Росстат сообщает о лучшем восстановительном импульсе зарплат в России за 15 лет.
Номинальная начисленная (до налогов) средняя официальная зарплата в России составила 78.4 тыс руб в феврале 2024, с начала 2024 в среднем 76.7 тыс.
Номинальные темпы роста впечатляют – 19.6% г/г, +35.7% за два года, +63.4% к янв-фев.20 и +161% к янв-фев.14 (за 10 лет).
В условиях высокой инфляции номинальный прирост не имеет содержательной основы, а какой прогресс с учетом инфляции?
За янв-фев.24 реальные зарплаты выросли на 11.2% - это максимальные темпы прироста с 3кв08 (почти за 16 лет), относительно янв-фев.22 рост на 13.4% (удалось с запасом компенсировать весь инфляционный ад двух лет, по крайней мере, официально), за 4 года рост на 18.8%, а за 10 лет прирост на 30.6%.
10-летние темпы, конечно же, очень скромные – в 2008 году 10-летние темпы роста реальных зарплат были около 270% за счет эффекта базы 90-х и высоких темпов роста экономики в начале нулевых.
К 2013 году 10-летние темпы снизились до 100-110%, к 2015-2016 составляли 50-60%, а с 2017 по 2024 находились в диапазоне 16-35% (сейчас ближе к верхней границе).
В долларах средняя зарплата в начале 2024 всего $852 – это достаточно мало, т.к. в 2008 было $615 в сопоставимый период (к середине 2008 доходила до $750-770), а 10 лет назад было $850 с «выносом» до $950 по 12 месячной скользящей средней (столько же, как и сейчас).
За 10 лет доллар обесценился на треть, поэтому по мерках 2024 850 баксов – это не густо, т.е. пространство для роста еще огромно.
Ретроспективные данные очень важны и позволяют оценить текущий рекордный восстановительный импульс, как компенсацию 10-летнего застоя. Прогресс за год впечатляющий и теперь важно его поддерживать в будущем.
Данные о доходах были пересмотрены сильно в лучшую сторону с 2018 по 2022 (особенно в 2022). Пока еще не разобрался в масштабе манипуляций с данными у Росстата )
Номинальная начисленная (до налогов) средняя официальная зарплата в России составила 78.4 тыс руб в феврале 2024, с начала 2024 в среднем 76.7 тыс.
Номинальные темпы роста впечатляют – 19.6% г/г, +35.7% за два года, +63.4% к янв-фев.20 и +161% к янв-фев.14 (за 10 лет).
В условиях высокой инфляции номинальный прирост не имеет содержательной основы, а какой прогресс с учетом инфляции?
За янв-фев.24 реальные зарплаты выросли на 11.2% - это максимальные темпы прироста с 3кв08 (почти за 16 лет), относительно янв-фев.22 рост на 13.4% (удалось с запасом компенсировать весь инфляционный ад двух лет, по крайней мере, официально), за 4 года рост на 18.8%, а за 10 лет прирост на 30.6%.
10-летние темпы, конечно же, очень скромные – в 2008 году 10-летние темпы роста реальных зарплат были около 270% за счет эффекта базы 90-х и высоких темпов роста экономики в начале нулевых.
К 2013 году 10-летние темпы снизились до 100-110%, к 2015-2016 составляли 50-60%, а с 2017 по 2024 находились в диапазоне 16-35% (сейчас ближе к верхней границе).
В долларах средняя зарплата в начале 2024 всего $852 – это достаточно мало, т.к. в 2008 было $615 в сопоставимый период (к середине 2008 доходила до $750-770), а 10 лет назад было $850 с «выносом» до $950 по 12 месячной скользящей средней (столько же, как и сейчас).
За 10 лет доллар обесценился на треть, поэтому по мерках 2024 850 баксов – это не густо, т.е. пространство для роста еще огромно.
Ретроспективные данные очень важны и позволяют оценить текущий рекордный восстановительный импульс, как компенсацию 10-летнего застоя. Прогресс за год впечатляющий и теперь важно его поддерживать в будущем.
Данные о доходах были пересмотрены сильно в лучшую сторону с 2018 по 2022 (особенно в 2022). Пока еще не разобрался в масштабе манипуляций с данными у Росстата )
В США темпы роста доходов населения снижаются, расходы очень высоки, а норма сбережений опускается к историческому минимуму.
За год реальные располагаемые доходы выросли всего на 1.4% - это минимальные темпы с 2022. В ноябре что-то сломалось – доходы перестали расти, прирост равен нулю.
Любопытно, именно с ноября американский рынок показал сильнейший памп за всю историю торгов по совокупности факторов с легендой о «квантовом скачке в новое измерение галлюциногенных ИИ-миров», тогда как ресурса под рост нет.
Последние 100 лет именно реальные располагаемые доходы населения (устойчивый темп роста) были фундаментом под расширение финансовых активов, что логично, т.к. населения прямо или косвенно (через фонды и финансовых посредников) является главным покупателем акций.
Долгосрочный темп роста реальных располагаемых доходов (2010-2019) составлял 0.21% в месяц, в 2017-2019 – 0.25%, в 2020-2023 – 0.26% за счет вертолетных денег 2020-2021, а с июн.23 среднемесячный прирост упал до 0.08%, а с ноя.23 - всего 0.07%, т.е. втрое ниже долгосрочной нормы.
При этом расходы активно растут: с начала 2024 – 0.23%, с июн.23 – 0.28%, за 12м – 0.25%, тогда как долгосрочная норма 2010-2019 была 0.2%, в 2017-2019 – 0.21%, а в 2020-2023 – 0.25%.
Все это привело к обрушению нормы сбережений к историческому минимуму – всего 3.2% vs 5.2% в марте 2023, в среднем около 4.2% за последний год, 6.2% в 2010-2019 и 6.5% в 2017-2019.
Сбережения менее 0.7 трлн в годовом выражении. Учитывая, что сбережения выступают основным ресурсом под выкуп новых размещений акций и облигаций или концентрации дополнительной ликвидности в рынке акций в контексте переоценки стоимости, подобная диспозиция ставит под угрозу бесперебойное функционирование долгового рынка (учитывая непомерные аппетиты Минфина США) и конструкцию рекордного пузыря на рынке акций.
Со второго полугодия проблемы могут наслаиваться в США по мере истощения сбережений и избыточной ликвидности.
За год реальные располагаемые доходы выросли всего на 1.4% - это минимальные темпы с 2022. В ноябре что-то сломалось – доходы перестали расти, прирост равен нулю.
Любопытно, именно с ноября американский рынок показал сильнейший памп за всю историю торгов по совокупности факторов с легендой о «квантовом скачке в новое измерение галлюциногенных ИИ-миров», тогда как ресурса под рост нет.
Последние 100 лет именно реальные располагаемые доходы населения (устойчивый темп роста) были фундаментом под расширение финансовых активов, что логично, т.к. населения прямо или косвенно (через фонды и финансовых посредников) является главным покупателем акций.
Долгосрочный темп роста реальных располагаемых доходов (2010-2019) составлял 0.21% в месяц, в 2017-2019 – 0.25%, в 2020-2023 – 0.26% за счет вертолетных денег 2020-2021, а с июн.23 среднемесячный прирост упал до 0.08%, а с ноя.23 - всего 0.07%, т.е. втрое ниже долгосрочной нормы.
При этом расходы активно растут: с начала 2024 – 0.23%, с июн.23 – 0.28%, за 12м – 0.25%, тогда как долгосрочная норма 2010-2019 была 0.2%, в 2017-2019 – 0.21%, а в 2020-2023 – 0.25%.
Все это привело к обрушению нормы сбережений к историческому минимуму – всего 3.2% vs 5.2% в марте 2023, в среднем около 4.2% за последний год, 6.2% в 2010-2019 и 6.5% в 2017-2019.
