Готовлюсь к лекции, читаю разную (в том числе не самую известную) "лейтенантскую прозу" и второй день реву. Думаю, что мы - люди за 40 - последнее поколение, для которого "та" война - не вполне чужая. Нас вырастили бабушки и дедушки, прошедшие войну, мы в детстве играли их орденами, мы слушали истории о войне - почти всегда обкатанные, как морские камушки, и довольно смешные, но сквозь этот смех неизбежно проступал ужас и вот это самое "никогда больше". Для того, чтобы эта персональная связь, собственная память была и у моего старшего сына, я специально отвезла его три года назад в Лондон, где жил единственный лично мне знакомый живой фронтовик, прошедший всю войну, участвовавший в Керченском десанте, и при этом энергичный, бодрый и готовый говорить в том числе о своем военном опыте.

Я просто не понимаю, как люди, помнящие все это, читавшие в детстве и юности "Сотникова" Василя Быкова, "В окопах Сталинграда" Виктора Некрасова или даже "Горячий снег" Юрия Бондарева, могли попасть в ту точку, в которую мы все попали. Кстати, с началом "нынешней" войны тот самый фронтовик начал уходить в себя, замыкаться и недавно тихо умер во сне в возрасте 101 года.

Понимаю, что пишу жуткие банальности, но когда их читаешь прямо написанными буквами, более полувека тому назад, они как-то обретают новый вес и объем - как многие, в сущности, банальности.

На канале "Bild" немножко рассказала про тамиздат, роман "Спрингфилд", поэзию военного времени - как Z, так и анти-Z, и (зачем-то) про открытое письмо Константина Богомолова, которое (почему-то) многие обсуждают, а меня попросили прочесть и оценить его с эээ... литературной точки зрения. Ну, тут все как обычно: Константин Богомолов дает тролля филолога и публично разговаривает с фантомами в собственной голове, используя для этого очень, очень много слов, красивых и разных.

В общем, если вы меня давно не видели, то я там где-то после Каннского фестиваля

Ссылка на эфир: https://www.youtube.com/live/SvnhZFIJa6Y?feature=share

И вдогонку к предыдущему: если вы станете смотреть эфир целиком, пожалуйста, не думайте, что я хоть сколько-нибудь солидарна с позицией кинокритика Дениса Катаева, выступающего прямо передо мной. Наверняка его суждения о кино разумны и компетентны, но с той частью, которая касается вины всех русских, я, простите, не хотела бы иметь ничего общего. Когда два выступления идут встык, не всегда удается заметить разницу - так вот, она есть.

Иноагентом признали мою лучшую подругу и однокурсницу, замечательного антрополога Александру Архипову. По-моему, вокруг меня скоро не останется никого, кто не был бы либо под уголовкой, либо иноагентом, либо both. Ну, что тут скажешь, у Саши увлекательнейший телеграм-канал - подписывайтесь. Плохого человека иноагентом не назовут. Люблю тебя, Сань - ты знаешь.

https://t.me/anthro_fun

Долго выбирала, какую фотографию нового иноагента Саши Архиповой выбрать. Их сотни - за двадцать-то пять неразлучных лет. Вот мы жарим блины на ЛЭШ в 1998-м. Вот встречаем Новый год на Кубе. А вот в Турции. А вот на Кипре. Вот над чем-то смеемся на ярмарке КРЯКК в Красноярске. Вот гуляем по дюнам в Латвии. А вот сидим, прижавшись друг к другу, у нас на диване, во время карантина. Но пусть будет вот эта, на которой еще ни пандемии, ни войны, моя любимая кухня и моя любимая Сашка с совсем ещё малышом Тимофеем.

Ну, и ещё одну - тот самый КРЯКК, 2014 год.

