Утраченная сладость эксперимента с маршмэллоу [1]
#psychology
Начало
В 1970-х годах в Стэнфорде психолог Уолтер Мишель провёл интересный эксперимент, в котором участвовали дети от 3 до 5 лет. Ребёнку показывали маршмэллоу и крендель и предлагали указать, какое из лакомств ему нравится больше. Затем экспериментатор сообщал, что ему нужно отойти, но ребёнку разрешат съесть любимое лакомство, если тот дождётся возвращения экспериментатора. Также ребёнку говорили, что он может позвать экспериментатора обратно, но в этом случае он сможет съесть только нелюбимое лакомство. То есть ребёнок мог быстро получить маленькую награду (нелюбимое лакомство) или дождаться более значимой награды (любимое лакомство). В основных сессиях оба лакомства оставляли на виду. Результаты показали, что дети дожидались экспериментатора дольше, если могли себя отвлекать (играли в игрушку, думали о забавных вещах). При этом, если детям предлагали во время отсутствия экспериментатора думать о лакомствах, то это не увеличивало время ожидания. Наконец, если лакомства не оставляли на виду, а накрывали крышкой, то независимо от того, отвлекали ли себя дети, время их ожидания оказывалось примерно одинаково высоким. А если в этих условиях дети думали о любом из двух лакомств, то ожидание сокращалось.
Что это значит?
Эксперимент с маршмэллоу показал, что длительность отсрочки получения более высокого вознаграждения (любимого лакомства) зависит от того, насколько ребёнок отвлекается от мыслей о нём и/или о менее желанном, но более быстром вознаграждении. То есть в условиях выбора "довольствоваться малым сейчас VS получить больше позже", эффективными окажутся даже не мысли о том, как, например, здорово было бы получить ту заветную большую награду, а простое игнорирование обоих вариантов и отвлечение от "соблазна".
Что случилось потом?
Сами по себе результаты эксперимента с маршмэллоу, конечно, имеют значимость в понимании процессов контроля импульсов при получении отложенного удовольствия, но не это укрепило известность данного эксперимента в широких массах. Чаще всего эксперимент с маршмэллоу упоминают в контексте исследования, которое было проведено на основе информации, полученной в последующие 10-20 лет. Оно показало корреляцию между тем, насколько долго ребёнок выдерживал ожидание отложенной награды в первоначальном эксперименте, и тем, как затем с возрастом проявлялись его когнитивные и академические способности. Чем дольше ребёнок оказывался способен ожидать награду в дошкольном возрасте, тем более высокими оказывались затем его оценки по SAT-тесту для приёма в вузы, способность контролировать себя во время фрустрации, осуществлять планирование, концентрироваться на задачах и т. д. Масла в огонь подлили свидетельства того что высокая детская стойкость перед "соблазном" в эксперименте с маршмэллоу понижает вероятность употребления наркотиков, формирования низкой самооценки и проблем в социальных взаимодействиях 20 лет спустя. Наконец, даже индекс массы тела оказался зависящим от этого показателя саморегуляции: каждая дополнительная минута ожидания вознаграждения приводила к сокращению индекса массы тела, измеряемого 30 лет спустя, на 0.2 балла. Довольно легко эти результаты были подхвачены заявлениями о том, что самоконтроль и терпение, проявляемые в детстве в рамках эксперимента с маршмэллоу, — это ключ к успеху в юном и взрослом возрасте. Но так ли это?
#psychology
Начало
В 1970-х годах в Стэнфорде психолог Уолтер Мишель провёл интересный эксперимент, в котором участвовали дети от 3 до 5 лет. Ребёнку показывали маршмэллоу и крендель и предлагали указать, какое из лакомств ему нравится больше. Затем экспериментатор сообщал, что ему нужно отойти, но ребёнку разрешат съесть любимое лакомство, если тот дождётся возвращения экспериментатора. Также ребёнку говорили, что он может позвать экспериментатора обратно, но в этом случае он сможет съесть только нелюбимое лакомство. То есть ребёнок мог быстро получить маленькую награду (нелюбимое лакомство) или дождаться более значимой награды (любимое лакомство). В основных сессиях оба лакомства оставляли на виду. Результаты показали, что дети дожидались экспериментатора дольше, если могли себя отвлекать (играли в игрушку, думали о забавных вещах). При этом, если детям предлагали во время отсутствия экспериментатора думать о лакомствах, то это не увеличивало время ожидания. Наконец, если лакомства не оставляли на виду, а накрывали крышкой, то независимо от того, отвлекали ли себя дети, время их ожидания оказывалось примерно одинаково высоким. А если в этих условиях дети думали о любом из двух лакомств, то ожидание сокращалось.
Что это значит?
Эксперимент с маршмэллоу показал, что длительность отсрочки получения более высокого вознаграждения (любимого лакомства) зависит от того, насколько ребёнок отвлекается от мыслей о нём и/или о менее желанном, но более быстром вознаграждении. То есть в условиях выбора "довольствоваться малым сейчас VS получить больше позже", эффективными окажутся даже не мысли о том, как, например, здорово было бы получить ту заветную большую награду, а простое игнорирование обоих вариантов и отвлечение от "соблазна".
Что случилось потом?
Сами по себе результаты эксперимента с маршмэллоу, конечно, имеют значимость в понимании процессов контроля импульсов при получении отложенного удовольствия, но не это укрепило известность данного эксперимента в широких массах. Чаще всего эксперимент с маршмэллоу упоминают в контексте исследования, которое было проведено на основе информации, полученной в последующие 10-20 лет. Оно показало корреляцию между тем, насколько долго ребёнок выдерживал ожидание отложенной награды в первоначальном эксперименте, и тем, как затем с возрастом проявлялись его когнитивные и академические способности. Чем дольше ребёнок оказывался способен ожидать награду в дошкольном возрасте, тем более высокими оказывались затем его оценки по SAT-тесту для приёма в вузы, способность контролировать себя во время фрустрации, осуществлять планирование, концентрироваться на задачах и т. д. Масла в огонь подлили свидетельства того что высокая детская стойкость перед "соблазном" в эксперименте с маршмэллоу понижает вероятность употребления наркотиков, формирования низкой самооценки и проблем в социальных взаимодействиях 20 лет спустя. Наконец, даже индекс массы тела оказался зависящим от этого показателя саморегуляции: каждая дополнительная минута ожидания вознаграждения приводила к сокращению индекса массы тела, измеряемого 30 лет спустя, на 0.2 балла. Довольно легко эти результаты были подхвачены заявлениями о том, что самоконтроль и терпение, проявляемые в детстве в рамках эксперимента с маршмэллоу, — это ключ к успеху в юном и взрослом возрасте. Но так ли это?
Гедонистическая гибкость в повседневной жизни [1]
#psychology
Статья: Taquet, M., Quoidbach, J., De Montjoye, Y. A., Desseilles, M., & Gross, J. J. (2016). Hedonism and the choice of everyday activities. Proceedings of the national Academy of Sciences, 113(35), 9769-9773.
Вдогонку к предыдущим постам, посвящённым отложенному вознаграждению, изложу тезисы статьи, в которой описано исследование взаимосвязи настроения и выбора повседневной активности.
Гедонистический принцип
В своей жизни мы сталкиваемся со множеством выборов. Один из самых важных связан с тем, как мы решаем проводить время. В соответствии с "гедонистическим принципом" выбор того, чем мы хотим заняться, определяется минимизацией отрицательного аффекта (эмоций, настроения) и максимизацией положительного аффекта. Различные эксперименты, в которых у людей формировали положительные или отрицательные эмоции, подтверждали этот принцип: если человеку было плохо, то он предпочитал активность, которая улучшала его состояние (например, ел вкусную еду); если же человеку было хорошо, то посредством выбора соответствующей активности он поддерживал это состояние или же делал более выраженным. То есть во всех случаях люди стремились к выбору той активности, которая была приятна. Однако возникает вопрос: если мы всё время стремимся улучшить своё настроение, то почему в повседневной жизни (а не в лабораторных условиях) мы всё-таки посвящаем время и той активности, которая может не казаться приятной — например, моем посуду, делаем уборку и т. д.? Существует несколько возможных объяснений этому в рамках гипотез, представленных ниже.
Гипотезы
Гедонистический оппортунизм: мы стремимся улучшать своё настроение всегда, когда появляется такая возможность. Повседневная жизнь ограничивает эти возможности, поэтому в ряде случаев мы можем делать то, что не приносит удовольствие. Следствие гипотезы: настроение не предсказывает тип активности, который мы выбираем.
Гедонистическая заметность: мы стремимся улучшать своё настроение только в тех случаях, когда нам слишком плохо или слишком хорошо. При этом, если мы пребываем в относительно нейтральном состоянии, мы можем заниматься необходимыми делами, которые не улучшают наше настроение.
Гедонистическая гибкость: в заданный момент времени перед нами существуют перспективы краткосрочных и отложенных вознаграждений. Краткосрочные вознаграждения (например, просмотр сериала) непосредственно приводят к улучшению настроения. Деятельность, нацеленная на отложенное вознаграждение, не обязательно приносит удовольствие в моменте, но зато в будущем приводит к результатам, которые влияют на качество жизни в целом (например, интенсивная работа, приводящая к повышению в должности). И именно текущее настроение позволяет расставить приоритеты между краткосрочными и отложенными вознаграждениями и деятельностью, связанной с ними: плохое настроение приводит к выбору краткосрочных вознаграждений для улучшения настроения, а хорошее настроение позволяет распределить приоритеты в пользу менее приятной активности, которая может быть важна для долгосрочных целей и может приводить к отложенному вознаграждению.