Сбережения менее 0.7 трлн в годовом выражении. Учитывая, что сбережения выступают основным ресурсом под выкуп новых размещений акций и облигаций или концентрации дополнительной ликвидности в рынке акций в контексте переоценки стоимости, подобная диспозиция ставит под угрозу бесперебойное функционирование долгового рынка (учитывая непомерные аппетиты Минфина США) и конструкцию рекордного пузыря на рынке акций.
Со второго полугодия проблемы могут наслаиваться в США по мере истощения сбережений и избыточной ликвидности.
Сегодня заседание ФРС – время очередного лавирования Пауэлла над пропастью.
Почему над пропастью? Ситуация близка к катастрофе и все дело в тайминге начала процедуры смягчения ДКП. Есть два неразрешимых противоречия:
– C одной стороны необходимо стабилизировать инфляционные ожидания экономических агентов и сбрасывать к целевой границе фактическую инфляцию. Однако, дело в том, что прогресс в замедлении инфляции закончился в декабре 2023, а с начала года идет последовательный разгон инфляции, что явно не укладывается в планы ФРС, которая собиралась снижать ставку уже в марте при располагающих к этому условиях, но … условия не складываются.
– C другой стороны над ФРС нависает огромная долговая конструкция около 86 трлн долларов рыночных долгов (50 трлн в облигациях национальных эмитентов и еще 36 трлн в кредитах нефинансовому сектору). Чистый долг все же меньше, если исключить двойной учет ипотечных долгов (кредиты плюс секьюритизированные облигации в MBS на 9.1 трлн), т.е. чистый долг свыше 76 трлн, но это невероятно много.
Не могу точно сказать, какой объем долга идет на рефинансирование, т.к необходимо иметь подробную структуру всего долга (как минимум, срочность и тип долга) для адекватной декомпозиции. Приблизительный диапазон 13.5-14.5 трлн, где одних только гособлигаций 9.5 трлн пойдет на рефинансирование в ближайший год.
Объем кредитного портфеля бизнеса составляет 10.6 трлн плюс 4 трлн коммерческая, инфраструктурная ипотека (кредиты под залог объектов недвижимости). Из почти 15 трлн кредитов примерно 4 трлн идет на рефинансирование в ближайший год. Плюс к этому потребительские кредиты с потенциальным объемом рефинансирования на 2 трлн долл.
В совокупности свыше 20 трлн долга может пойти на рефинансирование, а сверху 4-5 трлн чистого прироста задолженности для всех эмитентов и заемщиков нефинансового сектора с учетом государства.
Справедливо говорить о 25 трлн долга в эпоху высоких ставок, который будет размещен сейчас и в ближайший год. Собственные оценки не абсолютно точны, но с высоким уровнем достоверности.
Не весь долг вырос в стоимости на 5 п.п (так, как выросли процентные ставки по краткосрочной задолженности). На среднесрочный долг ставки выросли примерно на 3-4 п.п в зависимости от типа заемщиков и на 2-3 п.п на долгосрочный долг в сравнении с тем, какие ставки были за полгода до начала цикла ужесточения ДКП.
Цена вопроса – около 1 трлн избыточных процентных расходов в год для всех заемщиков нефинансового сектора, не считая накопленных избыточных расходов в 2022-2023.
Высокие ставки начали действовать с октября 2022, а за 1.5 года уже оформили свыше 1.3 трлн избыточных процентных расходов и еще 1 трлн в следующий год, т.е. свыше 2.3 трлн точно к апрелю 2025 при условии, если средняя ставка в следующий год будет выше 4.75% (сейчас 5.5%).
Это достаточно скромные оценки, т.е. скорее всего реальные расходы будут больше и это только проценты и за один год. Проблема, которая нарастает буквально с каждым днем. Проходит день и ситуация становится только хуже на 3-4 млрд и так с каждым новым днем.
Скоро начнет вышибать слабые звенья цепи. Нет, я не про ТОП 20 историй успеха в S&P500, который внесли основной вклад в прирост рынка, а про реальный сектор экономики.
А еще пузырь на рынке акций, который не имеет аналогов.
Оптимальный тайминг смягчения ДКП без последствий, вероятно, уже пропустили. Пауэллу вновь придется демонстрировать веру в устойчивость системы тогда, когда устойчивости почти не осталось.
Почему над пропастью? Ситуация близка к катастрофе и все дело в тайминге начала процедуры смягчения ДКП. Есть два неразрешимых противоречия:
– C одной стороны необходимо стабилизировать инфляционные ожидания экономических агентов и сбрасывать к целевой границе фактическую инфляцию. Однако, дело в том, что прогресс в замедлении инфляции закончился в декабре 2023, а с начала года идет последовательный разгон инфляции, что явно не укладывается в планы ФРС, которая собиралась снижать ставку уже в марте при располагающих к этому условиях, но … условия не складываются.
– C другой стороны над ФРС нависает огромная долговая конструкция около 86 трлн долларов рыночных долгов (50 трлн в облигациях национальных эмитентов и еще 36 трлн в кредитах нефинансовому сектору). Чистый долг все же меньше, если исключить двойной учет ипотечных долгов (кредиты плюс секьюритизированные облигации в MBS на 9.1 трлн), т.е. чистый долг свыше 76 трлн, но это невероятно много.
Не могу точно сказать, какой объем долга идет на рефинансирование, т.к необходимо иметь подробную структуру всего долга (как минимум, срочность и тип долга) для адекватной декомпозиции. Приблизительный диапазон 13.5-14.5 трлн, где одних только гособлигаций 9.5 трлн пойдет на рефинансирование в ближайший год.
Объем кредитного портфеля бизнеса составляет 10.6 трлн плюс 4 трлн коммерческая, инфраструктурная ипотека (кредиты под залог объектов недвижимости). Из почти 15 трлн кредитов примерно 4 трлн идет на рефинансирование в ближайший год. Плюс к этому потребительские кредиты с потенциальным объемом рефинансирования на 2 трлн долл.
В совокупности свыше 20 трлн долга может пойти на рефинансирование, а сверху 4-5 трлн чистого прироста задолженности для всех эмитентов и заемщиков нефинансового сектора с учетом государства.
Справедливо говорить о 25 трлн долга в эпоху высоких ставок, который будет размещен сейчас и в ближайший год. Собственные оценки не абсолютно точны, но с высоким уровнем достоверности.
Не весь долг вырос в стоимости на 5 п.п (так, как выросли процентные ставки по краткосрочной задолженности). На среднесрочный долг ставки выросли примерно на 3-4 п.п в зависимости от типа заемщиков и на 2-3 п.п на долгосрочный долг в сравнении с тем, какие ставки были за полгода до начала цикла ужесточения ДКП.
Цена вопроса – около 1 трлн избыточных процентных расходов в год для всех заемщиков нефинансового сектора, не считая накопленных избыточных расходов в 2022-2023.
Высокие ставки начали действовать с октября 2022, а за 1.5 года уже оформили свыше 1.3 трлн избыточных процентных расходов и еще 1 трлн в следующий год, т.е. свыше 2.3 трлн точно к апрелю 2025 при условии, если средняя ставка в следующий год будет выше 4.75% (сейчас 5.5%).
Это достаточно скромные оценки, т.е. скорее всего реальные расходы будут больше и это только проценты и за один год. Проблема, которая нарастает буквально с каждым днем. Проходит день и ситуация становится только хуже на 3-4 млрд и так с каждым новым днем.
Скоро начнет вышибать слабые звенья цепи. Нет, я не про ТОП 20 историй успеха в S&P500, который внесли основной вклад в прирост рынка, а про реальный сектор экономики.
А еще пузырь на рынке акций, который не имеет аналогов.
Оптимальный тайминг смягчения ДКП без последствий, вероятно, уже пропустили. Пауэллу вновь придется демонстрировать веру в устойчивость системы тогда, когда устойчивости почти не осталось.
В США усиливается феноменальная зависимость от иностранного капитала.
