Стартовал второй день Московского международного салона Образования.
Одна из главных тем обсуждения сегодня - обновление Федеральных государственных образовательных стандартов.
Спикеры различных ведомств и экспертных организаций высказывают своё мнение, но главное, сходятся в одном - нужно развиваться и идти дальше, сохранив позитивный наработанный опыт.
Статс-секретарь - заместитель министра просвещения Павел Зенькович уверен, что с пересмотром содержания и введение новых проектов ФГОС в России произойдёт качественный рывок вверх, получится скрепить единое образовательные пространство и выполнить поручения президента о вхождении российского общего образования в десятку лучших в мире.
Одна из главных тем обсуждения сегодня - обновление Федеральных государственных образовательных стандартов.
Спикеры различных ведомств и экспертных организаций высказывают своё мнение, но главное, сходятся в одном - нужно развиваться и идти дальше, сохранив позитивный наработанный опыт.
Статс-секретарь - заместитель министра просвещения Павел Зенькович уверен, что с пересмотром содержания и введение новых проектов ФГОС в России произойдёт качественный рывок вверх, получится скрепить единое образовательные пространство и выполнить поручения президента о вхождении российского общего образования в десятку лучших в мире.
Первая волна НОЦ
С того самого момента, как президент Владимир Путин озвучил идею о формировании научно-образовательных центров мирового уровня началась настоящая гонка регионов за право создать один из них.
В своем Послании Федеральному Собранию, а далее – в поручениях по его итогам, президент определил три субъекта федерации, которые продемонстрировали наибольшую степень готовности: Тюменская и Белгородская области, а также Пермский край. Затем к ним присоединилась Нижегородская область. Эти четыре проекта НОЦ были презентованы вчера на ММСО-2019.
Однако, в этой гонке принимают участие не только 20 городов и агломераций, выделенных в Стратегии пространственного развития. Пример Белгорода показал, что можно не быть формально включенным ни в какие списки, но за счет своего багажа научно-технологического развития (и дополним – политических связей) получить свой НОЦ.
Мы узнаем о проектах, например, Кузбасского или Тобольского НОЦ. Грубо говоря, любой адекватный губернатор хочет себе свой центр.
Согласно нацпроекту «Наука», 15 НОЦ будут отбираться волнами – по 5 штук в 2019-2021 гг. И вроде бы на этот год осталось только одно место.
Однако, министр науки и высшего образования Михаил Котюков не только обозначил сроки отбора, но и добавил интриги. На ММСО он заявил: «По нашим расчетам к 30 августа должны быть отобраны первые – не менее пяти проектов. Может быть, будет больше».
Претендентов на эти 1-2 места предостаточно. Среди явных лидеров выделим проект НОЦ «Мировой океан» на базе ДВФУ. В его рамках очевидна не только интеграция академического и международного векторов (недавно они переплелись в Китае), но также связь с промышленностью. Все инициативы ДВФУ, включая НОЦ, будут развиваться при использовании комплексного потенциала инновационного научно-технологического центра на о-ве Русский, в состав которого войдут центры исследований и разработок ведущих госкорпораций и технологических компаний. Особое значение будет играть и центр цифрового развития, который также создается в соответствии с поручениями президента Путина.
Далее можно упомянуть томский НОЦ, по проблемам качества жизни. Он опирается на широкие возможности университетского кластера вузов Томска. Базовой площадкой, судя по всему, станет ТГУ, а сам НОЦ позволил бы отработать консорциумные модели перехода к «университету 4.0». В пользу Томской области играет и то, что она является одним из двух пилотных регионов Стратегии НТР. Минусом – то, что несмотря на долгую работу и бодрый старт, в последнее время проект томского НОЦ словно выпал из информационной повестки.
Вторым пилотным регионом является Новосибирск – один из, казалось бы, очевидных лидеров. Однако, против Новосибирска работают и кулуарный характер всего процесса, и большое количество иных проектов, в которые интегрирован регион. «Академгородок 2.0» является, на самом деле, не столько широким контекстом НОЦ, сколько препятствием – во-первых, он сам по себе реализует все основные идеи подобных центров, а во-вторых, работы над окончательным вариантом программы еще ведутся. От них во многом зависит формат возможного НОЦ. Новосибирские управленцы (в т.ч. и в СО РАН) не смогли зарекомендовать себя должным образом.
Также за первую волну вполне может побороться Красноярск с НОЦ «Енисейская Сибирь: Индустрия 4.0», который имеет межрегиональное измерение в рамках соответствующего инвестиционного проекта.
Впрочем, стоит помнить, что НОЦ – это не столько формальный институт, сколько образ мысли, позволяющий интегрировать науку, образование и промышленность. Даже сама стадия разработки проекта может очень многое продемонстрировать в перспективах развития. И сотрудничество может пойти совершенно необязательно только в случае получения соответствующей поддержки.
Тем не менее, НОЦ, особенно в первой волне – это знак престижа и особого доверия властей. Переоценить политическое значение такой победы невозможно ни для участвующих научных и образовательных организаций, ни для губернатора и его команды.
С того самого момента, как президент Владимир Путин озвучил идею о формировании научно-образовательных центров мирового уровня началась настоящая гонка регионов за право создать один из них.
В своем Послании Федеральному Собранию, а далее – в поручениях по его итогам, президент определил три субъекта федерации, которые продемонстрировали наибольшую степень готовности: Тюменская и Белгородская области, а также Пермский край. Затем к ним присоединилась Нижегородская область. Эти четыре проекта НОЦ были презентованы вчера на ММСО-2019.
Однако, в этой гонке принимают участие не только 20 городов и агломераций, выделенных в Стратегии пространственного развития. Пример Белгорода показал, что можно не быть формально включенным ни в какие списки, но за счет своего багажа научно-технологического развития (и дополним – политических связей) получить свой НОЦ.
Мы узнаем о проектах, например, Кузбасского или Тобольского НОЦ. Грубо говоря, любой адекватный губернатор хочет себе свой центр.
Согласно нацпроекту «Наука», 15 НОЦ будут отбираться волнами – по 5 штук в 2019-2021 гг. И вроде бы на этот год осталось только одно место.
Однако, министр науки и высшего образования Михаил Котюков не только обозначил сроки отбора, но и добавил интриги. На ММСО он заявил: «По нашим расчетам к 30 августа должны быть отобраны первые – не менее пяти проектов. Может быть, будет больше».
Претендентов на эти 1-2 места предостаточно. Среди явных лидеров выделим проект НОЦ «Мировой океан» на базе ДВФУ. В его рамках очевидна не только интеграция академического и международного векторов (недавно они переплелись в Китае), но также связь с промышленностью. Все инициативы ДВФУ, включая НОЦ, будут развиваться при использовании комплексного потенциала инновационного научно-технологического центра на о-ве Русский, в состав которого войдут центры исследований и разработок ведущих госкорпораций и технологических компаний. Особое значение будет играть и центр цифрового развития, который также создается в соответствии с поручениями президента Путина.
Далее можно упомянуть томский НОЦ, по проблемам качества жизни. Он опирается на широкие возможности университетского кластера вузов Томска. Базовой площадкой, судя по всему, станет ТГУ, а сам НОЦ позволил бы отработать консорциумные модели перехода к «университету 4.0». В пользу Томской области играет и то, что она является одним из двух пилотных регионов Стратегии НТР. Минусом – то, что несмотря на долгую работу и бодрый старт, в последнее время проект томского НОЦ словно выпал из информационной повестки.
Вторым пилотным регионом является Новосибирск – один из, казалось бы, очевидных лидеров. Однако, против Новосибирска работают и кулуарный характер всего процесса, и большое количество иных проектов, в которые интегрирован регион. «Академгородок 2.0» является, на самом деле, не столько широким контекстом НОЦ, сколько препятствием – во-первых, он сам по себе реализует все основные идеи подобных центров, а во-вторых, работы над окончательным вариантом программы еще ведутся. От них во многом зависит формат возможного НОЦ. Новосибирские управленцы (в т.ч. и в СО РАН) не смогли зарекомендовать себя должным образом.
Также за первую волну вполне может побороться Красноярск с НОЦ «Енисейская Сибирь: Индустрия 4.0», который имеет межрегиональное измерение в рамках соответствующего инвестиционного проекта.
Впрочем, стоит помнить, что НОЦ – это не столько формальный институт, сколько образ мысли, позволяющий интегрировать науку, образование и промышленность. Даже сама стадия разработки проекта может очень многое продемонстрировать в перспективах развития. И сотрудничество может пойти совершенно необязательно только в случае получения соответствующей поддержки.
Тем не менее, НОЦ, особенно в первой волне – это знак престижа и особого доверия властей. Переоценить политическое значение такой победы невозможно ни для участвующих научных и образовательных организаций, ни для губернатора и его команды.
Forwarded from Сибиряк
Последний поезд для СО РАН
Академгородок 2.0 – это не только прорыв для сибирской и российской науки. Это еще и трагедия конкретной группы людей, если посмотреть несколько под другим углом. Идея, подсказанная президенту представителем этой самой группы, пришла словно из другой эпохи. Когда СО РАН был могущественной организацией и наука жила в большой дружбе и любви с государственной властью. А ученые были больше похоже на древнегреческих богов – их сила и возможности выглядели безграничными. Неудивительно, что Лаврентьеву разрешили осваивать сибирскую тайгу в обмен, конечно, на его приверженность к социалистическим идеям и колоссальным проектам и стройкам.
Коммунисты, при всем своем навязчивом желании перестрелять и запытать друг друга в тесных и узких камерах Лубянки, быстро осознали, что огромную страну не освоить и, тем самым, подчинить волю населения себе без помощи науки. Сначала наука была загнана в шарашки и гулаги. Там непокорные вроде Вавилова успешно сгинули, а продвинутые вроде Королева остались. Всем остальным был дан конкретный и наглядный урок – нет другой власти кроме советской, нет другого взаимодействия, кроме предложенного сегодня. И власть с наукой стала дружить. Наука поставляла открытия и технологии, власть успешно вырубала леса, строила электростанции, прокладывала дороги, осваивала космос, вела войны. Наука была на особом положении. Этакий пантеон.
