Экономическое развитие регионов в Российской империи (1897 г.)

Markevich (2019) реконструирует номинальный и реальный валовый региональный продукт, а также производительность труда для 97 губерний и областей России по состоянию на 1897 г. Россия была страной среднего достатка по мировым меркам, но довольно бедной – по европейским. Однако, в отличие от компактных европейских метрополий, в состав России входили территории с очень разным уровнем развития. Валовый региональный продукт на душу населения в самой богатой Петербургской губернии (303,7 руб.) и в самой бедной Тургайской области (28,2 руб.) отличался в 11 раз (среднее арифметическое для всех губерний – 82,6 руб.). Таким образом, распространенная идея о том, что слаборазвитые азиатские регионы «тянули» общеимперские показатели вниз, верна, но только отчасти. На самом деле, и некоторые губернии европейской части страны находились на примерно схожем уровне развития – в первую очередь, Центрально-Черноземный центр. Это особенно примечательно в свете того, что тезис об аграрном кризисе («оскудение Центра») часто иллюстрируется бедственным положением крестьян где-нибудь в Курской, Воронежской или Тамбовской губернии. Самыми богатыми в России были регионы, имевшие выход к незамерзающим морям. Несколько неожиданно, что в их числе оказался Дальний Восток: по номинальному ВРП на душу населения второе и третье место в России заняли, соответственно, Приморская и Сахалинская области. #литература

Доля национального дохода, приходившегося на один и на пять процентов самых богатых домохозяйств в разных странах в XIX-XX вв. из Lindert and Nafziger 2014. На мировом фоне (особенно по сравнению с викторианской Англией) цифры России выглядят не так уж и страшно. Оно и понятно: 80% населения – это крестьянство, степень имущественного расслоения которого была небольшой (современные исследования показывают, что в этом вопросе были правы скорее народники, чем марксисты). #литература

В сети обсуждают статью Allen and Khaustova (2019) о динамике реальной (т.е. очищенной от инфляции) заработной платы в России с 1853 по 1937 гг. Авторы пытаются дать ответ на сакраментальный вопрос: повысился ли после 1917 г. уровень жизни (в данном случае – городских рабочих, ради которых все в теории и затевалось)? Результаты получились немного неожиданными: до революции заработки росли только в одном из трех рассмотренных авторами городов (Петербурге), а в двух других (Москве и Курске) – с середины XIX в. не изменились. Зато к концу НЭПа зарплаты во всех городах сильно выросли: сказалась политика советской власти в пользу «класса-гегемона» (выравнивание зарплат между высоко- и низкоквалифицированными рабочими, между мужчинами и женщинами, усиление профсоюзов, снижение или отмена квартплаты и т.д.). Однако период благополучия длился недолго: с началом «великого перелома» зарплаты упали на уровень даже не 1910-х, а 1880-х гг.

Не оспаривая сделанных в статье выводов, хочу, тем не менее, сделать два замечания:

1. На графики Аллена и Хаустовой не попали два периода голода – 1918-1922 и 1931-1933 гг. (данных о ценах и зарплатах за эти годы либо просто нет, либо они неинформативны, потому что большинство товаров тогда не покупали по рыночным ценам). Гражданская война и политика военного коммунизма по жителям городов ударили особенно сильно: население Петрограда в 1916 г. составляло 2,4 млн чел., а в 1921 г. – 0,8 млн; Москвы, соответственно, 1,9 и 1,2 млн. Большая часть жителей, конечно, не погибла, а мигрировала, спасаясь от голода и репрессий, но это все равно красноречиво свидетельствует о тогдашнем уровне жизни. Так что, хотя на графиках точки “1913”, “1929” и “1937” соединяют прямые линии, в реальности там должны быть зияющие провалы. Это, согласитесь, ставит кратковременный выигрыш рабочих в конце 1920-х в несколько иной контекст.

2. Неясно, насколько уровень зарплаты вообще отражает уровень реального потребления (понятно, что интересует нас именно оно, а не сами зарплаты). Особенность методики Аллена и Хаустовой в том, что она предполагает, что доход в семье получает только один человек. В действительности это маловероятно. За счет дохода других членов семьи реальный уровень потребления и до, и после 1917 г. почти наверняка был выше, чем показано на графиках (это особенно важно для тех отраслей промышленности, где трудилось много женщин). Можно даже представить ситуацию, когда при снижении реальной зарплаты потребление растет. Кроме того, наемный работник может получать от работодателя (особенно если это государство) еще что-то, помимо зарплаты. Поэтому утверждения авторов о том, что кто-то зарабатывал «bare subsistence», вызывают сомнения. #литература

На VoxEU выложили сборник коротких, но информативных статей об экономике Второй мировой войны. Аналогичный сборник по Первой мировой вышел еще в 2005 г. #литература

Колониализм и налоги. Насколько велики были налоги, которые колониальные государства собирали со своих подданных? Разумеется, это зависело от времени и места. Однако в Британской империи начала XX в. налоги, по-видимому, были не слишком высоки. Голландский историк Э. Франкема оценил, сколько дней пришлось бы работать городскому чернорабочему в разных частях империи, чтобы заработать сумму, эквивалентную величине всех годовых налоговых поступлений в бюджет колонии (всех - от прямых, от косвенных налогов, с населения, с бизнеса и т.д.) в пересчете на душу населения. Оказалось, что в 1911 г. в среднем по Британской империи эта величина составляла 14 дней. При этом практически везде она оказалась заметно ниже, чем в самой Британии. Так, чтобы заплатить налоги, в метрополии нужно было отдать заработок за 29 дней, а в Индии - только за 11, в различных африканских колониях - за 2-10 (за исключением Маврикия), в Канаде - за 9, в Австралии - за 11. Повышать налоги было сложно: бюрократия в большинстве колоний была малочисленной и зачастую не умела даже точно подсчитать численность населения (например, по Нигерии оценки различались на 20%). К тому же, введение новых налогов могло вызвать восстание, как, например, произошло в 1898 г. в Сьерра-Леоне.

Значит ли это, что эти налоги были совершенно необременительны для местного населения? Далеко не всегда, ведь чем беднее были местные жители, тем более значимыми для них были даже относительно скромные суммы. Важнее другое: оказалось, что относительная величина налогообложения в колониальную эпоху (выраженная в количестве необходимых для уплаты налога рабочих дней) оказалась положительно связана с экономическим ростом в эпоху постколониальную. Иными словами, чем большую долю дохода государство изымало в виде налога, тем успешнее в будущем росла получившая независимость колония. Конечно, эта корреляция может быть вызвана влиянием какого-нибудь третьего фактора. Однако налогообложение было фактором экономического роста и само по себе, поскольку из него колонии финансировали образование, здравоохранение и инфраструктуру (нужно заметить, что британские колонии не только имели собственные бюджеты, но и, как правило, были финансово самодостаточными: почти не получали помощи из центра, но и ничем не делились с ним). Таким образом, отсталость многих бывших колоний может быть объяснена не избыточным обложением их со стороны метрополии (это-то как раз не было), а совсем противоположным явлением - нежеланием (или неспособностью) колонизаторов создать налоговую систему, позволявшую в достаточной степени инвестировать в общественные блага. #литература #налоги #колониализм

В прошлом году вышла интересная книга А.Г. Теплякова о сибирских и дальневосточных красных партизанах Гражданской войны. Особенностью региона было широкое распространение низового насилия (более широкое, чем в Европейской России, во всяком случае, ее великорусской части). И после победы большевиков насилие не пошло на спад. Десятки тысяч бывших партизан влились в Красную армию, структуры милиции, ЧОН, ЧК и т.д. Партизаны поддерживали связь друг с другом и подчинялись не формальному начальству, а своим бывшим командирам. В этой среде была популярна идея продолжения масштабной социальной чистки («истребления гадов»), начатой партизанами во время войны. Результатом стал т.н. «красный бандитизм» - самочинные расправы милиции и комячеек над интеллигенцией, священниками, национальными меньшинствами, «буржуями», «спецами», неугодными представителями власти, личными врагами и т.п. Сначала власть смотрела на это сквозь пальцы и даже поддерживала, но вскоре размах явления стал угрожающим. В 1920-2 гг. красная власть в регионе имела откровенно террористический характер:

"Очевидцы рассказывали о расправах прямо посреди административного центра будущего Хакасского уезда: «Женщина Кузнецова в деревне Усть-Абакане в окно увидела, что милиционеры топят в реке инородца, она закричала и в результате человека утопили, а она ночью без вести пропала». В улусах Малое и Черное озеро в начале 1921 года по приказу главы Кызыльского волисполкома А. А. Тартачакова коммунисты удавили и утопили от 23 до 28 аборигенов, заподозренных в снабжении повстанцев оружием и продуктами; волостной комиссар Л. Тартачаков насиловал арестованных женщин, душил жителей сам или, угрожая оружием, заставлял коммунистов топить их. Под улусом Божье Озеро местные партийцы утопили до сотни хакасов".

"Чекисты в сводке за 15 апреля — 1 мая 1920 года сообщали: «…в некоторых уездах, например Кузнецком, действия милиции по отношению к населению преступны: на ст[анци]и Бочаты милиция пьянствует[,] и население с ужасом говорит о деяниях бочатской милиции, которая в течение последних месяцев… расстреляла на горке, возле с[ела] Бочат 128 человек под видом побегов. Крестьяне категорически утверждают, что огромное большинство расстрелянных были задержаны или с милицией, или по доносу крестьян, сводивших личные счеты. В Кузнецкую уездную милицию проникло много партизан, благодаря чему расстрелы под видом побегов до сего времени ими производятся…»"

"Партизан И. З. Плеханов вспоминал, что прапорщик Макаров (сексот?) передал в Рождественский исполком сведения о якобы подготовке восстания бывшими белыми офицерами и дружинниками: «В 10 часов вечера сделали налет на Рождественку. Было нас человек 50–60. Окружили нардом, где шел спектакль… арестовали кого надо, посадили. Пятьдесят пять человек их было, было человек пять женщин. [Мы] собрались на заседание и решили терроризировать белых. Выводили, связывали по пять человек. Везли на Кошкину гору и расстреливали. Всех 55 человек покончили. Помню женщину-врача, очень спокойно отнеслась к [своему] расстрелу. В Шеломках человек 15–16 кончили таким же манером». По явно заниженным данным суда, в ночь на 7 ноября в Рождественском было вырезано 42 человека, в том числе учительница, священник, счетовод, заведующий внешкольным подотделом… На скамье подсудимых оказалось 128 человек — практически вся местная партячейка. Неудивительно, что власти не рискнули судить по-настоящему такое количество своих сторонников и постановили всех убийц оправдать, поскольку те столкнулись-де с заговором и действо вали с точки зрения самообороны."

"Комиссар действовавшего в Причумышье отряда И. Я. Огородников прямо указывал на крайнюю ненависть как своих людей, так и соседних отрядников М. З. Белокобыльского ко всем элементарно грамотным людям («смотрим, кто хорошо пишет, того убивать»). Другой видный партизан, К. В. Цибульский, возмущался тем, что партизаны Томской губернии (уже после краха белой власти) часто «убивали за то, что он интеллигентный человек, умывается три раза в день, носит очки и имеет старое рваное кресло»".

#литература

Интересная статья Никколо Пианчола о голоде начала 30-х гг. в Казахстане. Как известно, именно Казахстан пострадал сильнее всего: по доле погибшего сельского населения республика опередила даже Украину, причем основную массу жертв составляли казахи-кочевники (от 1,15 до 1,5 млн чел.). Это не было случайностью. Коллективизация нанесла огромный урон советскому животноводству. Зимой 1930 г. крестьяне по всему СССР, не желая сдавать скот в колхозы, забивали животных на мясо. Лошади и коровы, которых власти все же сумели отобрать, часто погибали от отсутствия ухода, холода и бескормицы. Результатом стал продовольственный кризис: в первой половине 30-х советские люди превратились в вынужденных вегетарианцев, и даже перед войной потребление мяса так и не восстановилось до нэповского уровня. Весной 1930 г. локальные беспорядки на продовольственной почве вспыхнули в Киеве, Одессе, Новороссийске.

Перспектива голодных бунтов в столицах была слишком пугающей, и власти усилили подвоз продовольствия в города. Однако сперва это продовольствие нужно было у кого-то взять. Казахстану в системе заготовок была отведена особая роль: главный скотоводческий регион СССР в 1930 г. было решено сделать основным источником мяса для всей страны. С 1930 по 1932 гг. в республике проводились усиленные мясозаготовки (притом что коллективизация и вызванный ею падеж скота не обошел Казахстан стороной). Кроме того, часть скота вывозилась для восстановления поголовья в колхозы европейской части страны. В результате численность скота с 35 млн голов в 1929 г. к 1931 г. упала до менее чем 15 млн (см. рис. ⬇️).

В конце 20-х - начале 30-х годов усилиями властей в СССР появилась своеобразная "иерархия потребления". На ее вершине находились те, кто был для советского государства полезнее всего (не считая номенклатуры, армии и спецслужб) - индустриальные рабочие, занятые на главных стройках первой пятилетки. Ниже располагались рабочие легкой промышленности, служащие и т.д., а в самом низу - колхозники и немногочисленные остававшиеся крестьяне-единоличники. Чем выше был ранг в этой иерархии, тем лучше был продовольственный паек. Те, кто находился ниже, снабжались хуже, а большая часть сельского населения и вовсе не получила карточек. Кроме того, существовала и иерархия регионов: столицы всегда снабжались лучше, регионы-доноры продовольствия (украинская, поволжская, северокавказская деревня и т.д.) безжалостно обрекались на голод. Для Казахстана демографические последствия такой политики оказались катастрофическими (см. рис. ⬇️). По сути, казахами сознательно пожертвовали ради порядка в Москве, Ленинграде и ряде других крупных городов. #литература

Исторический уровень неравенства в доиндустриальных и индустриализирующихся обществах. Красная пунктирная линия показывает максимально возможный при данном уровне душевого дохода индекс Джини (если неравенство будет выше, то часть населения будет иметь доход ниже уровня выживания и умрет с голоду). Т.е. чем дальше от этой линии, тем лучше.

Некоторое время назад я писал о гипотезе "особого пути Швеции": якобы для этой страны всегда были характерен высокий уровень экономического равенства, что, вкупе с традициями парламентаризма и самоуправления, привело к формированию в XX в. социал-демократического общества. Это не так: неравенство в Швеции в конце XIX в. ничуть не отличалось от других европейских стран, а самоуправление нередко находилось под контролем местных феодалов. Однако в основе мифа - правда: в XVII в. Швеция действительно была эгалитарным обществом. Лишнее напоминание о том, что никакой предопределенности в истории нет.

Обратите внимание и на Россию (писал и об этом). #литература