Об историях успеха, которых … собственно нет.
Корпоративная отчетность за 1кв24 на редкость омерзительная. Маловероятно, что оставшееся четверть компаний (отчетность по которым еще не опубликована или не обработана) изменят тенденцию.
Есть все признаки сваливания экономики США в рецессию, по крайней мере, реальный сектор экономики.
Но есть еще и истории успеха: Apple, Microsoft, Nvidia, Alphabet, Amazon, Meta, Broadcom, Tesla, Netflix, которые не сходят с новостных лент и нашпигованы хайпом, медийным покрытием и ликвидностью так, как никогда раньше.
Доля выше представленных в общей капитализации всех компаний на максимуме за всю историю, причем доля лидирующих 10 компаний (не обязательно вышеуказанных) еще никогда ранее (за 100 лет) не была так высока, как сейчас.
Крупные финансовые СМИ изворачиваются, оправдывая сильнейших за 100 лет памп генератор рынка, как рождение новой экономики и разделение мира на «ДО и ПОСЛЕ появления чатботов и расширенного ГИИ», которые (по легенде) изменят мир.
Если рынок в комплексе так себе, но вот истории успеха должны показывать грандиозные результаты? Пока нет отчетности Nvidia и Broadcom, но по остальным есть и на самом деле – вообще ничего особенного.
Выручка «историй успеха» выросла на ничтожные 9.5% г/г в «эпоху фееричной трансформации оси мироздания», где Apple – минус 4.3%, Microsoft - плюс 17%, Alphabet – плюс 15%, Amazon – плюс 12.5%, Meta – плюс 27.3%, Tesla – минус 8.7%, Netflix – плюс 15%.
Дело в том, что это наиболее низкие темпы роста за 15 лет, а средне исторический рост с 2011 по 2021 (за 10 лет) составил 16.5% в год, т.е. сейчас даже не норма.
Чистая прибыль выросла на 36% г/г за счет эффекта низкой базы начала 2023 (снижение на треть), где средне исторический темп 16.1% в год – с учетом эффекта базы сейчас близко к норме, но не в фазе экспансии, как это было в 2020-2021.
Результат заурядный, но это лучшие из лучших в США, более фактурных историй успеха просто нет.
Корпоративная отчетность за 1кв24 на редкость омерзительная. Маловероятно, что оставшееся четверть компаний (отчетность по которым еще не опубликована или не обработана) изменят тенденцию.
Есть все признаки сваливания экономики США в рецессию, по крайней мере, реальный сектор экономики.
Но есть еще и истории успеха: Apple, Microsoft, Nvidia, Alphabet, Amazon, Meta, Broadcom, Tesla, Netflix, которые не сходят с новостных лент и нашпигованы хайпом, медийным покрытием и ликвидностью так, как никогда раньше.
Доля выше представленных в общей капитализации всех компаний на максимуме за всю историю, причем доля лидирующих 10 компаний (не обязательно вышеуказанных) еще никогда ранее (за 100 лет) не была так высока, как сейчас.
Крупные финансовые СМИ изворачиваются, оправдывая сильнейших за 100 лет памп генератор рынка, как рождение новой экономики и разделение мира на «ДО и ПОСЛЕ появления чатботов и расширенного ГИИ», которые (по легенде) изменят мир.
Если рынок в комплексе так себе, но вот истории успеха должны показывать грандиозные результаты? Пока нет отчетности Nvidia и Broadcom, но по остальным есть и на самом деле – вообще ничего особенного.
Выручка «историй успеха» выросла на ничтожные 9.5% г/г в «эпоху фееричной трансформации оси мироздания», где Apple – минус 4.3%, Microsoft - плюс 17%, Alphabet – плюс 15%, Amazon – плюс 12.5%, Meta – плюс 27.3%, Tesla – минус 8.7%, Netflix – плюс 15%.
Дело в том, что это наиболее низкие темпы роста за 15 лет, а средне исторический рост с 2011 по 2021 (за 10 лет) составил 16.5% в год, т.е. сейчас даже не норма.
Чистая прибыль выросла на 36% г/г за счет эффекта низкой базы начала 2023 (снижение на треть), где средне исторический темп 16.1% в год – с учетом эффекта базы сейчас близко к норме, но не в фазе экспансии, как это было в 2020-2021.
Результат заурядный, но это лучшие из лучших в США, более фактурных историй успеха просто нет.
