ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Как Фома в городе вновь объявился-1
Года два или три прошло с той поры, как пропал Фома Мартешкин, точнее уж никто и не скажет. Забыть его, конечно, не забыли, — кто ж Окаянного-то забудет, столько всего он натворил, это навек! — но и поминать особо не стремились. И власти против были, да и людям не хотелось лишний раз страшные дела его вспоминать. Хотя про то проклятье старушки-монахини нет-нет, да и поговаривали. Но тихо, между своими, кому доверять можно было полностью.
И вдруг разговоры поползли по городу, слухи разные, истории какие-то странные — видели, мол, Фому то в одном месте, то в другом, то ночью, то днем. ОГПУ слухи эти проверять ринулось сразу же, но опять ничего реального не обнаружили — ни отпечатков пальцев, ни следов, даже запаха Фомы нигде не нашлось.
А слухи-то все множились и множились, да выяснялись в них такие подробности, что дух у людей захватывало. И не знал никто можно ли с достоверностью верить им или нет.
Здесь мы впервые за все наше повествование вступаем в область абсолютно легендарного, ибо поле деятельности краеведов оказывается полностью скошенным. Факты, документы, архивы можно со всей откровенностью пустить побоку. Факты кончились, их просто не может быть. Единственное, за что можно сказать спасибо краеведам относительно следующих сюжетов истории Фомы Мартешкина, так это за выделение, запись и некоторую систематизацию (более или менее точную) различных ее версий и вариантов. Да и то, думается мне, обработаны далеко не все из вариантов — это дело будущего. Кроме того, неизвестно, не будет ли у истории Фомы дальнейшего продолжения — все может случиться.
Еще краеведы попытались определить авторов, пусть и очень условных, городской легенды, но это оказалось совсем уж бесполезным занятием. Бесполезность объясняется тем, что новые сведения о Фоме появились практически одновременно в противоположных концах города и сразу же в различных интерпретациях. А причина подобной странности одна — Фома почти одновременно объявился перед разными, совершенно незнакомыми между собой людьми. Как говорят, он неожиданно возникал, будто из воздуха, и перед рабочими, и перед городскими обывателями, и перед окрестными колхозниками, и даже перед одним членом партии.
По свидетельству очевидцев, пересказанных более поздними рассказчиками, Фома при каждом своем появлении выглядел по-новому. Кто утверждает, что одет он был в кожаную комиссарскую куртку и исподнее белье; кто божится, что видели его в цивильном костюме-тройке, покрытом мхом и плесенью, но босиком; а некоторые уверены, что предстал он перед ними голым и только места срамные прикрыты были грязной тряпицей.
Не знаю, спорить ни с кем не буду, да и бессмысленно это — о чем спорить-то? Но должен отметить одну деталь, совпадающую во всех вариантах — у Фомы опять не оказалось передних зубов. И верится мне, что так оно и было (если было!), уж наши люди не забыли бы про золотые зубы помянуть. А тут однозначно — не было зубов, и все тут!
И еще один момент. Хоть и не было зубов передних у того Фомы, которого видели некоторые из моих земляков, речь его все же была правильной — без шепелявости и картавости, присущих ему в земной жизни. Об этом тоже во всех вариантах истории о Фоме Мартешкине обязательно упоминается.
Как Фома в городе вновь объявился-1
Года два или три прошло с той поры, как пропал Фома Мартешкин, точнее уж никто и не скажет. Забыть его, конечно, не забыли, — кто ж Окаянного-то забудет, столько всего он натворил, это навек! — но и поминать особо не стремились. И власти против были, да и людям не хотелось лишний раз страшные дела его вспоминать. Хотя про то проклятье старушки-монахини нет-нет, да и поговаривали. Но тихо, между своими, кому доверять можно было полностью.
И вдруг разговоры поползли по городу, слухи разные, истории какие-то странные — видели, мол, Фому то в одном месте, то в другом, то ночью, то днем. ОГПУ слухи эти проверять ринулось сразу же, но опять ничего реального не обнаружили — ни отпечатков пальцев, ни следов, даже запаха Фомы нигде не нашлось.
А слухи-то все множились и множились, да выяснялись в них такие подробности, что дух у людей захватывало. И не знал никто можно ли с достоверностью верить им или нет.
Здесь мы впервые за все наше повествование вступаем в область абсолютно легендарного, ибо поле деятельности краеведов оказывается полностью скошенным. Факты, документы, архивы можно со всей откровенностью пустить побоку. Факты кончились, их просто не может быть. Единственное, за что можно сказать спасибо краеведам относительно следующих сюжетов истории Фомы Мартешкина, так это за выделение, запись и некоторую систематизацию (более или менее точную) различных ее версий и вариантов. Да и то, думается мне, обработаны далеко не все из вариантов — это дело будущего. Кроме того, неизвестно, не будет ли у истории Фомы дальнейшего продолжения — все может случиться.
Еще краеведы попытались определить авторов, пусть и очень условных, городской легенды, но это оказалось совсем уж бесполезным занятием. Бесполезность объясняется тем, что новые сведения о Фоме появились практически одновременно в противоположных концах города и сразу же в различных интерпретациях. А причина подобной странности одна — Фома почти одновременно объявился перед разными, совершенно незнакомыми между собой людьми. Как говорят, он неожиданно возникал, будто из воздуха, и перед рабочими, и перед городскими обывателями, и перед окрестными колхозниками, и даже перед одним членом партии.
По свидетельству очевидцев, пересказанных более поздними рассказчиками, Фома при каждом своем появлении выглядел по-новому. Кто утверждает, что одет он был в кожаную комиссарскую куртку и исподнее белье; кто божится, что видели его в цивильном костюме-тройке, покрытом мхом и плесенью, но босиком; а некоторые уверены, что предстал он перед ними голым и только места срамные прикрыты были грязной тряпицей.