Когда-то в США был отрицательный баланс международной инвестиционной позиции всего на 1.2 трлн (декабрь 2007), к началу 2024 отрицательный баланс вырос до 20 трлн!
Баланс отрицательный, когда внешних обязательств (чистые инвестиции нерезидентов в США) больше, чем внешних активов (чистые инвестиции резидентов во внешний мир) по всем направлениям (прямые, портфельные и прочие инвестиции). Отрицательный баланс предполагает, что США являются чистым международным должником, а скорость притока иностранного капитала выше, чем скорость распределения капитала резидентов во внешний мир.
Отрицательный баланс начал усиливаться постепенно с 2011 по 2015 (с 2.7 до 5.8 трлн). К 2кв18 баланс был минус 8 трлн, а окончательно с цепи сорвались с 2кв18 по 4кв21 (с 8 до 18.8 трлн или почти 11 трлн за 3.5 года.
После стабилизации в 2022, с 1кв23 отрицательный баланс вновь стал расширяться к пробитию 20 трлн.
В 4кв23 США имели 34.5 трлн внешних активов при 54.3 трлн обязательств, среди которых прямых инвестиций – 10.8 трлн активов и 14.9 трлн обязательств, портфельных инвестиций – 15.3 трлн активов и 28.7 трлн обязательств, а прочих инвестиций – 5.4 трлн и 8.6 трлн обязательств.
США остаются крайне прожорливыми к иностранным инвестициям, темпы которых удвоились с 2020 года относительно средних темпов 2010-2019, но при этом США потеряли интерес к внешним инвестициям.
С 2018 США стали больше замыкаться сами на себя с точки зрения действий резидентов, где резиденты финансируют преимущественно внутренние кассовые разрывы и по комплексу причин не заинтересованы в международной экспансии и глобализации так, как это было с 1995 по 2007.
Это прослеживается по наращиванию отрицательного баланса МИП. Подобный паттерн поведения совпал с резким обострением геополитического трека США с 2018 (резкое усиление конфронтации с Китаем).
Стратегия «окукливания», вероятно, является осмысленной, но при этом США выжимают и поглощают весь мировой свободный капитал.
Когда-то в США был отрицательный баланс международной инвестиционной позиции всего на 1.2 трлн (декабрь 2007), к началу 2024 отрицательный баланс вырос до 20 трлн!
Баланс отрицательный, когда внешних обязательств (чистые инвестиции нерезидентов в США) больше, чем внешних активов (чистые инвестиции резидентов во внешний мир) по всем направлениям (прямые, портфельные и прочие инвестиции). Отрицательный баланс предполагает, что США являются чистым международным должником, а скорость притока иностранного капитала выше, чем скорость распределения капитала резидентов во внешний мир.
Отрицательный баланс начал усиливаться постепенно с 2011 по 2015 (с 2.7 до 5.8 трлн). К 2кв18 баланс был минус 8 трлн, а окончательно с цепи сорвались с 2кв18 по 4кв21 (с 8 до 18.8 трлн или почти 11 трлн за 3.5 года.
После стабилизации в 2022, с 1кв23 отрицательный баланс вновь стал расширяться к пробитию 20 трлн.
В 4кв23 США имели 34.5 трлн внешних активов при 54.3 трлн обязательств, среди которых прямых инвестиций – 10.8 трлн активов и 14.9 трлн обязательств, портфельных инвестиций – 15.3 трлн активов и 28.7 трлн обязательств, а прочих инвестиций – 5.4 трлн и 8.6 трлн обязательств.
США остаются крайне прожорливыми к иностранным инвестициям, темпы которых удвоились с 2020 года относительно средних темпов 2010-2019, но при этом США потеряли интерес к внешним инвестициям.
С 2018 США стали больше замыкаться сами на себя с точки зрения действий резидентов, где резиденты финансируют преимущественно внутренние кассовые разрывы и по комплексу причин не заинтересованы в международной экспансии и глобализации так, как это было с 1995 по 2007.
Это прослеживается по наращиванию отрицательного баланса МИП. Подобный паттерн поведения совпал с резким обострением геополитического трека США с 2018 (резкое усиление конфронтации с Китаем).
Стратегия «окукливания», вероятно, является осмысленной, но при этом США выжимают и поглощают весь мировой свободный капитал.
Скованные одной цепью – несмотря на противоречия, связь Европы и США неразрывна.
Европа является главным донором США и со временем эта зависимость будет увеличиваться не в пользу Европы, конечно.
США нуждаются минимум в $800 млрд чистого притока иностранного капитала по всем направлениям за год (в 2022 было хуже – около $1 трлн) в рамках покрытия дефицита счета текущих операций.
Учитывая невозможность балансировки кассовыми разрывами через ЗВР, здесь либо репатриировать капиталов резидентов США обратно, либо усиливать приток иностранного капитала. В принципе, США действуют в обоих направлениях, снижая интенсивность присутствия во внешнем мире, удваивая концентрацию иностранного капитала с 2020.
Основным донором США является Европа и тенденция баланса МИП полностью противоположная в сравнении с США – если у США чистые обязательства расширяются, а в Европе наоборот – снижаются с переходом в профицит по МИП.
С 2022 страны Еврозоны впервые с момента основания валютного блока вышли в положительный баланс МИП на 0.4-0.8 трлн по сравнению с отрицательным балансом $2.8 трлн в 2013 преимущественно за счет снижения чистых обязательств по портфельным инвестициям при стабильном балансе прямых инвестиций (подробности на графиках).
К 4кв23 Европа имела $38.6 трлн внешних активов при $38 трлн обязательств, из которых прямых инвестиций $13.2 трлн среди активов и $10.6 трлн обязательств, портфельных инвестиций свыше $13.5 трлн при $15.8 трлн обязательств, а прочих инвестиций $7.4 трлн при $8.3 трлн обязательств.
Проблема заключается в том, что избыточная прожорливость США на грани рекордных показателей требует несоизмеримого ресурсам и возможностям внешнего профицита ликвидного капитала, концентрируемого в чистый приток иностранного капитала в США. Подобная конструкция недолговечна и крайне уязвима.
Рано или поздно произойдет рассинхронизация между потребностью США в покрытии кассовых разрывов и возможностью союзников этот дефицит покрывать, вот в этих условиях могут быть интересные "судьбоносные повороты".
Европа является главным донором США и со временем эта зависимость будет увеличиваться не в пользу Европы, конечно.
США нуждаются минимум в $800 млрд чистого притока иностранного капитала по всем направлениям за год (в 2022 было хуже – около $1 трлн) в рамках покрытия дефицита счета текущих операций.
Учитывая невозможность балансировки кассовыми разрывами через ЗВР, здесь либо репатриировать капиталов резидентов США обратно, либо усиливать приток иностранного капитала. В принципе, США действуют в обоих направлениях, снижая интенсивность присутствия во внешнем мире, удваивая концентрацию иностранного капитала с 2020.
Основным донором США является Европа и тенденция баланса МИП полностью противоположная в сравнении с США – если у США чистые обязательства расширяются, а в Европе наоборот – снижаются с переходом в профицит по МИП.
С 2022 страны Еврозоны впервые с момента основания валютного блока вышли в положительный баланс МИП на 0.4-0.8 трлн по сравнению с отрицательным балансом $2.8 трлн в 2013 преимущественно за счет снижения чистых обязательств по портфельным инвестициям при стабильном балансе прямых инвестиций (подробности на графиках).
К 4кв23 Европа имела $38.6 трлн внешних активов при $38 трлн обязательств, из которых прямых инвестиций $13.2 трлн среди активов и $10.6 трлн обязательств, портфельных инвестиций свыше $13.5 трлн при $15.8 трлн обязательств, а прочих инвестиций $7.4 трлн при $8.3 трлн обязательств.