Разгон процентных расходов становится основным фактором формирования дефицита бюджета США.
В апреле профицит составил 209 млрд vs профицита 176 млрд в апр.23 и 308 млрд в апр.22 – это типичное сезонное явление в рамках аккумуляции налоговых платежей с физлиц. За 45 лет дефицит в апреле был только 5 раз (2009-2011 и 2020-2021).
За 2024 финансовый год (окт.23-апр.24) дефицит составил 855 млрд vs 924 млрд в 2023, 360 млрд в 2022 и среднем дефиците 379 млрд в 2015-2019.
За 12 месяцев скорректированный дефицит балансирует около 2 трлн долл, а с учетом инфляции это сопоставимо с кризисным дефицитом в 2010-2011 (1.8 трлн долл в ценах 2021).
Доходы в апреле были высокие – 776 млрд (+21.5% г/г), а за финансовый год доходы – 2.96 трлн vs 2.69 трлн годом ранее (+10.3% г/г), где основной вклад в прирост доходов обеспечили сборы с физлиц – налог на доходы (+ 161 млрд г/г за финансовый год), взносы на соцстрахование – 57.2 млрд, а корпоративные налоги выросли на 60.6 млрд.
Собранные доходы не покрывают потребностей правительства – расходы в апреле составили 567 млрд (плюс 22.8% к апр.23), а за финансовый год расходы выросли на 5.8% или 208 млрд.
Какие статьи расходов наиболее «жирные» с точки зрения годового прироста?
• Процентные расходы поглощают практически весь прирост годовых расходов всего бюджета – 150 млрд прироста за год до 514.2 млрд (вклад 72.4% от совокупного прироста расходов).
• Расходы на оборону – плюс 32.4 млрд за год до 497 млрд.
• Расходы на поддержку банковской системы и стабилизационные отраслевые госкредиты – прирост 23 млрд.
Выше представленные три статьи сформировали весь прирост годовых расходов, т.е. бюджет не является стимулирующим в широком смысле и это при дефиците в 2 трлн.
• Социальное обеспечение и поддержка ветеранов – плюс 93.2 млрд.
• Медицина – плюс 42.7 млрд.
Соцрасходы по старости - долгосрочная проблема из-за демографических причин, что компенсируется снижением расходов на социальные пособия, субсидия, образование и экономическую политику.
В апреле профицит составил 209 млрд vs профицита 176 млрд в апр.23 и 308 млрд в апр.22 – это типичное сезонное явление в рамках аккумуляции налоговых платежей с физлиц. За 45 лет дефицит в апреле был только 5 раз (2009-2011 и 2020-2021).
За 2024 финансовый год (окт.23-апр.24) дефицит составил 855 млрд vs 924 млрд в 2023, 360 млрд в 2022 и среднем дефиците 379 млрд в 2015-2019.
За 12 месяцев скорректированный дефицит балансирует около 2 трлн долл, а с учетом инфляции это сопоставимо с кризисным дефицитом в 2010-2011 (1.8 трлн долл в ценах 2021).
Доходы в апреле были высокие – 776 млрд (+21.5% г/г), а за финансовый год доходы – 2.96 трлн vs 2.69 трлн годом ранее (+10.3% г/г), где основной вклад в прирост доходов обеспечили сборы с физлиц – налог на доходы (+ 161 млрд г/г за финансовый год), взносы на соцстрахование – 57.2 млрд, а корпоративные налоги выросли на 60.6 млрд.
Собранные доходы не покрывают потребностей правительства – расходы в апреле составили 567 млрд (плюс 22.8% к апр.23), а за финансовый год расходы выросли на 5.8% или 208 млрд.
Какие статьи расходов наиболее «жирные» с точки зрения годового прироста?
• Процентные расходы поглощают практически весь прирост годовых расходов всего бюджета – 150 млрд прироста за год до 514.2 млрд (вклад 72.4% от совокупного прироста расходов).
• Расходы на оборону – плюс 32.4 млрд за год до 497 млрд.
• Расходы на поддержку банковской системы и стабилизационные отраслевые госкредиты – прирост 23 млрд.
Выше представленные три статьи сформировали весь прирост годовых расходов, т.е. бюджет не является стимулирующим в широком смысле и это при дефиците в 2 трлн.
• Социальное обеспечение и поддержка ветеранов – плюс 93.2 млрд.
• Медицина – плюс 42.7 млрд.