Не знаю, спорить ни с кем не буду, да и бессмысленно это — о чем спорить-то? Но должен отметить одну деталь, совпадающую во всех вариантах — у Фомы опять не оказалось передних зубов. И верится мне, что так оно и было (если было!), уж наши люди не забыли бы про золотые зубы помянуть. А тут однозначно — не было зубов, и все тут!
И еще один момент. Хоть и не было зубов передних у того Фомы, которого видели некоторые из моих земляков, речь его все же была правильной — без шепелявости и картавости, присущих ему в земной жизни. Об этом тоже во всех вариантах истории о Фоме Мартешкине обязательно упоминается.
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Как Фома в городе вновь объявился-2
Столь многократные, одновременные и постоянные, хоть и в короткий временной отрезок случившиеся, явления Фомы Окаянного наводили моих земляков на одну и ту же естественную (или сверхъестественную) мысль — дело они имеют с призраком или с привидением, тут уж кто как Фому называл. Люди верующие, когда это осознавали, креститься начинали истово. У тех, кто себя неверующим считал, просто глаза на лоб вылезали. Однако Фома (или видение Фомы? Не знаю, как правильно ЭТО назвать, народ во всяком случае звал ЭТО просто Фомой) просил не гнать его безоглядно, но выслушать. А, выслушав, может быть и простить.
Не все соглашались с Фомой общаться, и тогда исчезал он с утробным криком, проклятый навеки. Некоторые же, — а может и многие, тут трудно судить, ибо общее число явлений Фомы мы не ведаем, а народ наш любопытен в таких делах, этого-то у нас не отнять, — эти некоторые от призрака запросто так не отмахивались. От них-то мы и знаем, что случилось с Фомой после его исчезновения, хотя о самом исчезновении, так сказать, о механизме исчезновения, Фома никому и слова не сказал.
Прежде чем перейти к описанию случившегося с Фомой, должен сказать о следующем. Я уже неоднократно говорил о разных вариантах истории Фомы Мартешкина. Нет исключения и в данном случае. И мне, кстати, непонятно почему. Или слушавшие Фому поняли всяк по-своему его рассказ, или сам Фома пересказывал свои злоключения каждый раз по-другому, напирая то на жалость, то на совестливость, а то и на чувство юмора, стремясь найти в том или ином человеке присущую именно ему одному струнку, на которой сыграть можно было. Но получается тогда, что Фома, как бы это сказать, врал что ли, обманывал людей? Вот и неясно мне, коли хотел Фома прощения, неужели думал он (ОНО?), что ложью грех свой искупить можно и проклятие снять? Да и, вроде как, не люди в итоге-то прощение грешникам дают… Сложно понять все это.
Как Фома в городе вновь объявился-2
Столь многократные, одновременные и постоянные, хоть и в короткий временной отрезок случившиеся, явления Фомы Окаянного наводили моих земляков на одну и ту же естественную (или сверхъестественную) мысль — дело они имеют с призраком или с привидением, тут уж кто как Фому называл. Люди верующие, когда это осознавали, креститься начинали истово. У тех, кто себя неверующим считал, просто глаза на лоб вылезали. Однако Фома (или видение Фомы? Не знаю, как правильно ЭТО назвать, народ во всяком случае звал ЭТО просто Фомой) просил не гнать его безоглядно, но выслушать. А, выслушав, может быть и простить.
Не все соглашались с Фомой общаться, и тогда исчезал он с утробным криком, проклятый навеки. Некоторые же, — а может и многие, тут трудно судить, ибо общее число явлений Фомы мы не ведаем, а народ наш любопытен в таких делах, этого-то у нас не отнять, — эти некоторые от призрака запросто так не отмахивались. От них-то мы и знаем, что случилось с Фомой после его исчезновения, хотя о самом исчезновении, так сказать, о механизме исчезновения, Фома никому и слова не сказал.
Прежде чем перейти к описанию случившегося с Фомой, должен сказать о следующем. Я уже неоднократно говорил о разных вариантах истории Фомы Мартешкина. Нет исключения и в данном случае. И мне, кстати, непонятно почему. Или слушавшие Фому поняли всяк по-своему его рассказ, или сам Фома пересказывал свои злоключения каждый раз по-другому, напирая то на жалость, то на совестливость, а то и на чувство юмора, стремясь найти в том или ином человеке присущую именно ему одному струнку, на которой сыграть можно было. Но получается тогда, что Фома, как бы это сказать, врал что ли, обманывал людей? Вот и неясно мне, коли хотел Фома прощения, неужели думал он (ОНО?), что ложью грех свой искупить можно и проклятие снять? Да и, вроде как, не люди в итоге-то прощение грешникам дают… Сложно понять все это.
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Как Фома в городе вновь объявился-3
И опять я, как повествователь истории Фомы, оказываюсь в довольно-таки сложной ситуации. Проблема заключается в одном — в народной памяти параллельно живут два основных, но абсолютно противоположных варианта этого фрагмента легенды. Они практически не пересекаются, более того, с определенной периодичностью эти варианты вступают между собой в борьбу, когда сторонники и носители какого-либо из них начинают вести публичные дискуссии. Не в газетах, конечно, а на улицах, в очередях, во время застолий. Я, например, был свидетелем случая, когда из-за различного понимания истории Фомы чуть было не расстроилась свадьба одного моего знакомого. Попервоначалу все было нормально — и тебе "горько!" кричали, и подарки дарили, и пляски отплясывали. Но позже, ближе к вечеру, после того как в дело пошел четвертый ящик водки, вдруг выяснилось — семьи жениха и невесты, их родственники и друзья в отношении Фомы стоят по разные стороны баррикад. Ну, слово за слово, кулаком сперва по столу, а потом… Знаменитая вышла драка! Весь город ею долго еще восхищался. С особым смаком судачили о том, как жених своему тестю пол-уха оторвал, а двоюродная сестра невесты однокласснику брата жениха причинное место повредила. Тут должен авторитетно отметить, что это уж совсем вранье. Женщины в драке не участвовали, а мужиков я сам разнимал и могу удостоверить, что сильных членовредительств не наблюдалось. Так, по мелочи. Да и вообще через два дня, на трезвую голову, почти все помирились.