Постепенно страх перед лагерями выветрился. Вместо него появилась глубинная уверенность, что привилегии будут всегда вместе с почетом и раболепием. Но вдруг государство рабочих и крестьян сгинуло. Растворилось. То ли сожрало само себя, то ли у последнего поколения партийных бонз тоже начисто исчезли воспоминания, как нужно вести классовую борьбу и подчинять себе массы. В итоге, наука оказалась в положении офицера царского Генштаба, у которого питерская шпана собирается обшарить карманы. С науки, точнее с Академии наук, стали спрашивать. В Москве процессы шли быстрее, на местах – медленнее. Россия, при всей своей внешней монолитности, была и остается настоящей федерацией: регионы гораздо более независимые и самодостаточные, чем это может показаться извне.
Процессы шли долго, пока новой власти не надоели все эти прежние замашки. Что, кстати, странно: получается, можно говорить о «главной геополитической катастрофе XX века» и при этом одновременно гнобить тех, кто эту катастрофу оттягивал как можно дольше. И СО РАН принялись гнобить. Отбирать имущество, полномочия, указывать, что наука вообще-то не зарабатывает, и в новосибирском Академгородке остались одни дармоеды. Наука сопротивлялась, писала гневные письма, прибегала к помощи друзей из-за рубежа. Не особо было действенно, но окончательную расправу отодвигало. Пока наконец даже у самых заскорузлых ученых мужей не засвербило – нужен новый колосс. Вроде поворота течения рек и яблонь на Марсе. Чтобы от науки отсатанились и дали нормально работать.
Выход известен – синхротрон и общий комплекс проектов Академгородок 2.0. Федеральные деньги на четыре проекта – это весьма серьезная заявка, что статус доморощенных «зевсов» и «гермесов» будет восстановлен. Даже министр науки Новосибирской области – и тот из числа Группы. Наш, «сорановский». Только оказалось, что в Москве люди думают по-другому. И проект из числа «мегасайенс» вовсе не означает, что СО РАН будет жить долго и счастливо. Последний крупный инфоповод – вхождение в Сибирское соглашение – показывает, что «со дна постучались». Прежде бы все эти ученые мужи плевать хотели на губернаторские конгломераты, им было уютно в своем дотационном мирке. Ныне же хочется хоть какой-то власти, хоть немножко значимости, хоть капелюшечку показной надменности. Иначе совсем свергнут. С того самого пантеона.
Академгородок 2.0 – это не только прорыв для сибирской и российской науки. Это еще и трагедия конкретной группы людей, если посмотреть несколько под другим углом. Идея, подсказанная президенту представителем этой самой группы, пришла словно из другой эпохи. Когда СО РАН был могущественной организацией и наука жила в большой дружбе и любви с государственной властью. А ученые были больше похоже на древнегреческих богов – их сила и возможности выглядели безграничными. Неудивительно, что Лаврентьеву разрешили осваивать сибирскую тайгу в обмен, конечно, на его приверженность к социалистическим идеям и колоссальным проектам и стройкам.
Коммунисты, при всем своем навязчивом желании перестрелять и запытать друг друга в тесных и узких камерах Лубянки, быстро осознали, что огромную страну не освоить и, тем самым, подчинить волю населения себе без помощи науки. Сначала наука была загнана в шарашки и гулаги. Там непокорные вроде Вавилова успешно сгинули, а продвинутые вроде Королева остались. Всем остальным был дан конкретный и наглядный урок – нет другой власти кроме советской, нет другого взаимодействия, кроме предложенного сегодня. И власть с наукой стала дружить. Наука поставляла открытия и технологии, власть успешно вырубала леса, строила электростанции, прокладывала дороги, осваивала космос, вела войны. Наука была на особом положении. Этакий пантеон.
Постепенно страх перед лагерями выветрился. Вместо него появилась глубинная уверенность, что привилегии будут всегда вместе с почетом и раболепием. Но вдруг государство рабочих и крестьян сгинуло. Растворилось. То ли сожрало само себя, то ли у последнего поколения партийных бонз тоже начисто исчезли воспоминания, как нужно вести классовую борьбу и подчинять себе массы. В итоге, наука оказалась в положении офицера царского Генштаба, у которого питерская шпана собирается обшарить карманы. С науки, точнее с Академии наук, стали спрашивать. В Москве процессы шли быстрее, на местах – медленнее. Россия, при всей своей внешней монолитности, была и остается настоящей федерацией: регионы гораздо более независимые и самодостаточные, чем это может показаться извне.
Процессы шли долго, пока новой власти не надоели все эти прежние замашки. Что, кстати, странно: получается, можно говорить о «главной геополитической катастрофе XX века» и при этом одновременно гнобить тех, кто эту катастрофу оттягивал как можно дольше. И СО РАН принялись гнобить. Отбирать имущество, полномочия, указывать, что наука вообще-то не зарабатывает, и в новосибирском Академгородке остались одни дармоеды. Наука сопротивлялась, писала гневные письма, прибегала к помощи друзей из-за рубежа. Не особо было действенно, но окончательную расправу отодвигало. Пока наконец даже у самых заскорузлых ученых мужей не засвербило – нужен новый колосс. Вроде поворота течения рек и яблонь на Марсе. Чтобы от науки отсатанились и дали нормально работать.
Выход известен – синхротрон и общий комплекс проектов Академгородок 2.0. Федеральные деньги на четыре проекта – это весьма серьезная заявка, что статус доморощенных «зевсов» и «гермесов» будет восстановлен. Даже министр науки Новосибирской области – и тот из числа Группы. Наш, «сорановский». Только оказалось, что в Москве люди думают по-другому. И проект из числа «мегасайенс» вовсе не означает, что СО РАН будет жить долго и счастливо. Последний крупный инфоповод – вхождение в Сибирское соглашение – показывает, что «со дна постучались». Прежде бы все эти ученые мужи плевать хотели на губернаторские конгломераты, им было уютно в своем дотационном мирке. Ныне же хочется хоть какой-то власти, хоть немножко значимости, хоть капелюшечку показной надменности. Иначе совсем свергнут. С того самого пантеона.
Госзадание и публикации
Второй темой прошедшего 10 апреля Президиума РАН (первая – рассмотрение проекта ПФНИ) были принципы распределения бюджетных средств и установление нормативов публикационной активности для научных организаций.
Недостаток средств и засилье наукометрии – обе темы традиционно горячие для РАН.
С главным докладом выступал вице-президент РАН Алексей Хохлов. Слайды к его выступлению можно изучить, а вся выступления и дискуссия в кратком текстовом и полном видео-формате представлена на портале «Научная Россия».
Ключевые проблемы в детализированном варианте можно изучить по этим материалам, а также публикуемому Алексеем Ремовичем «Заявлении Межрегионального Общества научных работников», с которым в полном объеме ни он, ни мы не согласны.
Кратко же суть проблемы заключается в следующем:
1. Госзадание тратится не только на науку, но и на быт (от покупки швабр до ремонта крыши). Формат его выделения крайне негибок.
2. Сформировался порочный «замкнутый круг» - в результате необходимости выполнения «майских указов» часть сотрудников в рамках оптимизации нагрузки были переведены на доли ставок, а теперь увеличение финансирования напрямую увязано с их количеством.
3. При расчете требуемых объемов публикаций (и соответственно, при отчетах по госзаданию) качественные характеристики (квартиль журналов, объем монографии, язык публикации) слабо или вообще не учитываются.
4. Также предложенная методика имеет некоторую дискриминацию по силе институтов – ведущие организации получают значительно более высокие требования по увеличению количества публикаций, чем те, что имели низкие показатели.
5. Сформировался перекос в оплате труда научных сотрудников между регионами.
В рамках обсуждения прозвучала «обязательная программа» - естественно критиковали Минобрнауки за формализм, сетовали на то, что ученых приравняли к парикмахерам, а также напирали на необходимость усиления экспертных подходов в противовес количественным оценкам. Наиболее емко и концентрировано эти темы присутствуют в выступлении академика Александра Литвака.
Естественно, это пуnь достаточно деструктивный – огульной критикой и лозунгами никакую оценку улучшить невозможно.
В этой связи, конечно, тот же вице-президент Хохлов возглавляет более умеренную и прагматичную позицию – не ломать, а исправлять, не воевать, а сотрудничать.
Методики расчетов и подходы к использованию наукометрии безусловно возможно улучшать. Имеющиеся сейчас формулы не обеспечивают достаточного качества оценки. Рано или поздно, видимо, штучная система перейдет в балльную, где будет учтен и импакт-фактор журнала (скорее в его нормализованном виде), и количество соавторов, и особенность монографий, а также иных форм представления научного знания. Конечно, потом начнутся столь же жаркие дебаты о значения баллов и коэффициентов.
С другой стороны, некоторые требования РАН просто идеалистичны. Логика подсказывает, что за один и тот же труд ученый (а также, допустим, водитель или дворник) в любой точке страны должен по базе получать одинаково. Однако, все регионы разные. И нет никакого основания выделять ученых (а тут же встанет вопрос – почему не врачей? учителей?) в некую отдельную касту, которая должна получать единую по всей стране зарплату. А даже если и вдруг будет принято такое решение – это приведет к тому, что в столицах у людей деньги поотнимают и отдадут в регионы. И мы получим то же неравенство.
В общем, простых решений у проблемы нет. Но нужно совместно над ней работать – на это настроены и в Минобрнауки, и адекватные представители РАН.
Второй темой прошедшего 10 апреля Президиума РАН (первая – рассмотрение проекта ПФНИ) были принципы распределения бюджетных средств и установление нормативов публикационной активности для научных организаций.
Недостаток средств и засилье наукометрии – обе темы традиционно горячие для РАН.
С главным докладом выступал вице-президент РАН Алексей Хохлов. Слайды к его выступлению можно изучить, а вся выступления и дискуссия в кратком текстовом и полном видео-формате представлена на портале «Научная Россия».
Ключевые проблемы в детализированном варианте можно изучить по этим материалам, а также публикуемому Алексеем Ремовичем «Заявлении Межрегионального Общества научных работников», с которым в полном объеме ни он, ни мы не согласны.
Кратко же суть проблемы заключается в следующем:
1. Госзадание тратится не только на науку, но и на быт (от покупки швабр до ремонта крыши). Формат его выделения крайне негибок.
2. Сформировался порочный «замкнутый круг» - в результате необходимости выполнения «майских указов» часть сотрудников в рамках оптимизации нагрузки были переведены на доли ставок, а теперь увеличение финансирования напрямую увязано с их количеством.
3. При расчете требуемых объемов публикаций (и соответственно, при отчетах по госзаданию) качественные характеристики (квартиль журналов, объем монографии, язык публикации) слабо или вообще не учитываются.
4. Также предложенная методика имеет некоторую дискриминацию по силе институтов – ведущие организации получают значительно более высокие требования по увеличению количества публикаций, чем те, что имели низкие показатели.
5. Сформировался перекос в оплате труда научных сотрудников между регионами.
В рамках обсуждения прозвучала «обязательная программа» - естественно критиковали Минобрнауки за формализм, сетовали на то, что ученых приравняли к парикмахерам, а также напирали на необходимость усиления экспертных подходов в противовес количественным оценкам. Наиболее емко и концентрировано эти темы присутствуют в выступлении академика Александра Литвака.
Естественно, это пуnь достаточно деструктивный – огульной критикой и лозунгами никакую оценку улучшить невозможно.
В этой связи, конечно, тот же вице-президент Хохлов возглавляет более умеренную и прагматичную позицию – не ломать, а исправлять, не воевать, а сотрудничать.
Методики расчетов и подходы к использованию наукометрии безусловно возможно улучшать. Имеющиеся сейчас формулы не обеспечивают достаточного качества оценки. Рано или поздно, видимо, штучная система перейдет в балльную, где будет учтен и импакт-фактор журнала (скорее в его нормализованном виде), и количество соавторов, и особенность монографий, а также иных форм представления научного знания. Конечно, потом начнутся столь же жаркие дебаты о значения баллов и коэффициентов.
С другой стороны, некоторые требования РАН просто идеалистичны. Логика подсказывает, что за один и тот же труд ученый (а также, допустим, водитель или дворник) в любой точке страны должен по базе получать одинаково. Однако, все регионы разные. И нет никакого основания выделять ученых (а тут же встанет вопрос – почему не врачей? учителей?) в некую отдельную касту, которая должна получать единую по всей стране зарплату. А даже если и вдруг будет принято такое решение – это приведет к тому, что в столицах у людей деньги поотнимают и отдадут в регионы. И мы получим то же неравенство.
В общем, простых решений у проблемы нет. Но нужно совместно над ней работать – на это настроены и в Минобрнауки, и адекватные представители РАН.
Между штабом и клубом
Постепенно все ключевые игроки научно-технологического прорыва (госкорпорации, крупнейший частный бизнес, регионы) заключают соглашения с Российской академии наук. А некоторые передовики, например АФК «Система», успевают в сжатые сроки затем заключить соглашение и с Сибирским отделением РАН.
На минувшем Президиуме РАН подобное соглашение было подписано между Академией и Ростехом – их представляли президент Александр Сергеев и гендиректор Сергей Чемезов соответственно.
«Ростех – одна из крупнейших промышленных корпораций России, в ее структуру входит почти тысяча предприятий во всех регионах страны с развитой научно-технической и производственной базой. Сотрудничество с РАН позволит сократить разрыв между фундаментальными научными исследованиями и промышленными предприятиями, привлечь крупнейших ученых страны к новым разработкам, максимально оперативно внедрять в производство самые современные научные достижения», — заявил генеральный директор Ростеха Сергей Чемезов.
«Геополитические и военно-стратегические вызовы национальной безопасности России требуют концентрации интеллектуального потенциала науки, промышленности, государства и бизнеса для решения важнейших стратегических задач, выполнения национальных проектов. Объединение усилий Ростеха и РАН в реализации стратегических инновационных проектов значительно повысит эффективность решения задач в области разработки высоких технологий и производства высокотехнологичной продукции военного, гражданского и двойного назначения», — отметил президент Российской академии наук Александр Сергеев.
В рамках соглашения Ростех и РАН, как сообщает ТАСС, будут совместно разрабатывать новые полупроводниковые материалы, радиоэлектронные компоненты, лазерные, электроннолучевые, телекоммуникационные, энергосберегающие и биологические технологии, передовые виды медоборудования, а также лекарственные средства нового поколения.
Другим значительным направлением сотрудничества РАН и Ростеха станет прогнозирование развития науки и формирование системы мониторинга глобальных трендов.
Подобную идиллию даже нарушать не хочется, но придется.
Сложно сказать, каким образом РАН, ориентированная на фундаментальные и поисковые исследования способна помочь Ростеху преодолеть «долину смерти» между наукой и производством. Также вопрос, зачем тому же Ростеху, у которого в распоряжении один из немногих примеров реально действующего полного инновационного цикла (пусть и с поправкой на «военку»), совет РАН в этом вопросе.
Да и не до конца понятно, чем же эдаким может сама РАН помочь Ростеху, если вся наука сосредоточена в научных институтах и университетах. Конечно, Академия осуществляет научное и научно-методическое руководство их деятельностью в вопросах проведения фундаментальных и поисковых исследований, но опять же – прямо диктовать, чем заниматься, а чем нет любым научным и образовательным организациям, она не может.
Ростех наверняка заинтересован в реализации некоторых комплексных научно-технических программ и проектов, но Академия не является «хозяином» советов по ним.
Исходя из всего этого, можно сделать несколько выводов:
1. Да, статус РАН формально стал выше.
2. Но статус этот – не «практика науки». Все подписанты прекрасно понимают, что сама Академия непосредственно проводить исследования в интересах компаний или регионов не может.
3. Соглашения с РАН – это некий ритуал приверженности научно-технологическому прорыву.
4. Академия искренне заблуждается в своей особой значимости – все хотят с ней дружить не потому, что от нее есть особая польза, а так как больше не с кем. Соглашения с конкретными институтами и университетами подписывают в более рабочем порядке.
5. Способность РАН координировать исследования в рамках реализации соглашений сильно преувеличена.
6. Единственная более-менее реальная для Академии функция – обеспечение экспертизы, хотя на рынке есть множество более эффективных предложений.
7. РАН все больше втягивается в политические игры прорыва, осознанно или нет превращаясь в тот самый «клуб мудрецов».
Постепенно все ключевые игроки научно-технологического прорыва (госкорпорации, крупнейший частный бизнес, регионы) заключают соглашения с Российской академии наук. А некоторые передовики, например АФК «Система», успевают в сжатые сроки затем заключить соглашение и с Сибирским отделением РАН.
На минувшем Президиуме РАН подобное соглашение было подписано между Академией и Ростехом – их представляли президент Александр Сергеев и гендиректор Сергей Чемезов соответственно.
«Ростех – одна из крупнейших промышленных корпораций России, в ее структуру входит почти тысяча предприятий во всех регионах страны с развитой научно-технической и производственной базой. Сотрудничество с РАН позволит сократить разрыв между фундаментальными научными исследованиями и промышленными предприятиями, привлечь крупнейших ученых страны к новым разработкам, максимально оперативно внедрять в производство самые современные научные достижения», — заявил генеральный директор Ростеха Сергей Чемезов.
«Геополитические и военно-стратегические вызовы национальной безопасности России требуют концентрации интеллектуального потенциала науки, промышленности, государства и бизнеса для решения важнейших стратегических задач, выполнения национальных проектов. Объединение усилий Ростеха и РАН в реализации стратегических инновационных проектов значительно повысит эффективность решения задач в области разработки высоких технологий и производства высокотехнологичной продукции военного, гражданского и двойного назначения», — отметил президент Российской академии наук Александр Сергеев.
В рамках соглашения Ростех и РАН, как сообщает ТАСС, будут совместно разрабатывать новые полупроводниковые материалы, радиоэлектронные компоненты, лазерные, электроннолучевые, телекоммуникационные, энергосберегающие и биологические технологии, передовые виды медоборудования, а также лекарственные средства нового поколения.
Другим значительным направлением сотрудничества РАН и Ростеха станет прогнозирование развития науки и формирование системы мониторинга глобальных трендов.
Подобную идиллию даже нарушать не хочется, но придется.
Сложно сказать, каким образом РАН, ориентированная на фундаментальные и поисковые исследования способна помочь Ростеху преодолеть «долину смерти» между наукой и производством. Также вопрос, зачем тому же Ростеху, у которого в распоряжении один из немногих примеров реально действующего полного инновационного цикла (пусть и с поправкой на «военку»), совет РАН в этом вопросе.
Да и не до конца понятно, чем же эдаким может сама РАН помочь Ростеху, если вся наука сосредоточена в научных институтах и университетах. Конечно, Академия осуществляет научное и научно-методическое руководство их деятельностью в вопросах проведения фундаментальных и поисковых исследований, но опять же – прямо диктовать, чем заниматься, а чем нет любым научным и образовательным организациям, она не может.
Ростех наверняка заинтересован в реализации некоторых комплексных научно-технических программ и проектов, но Академия не является «хозяином» советов по ним.
Исходя из всего этого, можно сделать несколько выводов:
1. Да, статус РАН формально стал выше.
2. Но статус этот – не «практика науки». Все подписанты прекрасно понимают, что сама Академия непосредственно проводить исследования в интересах компаний или регионов не может.
3. Соглашения с РАН – это некий ритуал приверженности научно-технологическому прорыву.
4. Академия искренне заблуждается в своей особой значимости – все хотят с ней дружить не потому, что от нее есть особая польза, а так как больше не с кем. Соглашения с конкретными институтами и университетами подписывают в более рабочем порядке.
5. Способность РАН координировать исследования в рамках реализации соглашений сильно преувеличена.
6. Единственная более-менее реальная для Академии функция – обеспечение экспертизы, хотя на рынке есть множество более эффективных предложений.
7. РАН все больше втягивается в политические игры прорыва, осознанно или нет превращаясь в тот самый «клуб мудрецов».
ММСО, второй день.
Краткий фоторепортаж о стендах многих ведущих университетов страны.
Краткий фоторепортаж о стендах многих ведущих университетов страны.
Сложно не заметить, что через тему алкоголя идет «ельцинизация» Порошенко.
Как в России в свое время педалировался образ потерявшего ощущение реальности алкоголика, чуть не развалившего страну, так и сейчас конструируется дискурс относительно Порошенко. Войны и потери регионов, а также партийная и олигархическая вакханалия - как неизбежный фон и следствие.
Интересен сюжет про возрастание значения первой леди Марии Порошенко, которая сама ставит капельницы и выводит из запоя.
До боли похоже на Таню, вовремя включавшую телевизор Борису Николаевичу, но, конечно, не на Наину Ельцину.
Порошенко-то выборы, скорее всего, проиграет, но впереди электоральные битвы за места в Раде, а Украина все же парламентская республика, да и война не вечна.
Стоит задуматься о тех, против кого может быть применено «алкооружие» в российской элите. И конечно, речь здесь не о Рогозине, а о фигуре помасштабнее.
Как в России в свое время педалировался образ потерявшего ощущение реальности алкоголика, чуть не развалившего страну, так и сейчас конструируется дискурс относительно Порошенко. Войны и потери регионов, а также партийная и олигархическая вакханалия - как неизбежный фон и следствие.
Интересен сюжет про возрастание значения первой леди Марии Порошенко, которая сама ставит капельницы и выводит из запоя.
До боли похоже на Таню, вовремя включавшую телевизор Борису Николаевичу, но, конечно, не на Наину Ельцину.
Порошенко-то выборы, скорее всего, проиграет, но впереди электоральные битвы за места в Раде, а Украина все же парламентская республика, да и война не вечна.
Стоит задуматься о тех, против кого может быть применено «алкооружие» в российской элите. И конечно, речь здесь не о Рогозине, а о фигуре помасштабнее.
Кредо Медведева, или О чем проговорился школьникам премьер-министр
Дмитрий Медведев 10 апреля посетил ММСО и принял участии во Всероссийском открытом уроке «ПроеКТОриЯ».
Говорил-то он с детьми, а вот обращался, судя по всему, к политикуму.
Что сказал премьер?
1. Госкорпорации на контроле у Правительства – с каждой можно спросить за многое.
2. «Нужно выбрать решение, которое принесёт наименьший вред из всех плохих решений, и на нём остановиться» - этическое кредо у юриста Медведева – «не навреди» или «навреди минимально». Это и производная от тающего аппаратного веса, и одновременно – политическое предложение «заботы», которое может быть очень востребовано в постепенно устающем от мобилизации обществе.
3. «Всякий руководитель ошибается» - курс на признание собственных ошибок, а также трансфер от позиции «непогрешимой власти» и любого ее носителя, вплоть до первого лица.
4. «Определённая порция решительности руководителю нужна». Важна указанная мера – «определенная», не абсолютная. Медведев готов и дальше работать в тандемных и групповых форматах с неполным контролем за происходящим.
5. «Руководители-женщины, безусловно, лучше, чем руководители-мужчины» - очевидная ставка на «женский кабинет» (ядро: Тихонова – Шмелева), возрастание значения Светланы Медведевой.
6. «Самое главное качество – понятное: руководитель должен брать на себя всю ответственность за решения, которые он принимает» - демонстрация готовности отвечать за реализацию нацпроектов и одновременно – способности взять на себя гораздо больше функций.
7. [О сложных решениях]
«Это были решения, например, которые я принимал в должности Президента. Они касались вопросов войны и мира. Это очень сложные решения! Вопросы, связанные с политическим развитием страны. Масса экономических решений, которые я принимал в разных должностях… Этих решений много, и каждое из них каким-то образом откладывается в твоей памяти, если хотите, оставляет зарубки в твоей душе, потому что ты потом к нему возвращаешься и постоянно анализируешь, что ты сделал правильно, а что можно было сделать несколько иначе. Это нормально.»
[Дальше задает вопрос детям]
Совместим должность президента не с вопросами войны и мира, а с политическим развитием страны. И станет ясно – не августовская война с Грузией, а отказ от второго срока (пока что) является самым сложным решением. И чтобы не проговориться, Медведев быстро перевел тему.
8. «Я думаю, как только человек по земле пошёл, сразу видно, руководитель он или нет. Можно руководить родителями, бабушкой, дедушкой… Очень по-разному всё, конечно, если честно говорить… Но у всех очень по-разному» - тяготение ограниченностью возможностей и обида, что его потенциал не использован полностью. Готовность реализовывать альтернативный нынешнему путь развития страны.
9. [Об увольнениях] «Это человеческие судьбы. Нужно стараться по максимуму все эти решения подготовить так, чтобы люди, которые уходят, могли раскрыть себя на новом поприще. … Но точно нельзя относиться к этому равнодушно… Эсэмэска может быть, но перед этой эсэмэской должна быть работа» - завуалированная критика масштабной атаки на соратников и ставленников в регионах. Неприятие резких решений со сдвигом рамок допустимого – пример Абызова. Артикуляция запроса на достойный «запасной аэродром» в случае неудачи на трансфере.