Соцрасходы по старости - долгосрочная проблема из-за демографических причин, что компенсируется снижением расходов на социальные пособия, субсидия, образование и экономическую политику.
Совокупные обязательства крупнейших нефинансовых компаний США превысили 6.1 трлн долл.
В эти расчеты я включил ¾ нефинансовых публичных компаний США, отчетность по которым доступна к настоящему моменту за 1кв24 (период закрытия квартала с февраля по апрель включительно). Под долгом понимается краткосрочный и долгосрочный долг в виде кредитов и облигаций.
В начале 2011 долг составлял 2.4 трлн, 10 лет назад около 3 трлн, т.е. удвоение за 10 лет, а перед COVID кризисом долг был 5.1 трлн. Последний рывок был к 2кв20, а с 3кв20 темпы прироста обязательств существенно замедлились.
С 2011 по 2019 среднегодовой прирост задолженности был 9.3%, а с 2020 по 1кв24 темпы упали до 4.6%. После начала цикла ужесточения ДКП со стороны ФРС темпы прироста задолженности еще снизились до 2.8% в среднем за год (текущие темпы – 3.3% г/г).
Среди всех укрупнённых секторов прирост задолженности с 2кв20 отмечается лишь в торговле (оптовая и розничная) и в технологиях, более медленные темпы в медицине – в совокупности +15% с 1.74 до 2 трлн
Все прочие сектора (транспорт и связь, потребительский сектор, промышленность, сырьевой и коммунальный сектор) почти не увеличили задолженность с 2кв20 – прирост с 3.9 до 4.1 трлн (+5%).
Основная причина снижения темпов прироста долга в 2022 заключалась в отсутствии спроса на корпоративные долги, а с 2023 проблемой стали ставки, т.к. эффект ужесточения ДКП присутствует, но не так сильно и не так быстро.
Представленные компании на дивиденды и байбэк в совокупности потратили более 1 трлн за последние 12 месяцев и 2.1 трлн за два года, т.е. траектория долга во многом обусловлена интенсивностью акционерной политики и величиной свободного денежного потока.
В чем проблема? Когда ставки были низкими, а доступ к ликвидности был бессрочным и безлимитным – проблем действительно не было, но не сейчас в условиях дорогих денег и более высокой избирательности инвесторов на фоне обострения дефицита ликвидности.
В эти расчеты я включил ¾ нефинансовых публичных компаний США, отчетность по которым доступна к настоящему моменту за 1кв24 (период закрытия квартала с февраля по апрель включительно). Под долгом понимается краткосрочный и долгосрочный долг в виде кредитов и облигаций.
В начале 2011 долг составлял 2.4 трлн, 10 лет назад около 3 трлн, т.е. удвоение за 10 лет, а перед COVID кризисом долг был 5.1 трлн. Последний рывок был к 2кв20, а с 3кв20 темпы прироста обязательств существенно замедлились.
С 2011 по 2019 среднегодовой прирост задолженности был 9.3%, а с 2020 по 1кв24 темпы упали до 4.6%. После начала цикла ужесточения ДКП со стороны ФРС темпы прироста задолженности еще снизились до 2.8% в среднем за год (текущие темпы – 3.3% г/г).
Среди всех укрупнённых секторов прирост задолженности с 2кв20 отмечается лишь в торговле (оптовая и розничная) и в технологиях, более медленные темпы в медицине – в совокупности +15% с 1.74 до 2 трлн
Все прочие сектора (транспорт и связь, потребительский сектор, промышленность, сырьевой и коммунальный сектор) почти не увеличили задолженность с 2кв20 – прирост с 3.9 до 4.1 трлн (+5%).
Основная причина снижения темпов прироста долга в 2022 заключалась в отсутствии спроса на корпоративные долги, а с 2023 проблемой стали ставки, т.к. эффект ужесточения ДКП присутствует, но не так сильно и не так быстро.
Представленные компании на дивиденды и байбэк в совокупности потратили более 1 трлн за последние 12 месяцев и 2.1 трлн за два года, т.е. траектория долга во многом обусловлена интенсивностью акционерной политики и величиной свободного денежного потока.
В чем проблема? Когда ставки были низкими, а доступ к ликвидности был бессрочным и безлимитным – проблем действительно не было, но не сейчас в условиях дорогих денег и более высокой избирательности инвесторов на фоне обострения дефицита ликвидности.