Суть исследования
Авторы решили проверить валидность перечисленных выше гипотез и на протяжении 27 дней наблюдали за 28000 участниками, их настроением и повседневной активностью. На протяжении дня специальное мобильное приложение отправляло участникам уведомление. Участники должны были оценить своё текущее настроение по шкале от 0 до 100 и указать, чем они на текущий момент занимаются (активность выбиралась из 25 опций, что служит некоторым ограничением возможного спектра деятельности). Далее на основе полученных данных оценивалось то, как текущее настроение влияло на активность, которой люди занимались спустя несколько часов, а также то, как эта активность влияла на последующее настроение. Дополнительно учитывались факторы текущей активности, времени дня и дня недели.
#psychology
Статья: Taquet, M., Quoidbach, J., De Montjoye, Y. A., Desseilles, M., & Gross, J. J. (2016). Hedonism and the choice of everyday activities. Proceedings of the national Academy of Sciences, 113(35), 9769-9773.
Вдогонку к предыдущим постам, посвящённым отложенному вознаграждению, изложу тезисы статьи, в которой описано исследование взаимосвязи настроения и выбора повседневной активности.
Гедонистический принцип
В своей жизни мы сталкиваемся со множеством выборов. Один из самых важных связан с тем, как мы решаем проводить время. В соответствии с "гедонистическим принципом" выбор того, чем мы хотим заняться, определяется минимизацией отрицательного аффекта (эмоций, настроения) и максимизацией положительного аффекта. Различные эксперименты, в которых у людей формировали положительные или отрицательные эмоции, подтверждали этот принцип: если человеку было плохо, то он предпочитал активность, которая улучшала его состояние (например, ел вкусную еду); если же человеку было хорошо, то посредством выбора соответствующей активности он поддерживал это состояние или же делал более выраженным. То есть во всех случаях люди стремились к выбору той активности, которая была приятна. Однако возникает вопрос: если мы всё время стремимся улучшить своё настроение, то почему в повседневной жизни (а не в лабораторных условиях) мы всё-таки посвящаем время и той активности, которая может не казаться приятной — например, моем посуду, делаем уборку и т. д.? Существует несколько возможных объяснений этому в рамках гипотез, представленных ниже.
Гипотезы
Гедонистический оппортунизм: мы стремимся улучшать своё настроение всегда, когда появляется такая возможность. Повседневная жизнь ограничивает эти возможности, поэтому в ряде случаев мы можем делать то, что не приносит удовольствие. Следствие гипотезы: настроение не предсказывает тип активности, который мы выбираем.
Гедонистическая заметность: мы стремимся улучшать своё настроение только в тех случаях, когда нам слишком плохо или слишком хорошо. При этом, если мы пребываем в относительно нейтральном состоянии, мы можем заниматься необходимыми делами, которые не улучшают наше настроение.
Гедонистическая гибкость: в заданный момент времени перед нами существуют перспективы краткосрочных и отложенных вознаграждений. Краткосрочные вознаграждения (например, просмотр сериала) непосредственно приводят к улучшению настроения. Деятельность, нацеленная на отложенное вознаграждение, не обязательно приносит удовольствие в моменте, но зато в будущем приводит к результатам, которые влияют на качество жизни в целом (например, интенсивная работа, приводящая к повышению в должности). И именно текущее настроение позволяет расставить приоритеты между краткосрочными и отложенными вознаграждениями и деятельностью, связанной с ними: плохое настроение приводит к выбору краткосрочных вознаграждений для улучшения настроения, а хорошее настроение позволяет распределить приоритеты в пользу менее приятной активности, которая может быть важна для долгосрочных целей и может приводить к отложенному вознаграждению.
Суть исследования
Авторы решили проверить валидность перечисленных выше гипотез и на протяжении 27 дней наблюдали за 28000 участниками, их настроением и повседневной активностью. На протяжении дня специальное мобильное приложение отправляло участникам уведомление. Участники должны были оценить своё текущее настроение по шкале от 0 до 100 и указать, чем они на текущий момент занимаются (активность выбиралась из 25 опций, что служит некоторым ограничением возможного спектра деятельности). Далее на основе полученных данных оценивалось то, как текущее настроение влияло на активность, которой люди занимались спустя несколько часов, а также то, как эта активность влияла на последующее настроение. Дополнительно учитывались факторы текущей активности, времени дня и дня недели.
Одна голова хорошо, а две – аморальнее [1]
#psychology
Публикация: Keshmirian, A., Deroy, O., & Bahrami, B. (2022). Many heads are more utilitarian than one. Cognition, 220, 104965.
Представьте себе, что вы журналист, расследующий жестокое убийство. Вы столкнулись с моральной дилеммой. Вам в руки попало доказательство того, что правительство иностранного государства заказало убийство. При этом именно это иностранное государство является долгосрочным торговым партнёром вашей страны и в ближайшее время должно заключить с ней соглашение, которое позволит обеспечить новой работой десятки тысяч ваших сограждан. Если вы обнародуете доказательство, заключение этого важного соглашения не состоится. Какой выбор вы сделаете?
Предположим, для вас важны принципы этики, призывающие журналиста раскрывать правду любой ценой, и вы решили рассказать о вовлечённости иностранного государства в убийство. Возникает скандал, заключение соглашения отменяется. Посчитали бы вы своё решение морально приемлемым? Ведь, с одной стороны, вы поступили честно, а с другой – ваше решение не позволило обеспечить финансовое и трудовое благополучие многим людям.
А теперь представьте, что вы работаете не один, а вместе с несколькими коллегами, и все они так же оказались осведомлены о заказном характере убийства. Повлияло бы на ваше решение мнение ваших коллег?
Ответ на вопрос может дать недавнее исследование, целью которого стала оценка того, существуют ли различия между коллективными моральными суждениями и индивидуальными и могут ли индивидуальные моральные суждения изменяться под влиянием коллективных.
Как решаются моральные дилеммы?
В общем виде моральные дилеммы можно решать двумя способами. Один из них – утилитарный. В этом случае важны последствия и действие считается приемлемым, если оно максимизирует пользу для большего числа людей. Например, в известном мысленном эксперименте с вагонеткой утилитарным решением было бы пожертвовать жизнью одного человека ради спасения пятерых. Второй подход – деонтологический. В нём важны не последствия действий, а их соответствие некоторым универсальным моральным принципам (например, нельзя лгать, убивать и нарушать обещания). В рамках этого подхода жертва в лице одного человека не менее велика, чем жертва в лице пятерых.
Моральные суждения меняются
Склонность к одному из принципов принятия решений (утилитарному или деонтологическому) может меняться под влиянием множества факторов. В статье приводится обзор соответствующих примеров. В частности, если в экспериментальных условиях предлагать участникам решать математические задачи до ознакомления с моральными дилеммами, будут приниматься более утилитарные решения. Аналогичным влиянием обладало подавление эмоций или приём противотревожных препаратов. Напротив, решения становились менее утилитарными, если участники испытывали стресс или чрезмерную когнитивную нагрузку. Таким образом, утилитарные решения требуют вовлечённости сознательных контролируемых процессов, а деонтологические решения с большей вероятностью принимаются на инуитивном автоматическом уровне.
Социальный разум
На проявление того или иного "режима" мышления могут оказывать влияние и социальные взаимодействия. Например, прошлые исследования показали, что взаимодействия в группе обеспечивают включение именно сознательных умственных усилий для решения задач. Это, в частности, отражается на том, что именно в группах люди больше склонны совершать аморальные действия: например, в группах люди больше врут, прилагают меньше усилия для достижения общей цели (проявляют социальную леность), менее щедры и т. д. Если в группе люди проявляют себя более аморально, то как это выражается на решении дилемм и каким образом это влияет на индивидуальные решения?
#psychology
Публикация: Keshmirian, A., Deroy, O., & Bahrami, B. (2022). Many heads are more utilitarian than one. Cognition, 220, 104965.
Представьте себе, что вы журналист, расследующий жестокое убийство. Вы столкнулись с моральной дилеммой. Вам в руки попало доказательство того, что правительство иностранного государства заказало убийство. При этом именно это иностранное государство является долгосрочным торговым партнёром вашей страны и в ближайшее время должно заключить с ней соглашение, которое позволит обеспечить новой работой десятки тысяч ваших сограждан. Если вы обнародуете доказательство, заключение этого важного соглашения не состоится. Какой выбор вы сделаете?
Предположим, для вас важны принципы этики, призывающие журналиста раскрывать правду любой ценой, и вы решили рассказать о вовлечённости иностранного государства в убийство. Возникает скандал, заключение соглашения отменяется. Посчитали бы вы своё решение морально приемлемым? Ведь, с одной стороны, вы поступили честно, а с другой – ваше решение не позволило обеспечить финансовое и трудовое благополучие многим людям.
А теперь представьте, что вы работаете не один, а вместе с несколькими коллегами, и все они так же оказались осведомлены о заказном характере убийства. Повлияло бы на ваше решение мнение ваших коллег?
Ответ на вопрос может дать недавнее исследование, целью которого стала оценка того, существуют ли различия между коллективными моральными суждениями и индивидуальными и могут ли индивидуальные моральные суждения изменяться под влиянием коллективных.
Как решаются моральные дилеммы?