Вот и пришлось мне задуматься — о чем конкретно речь вести надо? Думал я думал и, наконец, сообразил — чтобы против истины не погрешить и в то же время никого из земляков не обидеть, следует оба варианта широкой публике представить. И в первую очередь потому, что в этих противоположных вариантах по-разному понимается и объясняется и жизнь Фомы, и его после-жизнь, и даже отношение к жизни тех людей, кто в том или ином виде историю Фомы рассказывает. Можно сказать, что здесь мы встречаемся с разным, так сказать, миропониманием, вообще с отличными друг от друга трактовками смысла жизни. И… Ладно, тут я совсем что-то "зарвался", не в свои "сферы" влезаю. Ближе, так сказать, к теме.
А если возвращаться к теме, то первым и по времени моего с ним знакомства, и по популярности в народе следует признать вариант под условным названием "Как Фома муки повидал". Именно его очень любят старшие рассказывать младшим, потому что здесь представлена, так сказать, классическая "страшилка", "ужастик". А у нас в народе любят друг друга постращать! Этак попугаешь кого-нибудь, потом побоишься на пару с ним в свое удовольствие и, вроде, на душе полегчает, посветлеет манешки…
Мне вообще представляется, что вариант, при котором Фома муки повидал, очень близок к давнишним народным сказаниям о мучениях грешников, об адских сковородках, чертях с вилами да ухватами и т.д. Наверное, так проще себе муки посмертные представить, ибо физическое страдание ощутимо, понятно, страшно само по себе и в этой, посюсторонней жизни. Хотя, должен признаться, я не могу сказать, что этот вариант "страшнее" того, другого, о котором еще пойдет речь. Эт-т-то еще вопрос!
А пока…
Как Фома в городе вновь объявился-3
И опять я, как повествователь истории Фомы, оказываюсь в довольно-таки сложной ситуации. Проблема заключается в одном — в народной памяти параллельно живут два основных, но абсолютно противоположных варианта этого фрагмента легенды. Они практически не пересекаются, более того, с определенной периодичностью эти варианты вступают между собой в борьбу, когда сторонники и носители какого-либо из них начинают вести публичные дискуссии. Не в газетах, конечно, а на улицах, в очередях, во время застолий. Я, например, был свидетелем случая, когда из-за различного понимания истории Фомы чуть было не расстроилась свадьба одного моего знакомого. Попервоначалу все было нормально — и тебе "горько!" кричали, и подарки дарили, и пляски отплясывали. Но позже, ближе к вечеру, после того как в дело пошел четвертый ящик водки, вдруг выяснилось — семьи жениха и невесты, их родственники и друзья в отношении Фомы стоят по разные стороны баррикад. Ну, слово за слово, кулаком сперва по столу, а потом… Знаменитая вышла драка! Весь город ею долго еще восхищался. С особым смаком судачили о том, как жених своему тестю пол-уха оторвал, а двоюродная сестра невесты однокласснику брата жениха причинное место повредила. Тут должен авторитетно отметить, что это уж совсем вранье. Женщины в драке не участвовали, а мужиков я сам разнимал и могу удостоверить, что сильных членовредительств не наблюдалось. Так, по мелочи. Да и вообще через два дня, на трезвую голову, почти все помирились.
Вот и пришлось мне задуматься — о чем конкретно речь вести надо? Думал я думал и, наконец, сообразил — чтобы против истины не погрешить и в то же время никого из земляков не обидеть, следует оба варианта широкой публике представить. И в первую очередь потому, что в этих противоположных вариантах по-разному понимается и объясняется и жизнь Фомы, и его после-жизнь, и даже отношение к жизни тех людей, кто в том или ином виде историю Фомы рассказывает. Можно сказать, что здесь мы встречаемся с разным, так сказать, миропониманием, вообще с отличными друг от друга трактовками смысла жизни. И… Ладно, тут я совсем что-то "зарвался", не в свои "сферы" влезаю. Ближе, так сказать, к теме.
А если возвращаться к теме, то первым и по времени моего с ним знакомства, и по популярности в народе следует признать вариант под условным названием "Как Фома муки повидал". Именно его очень любят старшие рассказывать младшим, потому что здесь представлена, так сказать, классическая "страшилка", "ужастик". А у нас в народе любят друг друга постращать! Этак попугаешь кого-нибудь, потом побоишься на пару с ним в свое удовольствие и, вроде, на душе полегчает, посветлеет манешки…
Мне вообще представляется, что вариант, при котором Фома муки повидал, очень близок к давнишним народным сказаниям о мучениях грешников, об адских сковородках, чертях с вилами да ухватами и т.д. Наверное, так проще себе муки посмертные представить, ибо физическое страдание ощутимо, понятно, страшно само по себе и в этой, посюсторонней жизни. Хотя, должен признаться, я не могу сказать, что этот вариант "страшнее" того, другого, о котором еще пойдет речь. Эт-т-то еще вопрос!
А пока…
НАКАНУНЕ БОРОДИНСКОГО СРАЖЕНИЯ 26 АВГУСТА 1812 ГОДА
Из воспоминаний Ф. И. Глинки: «Кутузов велел пронести икону Смоленской Божией Матери по всей линии. Это живо напомнило приготовления к Куликовской битве. Кутузов, окружённый штабом, встретил икону и поклонился ей до земли».
Из воспоминаний Н. Н. Муравьёва: «Поутру во всех полках служили молебны; налои заменены были пирамидами, составленными из барабанов, на коих поставили образа. Сто тысяч человек войска при распущенных знамёнах с коленопреклонением усердно молились о помощи для истребления врагов Отечества. Чувство любви к Отечеству было в то время развито во всех сословиях».
