В банковском кризисе 2023 нужно учитывать эффект инерции и эмоционального истощения. После бурной, болезненной шоковой реакции может быть затишье на некоторое время, что может быть воспринято, как эффект стабилизации, но процессы структурной трансформации и поиск нового баланса растянуты во времени.

Важно понять, что под собой подразумевает структурная трансформация и в каком виде будет банковских сектор США в пределах одного года, будет ли реализована цепная реакция, будет ли распространение банковского кризиса в США на Европу и/или Японию?

Из того, что происходит в данный момент можно однозначно фиксировать, что скелет финансовой системы и мега банки частично изолированы от угрозы заражения, что косвенно доказывает реакция рынка и ехидные, высокомерные «насмешки» ведущих бангстеров, нарочито отстраненно комментирующие данные события так, будто бы происходит увлекательное представление по заранее написанному сценарию.

Я более 17 лет практически в ежедневном режиме отслеживаю финансовую индустрию и неплохо отсекаю тональность, когда показушная бравада прикрывает «животный» страх, а когда есть уверенность в том, что происходит.

В 2008 у них был страх, в 2020 был страх, т.к. в марте 2020 были угрозы каскадного коллапса финансовой системы и неконтролируемого роста токсичности кредитного портфеля со всеми вытекающими последствиями.

Сейчас они (ФРС, Минфин и высшее руководство бангстеров) достаточно расслаблены. Что это? Самонадеянная глупость или расчетливый план?

Рынок действительно считает, что бангстеры вне угрозы. Изменение за неделю: JP Morgan Chase – минус 8.5%, Bank of America – минус 17%, Wells Fargo & Company – минус 18%, Citigroup – минус 14.5%, Goldman Sachs – минус 12%, Morgan Stanley – минус 10.6%, BlackStone – минус 8%, Blackrock – минус 9%, Bank of NY Mellon – минус 14%

При том, что относительно устойчивые средние банки падают на 25-40%, а большинство региональных банков рухнули на 40-80% (почти в 5 раз!), где в моменте коллапс достигал 6-7 иксов. Тотальный разгром.

Но почему крупные банки так устойчивы? Сильная фрагментация в доступе к ликвидности и структуре активов/пассивов (у крупных банков лучше диверсификация, риск менеджмент и глубина хэджирования).

Когда я ранее писал об избыточности кэша на счетах в американских финансовых организациях, то предполагал, что речь идет о мега банках, замыкающихся на первичных дилеров, т.е те, кто проводит операции с ФРС в рамках QE и распределяет ликвидность по финансовой системе.

Гиперконцентрация ликвидности как раз в группе самых крупных банков. Регионалам досталось, но в существенно меньшей степени, преимущественно по линии распределения бюджетных средств физлицам в 2020-2021, но тот ресурс исчерпали.

Региональные банки, ощущающие истощения базы фондирования (депозитов), вынуждены повышать ставки, чтобы привлекать средства клиентов, тогда как крупные банки могут держат ставки по депозитам сильно ниже. Это еще один фактор, подрывающий устойчивость мелких банков.

К этому добавляется паника, спровоцированная коллапсом SVB и Signature Bank, что еще сильнее истощает депозитную базу, перераспределяя ликвидность в пользу крупных банков. Сейчас будет еще хуже, вот в этом и угроза!

Пока невозможно сказать, кто еще пойдет под ликвидацию, т.к во многом этот процесс неконтролируемый и зависит от психологии толпы и информационного воздействия – будет ли еще набеги вкладчиков или нет?

Убытки по ценным бумагам можно маскировать через производные финансовые инструменты и манипуляцию с отчетностью через ребалансировку AFS и HTM, но не набеги вкладчиков.

ФРС набеги пытается решить через механизм BTFP (справедливо называемый Buy The Fucking Pivot – купи эту злое**ую точку опоры).

Смысл этой программы в том, что в случае набегов на банки, им не придется продавать активы в аварийном режиме с убытком, а достаточно будет взять кредит в ФРС по ставкам OIS + 10 б.п (около 4.8%) под залог ценных бумаг в трежерис, MBS и агентских бумагах по номиналу.

Далее уже в неспешном режиме реализовывать активы по мере возможности или необходимости. Продолжение следует…

Реализация капитуляции ФРС. Волна банкротств по банковской системе США (Silvergate, SVB и Signature Bank) менее, чем за неделю радикально трансформировала ожидания процентных ставок.

Согласно последним изменением, 4.75% отныне является предельной ставкой против потенциально 5.75% 9 марта, а разворот ДКП сместился с января 2024 на июнь 2023!

