«Ориентализм» Эдварда Саида — одна из самых влиятельных книг последних пятидесяти лет. За очень короткий срок она поставила в центр исторической науки вопрос о необходимости считаться с наследием колониализма, привив целому поколению западных ученых анти-имперскую чувствительность. Но даже осуждая имперский проект, книга существенно ослабила интеллектуальные ресурсы для его анализа и, более того, для его преодоления. В этом эссе профессора социологии Нью-Йоркского университета Вивека Чиббера рассматриваются антиномии «Ориентализма» и контекст, который позволил не замечать и даже приветствовать его недостатки. Перевод Натальи Наумовой.
«Новаторство Саида заключалось в том, что он стал самым значительным интеллектуалом, претендующим на роль радикального антиколониального мыслителя и в то же время осуждающим Маркса как проповедника чуждых и крайне парохиальных ценностей и анализа. Это было важно в нескольких отношениях. Прежде всего, для стремительно институционализирующихся «новых левых» — теперь уже получивших статус и ищущих признания в американской академии — это был идеальный способ отмежеваться от марксистской теории и при этом идентифицировать себя как радикалов. Теперь можно было заново изобрести колониальную критику так, чтобы она защищала идею самоопределения, избегая при этом любых ассоциаций с социалистическими или марксистскими идеями. Теперь предпочтительным мотивом стала критика марксистского наследия как недостаточно радикального — следовательно, его риторический обход слева.
Эти стратегии были наглядно продемонстрированы во влиятельной серии эссе о марксизме и колониальной критике индийского историка Гьяна Пракаша. Он писал в начале 1990-х годов, когда влияние Саида уже укрепилось. Пракаш поднял знамя антиколониализма, призывая к искоренению Ориентализма из колониальной историографии, где одной из главных мишеней оказались Маркс и его последователи [21]. Значительной была не только новизна превращения Маркса в приверженца «колониального взгляда» (если воспользоваться постколониальным жаргоном), но и то, что Пракаш прямо опирался на Саида, на «Ориентализм», и облекал свои аргументы в концептуальный вокабуляр этой книги. Эта стратегия вскоре стала практически повсеместной во всех областях, в которых региональные исследования играли сколько-нибудь значительную роль. В результате, ко второму десятилетию этого века стало само собой разумеющимся, что марксистская теория может предложить что-то колониальной критике только в том случае, если она каким-то образом избавится от своих западных предрассудков и предполагаемого одобрения колониализма — для чего работа Саида считалась и продолжает считаться подходящим средством».
#sygma_ru #orientalism #theory #philosophy #politics
https://syg.ma/@natalia-naumova/vivek-chibber-orientalizm-i-ego-nasledie
syg.ma — открытая платформа, где все могут что-либо опубликовать. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автор:ок. Мы работаем через VPN или через браузер Ceno. Поддержите нас через Patreon.
«Новаторство Саида заключалось в том, что он стал самым значительным интеллектуалом, претендующим на роль радикального антиколониального мыслителя и в то же время осуждающим Маркса как проповедника чуждых и крайне парохиальных ценностей и анализа. Это было важно в нескольких отношениях. Прежде всего, для стремительно институционализирующихся «новых левых» — теперь уже получивших статус и ищущих признания в американской академии — это был идеальный способ отмежеваться от марксистской теории и при этом идентифицировать себя как радикалов. Теперь можно было заново изобрести колониальную критику так, чтобы она защищала идею самоопределения, избегая при этом любых ассоциаций с социалистическими или марксистскими идеями. Теперь предпочтительным мотивом стала критика марксистского наследия как недостаточно радикального — следовательно, его риторический обход слева.
