#третьягром
— Илюш...
— Лесом!
— Ну Илюш...
— Говорю тебе, лесом иди к своей лейтенантше, или кто она там.
— Да не было ничего!
— Да ладно?!
Илья развернулся, раздражённо достал сигарету, но засунул её обратно в пачку. Казалось, что он сейчас точно взорвётся, и будет хорошо, если только громким скандалом.
— Чего ты тогда с ней шептался, а?
Игорь с обречённым вздохом оперся на ограду родного отделения. Надо было как-то спасать ситуацию, а то он сейчас лишится своего света в окошке.
— Меня Димка попросил передать ей приглашение. На свиданку. Запал парень, понимаешь? И стесняется.
— Ну допустим. А к чему были все эти тактильные радости?
Илья скрестил руки на груди, посмотрел с вызовом, мол, оправдывайся, всё равно тебе ничего не поможет.
— Чтоб никто не услышал. Я ж знаю, что у нас каждый второй бездельничает и уши греет.
Илья забрал сигарету у Игоря прямо из губ, почти затянулся, но потушил об ограду.
— Я почти готов поверить, но не до конца.
— Ты думаешь, мне кто-то кроме тебя нужен? — Игорь притянул его к себе, зашептал, глядя в глаза, — Думаешь, я ещё на кого-то могу посмотреть? Настолько мне не доверяешь?
Илья даже слов не нашёл. Выходит, что так, не доверяет. И ему, и себе. Он вздохнул тяжело, снял капюшон, провёл ладонью по волосам. День дерьмо полное, ещё и эта сцена...
— Игорь, я...
— Игорь! — из ворот выбежал Дима, — там сверху распоряжение пришло, дают добро на обыск!
Илья выдохнул. Ладно, он поверит.
— Беги, майор. Домой только вовремя приходи, ладно?
— Я приду.
Игорь коротко сжал его руку в своей, ткнулся носом в волосы на секунду и широким шагом ушёл вслед за Димой.
Илья накинул капюшон толстовки, развернулся и неторопливым шагом пошёл к метро. И чего заходил, если не хотел новости тут рассказывать? Он достал сигареты, открыл пачку... Подумал и выкинул её в урну. Всё равно ещё год не курить как минимум. И доверять учиться. Иначе как мелкому расти в семье без доверия?
Он запахнул джинсовку в неосознанной попытке укрыть живот и пошёл дальше. Телефон звякнул уведомлением.
"Я тебя люблю, Илюшка. Приду пораньше."
Илья улыбнулся и отправил в ответ сердечко. Так было гораздо лучше.
— Илюш...
— Лесом!
— Ну Илюш...
— Говорю тебе, лесом иди к своей лейтенантше, или кто она там.
— Да не было ничего!
— Да ладно?!
Илья развернулся, раздражённо достал сигарету, но засунул её обратно в пачку. Казалось, что он сейчас точно взорвётся, и будет хорошо, если только громким скандалом.
— Чего ты тогда с ней шептался, а?
Игорь с обречённым вздохом оперся на ограду родного отделения. Надо было как-то спасать ситуацию, а то он сейчас лишится своего света в окошке.
— Меня Димка попросил передать ей приглашение. На свиданку. Запал парень, понимаешь? И стесняется.
— Ну допустим. А к чему были все эти тактильные радости?
Илья скрестил руки на груди, посмотрел с вызовом, мол, оправдывайся, всё равно тебе ничего не поможет.
— Чтоб никто не услышал. Я ж знаю, что у нас каждый второй бездельничает и уши греет.
Илья забрал сигарету у Игоря прямо из губ, почти затянулся, но потушил об ограду.
— Я почти готов поверить, но не до конца.
— Ты думаешь, мне кто-то кроме тебя нужен? — Игорь притянул его к себе, зашептал, глядя в глаза, — Думаешь, я ещё на кого-то могу посмотреть? Настолько мне не доверяешь?
Илья даже слов не нашёл. Выходит, что так, не доверяет. И ему, и себе. Он вздохнул тяжело, снял капюшон, провёл ладонью по волосам. День дерьмо полное, ещё и эта сцена...
— Игорь, я...
— Игорь! — из ворот выбежал Дима, — там сверху распоряжение пришло, дают добро на обыск!
Илья выдохнул. Ладно, он поверит.
— Беги, майор. Домой только вовремя приходи, ладно?
— Я приду.
Игорь коротко сжал его руку в своей, ткнулся носом в волосы на секунду и широким шагом ушёл вслед за Димой.
Илья накинул капюшон толстовки, развернулся и неторопливым шагом пошёл к метро. И чего заходил, если не хотел новости тут рассказывать? Он достал сигареты, открыл пачку... Подумал и выкинул её в урну. Всё равно ещё год не курить как минимум. И доверять учиться. Иначе как мелкому расти в семье без доверия?
Он запахнул джинсовку в неосознанной попытке укрыть живот и пошёл дальше. Телефон звякнул уведомлением.
"Я тебя люблю, Илюшка. Приду пораньше."
Илья улыбнулся и отправил в ответ сердечко. Так было гораздо лучше.
#третьягром
– Игорёк, пятый час утра, ты совсем уже охуел? Не только грабителей задержал, чувствую, но и бутыль конины.