Стремительно растущий долг американских компаний на фоне высоких ставок и дефицита ликвидности повышает шансы на реализацию долгового кризиса.
Более репрезентативный показатель – чистый долг. Совокупные обязательства практически не растут последние два года, тогда как чистый долг растет более высокими темпами за счет сокращения кэш позиции.
С 2011 по 2019 среднегодовой темп прироста чистого долга был 12.1%, с 2020 – 5.7%, а в последние два года в среднем 4.3%.
Объем чистого долга оценивается в 4.5 трлн долл vs 3.5 трлн в 4кв19, 1.8 трлн в 1кв14 и 1.4 трлн в 1кв11 по собственным расчетам на основе публичной отчетности компаний для ¾ нефинансовых компаний США по выручке.
Среди секторов наиболее выраженная восходящая динамика наращивания чистого долга только у технологического сектора. До 2020 чистый долг был отрицательным (кэша было больше, чем долгов), а с 2021 зарядили по экспоненте.
Быстрые темпы роста чистого долга в технологическом секторе целиком и полностью обусловлены невменяемой акционерной политикой ведущих ИТ компаний, которые утилизируют сотни миллиардов долларов в обратный выкуп и на дивиденды (выше своих возможностей, несмотря на высокие прибыли), чтобы покрывать непомерные аппетиты спекулянтов, разогнавших акции в стратосферу. Чистое безумие, особенно в эпоху высоких ставок.
Объем кэш позиции на 1кв24 составляет 1.65 трлн для представленных компаний с тенденцией на снижение последние 3 года (максимум был в 3кв20 на уровне 1.92 трлн).
С 2011 по 2019 кэш на счетах рос в темпах 4.4% в среднем за год, с 2020 – 1.9%, а последние два года снижение в темпах по 0.9% за год.
Относительная стабилизация или рост кэша присутствует только в торговле и медицине, а во всех прочих сектора кэш снижается с 2020, что преимущественно связано с дефицитом свободного денежного потока и высокой активности в байбэках и дивидендах для поддержки пузыря на рынке акций.
Более репрезентативный показатель – чистый долг. Совокупные обязательства практически не растут последние два года, тогда как чистый долг растет более высокими темпами за счет сокращения кэш позиции.
С 2011 по 2019 среднегодовой темп прироста чистого долга был 12.1%, с 2020 – 5.7%, а в последние два года в среднем 4.3%.
Объем чистого долга оценивается в 4.5 трлн долл vs 3.5 трлн в 4кв19, 1.8 трлн в 1кв14 и 1.4 трлн в 1кв11 по собственным расчетам на основе публичной отчетности компаний для ¾ нефинансовых компаний США по выручке.
Среди секторов наиболее выраженная восходящая динамика наращивания чистого долга только у технологического сектора. До 2020 чистый долг был отрицательным (кэша было больше, чем долгов), а с 2021 зарядили по экспоненте.
Быстрые темпы роста чистого долга в технологическом секторе целиком и полностью обусловлены невменяемой акционерной политикой ведущих ИТ компаний, которые утилизируют сотни миллиардов долларов в обратный выкуп и на дивиденды (выше своих возможностей, несмотря на высокие прибыли), чтобы покрывать непомерные аппетиты спекулянтов, разогнавших акции в стратосферу. Чистое безумие, особенно в эпоху высоких ставок.
Объем кэш позиции на 1кв24 составляет 1.65 трлн для представленных компаний с тенденцией на снижение последние 3 года (максимум был в 3кв20 на уровне 1.92 трлн).
С 2011 по 2019 кэш на счетах рос в темпах 4.4% в среднем за год, с 2020 – 1.9%, а последние два года снижение в темпах по 0.9% за год.
Относительная стабилизация или рост кэша присутствует только в торговле и медицине, а во всех прочих сектора кэш снижается с 2020, что преимущественно связано с дефицитом свободного денежного потока и высокой активности в байбэках и дивидендах для поддержки пузыря на рынке акций.
Федеральный бюджет России выглядит относительно сбалансированным.
Несмотря на экстремальный рост расходов в начале года, дефицит бюджета не выглядит критическим. За янв-апр.24 дефицит составил 1.5 трлн руб vs дефицита 3.05 трлн в 2023, профицита 1.2 трлн в 2022 и +0.33 трлн в 2021 за аналогичный период времени.
Сравнение с довоенными периодом будет некорректным из-за смещенной сезонности расходов, где пик концентрации расходов приходится на декабрь-февраль со смещением до мая, тогда как с июня по ноябрь расходы возвращались к сезонной норме (так было в 2022 и 2023).
По сообщениям Минфина это происходит из-за ускоренного авансирования по отдельным контрактуемым расходам (очевидно в сегменте ВПК).
Почему бюджет относительно сбалансирован? Год назад дефицит бюджета за 12 месяцев подбирался к 8 трлн в мае 2023, что составляло почти 31% от доходов бюджета. Для России граница «сверх нагрузки» это 20% дефицита от доходов, но к апр.24 годовой дефицит всего 1.7 трлн или 5% от доходов, что находится в границе «сбалансированности».
Докризисная логика оценки бюджета является не применимой сейчас из-за деформации сезонности расходов. Бить тревогу можно в условиях, если с июня по ноябрь расходы выйдут сильно за границу сезонности, что раскрутит дефицит к 15% от доходов (сейчас это около 5 трлн годового дефицита), а полная разбалансировка при 30% от доходов и выше (более 10 трлн дефицита).
За янв-апр.24 доходы бюджета составили 11.7 трлн vs 7.8 трлн в 2023, 10 трлн в 2022 и 7.5 трлн в 2021 за аналогичный период времени, а годовые доходы сейчас превысили 33 трлн руб.
По нефтегазовым доходам обзор здесь, а по ненефтегазовым доходам за янв-апр.24 сборы составили 7.5 трлн vs 5.5 трлн в 2023, 5.2 трлн в 2022 и 5 трлн в 2021.
За янв-апр.24 расходы составили 13.2 трлн vs 10.8 трлн в 2023, 8.9 трлн в 2022 и 7.2 трлн в 2021 при годовых расходах на уровне 34.7 трлн руб.
В прошлом году казалось невозможным, что Минфин дефицит бюджета в 8 трлн сведет к 4.3 трлн при прожорливом декабре, посмотрим, что удастся в этом году.
Несмотря на экстремальный рост расходов в начале года, дефицит бюджета не выглядит критическим. За янв-апр.24 дефицит составил 1.5 трлн руб vs дефицита 3.05 трлн в 2023, профицита 1.2 трлн в 2022 и +0.33 трлн в 2021 за аналогичный период времени.
Сравнение с довоенными периодом будет некорректным из-за смещенной сезонности расходов, где пик концентрации расходов приходится на декабрь-февраль со смещением до мая, тогда как с июня по ноябрь расходы возвращались к сезонной норме (так было в 2022 и 2023).
По сообщениям Минфина это происходит из-за ускоренного авансирования по отдельным контрактуемым расходам (очевидно в сегменте ВПК).
Почему бюджет относительно сбалансирован? Год назад дефицит бюджета за 12 месяцев подбирался к 8 трлн в мае 2023, что составляло почти 31% от доходов бюджета. Для России граница «сверх нагрузки» это 20% дефицита от доходов, но к апр.24 годовой дефицит всего 1.7 трлн или 5% от доходов, что находится в границе «сбалансированности».
Докризисная логика оценки бюджета является не применимой сейчас из-за деформации сезонности расходов. Бить тревогу можно в условиях, если с июня по ноябрь расходы выйдут сильно за границу сезонности, что раскрутит дефицит к 15% от доходов (сейчас это около 5 трлн годового дефицита), а полная разбалансировка при 30% от доходов и выше (более 10 трлн дефицита).
За янв-апр.24 доходы бюджета составили 11.7 трлн vs 7.8 трлн в 2023, 10 трлн в 2022 и 7.5 трлн в 2021 за аналогичный период времени, а годовые доходы сейчас превысили 33 трлн руб.
По нефтегазовым доходам обзор здесь, а по ненефтегазовым доходам за янв-апр.24 сборы составили 7.5 трлн vs 5.5 трлн в 2023, 5.2 трлн в 2022 и 5 трлн в 2021.
За янв-апр.24 расходы составили 13.2 трлн vs 10.8 трлн в 2023, 8.9 трлн в 2022 и 7.2 трлн в 2021 при годовых расходах на уровне 34.7 трлн руб.
В прошлом году казалось невозможным, что Минфин дефицит бюджета в 8 трлн сведет к 4.3 трлн при прожорливом декабре, посмотрим, что удастся в этом году.
Жесткая ДКП в России все больше проникает в кредитный рынок.