Проблема заключается в том, что избыточная прожорливость США на грани рекордных показателей требует несоизмеримого ресурсам и возможностям внешнего профицита ликвидного капитала, концентрируемого в чистый приток иностранного капитала в США. Подобная конструкция недолговечна и крайне уязвима.
Рано или поздно произойдет рассинхронизация между потребностью США в покрытии кассовых разрывов и возможностью союзников этот дефицит покрывать, вот в этих условиях могут быть интересные "судьбоносные повороты".
ФРС оставила ставку на прежнем уровне 5.5%, темпы QT сократились с 95 до 60 млрд в месяц (25 млрд трежерис + 35 млрд MBS) с 1 июня.
Единственная интрига была в масштабе сжатия баланса – это было понятно еще в начале года, но рекордный за всю историю памп рынка с ноября по март отодвигал тайминг сокращения QT до мая – рынки скорректировались и ФРС «вздернула» тумблер будущего бабломета.
Пауэлл не изменяет своему стилю – очередная голубиная блевотня с заигрыванием с балансом вероятностей (нечто может произойти, а может не произойти), но все же, что было на этот раз?
Кратко самое ключевое: дальнейший рост ставки не рассматривается, окно удержания текущих ставок расширяется на неопределенный срок, но если вдруг что-то сломается – ФРС незамедлительно вернется к своему привычному амплуа неограниченной бомбардировки ликвидностью по рынку.
Пауэлл пытался имитировать жесткость, но не получалось совсем – голубиное нутро прет из всех щелей.
Если отбросить протокольную часть, из зала был очень любопытный вопрос, который проигнорировали все мировые СМИ «как смягчение финансовых условий с ноября отразилось на разгоне инфляции в начале 2024?».
Вопрос содержательный, т.к. перманентная закамуфлированная голубизна в выступлениях Пауэлла и имитационная жесткость создали с ноября неадекватные ожидания того, что ФРС, как обычно начнет спасать рынки в любой внештатной ситуации (бесплатный и неограниченный опцион PUT с защитой от плохих событий), а ставка вот-вот понизится.
На любой содержательный вопрос ответ Пауэлла предсказуем: «Мы не знаем, есть ли очевидная связь с ослаблением финансовым условий с декабря в контексте разгона инфляции».
Ок, проехали, а что насчет контекста поддержания жесткости ДКП в условиях сокращения QT? Если перевести игру слов и вербальные манипуляции Пауэлла на человеческий язык получается примерно так - снижение темпов сокращения баланса ФРС не связано со смягчением ДКП или с сигналом к смягчению ДКП, а является реакцией на баланс ликвидности и стремление преодолеть потенциальный шок на денежном рынке, который может возникнуть при чрезмерном объеме QT.
Другими словами, сжатие QT напрямую связано с балансом ликвидности и истощением избыточной ликвидности в системе – абсолютно прозрачная логика, которую ФРС зачем-то маскирует.
По инфляции и ставкам:
• Мы не считаем целесообразным отказываться от ограничительной политики до тех пор, пока не получим достаточно данных, что инфляция движется к 2%.
• Дальнейший прогресс в достижении целевого уровня не гарантирован, и путь вперед остается неопределенным.
• ФРС не увидели прогресса в снижении инфляции в 1кв24, потребуется больше времени, чтобы вернуть инфляцию к целевой границе и неизвестно, сколько времени этой займет.
• ФРС принимает сигнал о том, что инфляция выше уровня, который требуется к возврату к целевой границе.
• Хотя некоторые краткосрочные ожидания инфляции увеличились в последние месяцы, долгосрочные ожидания инфляции, как представляется, остаются хорошо закрепленными.
• Пауэлл не знает точно, когда ФРС решится на снижение ставки, при этом дал прогноз от себя лично «Мы верим в то, что в течение года инфляция снизится».
• Комитет готов реагировать на неожиданные изменения на рынке труда и инфляционные риски. В переводе это означает, что ФРС может понизить ставки, если занятость начнет сокращаться, даже в условиях высокой инфляции.
Выступление Пауэлла вышло менее жестким, даже в сравнении с его прошлыми выступлениями - обещания держать ставку так долго, как это возможно однозначно интерпретируются, как "до первого сбоя".
Единственная интрига была в масштабе сжатия баланса – это было понятно еще в начале года, но рекордный за всю историю памп рынка с ноября по март отодвигал тайминг сокращения QT до мая – рынки скорректировались и ФРС «вздернула» тумблер будущего бабломета.
Пауэлл не изменяет своему стилю – очередная голубиная блевотня с заигрыванием с балансом вероятностей (нечто может произойти, а может не произойти), но все же, что было на этот раз?
Кратко самое ключевое: дальнейший рост ставки не рассматривается, окно удержания текущих ставок расширяется на неопределенный срок, но если вдруг что-то сломается – ФРС незамедлительно вернется к своему привычному амплуа неограниченной бомбардировки ликвидностью по рынку.
Пауэлл пытался имитировать жесткость, но не получалось совсем – голубиное нутро прет из всех щелей.
Если отбросить протокольную часть, из зала был очень любопытный вопрос, который проигнорировали все мировые СМИ «как смягчение финансовых условий с ноября отразилось на разгоне инфляции в начале 2024?».
Вопрос содержательный, т.к. перманентная закамуфлированная голубизна в выступлениях Пауэлла и имитационная жесткость создали с ноября неадекватные ожидания того, что ФРС, как обычно начнет спасать рынки в любой внештатной ситуации (бесплатный и неограниченный опцион PUT с защитой от плохих событий), а ставка вот-вот понизится.
На любой содержательный вопрос ответ Пауэлла предсказуем: «Мы не знаем, есть ли очевидная связь с ослаблением финансовым условий с декабря в контексте разгона инфляции».
Ок, проехали, а что насчет контекста поддержания жесткости ДКП в условиях сокращения QT? Если перевести игру слов и вербальные манипуляции Пауэлла на человеческий язык получается примерно так - снижение темпов сокращения баланса ФРС не связано со смягчением ДКП или с сигналом к смягчению ДКП, а является реакцией на баланс ликвидности и стремление преодолеть потенциальный шок на денежном рынке, который может возникнуть при чрезмерном объеме QT.
Другими словами, сжатие QT напрямую связано с балансом ликвидности и истощением избыточной ликвидности в системе – абсолютно прозрачная логика, которую ФРС зачем-то маскирует.
По инфляции и ставкам:
• Мы не считаем целесообразным отказываться от ограничительной политики до тех пор, пока не получим достаточно данных, что инфляция движется к 2%.
• Дальнейший прогресс в достижении целевого уровня не гарантирован, и путь вперед остается неопределенным.
• ФРС не увидели прогресса в снижении инфляции в 1кв24, потребуется больше времени, чтобы вернуть инфляцию к целевой границе и неизвестно, сколько времени этой займет.
• ФРС принимает сигнал о том, что инфляция выше уровня, который требуется к возврату к целевой границе.
• Хотя некоторые краткосрочные ожидания инфляции увеличились в последние месяцы, долгосрочные ожидания инфляции, как представляется, остаются хорошо закрепленными.
• Пауэлл не знает точно, когда ФРС решится на снижение ставки, при этом дал прогноз от себя лично «Мы верим в то, что в течение года инфляция снизится».
• Комитет готов реагировать на неожиданные изменения на рынке труда и инфляционные риски. В переводе это означает, что ФРС может понизить ставки, если занятость начнет сокращаться, даже в условиях высокой инфляции.
Выступление Пауэлла вышло менее жестким, даже в сравнении с его прошлыми выступлениями - обещания держать ставку так долго, как это возможно однозначно интерпретируются, как "до первого сбоя".
Как правильно интерпретировать выступление Пауэлла?
В условиях разгона инфляции в начале 2024 было бы логично ждать ужесточения риторики. Формально Пауэлл промямлил про то, что смягчение ДКП отодвигается на неопределенный срок, но по сути – это лишь демонстрация жесткости.