Из обращения Наполеона к своей армии: «Солдаты! Вот битва, которой вы так желали! Победа зависит от вас; нам она необходима; она даст нам обильные припасы, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение на родину…»
Из воспоминаний Ф. И. Глинки: «Кутузов велел пронести икону Смоленской Божией Матери по всей линии. Это живо напомнило приготовления к Куликовской битве. Кутузов, окружённый штабом, встретил икону и поклонился ей до земли».
Из воспоминаний Н. Н. Муравьёва: «Поутру во всех полках служили молебны; налои заменены были пирамидами, составленными из барабанов, на коих поставили образа. Сто тысяч человек войска при распущенных знамёнах с коленопреклонением усердно молились о помощи для истребления врагов Отечества. Чувство любви к Отечеству было в то время развито во всех сословиях».
Из обращения Наполеона к своей армии: «Солдаты! Вот битва, которой вы так желали! Победа зависит от вас; нам она необходима; она даст нам обильные припасы, хорошие зимние квартиры и скорое возвращение на родину…»
Forwarded from Кабинет инвестора
В россиянах ещё не умерла тяга к космическим приключениям.
Каждый четвёртый хотел бы оказаться на Марсе, а каждый десятый — на Луне.
Популярность космической отрасли как места работы детей и внуков выросла на 16% (63% в 2023 году против 47% в 2020 году).
@investingcorp
Каждый четвёртый хотел бы оказаться на Марсе, а каждый десятый — на Луне.
Популярность космической отрасли как места работы детей и внуков выросла на 16% (63% в 2023 году против 47% в 2020 году).
@investingcorp
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Как Фома муки повидал-1
Большинство почитателей этого варианта уверяют, что Фома рассказывал его, стоя на одной ноге, с прижатыми по бокам руками. Лишь изредка руки Фомы поднимались к лицу, да и то исключительно для того, чтобы время от времени утирать текущие из глаз слезы. Народная молва с завидным постоянством упирает на эти слезы, вернее на их количество — по некоторым рассказам, к концу своего повествования Фома вообще стоял полностью покрытый слезами, причем, что интересно, слезы, независимо от окружающих предметов, сами собой образовывали этакий столб вокруг Фомы, без каких-либо осязаемых стенок, как будто их окружала невидимая, но непреодолимая ограда. А некоторые утверждали, что из столба слезного иногда показывались существа неведомые (наиболее общие определения — "страшные", "жуткие" и т. д.). И эти существа всячески пугали не только слушателей, но и пытались пугать самого Фому. Однако он никак на их поползновения не реагировал. Как верно, отмечали рассказчики: "А чего ему бояться, он и не такое к этому времени повидал!"
Фома, как я уже говорил, никому так и не сказал, каким образом он исчез, люди же спрашивать его об этом побоялись, хотя потом фантазировали много, но однообразно — кто-то за Фомой явился и куда-то с собой его забрал. Ну, да ладно, раз Фома не просветил нас в этом вопросе, то и задерживаться на нем не будем.
Так или иначе, а оказался Фома в некоем месте — черном-пречерном. Пустота его окружала — ни под ногами, ни вокруг себя не ощущал Фома ни тверди, ни хляби. Даже дышать не мог. Впрочем, это ему было и не нужно, ибо с момента перехода в иное состояние, Фоме дышать вообще не требовалось — тело его, как бы, перестало существовать в физическом смысле.
Однако Фома мог все видеть и слышать, вернее, ощущать, потому что зрение и слух, в обычном их понимании, ему тоже были без надобности. Как приговаривал один дедок: "И глаза были, да не видел; и уши были, да не слышал; и руки были, да не чуял ими ничего. Зато душой чуял он — страх и горесть небывалые. Во как скрутило Окаянного-то!".
Пустота, в которой находился Фома, стала вдруг уж совсем бездонной и неожиданно начали перед ним представать одно за другой разные видения. Их сопровождал Голос — безличный и безразличный, а потому страшный до дикости. Этот Голос, наверное, сравнить можно только с голосом палача, который устало и буднично, с пугающей безразличностью требует от своей жертвы занять более удобное положение — удобное для него, для палача…
Но вот что интересно. Когда наступала пора описания видений, представленных Фоме, рассказчики как бы забывали о потере Фомой своего физического, телесного состояния. Наоборот, мучения грешников рисовались очень детально, я бы даже сказал, натуралистически. И Фома, получалось, тоже воспринимал эти жуткие картинки чувственно, очень даже чувственно. Иначе говоря, из области фантастического пространства Фома моментально переходил в реальное, привычное каждому человеку, пространство физическое.
Сами видения мучений передаются нашими горожанами в разной последовательности, с различной степенью насыщенности красками и деталями. Я, пожалуй, приведу лишь некоторые, наиболее яркие из описаний, чтобы не затягивать повествование, ибо большинство картинок похожи друг на друга.
Как Фома муки повидал-1
Большинство почитателей этого варианта уверяют, что Фома рассказывал его, стоя на одной ноге, с прижатыми по бокам руками. Лишь изредка руки Фомы поднимались к лицу, да и то исключительно для того, чтобы время от времени утирать текущие из глаз слезы. Народная молва с завидным постоянством упирает на эти слезы, вернее на их количество — по некоторым рассказам, к концу своего повествования Фома вообще стоял полностью покрытый слезами, причем, что интересно, слезы, независимо от окружающих предметов, сами собой образовывали этакий столб вокруг Фомы, без каких-либо осязаемых стенок, как будто их окружала невидимая, но непреодолимая ограда. А некоторые утверждали, что из столба слезного иногда показывались существа неведомые (наиболее общие определения — "страшные", "жуткие" и т. д.). И эти существа всячески пугали не только слушателей, но и пытались пугать самого Фому. Однако он никак на их поползновения не реагировал. Как верно, отмечали рассказчики: "А чего ему бояться, он и не такое к этому времени повидал!"