Средневзвешенные ставки по краткосрочным (до года) кредитам, предоставленным нефинансовым организациям, впервые с апр.15 превысили 17%, составив 17.24%, по кредитам от года до трех лет – 15.4%, от трех лет – 14.6%, а интегрально по кредитам свыше года – 15%.
В этих данных учитываются новые кредиты, так и рефинансирование существующих кредитов, а не средневзвешенная ставка по кредитному портфелю, имеющая структурный лаг.
Ставка 15% и выше ранее была всего 6 месяцев с января по июнь 2015, на этот раз высокие ставки могут продержаться дольше.
За 1кв24 в структуре выдачи рублевых кредитов на краткосрочные кредиты до года пришлось 59% от оборота и соответственно 41% на кредиты от года, где долгосрочные кредиты (свыше 3 лет) формируют около 19% от оборота.
С 2022 отмечается повышение спроса на долгосрочные кредиты. В 2015-2016 кредиты от 3 лет формировали лишь 10% от оборота, в 2017-2019 уже 14%, в 2021 – 15%, в 2022 – 16.5%, в 2023 – 24.1%.
После начала цикла ужесточения ДКП с сен.23 доля кредитов свыше 3 лет составила 21.5%, от года до трех лет – 24% и до года – 54.5%, а с января по август 2023 – 24.4%, 23.4% и 52.2% соответственно.
Структурно произошло смещение на 3 п.п от долгосрочных к краткосрочным кредитам.
По 6-месячным темпам замедление кредитования присутствует – сейчас всего 7% прироста по сравнению с 12.4% в ноя.23 и 11.9% в мар.23, а общий объем кредитного портфеля нефинансовым организациям составляет 55.8 трлн руб.
Перед циклом ужесточения долгосрочные кредиты были под 8.4% в среднем, т.е. почти 6 п.п стоит эффект ужесточения и эта нагрузка компаниям на годы.
Учитывая высокую долю кредитов с плавающими ставками, рост просрочек практически неизбежен – это вопрос времени и масштаба. Как и с США наступит момент, когда придется балансировать жесткость ДКП с издержками, возникающими от этой жесткости.
Средневзвешенные ставки по краткосрочным (до года) кредитам, предоставленным нефинансовым организациям, впервые с апр.15 превысили 17%, составив 17.24%, по кредитам от года до трех лет – 15.4%, от трех лет – 14.6%, а интегрально по кредитам свыше года – 15%.
В этих данных учитываются новые кредиты, так и рефинансирование существующих кредитов, а не средневзвешенная ставка по кредитному портфелю, имеющая структурный лаг.
Ставка 15% и выше ранее была всего 6 месяцев с января по июнь 2015, на этот раз высокие ставки могут продержаться дольше.
За 1кв24 в структуре выдачи рублевых кредитов на краткосрочные кредиты до года пришлось 59% от оборота и соответственно 41% на кредиты от года, где долгосрочные кредиты (свыше 3 лет) формируют около 19% от оборота.
С 2022 отмечается повышение спроса на долгосрочные кредиты. В 2015-2016 кредиты от 3 лет формировали лишь 10% от оборота, в 2017-2019 уже 14%, в 2021 – 15%, в 2022 – 16.5%, в 2023 – 24.1%.
После начала цикла ужесточения ДКП с сен.23 доля кредитов свыше 3 лет составила 21.5%, от года до трех лет – 24% и до года – 54.5%, а с января по август 2023 – 24.4%, 23.4% и 52.2% соответственно.
Структурно произошло смещение на 3 п.п от долгосрочных к краткосрочным кредитам.
По 6-месячным темпам замедление кредитования присутствует – сейчас всего 7% прироста по сравнению с 12.4% в ноя.23 и 11.9% в мар.23, а общий объем кредитного портфеля нефинансовым организациям составляет 55.8 трлн руб.
Перед циклом ужесточения долгосрочные кредиты были под 8.4% в среднем, т.е. почти 6 п.п стоит эффект ужесточения и эта нагрузка компаниям на годы.
Учитывая высокую долю кредитов с плавающими ставками, рост просрочек практически неизбежен – это вопрос времени и масштаба. Как и с США наступит момент, когда придется балансировать жесткость ДКП с издержками, возникающими от этой жесткости.
Где российские домохозяйства концентрируют сбережения?
За последние 12 месяцев (с апр.23 по мар.24) российские домохозяйства распределили 13.3 трлн руб сбережений в ликвидных финансовых инструментах по собственным расчетам на основе данных Банка России.
Значительная часть сбережений – 9.9 трлн руб или почти 75% концентрируется в рублевых депозитах (любых типов и сроков) за последние 12 месяцев, на втором месте акции и паи российских резидентов – 1.9 трлн руб (в эту сумму входят фонды денежного рынка), на третьем месте валютные депозиты в иностранных банках – почти 1.1 трлн руб (далее все показатели в рублевом выражении).
После непродолжительного «затишья» в апр-сен.23 (53 млрд в месяц) с окт.23 отмечается рост энтузиазма в выводе денег из России. В 1кв24 уже вывели 415 млрд, а за последние 6 месяцев – 739 млрд (в среднем по 123 млрд в месяц), но это вдвое ниже, чем пиковые темпы вывода во 2П22.
Банк России зафиксировал почти 4.8 трлн оттока в депозиты в иностранных банках с янв.18, где 3.5 трлн пришлось на период с янв.22 по мар.24
Отток в иностранные депозиты макроэкономически достаточно значим, т.к. помимо депозитов, в иностранной наличной валюте осело 1.2 трлн с начала 2022 и без изменения за последний год, в акциях и паях нерезидентов проинвестировали 0.2 трлн с янв.22, где основной объем - плюс 0.3 трлн был за последние 12 месяцев, несмотря на повсеместную блокировку. Из валютных депозитов в российских банках вывели 3.8 трлн и 0.75 трлн соответственно.
Инвестиции в облигации составили всего лишь 0.62 трлн с начала 2022 и 0.36 трлн за год, в рублевую наличность – 3 трлн и 0.7 трлн, а кэш на брокерских счетах снизился на 0.6 трлн и минус 0.1 трлн соответственно.
Если консолидировать все валютные инструменты (в том числе облигации и кэш на брокерских счетах), в валютные инструменты было перераспределено 0.8 трлн с начала 2022 и +0.6 трлн за последний год, т.е. склонность к валютным инструментам растет. Для сравнения, в 2020-2021 отток был 4 трлн.
За последние 12 месяцев (с апр.23 по мар.24) российские домохозяйства распределили 13.3 трлн руб сбережений в ликвидных финансовых инструментах по собственным расчетам на основе данных Банка России.
Значительная часть сбережений – 9.9 трлн руб или почти 75% концентрируется в рублевых депозитах (любых типов и сроков) за последние 12 месяцев, на втором месте акции и паи российских резидентов – 1.9 трлн руб (в эту сумму входят фонды денежного рынка), на третьем месте валютные депозиты в иностранных банках – почти 1.1 трлн руб (далее все показатели в рублевом выражении).
После непродолжительного «затишья» в апр-сен.23 (53 млрд в месяц) с окт.23 отмечается рост энтузиазма в выводе денег из России. В 1кв24 уже вывели 415 млрд, а за последние 6 месяцев – 739 млрд (в среднем по 123 млрд в месяц), но это вдвое ниже, чем пиковые темпы вывода во 2П22.
Банк России зафиксировал почти 4.8 трлн оттока в депозиты в иностранных банках с янв.18, где 3.5 трлн пришлось на период с янв.22 по мар.24
Отток в иностранные депозиты макроэкономически достаточно значим, т.к. помимо депозитов, в иностранной наличной валюте осело 1.2 трлн с начала 2022 и без изменения за последний год, в акциях и паях нерезидентов проинвестировали 0.2 трлн с янв.22, где основной объем - плюс 0.3 трлн был за последние 12 месяцев, несмотря на повсеместную блокировку. Из валютных депозитов в российских банках вывели 3.8 трлн и 0.75 трлн соответственно.
Инвестиции в облигации составили всего лишь 0.62 трлн с начала 2022 и 0.36 трлн за год, в рублевую наличность – 3 трлн и 0.7 трлн, а кэш на брокерских счетах снизился на 0.6 трлн и минус 0.1 трлн соответственно.
Если консолидировать все валютные инструменты (в том числе облигации и кэш на брокерских счетах), в валютные инструменты было перераспределено 0.8 трлн с начала 2022 и +0.6 трлн за последний год, т.е. склонность к валютным инструментам растет. Для сравнения, в 2020-2021 отток был 4 трлн.
Ликвидные активы российских домохозяйств впервые в истории превысили 100 трлн руб.
Прогресс с начала 2022 очень значительный – плюс 30.7 трлн руб или +43%, за год +21.2 трлн руб или +27% (далее все показатели в рублевом выражении).
Из 100.4 трлн ликвидных финансовых активов рублевые формируют 75.8 трлн и соответственно валютные активы – 24.6 трлн или 24.5% по сравнению с 28.8% в янв.22 и в среднем 28.4% в 2021, а средняя доля валютных активов за последние 12м составила 25.3%.
Говорить о девалютизации не приходится – население использует любую доступную возможность для концентрации ликвидности в валютных инструментах. Если в 2022 действительно были признаки девалютизации, с 2023 интенсивность инвестиций в валютные инструменты резко выросла.
Мера абсорбации сбережений в валютные инструменты примерно в 3.5 раза ниже, чем в 2020-2021, но говорить об отсутствии интереса – нельзя. Здесь никак не учитывается криптовалюта, где интерес россиян находится в ТОП 5 среди всех стран мира и не учитываются теневые оттоки через трасты и фонды.
Где население хранит деньги?
• В наличности 24.7 трлн (в рублевом нале – 15.7 трлн),
• в депозитах в совокупности 57 трлн (в рублевых депозитах 45.5 трлн), из которых в российских банках – 49.6 трлн,
• в долговом рынке всего лишь 3.9 трлн, из которых в рублевых долгах - 1.9 трлн
• в акциях и паях еще 14.4 трлн по рыночной оценке, из которых резиденты замкнули 12.6 трлн инвестиций россиян, а в рублевых инструментах – 12.4 трлн.
Перед началом СВО в рублевой наличности было 12.5 трлн, а рублевых депозитах – 28.5 трлн, т.е. прирост за 26 месяцев составил 3.2 трлн и 16.7 трлн соответственно, т.е. почти 20 трлн в денежных рублевых инструментах.
Учитывая структуру депозитов, доходность приносит 39.2 из 45.5 трлн рублевых депозитов, а оценочные средневзвешенные процентные ставки с учетом беспроцентных депозитов сейчас около 10.5%, т.е. почти 5 трлн доходов с депозитов, что открывает возможности для инвестиций в акции и облигации, но и создает огромные инфляционные риски в экономике.
Прогресс с начала 2022 очень значительный – плюс 30.7 трлн руб или +43%, за год +21.2 трлн руб или +27% (далее все показатели в рублевом выражении).
Из 100.4 трлн ликвидных финансовых активов рублевые формируют 75.8 трлн и соответственно валютные активы – 24.6 трлн или 24.5% по сравнению с 28.8% в янв.22 и в среднем 28.4% в 2021, а средняя доля валютных активов за последние 12м составила 25.3%.
Говорить о девалютизации не приходится – население использует любую доступную возможность для концентрации ликвидности в валютных инструментах. Если в 2022 действительно были признаки девалютизации, с 2023 интенсивность инвестиций в валютные инструменты резко выросла.
Мера абсорбации сбережений в валютные инструменты примерно в 3.5 раза ниже, чем в 2020-2021, но говорить об отсутствии интереса – нельзя. Здесь никак не учитывается криптовалюта, где интерес россиян находится в ТОП 5 среди всех стран мира и не учитываются теневые оттоки через трасты и фонды.
Где население хранит деньги?
• В наличности 24.7 трлн (в рублевом нале – 15.7 трлн),
• в депозитах в совокупности 57 трлн (в рублевых депозитах 45.5 трлн), из которых в российских банках – 49.6 трлн,
• в долговом рынке всего лишь 3.9 трлн, из которых в рублевых долгах - 1.9 трлн
• в акциях и паях еще 14.4 трлн по рыночной оценке, из которых резиденты замкнули 12.6 трлн инвестиций россиян, а в рублевых инструментах – 12.4 трлн.
Перед началом СВО в рублевой наличности было 12.5 трлн, а рублевых депозитах – 28.5 трлн, т.е. прирост за 26 месяцев составил 3.2 трлн и 16.7 трлн соответственно, т.е. почти 20 трлн в денежных рублевых инструментах.
Учитывая структуру депозитов, доходность приносит 39.2 из 45.5 трлн рублевых депозитов, а оценочные средневзвешенные процентные ставки с учетом беспроцентных депозитов сейчас около 10.5%, т.е. почти 5 трлн доходов с депозитов, что открывает возможности для инвестиций в акции и облигации, но и создает огромные инфляционные риски в экономике.