В остальном все тот же Пауэлл «мы будем следить за балансом рисков, оценивать совокупность данных и так далее».
Суть же заключается в том, что жесткость ДКП поддерживается исключительно в стерильных условиях, когда все хорошо – долговые рынки стабильные, валютный рынок сбалансирован, акции на максимуме, а экономика относительно устойчива без явных перекосов.
Любое отклонение системы от штатных и допустимых параметров, ФРС моментально включается в игру.
Вот казалось бы, какие то жалкие 3-4% коррекции рынка в апреле после 30% пампа за 5 месяцев, и ФРС сразу же сокращает QT. Это еще продаж совсем не было, не говоря уже о каскадном и неуправляемом обрушении рынка.
Текущий объем ликвидности позволил бы отложить решение о сжатии QT до июньского заседания, если цель состояла бы в демонстрации решимости борьбы с инфляцией в условиях расширения ценового давления, но нет.
Для ФРС стабильность финансовых рынков всегда была приоритетнее, чем инфляция и занятость, поэтому вихрь банкротств или существенное падение рынков неизбежно сменит тональность ФРС так, как это было в начале ноября, когда на панике после обвала трежерис «голубиное нутро» проявилось так, что мало не показалось.
Рассуждая о балансе рисков и совокупности данных, стабильность финансовой системы в общем и рынков в частности стоит выше, чем инфляция, за исключением условий неконтролируемого расширения цен, как в 2022.
Как правильно понимать действия ФРС? Нет никакого автоматического таргетирования инфляции, есть сложная конфигурация иерархии приоритетов, когда перехватывается доминирующая проблема.
Например, в 2022 рынки падали, однако инфляция расширялась в неконтролируемом режиме так, что это могло поставить под угрозу всю архитектуру финансовой системы с полной утратой доверия к ФРС и тогда решалась проблема инфляции, т.е. в иерархии приоритетов инфляция стояла выше рынков.
Сейчас инфляция выше таргета, но некритично, однако дестабилизация рынков или реализация рецессии в экономике отодвинет задачу снижения инфляции к таргету, выставляя в приоритет компенсацию рисков кризиса или стабилизацию рынков.
Соответственно, все это «эпическое» сражение с инфляцией только до момента, пока все стабильно, но любая дестабилизация и ФРС расчехляет бабломет.
Но что будет, если инфляция будет расти, экономика падать, а рынки коллапсировать? Как тебе такой поворот, Пауэлл?
В условиях разгона инфляции в начале 2024 было бы логично ждать ужесточения риторики. Формально Пауэлл промямлил про то, что смягчение ДКП отодвигается на неопределенный срок, но по сути – это лишь демонстрация жесткости.
В остальном все тот же Пауэлл «мы будем следить за балансом рисков, оценивать совокупность данных и так далее».
Суть же заключается в том, что жесткость ДКП поддерживается исключительно в стерильных условиях, когда все хорошо – долговые рынки стабильные, валютный рынок сбалансирован, акции на максимуме, а экономика относительно устойчива без явных перекосов.
Любое отклонение системы от штатных и допустимых параметров, ФРС моментально включается в игру.
Вот казалось бы, какие то жалкие 3-4% коррекции рынка в апреле после 30% пампа за 5 месяцев, и ФРС сразу же сокращает QT. Это еще продаж совсем не было, не говоря уже о каскадном и неуправляемом обрушении рынка.
Текущий объем ликвидности позволил бы отложить решение о сжатии QT до июньского заседания, если цель состояла бы в демонстрации решимости борьбы с инфляцией в условиях расширения ценового давления, но нет.
Для ФРС стабильность финансовых рынков всегда была приоритетнее, чем инфляция и занятость, поэтому вихрь банкротств или существенное падение рынков неизбежно сменит тональность ФРС так, как это было в начале ноября, когда на панике после обвала трежерис «голубиное нутро» проявилось так, что мало не показалось.
Рассуждая о балансе рисков и совокупности данных, стабильность финансовой системы в общем и рынков в частности стоит выше, чем инфляция, за исключением условий неконтролируемого расширения цен, как в 2022.
Как правильно понимать действия ФРС? Нет никакого автоматического таргетирования инфляции, есть сложная конфигурация иерархии приоритетов, когда перехватывается доминирующая проблема.
Например, в 2022 рынки падали, однако инфляция расширялась в неконтролируемом режиме так, что это могло поставить под угрозу всю архитектуру финансовой системы с полной утратой доверия к ФРС и тогда решалась проблема инфляции, т.е. в иерархии приоритетов инфляция стояла выше рынков.
Сейчас инфляция выше таргета, но некритично, однако дестабилизация рынков или реализация рецессии в экономике отодвинет задачу снижения инфляции к таргету, выставляя в приоритет компенсацию рисков кризиса или стабилизацию рынков.
Соответственно, все это «эпическое» сражение с инфляцией только до момента, пока все стабильно, но любая дестабилизация и ФРС расчехляет бабломет.
Но что будет, если инфляция будет расти, экономика падать, а рынки коллапсировать? Как тебе такой поворот, Пауэлл?
Движется ли Европа на пути к стабилизации инфляционного давления?
Распространяется ли инфляционный выброс в США с начала 2024 на Европу или же это локальные проблемы США?
В апреле 2024 ровно три года с момента, когда инфляция в Европе начала разгоняться. Совокупный рост цен за три года составил 17.6% по сравнению с 3.9%, которые были за три года до COVID (фев.20 к фев.17), продуктовая инфляция составила 24.1 vs 5.5%, цены на товары без учета энергии выросли на 11.2 vs 1.3%, цены на энергию выросли на 39.9 vs 5.4%, а услуги прибавили 12.7 vs 4.4%.
По меркам Европы, склонной к дефляционной тенденции, подобный ценовой разлет является аномальным и экстраординарным.
Пик роста цен в Европы был в октябре 2022 - 10.6%, а сейчас – 2.4% , на продовольствие пик в мар.23 - 15.5% / 2.8% в апр.24, на товары без энергии максимум в фев.23 – 6.8% / 0.9%, на энергию пик роста цен был в марте-октябре 2022 - 42% / дефляция на протяжении 14 месяцев и сейчас -0.6%, а на услуги пик максимальная интенсивность в июл.23 – 5.6% / 3.7%.
Так вернулась ли инфляция в норму? Для этого необходимо оценить полугодовой ценовой импульс (ноя.23-апр.24), сравнив с сопоставимым периодом 2017-2019.
Общий среднемесячный рост цен по всем товарам и услугам составил 0.12% в этом году vs 0.08% в 2017-2019 для ноября-апреля, т.е. в 1.5 раза выше нормы.
Продукты питания растут в темпах 0.25% в месяц vs 0.3%, товары без учета энергии растут на 0.06 vs 0.06%, а энергия в дефляции на 0.42% vs дефляции 0.43% в 2017-2019, т.е. получается возврат к норме по всей товарной группе, энергии и продуктам питания, так где же проблема?
Услуги, которые растут вдвое выше нормы – 0.21 vs 0.11%. В Еврозоне услуги имеют вес 44.9% в структуре общего ИПЦ.
Следует отметить, что пик формирования цен по услугам был на полгода позже, чем по товарной группе, поэтому замедление происходит с задержкой. Для сравнения, годом ранее цены на услуги с ноября по апрель росли в среднем по 0.65% в месяц, втрое выше, чем сейчас и в 6 раз выше нормы.
Распространяется ли инфляционный выброс в США с начала 2024 на Европу или же это локальные проблемы США?
В апреле 2024 ровно три года с момента, когда инфляция в Европе начала разгоняться. Совокупный рост цен за три года составил 17.6% по сравнению с 3.9%, которые были за три года до COVID (фев.20 к фев.17), продуктовая инфляция составила 24.1 vs 5.5%, цены на товары без учета энергии выросли на 11.2 vs 1.3%, цены на энергию выросли на 39.9 vs 5.4%, а услуги прибавили 12.7 vs 4.4%.
