Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Главная в общине — мать Зиновия. Это дряхлая старуха, какие в миру ничего уже не соображают и лишний раз не ходят из дому.
Но она совсем не такая. Впервые мы встретились уже минут через 15 после приезда, когда она вернулась с прогулки, сопровождаемая приставленной к нею матерью Михаилой, довольно молодой женщиной, лет 45 на вид.
«Целуй крест!», — без особенных предисловий скомандовала игуменья.
Все монахини поклонились и по очереди приложились к её большому, с ладонь, золотому кресту, висящему где-то в районе живота. За ними поцеловали и мы.
После этого нам положено было просить благословения. Для этого нужно руки сложить лодочкой, как просящие милостыню, правую руку положив сверху. Обычно благословляющий должен перекрестить просящего, но...
«Целуй крест!», — и готово.
Старуха, хоть и кажется грозной, на деле доброжелательная и улыбчивая.
Голосом, скрипучим, как калитка, расспросила нас о том, где живём, и сильно удивилась, что приехали вместе, да ещё и без предупреждения.
Глаза её, с виду почти зажмуренные от старости, оказались вполне зрячими — метров с двух, не меньше, разглядела совсем небольшое колечко в носу у сестры. В отличие от серег, на которые смотрят сквозь пальцы, пирсинг здесь совсем не благословляется. Впрочем, как и любое украшательство.
Я почти ничего не снимал, но, к счастью, нашёл это видео на Ютубе и вырезал из него кусочек. Оно снято минимум 4 года назад, когда Зиновия ещё не была игуменьей.
Но она совсем не такая. Впервые мы встретились уже минут через 15 после приезда, когда она вернулась с прогулки, сопровождаемая приставленной к нею матерью Михаилой, довольно молодой женщиной, лет 45 на вид.
«Целуй крест!», — без особенных предисловий скомандовала игуменья.
Все монахини поклонились и по очереди приложились к её большому, с ладонь, золотому кресту, висящему где-то в районе живота. За ними поцеловали и мы.
После этого нам положено было просить благословения. Для этого нужно руки сложить лодочкой, как просящие милостыню, правую руку положив сверху. Обычно благословляющий должен перекрестить просящего, но...
«Целуй крест!», — и готово.
Старуха, хоть и кажется грозной, на деле доброжелательная и улыбчивая.
Голосом, скрипучим, как калитка, расспросила нас о том, где живём, и сильно удивилась, что приехали вместе, да ещё и без предупреждения.
Глаза её, с виду почти зажмуренные от старости, оказались вполне зрячими — метров с двух, не меньше, разглядела совсем небольшое колечко в носу у сестры. В отличие от серег, на которые смотрят сквозь пальцы, пирсинг здесь совсем не благословляется. Впрочем, как и любое украшательство.
Я почти ничего не снимал, но, к счастью, нашёл это видео на Ютубе и вырезал из него кусочек. Оно снято минимум 4 года назад, когда Зиновия ещё не была игуменьей.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Коты здесь и в самом деле ловят и едят мышей.
Эту кошку зовут Выдрочка (полное имя Выдра).
Эту кошку зовут Выдрочка (полное имя Выдра).
Котя — эталон деревенского кошака.
Весь день находится на самовыгуле, ест где придётся, шарится по полям. На холке у него намазано чем-то дико вонючим от блох.
При этом ласковый, как ни один домашний кот. К людям относится с теплотой и уважением. Сам прыгает на руки и мурчит.
А ночью залетает прямо сверху и так спит.
Весь день находится на самовыгуле, ест где придётся, шарится по полям. На холке у него намазано чем-то дико вонючим от блох.
При этом ласковый, как ни один домашний кот. К людям относится с теплотой и уважением. Сам прыгает на руки и мурчит.
А ночью залетает прямо сверху и так спит.
Отработал как мог свое пребывание.
На вскапывание парника, как и на всё остальное, нужно сначала получить благословение игуменьи.
У общины тут своё хозяйство: несколько соток с огородами, минимум две теплицы и десятка два кур. Мясо тут не в почёте, зато яйца в ходу.
На вскапывание парника, как и на всё остальное, нужно сначала получить благословение игуменьи.
У общины тут своё хозяйство: несколько соток с огородами, минимум две теплицы и десятка два кур. Мясо тут не в почёте, зато яйца в ходу.
Пост монахини держат почти круглый год, а мяса не едят вообще. Иногда только рыбу.
По средам и пятницам нельзя никакие продукты животного происхождения. В среду Иуда предал Христа, а в пятницу его распяли.
По церковным праздникам часто тоже нельзя непостное, а такие праздники почти каждый день. Ну и официальные посты, понятно, здесь тоже строго соблюдают.
По этому поводу никто не переживает. Старая игуменья вообще ничего не есть, кроме воды и хлеба.