– Да мы это... Немножко ведь. С Фёдор Иванычем. За успешное дело.
– Твоё счастье, что я ему позвонил и выяснил, что ты у них на диване вырубился. Вползай давай, горе луковое.
– Игорёк, пятый час утра, ты совсем уже охуел? Не только грабителей задержал, чувствую, но и бутыль конины.
– Да мы это... Немножко ведь. С Фёдор Иванычем. За успешное дело.
– Твоё счастье, что я ему позвонил и выяснил, что ты у них на диване вырубился. Вползай давай, горе луковое.
#третьягром #анатолийкарпов
Илья налил в пластиковый стаканчик коньяка и передал его в протянутую руку.
— Тебе мат, кстати.
— А тебе добавочка.
На доске был полный разъеб. Илья покачал головой, налил себе, чокнулся и выпил залпом. Закусив шоколадкой, он начал расставлять фигуры для новой партии.
— Илюш, а что твоя зазноба?
— Сегодня ввалил ему пизды за то, что он за забор на костылях бегает курить. Можно же за углом!
— И в самом деле, чего это он...
Зазнобу звали Игорем, и Илюша запал на него ещё когда тот в первый раз приехал с ножевым. С тех пор он бывал и с рёбрами, и с челюстью, а теперь вот чалился с переломанной ногой.
— Толь, твой ход.
— Ага, прости, прошляпил.
Толя, братец, со всей своей интеллигентностью Илюшу стебал — за нерешительность, конечно. И вместе с Илюшей наблюдал за Игорем, любовался его длиннющими ногами, широкими плечами и общей суровостью.
— Илья Евгеньевич! — в дверь ординаторской постучали.
Илья спрятал под стол бутылку "Шустова", шагнул пешкой и похлопал насторожившегося Толю по коленке.
— Войдите!
Игорь, не к ночи помянутый, заглянул в дверь.
— Илья Евгеньевич, у нас там в палате... В общем, буянят. Сильно. Политику обсуждали, вот и... Ой, здрасьте, — он заметил Толю и стушевался.
— Анатолий Евгеньевич, Игорь Константинович, будьте знакомы. Пусть обсуждают, пойдёмте к нам, чаю налью, — Илья пожал плечами.
Идти разгонять мужиков ему вовсе не хотелось. Да и если бы было что-то реально серьёзное, их бы дежурная медсестра угомонила. Игорь явно поболтать пришёл.
Игорь ввалился на своих костылях, умостился на диване и заметил "Шустова" под столом.
— Чай-то особенный?
— Конечно, для любимых пациентов, — Илья тепло улыбнулся ему.
Толя незаметно ущипнул его за ногу — мол, снимите номер. Илья толкнул его коленкой, подмигнул и поднялся — поставить чайник.
— Ну что, Игорь Константинович, развлечете нас? Свежие новости, сплетни, скандалы, интриги?
— Да что тут нового... Говорят, вы тут непотребствами занимаетесь, но я ж вижу, что шахматами всего лишь.
Илья расхохотался, достав чашку и бросив туда припасенный для особого случая пакетик Гринфилда.
— Идиоты... Брат ко мне приехал в кои-то веки, а они...
Толя улыбнулся Игорю своей самой глянцевой улыбкой, кивнул.
— Совсем нечем им заняться. Не знают, что наш доктор уже давно влюблён, и по уши.
Илья посмотрел на него большими глазами, жестом изобразил, будто горло перерезает.
— А в кого, если не секрет? — Игорь обернулся к нему, взглянул заинтересованно.
— В своего самого любимого пациента.
Толя сдал его с потрохами. Сволочь. Илья ещё ему ухо отгрызет, но только после того, как поймёт, почему Игорь прикусил губу, глядя на него.
— Да ладно? — Игорь оглядел его сверху вниз, и Илье стало одновременно неуютно и волнительно.
— Именно так, Игорь Константинович! Как школьник влюблён, — Толя не унимался.
Илья налил кипятка в кружку, поставил её на стол около Игоря и щедро плеснул туда коньяка. У Толи от его прожигающего взгляда уже должно было скрутить все внутренности.
— Тогда предлагаю за взаимность, — Игорь поднял кружку, — потому что в доктора нашего тоже давно и надолго влюблены.
Илья посмотрел на него неверяще. А Игорь мягко, по-доброму так улыбался.
— За взаимность.
Толе, конечно, влетит. Но сначала — коньяк, игоревы сияющие глаза и ощущение подросткового, громкого счастья внутри.
Илья налил в пластиковый стаканчик коньяка и передал его в протянутую руку.
— Тебе мат, кстати.
— А тебе добавочка.
На доске был полный разъеб. Илья покачал головой, налил себе, чокнулся и выпил залпом. Закусив шоколадкой, он начал расставлять фигуры для новой партии.
— Илюш, а что твоя зазноба?
— Сегодня ввалил ему пизды за то, что он за забор на костылях бегает курить. Можно же за углом!
— И в самом деле, чего это он...
Зазнобу звали Игорем, и Илюша запал на него ещё когда тот в первый раз приехал с ножевым. С тех пор он бывал и с рёбрами, и с челюстью, а теперь вот чалился с переломанной ногой.