Эти стратегии были наглядно продемонстрированы во влиятельной серии эссе о марксизме и колониальной критике индийского историка Гьяна Пракаша. Он писал в начале 1990-х годов, когда влияние Саида уже укрепилось. Пракаш поднял знамя антиколониализма, призывая к искоренению Ориентализма из колониальной историографии, где одной из главных мишеней оказались Маркс и его последователи [21]. Значительной была не только новизна превращения Маркса в приверженца «колониального взгляда» (если воспользоваться постколониальным жаргоном), но и то, что Пракаш прямо опирался на Саида, на «Ориентализм», и облекал свои аргументы в концептуальный вокабуляр этой книги. Эта стратегия вскоре стала практически повсеместной во всех областях, в которых региональные исследования играли сколько-нибудь значительную роль. В результате, ко второму десятилетию этого века стало само собой разумеющимся, что марксистская теория может предложить что-то колониальной критике только в том случае, если она каким-то образом избавится от своих западных предрассудков и предполагаемого одобрения колониализма — для чего работа Саида считалась и продолжает считаться подходящим средством».
#sygma_ru #orientalism #theory #philosophy #politics
https://syg.ma/@natalia-naumova/vivek-chibber-orientalizm-i-ego-nasledie
syg.ma — открытая платформа, где все могут что-либо опубликовать. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автор:ок. Мы работаем через VPN или через браузер Ceno. Поддержите нас через Patreon.
syg.ma
Вивек Чиббер. «Ориентализм» и его наследие
Эссе социолога Вивека Чиббера, в котором он анализирует тезисы «Ориентализма» Эдварда Саида о сущности отношений колониализма и легитимирующего его дискурса
Полемический комментарий к недавно опубликованному на «Сигме» эссе социолога Вивека Чиббера, в котором он разворачивает марксистскую критику Эдварда Саида и постколониальной теории.
Главной проблемой для критика Саида является то, что последний делает крайне дерзкое, но оттого не менее важное заявление о том, что не колониализм предшествует ориентализму — самой системе знаний о Востоке, которые утверждают не просто его другость, а именно поэтому — его мистичность, неизменную и неизменчивую натуру, природа которой заключается именно в том, чтобы быть перманентно статичной, непоколебимой, мерой весов, которая определяет и легитимирует Запад, его развитие, — а ровным счётом наоборот — ориентализм предшествует колониализму. Даже больше — является непосредственным и необходимым легитимирующим началом колониализма. Проблему в данной теории Чиббер видит потому, что сам по себе ориентализм таким образом оказывается не просто чем-то приобретённым, но неискоренимой сутью самой Западной цивилизации. Иными словами, ориентализм, сама другость, Большой Другой неизбежно предшествуют политэкономии, а для Чиббера — это хуже конца света. Посему автор начинает прибегать к самым различным уловкам: от классического марксистского довода о том, что, по сути, всем управляют доступ к ресурсам, капитал и борьба за них (а также интересы, куда же без них?) до той идеи, что, по сути, даже в той же Древней Греции, где можно найти одни из первых признаков ориентализма в Западной цивилизации, этот самый ориентализм не особо и нужен, постольку поскольку идеология (а ориентализм — это, безусловно, идеология) могла создаваться и производиться практически искусственно при участии придворных философов режима.
«В этом, в конце концов, и состоит основная функция интеллектуалов — служить правящим группам, разрабатывая идеологию, которая оправдывает их господство на моральных основаниях», — пишет Чиббер. При этом стоит, безусловно, отметить, что именно таким образом он объясняет лишь то положение, при котором ориентализм не должен быть неизменным началом самой политики и того вектора-стремления к колониализму. Сам факт наличия ориентализма социолог не отрицает, однако важность самого феномена ставиться под сомнение, отчего в целом позиция по вопросу не может не сбивать с толку. Будучи приверженцем левой мысли позднего образца (Лакан, новые левые во Франции, Люблянская школа и Жижек в частности) для меня не составляет труда найти в работе Саида психоаналитические мотивы, которые указывают на некую ризоматическую природу отношений. Очевидно, что ориентализм в такой же степени есть идеей о колониализме, как и наоборот. Ничто из этих двух точек не является ни началом, ни концом вектора, так как они лежат в совершенно разных плоскостях: ориентализм — в Воображаемом, тогда как колониализм — в Реальном. Одно есть неизбежная проекция другого, и наоборот.