Нам бабушка всё-таки нажарила своих фирменных пирожков, но тоже постных, на воде и без сливочного масла.
Они же потом разошлись по всему селу в качестве приветственных даров.
По средам и пятницам нельзя никакие продукты животного происхождения. В среду Иуда предал Христа, а в пятницу его распяли.
По церковным праздникам часто тоже нельзя непостное, а такие праздники почти каждый день. Ну и официальные посты, понятно, здесь тоже строго соблюдают.
По этому поводу никто не переживает. Старая игуменья вообще ничего не есть, кроме воды и хлеба.
Нам бабушка всё-таки нажарила своих фирменных пирожков, но тоже постных, на воде и без сливочного масла.
Они же потом разошлись по всему селу в качестве приветственных даров.
Всего в общине домов 5-7, но главный из них — вот этот. Здесь жил старец Виталий (в миру Виталий Николаевич Сидоренко).
Он из современных: родился в 1928 на Кубани, а умер в 1992 в Тбилиси. С Таганрогом он тоже связан — приехал туда сам в 16 лет и получил «благословение на монашеский подвиг». Мне про него подарили две книжки, которые я пока не читал. Но справка есть и в интернете.
Это обычный сельский дом с прихожей и печкой, но паломники специально едут сюда помолиться, приложиться и поставить свечку.
Вообще институт старчества в православии — это когда старец-монах выступает в роли наставника и берёт к себе в попечение других монахов. Они называются его духовными чадами, а он, соответственно, их духовным отцом. Он беседует с ними, даёт советы, курирует аскезы. Пишут, что старчество на Руси появилось вместе с введением христианства, то есть в конце 9-го века.
Есть ещё понятие младостарчества / лжестарчества — когда духовник, возгордившись, злоупотребляет властью над учениками, использует её в своих корыстных целях. Иначе говоря, превышение должностных полномочий.
Скажем, известный Распутин славу «старца» приобрёл уже в 1904 году, то есть в 35 лет.
Он из современных: родился в 1928 на Кубани, а умер в 1992 в Тбилиси. С Таганрогом он тоже связан — приехал туда сам в 16 лет и получил «благословение на монашеский подвиг». Мне про него подарили две книжки, которые я пока не читал. Но справка есть и в интернете.
Это обычный сельский дом с прихожей и печкой, но паломники специально едут сюда помолиться, приложиться и поставить свечку.
Вообще институт старчества в православии — это когда старец-монах выступает в роли наставника и берёт к себе в попечение других монахов. Они называются его духовными чадами, а он, соответственно, их духовным отцом. Он беседует с ними, даёт советы, курирует аскезы. Пишут, что старчество на Руси появилось вместе с введением христианства, то есть в конце 9-го века.
Есть ещё понятие младостарчества / лжестарчества — когда духовник, возгордившись, злоупотребляет властью над учениками, использует её в своих корыстных целях. Иначе говоря, превышение должностных полномочий.
Скажем, известный Распутин славу «старца» приобрёл уже в 1904 году, то есть в 35 лет.
Сама деревенька Бурдино вполне живая, да и не самая маленькая. Она существует в связке с селом Вторые Тербуны, что по другую сторону большой дороги.
У трассы есть даже Магнит и Озон, да и непосредственно в Бурдине есть как минимум два продуктовых.
Главная улица называется Село, а та, на которой живёт община — Кулига. У них дома на самом краю — дальше только брошенные избы, поля и разлив речки.
У слова Кулига два основных значения:
1) удалённое, заболоченное место в лесу, где обитает нечисть
2) новь, росчисть, место, расчищенное для земледелия
Может, оба имели место в разные периоды времени. Хотя болота там есть и сейчас.
У трассы есть даже Магнит и Озон, да и непосредственно в Бурдине есть как минимум два продуктовых.
Главная улица называется Село, а та, на которой живёт община — Кулига. У них дома на самом краю — дальше только брошенные избы, поля и разлив речки.
У слова Кулига два основных значения:
1) удалённое, заболоченное место в лесу, где обитает нечисть
2) новь, росчисть, место, расчищенное для земледелия
Может, оба имели место в разные периоды времени. Хотя болота там есть и сейчас.
Пусть община тут аскетичная и закрытая, место для паломников и трудников всегда есть.
У них даже выстроен отдельный дом для гостей с горячей водой и внутридомовым туалетом. Но нас туда не поселили, мы же свои. Так что — ледяная вода из скважины и очко на улице.
Вообще сюда весь год приезжают разные люди. Поскольку это не обычный монастырь, а строгая женская община, то кого попало тут не принимают. Обычно разрешается оставаться женщинам, которые хотят стать поближе к Богу. Они не ведут полноценную монашескую жизнь, а занимаются готовкой, уборкой, помогают по хозяйству. Могут приехать и уехать, когда захотят.
Сейчас была тётя Люба, женщина лет пятидесяти с ярким деревенским говором из города Ливны в Орловской области. Она остаётся тут периодами с конца августа. Сын её уже третий год на СВО, стал старшиной.
Тут в небе часто пролетают истребители в Курскую область — она их крестит, чтобы вернулись с победой. Тётя Люба на украинцев не злится: говорит, они не не виноваты, что их в это втянули. Зато злится на американцев. Голосовать на выборах будет за Трампа. Я, кстати, тоже.
У них даже выстроен отдельный дом для гостей с горячей водой и внутридомовым туалетом. Но нас туда не поселили, мы же свои. Так что — ледяная вода из скважины и очко на улице.
Вообще сюда весь год приезжают разные люди. Поскольку это не обычный монастырь, а строгая женская община, то кого попало тут не принимают. Обычно разрешается оставаться женщинам, которые хотят стать поближе к Богу. Они не ведут полноценную монашескую жизнь, а занимаются готовкой, уборкой, помогают по хозяйству. Могут приехать и уехать, когда захотят.
Сейчас была тётя Люба, женщина лет пятидесяти с ярким деревенским говором из города Ливны в Орловской области. Она остаётся тут периодами с конца августа. Сын её уже третий год на СВО, стал старшиной.
Тут в небе часто пролетают истребители в Курскую область — она их крестит, чтобы вернулись с победой. Тётя Люба на украинцев не злится: говорит, они не не виноваты, что их в это втянули. Зато злится на американцев. Голосовать на выборах будет за Трампа. Я, кстати, тоже.
Недалеко от скита живёт Александр — мужчина лет 50 — вместе со своей мамой.
Бабушка через забор протягивает ему пакет пирожков, желает здоровья, и тут же переходит даже не к просьбе, а скорее к вопросу:
— Ты нас в храм отвези?
— Конечно отвезу, чего ж не отвезти.
Разговаривает Александр как чеховский персонаж, притом совершенно естественное. Глубоко православный, но очень живого, даже озорного ума. У храма бабка наша поперхнулась конфетой, так Александр, спокойно выждав, пока та прокашляется, спросил ее задумчиво:
— Мать Виталия, а ты конфету покрестила, прежде чем в рот отправить?
— Нет, Саш, не крестила.
— Ну вот ты и подавилась, мать Виталия. В другой раз покрести обязательно.
Бабушка через забор протягивает ему пакет пирожков, желает здоровья, и тут же переходит даже не к просьбе, а скорее к вопросу:
— Ты нас в храм отвези?
— Конечно отвезу, чего ж не отвезти.
Разговаривает Александр как чеховский персонаж, притом совершенно естественное. Глубоко православный, но очень живого, даже озорного ума. У храма бабка наша поперхнулась конфетой, так Александр, спокойно выждав, пока та прокашляется, спросил ее задумчиво:
— Мать Виталия, а ты конфету покрестила, прежде чем в рот отправить?
— Нет, Саш, не крестила.
— Ну вот ты и подавилась, мать Виталия. В другой раз покрести обязательно.
На службу встали в 06:25. Ещё с вечера в полусекретной домовой церкви растопили печку, чтобы там было тепло на утро, и приготовили коливо или кютью — кашу с мёдом и изюмом.
Батюшка, на вид не старше 45 лет, приехал с помощником, который и того моложе. Монахини как куры их двоих облепили и так пронесли до самого храма. Контрастируя с местными довольно унылыми нравами, батюшка весь светился доброй искренней улыбкой, а как увидел нас, она сделалась ещё шире.
На службу по поводу какого-то праздника про Оптинских старцев собралась только община и самые приближённые. Всего было человек 10. Настоятельница мать Зиновия, которой уже лет 90, трое, считая с нашей бабкой, схимонахинь в чёрном параде, и ещё одна немощная старуха с дочкой. Был ещё и муж одной из них, то ли военный, то ли авторитет, но теперь уже бывший и живущий в доме неподалёку.
Служба началась в 7 утра с молитвы, которую читала наша бабка. Батюшка готовился в алтаре, время от времени читая по одной песне. А помощник разжигал уголь для кадила.
Сам храм — по сути обычный деревенский дом, в котором уголок огородили под алтарь. Помещение квадратов 30, две кровати по углам, чтобы особенно немощным было, где сидеть. Фотографий просили не делать.
Как вышел батюшка, переодетый в небесно-синий наряд, все отбили земной поклон, некоторые упали на колени. Дальше читать начал он сам, время от времени то закрывая шторку на алтаре, то выходя с кадилом, то возвращаясь обратно. Игуменья Зиновия, несмотря на возраст, тоже нараспев, поскрипывая, прочла несколько молитв.
На второй час воздуха в комнате уже не было, остался только дым, пахнущий то ли шампунем, то ли кондиционером для белья, и совсем не похожий на обычный церковный ладановый запах.
Батюшка, на вид не старше 45 лет, приехал с помощником, который и того моложе. Монахини как куры их двоих облепили и так пронесли до самого храма. Контрастируя с местными довольно унылыми нравами, батюшка весь светился доброй искренней улыбкой, а как увидел нас, она сделалась ещё шире.
На службу по поводу какого-то праздника про Оптинских старцев собралась только община и самые приближённые. Всего было человек 10. Настоятельница мать Зиновия, которой уже лет 90, трое, считая с нашей бабкой, схимонахинь в чёрном параде, и ещё одна немощная старуха с дочкой. Был ещё и муж одной из них, то ли военный, то ли авторитет, но теперь уже бывший и живущий в доме неподалёку.
Служба началась в 7 утра с молитвы, которую читала наша бабка. Батюшка готовился в алтаре, время от времени читая по одной песне. А помощник разжигал уголь для кадила.
Сам храм — по сути обычный деревенский дом, в котором уголок огородили под алтарь. Помещение квадратов 30, две кровати по углам, чтобы особенно немощным было, где сидеть. Фотографий просили не делать.
Как вышел батюшка, переодетый в небесно-синий наряд, все отбили земной поклон, некоторые упали на колени. Дальше читать начал он сам, время от времени то закрывая шторку на алтаре, то выходя с кадилом, то возвращаясь обратно. Игуменья Зиновия, несмотря на возраст, тоже нараспев, поскрипывая, прочла несколько молитв.
На второй час воздуха в комнате уже не было, остался только дым, пахнущий то ли шампунем, то ли кондиционером для белья, и совсем не похожий на обычный церковный ладановый запах.
Исповедоваться в православии принято совсем не так, как у католиков в кино. Никаких кабин для этого нет: посреди церкви идёшь к батюшке и рассказываешь всё, что считаешь нужным. Прощения при этом просить нужно не у него, а у самого Бога. Батюшка тут играет роль свидетеля.
Наша бабка с вечера выдала нам грешный путеводитель, где на основе заповедей перечислены все возможные грехи. Очень удобно.
Принято говорить не совсем уж общими понятиями (мол, грешил чревоугодием), а рассказывать о конкретном грехе. Например, так: «Прости меня Господи за то, что нательный крест не носил и сквернословил в своём телеграм-канале»
В детали углубляться не нужно, но батюшка, особенно в небольших приходах, может задать несколько наводящих вопросов.
Сначала исповедовались все монахини, но в силу отсутствия серьёзных проступков (была исповедь за убийство мух) заняло это минут десять. Некоторые просто выписали все грехи на бумажке и отдали батюшке. Он надорвал и отпустил.
Когда подошла наша очередь, я пошёл первым, так и не поняв, что нужно говорить. Наша бабка толком ничего не объяснила, но батюшка в этом вопросе оказался чрезвычайно мягок и приветлив. Настолько, что попросил монахинь запевать Богородицу — чтобы мы не смущались говорить в полной тишине.
Я сразу сказал, что у меня это впервые, а дальше все прошло очень даже легко. Батюшка, всё выслушав, задал несколько вопросов и, наверное, увидев по глазам, что особенных душевных мук я не испытываю, сказал целовать крест и накрыл рясой.
Наша бабка с вечера выдала нам грешный путеводитель, где на основе заповедей перечислены все возможные грехи. Очень удобно.
Принято говорить не совсем уж общими понятиями (мол, грешил чревоугодием), а рассказывать о конкретном грехе. Например, так: «Прости меня Господи за то, что нательный крест не носил и сквернословил в своём телеграм-канале»
В детали углубляться не нужно, но батюшка, особенно в небольших приходах, может задать несколько наводящих вопросов.
Сначала исповедовались все монахини, но в силу отсутствия серьёзных проступков (была исповедь за убийство мух) заняло это минут десять. Некоторые просто выписали все грехи на бумажке и отдали батюшке. Он надорвал и отпустил.
Когда подошла наша очередь, я пошёл первым, так и не поняв, что нужно говорить. Наша бабка толком ничего не объяснила, но батюшка в этом вопросе оказался чрезвычайно мягок и приветлив. Настолько, что попросил монахинь запевать Богородицу — чтобы мы не смущались говорить в полной тишине.
Я сразу сказал, что у меня это впервые, а дальше все прошло очень даже легко. Батюшка, всё выслушав, задал несколько вопросов и, наверное, увидев по глазам, что особенных душевных мук я не испытываю, сказал целовать крест и накрыл рясой.