В общем виде моральные дилеммы можно решать двумя способами. Один из них – утилитарный. В этом случае важны последствия и действие считается приемлемым, если оно максимизирует пользу для большего числа людей. Например, в известном мысленном эксперименте с вагонеткой утилитарным решением было бы пожертвовать жизнью одного человека ради спасения пятерых. Второй подход – деонтологический. В нём важны не последствия действий, а их соответствие некоторым универсальным моральным принципам (например, нельзя лгать, убивать и нарушать обещания). В рамках этого подхода жертва в лице одного человека не менее велика, чем жертва в лице пятерых.
Моральные суждения меняются
Склонность к одному из принципов принятия решений (утилитарному или деонтологическому) может меняться под влиянием множества факторов. В статье приводится обзор соответствующих примеров. В частности, если в экспериментальных условиях предлагать участникам решать математические задачи до ознакомления с моральными дилеммами, будут приниматься более утилитарные решения. Аналогичным влиянием обладало подавление эмоций или приём противотревожных препаратов. Напротив, решения становились менее утилитарными, если участники испытывали стресс или чрезмерную когнитивную нагрузку. Таким образом, утилитарные решения требуют вовлечённости сознательных контролируемых процессов, а деонтологические решения с большей вероятностью принимаются на инуитивном автоматическом уровне.
Социальный разум
На проявление того или иного "режима" мышления могут оказывать влияние и социальные взаимодействия. Например, прошлые исследования показали, что взаимодействия в группе обеспечивают включение именно сознательных умственных усилий для решения задач. Это, в частности, отражается на том, что именно в группах люди больше склонны совершать аморальные действия: например, в группах люди больше врут, прилагают меньше усилия для достижения общей цели (проявляют социальную леность), менее щедры и т. д. Если в группе люди проявляют себя более аморально, то как это выражается на решении дилемм и каким образом это влияет на индивидуальные решения?
Доверие к эврике
#psychology #thoughts
Попался на глаза комментарий в "Trends in Cognitive Sciences" на тему того, что люди склонны больше доверять не аналитическим решениям, а инсайтам – решениям, которые возникают словно "из ниоткуда" и сопровождаются яркими эмоциями à la "Ага!". Оба режима могут порождать творческие и нетривиальные идеи, только аналитический подход предполагает тщательный последовательный поиск решения и приложение к этому усилий, а инсайтный – скорее случайное осознание решения или его принципов. Например, решая анаграммы, мы можем либо последовательно переставлять буквы и слоги, аналитически обнаруживая верное слово, либо каким-то образом "замечать" правильное решение без особых усилий.
Авторы комментария приводят в пример исследования, которые показывают, что участники:
- недооценивают количество решений, которые они могут сгенерировать аналитически или с помощью произвольных усилий;
- недооценивают уровень собственной креативности, ошибочно полагая, что количество новых идей падает с течением времени во время сессии их поиска;
- ошибочно считают, что нашли большую часть возможных решений (75 %), в то время как задействовали лишь 20-30%;
- ошибочно считают, что нетривиальные решения обеспечиваются деятельностью, направленной на отвлечение внимания от задачи, а не на фокус на ней;
- выше оценивают тех людей, достижения которых базируются на врождённых талантах и "гениальности", а не на усилиях и трудолюбии (даже если у первых достижений объективно меньше).
Эти свидетельства указывают на то, что люди недооценивают результативность аналитического подхода в процессах креативности. Возможно, это связано с тем, что инсайтные решения приходят с меньшими ментальными затратами и потому более привлекательны. Ошибочно полагая, что лучшие идеи внезапно приходят сами, мы рискуем отстраниться от сфокусированного решения задачи раньше, чем следует, и лишить себя возможности реализовать свой творческий потенциал полностью.
Впрочем, эти данные затрагивают скорее потенциал того или иного подхода в количественном плане, но не качество самих решений. Касаясь аспекта качества, нельзя игнорировать свидетельства того, что инсайтные решения чаще аналитических могут оказываться верными.
Переходя на уровень личного опыта, могу сказать, что замечала за собой склонность "ждать у моря погоды" в условиях, когда требовалось сгенерировать какую-то новую творческую идею (например, сформулировать гипотезу нового исследования или придумать сюжет для нового рассказа). Это ожидание эврики обычно не увенчивается её приходом, если я не начинаю "бередить" ментальное пространство хоть какой-то деятельностью, направленной на решение задачи (даже простым методом свободного письма). И, напротив, чрезмерная фиксация на задаче в стадии тупика не даёт возможность заметить неочевидные пути её решения. Поэтому наиболее гармоничный путь к реализации креативности я вижу в метафорическом примирении внутренних Моцарта и Сальери.
#psychology #thoughts
Попался на глаза комментарий в "Trends in Cognitive Sciences" на тему того, что люди склонны больше доверять не аналитическим решениям, а инсайтам – решениям, которые возникают словно "из ниоткуда" и сопровождаются яркими эмоциями à la "Ага!". Оба режима могут порождать творческие и нетривиальные идеи, только аналитический подход предполагает тщательный последовательный поиск решения и приложение к этому усилий, а инсайтный – скорее случайное осознание решения или его принципов. Например, решая анаграммы, мы можем либо последовательно переставлять буквы и слоги, аналитически обнаруживая верное слово, либо каким-то образом "замечать" правильное решение без особых усилий.
Авторы комментария приводят в пример исследования, которые показывают, что участники:
- недооценивают количество решений, которые они могут сгенерировать аналитически или с помощью произвольных усилий;
- недооценивают уровень собственной креативности, ошибочно полагая, что количество новых идей падает с течением времени во время сессии их поиска;
- ошибочно считают, что нашли большую часть возможных решений (75 %), в то время как задействовали лишь 20-30%;
- ошибочно считают, что нетривиальные решения обеспечиваются деятельностью, направленной на отвлечение внимания от задачи, а не на фокус на ней;
- выше оценивают тех людей, достижения которых базируются на врождённых талантах и "гениальности", а не на усилиях и трудолюбии (даже если у первых достижений объективно меньше).
Эти свидетельства указывают на то, что люди недооценивают результативность аналитического подхода в процессах креативности. Возможно, это связано с тем, что инсайтные решения приходят с меньшими ментальными затратами и потому более привлекательны. Ошибочно полагая, что лучшие идеи внезапно приходят сами, мы рискуем отстраниться от сфокусированного решения задачи раньше, чем следует, и лишить себя возможности реализовать свой творческий потенциал полностью.
Впрочем, эти данные затрагивают скорее потенциал того или иного подхода в количественном плане, но не качество самих решений. Касаясь аспекта качества, нельзя игнорировать свидетельства того, что инсайтные решения чаще аналитических могут оказываться верными.
Переходя на уровень личного опыта, могу сказать, что замечала за собой склонность "ждать у моря погоды" в условиях, когда требовалось сгенерировать какую-то новую творческую идею (например, сформулировать гипотезу нового исследования или придумать сюжет для нового рассказа). Это ожидание эврики обычно не увенчивается её приходом, если я не начинаю "бередить" ментальное пространство хоть какой-то деятельностью, направленной на решение задачи (даже простым методом свободного письма). И, напротив, чрезмерная фиксация на задаче в стадии тупика не даёт возможность заметить неочевидные пути её решения. Поэтому наиболее гармоничный путь к реализации креативности я вижу в метафорическом примирении внутренних Моцарта и Сальери.
Неравные шансы новогодних обещаний
#psychology
Публикация: Oscarsson, M., Carlbring, P., Andersson, G., & Rozental, A. (2020). A large-scale experiment on New Year’s resolutions: Approach-oriented goals are more successful than avoidance-oriented goals. PLoS One, 15(12), e0234097.
Сложно устоять перед "эффектом чистого листа", который возникает с наступлением понедельника, первого числа месяца и в особенности – нового года. Поэтому в новогодний период перед собой ставит новые цели и формулирует новогодние обещания немалая часть людей (например, 44 % опрошенных в жителей США в 2019 году).
Недавно было проведено исследование на большой выборке (1066 человек), в котором изучалось, какие новогодние обещания формулируют участники и что влияет на успешность выполнения этих обещаний. Самые популярные категории обещаний касались физического здоровья (30%), потери веса (20%) и изменения пищевых привычек (13%). Также участники ставили цели по саморазвитию, улучшению ментального здоровья, работе и учёбе, снижению употребления табака и алкоголя и т. д. Вопреки скепсису, который может вызывать практика новогодних обещаний, чуть больше половины участников (54.5%) продолжали придерживаться поставленных целей даже спустя год.
Поставленные цели можно разделить на две категории:
1. Цели, ориентированные на достижение: например, читать больше книг или чаще бывать на свежем воздухе;
2. Цели, ориентированные на избегание: например, получать меньше плохих оценок в университете или бросить курить.
Исследование показало, что участники, ставящие "цели-достижения" придерживались их с большим успехом, чем те, кто ставил "цели-избегания". То есть в этом контексте формирование новых хороших привычек оказалось более успешным, чем отказ от плохих. Поэтому, набрасывая очередной список с новогодними обещаниями, имеет смысл переформулировать для себя некоторые цели именно в терминах достижения. Например, цель "тратить меньше денег на импульсивные покупки" можно переформулировать как "заняться ведением учёта финансов и тратить деньги более осознанно".