Многих людей в тяжёлые времена спасают книги, объясняющие что-то в происходящем вокруг кошмаре (или, по крайней мере, создающие такую иллюзию). Мне же помогают книги, в которые можно нырнуть и не выныривать. Собрала для "Букмейта" полочку именно с такими книжками - приключения, магия, детективы, всё такое. Меня вытянуло (и продолжает вытягивать) - может быть, и вам от них станет чуть легче.

https://bookmate.ru/bookshelves/rDu8mTHO

Я ужасно люблю мало известную у нас и совершенно очаровательную книгу английского писателя Зигфрида Сассуна "Воспоминания охотника на лис" - эдакую милейшую английскую классику про жизнь в поместье и несколько припозднившееся взросление английского мальчика из хорошей семьи. Но вообще-то Сассун известен в первую очередь по болезненному продолжению этой чудеснейшей, залитой светом повести - "Воспоминаниям пехотного офицера", в которых тот же самый розовощекий мальчик отправляется на фронт Первой мировой. Обе книжки отличные (хотя вторую я бы, возможно, не порекомендовала вам читать прямо сейчас), но сам Сассун, похоже, был тот еще фрик.

Самая известная (и самая дурацкая) история про Сассуна такова. Однажды он ни с того ни с сего, вооруженный всего лишь парой гранат да еще и раненный в руку, бросился под перекрестным огнем в сторону немецкого окопа, который и захватил - буквально один. После чего удобно устроился в захваченном окопе и вместо того, чтобы вызвать подкрепление, открыл предусмотрительно припасенную книгу стихов и погрузился в чтение. А его товарищи не знали, что и думать, и не шли вперед, потому что "высланный вперед патруль пока не вернулся". Этот самый патруль, как мы понимаем, состоял из Зигфрида Сассуна и его книжки стихов. В результате за свой выдающийся и беспрецедентный подвиг Сассун не получил даже самой завалящей медали, потому что, как сказал его командир, "нельзя же быть таким идиотом" - и, в сущности, командир был прав.

(В этот момент где-то на совсем другом куске фронта Николай Степанович Гумилев, который, как известно, во время путешествия по Африке не заметил Сахару - "я сидел на верблюде, читал Ронсара" - улыбается в свежеотпущенные офицерские усы. А полковник Т. Э. Лоуренс, в то же самое время, сидя на спине совсем другого верблюда, читавший комедии Аристофана на древнегреческом, перемещаясь через Аравийскую пустыню в приятнейшем обществе бедуинов, понимающе кивает.)

Э. М. Форстер называл Первую мировую "последней живописной войной". Честно говоря, ляпнуть такое мог только человек, той войны не видевший даже издали. Но для фриков такого рода там, конечно, было раздолье.

Вот такой он был - гей (конечно же), джентльмен и фрик Зигфрид Сассун. Художник милосердно изобразил его в три четверти, потому что вообще-то писатель был известен не только своей суицидальной храбростью, но и выдающимся размахом ушей.

Сегодня свой день рождения отмечает одно из самых нужных медиа в России - "Такие дела". Война заслоняет все прочее, но вообще-то социальные, медицинские и прочие проблемы на её фоне не просто не рассасываются, но наоборот обостряются. Только говорить и писать о них как будто некому. "Такие дела" остаются в России, продолжают говорить о том, что важно, продолжают несмотря ни на что делать настоящую честную журналистику. И им, как и многому другому хорошему в нашей стране, нужна наша поддержка. Помочь "Таким делам" можно по ссылке - это совершенно безопасно, и в России, и за её пределами.

https://takiedela.ru/donate/#help

Я в огромном долгу у писательницы Анны Старобинец. Год назад, когда лично мне казалось, что и литература в целом, и весь мой труд полностью обесценились, что с началом войны радость от чтения умерла, её роман "Лисьи броды" захватил меня, как в детстве, и заставил поверить в то, что ничего, инда ещё побредем. Аня, как и я, уехала из России, и тоже, как и я, не рвёт связи с родиной. Мы поговорили с ней о том, кому мы такие нужны, как живётся в Грузии и вообще в эмиграции, человеку русской культуры, русского языка, и о том, что делать, если, ну, например, Франция сойдёт с ума и начнёт уничтожать барсуков (спойлер: поможет Анин "Зверский детектив"). Аня должна была приехать к нам на Кипр, чтобы мы поговорил вживую, но заболел её сын, и разговор состоялся вот в таком странном формате - в зуме, но с двумя съемочными группами в двух странах.

https://youtu.be/RMERYsjp1Zc

Самое завораживающее свойство моего дорогого коллеги Александра Садикова (вы все знаете его как продюсера подкастов "Книжный базар" и "Предисловие") - это способность влюбляться в какие-то совершенно неожиданные сюжеты, а влюбившись, докапываться в них до самого донышка, в сущности, закрывая тему. На этот раз объектом Сашиной глубокой и вдумчивой любви, счастливо разделённой с Виктором Давыдовым (Витя, кстати, писал для всех подкастов с моим участием джинглы), стала пластинка "Али-Баба и сорок разбойников" - одно из важнейших культурных впечатлений детства всех, по-моему, людей старше 30 лет. Саша с Витей подошли к этой пластинке сразу и как к арт-проекту, и как к художественному высказыванию, и как к бесконечному источнику референсов и аллюзий. В их подкасте есть и немножко настоящего журналистского расследования, и филология, и музыковедение, и очень, очень много живых человеческих историй. Слушайте подкаст "Съешь апельсин" - ребята решили не затягивать интригу, а гуманно выложить все эпизоды разом.

https://alibaba.mave.digital/

Из литературной рассылки Госуслуг узнала, что "русская весна" сменилась, оказывается, "русским летом". Честно говоря, я бы не увлекалась подобными сезонными метафорами, поскольку, как писал Вергилий, atque in se sua per vestigia volvitur annus. К себе по своим же следам возвращается год, и мы все помним, что там следует за летом. Мне - при всех нюансах - эта мысль не кажется обнадеживающей и продуктивной.

Перечитала "На западном фронте без перемен", пока готовилась к лекциям о литературе и коллективной травме в Ереване и Тбилиси. Теперь просматриваю свои выписки - и думаю, что еще каких-то десять лет, и кто-то из тех, кто сегодня воюет под условным Бахмутом, напишет примерно то же самое:

"Они все еще писали статьи и произносили речи, а мы уже видели лазареты и умирающих; они все еще твердили, что нет ничего выше, чем служение государству, а мы уже знали, что страх смерти сильнее. От этого никто из нас не стал ни бунтовщиком, ни дезертиром, ни трусом (они ведь так легко бросались этими словами): мы любили родину не меньше, чем они, и ни разу не дрогнули, идя в атаку; но теперь мы кое-что поняли, мы словно вдруг прозрели. И мы увидели, что от их мира ничего не осталось. Мы неожиданно очутились в ужасающем одиночестве, и выход из этого одиночества нам предстояло найти самим".

Интересно, конечно, где окажется этот выход. Хочется надеяться, в каком-то другом месте - не там, где у Ремарка и его товарищей.

Любимый мой книжный магазин "Переплет" в Иркутске опять (впрочем, как и всегда) молодцы. Если вы там, то обратите внимание на их акцию - книги издательства No Kidding Press со скидкой.

https://t.me/popadivpereplet/871

В отпуске (а у меня - не поверите - и правда отпуск, и до вторника я из него не вернусь) совсем обленилась - читаю книжки исправно, а вот писать про них - нет, не пишу. Поэтому давайте у нас сейчас будет рубрика #книга_недели, но в сокращенном - тезисном, так сказать - варианте.

С несколько теплохладным удовольствием прочла роман Андрея Подшибякина "Последний день лета", который, конечно же, еще одна - и вполне достойная - вариация на тему "Оно" Стивена Кинга. Четверо восьмиклассников, ненароком пролив по паре капель своей крови в опасной близости от проклятых курганов Танаиса, вызывают к жизни древнее зло. Которое, как оно в таких случаях обычно и случается, сначала творит немного блага, но потом разворачивается во всей своей монструозной красе, и тут уж знай уворачивайся.

Важное достоинство романа - его сеттинг: на дворе 1993 год, Москву сотрясает путч, горит парламент, а Ростов-на-Дону (именно там разворачивается действие) тем временем цветет могилами братвы, затеявшей очередную сложносочиненную криминальную войну. В этом контексте герои романа - жирдяй-интеллигент, СДВГ-шник из пьющей семьи, добрый младший брат безжалостного бандюгана и никому в целом мире не нужный мальчик-сирота, уязвимые, одинокие и вынужденно бесстрашные - оказываются одновременно и перышками, затертыми между жерновами большой истории, и единственным оплотом жизни перед лицом постиронической смерти, вползающей в ничего не подозревающий южный город. Если вы застали 90-е подростком, в романе Подшибякина вы узнаете их во всех неприятных подробностях и, возможно, испытаете странное чувство где-то между "добрый день, моя юность, боже мой, до чего ты прекрасна" и "господи, как же хорошо, что я вырос".

Второе важное достоинство "Последнего дня лета" - искреннее желание автора сделать читателю хорошо и интересно. "Последний день лета" - крепкий, с комфортной скоростью катящийся от начала к финалу мистический триллер, достаточно многослойный, чтобы пробуждать в читателе эмпатию, и при этом достаточно динамичный, чтобы никто не заскучал.

Ну, а недостаток, в сущности, только один. По-настоящему выдающийся хоррор - это тот хоррор, где самому автору больно или страшно (именно так - нутряными страхом и болью - написаны лучшие вещи Стивена Кинга). Андрею Подшибякину - человеку умному, остроумному, похоже, очень симпатичному и явно сугубо рациональному - от им же самим придуманных ужасов очевидно не страшно, да и больно не особенно - разве что так, ретроспективно, почти ностальгически. В результате и текст его выходит остроумным, симпатичным, рациональным - но и только.

Поэтому если вам хочется настоящего русского "Оно", облитого горечью и злостью, то в очередной раз порекомендую вам больный и страшный как для самого автора, так и для читателя роман Карины Шаинян "С ключом на шее". Ну, а если хочется просто увлекательного, ладно скроенного и при этом вовсе не пустого русского триллера, то вот вам "Последний день лета" - то, что надо.

Ну, и обложка - чтобы не промахнуться.

Ну, и раз уж я на минуточку высунулась из отпуска, просто повешу тут позаимствованную из запрещенного родного медиа картиночку. Ни для чего конкретного - скорее просто себе, для памяти. Невозможно думать о том, как вода отнимает у людей и зверей то немногое, что еще не успела отнять война. Впрочем, в данном случае вода - это та же война, просто чуть в ином обличье. Будь она проклята уже наконец.

Все погибшие мирные жители равны, все города равны, Шебекино не лучше и не хуже Донецка или Харькова, ничего этого не должно было быть, каждый снаряд, выпущенный по жилым кварталам - преступление и трагедия (и несмотря на это вопрос, кто первый начал, важен, и мы знаем на него ответ).

Но каждый раз, когда бомбят Кривой Рог (а сегодня в нем 10 погибших - и еще не все руины разобраны), я чувствую то, что чувствуют сегодня миллионы украинцев (а теперь и белгородцев) - я смотрю на карту и испытываю животный, биологический страх, а потом облегчение (убило не моих, а чужих) - и сразу ненависть. В Кривом Роге живут моя близкая подруга, ее сестра и пожилая мама. Сегодня они уцелели - но кто знает, что будет завтра.

Кричать - глупо и нелепо (до кого ты хочешь докричаться? до бога?). Проклинать бессмысленно. Молчать стыдно. Можно помогать - по мере сил и возможностей. Дежурно напомню, что помощь тем, кто потерял всё или очень многое - наш единственный безусловный долг.

Катя Гордеева (признана Минюстом иноагентом) собрала список вариантов помощи.

https://t.me/skazhigordeevoy/815?single

А вот Юля Галямина (тоже, не поверите, иноагент) напоминает о том, как помочь пострадавшим от войны белгородцам. Этим людям (тем, кто развязал преступную войну) нет разницы - свои, чужие, никого не жалко. Жителям Шебекино и окрестностей так же тяжело, как их соседям по ту сторону границы.

https://t.me/galyamina/5454