#sygma_ru #orientalism #colonialism #empire
https://syg.ma/@hortusconclusus/o-lozhnoy-dihotomii-orientalizma-i-kolonializma-ekzotichnost-borby-za-postkolonialnuyu-utopiyu
syg.ma — открытая платформа, где все могут что-либо опубликовать. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автор:ок. Мы работаем через VPN или через браузер Ceno.
Поддержите нас через Patreon и подпишитесь на наш телеграм.
Главной проблемой для критика Саида является то, что последний делает крайне дерзкое, но оттого не менее важное заявление о том, что не колониализм предшествует ориентализму — самой системе знаний о Востоке, которые утверждают не просто его другость, а именно поэтому — его мистичность, неизменную и неизменчивую натуру, природа которой заключается именно в том, чтобы быть перманентно статичной, непоколебимой, мерой весов, которая определяет и легитимирует Запад, его развитие, — а ровным счётом наоборот — ориентализм предшествует колониализму. Даже больше — является непосредственным и необходимым легитимирующим началом колониализма. Проблему в данной теории Чиббер видит потому, что сам по себе ориентализм таким образом оказывается не просто чем-то приобретённым, но неискоренимой сутью самой Западной цивилизации. Иными словами, ориентализм, сама другость, Большой Другой неизбежно предшествуют политэкономии, а для Чиббера — это хуже конца света. Посему автор начинает прибегать к самым различным уловкам: от классического марксистского довода о том, что, по сути, всем управляют доступ к ресурсам, капитал и борьба за них (а также интересы, куда же без них?) до той идеи, что, по сути, даже в той же Древней Греции, где можно найти одни из первых признаков ориентализма в Западной цивилизации, этот самый ориентализм не особо и нужен, постольку поскольку идеология (а ориентализм — это, безусловно, идеология) могла создаваться и производиться практически искусственно при участии придворных философов режима.
«В этом, в конце концов, и состоит основная функция интеллектуалов — служить правящим группам, разрабатывая идеологию, которая оправдывает их господство на моральных основаниях», — пишет Чиббер. При этом стоит, безусловно, отметить, что именно таким образом он объясняет лишь то положение, при котором ориентализм не должен быть неизменным началом самой политики и того вектора-стремления к колониализму. Сам факт наличия ориентализма социолог не отрицает, однако важность самого феномена ставиться под сомнение, отчего в целом позиция по вопросу не может не сбивать с толку. Будучи приверженцем левой мысли позднего образца (Лакан, новые левые во Франции, Люблянская школа и Жижек в частности) для меня не составляет труда найти в работе Саида психоаналитические мотивы, которые указывают на некую ризоматическую природу отношений. Очевидно, что ориентализм в такой же степени есть идеей о колониализме, как и наоборот. Ничто из этих двух точек не является ни началом, ни концом вектора, так как они лежат в совершенно разных плоскостях: ориентализм — в Воображаемом, тогда как колониализм — в Реальном. Одно есть неизбежная проекция другого, и наоборот.
#sygma_ru #orientalism #colonialism #empire
https://syg.ma/@hortusconclusus/o-lozhnoy-dihotomii-orientalizma-i-kolonializma-ekzotichnost-borby-za-postkolonialnuyu-utopiyu
syg.ma — открытая платформа, где все могут что-либо опубликовать. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автор:ок. Мы работаем через VPN или через браузер Ceno.
Поддержите нас через Patreon и подпишитесь на наш телеграм.
syg.ma
О ложной дихотомии ориентализма и колониализма: «экзотичность» борьбы за постколониальную утопию
Критический взгляд через призму лаканианского психоанализа на пуританскую приверженность диалектическому материализму для борьбы с колониализмом на примере очерка Вивека Чиббера об «Ориентализме»