Фома, как я уже говорил, никому так и не сказал, каким образом он исчез, люди же спрашивать его об этом побоялись, хотя потом фантазировали много, но однообразно — кто-то за Фомой явился и куда-то с собой его забрал. Ну, да ладно, раз Фома не просветил нас в этом вопросе, то и задерживаться на нем не будем.
Так или иначе, а оказался Фома в некоем месте — черном-пречерном. Пустота его окружала — ни под ногами, ни вокруг себя не ощущал Фома ни тверди, ни хляби. Даже дышать не мог. Впрочем, это ему было и не нужно, ибо с момента перехода в иное состояние, Фоме дышать вообще не требовалось — тело его, как бы, перестало существовать в физическом смысле.
Однако Фома мог все видеть и слышать, вернее, ощущать, потому что зрение и слух, в обычном их понимании, ему тоже были без надобности. Как приговаривал один дедок: "И глаза были, да не видел; и уши были, да не слышал; и руки были, да не чуял ими ничего. Зато душой чуял он — страх и горесть небывалые. Во как скрутило Окаянного-то!".
Пустота, в которой находился Фома, стала вдруг уж совсем бездонной и неожиданно начали перед ним представать одно за другой разные видения. Их сопровождал Голос — безличный и безразличный, а потому страшный до дикости. Этот Голос, наверное, сравнить можно только с голосом палача, который устало и буднично, с пугающей безразличностью требует от своей жертвы занять более удобное положение — удобное для него, для палача…
Но вот что интересно. Когда наступала пора описания видений, представленных Фоме, рассказчики как бы забывали о потере Фомой своего физического, телесного состояния. Наоборот, мучения грешников рисовались очень детально, я бы даже сказал, натуралистически. И Фома, получалось, тоже воспринимал эти жуткие картинки чувственно, очень даже чувственно. Иначе говоря, из области фантастического пространства Фома моментально переходил в реальное, привычное каждому человеку, пространство физическое.
Сами видения мучений передаются нашими горожанами в разной последовательности, с различной степенью насыщенности красками и деталями. Я, пожалуй, приведу лишь некоторые, наиболее яркие из описаний, чтобы не затягивать повествование, ибо большинство картинок похожи друг на друга.
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Как Фома муки повидал-2
Обычно говорят, что первыми Фома увидел множество людей, мужчин и женщин, погруженных в огненную реку и страшно вопиющих. И Голос сказал ему: "Видишь, Фома — те, кто по пояс в реку погружен, их прокляли отцы и матери; те, кто по шею в огне — блудили и вражду сеяли; а те, кто с головой в огне — на честном кресте ложно клялись".
Следующими узрел Фома людей, висящих на железных крюках, которые впивались кому в печень, кому в сердце, кому в гортань. "Это те, — пророкотал Голос, — кто клеветал и сводничал".
Затем перед Фомой предстал подвешенный за ногти рук и ног человек, со скрученным в узел языком. "За отцеубийство принимает муки этот" — услышал Фома.
Когда же показались столы огненные и горящие на них мужчины и женщины, Голос сказал: "Из-за того мучаются, что священников не почитали и трепета должного не испытывали перед ними". (Рассказчики обычно так комментировали эту картину: "Ох, и труханул тут Фома Окаянный! Если уж за одно непочитание попов такое бывает, то что же ему, гонителю клятому, будет! Ну, просто полные штаны наложил Бусурманин!" Не знаю, откуда взялись штаны, однако из песни слова не выкинешь).
Дальше — больше. Разглядел Фома многих людей в жесточайших муках пребывающих — у кого изо рта огонь исходил; кто был пламенем объят и червями источаем; кто в кровавой реке бесконечно захлебывался; некоторые за зубы были подвешены и змеи им головы прогрызали. И не умолкал Голос: "А эти, хоть и служили Господу на земле, но не от чистого сердца; учили людей, а сами не волю Божию творили".
Ну и хватит об этом. Конечно, можно привести еще хоть тридцать-сорок видений Фомы с различными ужасами и страхами, но уж очень это будет однообразно. Добавлю только, что в "анекдотической" традиции обязательно смакуются какие-то уж слишком неприличные картинки, связанные с разными манипуляциями над вторичными половыми признаками грешников. Как мне кажется, таким образом рассказчики стремились приземлить и, следовательно, "обесстрашить" собственное восприятие посмертных мучений, увиденных Фомой. А, может, проявилась и этакая общая народная насмешливость над подробностями "адской" жизни. Или же Фома в каком-то из своих рассказов устроил своеобразный "вечер юмора и сатиры".
Однако следует обязательно отметить, что многие версии данного варианта после-жизненного существования Фомы так и останавливались на описании страшных мучений грешников (или же на осмеянии их), подразумевая, что именно такие — физические — муки ожидают и Фому.
Я как-то обсуждал эту тему с одним нашим философствующим историком — "философствующим" он себя сам называет. Да и где я у нас настоящего философа найду? И есть ли они вообще? А этот, хотя раньше историю КПСС преподавал в педучилище, зато теперь на историю религии перешел. И, в принципе, как мне показалось, мужик он неглупый, даже, можно сказать, толковый. Вот его мнение:
"Вопрос о сущности посмертных страданий напрямую связан и с проблемой смерти — самой главной проблемой в жизни человека, и с проблемой смысла жизни. Ведь мы так любим жизнь, потому что боимся смерти. Мы и смерть воспринимаем как акт жизни. Например, есть в нашем сознании такое понятие — "хорошая смерть", хотя, наверное, только мы, живые, можем говорить о том хорошо или плохо умер человек. Так что для нас означает "хорошая смерть"? Это смерть без физических страданий. Если человек болеет долго и умирает мучительно — это смерть плохая, тяжелая. В таком случае сама по себе смерть уже воспринимается как избавление от страданий. Слава Богу, отмучился!" — говорят обычно. Если же смерть быстрая — значит хорошая, легкая".
Как Фома муки повидал-2
Обычно говорят, что первыми Фома увидел множество людей, мужчин и женщин, погруженных в огненную реку и страшно вопиющих. И Голос сказал ему: "Видишь, Фома — те, кто по пояс в реку погружен, их прокляли отцы и матери; те, кто по шею в огне — блудили и вражду сеяли; а те, кто с головой в огне — на честном кресте ложно клялись".
Следующими узрел Фома людей, висящих на железных крюках, которые впивались кому в печень, кому в сердце, кому в гортань. "Это те, — пророкотал Голос, — кто клеветал и сводничал".
Затем перед Фомой предстал подвешенный за ногти рук и ног человек, со скрученным в узел языком. "За отцеубийство принимает муки этот" — услышал Фома.
Когда же показались столы огненные и горящие на них мужчины и женщины, Голос сказал: "Из-за того мучаются, что священников не почитали и трепета должного не испытывали перед ними". (Рассказчики обычно так комментировали эту картину: "Ох, и труханул тут Фома Окаянный! Если уж за одно непочитание попов такое бывает, то что же ему, гонителю клятому, будет! Ну, просто полные штаны наложил Бусурманин!" Не знаю, откуда взялись штаны, однако из песни слова не выкинешь).
Дальше — больше. Разглядел Фома многих людей в жесточайших муках пребывающих — у кого изо рта огонь исходил; кто был пламенем объят и червями источаем; кто в кровавой реке бесконечно захлебывался; некоторые за зубы были подвешены и змеи им головы прогрызали. И не умолкал Голос: "А эти, хоть и служили Господу на земле, но не от чистого сердца; учили людей, а сами не волю Божию творили".
Ну и хватит об этом. Конечно, можно привести еще хоть тридцать-сорок видений Фомы с различными ужасами и страхами, но уж очень это будет однообразно. Добавлю только, что в "анекдотической" традиции обязательно смакуются какие-то уж слишком неприличные картинки, связанные с разными манипуляциями над вторичными половыми признаками грешников. Как мне кажется, таким образом рассказчики стремились приземлить и, следовательно, "обесстрашить" собственное восприятие посмертных мучений, увиденных Фомой. А, может, проявилась и этакая общая народная насмешливость над подробностями "адской" жизни. Или же Фома в каком-то из своих рассказов устроил своеобразный "вечер юмора и сатиры".
Однако следует обязательно отметить, что многие версии данного варианта после-жизненного существования Фомы так и останавливались на описании страшных мучений грешников (или же на осмеянии их), подразумевая, что именно такие — физические — муки ожидают и Фому.
Я как-то обсуждал эту тему с одним нашим философствующим историком — "философствующим" он себя сам называет. Да и где я у нас настоящего философа найду? И есть ли они вообще? А этот, хотя раньше историю КПСС преподавал в педучилище, зато теперь на историю религии перешел. И, в принципе, как мне показалось, мужик он неглупый, даже, можно сказать, толковый. Вот его мнение:
"Вопрос о сущности посмертных страданий напрямую связан и с проблемой смерти — самой главной проблемой в жизни человека, и с проблемой смысла жизни. Ведь мы так любим жизнь, потому что боимся смерти. Мы и смерть воспринимаем как акт жизни. Например, есть в нашем сознании такое понятие — "хорошая смерть", хотя, наверное, только мы, живые, можем говорить о том хорошо или плохо умер человек. Так что для нас означает "хорошая смерть"? Это смерть без физических страданий. Если человек болеет долго и умирает мучительно — это смерть плохая, тяжелая. В таком случае сама по себе смерть уже воспринимается как избавление от страданий. Слава Богу, отмучился!" — говорят обычно. Если же смерть быстрая — значит хорошая, легкая".
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Как Фома муки повидал-3
"А означает все это, — продолжал говорить мой «философствующий» знакомец, — что человек боится не самой смерти, а именно страданий и мучений. И это свидетельствует, что избавление, избегание страданий и мучений есть вообще чуть ли не главная цель земной жизни. Ведь по сути дела, все отведенное время на этом бренном свете большинство людей посвящают одному — как бы прожить подольше и мучиться поменьше. Есть у нас даже такое выражение — "не создавать себе лишних забот". Ибо лишние заботы — это всегда лишние нервные и физические перегрузки, а, следовательно, страдания. Мы же хотим прожить жизнь спокойно и счастливо. Когда-то один русский философ так и написал, что главная цель жизни — достижение "спокойности души и тела".
Вот и ждет себе человек спокойной, хорошей смерти, как продолжение спокойной, хорошей жизни. И наоборот, стремится жизнь поспокойнее провести, чтобы и смерть была "получше" — "в своей постели, в окружении детей и внуков" и т. д. Естественно, что посмертные страдания воспринимаются как кара за "плохо" проведенную жизнь. А так как понятие хорошей жизни для большинства из нас связано с физическим и материальным благополучием, то и страдания по ту сторону жизни воспринимаются прежде всего как страдания физические…"
Ну, мой "философствующий" приятель долго еще там разводил турусы, только я не буду их все пересказывать, и так затянул. Но не могу и не сказать, что специально привел такой большой кусок его "философствований", чтобы, в том числе показать — и у нас в городе есть башковитые ребята. Я бы даже сказал — сильно башковитые!
Это мое несколько горделивое убеждение подтверждает и тот факт, что у пересказываемого мною варианта истории Фомы, после описания различных мучений грешников, в некоторых версиях существует и продолжение.
Вот что рассказывала уже знакомая читателям моя дальняя родственница: "И опять представали перед Фомой ужасы бесконечных мучений. И заполонял страх Фому Окаянного. Сначала чуть-чуть, потом все сильнее, сильнее и сильнее наполнял страх его существо. И казалось — нет больше ничего в Фоме, а только страх, страх, страх!
Но когда окончательно наполнился Фома жутью сверхъестественной, услышал он слова:
— Видел ты, Фома, мучения человеческие и страшно стало тебе. Но знай, это не твой страх и не твои муки. Твой страх, твои муки — вечные и неописуемые, ибо ты Бога отринул не словом своим безумным, не делом свои сатанинским, но всей душой. А раз так — узри же, что ждет тебя!
Исчезли видения, пропали цвета, не стало света. А разверзлись перед Фомой — тьма и тишина…"
Здесь описание ожидавшего Фому ужаса придется прервать. Потому что ни сам Фома, ни тем более пересказывавшие Фомой увиденное, просто не находили слов. Рассказчики обычно описывают лишь то, что случилось с самим Фомой в этот момент — тем Фомой, который являлся людям. Например, родственница моя говорила: "Замолкал Фома и только слезы лились из глаз его, да так сильно, что покрывали Фому с головой и начинали к небесам подниматься. И исчезал Фома в слезах своих, даже не успев прощения у людей испросить".
Как Фома муки повидал-3
"А означает все это, — продолжал говорить мой «философствующий» знакомец, — что человек боится не самой смерти, а именно страданий и мучений. И это свидетельствует, что избавление, избегание страданий и мучений есть вообще чуть ли не главная цель земной жизни. Ведь по сути дела, все отведенное время на этом бренном свете большинство людей посвящают одному — как бы прожить подольше и мучиться поменьше. Есть у нас даже такое выражение — "не создавать себе лишних забот". Ибо лишние заботы — это всегда лишние нервные и физические перегрузки, а, следовательно, страдания. Мы же хотим прожить жизнь спокойно и счастливо. Когда-то один русский философ так и написал, что главная цель жизни — достижение "спокойности души и тела".
Вот и ждет себе человек спокойной, хорошей смерти, как продолжение спокойной, хорошей жизни. И наоборот, стремится жизнь поспокойнее провести, чтобы и смерть была "получше" — "в своей постели, в окружении детей и внуков" и т. д. Естественно, что посмертные страдания воспринимаются как кара за "плохо" проведенную жизнь. А так как понятие хорошей жизни для большинства из нас связано с физическим и материальным благополучием, то и страдания по ту сторону жизни воспринимаются прежде всего как страдания физические…"
Ну, мой "философствующий" приятель долго еще там разводил турусы, только я не буду их все пересказывать, и так затянул. Но не могу и не сказать, что специально привел такой большой кусок его "философствований", чтобы, в том числе показать — и у нас в городе есть башковитые ребята. Я бы даже сказал — сильно башковитые!
Это мое несколько горделивое убеждение подтверждает и тот факт, что у пересказываемого мною варианта истории Фомы, после описания различных мучений грешников, в некоторых версиях существует и продолжение.
Вот что рассказывала уже знакомая читателям моя дальняя родственница: "И опять представали перед Фомой ужасы бесконечных мучений. И заполонял страх Фому Окаянного. Сначала чуть-чуть, потом все сильнее, сильнее и сильнее наполнял страх его существо. И казалось — нет больше ничего в Фоме, а только страх, страх, страх!
Но когда окончательно наполнился Фома жутью сверхъестественной, услышал он слова:
— Видел ты, Фома, мучения человеческие и страшно стало тебе. Но знай, это не твой страх и не твои муки. Твой страх, твои муки — вечные и неописуемые, ибо ты Бога отринул не словом своим безумным, не делом свои сатанинским, но всей душой. А раз так — узри же, что ждет тебя!
Исчезли видения, пропали цвета, не стало света. А разверзлись перед Фомой — тьма и тишина…"
Здесь описание ожидавшего Фому ужаса придется прервать. Потому что ни сам Фома, ни тем более пересказывавшие Фомой увиденное, просто не находили слов. Рассказчики обычно описывают лишь то, что случилось с самим Фомой в этот момент — тем Фомой, который являлся людям. Например, родственница моя говорила: "Замолкал Фома и только слезы лились из глаз его, да так сильно, что покрывали Фому с головой и начинали к небесам подниматься. И исчезал Фома в слезах своих, даже не успев прощения у людей испросить".
ПОВЕСТЬ О ФОМЕ МАРТЕШКИНЕ, БУСУРМАНИНЕ ОКАЯННОМ. ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Как Фома муки повидал-4
В отдельных версиях и здесь есть продолжение, в котором говорится, что пока опадал слезный столб, Фомой сотворенный, слышали еще его голос, но все более слабеющий: "И суждено мне быть между душой и телом, в бесконечном ожидании муки, мне предназначенной. Но если…"
И опять обрыв. Теперь уж окончательный. Сколько кто не пытался выяснить, что там, после этого "но если…" хотел сказать Фома, все равно никто ничего не узнал. Мнений было и есть множество. Кое-кто, воспринимающий историю Фомы в виде анекдота, заканчивал его слова примерно в таком, довольно циничном духе: "Но если бы мне сюда курева, баб и водки побольше, то жить вполне даже можно". Другие посерьезнее относились. Валя-хромой, например, ругаться начинал: "Он, падаль, прощеньица себе сгоношить запросто так хотел. Вот и гнал свое фуфло. Да я б его…" От старушки одной богомольной я слыхал, что, мол, молиться за себя Фома просил.
А если проанализировать приведенные мною продолжения "варианта-страшилки", то напрашивается интересный вывод — небольшое число сторонников этих продолжений все же более глубоко понимают, если использовать слова моего "философствующего" приятеля, "проблему посмертных страданий". В их трактовке главное мучение — это не физическое, а духовное страдание. И это, наверное, единственное, что сближает повествование о том, как Фома муки принимал с другим вариантом "постисчезновенческого" его существования.
Я уже говорил, что у этого варианта гораздо меньше сторонников, нежели у предыдущего. И тем не менее, я просто обязан его рассказать, хоть он, может быть, и более сложный по восприятию, и, следовательно, более сложный для того, кто его рассказывает. К тому же — парадоксальный.
Парадоксальность же данного сюжета в том, что, в соответствии с ним, Фома Окаянный после своего исчезновения оказывается не среди грешников, а совсем в противоположном месте, почти в раю. Во всяком случае, очень многие утверждали, что Фома именно о рае рассказывал во время своих явлений. Я в этом не уверен, поэтому понятия "рай" употреблять в дальнейшем не буду.
Как рассказывают, сам Фома во время этих своих явлений не стоял на земле, а как бы висел в воздухе. Руки его, правда, тоже были прижаты по бокам, но вот эмоций он не проявлял никаких. Фома вообще находился в этаком сомнамбулическом состоянии — глаза его были закрыты, кожа бледная, чуть синеватая, голос монотонный. Казалось, что это не сам Фома говорит, а кто-то другой, тело же Фомы служит лишь передатчиком для этого "другого". И говорил Фома следующее...
Как Фома муки повидал-4
В отдельных версиях и здесь есть продолжение, в котором говорится, что пока опадал слезный столб, Фомой сотворенный, слышали еще его голос, но все более слабеющий: "И суждено мне быть между душой и телом, в бесконечном ожидании муки, мне предназначенной. Но если…"
И опять обрыв. Теперь уж окончательный. Сколько кто не пытался выяснить, что там, после этого "но если…" хотел сказать Фома, все равно никто ничего не узнал. Мнений было и есть множество. Кое-кто, воспринимающий историю Фомы в виде анекдота, заканчивал его слова примерно в таком, довольно циничном духе: "Но если бы мне сюда курева, баб и водки побольше, то жить вполне даже можно". Другие посерьезнее относились. Валя-хромой, например, ругаться начинал: "Он, падаль, прощеньица себе сгоношить запросто так хотел. Вот и гнал свое фуфло. Да я б его…" От старушки одной богомольной я слыхал, что, мол, молиться за себя Фома просил.
А если проанализировать приведенные мною продолжения "варианта-страшилки", то напрашивается интересный вывод — небольшое число сторонников этих продолжений все же более глубоко понимают, если использовать слова моего "философствующего" приятеля, "проблему посмертных страданий". В их трактовке главное мучение — это не физическое, а духовное страдание. И это, наверное, единственное, что сближает повествование о том, как Фома муки принимал с другим вариантом "постисчезновенческого" его существования.
Я уже говорил, что у этого варианта гораздо меньше сторонников, нежели у предыдущего. И тем не менее, я просто обязан его рассказать, хоть он, может быть, и более сложный по восприятию, и, следовательно, более сложный для того, кто его рассказывает. К тому же — парадоксальный.
Парадоксальность же данного сюжета в том, что, в соответствии с ним, Фома Окаянный после своего исчезновения оказывается не среди грешников, а совсем в противоположном месте, почти в раю. Во всяком случае, очень многие утверждали, что Фома именно о рае рассказывал во время своих явлений. Я в этом не уверен, поэтому понятия "рай" употреблять в дальнейшем не буду.
Как рассказывают, сам Фома во время этих своих явлений не стоял на земле, а как бы висел в воздухе. Руки его, правда, тоже были прижаты по бокам, но вот эмоций он не проявлял никаких. Фома вообще находился в этаком сомнамбулическом состоянии — глаза его были закрыты, кожа бледная, чуть синеватая, голос монотонный. Казалось, что это не сам Фома говорит, а кто-то другой, тело же Фомы служит лишь передатчиком для этого "другого". И говорил Фома следующее...
Forwarded from ШАФРАН
Telegram
Forbes Russia
России для сохранения численности населения на уровне 146 млн человек нужно привлекать от 390 000 до 1,1 млн мигрантов каждый год до конца века. Такие оценки дали демографы НИУ ВШЭ. Они смоделировали три сценария с разными показателями рождаемости, продолжительности…
Анна Шафран абсолютно права. Вместо того, чтобы заняться делом и работать над тем, чтобы создать условия для преодоления демографического кризиса в России, якобы "ученые" из ВШЭ предлагают просто заместить российское население мигрантами. Вот такие они, гуманисты-глобалисты...
Сегодня есть разные предложения по преодолению демографического кризиса. Конечно, нужны приличные вложения в поддержку больших семей, изменение политики в области образования, культуры и др. Но самое главное, требуется изменение понимания ценностей, смена идейных приоритетов, новый подход к принципам распределения национальных богатств и т.д. Я уже не говорю о способствовании укрепления веры, прежде всего, православия. Наша так называемая "элита" к этому не готова, этого боится и потому страстно сопротивляется, придумывает дешевые антигосударственные русофобские проекты. Эти иначе не могут и не хотят
Forwarded from Аркадий Малер (Аркадий Малер)
Как теперь становится очевидным, Господь не попустил "феофаньевцам" варить и освящать свое миро в стенах Киево-Печерской Лавры, но они никаких выводов не сделали и решили основать центр своего мироварения в самой Феофании, тем самым закрепив раскол уже на литургическом уровне. Великий Четверг 2023 года, иллюстрация для будущего учебника по истории ересей, расколов и самочинных сборищ XXI века:
Forwarded from Священник Андрей Новиков
Ну что, молитвенники за Зеленского и победу ВСУ, архиереи-феофаньевцы из УПЦ «освятили» миро в Феофании. Думаю, Фефанию у них тоже заберут.
В качестве иллюстрации - лица гонимых страдальцев-феофаньевцев на «освящении».
В качестве иллюстрации - лица гонимых страдальцев-феофаньевцев на «освящении».
А в ПЦУ-то уже католический Символ веры читают. Опаньки! Сразу в дамки!