Ещё один результат исследования показал особенности поддержки. Первая треть участников не получала поддержку. Вторая треть получала средний уровень поддержки, располагая информацией об упражнениях по преодолению препятствий во время достижения целей. Последней трети участников оказывали усиленную поддержку: предлагали формулировать цели конкретным и реалистичным образом, а также предоставляли дополнительную информацию по поддержанию мотивации и т. д. Интересно, что наиболее успешными оказались люди из второй группы, которым оказывали лишь средний уровень поддержки. К концу года показатели участников из первой группы (без поддержки) и из третьей группы (с усиленной поддержкой) оказались схожими и более низкими в сравнении с группой, получавшей среднюю поддержку. Этот неожиданный результат может объясняться тем, что участники третьей группы в соответствии с принципами эффективного целеполагания ставили промежуточные цели на пути к основной. Наличие этих детализированных целей создаёт больше возможностей ощутить собственный провал при их невыполнении. Участники же из второй группы ставили более общие цели, поэтому могли рассматривать собственную успешность на основании того, что они делали хоть что-то в этом направлении. Этот аспект мог создавать искажения в оценках успешности. Поэтому в дальнейших исследованиях потребуется использовать более объективные показатели успеха.
В любом случае, как показывает описанное исследование, правильно сформулированные новогодние обещания – это вполне жизнеспособная стратегия по самостоятельно инициированным поведенческим изменениям. И если не получится за год прочитать сто книг, опубликоваться в Nature и достичь максимального уровня осознанности, даже небольшие шаги в направлении поставленных целей будут того стоить.
#psychology
Публикация: Oscarsson, M., Carlbring, P., Andersson, G., & Rozental, A. (2020). A large-scale experiment on New Year’s resolutions: Approach-oriented goals are more successful than avoidance-oriented goals. PLoS One, 15(12), e0234097.
Сложно устоять перед "эффектом чистого листа", который возникает с наступлением понедельника, первого числа месяца и в особенности – нового года. Поэтому в новогодний период перед собой ставит новые цели и формулирует новогодние обещания немалая часть людей (например, 44 % опрошенных в жителей США в 2019 году).
Недавно было проведено исследование на большой выборке (1066 человек), в котором изучалось, какие новогодние обещания формулируют участники и что влияет на успешность выполнения этих обещаний. Самые популярные категории обещаний касались физического здоровья (30%), потери веса (20%) и изменения пищевых привычек (13%). Также участники ставили цели по саморазвитию, улучшению ментального здоровья, работе и учёбе, снижению употребления табака и алкоголя и т. д. Вопреки скепсису, который может вызывать практика новогодних обещаний, чуть больше половины участников (54.5%) продолжали придерживаться поставленных целей даже спустя год.
Поставленные цели можно разделить на две категории:
1. Цели, ориентированные на достижение: например, читать больше книг или чаще бывать на свежем воздухе;
2. Цели, ориентированные на избегание: например, получать меньше плохих оценок в университете или бросить курить.
Исследование показало, что участники, ставящие "цели-достижения" придерживались их с большим успехом, чем те, кто ставил "цели-избегания". То есть в этом контексте формирование новых хороших привычек оказалось более успешным, чем отказ от плохих. Поэтому, набрасывая очередной список с новогодними обещаниями, имеет смысл переформулировать для себя некоторые цели именно в терминах достижения. Например, цель "тратить меньше денег на импульсивные покупки" можно переформулировать как "заняться ведением учёта финансов и тратить деньги более осознанно".
Ещё один результат исследования показал особенности поддержки. Первая треть участников не получала поддержку. Вторая треть получала средний уровень поддержки, располагая информацией об упражнениях по преодолению препятствий во время достижения целей. Последней трети участников оказывали усиленную поддержку: предлагали формулировать цели конкретным и реалистичным образом, а также предоставляли дополнительную информацию по поддержанию мотивации и т. д. Интересно, что наиболее успешными оказались люди из второй группы, которым оказывали лишь средний уровень поддержки. К концу года показатели участников из первой группы (без поддержки) и из третьей группы (с усиленной поддержкой) оказались схожими и более низкими в сравнении с группой, получавшей среднюю поддержку. Этот неожиданный результат может объясняться тем, что участники третьей группы в соответствии с принципами эффективного целеполагания ставили промежуточные цели на пути к основной. Наличие этих детализированных целей создаёт больше возможностей ощутить собственный провал при их невыполнении. Участники же из второй группы ставили более общие цели, поэтому могли рассматривать собственную успешность на основании того, что они делали хоть что-то в этом направлении. Этот аспект мог создавать искажения в оценках успешности. Поэтому в дальнейших исследованиях потребуется использовать более объективные показатели успеха.
В любом случае, как показывает описанное исследование, правильно сформулированные новогодние обещания – это вполне жизнеспособная стратегия по самостоятельно инициированным поведенческим изменениям. И если не получится за год прочитать сто книг, опубликоваться в Nature и достичь максимального уровня осознанности, даже небольшие шаги в направлении поставленных целей будут того стоить.
Поверить в квадратную землю с пятого раза
#psychology
Публикация: Lacassagne, D., Béna, J., & Corneille, O. (2022). Is Earth a perfect square? Repetition increases the perceived truth of highly implausible statements. Cognition, 223, 105052.
В психологии известен эффект иллюзорного правдоподобия. Если вы сталкиваетесь с информацией не первый раз, вы с большей вероятностью поверите в то, что она достоверна. Объясняться этот эффект может тем, что при повторном восприятии уже знакомой информации ваш мозг быстрее её обрабатывает, и эта беглость и лёгкость обработки интерпретируется мозгом как признак того, что информация верна.
Этот же эффект может лежать в основе склонности некоторых людей верить в теории заговора или быть восприимчивыми к фейковым новостям, а также к сообщениям рекламного или пропагандистского характера.
Но, казалось бы, всему есть предел, задаваемый здравым смыслом: если бы вам сказали, что земля квадратная, а не круглая, вы, не поверив этому утверждению с первого раза, не поверили бы и во второй. И в моделях эффекта иллюзорного правдоподобия долгое время существовало допущение, что этот он должен проявляться лишь для тех утверждений, относительно которых человек не располагает достаточным количеством знаний или которые не противоречат здравому смыслу.
Результаты недавнего исследования ставят эти допущения под вопрос. Участникам предлагалось читать предложения и оценивать, насколько они кажутся интересными. Утверждения были максимально неправдоподобными. Например:
- Слоны бегают быстрее гепардов;
- Курение полезно для ваших лёгких;
- Земля квадратная;
- Соединённые Штаты Америки были образованы в 1979 году;
и др.
Суммарно в ходе эксперимента каждое утверждение предъявлялось по 5 раз. Затем участникам предлагалось оценить по 100-балльной шкале правдоподобие утверждений, среди которых были и предъявляемые ранее.
Было обнаружено, что если утверждение предъявлялось повторно, ощущение его ложности уменьшалось. Этот результат интересен тем, что расширяет описываемый эффект до любого показателя "априорного" правдоподобия: т. е. он применим и к утверждениям, достоверность которых человек не может знать, и к утверждениям, которые очевидным образом нарушают все законы логики.
Тот факт, что в иных исследованиях этот эффект не наблюдался для настолько невероятных утверждений, может объясняться тем, что традиционно в подобных экспериментах используются менее чувствительные шкалы (например, состоящие из 7 опций). Поэтому повторение неправдоподобных утверждений могло приводить к такой низкой вариабельности оценок, что она просто не обнаруживалась в рамках стандартных шкал.
Занятно также, что на часть участников повторение утверждений либо вообще не подействовало, либо, напротив, привело к снижению оценки правдоподобия. Это указывает на индивидуальные различия в восприимчивости к эффекту. Возможно, для части людей беглость обработки повторно предъявляемой информации служит атрибутом её ложности. Поэтому дальнейшие исследования уже этих индивидуальных различий представляются интересными с теоретической и практической точки зрения.
#psychology
Публикация: Lacassagne, D., Béna, J., & Corneille, O. (2022). Is Earth a perfect square? Repetition increases the perceived truth of highly implausible statements. Cognition, 223, 105052.
В психологии известен эффект иллюзорного правдоподобия. Если вы сталкиваетесь с информацией не первый раз, вы с большей вероятностью поверите в то, что она достоверна. Объясняться этот эффект может тем, что при повторном восприятии уже знакомой информации ваш мозг быстрее её обрабатывает, и эта беглость и лёгкость обработки интерпретируется мозгом как признак того, что информация верна.
Этот же эффект может лежать в основе склонности некоторых людей верить в теории заговора или быть восприимчивыми к фейковым новостям, а также к сообщениям рекламного или пропагандистского характера.
Но, казалось бы, всему есть предел, задаваемый здравым смыслом: если бы вам сказали, что земля квадратная, а не круглая, вы, не поверив этому утверждению с первого раза, не поверили бы и во второй. И в моделях эффекта иллюзорного правдоподобия долгое время существовало допущение, что этот он должен проявляться лишь для тех утверждений, относительно которых человек не располагает достаточным количеством знаний или которые не противоречат здравому смыслу.
Результаты недавнего исследования ставят эти допущения под вопрос. Участникам предлагалось читать предложения и оценивать, насколько они кажутся интересными. Утверждения были максимально неправдоподобными. Например:
- Слоны бегают быстрее гепардов;
- Курение полезно для ваших лёгких;
- Земля квадратная;
- Соединённые Штаты Америки были образованы в 1979 году;
и др.
Суммарно в ходе эксперимента каждое утверждение предъявлялось по 5 раз. Затем участникам предлагалось оценить по 100-балльной шкале правдоподобие утверждений, среди которых были и предъявляемые ранее.