По меркам Европы, склонной к дефляционной тенденции, подобный ценовой разлет является аномальным и экстраординарным.
Пик роста цен в Европы был в октябре 2022 - 10.6%, а сейчас – 2.4% , на продовольствие пик в мар.23 - 15.5% / 2.8% в апр.24, на товары без энергии максимум в фев.23 – 6.8% / 0.9%, на энергию пик роста цен был в марте-октябре 2022 - 42% / дефляция на протяжении 14 месяцев и сейчас -0.6%, а на услуги пик максимальная интенсивность в июл.23 – 5.6% / 3.7%.
Так вернулась ли инфляция в норму? Для этого необходимо оценить полугодовой ценовой импульс (ноя.23-апр.24), сравнив с сопоставимым периодом 2017-2019.
Общий среднемесячный рост цен по всем товарам и услугам составил 0.12% в этом году vs 0.08% в 2017-2019 для ноября-апреля, т.е. в 1.5 раза выше нормы.
Продукты питания растут в темпах 0.25% в месяц vs 0.3%, товары без учета энергии растут на 0.06 vs 0.06%, а энергия в дефляции на 0.42% vs дефляции 0.43% в 2017-2019, т.е. получается возврат к норме по всей товарной группе, энергии и продуктам питания, так где же проблема?
Услуги, которые растут вдвое выше нормы – 0.21 vs 0.11%. В Еврозоне услуги имеют вес 44.9% в структуре общего ИПЦ.
Следует отметить, что пик формирования цен по услугам был на полгода позже, чем по товарной группе, поэтому замедление происходит с задержкой. Для сравнения, годом ранее цены на услуги с ноября по апрель росли в среднем по 0.65% в месяц, втрое выше, чем сейчас и в 6 раз выше нормы.
Экономика Европы находится в затяжной стагнации с низкими темпами роста.
То, что происходит нельзя классифицировать рецессией или тем более кризисом, но и до нормальных кондиций далеко, а самое близкое определение – стагнация.
Начиная с 3кв22 по 4кв23 (за 5 кварталов) среднеквартальный прирост ВВП для стран ЕС-27 был буквально равен нулю (0.03%, если быть точным), а весь прогресс был достигнут в 1кв23 – рост на 0.33%.
За год ВВП стран ЕС-27 вырос на 0.47%, за два года рост на 1.67%, а с 4кв19 накопленный рост 3.94% или 0.31% среднеквартального прироста, что ниже долгосрочного тренда 2010-2019, когда ВВП рос в среднем на 0.39% за квартал, 0.51% в 2017-2019, а до кризиса 2008 рост составлял 0.68% в среднем за квартал с 2004 по 2007 включительно.
По ведущим странам Европы получается так:
• Германия в рецессии с падением ВВП на 0.22% за год и минус 0.12% за два года, а относительно 4кв19 накопленный рост всего на 0.34%.
• Франция - рост на 1.07% за год, +1.91% за два года и 2.16% к 4кв19.
• Испания - рост на 0.61%, + 2.81% к 1кв22 и +4.55% к 4кв19
• Италия – рост на 2.4%, внушительные +6.5% за два года, но относительно скромные +3.7% к доковидному 4кв19.
Евростат не предоставил никакой дополнительной информации по структуре ВВП, поэтому декомпозицию ключевых факторов произвести невозможно.
Слабый спрос является одной из причин замедления инфляции в Европе за последний год в отличие от США, где спрос выше, и инфляционное давление сильнее. В США поведение потребителей является неадекватным в контексте актуальных условий – снижение сбережений под ноль, наращивание потребительских кредитов по рекордным ставкам. В Европе немного более адекватная публика, но ценой экономической стагнации.
То, что происходит нельзя классифицировать рецессией или тем более кризисом, но и до нормальных кондиций далеко, а самое близкое определение – стагнация.
Начиная с 3кв22 по 4кв23 (за 5 кварталов) среднеквартальный прирост ВВП для стран ЕС-27 был буквально равен нулю (0.03%, если быть точным), а весь прогресс был достигнут в 1кв23 – рост на 0.33%.
За год ВВП стран ЕС-27 вырос на 0.47%, за два года рост на 1.67%, а с 4кв19 накопленный рост 3.94% или 0.31% среднеквартального прироста, что ниже долгосрочного тренда 2010-2019, когда ВВП рос в среднем на 0.39% за квартал, 0.51% в 2017-2019, а до кризиса 2008 рост составлял 0.68% в среднем за квартал с 2004 по 2007 включительно.
По ведущим странам Европы получается так:
• Германия в рецессии с падением ВВП на 0.22% за год и минус 0.12% за два года, а относительно 4кв19 накопленный рост всего на 0.34%.
• Франция - рост на 1.07% за год, +1.91% за два года и 2.16% к 4кв19.
• Испания - рост на 0.61%, + 2.81% к 1кв22 и +4.55% к 4кв19
• Италия – рост на 2.4%, внушительные +6.5% за два года, но относительно скромные +3.7% к доковидному 4кв19.
Евростат не предоставил никакой дополнительной информации по структуре ВВП, поэтому декомпозицию ключевых факторов произвести невозможно.
Слабый спрос является одной из причин замедления инфляции в Европе за последний год в отличие от США, где спрос выше, и инфляционное давление сильнее. В США поведение потребителей является неадекватным в контексте актуальных условий – снижение сбережений под ноль, наращивание потребительских кредитов по рекордным ставкам. В Европе немного более адекватная публика, но ценой экономической стагнации.
Провальный отчет Газпрома – рекордные убытки и резкий рост долга, газовый бизнес практически полностью разрушен.
• Выручка упала на 27% до 8.54 трлн.
• Обвал выручки обеспечил газовый сегмент, где выручка обвалилась до 4.41 трлн vs 7.72 трлн в 2022, тогда как нефтяной бизнес нарастил выручку до 3.52 трлн vs 3.39 трлн годом ранее, а электроэнергетика – 0.6 трлн vs 0.56 трлн руб.
• Экспортные продажи газа рухнули в 2.6 раза с 7.3 до 2.9 трлн руб.
• Доналоговый убыток составил 659 млрд по сравнению с прибылью 2.2 трлн в 2022.
• Налог на прибыль составил минус 76 млрд (рекордный за всю историю возврат из бюджета) по сравнению с рекордными налогами в 2022 – 878 млрд.
• Налоги без учета налога на прибыль составили 3072 млрд vs 3485 млрд в 2022, 1539 млрд в 2021 и 1235 млрд в 2020.
• Совокупный чистый налог в 2023 - 3 трлн vs 4.4 трлн в 2022, 2.15 трлн в 2021 и 1.2 трлн в 2020.
• Чистый убыток достиг 629 млрд vs прибыли 1.22 трлн в 2022 и прибыли 2.08 трлн в 2021. Даже в провальный 2020 с чрезвычайно низкими ценами на нефть и газ прибыль была 125 млрд.
• Значительный вклад в негативный результат внесли убытки от обесценения активов на 1490 млрд vs 1281 млрд в 2022, 518 млрд в 2021 и лишь 166 млрд в 2020.
• Газовый бизнес сформировал чистый убыток в 1.18 трлн vs прибыли 1.17 трлн в 2022, а нефтяной бизнес и электроэнергетика в совокупности обеспечили прибыль 814 млрд vs 770 млрд в 2022.
• Общий рыночный долг (кредиты, облигации и обязательства по аренде) вырос до 6.65 трлн руб vs 5.3 трлн в 2022 и 5.16 трлн в 2021.
• Чистый долг резко взлетел до 5.22 трлн vs 4.1 трлн в 2022 и 2.9 трлн в 2021.
• Объем капитальных расходов достиг рекорда – 2.4 трлн vs 2.2 трлн в 2022 и 2.1 трлн.
• Свободный денежный поток в дефиците на 0.2 трлн – худший результат с 2017.
Шансы на дивиденды близки к нулю, причем дивов не стоит ожидать в следующие 3-5 лет (возврат от Газпромнефти не покрывает дыру в газовом бизнесе), свободный денежный поток отрицательный, а долг запредельный.
• Выручка упала на 27% до 8.54 трлн.
• Обвал выручки обеспечил газовый сегмент, где выручка обвалилась до 4.41 трлн vs 7.72 трлн в 2022, тогда как нефтяной бизнес нарастил выручку до 3.52 трлн vs 3.39 трлн годом ранее, а электроэнергетика – 0.6 трлн vs 0.56 трлн руб.
• Экспортные продажи газа рухнули в 2.6 раза с 7.3 до 2.9 трлн руб.
• Доналоговый убыток составил 659 млрд по сравнению с прибылью 2.2 трлн в 2022.
• Налог на прибыль составил минус 76 млрд (рекордный за всю историю возврат из бюджета) по сравнению с рекордными налогами в 2022 – 878 млрд.
• Налоги без учета налога на прибыль составили 3072 млрд vs 3485 млрд в 2022, 1539 млрд в 2021 и 1235 млрд в 2020.
• Совокупный чистый налог в 2023 - 3 трлн vs 4.4 трлн в 2022, 2.15 трлн в 2021 и 1.2 трлн в 2020.
• Чистый убыток достиг 629 млрд vs прибыли 1.22 трлн в 2022 и прибыли 2.08 трлн в 2021. Даже в провальный 2020 с чрезвычайно низкими ценами на нефть и газ прибыль была 125 млрд.
• Значительный вклад в негативный результат внесли убытки от обесценения активов на 1490 млрд vs 1281 млрд в 2022, 518 млрд в 2021 и лишь 166 млрд в 2020.
• Газовый бизнес сформировал чистый убыток в 1.18 трлн vs прибыли 1.17 трлн в 2022, а нефтяной бизнес и электроэнергетика в совокупности обеспечили прибыль 814 млрд vs 770 млрд в 2022.
• Общий рыночный долг (кредиты, облигации и обязательства по аренде) вырос до 6.65 трлн руб vs 5.3 трлн в 2022 и 5.16 трлн в 2021.
• Чистый долг резко взлетел до 5.22 трлн vs 4.1 трлн в 2022 и 2.9 трлн в 2021.
• Объем капитальных расходов достиг рекорда – 2.4 трлн vs 2.2 трлн в 2022 и 2.1 трлн.
• Свободный денежный поток в дефиците на 0.2 трлн – худший результат с 2017.
Шансы на дивиденды близки к нулю, причем дивов не стоит ожидать в следующие 3-5 лет (возврат от Газпромнефти не покрывает дыру в газовом бизнесе), свободный денежный поток отрицательный, а долг запредельный.
С 1 июня 2024 начнется снижение темпов QT – что происходит с балансом ФРС?
За 23 месяца (программа начала действовать с 1 июня 2022) общий объем реализованных активов составил 1.59 трлн при плане 2.07 трлн, среди которых трежерис сократили на 1.25 трлн (план – 1.31 трлн с процентом выполнения 95.5%), а MBS сократили на 335 млрд (план – 763 млрд, выполнено 44%).
Реальный объем реализации MBS около 15-16 млрд в месяц, тогда как трежерис сбрасывают близко к плану (в сумме 72-75 млрд), а следовательно к 1 июня 2024 будет реализовано активов примерно на 1.66 трлн ровно за два года.
С 1 июня реальные, а не заявленные темпы QT сократятся до 37-40 млрд в месяц (22-25 трежерис и 15 млрд MBS) и вероятно осенью QT будет полностью отключен, т.е начиная с мая будет сброшено еще 225-270 млрд активов.
Избыточная ликвидность в рамках обратного РЕПО с ФРС (RRR) перестала сокращаться с начала марта (уже два месяца) и это связано с операциями Минфина по погашению векселей с плановым объемом до 0.3 трлн к июлю, а в 3кв24 снова разместят векселя на 0.3 трлн.
Учитывая операции ФРС и Минфина, полное опустошение обратного РЕПО может произойти примерно с 20 июля по 20 августа, что позже изначальных оценок (конец июня).
Гораздо более интересно, как они собираются лавировать со среднесрочным и долгосрочным долгом, чистые размещения которого составят почти 1.1 трлн до окончания финансового года (30 сентября) или за следующие 5 месяцев.
Для сравнения, за 11 месяцев с июня прошлого года, когда Минфин после повышения лимита по долгу вышел на открытый рынок, чистые размещения нот и бондов составили около 0.69 трлн или в среднем 63 млрд в месяц, а сейчас интенсивность размещений вырастет до 220 млрд в месяц
Нагрузка на долговой рынок вырастет в 3.5 раза на фоне общего сокращения ликвидности на всех уровнях (финсектор и домохозяйства) – это самый сильный стресс тест на систему за последние 15 лет.
ФРС, владея 0.2 трлн векселей (4.4% в объёме трежерис) не сможет помочь в выкупе, перераспределяя структуру гособлигаций.
За 23 месяца (программа начала действовать с 1 июня 2022) общий объем реализованных активов составил 1.59 трлн при плане 2.07 трлн, среди которых трежерис сократили на 1.25 трлн (план – 1.31 трлн с процентом выполнения 95.5%), а MBS сократили на 335 млрд (план – 763 млрд, выполнено 44%).
Реальный объем реализации MBS около 15-16 млрд в месяц, тогда как трежерис сбрасывают близко к плану (в сумме 72-75 млрд), а следовательно к 1 июня 2024 будет реализовано активов примерно на 1.66 трлн ровно за два года.
С 1 июня реальные, а не заявленные темпы QT сократятся до 37-40 млрд в месяц (22-25 трежерис и 15 млрд MBS) и вероятно осенью QT будет полностью отключен, т.е начиная с мая будет сброшено еще 225-270 млрд активов.
Избыточная ликвидность в рамках обратного РЕПО с ФРС (RRR) перестала сокращаться с начала марта (уже два месяца) и это связано с операциями Минфина по погашению векселей с плановым объемом до 0.3 трлн к июлю, а в 3кв24 снова разместят векселя на 0.3 трлн.
Учитывая операции ФРС и Минфина, полное опустошение обратного РЕПО может произойти примерно с 20 июля по 20 августа, что позже изначальных оценок (конец июня).
Гораздо более интересно, как они собираются лавировать со среднесрочным и долгосрочным долгом, чистые размещения которого составят почти 1.1 трлн до окончания финансового года (30 сентября) или за следующие 5 месяцев.
Для сравнения, за 11 месяцев с июня прошлого года, когда Минфин после повышения лимита по долгу вышел на открытый рынок, чистые размещения нот и бондов составили около 0.69 трлн или в среднем 63 млрд в месяц, а сейчас интенсивность размещений вырастет до 220 млрд в месяц
Нагрузка на долговой рынок вырастет в 3.5 раза на фоне общего сокращения ликвидности на всех уровнях (финсектор и домохозяйства) – это самый сильный стресс тест на систему за последние 15 лет.
ФРС, владея 0.2 трлн векселей (4.4% в объёме трежерис) не сможет помочь в выкупе, перераспределяя структуру гособлигаций.
1 мая был зафиксирован рекордный отток из ETF, ориентированных на Bitcoin, в американской юрисдикции.
Вся эта история длится недолго – с середины января 2024, но весьма показательна. Криптовалюта является верным индикатором избытка ликвидности и безумия (вовлечения в агрессивные спекуляции).
Не нужно навязывать ложные нарративы, что крипта замещает золото и является альтернативной формой денег, а инвестиции в крипту есть метод отхода от фиата.
Во-первых, этот рынок крайне зарегулирован. Здесь нет той вакханалии и «содомии», которые наблюдались до 2017-2018, когда крипта была децентрализована и нашпигована сомнительными схемами и откровенным криминалом.
Сейчас около 99% оборота крипторынка проходит на организованных торгах крипто-бирж с жестким регламентом верификации личности (KYC процедуры) практически сопоставимым с уровнем верификации в европейских или американских банках, но с большей свободой по входящим и исходящим транзакциям.
Глубина интеграции и использования крипты неплохо модерируется регуляторами и ведущими мировыми ЦБ, по крайней мере во внешнем контуре, не позволяя конкурировать с фиатом.
Во-вторых, крипта практически полностью синхронизирована с основными фондовыми рынками – растет и падает в полной корреляции, но с большей амплитудой, что символизирует общие циклы распределения и аккумуляции избыточной ликвидности.
Bitcoin достиг исторического максимума 13-14 марта, с тех пор чистый денежный поток в ETF равен нулю, тогда как с 7 февраля по 13 марта было распределено 10 млрд – самый успешный старт ETF в истории США.
С 12 апреля крипта перешла в жесткий даунтренд (особенно альткоины), а по ETF практически непрерывный отток в объёме 1.4 млрд, а с 24 апреля по ETF наиболее стремительный отток – 1.2 млрд, где минус 563 млн было 1 мая.
ИИ хайп, как и крипто хайп сходит на нет. Максимумы по крипте, как и по ИИ акциям были с 8 по 18 марта, с тех пор совсем захворали.
Статистика по ETF на Bitcoin оперативно показывает степень остервенения и безумия, как и общую избыточную ликвидность.
Вся эта история длится недолго – с середины января 2024, но весьма показательна. Криптовалюта является верным индикатором избытка ликвидности и безумия (вовлечения в агрессивные спекуляции).
Не нужно навязывать ложные нарративы, что крипта замещает золото и является альтернативной формой денег, а инвестиции в крипту есть метод отхода от фиата.
Во-первых, этот рынок крайне зарегулирован. Здесь нет той вакханалии и «содомии», которые наблюдались до 2017-2018, когда крипта была децентрализована и нашпигована сомнительными схемами и откровенным криминалом.
Сейчас около 99% оборота крипторынка проходит на организованных торгах крипто-бирж с жестким регламентом верификации личности (KYC процедуры) практически сопоставимым с уровнем верификации в европейских или американских банках, но с большей свободой по входящим и исходящим транзакциям.
Глубина интеграции и использования крипты неплохо модерируется регуляторами и ведущими мировыми ЦБ, по крайней мере во внешнем контуре, не позволяя конкурировать с фиатом.
Во-вторых, крипта практически полностью синхронизирована с основными фондовыми рынками – растет и падает в полной корреляции, но с большей амплитудой, что символизирует общие циклы распределения и аккумуляции избыточной ликвидности.
Bitcoin достиг исторического максимума 13-14 марта, с тех пор чистый денежный поток в ETF равен нулю, тогда как с 7 февраля по 13 марта было распределено 10 млрд – самый успешный старт ETF в истории США.
С 12 апреля крипта перешла в жесткий даунтренд (особенно альткоины), а по ETF практически непрерывный отток в объёме 1.4 млрд, а с 24 апреля по ETF наиболее стремительный отток – 1.2 млрд, где минус 563 млн было 1 мая.
ИИ хайп, как и крипто хайп сходит на нет. Максимумы по крипте, как и по ИИ акциям были с 8 по 18 марта, с тех пор совсем захворали.
Статистика по ETF на Bitcoin оперативно показывает степень остервенения и безумия, как и общую избыточную ликвидность.
В США создано 175 тыс рабочих мест в апреле – до охлаждения рынка труда еще далеко.
Докризисный долгосрочный (2010-2019) среднемесячный темп создания рабочих мест был около 190 тыс, сейчас выше. За последние три месяца создано 242 тыс рабочих мест, этот же темп был за полгода и 234 тыс за последний год.
Основной негативный эффект внес государственный сектор, который нарастил рабочие места лишь на 8 тыс, тогда как ранее создавал 50-60 тыс рабочих мест в месяц, а частный сектор относительно стабилен.
Почему до охлаждения рынка еще далеко? Это инертный процесс, за исключением шоковых сценариев уровня COVID кризиса. Например, перед кризисом 2008 рынок труда начал деградировать с июня 2007 (ранее с янв.04 по май.07 создавалось по 180 тыс рабочих мест).
С июн.07 по янв.08 темп роста занятости был около 50 тыс, что в 3.5 раза ниже, чем в нормальной ситуации. К непрерывному снижению занятости США перешли с фев.08 (за полгода до резкого ухудшения ситуации) по фев.10 с потерями рабочих мест по 348 тыс в месяц.
Примерно также было перед кризисом 2001-2003, когда с июн.00 по мар.01 создавалось по 65 тыс рабочих мест, тогда как с 1996 по 2000 около 265 тыс. В кризис перешли с апр.01 по авг.03 с ежемесячной потерей занятости по 90 тыс.
За последние 30 лет в рамках реализации кризисного сценария рынок труда показывает признаки существенного замедления примерно 8-10 месяцев до начала кризиса (темпы прироста занятости падают в 3-4 раза от нормы), а кризис продолжается 2-3 года.
Прирост на 175 тыс – это лишь штатная флуктуация в рамках возврата к более естественным темпам прироста занятости с 2023 года после быстрого наращивания занятости в рамках компенсации COVID провала 2020-2022.
Что нужно учитывать? Деградация структуры занятости присутствует:
Основной прирост занятости идет со стороны мигрантов с работой, имеющую частичную занятость, а за последний года половина от всего прироста рабочих мест в частном секторе пришлась на сектор здравоохранения. Высокооплачиваемые рабочие места резко замедляются с 2023.
Докризисный долгосрочный (2010-2019) среднемесячный темп создания рабочих мест был около 190 тыс, сейчас выше. За последние три месяца создано 242 тыс рабочих мест, этот же темп был за полгода и 234 тыс за последний год.
Основной негативный эффект внес государственный сектор, который нарастил рабочие места лишь на 8 тыс, тогда как ранее создавал 50-60 тыс рабочих мест в месяц, а частный сектор относительно стабилен.
Почему до охлаждения рынка еще далеко? Это инертный процесс, за исключением шоковых сценариев уровня COVID кризиса. Например, перед кризисом 2008 рынок труда начал деградировать с июня 2007 (ранее с янв.04 по май.07 создавалось по 180 тыс рабочих мест).
С июн.07 по янв.08 темп роста занятости был около 50 тыс, что в 3.5 раза ниже, чем в нормальной ситуации. К непрерывному снижению занятости США перешли с фев.08 (за полгода до резкого ухудшения ситуации) по фев.10 с потерями рабочих мест по 348 тыс в месяц.
Примерно также было перед кризисом 2001-2003, когда с июн.00 по мар.01 создавалось по 65 тыс рабочих мест, тогда как с 1996 по 2000 около 265 тыс. В кризис перешли с апр.01 по авг.03 с ежемесячной потерей занятости по 90 тыс.
За последние 30 лет в рамках реализации кризисного сценария рынок труда показывает признаки существенного замедления примерно 8-10 месяцев до начала кризиса (темпы прироста занятости падают в 3-4 раза от нормы), а кризис продолжается 2-3 года.
Прирост на 175 тыс – это лишь штатная флуктуация в рамках возврата к более естественным темпам прироста занятости с 2023 года после быстрого наращивания занятости в рамках компенсации COVID провала 2020-2022.
Что нужно учитывать? Деградация структуры занятости присутствует:
Основной прирост занятости идет со стороны мигрантов с работой, имеющую частичную занятость, а за последний года половина от всего прироста рабочих мест в частном секторе пришлась на сектор здравоохранения. Высокооплачиваемые рабочие места резко замедляются с 2023.