было невозможно. Все, кому я пыталась помогать по дому, говорили: «Ты устала, иди отдыхай». Хотя сами они уставали за день побольше нашего. У сельских женщин одинаковое расписание: подъем в четыре, дойка коров, выгул коров, уборка в доме, приготовить завтрак. Мы с трудом просыпались в шесть, а на столах уже дымился свежеиспеченный хлеб.
Все эти люди стали нашими друзьями. Со многими из их мы договорились о том, что вернемся — они согласились стать героями для материалов «Таких дел».
Я хочу рассказать вам о том, как работает единственная на все горное село фельдшер Гульбахар. Какие потрясающие кинжалы и мечи кует Джавгар, красавица с длинными волосами и тонкими пальцами (просто не верится, что ее руки могут делать такую трудную работу). Как не оставляют уехавшие из родных селений свою родину и вкладываются в села деньгами (кто-то строит мечеть, кто-то — тротуар, кто-то проводит электричество). Как семья Магомеда пашет в заброшенном селе на ферме, чтобы построить дом сыну. Как переживают эти люди войну. И про женский труд в горных селениях, который со стороны кажется неподъемным.
За время пути мы собрали 92 000 из 100 000 на работу «Таких дел». Я очень надеюсь, что дособираем.
Этих денег хватит нам с фотографом на две поездки в Дагестан за материалами. Спасибо, что поддерживаете нас и были с нами на этом пути! Всем, кто поучаствовал в сборе пожертвований, придет ссылка на онлайн-встречу со мной, где я расскажу про свое путешествие и о том, как к нему можно подготовиться.
—
#такойпуть
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM