И еще немножко хорошего. Пока я все раскачиваюсь, чтобы написать большую статью о "2666" Роберто Боланьо, 5000 экземпляров первого тиража расхватали за месяц. Следующая допечатка, еще три тысячи экземпляров, появится в магазинах вот-вот. При этом средняя цена в розницу от 1700 до 2000 рублей (900 страниц как-никак). Может, еще и продержимся как-то, ей-богу.

Простите, не могу удержаться от актуалочки. Прочла в Википедии биографию покойного Кирилла Стремоусова - вот о ком бы я хотела прочесть роман. И нет, это не ирония - персонаж настолько литературный, что в него прямо сложно поверить.

В год, когда умер Брежнев, я была первоклассницей. 10 ноября Людмила Степановна, моя любимая первая учительница в пермской школе №9, вышла и, глотая слезы, сказала, что дорогой наш Леонид Ильич умер, и завтра уроков не будет - но мы не должны радоваться, а должны все сесть и обязательно посмотреть его похороны по телевизору. Я, помнится, все же немножко порадовалась лишнему выходному, но на следующий день пришла к бабушке (дома у нас телевизора не было) и дисциплинированно села смотреть похороны.

До этого все интересное по телевизору - и "В гостях у сказки" по воскресеньям, и "Спокойной ночи, малыши!" каждый вечер - я смотрела в компании игрушек, вот и похороны Брежнева я, как рассказывают родители, уселась смотреть, посадив рядом с собой на диван любимую куклу Аню, собаку Чунгу-Чангу, пластиковую Корову (ее так и звали - Корова) и самодельного тряпочного Арлекина. Сама я этого, впрочем, не помню, как не помню и похорон в черно-белом бабушкином телевизоре - помню, что было скучновато и очень хотелось пойти читать дальше "Звеоробоя", которого я как раз тогда читала. Что-то мне подсказывает, что так я и сделала.

А сегодня, говорят, сорок лет тому. Надо же.

Перечитала "Бойню №5, или Крестовый поход детей" Курта Воннегута и с интересом не обнаружила там признаков фантастики. В прошлый раз (окей, признаюсь, это было тридцать с лишним лет назад) я читала его как увлекательный sci-fi про пришельцев. Сейчас же увидела в нем кристально-ясное описание диссоциативного расстройства личности и посттравматического синдрома. О чем, интересно, думают люди, помещающие "Бойню" на полку с фантастикой - вообще непонятно. Чем они там читают.

Прочла (зачем-то) длиннющий новый указ президента о поддержке традиционных ценностей. Там, в общем, все невыносимо скучно и предсказуемо, но на фразе про приоритет духовного над материальным я внезапно проснулась. Никогда не думала, что торжество идеи над материей может быть введено президентским указом. Сейчас, не иначе, силой слова косную слепую материю преображать начнут.

Как писал Филипп Филиппович Вигель, неприятный человек, про мою родную Пермь, "пустому месту велели стать городом, оно послушалось, только медленно".

Платон, я думаю, был бы происходящим доволен - ему как раз какого-то такого рычажка в жизни не хватало. Яцек Дукай с его "Иными песнями" резко перестает быть фантастикой. В какие времена живем.

В романе Колма Тойбина "Волшебник" (писала о нем некоторое время назад) есть эпизод, в котором Томас Манн выступает в начале тридцатых годов с публичной лекцией. И ему самому кажется, что он говорит вещи универсальные, очевидные, почти банальные - ну, типа, что людей надо оценивать независимо от их национальности или вероисповедания, что убивать вообще-то нехорошо и так далее. Он сам считает эту часть своего выступления проходной, разминочной - дескать, скажу по-быстрому, а потом уже и к интересному перейду, но вдруг оказывается лицом к лицу с возмущенными слушателями. Люди, которых Манн, как ему казалось, хорошо знал, которых по умолчанию считал своими единомышленниками (уж насчет таких-то простых вещей они точно согласны!), вдруг оборачиваются толпой непостижимых и непредсказуемых опасных незнакомцев.

Читала эту сцену и думала о нас - мне кажется, многие из нас себя чувствуют сейчас такими вот томасами маннами. Выходишь, говоришь что-то усредненно гуманистическое и очевидное, а перед тобой вдруг разверзается бездна.

Давно об этом говорю: во многих случаях книга вообще является фанатским мерчем, и обсуждать ее с точки зрения литературных свойств или, тем паче, ими возмущаться (восхищаться) не особо интересно.

Понятно, что мемуары Ольги Бузовой (я вот их читала, а чего добился ты?) или юных тиктокеров купят фанаты Бузовой и тиктокеров, книгу "Z поэзии" - подписчики блогов Игоря Караулова или Анны Долгаревой, а бумажную версию какой-нибудь китайской ЛГБТ-новеллы - те, кто уже полюбил ее в сети и теперь просто хочет поставить на полочку. А вот Дмитрий Горшенин отмечает случай еще более любопытный - маленькая книжка с одиноким рассказиком Мадлен Миллер становится, по сути, мерчем для фанатов "Песни Ахилла" и "Цирцеи".

​Книги как мерч: Мадлен Миллер выпустила новую книгу «Галатея» толщиной в 56 страниц

Книга только что вышла на английском. На самом деле это рассказ уже был опубликован в 2013 году в составе сборника, а теперь просто переиздается — под собственной обложкой. Миллер, как всегда, разглядывает в древнегреческих мифах неочевидные и злободневные сюжеты: в «Галатее» она задумывается — а что, если Пигмалион Овидия был первым инцелом? Инцелы (от слов involuntary celibates ) — люди, неспособные найти сексуальных партнеров, несмотря на желание это сделать, часто они винят в этом женщин. Мадлен Миллер написала сверхпопулярный (отличный) роман «Песнь Ахилла» и чуть менее популярную «Цирцею». Обе книги есть на русском.

Этот релиз, очевидно, издательская затея. Про него интересно думать, как про подтверждение известного тезиса, что в цифровую эпоху книги могут стать чем-то вроде мерча — их будут покупать не чтобы читать, а чтобы владеть: красиво выложить в сторис, поставить на полку — или просто поддержать автора. В случае с «Галатеей» получается именно так.

«Что бы это ни было, я куплю это, потому что это Мадлен Миллер». Это комментарий под тиктоком с обзором миллеровской брошюры. Другой комментарий звучит так: «Мне очень понравилась история! And it’s good decor». Действительно, издатели постарались, чтобы был гуд декор: обложка выполнена в модном темно-синем цвете с золотым тиснением. Издатели в своих маркетинговых материалах тоже намекают, что это «подарочное» издание.

Успех Мадлен Миллер во многом связан с феноменом буктока. У хэштега «Песнь Ахилла» в тиктоке более 430 миллиона просмотров, у хэштега «Мэделин Миллер» — более 70 миллионов. Продажи романа взлетели спустя почти десять лет после его выхода благодаря роликам в тиктоке. По состоянию на июль 2022 года было продано 2 миллиона копий романа в разных форматах.

Я снесла пост с проклятиями в мой адрес за поддержку "Лета в пионерском галстуке" (нехорошо смеяться над таким, ну правда), но зато меня тут внезапно накрыло осознанием того, что же так беспокоит людей, ПастернакА не читавших, но осуждающих.

Они же реально думают, что раз один герой - пионер, а другой - вожатый, то эта книга воспевает и романтизирует педофилию! О боже, дорогие друзья охранители, пожалуйста, нет! Одному герою там 16, другому - 19! Сами знайте - и другим расскажите!

Мои очень умные студенты пишут эссе на свободную тему. Нормальные мальчики и девочки - кто-то интересуется футболом, кто-то пловец, кто-то фанат кино, кто-то комиксов, у кого-то очевидно родители врачи... Многие задаются вопросом, а как нынешнее положение дел скажется на важной для них сфере? Как санкции и война повлияют на футбол, комиксы, кино? И у всех ответ один: будет плохо, очень, очень плохо. Футбол потеряет фанатов, кинотеатры закроются, пловцов отбросит на много лет назад, медицина перестанет развиваться... Аргументируют, собирают информацию, показывают на примерах. Почему, интересно, первокурсникам очевидно то, чего не видят люди во власти?.. Или они тоже все видят, просто боятся открыть рот? А если боятся, то чего - что худшее с ними, с нами со всеми может случиться?..

Стараюсь избегать вынесения сора из избы, но тут, простите, не могу молчать. Издательство "Городец" выпустило (никогда мною не читанную) книгу Константина Крылова, поместив на обложку блерб, якобы взятый из меня. Любой человек, прочитавший хотя бы один мой текст, бесспорно, поймет, что к созданию этого шедевра я не имею никакого отношения.

Но мой вопрос в другом: дорогое издательство "Городец", вы там как - в порядке? Опубликовали откровенный фейк и нормально? Ничего не жмет?

(К счастью) не имею контактов с этими милыми людьми, но если вы вдруг с ними на связи, поинтересуйтесь, пожалуйста.

Завершая скандал с фальшивым блербом из меня на книге Константина Крылова, имею честь сообщить следующее.

Со мной связалась команда издательства "Городец" и принесла свои извинения. Как я и подозревала, случившееся было прощальной (неудачной) шуткой Вадима Левенталя, составителя ныне упраздненной серии "Книжная полка Вадима Левенталя". Книга Крылова стала ее финальным аккордом, в который Вадим вложил все свое незаурядное чувство юмора. Поскольку согласно воле вдовы писателя Вадим Левенталь был не только редактором книги, но и отвечал за ее выпуск, блерб благополучно просочился в печать мимо руководства издательства (которое, кажется, тоже несколько удивилось, увидев обложку уже на выходе из типографии).

В "Городце" сообщили, что книга уже убрана с маркетплейсов, тираж будет отозван (благо он не велик), а после вернется в магазины с заклеенным блербом. То есть в нынешнем виде книга продаваться не будет.

Спасибо коллегам из "Городца" за быструю и адекватную реакцию, а всем читателям и подписчикам - за поддержку.

На этом инцидент исчерпан - расходимся :)

Ну, и по ассоциации с предыдущим, расскажу одну поучительную историю из начала 2000-х годов.

Как все уже сейчас забыли, своим выходом из концептуалистского подполья и малотиражной элитарности на, как говорили в моем детстве, "оперативный простор" писатель Владимир Сорокин обязан прокремлевскому движению "Наши". Зимой 2002 года они установили возле Большого театра огромный бутафорский унитаз, в который с шутками и прибаутками принялись под прицелом телекамер спускать книги "аморального копрофага" Владимира Георгиевича, прием которых у населения был организован тут же.

Надо ли говорить, что это событие - само по себе неприятное - сработало как настоящая пиар-бомба: имя Сорокина узнала вся страна, его начали приглашать на ток-шоу в телевизор и вообще из эстетского литературного маргинала он разом превратился в подлинно народного писателя. Словом, "ликующая гопота" (именно так называли "Наших" в администрации президента Медведева) поспособствовала славе и успеху ВПЗР как никто.

Прошло несколько недель - и в метро начали появляться самодеятельные плакаты, призывавшие от имени движения "Наши" к аналогичной расправе с книгой "Дети плотника" и ее автором (фамилию, к сожалению, запамятовала). Дескать, аморалка, секс, насилие - ухххх, в унитаз это все и поскорее. Повисла неловкая пауза, а после движение "Наши" решительно опровергло свою причастность к этому кейсу и даже, помнится, обвинило создателя "Детей плотника" в незаконной эксплуатации доброго имени.

Двадцать лет прошло, а многим почему-то до сих пор кажется, что это работающий механизм. Штош.

Ой, ну всё теперь.

98. Маргарет Этвуд (Margaret Atwood) – писательница

Высокопоставленные чиновники, бизнесмены, активисты многочисленных пробандеровских организаций, медиа- и финансовых структур, которые непосредственно вовлечены в формирование агрессивного антироссийского курса.

А шуму-то было про cancel culture, шуму-то. С другой стороны, для победы над (в том числе и русским) патриархатом Маргарет Этвуд и правда сделала немало. Я больше двух серий, кажется, не посмотрел, но кто-то же смотрит. Хорошо!

https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1838616/

Искала для статьи цитату из сборника (романа в рассказах) Захара Прилепина "Грех". В очередной раз поразилась невероятному, конечно, гомоэротическому накалу его прозы. Не гомосексуальному (сексуальность вообще не прилепинская литературная тема, что гомо-, что гетеро-), но именно гомоэротическому: в мире Прилепина женщины инструментальны и факультативны, поэтому все отношения - в диапазоне от ненависти до восхищения и властного притяжения - возможны только между мужчинами. В сущности, как в классической Греции, где не то, чтобы все люди были геями, просто все социально видимые люди были мужчинами, а ведь настоящие эмоции возможны только между людьми (и тем, конечно, интереснее бунт "Лисистраты" - стол отказался работать столом, вода не хочет утолять жажду! Но это тема для отдельного разговора, как-нибудь в другой раз).

А потом прочла пост Захара Прилепина, где он горько сетует по поводу моей (и общей) увлеченности пионерами-геями и комсомолками-лесбиянками (последнего, впрочем, за собой не припоминаю, но пусть это будет поэтическая фигура речи). Как в известном анекдоте, много думала.

Давно собиралась написать об индустриальном неприятном - вот, кажется, собралась. Пора поговорить об эксклюзивных правах и недостатках такого подхода.

Я, как многие заметили, уже некоторое время ношусь с романами Аси Володиной "Протагонист" и "Часть картины". Первый вышел в бумаге в Редакции Елены Шубиной, второй - в сервисе "Строки МТС". А вот электронные и аудио-права на обе книги находятся в эксклюзиве в "МТС". В переводе на русский это означает, что если ты хочешь прочесть Володину в электронке или прослушать ее книги, пока едешь на работу, ты должен быть подписчиком "Строк" - ни на "Литресе", ни где-либо еще ты этого сделать не можешь. Можно, кажется, не платить полную подписку (я уже оплатила, поэтому не могу разобраться), а оплатить одну книгу, но читать ты ее все равно будешь в МТС-овском приложении - пока, скажем деликатно, довольно несовершенном (сервису два месяца, надеюсь, все огрехи будут исправлены в ближайшее время).