10. «Так что меня найти легко – звоните!» - демонстрация близости к народу и наличия механизма «обратной связи». Именно эти требования к кандидатам сейчас стоят в рамках кадровой политики. Кстати говоря, именно Медведев всегда славился масштабно поставленной работой с обращениями и соцсетями.
11. «Для того, чтобы стать хорошим руководителем – это моё мнение, – надо читать хорошую классическую литературу» - критика избыточно корпоративных моделей отбора лидеров, реализуемых в рамках проводимой сейчас кадровой политики.
12. «Я уж точно запомню», - сказал Дмитрий Медведев про этот мастер-класс. Мы тоже.
http://government.ru/news/36342/
Дмитрий Медведев 10 апреля посетил ММСО и принял участии во Всероссийском открытом уроке «ПроеКТОриЯ».
Говорил-то он с детьми, а вот обращался, судя по всему, к политикуму.
Что сказал премьер?
1. Госкорпорации на контроле у Правительства – с каждой можно спросить за многое.
2. «Нужно выбрать решение, которое принесёт наименьший вред из всех плохих решений, и на нём остановиться» - этическое кредо у юриста Медведева – «не навреди» или «навреди минимально». Это и производная от тающего аппаратного веса, и одновременно – политическое предложение «заботы», которое может быть очень востребовано в постепенно устающем от мобилизации обществе.
3. «Всякий руководитель ошибается» - курс на признание собственных ошибок, а также трансфер от позиции «непогрешимой власти» и любого ее носителя, вплоть до первого лица.
4. «Определённая порция решительности руководителю нужна». Важна указанная мера – «определенная», не абсолютная. Медведев готов и дальше работать в тандемных и групповых форматах с неполным контролем за происходящим.
5. «Руководители-женщины, безусловно, лучше, чем руководители-мужчины» - очевидная ставка на «женский кабинет» (ядро: Тихонова – Шмелева), возрастание значения Светланы Медведевой.
6. «Самое главное качество – понятное: руководитель должен брать на себя всю ответственность за решения, которые он принимает» - демонстрация готовности отвечать за реализацию нацпроектов и одновременно – способности взять на себя гораздо больше функций.
7. [О сложных решениях]
«Это были решения, например, которые я принимал в должности Президента. Они касались вопросов войны и мира. Это очень сложные решения! Вопросы, связанные с политическим развитием страны. Масса экономических решений, которые я принимал в разных должностях… Этих решений много, и каждое из них каким-то образом откладывается в твоей памяти, если хотите, оставляет зарубки в твоей душе, потому что ты потом к нему возвращаешься и постоянно анализируешь, что ты сделал правильно, а что можно было сделать несколько иначе. Это нормально.»
[Дальше задает вопрос детям]
Совместим должность президента не с вопросами войны и мира, а с политическим развитием страны. И станет ясно – не августовская война с Грузией, а отказ от второго срока (пока что) является самым сложным решением. И чтобы не проговориться, Медведев быстро перевел тему.
8. «Я думаю, как только человек по земле пошёл, сразу видно, руководитель он или нет. Можно руководить родителями, бабушкой, дедушкой… Очень по-разному всё, конечно, если честно говорить… Но у всех очень по-разному» - тяготение ограниченностью возможностей и обида, что его потенциал не использован полностью. Готовность реализовывать альтернативный нынешнему путь развития страны.
9. [Об увольнениях] «Это человеческие судьбы. Нужно стараться по максимуму все эти решения подготовить так, чтобы люди, которые уходят, могли раскрыть себя на новом поприще. … Но точно нельзя относиться к этому равнодушно… Эсэмэска может быть, но перед этой эсэмэской должна быть работа» - завуалированная критика масштабной атаки на соратников и ставленников в регионах. Неприятие резких решений со сдвигом рамок допустимого – пример Абызова. Артикуляция запроса на достойный «запасной аэродром» в случае неудачи на трансфере.
10. «Так что меня найти легко – звоните!» - демонстрация близости к народу и наличия механизма «обратной связи». Именно эти требования к кандидатам сейчас стоят в рамках кадровой политики. Кстати говоря, именно Медведев всегда славился масштабно поставленной работой с обращениями и соцсетями.
11. «Для того, чтобы стать хорошим руководителем – это моё мнение, – надо читать хорошую классическую литературу» - критика избыточно корпоративных моделей отбора лидеров, реализуемых в рамках проводимой сейчас кадровой политики.
12. «Я уж точно запомню», - сказал Дмитрий Медведев про этот мастер-класс. Мы тоже.
http://government.ru/news/36342/
government.ru
Дмитрий Медведев посетил Московский международный салон образования
Председатель Правительства осмотрел стенды Министерства промышленности и торговли, Министерства просвещения и Министерства науки и высшего образования, поздравил студентов – чемпионов и призёров чемпионата мира по спортивному программированию 2019 года и…
"Мягкая сила" на белорусском векторе в действии. Ключевые фигуры: со стороны России - министр просвещения Ольга Васильева и министр науки и высшего образования Михаил Котюков; с белорусской - председатель ГКНТ Александр Шумилин и министр образования Игорь Карпенко.