На второе полугодие 2023 дифференциал ожиданий ставки ФРС составил свыше 1.4 п.п против 0.6 п.п в пятницу, что стало самым быстрым изменением ожиданий (три торговых дня) за всю историю финансовой системы США.

Это отразилось на доходности облигаций, где наиболее ощутимый эффект со сроком погашения от двух до пяти лет.

По сути, это капитуляция, отказ от ужесточения, отказ от всех деклараций непримиримого сражения с инфляцией, возврат к привычному формату, который и привел к существующим структурным искажениям.

Те, кто «заказал» SVB и Signature Bank вполне предполагали сценарий действий.

Жесткая паника и страх на волне банкротств и неопределенности - > стандартные механизмы поддержки банков через кредитные механизмы - > стабилизация эмоционального состояния инвесторов и вербальная поддержка рынков (а при необходимости и прямая – монетарная) - > искажение петли обратных связей и отказ от риска (бегство в облигации, снижение ожиданий роста ставок).

Все это должно легитимизировать право ФРС на отказ от ужесточения и сохранить лицо, репутацию Пауэлла и доверие к ФРС в условиях инфляции.

Не было ни малейших сомнений, что любой срыв они будут использовать как право, чтобы соскочить.

Зачем? Усиливающиеся процентный риск в условиях высоких ставок, плавно перетекающий в кредитный риск банковской системы, уже скоро может поглотить не только региональные банки, но и самих бангстеров.

Запаса прочности, видимо, хватило как раз на полгода относительно высоких ставок. Ну собственно, и все. Ждать стабилизации инфляции и макроиндикаторов не было возможности.

Годовщину от первого поднятия ставки ФРС в середине марта 2022 отмечаем волной банкротств. Кучно пошли…

В новой реальности «банкопада» данные по инфляции уже не имеют того «шарма» с точки зрения воздействия на рыночную волатильности и направление движения.

Весь последний год движения рынка формировались на траектории ожиданий по треку денежно-кредитной политики, соответствующим образом выстраивалась интерпретация макрокосмических, финансовых данных, заявлений политиков и регуляторов.

Абсурд, но чем хуже макроданные – тем лучше рынкам, т.к. предполагается, что это может замедлить инфляцию.

Главенствующей темой в иерархии приоритета была проблема инфляции, ниже по уровню значимости спускались связанные и зависимые от инфляции факторы и компоненты. Фактически, инфляция определяла монетарную и рыночную повестку.

В контексте инфляции формировалась денежно-кредитная политика, т.к. инфляция в конечном итоге оказывает влияние на долговой рынок, уровень процентных ставок и доверие к ФРС / доллару.

Чем выше инфляционное давление, тем более свирепым должен быть Пауэлл, изображая клоунаду по «выстреливанию» нарочито жестких формулировок, что по замыслу, неизбежно должно было напугать рынок и снизить инфляционные ожидания.

По существу, ФРС беспокоит даже не текущая инфляция, а инфляционные ожидания, т.к именно последние влияют на реальные ставки на долговом рынке и способствуют формированию спроса на облигации, удерживая механизм рефинансирования долгов и всю конструкцию финансовой системы.

Однолетние инфляционные ожидания по опросам ФРБ Нью Йорка рухнули до 4.2% против 6.8% на пике в июне 2022 (это выше типичных 2.3-2.5%) и до 2.7% по трехлетнему прогнозу, что соответствует норме.

Банкопад и инфляционные ожидания должны развязать ФРС руки в вопросе изящного выхода из неловкого положения нахождения в капкане собственной жесткости по ДКП, т.е. способствовать отказу от ужесточения.

Что касается текущей инфляции – рост на 0.4% м/м (6% г/г), где продукты питания выросли на 0.4% м/м (9.5% г/г), энергия падает на 0.6% (рост 5.2% г/г), товары без учета энергии +0.5 м/м (5.5% г/г), а услуги 0.6% м/м (7.3% г/г).

Коллапс двух крупных региональных банков в США будет иметь долгосрочные отложенные последствия, что будет проявляться в гиперконцентрации капитала и депозитов банковской системы у крупных банков.

ФРС программой Buy The Fucking Pivot (BTFP) купирует кассовые разрывы у региональных банков в следующей логике: если происходит набег на банки, то не нужно продавать активы с убытком, а достаточно взять кредит у ФРС по программе BTFP под залог ценных бумаг, оцениваемых по номиналу, а дальше в неспешном режиме заниматься балансировкой активов и пассивов.

ФРС и Минфин уверены в том, что эта программа позволит избежать цепной реакции, устранив панику в банковской системе и давление на депозитную базу, что в свою очередь остановит токсичное заражение по всей цепочке контрагентов в финансовой системе, снимая нагрузку на финансовые активы.

Что касается их инициативы по сверхбыстрой ликвидации трех банков (два из которых крупные) менее, чем за неделю? Почему их сразу не спасли?

▪️Создание пространства для маневра по выходу из траектории ужесточения денежно-кредитной политики, сохраняя авторитет ФРС

▪️Восстановление спроса на облигации и стабилизация механизма рефинансирования долгов на траектории ухода от риска;

▪️Фрагментация банковского капитала и последующая консолидация финансовых потоков мелких и средних банков у крупных банков.

По последнему пункту - есть долгосрочные тенденции. Количество коммерческих банков, зарегистрированные в FDIC, непрерывно сокращается. В конце 1986 банков было 18 тыс, спустя 10 лет сократились до 12 тыс, в начале нулевых банков стало 10 тыс, перед финансовым кризисом 2008 – уже 8.5 тыс, перед COVID – 5200, а теперь их менее, чем 4700.

В последнее время банкротят в среднем по 200 банков в год (обычно с активами меньше 1-3 млрд).

Сейчас мелкие банки с активами менее 1 млрд формируют 4.8% активов всех банков, перед COVID – 6.2%, до кризиса 2008 – 11.4%, в начале нулевых – 18.2%, в середине 90-х занимали 25%.

Идет зачистка банковской системы США и концентрация ликвидности в крупных банках.

Пир во время чумы. ФРС, Минфин США в содружестве с деловыми СМИ и первичными дилерами пытаются создать эффект «нейтрализации рисков» так, чтобы казалось, что ситуация под полным контролем.

Тональность публикации меняется и теперь создается нарратив, что «так оно и надо», т.е. дела идут своим чередом. Обычные банковские будни, чего уж там?

В понедельник на открытии торгов свыше дюжины региональных американских банков обвалились более, чем на 50%, многие отличились падением свыше 75% - существовали небеспочвенные опасения заражения системы с неконтролируемым процессом массовых банкротств.

Во вторник значительная часть потерь была отыграна и если в понедельник недельное снижение у аутсайдеров составляло 75-80% (падение в 4-5 раз), то к концу торгового дня вторника накопленный рост от минимумов понедельника составил десятки процентов (в некоторых случаях сотни процентов), а общие потери по региональным банкам 35-60%.

Иллюзия устойчивости - чтобы даже при банкротстве достаточно крупных региональных банков с совокупными активами свыше 330 млрд долл ни у кого не возникало ощущения утраты контроля, ловко изолировав токсичные элементы, избежав заражения системы и цепной реакции.

Для этого применяют излюбленный прием покупки условного бесплатного Put опциона у ФРС, т.е. когда риск банкротства перекладывается на ФРС в любой внештатной ситуации через различные формы монетарного допинга.

Устойчивость рынков еще обусловлена существенной переоценкой ожидания траектории ДКП. В последний год изменение ожиданий на 0.15 п.п стоило индексу S&P 500 около 1% капитализации, сейчас ожидания изменились в сторону смягчения более, чем на 1 п.п, т.е. только «эффект смягчения» обеспечил около 7% капитализации рынка. Без этого было бы совсем больно рынку.

Но смысл "операции" был не в том, чтобы удержать рынок акций, а для того, чтобы спасти финансовую систему от неприемлемых процентных и рыночных рисков в период ужесточения ДКП ФРС, предупредив нарастающий кредитный риск, особенно по ипотечным кредитам.

Агрегированный баланс американской финансовой системы без учета ФРС (коммерческие банки, инвестбанки, брокеры, дилеры, финансовые трасты, пенсионных и страховые фонды, взаимные фонды и т.д.) выглядит следующим образом:

▪️Облигации на балансе – 26.7 трлн, где корпоративные векселя – 783 млрд, трежерис – 8.8 трлн, MBS и агентские бумаги – 5.6 трлн, муниципальные облигации – 2.1 трлн, корпоративные облигации – 9.3 трлн;

▪️Кредиты – 29.7 трлн, где ипотечные кредиты – 18.7 трлн, а потребительский кредит – 3.2 трлн;

▪️Вложения в акции – 24.7 трлн (в основном через инвестбанки типа GS, MS и JPM и фонды типа Vanguard, Blackrock, State St, T.Rowe Price и им подобные);

▪️Распределенные паи фондов – 6.2 трлн, когда пенсионные и страховые фонды имеют акции не напрямую, а через взаимные фонды.

Вот по портфелю облигаций нереализованный убыток может превышать 3.5 трлн по предварительным расчетам из-за обесценения в основном долгосрочных облигаций с фиксированной ставкой.

По акциям и паям нереализованный убыток почти в 7 трлн, если сравнивать с оценкой по отсечке в декабре 2021.

С 1 квартала 2023 есть признаки деградации кредитного портфеля, где почти 30 трлн кредитов могут обострить кредитный риск.

Только нереализованные рыночные убытки свыше 10 трлн долл из-за падения акций в сравнении с базой декабря 2021 и падения облигаций на траектории роста ставок.

Очевидно, что в этих условиях (бумажная дыра в 10 трлн) обязательно найдется условный SVB, который не диверсифицировал портфель, не хеджировал риск и имел рисковую интегральную рыночную позицию.

То, что произошло – это не проблема двух банков, это проблема всей финансовой системы, которая была показана в миниатюре, поэтому нет иного пути, кроме как давать по тормозам с ужесточением.

Поэтому главная задача, которая решается – это стабилизация спроса на облигации и попытка свернуть с цикла ужесточения ДКП.

Если оценивать балансы коммерческих банков в США всплывает интересная особенность. Американские банки после COVID резко нарастили вложения в ценные бумаги (облигации), которые включали в категорию Held to maturity (удерживаемые до погашения).

В конце 2019 инвестиций в категории HTM было 1.1 трлн, а сейчас 2.8 трлн, т.е невиданный рост по историческим меркам, что подтверждает график.

Практически синхронно с траекторией роста ключевой ставки ФРС в 2022 инвестиции в облигации стали реклассироваться из категории AFS в HTM, что позволяет банкам учитывать активы по номиналу.

С другой стороны, инвестиции в ценные бумаги в категории Available for Sale (AFS или доступные для продажи) несущественно изменились относительно 2019 и серьезно упали в сравнении с 2021, но здесь в основном из-за оценке по справедливой стоимости.

В итоге, доля HTM в структуре ценных бумаг выросла с 27% в 2019 до 48% в 2022!

В чем суть? Я ранее описал «механику» бухучета, а переброска из AFS в HTM – это самый очевидный прием манипуляции отчетностью, чтобы стабилизировать капитал в условиях обесценения облигаций.

Дело в том, что нереализованные убытки ценных бумаг в категории AFS поглощают (снижают) капитал через AOCI, а в категории HTM – нет, что позволяет банкам по цифрам выглядеть лучше, чем они есть на самом деле.

Да, переброска в HTM частично сковывает ликвидность банка, не давая им «свободно распоряжаться» активами в данной категории, но имея избыточную ликвидность в виде кэша – это и не нужно.

Вне всяких сомнений, коммерческие банки в США в период монетарного бешенства в 2020-2021 и в 2022 на траектории роста ставок закладывали риск, как роста ставок, так и потенциала обесценения облигаций, скрывая убытки в категории HTM, что позволило им оценивать инвестиции в облигации по амортизационной стоимости.

Теперь проблемы у Credit Suisse – системообразующая финансовая структура Швейцарии (наравне с UBS) и один из ведущих банков мира по уровню влияния. За сутки капитализация банка рухнула на 30% до 6.5 млрд долл, что почти в пять раз меньше марта 2022 и более, чем в 40 раз (!) меньше апреля 2007, т.е. за 15 лет капитализация банка полностью уничтожена.

Проблемы банка, как структурные, связанные с глобальными тенденциями в финансовой индустрии, так и внутреннего характера из-за снижения доверия контрагентов к Credit Suisse (плохое корпоративное управление), что приводит к оттоку клиентов и снижению интереса к услугам банкам. Это история длится долго, в обостренной форме, как минимум два года с начала 2021.

Credit Suisse убыточный два года. При выручке в 14.9 млрд франков банк получил второй по величине убыток за всю историю - 7.3 млрд в 2022 (в 2008 был убыток 8.2 млрд), а в 2021 при выручке 22.7 млрд убытков было на 1.65 млрд, что «опустошило» накопленную прибыль с 2018 по 2020 – 8.1 млрд франков.

До этого были три сложных года с 2015 по 2017, когда накопленный убыток составил 6.6 млрд, а с 2009 по 2014 накопленная прибыль 19.3 млрд.

C 2008 по 2022 накопленная прибыль вблизи нуля – всего 3.6 млрд, что для банка такой величины является полным провалом. И здесь еще нет результатов за ужасный 1 кв 2023.

В Credit Suisse пять подразделений: Wealth Management (убыточный), Investment Bank (генерирует основной убыток банка), Swiss Bank (традиционные банковские услуги – прибыльный), Asset Management (прибыльный, но результаты упали в разы), Corporate Center (генерирует убыток). Три из пяти в убытках, причем те, которые прибыльные вносят ничтожный положительный результат в общий баланс.

Активы банка 10 лет назад превышали 1 трлн франков, теперь 531 млрд, причем резкое сокращение на 30% произошло в 2022. Особо агрессивно режется портфель ценных бумаг, который сократился вдвое за последние годы, в том числе из-за обесценения.

В Credit Suisse плохо почти все и этот банк явный претендент, как минимум, на дробление.

Розничные продажи в США снизились на 0.4% м/м, однако Census пересмотрел предыдущие данные в сторону повышения на 0.5% за январь 2023 и на 0.3% за декабрь 2022, т.е. в сравнении с предыдущей ревизией рост на 0.1% м/м.

Номинальные расходы за год выросли на 5.4%, за два года на 24%, за три года (последний договидный месяц) рост на 33%, а относительно марта 2021 (последняя крупная инъекция «вертолетных денег», существенно разогнавших спрос) рост на 11%.

Номинальные расходы пожираются инфляцией. Реальные расходы (с учетом инфляции) за год снизились на 0.6%, за два года – плюс 8.4%, за три года плюс 14%, а относительно марта 2021 – минус 1.5%.

В принципе, все эти «метания» на плюс-минус десятые доли процента сбивают с оценки среднесрочных тенденций. Если смотреть на тенденцию чуть шире, то с марта 2021 нет изменений в реальном выражении.

За два года розничный оборот стагнирует с учетом инфляции и это более содержательный взгляд, т.к показывает естественный потолок потребительских расходов.

Необеспеченное текущими доходами потребление поддерживается за счет высоких темпов кредитования, истощения сбережений до исторического минимума, но этот компенсирующий ресурс ограниченный по времени и потенциалу.

Запас сбережений израсходован, по крайней мере, в категории тех потребителей, которые чувствительны к этому фактору, а кредитование замедляется с января на траектории роста ставок. В этом смысле – все.

Текущее потребление на 8-9% выше исторического тренда 2010-2019, два года назад разрыв был свыше 18%, т.е. со временем разрыв компенсируется, но все еще высок, поэтому стагнация должна смениться сокращением в ближайший год – это неизбежно, т.к. весь ресурс поддержки расходов исчерпан, а новых вертолетных денег пока не ожидается.

События, которые развиваются вокруг Credit Suisse – это каноническое развитие банковского кризиса. Основа функционирования финансовой индустрии – это доверие/репутация и условная тишина.

Сам факт обсуждения устойчивости финансовой организации провоцирует сомнение в ее способности исполнять обязательства. Самое важное то, что не имеет значение, насколько оправданы слухи, т.к. паника и страх в своей основе иррациональны и реактивны.

Это уже по прошествии времени может произойти тщательный разбор полетов с расстановкой иерархии приоритетов негативных факторов, установки взаимосвязи и причинно следственных связей.

Однако, слух или вброс является триггером, где формируется общественный дискурс об устойчивости финансовой организации, причем первичная реакция всегда избыточна и неадекватна в своей основе.

Неопределенность питает страх, а инвесторы, пытаясь снять фактор неопределенности, предпочитают снимать с себя риск и необходимость разрешать потенциально конфликтную или противоречивую ситуацию.

Логика следующая: какой смысл брать на себя риск потенциально негативного события, если лучше использовать момент, чтобы перейти в более определенную конструкцию, сохранив ментальное спокойствие? Вот поэтому деньги любят тишину.

Чтобы оценить абсурдность ситуации: в 4 кв 2022 инвесторы вывели из Credit Suisse свыше 140 млрд франков, что составляло свыше 1/3 депозитов, накопленных за всю историю этого банка. Самое безумное в этом то, что мотивы под вывод были настолько иррациональны и глупы, что это сложно описать осмысленной логической конструкцией.

Якобы связи Credit Suisse с мелкими наркоторговцами в Болгарии, коррупционные схемы в Мозамбике, шпионский скандал с топ менеджерами, утечка клиентской базы в СМИ, связи с обанкротившиеся американской компанией Archegos Capital. Буквально – инфомусор.

Негативный окрас в СМИ выступил триггером для бегства инвесторов, хотя структурные проблемы банка более глубокие и длятся не один год, но это не пугало инвесторов, а вот связи с мелкими наркоторговцами или африканской страной, ВВП которой в 40 раз меньше активов банка? Вот это да!

Консервативные и богатые клиенты, которые предпочитают режим тишины и финансовой «отрешенности» (минимизации внимания) – встали строем к выходу. Опустошить свыше 1/3 от депозитной базы, накопленной десятилетиями? Это сильно…

Credit Suisse устоял, хотя одновременно на него воздействовали негативные рыночные факторы из-за обесценения активов, процентный риск, когда ведущие мировые ЦБ начали поднимать ставки и еще добило инвестбанковского подразделение (размещений днем с огнем не сыщешь, а тут еще контрагенты стали отказываться от услуг банка).

Проблемы Credit Suisse не связаны с качеством кредитного портфеля и даже не связаны с токсичностью активов, как в 2008. Вот с диверсификацией, как и с хэджированием там относительный порядок в отличие от рухнувшего банка SVB. Воздействовали факторы, которые общие для всех – обрушение рынка акций и рост ставок по облигациям.

Более того, у Credit Suisse сейчас ликвидные активы на половину перекрывают депозиты, что является самым лучшим показателем среди всех крупных банков мира.

В принципе, разбирая отчетность Credit Suisse, там нет ничего явно выходящего за рамки – обще-рыночные тенденции для европейских банков, но с работой хуже среднего во многом из-за подрыва репутации и снижения спроса на банковские и инвестиционные услуги. Да, проблемы есть, менеджмент сработал хуже среднего по индустрии, но не катастрофа.

И вот тут наступил март 2023. Отток клиентов, отказ от банковских и инвестиционных услуг подорвал положение банка, где убытки за два года обнулили накопленную прибыль за 12 лет.

Началась инфо-атака, которая выступила цепной реакцией, провоцируя кризис доверия, когда контрагенты вынужденно режут лимиты на Credit Suisse, что еще больше провоцирует отток депозитов и еще сильнее изолирует CS от финансовой системы.

Обычно в этих условиях финансовая организация либо расщепляется, либо банкротится, либо вынуждено получает покровительство/гарантии от ЦБ – других вариантов нет.

Credit Suisse – это не всякие региональные «анонимусы» в США, названия которых практически никто не знал за пределами США до момента самого банкротства.

Credit Suisse – системообразующая финансовая организация, которая является основой финансовой системы Швейцарии, в том числе, как тихой гавани для мирового финансового капитала и богатых клиентов.

Credit Suisse является ведущим европейским банком с развитым инвестиционным подразделением (именно на инвестбанкинг основная ставка), прочно интегрирован в мировую финансовую систему.

Вне всяких сомнений, масштаб Credit Suisse достаточен, чтобы вызвать цепную реакцию и эффект домино, но банкротится подобному банку никто не даст в отличие от сумасбродных регионалов в США. При острой необходимости Credit Suisse получит гарантии неограниченного объема от Швейцарского Национального банка. В этом смысле можно выдохнуть.

Так и вышло, на 6 часов утра ШНБ выделил Credit Suisse до 50 млрд франков.

Более вероятно – это выделение инвестбанковского подразделения (самого уязвимого в бизнес структуре Credit Suisse) в отдельную финансовую структуру и изоляция более здорового подразделения традиционного банкинга.

В каком виде это произойдет, вероятно, не знает и само руководство Credit Suisse, но ставка на второй Lehman Brothers является неразумной.

Здесь опасен другой момент. Вся финансовая индустрия стала токсичной. Поиск очередной «жертвы» и слабого звена в системе может быть непрерывным до тех пор, пока не нормализуются проблемы в финансовой системе.

Лучше не зарываться во внутреннюю специфику Credit Suisse (хотя события так развиваются, что уже в ближайшие недели придется подробно препарировать этот банк), а попробовать объяснить тенденции в банковской системе в развитых странах.

Согласно отчетности за последние три года существует следующая видимая тенденция:

▪️Рост расходов на создание резервов по кредитным списаниям – по американским банкам расходы в 4 кв 2022 по этому направлению вдвое выше, чем средние отчисления в период с 2015 по 2019. Кредитный риск может усиливаться на траектории повышения стоимости кредитов и снижение финансовой устойчивости заемщиков. Тенденция - негативная.

▪️Существенная деградация инвестбанковского подразделения – размещения акций по IPO/SPO на историческом минимуме, слияния и поглощения также существенно сократились, размещения облигаций сведены к «воспроизводственному минимуму», т.е. в объеме погашений. Здесь все плохо.

▪️Рекордный за всю историю нереализованный убыток по акциям и облигациям на сумму около 10 трлн долл по американской финансовой системе из-за падения капитализации мировых рынков относительно 2021 и роста ставок, что негативно влияет на стоимость облигаций.

▪️Деградация торгового подразделения банков, где реализованный убыток стал максимальным с 2008, но примерно в 4 раза меньше, чем в 2008.

▪️Процентный риск становится все более явным по мере истощения базы фондирования. Точнее проблема сильно фрагментирована. Мелкие и средние банки испытывают дефицит фондирования и вынуждены повышать ставки, тогда как крупные банки наоборот.

Положительный процентный гэп (ставки по кредитам выше, чем ставки по депозитам) позволил банкам стабилизировать финансовое положение в 2022 на траектории увеличения чистой процентной маржи, т.к. ставки по депозитам росли медленнее, чем по кредитам, но эта «дыра» нейтрализуется.

Ситуация с банками при текущей процентной политике более, чем удручающая, поэтому стоит ожидать еще много громких новостей по очередному срыву в пропасть.

Сегодня заседание ЕЦБ. Давление на Центральные банки развитых стран беспрецедентное, т.к. актуализация банковского кризиса ломает все планы по ужесточению ДКП в рамках борьбы с инфляционным давлением, возвращаясь в привычное русло «бесконечной мягкости».

Локальный банковский кризис может перерасти в финансовый кризис, затрагивая более широкие финансовые группы, т.к. интегральная связанность очень высокая.

Система очень уязвима, т.к. все держится на доверии. Кристаллизация дискурса о финансовой устойчивости неизбежно запускает механизм поиска слабого звена в цепи вне зависимости от того, насколько это оправдано с точки зрения фактической устойчивости.

Менее, чем неделю назад коллапс SVB автоматически поднял вопрос об устойчивости других региональных американских банков, что одномоментно привело к практически полной утилизации капитализации дюжины региональных банков, запуская цепную реакцию негативных событий.

Инфоповод запускает информационное давление -> резко негативная рыночная реакция -> набеги на банки -> вынужденная ликвидация позиций банка и подрыв устойчивости.

Другими словами, нарушение режима «финансовой тишины» провоцирует проблемы там, где их не было и быть не должно, заражая условно здоровые элементы системы, формируя кризис доверия.

Важно обратить внимание, что до кейса SVB никто не копал так глубоко и сами региональные банки мало, кого интересовали, а спустя несколько дней объемы торгов по мелким и средним банкам выросли буквально в десятки раз, а их отчетность разбирают под лупой.

Да, ФРС синхронно запустила программу BTFP, Минфин США вместе с FDIC пытаются гарантировать депозиты рухнувшим банкам, а ШНБ решил выдать более 50 млрд франков Credit Suisse, но ведь триггер сработал?

То, что сейчас происходит определенно приводит к эскалации разрывов в финансовой системе. Проблем более, чем достаточно, а устойчивость системы интегрально низкая при текущей нагрузке в виде сверхжестких финансовых условий, когда доступ к капиталу затруднен (размещения акций и облигаций на историческом минимуме), ставки максимальные с 2007, а скорость роста ставок наибольшая за 40 лет.

При накопленных дисбалансах и жестких финансовых условиях определенно где-то рванет. Все это усиливает информационное давление и ускоряющиеся кризис доверия.

Хотя Центральные банки выбрали стратегию купирования проблем в режиме реального времени, но это в свою очередь, подрывает доверие к монетарным институтам.

Базовые ожидания по ставке ЕЦБ были – плюс 0.5 п.п по депозитной ставке (до 3%) и столько же по ключевой ставке (3.5%). Однако, условия на рынке деформируют ожидания и теперь рынок ставит на плюс 0.25 п.п у ЕЦБ и значительно сбрасывает ожидания роста ставок под конец года с 1.7 п.п до плюс 0.75 п.п.

Парад капитуляций Центральных банков…

ЕЦБ не сдался под давлением рынка, по крайней мере, сейчас. Рынок пытался сместить ожидания на плюс 0.25 п.п, но не вышло. Повышение ставки в рамках изначальных планов до банковского кризиса.

Процентная ставка по основным операциям рефинансирования ЕЦБ и процентные ставки по маржинальной кредитной линии и депозитной линии будут увеличены до 3.50%, 3.75% и 3.00% соответственно с 22 марта 2023 года. Это максимальные ставки с октября 2008 и самое быстрое повышение за 40 лет.

ЕЦБ: «Прогнозируется, что инфляция будет оставаться слишком высокой в течение продолжительного времени. ЕЦБ сегодня принял решение повысить три ключевые процентные ставки ЕЦБ на 50 б.п в соответствии со своей решимостью обеспечить своевременное возвращение инфляции к среднесрочному целевому уровню 2%.»

При этом ЕЦБ собирается в рамках ранее анонсированных планов продавать портфель ценных бумаг в темпах по 15 млрд евро ежемесячно до июля 2023 с возможной корректировкой плана.

В целом, решение ЕЦБ инерционно и изолировано от текущих событий (вне контекста происходящего). Комментарий по банковскому сектору дан, но в формальном тоне:

«Совет управляющих внимательно следит за текущей напряженностью на рынке и готов реагировать по мере необходимости для сохранения стабильности цен и финансовой стабильности в зоне евро. Банковский сектор еврозоны устойчив, обладает сильным капиталом и ликвидностью. ЕЦБ располагает всеми необходимыми инструментами для обеспечения ликвидности и эффективной трансмиссии ДКП»

▪️Прогноз ЕЦБ по инфляции с 2023 по 2025 года: 5.3%, 2.9% и 2.1% соответственно из-за снижения цен на энергию, продовольствие, восстановлении цепочек снабжения и шоков предложения при ужесточении финансовых условий (охлаждении избыточного спроса)

▪️Базовая инфляция без учета энергии: 4.6%, 2.5% и 2.2% в период с 2023 по 2025.

▪️ВВП: рост на 1% в 2023, далее рост на 1.6% в 2024 и 2025 на траектории сильного рынка труда, повышения потребительской уверенности и восстановления реальных доходов по мере снижения инфляции.

ЕЦБ осматривается…

Еще один крупный банк под прямым ударом – First Republic Bank с активами 213 млрд долл, который отличается крайне низким покрытием депозитов ликвидными средствами.

Акции банка упали почти в 6 раз относительно 8 марта и достигают минимумов периода банковского кризиса.

При депозитной базе в 177 млрд у банка ликвидных активов в виде кэша и эквивалентов всего лишь на 4.3 млрд (2.4% по сравнению с 50% у Credit Suisse), что практически одномоментно ставит банк под угрозу вынужденной ликвидации позиций при любом движении по обязательствам.

В структуре активов у банка: кредиты – 166 млрд и ценные бумаги – 33 млрд, т.е. теоретический потенциал покрытия оттока составляет не более 35 млрд долл при условии полной ликвидации портфеля ценных бумаг, который практически полностью сидит в HTM, т.е. в категории, недоступной для немедленной продажи.

По сути, банк имеет нулевую устойчивость к оттоку клиентских средств. Сколько денег вывели из банка после банковской паники в связи с банкротством SVB? Нет ответа, по крайней мере, до первого квартального отчета.

Есть сведения, что First Republic Bank запрашивает помощь у JPM и фактически уже получил кредитные линии у ФРС. Поступает информация, что First Republic Bank готовится к продаже или реструктуризации.

Вот так и реализуется цепная реакция. Любое возмущение спокойствия в финансовой индустрии провоцирует сомнения в устойчивости финансовых организаций, автоматически запуская процессы «поиска надежности» и ухода от риска, выявляя слабые звенья цепи.

Типичный каскадный эффект раскручивающиеся спирали негативных событий, когда одно событие выступает триггером к реализации других событий и так по цепочке взаимосвязанных факторов и процессов.

First Republic Bank объединил все худшее, что можно объединить – практически нулевой запас кэша, низкую диверсификацию, концентрацию долгосрочных облигаций и кредитный портфель, который вызывает вопросы.

Кризис доверия запускает эффект домино. Контрагенты стараются изолировать токсичный элемент, выводя средства, и снижая или даже обнуляя встречные обязательства и кредитные линии.

В дополнение по ЕЦБ. Лагард на пресс конференции сбила прицел, сняв определенность по траектории движения ДКП ЕЦБ, по сути, сделав намек, что текущее повышение ставки может быть последним. Она сказала, что может допускать повышение на 0.25 п.п на следующих заседаниях, но с оговоркой, что финансовые условия и стабильность будут располагать к этому.

Очевидно, что условия, мягко говоря, не располагают. Поэтому стоит фиксировать слом импульса ужесточения ДКП и возврат к «бесконечной мягкости».