Было обнаружено, что если утверждение предъявлялось повторно, ощущение его ложности уменьшалось. Этот результат интересен тем, что расширяет описываемый эффект до любого показателя "априорного" правдоподобия: т. е. он применим и к утверждениям, достоверность которых человек не может знать, и к утверждениям, которые очевидным образом нарушают все законы логики.
Тот факт, что в иных исследованиях этот эффект не наблюдался для настолько невероятных утверждений, может объясняться тем, что традиционно в подобных экспериментах используются менее чувствительные шкалы (например, состоящие из 7 опций). Поэтому повторение неправдоподобных утверждений могло приводить к такой низкой вариабельности оценок, что она просто не обнаруживалась в рамках стандартных шкал.
Занятно также, что на часть участников повторение утверждений либо вообще не подействовало, либо, напротив, привело к снижению оценки правдоподобия. Это указывает на индивидуальные различия в восприимчивости к эффекту. Возможно, для части людей беглость обработки повторно предъявляемой информации служит атрибутом её ложности. Поэтому дальнейшие исследования уже этих индивидуальных различий представляются интересными с теоретической и практической точки зрения.
Когнитивные искажения, вызванные стрессом
#psychology
Публикация: Yu, R. (2016). Stress potentiates decision biases: A stress induced deliberation-to-intuition (SIDI) model. Neurobiology of stress, 3, 83-95.
Текущая ситуация приводит к тому, что мы испытываем тот или иной уровень стресса. В этих условиях при принятии решений необходимо делать поправку на то, что стресс может усиливать ряд когнитивных искажений или иных психологических тенденций.
С эволюционной точки зрения за счёт активации нервной системы стресс позволяет организму справляться с ситуациями, когда от него требуется предпринять важные для выживания действия – в частности, обеспечить собственную защиту. Одним из примеров эволюционно полезного состояния при стрессе является реакция "бей или беги". Возможно, подобные реакции заставляют мозг полагаться больше на интуитивное и автоматизированное принятие решений, чем на произвольное и сознательное.
В соответствии с обзором, опубликованным несколько лет назад, это предположение подтверждается рядом экспериментов, в которых стресс влияет на некоторые аспекты принятия решений. Список этих аспектов с краткими комментариями представлен ниже.
1. Чувствительность к вознаграждению
Один из первых шагов принятия решения – взвешивание всех за и против с учётом потенциальных положительных и отрицательных последствий. Большая часть исследований свидетельствует о том, что острый стресс снижает восприимчивость к вознаграждению. Также напрямую демонстрировалось влияние кортизола ("гормона стресса") на систему вознаграждения в мозге.
2. Чувствительность к наказанию или угрозе
В целом мы нацелены избегать потерь, угроз и наказания. Склонность обнаруживать потенциальные риски может усиливаться под воздействием стресса. В частности, было установлено, что при хроническом стрессе внимание фокусируется на негативных элементах окружающей среды, что может приводить к обнаружению угрозы и рисков там, где их на самом деле нет. Также исследования показывают, что стресс приводит к более выраженному обучению через наказание в задачах, где участник совершает выбор из нескольких опций и может базировать этот выбор либо на предпочтении "вознаграждающих" ответов, либо на избегании "наказывающих".
3. Анализ рисков
Во время стресса может проявляться искажение, при котором человек склонен избегать рисков относительно положительных исходов ситуации и допускать их относительно отрицательных исходов. Это значит, что из двух опций – с вероятностью в 100% потерять 20 долларов или с вероятностью в 20% потерять 100 долларов, – в состоянии стресса вы выберете последнюю. И в целом продемонстрировано, что в состоянии стресса люди рискуют больше. Впрочем, в некоторых экспериментальных условиях под воздействием стресса рискуют только мужчины, а женщины, напротив, избегают риска.
4. Когнитивный контроль
Стресс захватывает немало ментальных ресурсов, в связи с чем может нарушаться когнитивный контроль и способность рассматривать все альтернативы или дополнительно проверять на валидность автоматические решения. В качестве побочных эффектов обусловленного стрессом снижения когнитивного контроля могут наблюдаться нарушения в регуляции эмоций, неспособность предпринимать целенаправленные действия и предпочтение им более "привычных" сценариев.
5. Социальные тенденции
Некоторые исследования показывают, что люди больше кооперируются и проявляют альтруизм, если им необходимо быстро принять решения в условиях давления. В иных экспериментальных парадигмах в условиях стресса участники проявляют больше доверия и щедрости. Одно из объяснений состоит в том, что социальное взаимодействие может служить буфером, обеспечивающим взаимовыгодные условия существования при возникновении общей для группы угрозы.
В условиях стресса знание об указанных выше тенденциях может позволить удостовериться, играет ли стресс в заданный момент полезную мобилизующую функцию или же следует его снизить и по возможности отложить решение до восстановления когнитивных ресурсов.
#psychology
Публикация: Yu, R. (2016). Stress potentiates decision biases: A stress induced deliberation-to-intuition (SIDI) model. Neurobiology of stress, 3, 83-95.
Текущая ситуация приводит к тому, что мы испытываем тот или иной уровень стресса. В этих условиях при принятии решений необходимо делать поправку на то, что стресс может усиливать ряд когнитивных искажений или иных психологических тенденций.
С эволюционной точки зрения за счёт активации нервной системы стресс позволяет организму справляться с ситуациями, когда от него требуется предпринять важные для выживания действия – в частности, обеспечить собственную защиту. Одним из примеров эволюционно полезного состояния при стрессе является реакция "бей или беги". Возможно, подобные реакции заставляют мозг полагаться больше на интуитивное и автоматизированное принятие решений, чем на произвольное и сознательное.
В соответствии с обзором, опубликованным несколько лет назад, это предположение подтверждается рядом экспериментов, в которых стресс влияет на некоторые аспекты принятия решений. Список этих аспектов с краткими комментариями представлен ниже.
1. Чувствительность к вознаграждению
Один из первых шагов принятия решения – взвешивание всех за и против с учётом потенциальных положительных и отрицательных последствий. Большая часть исследований свидетельствует о том, что острый стресс снижает восприимчивость к вознаграждению. Также напрямую демонстрировалось влияние кортизола ("гормона стресса") на систему вознаграждения в мозге.
2. Чувствительность к наказанию или угрозе
В целом мы нацелены избегать потерь, угроз и наказания. Склонность обнаруживать потенциальные риски может усиливаться под воздействием стресса. В частности, было установлено, что при хроническом стрессе внимание фокусируется на негативных элементах окружающей среды, что может приводить к обнаружению угрозы и рисков там, где их на самом деле нет. Также исследования показывают, что стресс приводит к более выраженному обучению через наказание в задачах, где участник совершает выбор из нескольких опций и может базировать этот выбор либо на предпочтении "вознаграждающих" ответов, либо на избегании "наказывающих".
3. Анализ рисков
Во время стресса может проявляться искажение, при котором человек склонен избегать рисков относительно положительных исходов ситуации и допускать их относительно отрицательных исходов. Это значит, что из двух опций – с вероятностью в 100% потерять 20 долларов или с вероятностью в 20% потерять 100 долларов, – в состоянии стресса вы выберете последнюю. И в целом продемонстрировано, что в состоянии стресса люди рискуют больше. Впрочем, в некоторых экспериментальных условиях под воздействием стресса рискуют только мужчины, а женщины, напротив, избегают риска.
4. Когнитивный контроль
Стресс захватывает немало ментальных ресурсов, в связи с чем может нарушаться когнитивный контроль и способность рассматривать все альтернативы или дополнительно проверять на валидность автоматические решения. В качестве побочных эффектов обусловленного стрессом снижения когнитивного контроля могут наблюдаться нарушения в регуляции эмоций, неспособность предпринимать целенаправленные действия и предпочтение им более "привычных" сценариев.
5. Социальные тенденции
Некоторые исследования показывают, что люди больше кооперируются и проявляют альтруизм, если им необходимо быстро принять решения в условиях давления. В иных экспериментальных парадигмах в условиях стресса участники проявляют больше доверия и щедрости. Одно из объяснений состоит в том, что социальное взаимодействие может служить буфером, обеспечивающим взаимовыгодные условия существования при возникновении общей для группы угрозы.
В условиях стресса знание об указанных выше тенденциях может позволить удостовериться, играет ли стресс в заданный момент полезную мобилизующую функцию или же следует его снизить и по возможности отложить решение до восстановления когнитивных ресурсов.
Неуловимые воспоминания
#psychology
Публикация: Otgaar, H., Howe, M. L., & Patihis, L. (2022). What science tells us about false and repressed memories. Memory, 30(1), 16-21.
Продолжая традицию развенчивания некоторых мифов о психике, сегодня коснусь темы подавленных воспоминаний на основе недавно вышедшего обзора. Широко распространено мнение о существовании защитной реакции мозга, заключающейся в том, что травмирующий опыт может автоматически вытесняться из памяти. Затем такие подавленные воспоминания якобы могут быть реконструированы средствами психотерапии.
Существуют ли научные обоснования подавления воспоминаний? Во-первых, в соответствии с имеющимися данными травма забывается крайне редко или почти никогда. Во-вторых, то, что некоторые жертвы травмирующих событий предпочитают не говорить или не думать о них, а также могут забывать детали этих событий (как и любых других, потому что мозг − не видеопленка) не равнозначно подавлению воспоминаний. В-третьих, событие, изначально переживаемое как не травматичное, позже может быть переосмыслено человеком как наносящее травму: эта новая интерпретация не предполагает извлечение якобы подавленных ранее воспоминаний, а опирается на уже имеющиеся воспоминания. В-четвертых, жертва травмирующих событий может сознательно избегать воспоминания на травмирущую тематику, что опять же не равносильно полному отсутствию доступа к этим воспоминаниям ("memory suppression" VS "memory repression"). Наконец, наблюдались случаи, когда человек мог периодически вспоминать травмирующие события, а затем забывать об этих актах воспоминаний, что создавало иллюзию, будто к воспоминанию не обращались годами и оно было "заблокировано" (феномен "forgot-it-all-along (FIA)").
Чем может объясняться восстановление якобы подавленных воспоминаний? В ряде случаев − имплантацией ложных воспоминаний. В отличие от подавленных воспоминаний, существование ложных воспоминаний было подтверждено большим числом экологически валидных исследований, а число людей, восприимчивых к формированию таких воспоминаний, в среднем достигает 30% от участников. Как показали исследования, автобиографические воспоминания могут встраиваться средствами дезинформации или убеждения и покрывать разнообразные несуществующие сценарии, начиная от потери в торговом центре в детстве и заканчивая похищением НЛО. Поэтому воспоминания о травме, восстановленные в ходе терапии или иных так называемых суггестивных процедур, могут не соответствовать действительности.
Таким образом, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что та или иная форма "подавления" травматичных воспоминаний (если она вообще существует в чистом виде) − это скорее исключение из правил. Если же аккуратно допускать, что имеют место частные случаи подавления и последующей реконструкции такого рода воспоминаний, одним из важных маркеров истинности воспоминания (помимо внешнего подтверждения возможными свидетелями события) должна служить спонтанность этого восстановления, поскольку терапевтические техники постепенного возвращения памяти могут порождать ложные воспоминания.
#psychology
Публикация: Otgaar, H., Howe, M. L., & Patihis, L. (2022). What science tells us about false and repressed memories. Memory, 30(1), 16-21.
Продолжая традицию развенчивания некоторых мифов о психике, сегодня коснусь темы подавленных воспоминаний на основе недавно вышедшего обзора. Широко распространено мнение о существовании защитной реакции мозга, заключающейся в том, что травмирующий опыт может автоматически вытесняться из памяти. Затем такие подавленные воспоминания якобы могут быть реконструированы средствами психотерапии.
Существуют ли научные обоснования подавления воспоминаний? Во-первых, в соответствии с имеющимися данными травма забывается крайне редко или почти никогда. Во-вторых, то, что некоторые жертвы травмирующих событий предпочитают не говорить или не думать о них, а также могут забывать детали этих событий (как и любых других, потому что мозг − не видеопленка) не равнозначно подавлению воспоминаний. В-третьих, событие, изначально переживаемое как не травматичное, позже может быть переосмыслено человеком как наносящее травму: эта новая интерпретация не предполагает извлечение якобы подавленных ранее воспоминаний, а опирается на уже имеющиеся воспоминания. В-четвертых, жертва травмирующих событий может сознательно избегать воспоминания на травмирущую тематику, что опять же не равносильно полному отсутствию доступа к этим воспоминаниям ("memory suppression" VS "memory repression"). Наконец, наблюдались случаи, когда человек мог периодически вспоминать травмирующие события, а затем забывать об этих актах воспоминаний, что создавало иллюзию, будто к воспоминанию не обращались годами и оно было "заблокировано" (феномен "forgot-it-all-along (FIA)").
Чем может объясняться восстановление якобы подавленных воспоминаний? В ряде случаев − имплантацией ложных воспоминаний. В отличие от подавленных воспоминаний, существование ложных воспоминаний было подтверждено большим числом экологически валидных исследований, а число людей, восприимчивых к формированию таких воспоминаний, в среднем достигает 30% от участников. Как показали исследования, автобиографические воспоминания могут встраиваться средствами дезинформации или убеждения и покрывать разнообразные несуществующие сценарии, начиная от потери в торговом центре в детстве и заканчивая похищением НЛО. Поэтому воспоминания о травме, восстановленные в ходе терапии или иных так называемых суггестивных процедур, могут не соответствовать действительности.
Таким образом, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что та или иная форма "подавления" травматичных воспоминаний (если она вообще существует в чистом виде) − это скорее исключение из правил. Если же аккуратно допускать, что имеют место частные случаи подавления и последующей реконструкции такого рода воспоминаний, одним из важных маркеров истинности воспоминания (помимо внешнего подтверждения возможными свидетелями события) должна служить спонтанность этого восстановления, поскольку терапевтические техники постепенного возвращения памяти могут порождать ложные воспоминания.
Секреты "безуспешного успеха"
#psychology
Публикация: Dixon, L. J., Hornsey, M. J., & Hartley, N. (2023). “The Secret” to Success? The Psychology of Belief in Manifestation. Personality and Social Psychology Bulletin, 01461672231181162.
Давно не было постов по психологии. На днях вышла статья с результатами трех исследований феномена, упоминанием которого уже долгие годы изобилуют закоулки различных соцсетей. Это – всевозможные манифестации, аффирмации, позитивные мысли, визуализации и прочие техники, призванные привлечь в вашу жизнь успех и счастье либо за счет вашего собственного личностного роста, либо за счет воздействия внешних факторов (или "космических сил").
Если отринуть иронию и скепсис, возникновение этого феномена не так далеко лежит от "эффекта Пигмалиона": высокие ожидания окружающих в ряде случаев могут приводить к улучшению показателей деятельности человека – например, успеваемости учеников в школе. (На самом деле валидность экспериментов, подтверждающих "эффект Пигмалиона", являлась предметом споров, но на текущий момент можно считать, что он все-таки срабатывает, просто не универсально).
Проводя параллель с такого рода "социологическими" самосбывающимися пророчествами, можно было бы предположить, что манифестации, определяя ожидания человека уже от самого себя, позволяют ему ставить крупные цели, следовать им и достигать успеха. Но так ли это на самом деле?
По результатам исследований выяснилось следующее:
1. Треть участников оказалась "манифестаторами", т. е. такая система взглядов – не редкость.
2. "Манифестаторы" воспринимают себя более успешными на текущий момент времени и в будущем.
3. Парадокс: по объективным показателям успеха (уровню дохода или образования) "манифестаторы" не превосходят "не-манифестаторов".
4. Вера "манифестаторов" в достижение целей не зависела от объективного разрыва между целью и уровнем ее достижения.
5. С психотерапевтической точки зрения бывает полезно осуществлять "рефрейминг" своих провалов, настраивая себя на позитивный лад, но соблюдать баланс тоже важно. Чрезмерный оптимизм, нереалистичность постановки целей, отрицание ошибок не играют "манифестаторам" на руку: они более склонны принимать рискованные решения, чаще оказываются банкротами и т. д.
Как выяснилось, высокие ожидания высоким ожиданиям рознь. Чтобы случайно не уподобиться инфлюенсерам из индрустрии успеха, остановлю себя от глубокомысленных выводов или советов и вместо этого ограничусь мемами.
#psychology
Публикация: Dixon, L. J., Hornsey, M. J., & Hartley, N. (2023). “The Secret” to Success? The Psychology of Belief in Manifestation. Personality and Social Psychology Bulletin, 01461672231181162.
Давно не было постов по психологии. На днях вышла статья с результатами трех исследований феномена, упоминанием которого уже долгие годы изобилуют закоулки различных соцсетей. Это – всевозможные манифестации, аффирмации, позитивные мысли, визуализации и прочие техники, призванные привлечь в вашу жизнь успех и счастье либо за счет вашего собственного личностного роста, либо за счет воздействия внешних факторов (или "космических сил").
Если отринуть иронию и скепсис, возникновение этого феномена не так далеко лежит от "эффекта Пигмалиона": высокие ожидания окружающих в ряде случаев могут приводить к улучшению показателей деятельности человека – например, успеваемости учеников в школе. (На самом деле валидность экспериментов, подтверждающих "эффект Пигмалиона", являлась предметом споров, но на текущий момент можно считать, что он все-таки срабатывает, просто не универсально).
Проводя параллель с такого рода "социологическими" самосбывающимися пророчествами, можно было бы предположить, что манифестации, определяя ожидания человека уже от самого себя, позволяют ему ставить крупные цели, следовать им и достигать успеха. Но так ли это на самом деле?
По результатам исследований выяснилось следующее:
1. Треть участников оказалась "манифестаторами", т. е. такая система взглядов – не редкость.
2. "Манифестаторы" воспринимают себя более успешными на текущий момент времени и в будущем.
3. Парадокс: по объективным показателям успеха (уровню дохода или образования) "манифестаторы" не превосходят "не-манифестаторов".
4. Вера "манифестаторов" в достижение целей не зависела от объективного разрыва между целью и уровнем ее достижения.
5. С психотерапевтической точки зрения бывает полезно осуществлять "рефрейминг" своих провалов, настраивая себя на позитивный лад, но соблюдать баланс тоже важно. Чрезмерный оптимизм, нереалистичность постановки целей, отрицание ошибок не играют "манифестаторам" на руку: они более склонны принимать рискованные решения, чаще оказываются банкротами и т. д.
Как выяснилось, высокие ожидания высоким ожиданиям рознь. Чтобы случайно не уподобиться инфлюенсерам из индрустрии успеха, остановлю себя от глубокомысленных выводов или советов и вместо этого ограничусь мемами.
Голодные судьи против статистики
#psychology #resources #statistics
На очень полезном ресурсе по статистике Д. Лакенса приведен пример того, как можно пойти на поводу у слишком красивых результатов.
Нередко в качестве иллюстрации того, как сильно наши решения зависят от косвенных факторов, упоминается исследование, в котором обнаружилось, что судьи выносят более жесткие приговоры до обеда, чем после обеда. Напрашивается простая интерпретация: справедливости не существует, когда ты голоден (не обессудьте – клише). Однако не все так просто.
Во-первых, обратимся к графику из статьи. Он показывает пропорцию решений в пользу подсудимых в течение всего дня (общее количество анализируемых дней составило 50). Мы видим, что в самом начале дня судьи отпускали на волю 65 % подсудимых, а затем этот показатель резко падал до нуля. После перерыва показатель cнова возвращался к 65 % и так же быстро падал. После второго перерыва ситуация повторялась. Такая повторяемость и такие резкие спады выглядят очень подозрительно.
Во-вторых, выяснилось, что размер эффекта у наблюдаемых тенденций чрезмерно высокий. Напомню, что хоть мы все подспудно и гонимся на значимыми p-values, они констатируют лишь наличие эффекта, а его размер нужно количественно оценивать дополнительно. Например, если разница в среднем росте между детьми и подростками составит 60 см, то это станет размером эффекта. Поделив эту разность на стандартное отклонение, мы получим стандартизованную оценку (Cohen's d, d Коэна). Если d=1, то это значит, что две группы отличаются на одно стандартное отклонение. d=0.2 считают малым размером эффекта, d=0.5 – средним, d>0.8 – большим.
В исследовании про судей размер эффекта составил d=1.96! В психологических экспериментах такие размеры эффекта едва ли достижимы. В частности, Лакенс приводит пример исследования, в котором d=2 соответствует различию в росте 21-летнего взрослого мужчины и женщины в Нидерландах. Оно составляет 13 сантиметров, что весьма ощутимо. Если же переключаться на размеры эффекта в психологии, то близкие значения d Коэна могли достигаться лишь в тех случаях, когда независимая и зависимая переменные составляли чуть ли не тавтологию (например, взаимодействие харизмы и лидерства, социальной девиации и исключения из общества и т. д.)
Таким образом, обнаруженный эффект явно не может объясняться такими опосредованными механизмами, как голод и усталость. Было бы это так, мы бы наблюдали этот огромный эффект напрямую в виде хаоса и ментальных провалов в предобеденное время. Впрочем, если обращаться к нашему внутрилабораторному опыту, иногда это похоже на правду, но точно не дотягивает до d=1.96.
Наиболее вероятным объяснением полученных результатов может являться то, что рассмотрение дел в суде в каждой из сессий производилось не в случайном порядке: например, "простые" дела, в результате которых подсудимый с большой вероятностью заслуживал освобождение, могли рассматриваться первыми.
Это наглядный пример того, что красивая статистика без правдоподобной интерпретации, соответствующей ей, приводит к заблуждениям. И такие примеры могут послужить поводом к включению в эксперименты 'maximum positive controls' – экспериментальных условий, которые задают верхнюю границу возможного размера эффекта в заданной парадигме.
#psychology #resources #statistics
На очень полезном ресурсе по статистике Д. Лакенса приведен пример того, как можно пойти на поводу у слишком красивых результатов.
Нередко в качестве иллюстрации того, как сильно наши решения зависят от косвенных факторов, упоминается исследование, в котором обнаружилось, что судьи выносят более жесткие приговоры до обеда, чем после обеда. Напрашивается простая интерпретация: справедливости не существует, когда ты голоден (не обессудьте – клише). Однако не все так просто.
Во-первых, обратимся к графику из статьи. Он показывает пропорцию решений в пользу подсудимых в течение всего дня (общее количество анализируемых дней составило 50). Мы видим, что в самом начале дня судьи отпускали на волю 65 % подсудимых, а затем этот показатель резко падал до нуля. После перерыва показатель cнова возвращался к 65 % и так же быстро падал. После второго перерыва ситуация повторялась. Такая повторяемость и такие резкие спады выглядят очень подозрительно.
Во-вторых, выяснилось, что размер эффекта у наблюдаемых тенденций чрезмерно высокий. Напомню, что хоть мы все подспудно и гонимся на значимыми p-values, они констатируют лишь наличие эффекта, а его размер нужно количественно оценивать дополнительно. Например, если разница в среднем росте между детьми и подростками составит 60 см, то это станет размером эффекта. Поделив эту разность на стандартное отклонение, мы получим стандартизованную оценку (Cohen's d, d Коэна). Если d=1, то это значит, что две группы отличаются на одно стандартное отклонение. d=0.2 считают малым размером эффекта, d=0.5 – средним, d>0.8 – большим.
В исследовании про судей размер эффекта составил d=1.96! В психологических экспериментах такие размеры эффекта едва ли достижимы. В частности, Лакенс приводит пример исследования, в котором d=2 соответствует различию в росте 21-летнего взрослого мужчины и женщины в Нидерландах. Оно составляет 13 сантиметров, что весьма ощутимо. Если же переключаться на размеры эффекта в психологии, то близкие значения d Коэна могли достигаться лишь в тех случаях, когда независимая и зависимая переменные составляли чуть ли не тавтологию (например, взаимодействие харизмы и лидерства, социальной девиации и исключения из общества и т. д.)
Таким образом, обнаруженный эффект явно не может объясняться такими опосредованными механизмами, как голод и усталость. Было бы это так, мы бы наблюдали этот огромный эффект напрямую в виде хаоса и ментальных провалов в предобеденное время. Впрочем, если обращаться к нашему внутрилабораторному опыту, иногда это похоже на правду, но точно не дотягивает до d=1.96.
Наиболее вероятным объяснением полученных результатов может являться то, что рассмотрение дел в суде в каждой из сессий производилось не в случайном порядке: например, "простые" дела, в результате которых подсудимый с большой вероятностью заслуживал освобождение, могли рассматриваться первыми.
Это наглядный пример того, что красивая статистика без правдоподобной интерпретации, соответствующей ей, приводит к заблуждениям. И такие примеры могут послужить поводом к включению в эксперименты 'maximum positive controls' – экспериментальных условий, которые задают верхнюю границу возможного размера эффекта в заданной парадигме.
Love and machine learning are blind
#psychology
Публикация: Joel, S., Eastwick, P. W., Allison, C. J., Arriaga, X. B., Baker, Z. G., Bar-Kalifa, E., ... & Wolf, S. (2020). Machine learning uncovers the most robust self-report predictors of relationship quality across 43 longitudinal couples studies. Proceedings of the National Academy of Sciences, 117(32), 19061-19071.
В день покровителя всех влюблённых (а ещё — по совместительству — покровителя страдающих от эпилепсии и пчеловодов) во имя сохранения трезвости разума можно обратиться к науке. Избавлю читателей от рассказов а ля “Префронтальная кора хуже активизируется на ранних стадиях влюблённости, что указывает на отсутствие критического мышления у влюблённых и их условную опасность для общества и т. д. и т. п.”, потому что такого рода исследования приводят к и без того очевидным результатам.
Упомяну исследование другого характера, в котором анализировались данные о качестве отношений и его изменениях во времени более 11 000 пар. С помощью методов машинного обучения исследователи пытались определить, какие факторы лучше всего предсказывают, будут ли люди счастливы вместе. Факторы были представлены переменными, включающими как индивидуальные характеристики партнёров (возраст, психологические особенности, уровень образования, религиозность, ценности, уровень дохода и т. д. ), так и характеристики самих отношений (проявления нежности и привязанности, длительность отношений и проч.)
Выяснилось, что на качество отношений в текущий момент времени влияли не столько индивидуальные характеристики партнёров, сколько их собственное восприятие отношений. Переменные, связанные с отношениями, предсказывали 45% вариабельности качества отношений, а индивидуальные характеристики — лишь 21%. Правда, для предсказания качества в долгосрочной перспективе эти показатели упали до 18% и 12% соответственно.
В топ-5 предикторов вошли:
- воспринимаемая преданность партнёра;
- признательность партнёру;
- собственная сексуальная удовлетворённость;
- воспринимаемая удовлетворённость партнера;
- наличие конфликтов.
Наиболее предиктивными индивидуальными характеристиками оказались:
- исходная удовлетворённость жизнью;
- выраженность негативного аффекта (напр., раздражительность);
- наличие депрессии;
- наличие тревоги относительно привязанности к другим людям;
- избегание привязанности.
Демографические же характеристики (возраст, гендер, расовая принадлежность, образование и т. д.) вносили гораздо меньший вклад.
Таким образом, если условные Алиса и Боб заполнят многочисленные опросники о себе и отношениях, то на оценку качества отношений Алисы не будет влиять оценка её собственных характеристик, оценка индивидуальных характеристик Боба и восприятие отношений Бобом — только её собственное восприятие отношений. Наблюдается налёт тавтологии. При этом изменения в оценке качества отношений Алисой с течением месяцев или лет вообще могут перестать поддаваться адекватному предсказанию какой-либо из этих исходно оценённых переменных.
Напрашивается вывод, что кажущийся логичным поиск партнёра в соответствии с заданным набором личностных характеристик не может гарантировать долгосрочное счастье в отношениях. Но не будем спешить, поскольку нельзя исключать, что индивидуальные характеристики опосредованно и нелинейно влияют на переменные, связанные с восприятием отношений партнёрами.
А в целом, раз всё плохо предсказуемо, подобные результаты могут поспособствовать хорошей экзистенциальной смелости — si vis amari, ama!
#psychology
Публикация: Joel, S., Eastwick, P. W., Allison, C. J., Arriaga, X. B., Baker, Z. G., Bar-Kalifa, E., ... & Wolf, S. (2020). Machine learning uncovers the most robust self-report predictors of relationship quality across 43 longitudinal couples studies. Proceedings of the National Academy of Sciences, 117(32), 19061-19071.
В день покровителя всех влюблённых (а ещё — по совместительству — покровителя страдающих от эпилепсии и пчеловодов) во имя сохранения трезвости разума можно обратиться к науке. Избавлю читателей от рассказов а ля “Префронтальная кора хуже активизируется на ранних стадиях влюблённости, что указывает на отсутствие критического мышления у влюблённых и их условную опасность для общества и т. д. и т. п.”, потому что такого рода исследования приводят к и без того очевидным результатам.
Упомяну исследование другого характера, в котором анализировались данные о качестве отношений и его изменениях во времени более 11 000 пар. С помощью методов машинного обучения исследователи пытались определить, какие факторы лучше всего предсказывают, будут ли люди счастливы вместе. Факторы были представлены переменными, включающими как индивидуальные характеристики партнёров (возраст, психологические особенности, уровень образования, религиозность, ценности, уровень дохода и т. д. ), так и характеристики самих отношений (проявления нежности и привязанности, длительность отношений и проч.)
Выяснилось, что на качество отношений в текущий момент времени влияли не столько индивидуальные характеристики партнёров, сколько их собственное восприятие отношений. Переменные, связанные с отношениями, предсказывали 45% вариабельности качества отношений, а индивидуальные характеристики — лишь 21%. Правда, для предсказания качества в долгосрочной перспективе эти показатели упали до 18% и 12% соответственно.
В топ-5 предикторов вошли:
- воспринимаемая преданность партнёра;
- признательность партнёру;
- собственная сексуальная удовлетворённость;
- воспринимаемая удовлетворённость партнера;
- наличие конфликтов.
Наиболее предиктивными индивидуальными характеристиками оказались:
- исходная удовлетворённость жизнью;
- выраженность негативного аффекта (напр., раздражительность);
- наличие депрессии;
- наличие тревоги относительно привязанности к другим людям;
- избегание привязанности.
Демографические же характеристики (возраст, гендер, расовая принадлежность, образование и т. д.) вносили гораздо меньший вклад.
Таким образом, если условные Алиса и Боб заполнят многочисленные опросники о себе и отношениях, то на оценку качества отношений Алисы не будет влиять оценка её собственных характеристик, оценка индивидуальных характеристик Боба и восприятие отношений Бобом — только её собственное восприятие отношений. Наблюдается налёт тавтологии. При этом изменения в оценке качества отношений Алисой с течением месяцев или лет вообще могут перестать поддаваться адекватному предсказанию какой-либо из этих исходно оценённых переменных.
Напрашивается вывод, что кажущийся логичным поиск партнёра в соответствии с заданным набором личностных характеристик не может гарантировать долгосрочное счастье в отношениях. Но не будем спешить, поскольку нельзя исключать, что индивидуальные характеристики опосредованно и нелинейно влияют на переменные, связанные с восприятием отношений партнёрами.
А в целом, раз всё плохо предсказуемо, подобные результаты могут поспособствовать хорошей экзистенциальной смелости — si vis amari, ama!
Трудности перевода: восприятие боли билингвами
#neuro #psychology
Публикация: Gianola M, Llabre MM, Losin EA. Does pain hurt more in Spanish? The neurobiology of pain among Spanish–English bilingual adults. Social cognitive and affective neuroscience. 2024 Jan 1;19(1):nsad074.
В недавнем исследовании участников-билингвов, одинаково хорошо говорящих на испанском и английском, подвергали болевому воздействию теплом и просили оценить интенсивность воспринимаемой боли. При этом за счёт предъявления культурно релевантных изображений или выполнения задач на чтение участников погружали в контекст, связанный с испанским или английским языком. Обнаружилось, что в испаноязычном контексте участники испытывали более выраженную боль, чем в англоязычном.
Исследование затрагивает несколько интересных нюансов:
- Полученные результаты находятся в соответствии с теорией лингвистической относительности. В рамках этой теории характеристики языка и культуры могут влиять на различные когнитивные домены: например, зрительное различение цветов может зависеть от категорий цвета в конкретном языке. Здесь следует отметить, что всё-таки поздние исследования показывают, что эта теория в своей радикальной форме не валидна, но результаты, подобные описываемым, частично её поддерживают.
Интересно разобраться, как именно в данном случае язык может влиять на интенсивность переживаемой боли. Авторы предлагают три варианта:
1. Язык может влиять на процессы внимания и по-разному "подсвечивать" лишь ощущение боли без явных различий в низкоуровневой сенсорной обработке.
2. Напротив, язык может воздействовать на первичные процессы, например, на уровень возбуждения, что в свою очередь может влиять на интенсивность ощущений за счёт разной вовлеченности элементов спинно-таламического пути, в т. ч. и соматосенсорной коры.
3. Наконец, различные языки могут вмешиваться в нелингвистическую обработку, по-разному занимая часть когнитивных ресурсов.
Данные фМРТ, полученные в описываемом исследовании, показали, что в различия по интенсивности боли были вовлечены как области мозга, связанные с процессами внимания, так и соматосенсорные регионы, что любопытно. Т. е. влияние языка затронуло сразу несколько уровней обработки болевого стимула.
- Дополнительно авторы оценивали культурную ориентацию участников, т. е. то, какой язык участники предпочитали больше. Оказалось, что не столько испаноязычный контекст как таковой влиял на восприимчивость к боли: ответ мозга на боль был выше в том языковом контексте, который соответствовал культурной ориентации участника. То, что в данном исследовании интенсивность боли в целом оказалась выше для испаноязычного контекста, может объясняться тем, что большинство участников изучали испанский язык раньше английского и в большей степени ассоциировали себя с испанской культурой.
- Авторы встраивают результаты своего исследования в контекст "испанского парадокса", суть которого заключается в том, что показатели здоровья представителей стран Латинской Америки, живущих в США, не хуже, а иногда и лучше, чем показатели, наблюдаемые у других жителей, несмотря на низкий социоэкономический статус и иные риски для здоровья. Подобного рода феномены могут формировать холистический взгляд на здравоохранение, хотя остается открытым вопрос о масштабируемости этих наблюдений.
#neuro #psychology
Публикация: Gianola M, Llabre MM, Losin EA. Does pain hurt more in Spanish? The neurobiology of pain among Spanish–English bilingual adults. Social cognitive and affective neuroscience. 2024 Jan 1;19(1):nsad074.
В недавнем исследовании участников-билингвов, одинаково хорошо говорящих на испанском и английском, подвергали болевому воздействию теплом и просили оценить интенсивность воспринимаемой боли. При этом за счёт предъявления культурно релевантных изображений или выполнения задач на чтение участников погружали в контекст, связанный с испанским или английским языком. Обнаружилось, что в испаноязычном контексте участники испытывали более выраженную боль, чем в англоязычном.
Исследование затрагивает несколько интересных нюансов:
- Полученные результаты находятся в соответствии с теорией лингвистической относительности. В рамках этой теории характеристики языка и культуры могут влиять на различные когнитивные домены: например, зрительное различение цветов может зависеть от категорий цвета в конкретном языке. Здесь следует отметить, что всё-таки поздние исследования показывают, что эта теория в своей радикальной форме не валидна, но результаты, подобные описываемым, частично её поддерживают.
Интересно разобраться, как именно в данном случае язык может влиять на интенсивность переживаемой боли. Авторы предлагают три варианта:
1. Язык может влиять на процессы внимания и по-разному "подсвечивать" лишь ощущение боли без явных различий в низкоуровневой сенсорной обработке.
2. Напротив, язык может воздействовать на первичные процессы, например, на уровень возбуждения, что в свою очередь может влиять на интенсивность ощущений за счёт разной вовлеченности элементов спинно-таламического пути, в т. ч. и соматосенсорной коры.
3. Наконец, различные языки могут вмешиваться в нелингвистическую обработку, по-разному занимая часть когнитивных ресурсов.
Данные фМРТ, полученные в описываемом исследовании, показали, что в различия по интенсивности боли были вовлечены как области мозга, связанные с процессами внимания, так и соматосенсорные регионы, что любопытно. Т. е. влияние языка затронуло сразу несколько уровней обработки болевого стимула.
- Дополнительно авторы оценивали культурную ориентацию участников, т. е. то, какой язык участники предпочитали больше. Оказалось, что не столько испаноязычный контекст как таковой влиял на восприимчивость к боли: ответ мозга на боль был выше в том языковом контексте, который соответствовал культурной ориентации участника. То, что в данном исследовании интенсивность боли в целом оказалась выше для испаноязычного контекста, может объясняться тем, что большинство участников изучали испанский язык раньше английского и в большей степени ассоциировали себя с испанской культурой.
- Авторы встраивают результаты своего исследования в контекст "испанского парадокса", суть которого заключается в том, что показатели здоровья представителей стран Латинской Америки, живущих в США, не хуже, а иногда и лучше, чем показатели, наблюдаемые у других жителей, несмотря на низкий социоэкономический статус и иные риски для здоровья. Подобного рода феномены могут формировать холистический взгляд на здравоохранение, хотя остается открытым вопрос о масштабируемости этих наблюдений.