— Толь, твой ход.
— Ага, прости, прошляпил.
Толя, братец, со всей своей интеллигентностью Илюшу стебал — за нерешительность, конечно. И вместе с Илюшей наблюдал за Игорем, любовался его длиннющими ногами, широкими плечами и общей суровостью.
— Илья Евгеньевич! — в дверь ординаторской постучали.
Илья спрятал под стол бутылку "Шустова", шагнул пешкой и похлопал насторожившегося Толю по коленке.
— Войдите!
Игорь, не к ночи помянутый, заглянул в дверь.
— Илья Евгеньевич, у нас там в палате... В общем, буянят. Сильно. Политику обсуждали, вот и... Ой, здрасьте, — он заметил Толю и стушевался.
— Анатолий Евгеньевич, Игорь Константинович, будьте знакомы. Пусть обсуждают, пойдёмте к нам, чаю налью, — Илья пожал плечами.
Идти разгонять мужиков ему вовсе не хотелось. Да и если бы было что-то реально серьёзное, их бы дежурная медсестра угомонила. Игорь явно поболтать пришёл.
Игорь ввалился на своих костылях, умостился на диване и заметил "Шустова" под столом.
— Чай-то особенный?
— Конечно, для любимых пациентов, — Илья тепло улыбнулся ему.
Толя незаметно ущипнул его за ногу — мол, снимите номер. Илья толкнул его коленкой, подмигнул и поднялся — поставить чайник.
— Ну что, Игорь Константинович, развлечете нас? Свежие новости, сплетни, скандалы, интриги?
— Да что тут нового... Говорят, вы тут непотребствами занимаетесь, но я ж вижу, что шахматами всего лишь.
Илья расхохотался, достав чашку и бросив туда припасенный для особого случая пакетик Гринфилда.
— Идиоты... Брат ко мне приехал в кои-то веки, а они...
Толя улыбнулся Игорю своей самой глянцевой улыбкой, кивнул.
— Совсем нечем им заняться. Не знают, что наш доктор уже давно влюблён, и по уши.
Илья посмотрел на него большими глазами, жестом изобразил, будто горло перерезает.
— А в кого, если не секрет? — Игорь обернулся к нему, взглянул заинтересованно.
— В своего самого любимого пациента.
Толя сдал его с потрохами. Сволочь. Илья ещё ему ухо отгрызет, но только после того, как поймёт, почему Игорь прикусил губу, глядя на него.
— Да ладно? — Игорь оглядел его сверху вниз, и Илье стало одновременно неуютно и волнительно.
— Именно так, Игорь Константинович! Как школьник влюблён, — Толя не унимался.
Илья налил кипятка в кружку, поставил её на стол около Игоря и щедро плеснул туда коньяка. У Толи от его прожигающего взгляда уже должно было скрутить все внутренности.
— Тогда предлагаю за взаимность, — Игорь поднял кружку, — потому что в доктора нашего тоже давно и надолго влюблены.
Илья посмотрел на него неверяще. А Игорь мягко, по-доброму так улыбался.
— За взаимность.
Толе, конечно, влетит. Но сначала — коньяк, игоревы сияющие глаза и ощущение подросткового, громкого счастья внутри.
[#третьягром х teen]
Игорь крадёт свою зазнобу из дома каждый вечер, даже не стараясь. Ну а зачем, если Илюша заранее согласен на побег?
– Отдыхать надо так же хорошо, как впахиваешь, иначе мозги сварятся, – сообщает он с видом довольного кота, чмокая Грома в щёку, – куда сегодня?
И Игорь отвезёт его куда угодно. Хоть на набережную, пить пиво и шутить, что он тут преступление совершает, спаивая несовершеннолетнего.
Хоть просто по городу проехаться на старом байке, пересобранном в гараже Фёдора Ивановича, чувствуя горячие руки на торсе.
Главное, что потом они будут долго прощаться в темноте парадной, целуясь как сумасшедшие. Молодые, счастливые, с обещанием "завтра точно учить буду".
Будет он, конечно.
Игорь крадёт свою зазнобу из дома каждый вечер, даже не стараясь. Ну а зачем, если Илюша заранее согласен на побег?
– Отдыхать надо так же хорошо, как впахиваешь, иначе мозги сварятся, – сообщает он с видом довольного кота, чмокая Грома в щёку, – куда сегодня?
И Игорь отвезёт его куда угодно. Хоть на набережную, пить пиво и шутить, что он тут преступление совершает, спаивая несовершеннолетнего.
Хоть просто по городу проехаться на старом байке, пересобранном в гараже Фёдора Ивановича, чувствуя горячие руки на торсе.
Главное, что потом они будут долго прощаться в темноте парадной, целуясь как сумасшедшие. Молодые, счастливые, с обещанием "завтра точно учить буду".
Будет он, конечно.
[фем!#третьягром]
Красивых сказок про принцесс
Ей не рассказывал никто
Но знала: через горы, море, лес
Извилистой дорогой
К своей принцессе сердце приведёт.
https://ficbook.net/readfic/12178705/31300181#part_content
Красивых сказок про принцесс
Ей не рассказывал никто
Но знала: через горы, море, лес
Извилистой дорогой
К своей принцессе сердце приведёт.
https://ficbook.net/readfic/12178705/31300181#part_content
#третьягром
Когда Илья останавливается на перекрестке, опираясь на руль и поправляя съехавшие очки одним движением, на рокот гудяющего мотора из общего шума обращает не сразу.
На пятки уже наступает лето, но у матушки-природы свои капризы. Колючий ветер распахивает полы джинсовки, но под толстовку не подбирается, только играет со складками. Илья шмыгает - нос покраснел и замёрз вместе с пальцами - ведёт затекшей ступней, которую спустил на землю для опоры. Вроде одет по погоде, а все равно мёрзнет. Надо бы перчатки взять в следующий раз.
Он снова тянется пальцами к лицу, но только для того, чтобы натянуть капюшон пониже и отгородиться от слишком ярких, но еще не согревающих лучей. Скука, но хоть спокойно.
Резкий стук металла об асфальт где-то под боком и последовавший за ним тяжёлый и недовольный вздох выводит Илью из мыслей.Он смотрит в нечёткое отражение бокового зеркала прямиком на едва различимое темное пятно. Вечно забывает стекло поменять.
[⤵️]
Когда Илья останавливается на перекрестке, опираясь на руль и поправляя съехавшие очки одним движением, на рокот гудяющего мотора из общего шума обращает не сразу.
На пятки уже наступает лето, но у матушки-природы свои капризы. Колючий ветер распахивает полы джинсовки, но под толстовку не подбирается, только играет со складками. Илья шмыгает - нос покраснел и замёрз вместе с пальцами - ведёт затекшей ступней, которую спустил на землю для опоры. Вроде одет по погоде, а все равно мёрзнет. Надо бы перчатки взять в следующий раз.
Он снова тянется пальцами к лицу, но только для того, чтобы натянуть капюшон пониже и отгородиться от слишком ярких, но еще не согревающих лучей. Скука, но хоть спокойно.
Резкий стук металла об асфальт где-то под боком и последовавший за ним тяжёлый и недовольный вздох выводит Илью из мыслей.Он смотрит в нечёткое отражение бокового зеркала прямиком на едва различимое темное пятно. Вечно забывает стекло поменять.
[⤵️]
#деньадмина #третьягром
– Эй мужик, нормально у тебя всё?
Илья поднимает взгляд на сердобольного прохожего, и безразлично жмёт плечами, предлагая пройти мимо. У него – жопа, но тут один бог поможет, а точно не мужик в дурацкой шапке.
– Нормально всё.
– Сигарету не стрельнешь? – мужику явно неймётся, ведь вместо того, чтоб пройти мимо, он рядом садится, протягивая ему руку. Илья смотрит на свою полупустую пачку, морщится, понимая, что вторую себе позволить уже не сможет, и вкладывает её в руку незнакомца.
– Благодарю.
Курят всё больше молча. У Третьякова нет настроения пиздеть по поводу и без, этот только смотрит на него заинтересованно, как будто изучить пытается. Илья терпит этот взгляд, а после поворачивает голову, едва не сталкиваясь с мужиком нос к носу. Хорошо хоть докурили оба.
– Слушай, ну ты вроде закончил, может пойдёшь? Я тут вон, страдаю драматично.
– Расскажи, чё страдаешь, легче станет, – мужик невозмутимый такой, что Илья даже в своей природной наглости теряется, не зная, что сказать.
[⤵️]
– Эй мужик, нормально у тебя всё?
Илья поднимает взгляд на сердобольного прохожего, и безразлично жмёт плечами, предлагая пройти мимо. У него – жопа, но тут один бог поможет, а точно не мужик в дурацкой шапке.
– Нормально всё.
– Сигарету не стрельнешь? – мужику явно неймётся, ведь вместо того, чтоб пройти мимо, он рядом садится, протягивая ему руку. Илья смотрит на свою полупустую пачку, морщится, понимая, что вторую себе позволить уже не сможет, и вкладывает её в руку незнакомца.
– Благодарю.
Курят всё больше молча. У Третьякова нет настроения пиздеть по поводу и без, этот только смотрит на него заинтересованно, как будто изучить пытается. Илья терпит этот взгляд, а после поворачивает голову, едва не сталкиваясь с мужиком нос к носу. Хорошо хоть докурили оба.
– Слушай, ну ты вроде закончил, может пойдёшь? Я тут вон, страдаю драматично.
– Расскажи, чё страдаешь, легче станет, – мужик невозмутимый такой, что Илья даже в своей природной наглости теряется, не зная, что сказать.
[⤵️]
#третьягром
— И чё, в мед?
— Ага.
Игорь с Илюхой сидели на крыше с бутылкой вина. Раскручивали юлькин клубничный Кисс, выменянный на пару гондонов.
— А ты?
— А чё я? В академку.
— Понятно.
Илюша отпил большой глоток, чуть не облился. Как бы потом бабушке объяснял пятна на белой рубашке?
Хотя потом ещё будет пятна крови объяснять. Это ж его, бля, последний шанс побыть наедине с Игорем и объясниться. Без Юлечки, без парней, чисто вдвоем.
Как они так сошлись, ебантяй Гром и хороший мальчик Илюша — сплошная загадка. Наверное, потому что у Илюши был доступ к спирту, который можно было разбавлять, а Игорь отбивал его от разных там любителей хороших мальчиков, которых в их средней школе было до пизды и больше.
А теперь они расходились
Сдали экзамены, оттанцевали свой вальс на выпускном — Илюша Юльку кружил, Игорю выпало танцевать с до сих пор новенькой Айсой. Выпили законное шампанское при учителях. А потом кто куда. Вот и эти двое — на крышу родного дома.
— Игорёк, я те одну вещь сказать хочу, точнее, сделать. Только ты меня не бей, хорошо? У меня вступительные на днях.
Илюша закатал рукава рубашки, покусал губу, глотнул ещё вина.
— Ну говори, чё. Только я те потом тоже скажу, забились? И ты меня не вырубай потом.
Игорь до сих пор был под впечатлением от того, как Илюша нажимом на одну только точку вырубил хорошо зафиксированного бугая. Сказал тогда, книжки читать надо и анатомию учить. А Игорь… А что Игорь. Только и залип на его руки. Как обычно.
Илюша подобрался ближе к нему на крыше, приблизился. Как кот к птичке. Только птичка все видит и думает: "Во ебланыч хвостатый". У Игоря лицо стало одновременно понимающим и недоверчивым. Ну и хуета… Но слова назад не берут, там что Илюша зажмурился, положил руку Игорю на затылок и поцеловал. Вжался губами. Потом подумал — не, лажа какая-то, в кино по-другому было. И заскользил губами, прихватил нежно, даже не обратил внимания, что мокро стало. А Игорь ответил. Охуеть, в самом деле ответил — губами своими, на которые Илюша все старшие классы дрочил! И языком даже полез.
Илюша вцепился в его плечи, почувствовал — сейчас его тело к хуям-то и расплавится. Но нет, Игорь подхватил под талию, прижал поближе. Руками своими, ручищами его потрогал! И волосы погладил, и шею, и в ворот залез, и под край рубашки. А Илюша все его лицо гладил, не мог натрогаться. Каждый шрамик, даже от качель, даже от ветрянки. Только потом ебанулся — полез шею целовать, рубашку расстегнул немного, припал губами к груди. Горячая кожа, пахло Игорем, стиральным порошком и железом — от цепочки.
— Тоже хочу… — Игорь отвёл его руки, расстегнул рубашку до конца, вытащил из-под пояса. А у Илюши уже грудь заросла и низ живота тоже. Игорь тронул, обласкал волоски, склонился и потерся щекой о грудь. Пиздец, пиздец. Пальцами своими дорожку волос внизу перебрал. Член стоял уже, как по команде.
— Игорь, мне ж пиздец…
— Да и мне тоже, — глубокомысленно проговорил он, принявшись вылизывать илюшино ухо по краешку, покусывать.
Илюша пересел на его колени, прижался крепко. Почти обездвижил — если бы Игорь не схватился за его жопу.
— Дома с восьми утра никого… — он прошептал в висок, поцелуями спустился к щеке, к губам. Поймал кончик языка губами, улыбнулся.
— А щас? — Игорь так бесцеремонно мял его жопу, что Илюша побеспокоился о ее сохранности в целом виде.
— Семь только, — Илюша посмотрел на часы.
— Пошли в Мак, зависнем на час… А потом тебе пизда, Третьяков.
— Да уже понял, — Илюша застегивал рубашку дрожащими пальцами, то и дело ловя от Игоря поцелуи. Сколько-то рублей было, на гондоны хватит, а вот про смазку он только читал.
— Игореш, а ты что хотел сделать? — Илья уже поднялся на ноги. Солнечный, счастливый, лохматый, зацелованный, в рубашке навыпуск, в красных кедах, с недопитой бутылкой вина.
— Вот это, — Игорь обнял его и поцеловал — уже совсем уверенно, нагло, имея полное право.
— Умные люди мыслят одинаково, — Илья улыбнулся ему, глядя в глаза. Встал на носочки, поцеловал мягкими винными губами и повел за руку с крыши.
Питер их ждал. И вместе с ним — новая жизнь.
— И чё, в мед?
— Ага.
Игорь с Илюхой сидели на крыше с бутылкой вина. Раскручивали юлькин клубничный Кисс, выменянный на пару гондонов.
— А ты?
— А чё я? В академку.
— Понятно.
Илюша отпил большой глоток, чуть не облился. Как бы потом бабушке объяснял пятна на белой рубашке?
Хотя потом ещё будет пятна крови объяснять. Это ж его, бля, последний шанс побыть наедине с Игорем и объясниться. Без Юлечки, без парней, чисто вдвоем.
Как они так сошлись, ебантяй Гром и хороший мальчик Илюша — сплошная загадка. Наверное, потому что у Илюши был доступ к спирту, который можно было разбавлять, а Игорь отбивал его от разных там любителей хороших мальчиков, которых в их средней школе было до пизды и больше.
А теперь они расходились
Сдали экзамены, оттанцевали свой вальс на выпускном — Илюша Юльку кружил, Игорю выпало танцевать с до сих пор новенькой Айсой. Выпили законное шампанское при учителях. А потом кто куда. Вот и эти двое — на крышу родного дома.
— Игорёк, я те одну вещь сказать хочу, точнее, сделать. Только ты меня не бей, хорошо? У меня вступительные на днях.
Илюша закатал рукава рубашки, покусал губу, глотнул ещё вина.
— Ну говори, чё. Только я те потом тоже скажу, забились? И ты меня не вырубай потом.
Игорь до сих пор был под впечатлением от того, как Илюша нажимом на одну только точку вырубил хорошо зафиксированного бугая. Сказал тогда, книжки читать надо и анатомию учить. А Игорь… А что Игорь. Только и залип на его руки. Как обычно.
Илюша подобрался ближе к нему на крыше, приблизился. Как кот к птичке. Только птичка все видит и думает: "Во ебланыч хвостатый". У Игоря лицо стало одновременно понимающим и недоверчивым. Ну и хуета… Но слова назад не берут, там что Илюша зажмурился, положил руку Игорю на затылок и поцеловал. Вжался губами. Потом подумал — не, лажа какая-то, в кино по-другому было. И заскользил губами, прихватил нежно, даже не обратил внимания, что мокро стало. А Игорь ответил. Охуеть, в самом деле ответил — губами своими, на которые Илюша все старшие классы дрочил! И языком даже полез.
Илюша вцепился в его плечи, почувствовал — сейчас его тело к хуям-то и расплавится. Но нет, Игорь подхватил под талию, прижал поближе. Руками своими, ручищами его потрогал! И волосы погладил, и шею, и в ворот залез, и под край рубашки. А Илюша все его лицо гладил, не мог натрогаться. Каждый шрамик, даже от качель, даже от ветрянки. Только потом ебанулся — полез шею целовать, рубашку расстегнул немного, припал губами к груди. Горячая кожа, пахло Игорем, стиральным порошком и железом — от цепочки.
— Тоже хочу… — Игорь отвёл его руки, расстегнул рубашку до конца, вытащил из-под пояса. А у Илюши уже грудь заросла и низ живота тоже. Игорь тронул, обласкал волоски, склонился и потерся щекой о грудь. Пиздец, пиздец. Пальцами своими дорожку волос внизу перебрал. Член стоял уже, как по команде.
— Игорь, мне ж пиздец…
— Да и мне тоже, — глубокомысленно проговорил он, принявшись вылизывать илюшино ухо по краешку, покусывать.
Илюша пересел на его колени, прижался крепко. Почти обездвижил — если бы Игорь не схватился за его жопу.
— Дома с восьми утра никого… — он прошептал в висок, поцелуями спустился к щеке, к губам. Поймал кончик языка губами, улыбнулся.
— А щас? — Игорь так бесцеремонно мял его жопу, что Илюша побеспокоился о ее сохранности в целом виде.
— Семь только, — Илюша посмотрел на часы.
— Пошли в Мак, зависнем на час… А потом тебе пизда, Третьяков.
— Да уже понял, — Илюша застегивал рубашку дрожащими пальцами, то и дело ловя от Игоря поцелуи. Сколько-то рублей было, на гондоны хватит, а вот про смазку он только читал.
— Игореш, а ты что хотел сделать? — Илья уже поднялся на ноги. Солнечный, счастливый, лохматый, зацелованный, в рубашке навыпуск, в красных кедах, с недопитой бутылкой вина.
— Вот это, — Игорь обнял его и поцеловал — уже совсем уверенно, нагло, имея полное право.
— Умные люди мыслят одинаково, — Илья улыбнулся ему, глядя в глаза. Встал на носочки, поцеловал мягкими винными губами и повел за руку с крыши.
Питер их ждал. И вместе с ним — новая жизнь.
#третьягром
— И куда ты меня поведешь?
Илюша остановился, посмотрел на меня, как на не самого умного человека, если мягко выразиться.
— Спать. У меня отопление подкрутили, тепло дома. Серёга свалил к своим на праздники, — объяснял он терпеливо, но устало.
— А, так ты это называешь лучшим в мире свиданием? — я не думал, что получится насмешливо, но какого-то хера вышло именно так.
— Как человек, который пахал с первого по третье — да, Игрь Константиныч.
По имени-отчеству он поминал только в крайней степени раздражения. Впрочем, его можно было понять — двое суток, ебать-колотить. Это был уже не Илюша, это был господин Извините-не-убивайте-взглядом.
— Ну прости… Я придурок, — я обнял его прямо посреди Сенной, среди торопящихся куда-то людей.
Встретил ведь его, хмурого зверя, после смены, хотя клялся себе обходить горбольницу номер двадцать восемь за километр. Чтобы не уложили в палату ребра долечивать ещё с прошлого раза.
— Ты придурок. Пойдем уже, сил нет… — он взял меня за локоть и повел по выученной за последние месяцы дороге.
По переулкам в сторону Коломны, во дворик, летом залитый солнцем, а зимой — серый, как и все остальные питерские подворотни. По пути — подвальный магазинчик, два дошика, которые стали так охуевше стоить, что больше не похожи на еду для нищих студентов, два Белых медведя. Романтика же. Хоть какая-то.