Но вернемся к Володиной - я очень трепетно слежу за тем, как публика реагирует на моих любимцев, и вот в случае с "Протагонистом" и "Частью картины" я с огромным сожалением вижу очень быстрое затухание сигнала. Блогеры и критики если пишут, то только про "Протагониста" (потому что в РЕШ пиаром занимается великая Татьяна Стоянова), и то все меньше, читательских отзывов кот наплакал.

В результате автор, которая могла бы быть новой (второй) Верой Богдановой, то есть занять место в нише "молодая талантливая писательница, о которой много говорят и пишут", уходит в тень. Микро, извините за выражение, инфлюэнсеры (а именно их роль в продвижении книги ключевая, как показывает практика) Володину читают меньше, чем могли бы, и реагируют хуже.

Конечно, можно предположить, что во время войны новые имена хуже запоминаются и вообще не до книг нам теперь. Скорее всего, по крайней мере отчасти так и есть - Богдановой посчастливилось состояться как писательнице еще в мирное время (отец рассказывает - простите за лирическое отступление - что моя прожившая довольно длинную жизнь и умершая в конце 1960-х годов прабабушка "мирным временем" называла только годы до 1914-го). Но, боюсь, что на этом тревожном фоне "эксклюзив" в МТС тоже сыграл свою зловещую роль.

Книг много, причем много, что называется, "на руках" - в домашних библиотеках, в сети и т. д. Как результат любой - даже самый незначительный - барьер, отделяющий конкретную книгу от читателя, сокращает вероятность того, что читатель прочтет именно эту книгу. Нельзя прочесть/прослушать так, как удобно, в привычном приложении, в понятном интерфейсе, на удобном девайсе? Окей, не больно-то и хотелось, как-нибудь потом - ну, или вообще чем-нибудь другим займемся.

Я отлично понимаю логику МТС, пытающегося собрать максимум уникального, не доступного на других площадках контента. Но а) не уверена, что логика эта верная, б) решительно не понимаю, зачем на это соглашаются авторы, в) не думаю, что это хорошо для читателя.

Если бы мне нужно было назвать одного человека, более других достойного носить титул "совести нации", я бы без колебаний назвала Ольгу Седакову. Есть в ее фигуре какое-то вневременное величие, какой-то масштаб, сильно выходящий за рамки и поэтической, и академической ее ипостасей. О чем бы Ольга Александровна ни говорила (а мне доводилось слушать много ее выступлений на разных площадках - от книжной ярмарки до научной конференции), смысл сказанного всегда оказывается больше, чем смысл суммы произносимых слов - знаю, что звучит ужасно мутно и пафосно, но оно ведь правда так, кто слышал, тот знает.

В общем, 30 ноября в онлайн-лектории "Страдариум" стартует курс Ольги Седаковой о Данте. Мне кажется, это будет лучшее убежище завершающейся осени и начинающейся зимы.

https://stradarium.ru/dante

Сегодня российские ракеты летят в Полтаву, Ровно, Житомир. Гибнут люди, рушится жизнь по всей Украине, но вот эти три города почему-то болят у меня сильнее всего: это три города, в которых прошло детство и юность, а потом и старость Владимира Георгиевича Короленко. Города, в которые я много лет перед войной собиралась поехать. Списывалась с сотрудниками музеев, планировала, откладывала... Незначительная деталь на фоне ужаса всего происходящего, но почему-то именно от нее свербит сегодня сильнее всего.

До чего же мы дожили, если новость о том, что ядерная война, кажется, начнется не сегодня, воспринимается как хорошая.

Перечитываешь хрестоматийные совершенно вещи (o, et praesidium et dulce decus meum) и находишь в них не виденные прежде жемчужины. Каким скучным казался мне "Мильон терзаний", классическое эссе Гончарова о "Горе от ума". А сегодня вдруг вижу в нем такой образ, который хотела бы придумать сама для какой-нибудь собственной рецензии, и понимаю, что нет - никогда мне такого не придумать:

"Вся пьеса представляется каким-то кругом знакомых читателю лиц, и притом таким определенным и замкнутым, как колода карт. Лица Фамусова, Молчалина, Скалозуба и другие врезались в память так же твердо, как короли, валеты и дамы в картах, и у всех сложилось более или менее согласное понятие о всех лицах, кроме одного — Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде".