Страстная неделя
В русской традиции, в отличие от западной, страсти Христовы – евангельские события последней недели земной жизни Христа – изображали не часто. Как минимум до XVIII века. Много писали «Вход Господень в Иерусалим» и, разумеется, много распятий, но между ними все очень скудно.
Обычно это объясняют концентрацией православной традиции не на земных страданиях Христа, а на его божественном торжестве. Но этому феномену есть и вполне прагматическое объяснение. На иконостасе церкви (а тем более в красном углу) для такого рода сюжетов чаще всего просто не было места. Праздничный чин – третий ряд икон в иконостасе, посвященный основным евангельским событиям – ориентирован был в основном на двунадесятые праздники. «Вход Господень в Иерусалим» – один из них, а для других страстей Христовых там места чаще всего просто не было.
Однако для больших соборов, где праздничный ряд мог вместить больше, чем двенадцать икон, как раз довольно часто рисовали события страстной недели. Так что ничего чуждого русской традиции в событиях земной жизни Христа не было.
И еще... В самом конце 15 века артель, в которой, как считают историки, работали мастера трех разных школ: московской, ростовской и новгородской создала уникальный праздничный чин для Кирилло-Белозерского монастыря (построен ростовской артелью в 1497 году). В XVIII веке конструкцию иконостаса сменили. Расписные тябла (система брусьев с пазухами для установки икон, с открытым пространством над алтарем) сменили по новой моде сплошной стеной резных золоченых рам. Вышло красиво и богато, но многие иконы в новые рамы не влезли, и их переместили в алтарную часть собора. А теперь они и вовсе в четырех разных местах: в Москве в Третьяковской галерее и музее имени Андрея Рублёва; в Петербурге – в Русском музее; в самом музее Кирилло-Белозерского монастыря. Но главное все 24 иконы праздничного чина сохранились - 11 из них описывают события страстной недели. И это потрясающей мощи и красоты картины.
В русской традиции, в отличие от западной, страсти Христовы – евангельские события последней недели земной жизни Христа – изображали не часто. Как минимум до XVIII века. Много писали «Вход Господень в Иерусалим» и, разумеется, много распятий, но между ними все очень скудно.
Обычно это объясняют концентрацией православной традиции не на земных страданиях Христа, а на его божественном торжестве. Но этому феномену есть и вполне прагматическое объяснение. На иконостасе церкви (а тем более в красном углу) для такого рода сюжетов чаще всего просто не было места. Праздничный чин – третий ряд икон в иконостасе, посвященный основным евангельским событиям – ориентирован был в основном на двунадесятые праздники. «Вход Господень в Иерусалим» – один из них, а для других страстей Христовых там места чаще всего просто не было.
Однако для больших соборов, где праздничный ряд мог вместить больше, чем двенадцать икон, как раз довольно часто рисовали события страстной недели. Так что ничего чуждого русской традиции в событиях земной жизни Христа не было.
И еще... В самом конце 15 века артель, в которой, как считают историки, работали мастера трех разных школ: московской, ростовской и новгородской создала уникальный праздничный чин для Кирилло-Белозерского монастыря (построен ростовской артелью в 1497 году). В XVIII веке конструкцию иконостаса сменили. Расписные тябла (система брусьев с пазухами для установки икон, с открытым пространством над алтарем) сменили по новой моде сплошной стеной резных золоченых рам. Вышло красиво и богато, но многие иконы в новые рамы не влезли, и их переместили в алтарную часть собора. А теперь они и вовсе в четырех разных местах: в Москве в Третьяковской галерее и музее имени Андрея Рублёва; в Петербурге – в Русском музее; в самом музее Кирилло-Белозерского монастыря. Но главное все 24 иконы праздничного чина сохранились - 11 из них описывают события страстной недели. И это потрясающей мощи и красоты картины.
Вход Господень в Иерусалим.
Иконография этого сюжета одна из самых стабильных и неизменяемых. На всех иконах рисовали практически одно и то же. Справа (слева от нас) всегда Елеонская гора (место, возле Иерусалима, где Иисус впоследствии вознесся). На ее фоне сопровождающие Христа апостолы – очень плотной толпой. Слева (справа от нас) высокие очертания города, на их фоне – встречающая Христа толпа местных жителей – тоже очень плотная. Ну, а в самом центре – Христос на осле. Тут же где-то по центру, над Иисусом, пальма. Символ радости перед явлением Господа. А еще есть дети, радостно расстилающие перед Христом одежды. Детей изображают не всегда, но когда изображают – они тоже оказываются по центру. Общий иконописный смысл этого сюжета – радость и торжество явления Господа людям. Но есть и важный подтекст – в ближайшие дни все сложится очень плохо – от него все отвернутся, его предадут, осудят и распнут.
Но тогда что рисуют художники, если смысл, сюжет и даже расположение объектов на иконе жестко задано традицией? И главное, куда и на что нам смотреть?
На линии и краски. Задача художника – не рассказать историю, а воплощать с помощью линий и красок свое представление о мире. Гора, две группы людей (сколько поворотов голов, сколько разноцветной одежды), башни и строения города, пальма, сам Иисус на осле – тут бесконечное многообразие возможностей для создания с помощью линий и красок самой сложной и глубокой картины мира. То есть, чтобы понять, увидеть и поразиться, наверное, надо всмотреться вот в эти повороты голов, в вертикальные и горизонтальные линии, в сочетание цветовых решений, смену ярких красок.
Иконография этого сюжета одна из самых стабильных и неизменяемых. На всех иконах рисовали практически одно и то же. Справа (слева от нас) всегда Елеонская гора (место, возле Иерусалима, где Иисус впоследствии вознесся). На ее фоне сопровождающие Христа апостолы – очень плотной толпой. Слева (справа от нас) высокие очертания города, на их фоне – встречающая Христа толпа местных жителей – тоже очень плотная. Ну, а в самом центре – Христос на осле. Тут же где-то по центру, над Иисусом, пальма. Символ радости перед явлением Господа. А еще есть дети, радостно расстилающие перед Христом одежды. Детей изображают не всегда, но когда изображают – они тоже оказываются по центру. Общий иконописный смысл этого сюжета – радость и торжество явления Господа людям. Но есть и важный подтекст – в ближайшие дни все сложится очень плохо – от него все отвернутся, его предадут, осудят и распнут.
Но тогда что рисуют художники, если смысл, сюжет и даже расположение объектов на иконе жестко задано традицией? И главное, куда и на что нам смотреть?
На линии и краски. Задача художника – не рассказать историю, а воплощать с помощью линий и красок свое представление о мире. Гора, две группы людей (сколько поворотов голов, сколько разноцветной одежды), башни и строения города, пальма, сам Иисус на осле – тут бесконечное многообразие возможностей для создания с помощью линий и красок самой сложной и глубокой картины мира. То есть, чтобы понять, увидеть и поразиться, наверное, надо всмотреться вот в эти повороты голов, в вертикальные и горизонтальные линии, в сочетание цветовых решений, смену ярких красок.
Вход в Иерусалим. 1497 год. Кирилло-Белозерский историко-архитектурный и художественный музей
Если всмотреться в эту кирилло-белозерскую икону, то мы увидим в первую очередь что здания, гора, фигуры людей, даже вытянутые вниз бороды – все работает на создание двух противостоящих друг-друг другу статичных вертикально-ориентированы миров. Мира Нового завета и Старого, мира.
Однако справа заданная фигурами апостолов и горой вертикаль разрешается резким склоном горы и наклоном головы осла. Статика разрешается в динамике. Сейчас произойдет соединение этих миров.
Но что очень важно именно для этой иконы – сам Христос расположен совсем не по центру. Он заметно смещен вправо (влево от нас). А центром иконы оказываются пальма и дети. Ярко-красным пятном одежд, которые дети стелют под ноги Спасителю, подчеркивает это центральное положение – взгляд выхватывает именно это место.
И отталкиваясь от этого пятна, наш взгляд невольно выхватывает динамику цветовых пятен. Мягкое движение синего - от одежд апостолов и Христа, через платья горожан вверх к башенкам и резкое движение красного от центра иконы через нижние платья горожан, и дальше через шапочку в дальнем ряду вверх к башенкам. Цветовая динамика выстроена так, чтобы создать своего рода параболу. Начало она берет справа от фигур апостолов (которые как бы вырастают из горы), проходит через фигуру Христа и от него идет вниз. А потом от детей начинает резкое движение вверх.
И в каком-то смысле эта парабола и есть идея всей страстной недели, начавшейся с торжественного «Входа Господнего в Иерусалим», а закончившейся Воскресением. Через поругание, предательство, арест и мученическую гибель на кресте.
Если всмотреться в эту кирилло-белозерскую икону, то мы увидим в первую очередь что здания, гора, фигуры людей, даже вытянутые вниз бороды – все работает на создание двух противостоящих друг-друг другу статичных вертикально-ориентированы миров. Мира Нового завета и Старого, мира.
Однако справа заданная фигурами апостолов и горой вертикаль разрешается резким склоном горы и наклоном головы осла. Статика разрешается в динамике. Сейчас произойдет соединение этих миров.
Но что очень важно именно для этой иконы – сам Христос расположен совсем не по центру. Он заметно смещен вправо (влево от нас). А центром иконы оказываются пальма и дети. Ярко-красным пятном одежд, которые дети стелют под ноги Спасителю, подчеркивает это центральное положение – взгляд выхватывает именно это место.
И отталкиваясь от этого пятна, наш взгляд невольно выхватывает динамику цветовых пятен. Мягкое движение синего - от одежд апостолов и Христа, через платья горожан вверх к башенкам и резкое движение красного от центра иконы через нижние платья горожан, и дальше через шапочку в дальнем ряду вверх к башенкам. Цветовая динамика выстроена так, чтобы создать своего рода параболу. Начало она берет справа от фигур апостолов (которые как бы вырастают из горы), проходит через фигуру Христа и от него идет вниз. А потом от детей начинает резкое движение вверх.
И в каком-то смысле эта парабола и есть идея всей страстной недели, начавшейся с торжественного «Входа Господнего в Иерусалим», а закончившейся Воскресением. Через поругание, предательство, арест и мученическую гибель на кресте.
Forwarded from russkayaicona/Икона в деталях
#икона_в_деталях
"Вход Господень во Иерусалим", Кирилл Уланов, конец 17-начало 18 века, 77,5×63см, ГТГ.
Эта икона входила в состав праздничного чина центрального иконостаса церкви Воскресения Словущего в Барашах.
#красота_в_деталях
#иконы_оружейной_палаты #кирилл_уланов #иконописцы_оружейной_палаты #иконопись #вход_Господень_во_Иерусалим
"Вход Господень во Иерусалим", Кирилл Уланов, конец 17-начало 18 века, 77,5×63см, ГТГ.
Эта икона входила в состав праздничного чина центрального иконостаса церкви Воскресения Словущего в Барашах.
#красота_в_деталях
#иконы_оружейной_палаты #кирилл_уланов #иконописцы_оружейной_палаты #иконопись #вход_Господень_во_Иерусалим
Forwarded from Ivan Davydov
Кроссовки старые нашел, растоптанные, надежные. Шнурки в них вставил. Рюкзак достал. Завтра уходим в очередной пеший поход по Руси.
Вернемся – расскажем, куда ходили.
А для тех, кто в Москве, - рубрика «Наши непостоянные рекомендации».
В Коломенском, в одном из выставочных залов т.н. «дворца Алексея Михайловича» - небеса из северных церквей. Расписные доски потолков. И это на самом деле – как небеса.
Ну и яблони, наверное, зацвели уже.
Вернемся – расскажем, куда ходили.
А для тех, кто в Москве, - рубрика «Наши непостоянные рекомендации».
В Коломенском, в одном из выставочных залов т.н. «дворца Алексея Михайловича» - небеса из северных церквей. Расписные доски потолков. И это на самом деле – как небеса.
Ну и яблони, наверное, зацвели уже.
Омовение ног. 1497 год Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Продолжаем рассказывать про иконы страстного цикла из праздничного чина Кирилло-Белозерского монастыря.
Сюжет омовения ног есть только в одном из Евангелий. От Иоанна. Все это происходит во время Тайной вечери – последней встречи Христа со своими учениками.
Иоаннн (Ин. 13:3–17) посвящает этому событию довольно обширный кусок текста. Тут есть много, над чем задуматься.
«Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после». Христос несколько раз переворачивает все буквально с ног на голову: не слабый и менее значимый моет ноги более сильным, а решительно наоборот: учитель омывает ноги своему ученику, всемогущий Господь – слабому человеку.
Все это большая новость и требует осмысления.
На иконе Христос не просто смещен от центра, а поставлен в самый край. В центре же фигуры трех апостолов: Петр задумчив, Иоанн и Андрей ведут напряженную беседу. Остальные апостолы тоже показаны в задумчивости.
Задумчивость, замешательство, тревога? Нет, идея нового мира, смещения и разрушения базовых иерархий доминирования дается тут как новая гармония.
Движение на иконе начинается от стоящего с едва наклоненной головой Христа проходит по кругу через всех апостолов (между ними нет никаких просветов), и возвращается к Христу (и что немаловажно, к ногам Христа). Все это неспешное (вдумчивое) круговое движение вписано в жесткие вертикально-горизонтальные линии (присмотритесь к вертикально спадающей прямо по центру картины красной накидке Иоанна).
Продолжаем рассказывать про иконы страстного цикла из праздничного чина Кирилло-Белозерского монастыря.
Сюжет омовения ног есть только в одном из Евангелий. От Иоанна. Все это происходит во время Тайной вечери – последней встречи Христа со своими учениками.
Иоаннн (Ин. 13:3–17) посвящает этому событию довольно обширный кусок текста. Тут есть много, над чем задуматься.
«Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после». Христос несколько раз переворачивает все буквально с ног на голову: не слабый и менее значимый моет ноги более сильным, а решительно наоборот: учитель омывает ноги своему ученику, всемогущий Господь – слабому человеку.
Все это большая новость и требует осмысления.
На иконе Христос не просто смещен от центра, а поставлен в самый край. В центре же фигуры трех апостолов: Петр задумчив, Иоанн и Андрей ведут напряженную беседу. Остальные апостолы тоже показаны в задумчивости.
Задумчивость, замешательство, тревога? Нет, идея нового мира, смещения и разрушения базовых иерархий доминирования дается тут как новая гармония.
Движение на иконе начинается от стоящего с едва наклоненной головой Христа проходит по кругу через всех апостолов (между ними нет никаких просветов), и возвращается к Христу (и что немаловажно, к ногам Христа). Все это неспешное (вдумчивое) круговое движение вписано в жесткие вертикально-горизонтальные линии (присмотритесь к вертикально спадающей прямо по центру картины красной накидке Иоанна).