Дома я отправил его в ванную, а сам достал из внутреннего кармана куртки то самое. Новый год вместе отмечали у меня на Галерной, скромно так, Илюшке на работу надо было утром. А у него дома было совсем не нарядно. И ладно, что праздник прошел, все равно — первые дни января, особенные и важные. Все, что было — еловая лапа, которую Серёга притащил почти случайно.
Я развернул хрустящую бумагу, посмотрел на свет — светится почти. Повесил на ветку, укололся, как всегда. Яркая стеклянная расписная Снегурка покачивалась, улыбалась рисованным ртом. На барахолке увидел, да и не смог пройти мимо. Красотка, да ещё и старше меня, наверняка же.
— Чего ты тут? — голос у Илюшки был уже не таким раздраженным.
— Подарочек маленький. Вдогонку. Будет женщина в доме, — я по-дурацки усмехнулся. Шутка-самосмейка, как и всегда.
— А у меня такая в детстве была…
Илюша склонился к ней. Домашний, в полосатом халате, с мокрыми после душа волосами. И совсем вне времени. Он мог бы так выглядеть и сейчас, и лет тридцать назад.
Он улыбнулся, обнял, облапил. Довольный. Носом шмыгнул.
— Нашел же точно такую… Спасибо, Игорёк.
Не за что. Только улыбайся.
— И куда ты меня поведешь?
Илюша остановился, посмотрел на меня, как на не самого умного человека, если мягко выразиться.
— Спать. У меня отопление подкрутили, тепло дома. Серёга свалил к своим на праздники, — объяснял он терпеливо, но устало.
— А, так ты это называешь лучшим в мире свиданием? — я не думал, что получится насмешливо, но какого-то хера вышло именно так.
— Как человек, который пахал с первого по третье — да, Игрь Константиныч.
По имени-отчеству он поминал только в крайней степени раздражения. Впрочем, его можно было понять — двое суток, ебать-колотить. Это был уже не Илюша, это был господин Извините-не-убивайте-взглядом.
— Ну прости… Я придурок, — я обнял его прямо посреди Сенной, среди торопящихся куда-то людей.
Встретил ведь его, хмурого зверя, после смены, хотя клялся себе обходить горбольницу номер двадцать восемь за километр. Чтобы не уложили в палату ребра долечивать ещё с прошлого раза.
— Ты придурок. Пойдем уже, сил нет… — он взял меня за локоть и повел по выученной за последние месяцы дороге.
По переулкам в сторону Коломны, во дворик, летом залитый солнцем, а зимой — серый, как и все остальные питерские подворотни. По пути — подвальный магазинчик, два дошика, которые стали так охуевше стоить, что больше не похожи на еду для нищих студентов, два Белых медведя. Романтика же. Хоть какая-то.
Дома я отправил его в ванную, а сам достал из внутреннего кармана куртки то самое. Новый год вместе отмечали у меня на Галерной, скромно так, Илюшке на работу надо было утром. А у него дома было совсем не нарядно. И ладно, что праздник прошел, все равно — первые дни января, особенные и важные. Все, что было — еловая лапа, которую Серёга притащил почти случайно.
Я развернул хрустящую бумагу, посмотрел на свет — светится почти. Повесил на ветку, укололся, как всегда. Яркая стеклянная расписная Снегурка покачивалась, улыбалась рисованным ртом. На барахолке увидел, да и не смог пройти мимо. Красотка, да ещё и старше меня, наверняка же.
— Чего ты тут? — голос у Илюшки был уже не таким раздраженным.
— Подарочек маленький. Вдогонку. Будет женщина в доме, — я по-дурацки усмехнулся. Шутка-самосмейка, как и всегда.
— А у меня такая в детстве была…
Илюша склонился к ней. Домашний, в полосатом халате, с мокрыми после душа волосами. И совсем вне времени. Он мог бы так выглядеть и сейчас, и лет тридцать назад.
Он улыбнулся, обнял, облапил. Довольный. Носом шмыгнул.
— Нашел же точно такую… Спасибо, Игорёк.
Не за что. Только улыбайся.
#третьягром
для anja
– Здрасте-тащ-доктор. – проговаривает на одном дыхании Игорь, держась за бок и дыша, будто загнанная псина. Илья даже глаз на него не поднимает, ему симптоматика прекрасно известна. Влетел кто-то, инерция оттащила его больного до ограждения, а уже там, хорошенько развернув, приложила боком.
Такие травмы на льду случаются куда чаще, чем казалось. Все-то думают, хоккеисты страдают недостатком зубов, – Илья, в своей манере, шутил про недостаток кальция, – или поломанными конечностями, но всё куда прозаичнее.
Ещё секунда уходит на понимание, что это не просто какой-то пациент, это *его любимый* пациент. Высокий, скрывающий свои отрастающие тёмные кудри под шлемом, сверкающий глазами на толпу, от чего немногочисленные девочки на трибунах визжат до перебитых барабанных перепонок.
– Вы ко мне, голубчик, зачастили. – ухмыляется Третьяков, кивая на свободную кушетку. Вся остальная команда свои травмы рассмотрит после душа, а вот Игорёк бежит к нему сразу. Сегодня даже справедливо, ему досталось. Явно досталось. Илья почти готов отказаться от шуток про углублённое обследование…
Почти.
– Садись. Защиту стаскивай. Я с радостью посмотрю на тебя обнажённого поскорее, но помогать не буду.
Потому что ты, Игорёня, прошлый раз бежал, будто бы тебя обожгло, стоило только Илье по голой спине провести пальцами, и остановиться на плече, сжимая его. Будто бы это не тёплые, пускай и убитые мытьём руки, а мерзкий спрут какой-то, честное слово.
Гром, смутившись будто, неторопливо избавляется от верхней части, неловко болтая ногами, как будто нет в нём добрых метр-девяносто. Кушетку Илья подбирал специально, повыше, работать со спортсменами – всё равно что с детьми. Пускай так и сидят, как детишки, ножками болтают.
– Ну, чего тут у тебя? – скрестив руки на груди, Илья смотрит на стремительно ползущий по рёбрам синяк, свежий ещё, отдающий краснотой. – На рентген бы надо. Я ставлю что ушиб, да тренер ваш меня с говном сожрёт.
– И не только вас… тебя.
– И не только меня. – соглашается Илья, с прищуром глядя за этой словесной ошибкой. Старается как, гляньте на него. Третьяков только всё равно обижен за прошлый его побег. Чуть-чуть. И совершенно не связывает его с тем, что раз до этого, забежавший к нему, вроде бы, с чем-то к чаю, Игорь застал его на этой самой кушетке поверх одной из работниц стадиона.
Ну не дурак же, понимает, надо врачу как-то личную жизнь строить. Воздержание — это вредно.
– Рентген-кабинет откроется через сорок минут. Сиди пока. Динамику смотреть будем. – махнув рукой, со всей этой своей обидой (глубокой!) Третьяков думает было вернуться за стол. Думает, думает… Присаживается на кушетку рядом с Игорем, со здоровой стороны, двигая его бедром.
Гром тут же тушуется, отодвигаясь от него сантиметров на десять, ближе к краю кушетки. Илья едва не рычит. Игорь опускает взгляд в пол.
[⤵️]
для anja
– Здрасте-тащ-доктор. – проговаривает на одном дыхании Игорь, держась за бок и дыша, будто загнанная псина. Илья даже глаз на него не поднимает, ему симптоматика прекрасно известна. Влетел кто-то, инерция оттащила его больного до ограждения, а уже там, хорошенько развернув, приложила боком.
Такие травмы на льду случаются куда чаще, чем казалось. Все-то думают, хоккеисты страдают недостатком зубов, – Илья, в своей манере, шутил про недостаток кальция, – или поломанными конечностями, но всё куда прозаичнее.
Ещё секунда уходит на понимание, что это не просто какой-то пациент, это *его любимый* пациент. Высокий, скрывающий свои отрастающие тёмные кудри под шлемом, сверкающий глазами на толпу, от чего немногочисленные девочки на трибунах визжат до перебитых барабанных перепонок.
– Вы ко мне, голубчик, зачастили. – ухмыляется Третьяков, кивая на свободную кушетку. Вся остальная команда свои травмы рассмотрит после душа, а вот Игорёк бежит к нему сразу. Сегодня даже справедливо, ему досталось. Явно досталось. Илья почти готов отказаться от шуток про углублённое обследование…
Почти.
– Садись. Защиту стаскивай. Я с радостью посмотрю на тебя обнажённого поскорее, но помогать не буду.
Потому что ты, Игорёня, прошлый раз бежал, будто бы тебя обожгло, стоило только Илье по голой спине провести пальцами, и остановиться на плече, сжимая его. Будто бы это не тёплые, пускай и убитые мытьём руки, а мерзкий спрут какой-то, честное слово.
Гром, смутившись будто, неторопливо избавляется от верхней части, неловко болтая ногами, как будто нет в нём добрых метр-девяносто. Кушетку Илья подбирал специально, повыше, работать со спортсменами – всё равно что с детьми. Пускай так и сидят, как детишки, ножками болтают.
– Ну, чего тут у тебя? – скрестив руки на груди, Илья смотрит на стремительно ползущий по рёбрам синяк, свежий ещё, отдающий краснотой. – На рентген бы надо. Я ставлю что ушиб, да тренер ваш меня с говном сожрёт.
– И не только вас… тебя.
– И не только меня. – соглашается Илья, с прищуром глядя за этой словесной ошибкой. Старается как, гляньте на него. Третьяков только всё равно обижен за прошлый его побег. Чуть-чуть. И совершенно не связывает его с тем, что раз до этого, забежавший к нему, вроде бы, с чем-то к чаю, Игорь застал его на этой самой кушетке поверх одной из работниц стадиона.
Ну не дурак же, понимает, надо врачу как-то личную жизнь строить. Воздержание — это вредно.
– Рентген-кабинет откроется через сорок минут. Сиди пока. Динамику смотреть будем. – махнув рукой, со всей этой своей обидой (глубокой!) Третьяков думает было вернуться за стол. Думает, думает… Присаживается на кушетку рядом с Игорем, со здоровой стороны, двигая его бедром.
Гром тут же тушуется, отодвигаясь от него сантиметров на десять, ближе к краю кушетки. Илья едва не рычит. Игорь опускает взгляд в пол.
[⤵️]
Forwarded from То ли ётр вроде зин✨️ (Лиля)
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM