28 октября в Reforum Space Vilnius выступил правозащитник, сопредседатель Центра защиты прав человека «Мемориал» Олег Орлов. Мы рады поделиться фрагментами замечательной беседы.
И напоминаем, что сегодня, 29 октября, в Вильнюсе и десятках других городов пройдёт акция «Возвращение имён». Приходите, будем вместе читать имена репрессированных и поддерживать друг друга.
🔹 «Мемориал» — наследник и продолжатель правозащитного движения советского времени. Мы переняли оттуда и хорошее, и плохое. Хорошее — право как основа, как то, что даёт возможность обществу развиваться. А плохое — что мы вне политики. Мы не готовы были строить структуры с уставами, выдвигать более широкие программы, которые заинтересовали бы больше людей. Гражданское общество Германии смогло объединиться в партию зелёных, которая сильно повлияла на развитие политической ситуации. Ничего подобного у нас не было. Это ослабило и гражданское общество, и правозащитное движение внутри него.
🔹 Гражданское общество в России подавлено, но не разгромлено, и наша задача — поддерживать его. Ещё одна задача — найти то, что нас объединяет. Вероятно, настанет момент, когда мы с вами вернёмся в Россию и сможем применять наши силы, чтобы двигать её вперёд в очень тяжёлой ситуации. С чем мы вернёмся? У нас есть представление, как это делать? Конкретные планы должны быть по самым разным направлениям. Судебную или избирательную систему так просто не изменишь — должны быть последовательные шаги. Чтобы освободить политзаключённых, недостаточно прийти к властям со списком фамилий. Мне кажется, вокруг дорожных карт, а не общих комитетов должно вырабатываться единое понимание, куда и как двигаться.
🔹 Думаю, наименее плохой путь для России — это не крах, не революция, а переговоры. Они откроют форточку возможностей. Важно не с кем, а о чём — поэтому я и говорю о дорожных картах. Надо быть готовыми к этим тяжелейшим переговорам и к неизбежным компромиссам. Я готов вести переговоры со всеми, кроме Путина.
🔹 С 1989-го по 1993-й люди интересовались общественным благом, конкретной политикой: они почувствовали, что могут как-то действовать через советы, могут что-то изменить в собственной практической жизни. Конституция 1993 года уничтожила советы, не дав почти ничего взамен — и мы видим отсутствие доверия и интереса к чему-либо, что выходит за рамки повседневной жизни. Сломать это можно, только входя в эту повседневную жизнь, меняя её (а не ценности им объясняя). Нужна реформа самоуправления, чтобы люди снова понимали, что от них что-то зависит.
🔹 В отличие от Ильи Яшина, я не ставил себе задачу быть представителем оппозиции среди заключённых. Моя задача была выжить самому, не сломавшись. Мы много говорили о демократии с мошенниками, сидящими по 159 статье — это не напёрсточники, а люди интересные, думающие: банкиры, бизнесмены, которых подставили конкуренты или отняли бизнес. В одной камере нас было 10 человек, 7 пропутински настроенных. До меня там сидел Дима Иванов [автор канала «Протестный МГУ»], меня поселили на его шконку. Он с ними спорил всё время, я продолжил. Кажется, нам удалось их поколебать.
🔹 Среди персонала ФСИН политическая статья вызывает интерес. «За что сидишь, за статью? Небось про СВО написал? Не жалеешь?» Среди тюремщиков были те, кто ничего не говорил, но после таких вроде бы поверхностных разговоров начинал мне помогать по мелочам. Даже в этой среде есть люди совсем не пропутински настроенные.
И напоминаем, что сегодня, 29 октября, в Вильнюсе и десятках других городов пройдёт акция «Возвращение имён». Приходите, будем вместе читать имена репрессированных и поддерживать друг друга.
🔹 «Мемориал» — наследник и продолжатель правозащитного движения советского времени. Мы переняли оттуда и хорошее, и плохое. Хорошее — право как основа, как то, что даёт возможность обществу развиваться. А плохое — что мы вне политики. Мы не готовы были строить структуры с уставами, выдвигать более широкие программы, которые заинтересовали бы больше людей. Гражданское общество Германии смогло объединиться в партию зелёных, которая сильно повлияла на развитие политической ситуации. Ничего подобного у нас не было. Это ослабило и гражданское общество, и правозащитное движение внутри него.
🔹 Гражданское общество в России подавлено, но не разгромлено, и наша задача — поддерживать его. Ещё одна задача — найти то, что нас объединяет. Вероятно, настанет момент, когда мы с вами вернёмся в Россию и сможем применять наши силы, чтобы двигать её вперёд в очень тяжёлой ситуации. С чем мы вернёмся? У нас есть представление, как это делать? Конкретные планы должны быть по самым разным направлениям. Судебную или избирательную систему так просто не изменишь — должны быть последовательные шаги. Чтобы освободить политзаключённых, недостаточно прийти к властям со списком фамилий. Мне кажется, вокруг дорожных карт, а не общих комитетов должно вырабатываться единое понимание, куда и как двигаться.
🔹 Думаю, наименее плохой путь для России — это не крах, не революция, а переговоры. Они откроют форточку возможностей. Важно не с кем, а о чём — поэтому я и говорю о дорожных картах. Надо быть готовыми к этим тяжелейшим переговорам и к неизбежным компромиссам. Я готов вести переговоры со всеми, кроме Путина.
🔹 С 1989-го по 1993-й люди интересовались общественным благом, конкретной политикой: они почувствовали, что могут как-то действовать через советы, могут что-то изменить в собственной практической жизни. Конституция 1993 года уничтожила советы, не дав почти ничего взамен — и мы видим отсутствие доверия и интереса к чему-либо, что выходит за рамки повседневной жизни. Сломать это можно, только входя в эту повседневную жизнь, меняя её (а не ценности им объясняя). Нужна реформа самоуправления, чтобы люди снова понимали, что от них что-то зависит.
🔹 В отличие от Ильи Яшина, я не ставил себе задачу быть представителем оппозиции среди заключённых. Моя задача была выжить самому, не сломавшись. Мы много говорили о демократии с мошенниками, сидящими по 159 статье — это не напёрсточники, а люди интересные, думающие: банкиры, бизнесмены, которых подставили конкуренты или отняли бизнес. В одной камере нас было 10 человек, 7 пропутински настроенных. До меня там сидел Дима Иванов [автор канала «Протестный МГУ»], меня поселили на его шконку. Он с ними спорил всё время, я продолжил. Кажется, нам удалось их поколебать.
🔹 Среди персонала ФСИН политическая статья вызывает интерес. «За что сидишь, за статью? Небось про СВО написал? Не жалеешь?» Среди тюремщиков были те, кто ничего не говорил, но после таких вроде бы поверхностных разговоров начинал мне помогать по мелочам. Даже в этой среде есть люди совсем не пропутински настроенные.
25 октября Литва отпраздновала День конституции (Konstitucijos diena). По следам лекции переводчицы и преподавательницы литовского языка Марии Чепайтите рассказываем, как менялся Основной закон Литвы и что уникального в каждой из версий.
Первая конституция: 3 мая 1791 года
Конституция была принята Четырёхлетним сеймом Речи Посполитой. Её авторы — король Станислав Август Понятовский и его приближённые, многие из которых отвечали в Речи Посполитой за образование.
Конституция была переведена на многие европейские языки, стала символом свободы для поляков и литовцев того времени. Через полвека в поэме «Пан Тадеуш» поэта Адама Мицкевича описано восторженное отношение поляков к конституции 3 мая. Ее идеями было вдохновлено восстание Тадеуша Костюшко.
Представители Великого княжества Литовского были недовольны: в законе были нечётко определены права и возможности каждой из сторон польско-литовской унии. Они предложили одобрить дополнение к Основному закону — «Взаимную гарантию обоих народов». Автором принятой в 1792 году гарантии был генерал литовской артиллерии Казимир Нестор Сапега.
Конституция 3 мая — вторая конституция, принятая в мире, после конституции Америки, и первая в Европе. Французская конституция была принята только через полгода — в сентябре 1791 года. Действовала конституция 3 мая чуть больше года. Война остановила работу Сейма, потом началось восстание Костюшко.
Вторая конституция: 1 августа 1922 года
Первая из трёх конституций, принятых в межвоенной Литве, и самая демократическая из них. Российская империя распалась, в 1918-м Литва объявила себя независимым государством, но её не признала ни одна страна мира. Нужно было закреплять своё положение. На очень короткое время даже был выбран король Миндаугас II, но тут же было принято решение отказаться от монархии.
Конституцию 1922 года создавали сигнатарии, которые ранее подписали Декларацию о независимости Литвы. Первый параграф конституции гласил, что Литва — независимая и демократическая республика. Объявлялось, что власть принадлежит народу, а осуществляет её Сейм, правительство и суд. Ни один закон, принятый в Литве, не может противоречить конституции. Литовский язык был впервые в истории страны признан государственным.
Принятие конституции стало большим праздником: в храмах проводили службы, артиллерия давала салют, а столица — Каунас — украсилась национальными флагами.
Позже в межвоенной Литве были приняты ещё две конституции — в 1928 и 1938 годах. Каждая была более авторитарной, чем предыдущая. В конституции 1938 года республика уже не называлась демократической. Вскоре страна была отдана Советскому Союзу по секретному пакту Молотова-Риббентропа, а президент Антанас Сметона бежал. В 1941 году началась немецкая оккупация. В 1944 году Литву заняли советские войска. Она стала Литовской ССР, и вплоть до 1990 года в ней действовала конституция СССР.
Современная конституция: 2 ноября 1992 года
Основой стала демократичная конституция 1922 года: было символично опираться на то, что уже сделала Литва. В качестве примеров рассматривались конституции Италии, Германии, Австрии и Франции и других европейских стран. Как и в конституции 1922 года, для страны был выбран парламентский тип правления.
Проект был готов к 1 апреля 1992 года. Его представили общественности на обсуждение. В рабочую группу, которая разрабатывала проект, входили и представители движения «Саюдис»; они предложили свою версию — президентскую. В Литве был экономический упадок, и многие сочли, что лишь сильная власть наведёт порядок.
Основным законом Литвы стал компромиссный проект, который в прямом смысле собирали из бумажных вырезок обоих документов. Конституцию приняли на всенародном референдуме 25 октября 1992 года при поддержке 56% голосов жителей страны. В 1993 году впервые в истории Литвы был основан конституционный суд.
Первая конституция: 3 мая 1791 года
Конституция была принята Четырёхлетним сеймом Речи Посполитой. Её авторы — король Станислав Август Понятовский и его приближённые, многие из которых отвечали в Речи Посполитой за образование.
Конституция была переведена на многие европейские языки, стала символом свободы для поляков и литовцев того времени. Через полвека в поэме «Пан Тадеуш» поэта Адама Мицкевича описано восторженное отношение поляков к конституции 3 мая. Ее идеями было вдохновлено восстание Тадеуша Костюшко.
Представители Великого княжества Литовского были недовольны: в законе были нечётко определены права и возможности каждой из сторон польско-литовской унии. Они предложили одобрить дополнение к Основному закону — «Взаимную гарантию обоих народов». Автором принятой в 1792 году гарантии был генерал литовской артиллерии Казимир Нестор Сапега.
Конституция 3 мая — вторая конституция, принятая в мире, после конституции Америки, и первая в Европе. Французская конституция была принята только через полгода — в сентябре 1791 года. Действовала конституция 3 мая чуть больше года. Война остановила работу Сейма, потом началось восстание Костюшко.
Вторая конституция: 1 августа 1922 года
Первая из трёх конституций, принятых в межвоенной Литве, и самая демократическая из них. Российская империя распалась, в 1918-м Литва объявила себя независимым государством, но её не признала ни одна страна мира. Нужно было закреплять своё положение. На очень короткое время даже был выбран король Миндаугас II, но тут же было принято решение отказаться от монархии.
Конституцию 1922 года создавали сигнатарии, которые ранее подписали Декларацию о независимости Литвы. Первый параграф конституции гласил, что Литва — независимая и демократическая республика. Объявлялось, что власть принадлежит народу, а осуществляет её Сейм, правительство и суд. Ни один закон, принятый в Литве, не может противоречить конституции. Литовский язык был впервые в истории страны признан государственным.
Принятие конституции стало большим праздником: в храмах проводили службы, артиллерия давала салют, а столица — Каунас — украсилась национальными флагами.
Позже в межвоенной Литве были приняты ещё две конституции — в 1928 и 1938 годах. Каждая была более авторитарной, чем предыдущая. В конституции 1938 года республика уже не называлась демократической. Вскоре страна была отдана Советскому Союзу по секретному пакту Молотова-Риббентропа, а президент Антанас Сметона бежал. В 1941 году началась немецкая оккупация. В 1944 году Литву заняли советские войска. Она стала Литовской ССР, и вплоть до 1990 года в ней действовала конституция СССР.
Современная конституция: 2 ноября 1992 года
Основой стала демократичная конституция 1922 года: было символично опираться на то, что уже сделала Литва. В качестве примеров рассматривались конституции Италии, Германии, Австрии и Франции и других европейских стран. Как и в конституции 1922 года, для страны был выбран парламентский тип правления.
Проект был готов к 1 апреля 1992 года. Его представили общественности на обсуждение. В рабочую группу, которая разрабатывала проект, входили и представители движения «Саюдис»; они предложили свою версию — президентскую. В Литве был экономический упадок, и многие сочли, что лишь сильная власть наведёт порядок.
Основным законом Литвы стал компромиссный проект, который в прямом смысле собирали из бумажных вырезок обоих документов. Конституцию приняли на всенародном референдуме 25 октября 1992 года при поддержке 56% голосов жителей страны. В 1993 году впервые в истории Литвы был основан конституционный суд.
Сегодня, 30 октября, — День памяти жертв политических репрессий.
Команда Reforum Journal с поговорила Сергеем Давидисом, руководителем проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» и членом совета «Фонда 30 октября», о том, сколько в России на самом деле политзаключённых, почему все усилия гражданского общества закрывают меньше половины их потребностей (и что это за потребности), кто и как помогает их семьям.
Сергей, кажется, что поддержка политзаключённых сейчас — главная объединяющая тема для оппозиции. Это так?
Чем шире репрессии, чем активнее оппозиция, тем более значимым элементом демократической повестки остановится солидарность с политзаключёнными. Одно из требований митингов 2011-2012 годов — освобождение политзаключённых; после «болотного дела» многие поняли, что легко могли оказаться на месте тех, кто попал за решётку, и начали воспринимать их проблемы как собственные.
С началом войны людям стало ещё проще поставить себя на место узников, вдобавок иные формы гражданской активности оказались запрещены. Поддержка политзаключённых в целом безопасна даже в современной России (в отличие от Беларуси — где, несмотря на это, уровень поддержки заключённых выше, на марафонах они собирают больше, хотя население во много раз меньше), это морально бесспорная и безусловно объединяющая задача. Так что верно, солидарность с политзаключёнными продолжает быть каркасом, вокруг которого нарастает живая ткань российского гражданского общества.
Сколько в России политзаключённых?
В списке «Мемориала» 770 человек, в списке «ОВД-Инфо» 1300. Но, конечно, число кратно выше: думаю, если включать украинских военнопленных и гражданских заложников, оно приблизится к 10 000. Всё, что может сделать для них гражданское общество в России и за границей — правозащитные организации, которые сопровождают несколько сотен дел, институты с грантовым финансированием, граждане по отдельности (например, группы поддержки конкретных узников), краудфандинговые проекты вроде регулярного марафона «Ты не один», — не закрывает их нужды даже наполовину.
Это вопрос денег?
Да, услуги адвокатов дороги: иногда это может быть миллион рублей на одну стадию уголовного дела (правда, в глубинке бывают и божеские 80 000). Разовый визит в колонию или СИЗО может стоит 15, 30, 50 000 — в зависимости от региона, доступности адвоката, сложности попадания.
Самих адвокатов хватает?
Хватает. У многих правозащитных организаций свой штат адвокатов, своё обучение, система коммуникации; но в принципе не обязательно, чтобы адвокат придерживался либеральных взглядов — достаточно, чтоб это был честный профессионал. В ситуации отсутствия правосудия он в любом случае связывает человека с внешним миром и морально его поддерживает.
Что нужно, кроме адвокатов, — лекарства, продукты?
Если удовлетворена потребность в юридической помощи — оказываем гуманитарную, медицинскую. Если и тут достаточно, надо помогать членам семей. Это непочатый край работы.
Когда есть разовые нужды — например, старая мать осталась с неоплаченной квартирой или у семьи не хватает денег, чтобы съездить в колонию на свидание (а осуждённых по террористическим статьям отправляют в максимально удалённые колонии), — мы пытаемся активно помогать, и не только мы, конечно. Если возникает громкое дело, вызывающее эмоциональный отклик, и сразу многие хотят помочь фигуранту — мы пытаемся переадресовывать людей на помощь тем, кто менее известен.
Постепенно разворачивает работу «Фонд 30 октября» Владимира и Евгении Кара-Мурзы, которые поместили туда все полученные международные премии. Сейчас фонд регулярно помогает 30 семьям политзаключённых. Это не решение всех проблем семьи, но это подспорье, гарантированная постоянная поддержка. Я член совета фонда наряду с такими выдающимися людьми, как Адам Михник и Натан Щаранский.
А сколько семей нуждаются в такой поддержке?
Сотни, начиная с семей крымских татар — их осуждено больше 100, в основном это кормильцы семей (часто многодетные). Но у татар хотя бы есть община, которая поддерживает жён и детей. Большинство семей не могут на это рассчитывать.
Команда Reforum Journal с поговорила Сергеем Давидисом, руководителем проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» и членом совета «Фонда 30 октября», о том, сколько в России на самом деле политзаключённых, почему все усилия гражданского общества закрывают меньше половины их потребностей (и что это за потребности), кто и как помогает их семьям.
Сергей, кажется, что поддержка политзаключённых сейчас — главная объединяющая тема для оппозиции. Это так?
Чем шире репрессии, чем активнее оппозиция, тем более значимым элементом демократической повестки остановится солидарность с политзаключёнными. Одно из требований митингов 2011-2012 годов — освобождение политзаключённых; после «болотного дела» многие поняли, что легко могли оказаться на месте тех, кто попал за решётку, и начали воспринимать их проблемы как собственные.
С началом войны людям стало ещё проще поставить себя на место узников, вдобавок иные формы гражданской активности оказались запрещены. Поддержка политзаключённых в целом безопасна даже в современной России (в отличие от Беларуси — где, несмотря на это, уровень поддержки заключённых выше, на марафонах они собирают больше, хотя население во много раз меньше), это морально бесспорная и безусловно объединяющая задача. Так что верно, солидарность с политзаключёнными продолжает быть каркасом, вокруг которого нарастает живая ткань российского гражданского общества.
Сколько в России политзаключённых?
В списке «Мемориала» 770 человек, в списке «ОВД-Инфо» 1300. Но, конечно, число кратно выше: думаю, если включать украинских военнопленных и гражданских заложников, оно приблизится к 10 000. Всё, что может сделать для них гражданское общество в России и за границей — правозащитные организации, которые сопровождают несколько сотен дел, институты с грантовым финансированием, граждане по отдельности (например, группы поддержки конкретных узников), краудфандинговые проекты вроде регулярного марафона «Ты не один», — не закрывает их нужды даже наполовину.
Это вопрос денег?
Да, услуги адвокатов дороги: иногда это может быть миллион рублей на одну стадию уголовного дела (правда, в глубинке бывают и божеские 80 000). Разовый визит в колонию или СИЗО может стоит 15, 30, 50 000 — в зависимости от региона, доступности адвоката, сложности попадания.
Самих адвокатов хватает?
Хватает. У многих правозащитных организаций свой штат адвокатов, своё обучение, система коммуникации; но в принципе не обязательно, чтобы адвокат придерживался либеральных взглядов — достаточно, чтоб это был честный профессионал. В ситуации отсутствия правосудия он в любом случае связывает человека с внешним миром и морально его поддерживает.
Что нужно, кроме адвокатов, — лекарства, продукты?
Если удовлетворена потребность в юридической помощи — оказываем гуманитарную, медицинскую. Если и тут достаточно, надо помогать членам семей. Это непочатый край работы.
Когда есть разовые нужды — например, старая мать осталась с неоплаченной квартирой или у семьи не хватает денег, чтобы съездить в колонию на свидание (а осуждённых по террористическим статьям отправляют в максимально удалённые колонии), — мы пытаемся активно помогать, и не только мы, конечно. Если возникает громкое дело, вызывающее эмоциональный отклик, и сразу многие хотят помочь фигуранту — мы пытаемся переадресовывать людей на помощь тем, кто менее известен.
Постепенно разворачивает работу «Фонд 30 октября» Владимира и Евгении Кара-Мурзы, которые поместили туда все полученные международные премии. Сейчас фонд регулярно помогает 30 семьям политзаключённых. Это не решение всех проблем семьи, но это подспорье, гарантированная постоянная поддержка. Я член совета фонда наряду с такими выдающимися людьми, как Адам Михник и Натан Щаранский.
А сколько семей нуждаются в такой поддержке?
Сотни, начиная с семей крымских татар — их осуждено больше 100, в основном это кормильцы семей (часто многодетные). Но у татар хотя бы есть община, которая поддерживает жён и детей. Большинство семей не могут на это рассчитывать.
Forwarded from Reforum Journal
📣 Продлён приём заявок на стипендию для проектов помощи политзаключённым.
Подайте заявку до 3 ноября и получите поддержку ваших проектов!
Сеть ресурсных центров Reforum Space и Free Russia Foundation продолжают набор на стипендиальную программу для тех, кто помогает политзаключённым.
✍🏼 Кто может участвовать?
Граждан_ки Беларуси и России на территории ЕС, Западных Балкан и Южного Кавказа. Эта программа подойдёт для организатор_ок вечеров писем политзаключённым, проектов по адвокации политзаключенных, тематических, информационных и медиаресурсов, группам поддержки конкретных узников и узниц.
💲 Чем мы поможем?
Три месяца будем выплачивать стипендию ($800-1000) на развитие вашего проекта и предложим участие в образовательной программе.
📚 Что в программе?
Тренинги, лекции, онлайн-встречи с лидерами мнений и представителями гражданского общества.
❗️Важно: программа не предназначена для активист_ок, находящихся на территории России и Беларуси, и не является возможностью для эмиграции из этих стран.
📌 Программа стартует 1 декабря 2024 года. Чтобы подать заявку, заполните анкету.
Все данные обрабатываются только для подготовки и проведения программы и хранятся на серверах Google LLC.
Подайте заявку до 3 ноября и получите поддержку ваших проектов!
Сеть ресурсных центров Reforum Space и Free Russia Foundation продолжают набор на стипендиальную программу для тех, кто помогает политзаключённым.
✍🏼 Кто может участвовать?
Граждан_ки Беларуси и России на территории ЕС, Западных Балкан и Южного Кавказа. Эта программа подойдёт для организатор_ок вечеров писем политзаключённым, проектов по адвокации политзаключенных, тематических, информационных и медиаресурсов, группам поддержки конкретных узников и узниц.
💲 Чем мы поможем?
Три месяца будем выплачивать стипендию ($800-1000) на развитие вашего проекта и предложим участие в образовательной программе.
📚 Что в программе?
Тренинги, лекции, онлайн-встречи с лидерами мнений и представителями гражданского общества.
❗️Важно: программа не предназначена для активист_ок, находящихся на территории России и Беларуси, и не является возможностью для эмиграции из этих стран.
📌 Программа стартует 1 декабря 2024 года. Чтобы подать заявку, заполните анкету.
Все данные обрабатываются только для подготовки и проведения программы и хранятся на серверах Google LLC.
Запрашаем вас далучыцца да групы псіхалагічнай падтрымкі!
Калі вы адчуваеце цяжкасці ў новым асяроддзі, сумуеце па родных і сябрах, або вам патрэбная эмацыйная падтрымка — гэтая група для вас. Мы ствараем бяспечную прастору, дзе кожны і кожная могуць падзяліцца сваімі перажываннямі і атрымаць падтрымку ад аднадумцаў і прафесійнага псіхолага.
🔹 Мова сустрэчы: беларуская
🔹 Пачатак групы: апошні тыдзень лістапада
🔹 Вядучы — псіхолаг, Іван Васілюк
Што вас чакае ў нашай групе?
🔹 Эмацыйная падтрымка і разуменне.
🔹 Магчымасць падзяліцца сваімі гісторыямі і адчуваннямі.
🔹 Новыя знаёмствы і камунікацыя з людзьмі, якія праходзяць падобныя выпрабаванні.
🔹 Атмасфера, дзе можна адчуваць сябе як дома, размаўляючы на роднай мове.
📌 Удзел бясплатны, па папярэдняй рэгістрацыі.
Не заставайцеся сам-насам са сваімі перажываннямі — мы разам з вамі!
🌍 Калі вам цяжка, мы разумеем і ўкраінскую, і расійскую мову.
Калі вы адчуваеце цяжкасці ў новым асяроддзі, сумуеце па родных і сябрах, або вам патрэбная эмацыйная падтрымка — гэтая група для вас. Мы ствараем бяспечную прастору, дзе кожны і кожная могуць падзяліцца сваімі перажываннямі і атрымаць падтрымку ад аднадумцаў і прафесійнага псіхолага.
🔹 Мова сустрэчы: беларуская
🔹 Пачатак групы: апошні тыдзень лістапада
🔹 Вядучы — псіхолаг, Іван Васілюк
Што вас чакае ў нашай групе?
🔹 Эмацыйная падтрымка і разуменне.
🔹 Магчымасць падзяліцца сваімі гісторыямі і адчуваннямі.
🔹 Новыя знаёмствы і камунікацыя з людзьмі, якія праходзяць падобныя выпрабаванні.
🔹 Атмасфера, дзе можна адчуваць сябе як дома, размаўляючы на роднай мове.
📌 Удзел бясплатны, па папярэдняй рэгістрацыі.
Не заставайцеся сам-насам са сваімі перажываннямі — мы разам з вамі!
🌍 Калі вам цяжка, мы разумеем і ўкраінскую, і расійскую мову.
Диссиденты — не единственные, на чей опыт противостояния власти можно опираться.
28 октября Константин Морозов, руководитель программы «Борьба антиавторитарных сил за свободу в Российской империи и СССР» в «Мемориале», рассказал в Reforum Space Vilnius о тех, кто боролся за субъектность личности и общества 100 и даже 200 лет назад и о том, почему так важно знать их имена и биографии.
🔹 Сто лет назад в специализированных тюрьмах (их на весь СССР было 5) и в ссылках находилось было 10-15 000 анархистов и социалистов-революционеров. Какие это были люди! В 2003 году Гавриил Попов, тогдашний президент Фонда развития социал-демократических и социалистических идей, высказался на одном мероприятии: «Чтобы нам победить сейчас в России, нужно ввести избирательный ценз для интеллигенции, приравнивать к одному голосу интеллигенции сколько-то голосов рабочих». Я ответил тогда, что так у них ничего не получится. Если бы машина времени перенесла из ссылки 1933 года 70-80 фигур даже не первого ряда, они сделали бы всё, чтобы воссоздать свои партии. Это — одна из причин уничтожения этих людей и их традиций.
🔹 В 90-е в нас жили представления XIX века: мол, достаточно написать правильную программу, и все проникнутся идеями справедливости и пойдут за ними. Но без людей ничего не получается — получаются только партийные симулякры, которые легко меняют и дискредитируют любые программы: в советское время дискредитировали идеи справедливости и социализма, в 90-е — идеи демократии и либерализма.
🔹 Долго считалось, что главное — бороться со советским наследием. Но путинская историческая политика, провозгласив тотальную непрерывность российской государственности, соединила ценности царской авторитарной власти, советского и российского тоталитаризма. Одна голова у российского орла в шапке Мономаха, вторая — в сталинской фуражке. Но сердце у орла одно, а в нём уверенность, что субъектна только власть. И я вижу, что нам нужно бороться с общими ценностями авторитарных и тоталитарных властей — неприятием свободы, самоуправления, борьбы народа за субъектность, демократии как таковой.
🔹 Всех героев наших программы объединяет желание свободы для себя и для всего общества. Они боролись за субъектность личности, субъектность народов. Сегодня мы видим нарастание борьбы за субъектность всех типов, включая гендерную (как и борьбы против этой субъектности). Наши герои — это наши предшественники в этой борьбе. Не случайно Арсений Рогинский ещё в конце 70-х встречался с уцелевшими в советских лагерях меньшевиками, опрашивал их об их товарищах и составлял материалы с биографическому словарю, делал с друзьями альманах «Память», где эти сюжеты были отражены.
🔹 В последнее время о России поговаривают как о стране рабов и орков. Хотя у нас богатейшая история сопротивления и борьбы за свободу, которую осуществляли ярчайшие люди. Но эту историю почти никто не знает: она была вычеркнута из учебников и вычёркивается сейчас. Даже антисоветски настроенные граждане, скорее всего, не вспомнят, кто такая бабушка русской революции Брешко-Брешковская, кто такие Михайловский или Лавров.
🔹 Когда в начале 90-х заговорили о «России, которую мы потеряли», почему-то подразумевали под ней Россию царей, забывая о другой потерянной России — России Льва Толстого, Герцена, Кропоткина, Милюкова, Чернова. Нам нужно вернуть эти имена, эти идеи в оборот — и научный, и общественный. Говорить о том, что в России была не только авторитарная московская власть, но и сопротивление ей. Были образцы другого устройства власти, были вечевые республики, иначе была устроена власть на территории Великого княжества Литовского, большую часть населения которого составляли славяне.
28 октября Константин Морозов, руководитель программы «Борьба антиавторитарных сил за свободу в Российской империи и СССР» в «Мемориале», рассказал в Reforum Space Vilnius о тех, кто боролся за субъектность личности и общества 100 и даже 200 лет назад и о том, почему так важно знать их имена и биографии.
🔹 Сто лет назад в специализированных тюрьмах (их на весь СССР было 5) и в ссылках находилось было 10-15 000 анархистов и социалистов-революционеров. Какие это были люди! В 2003 году Гавриил Попов, тогдашний президент Фонда развития социал-демократических и социалистических идей, высказался на одном мероприятии: «Чтобы нам победить сейчас в России, нужно ввести избирательный ценз для интеллигенции, приравнивать к одному голосу интеллигенции сколько-то голосов рабочих». Я ответил тогда, что так у них ничего не получится. Если бы машина времени перенесла из ссылки 1933 года 70-80 фигур даже не первого ряда, они сделали бы всё, чтобы воссоздать свои партии. Это — одна из причин уничтожения этих людей и их традиций.
🔹 В 90-е в нас жили представления XIX века: мол, достаточно написать правильную программу, и все проникнутся идеями справедливости и пойдут за ними. Но без людей ничего не получается — получаются только партийные симулякры, которые легко меняют и дискредитируют любые программы: в советское время дискредитировали идеи справедливости и социализма, в 90-е — идеи демократии и либерализма.
🔹 Долго считалось, что главное — бороться со советским наследием. Но путинская историческая политика, провозгласив тотальную непрерывность российской государственности, соединила ценности царской авторитарной власти, советского и российского тоталитаризма. Одна голова у российского орла в шапке Мономаха, вторая — в сталинской фуражке. Но сердце у орла одно, а в нём уверенность, что субъектна только власть. И я вижу, что нам нужно бороться с общими ценностями авторитарных и тоталитарных властей — неприятием свободы, самоуправления, борьбы народа за субъектность, демократии как таковой.
🔹 Всех героев наших программы объединяет желание свободы для себя и для всего общества. Они боролись за субъектность личности, субъектность народов. Сегодня мы видим нарастание борьбы за субъектность всех типов, включая гендерную (как и борьбы против этой субъектности). Наши герои — это наши предшественники в этой борьбе. Не случайно Арсений Рогинский ещё в конце 70-х встречался с уцелевшими в советских лагерях меньшевиками, опрашивал их об их товарищах и составлял материалы с биографическому словарю, делал с друзьями альманах «Память», где эти сюжеты были отражены.
🔹 В последнее время о России поговаривают как о стране рабов и орков. Хотя у нас богатейшая история сопротивления и борьбы за свободу, которую осуществляли ярчайшие люди. Но эту историю почти никто не знает: она была вычеркнута из учебников и вычёркивается сейчас. Даже антисоветски настроенные граждане, скорее всего, не вспомнят, кто такая бабушка русской революции Брешко-Брешковская, кто такие Михайловский или Лавров.
🔹 Когда в начале 90-х заговорили о «России, которую мы потеряли», почему-то подразумевали под ней Россию царей, забывая о другой потерянной России — России Льва Толстого, Герцена, Кропоткина, Милюкова, Чернова. Нам нужно вернуть эти имена, эти идеи в оборот — и научный, и общественный. Говорить о том, что в России была не только авторитарная московская власть, но и сопротивление ей. Были образцы другого устройства власти, были вечевые республики, иначе была устроена власть на территории Великого княжества Литовского, большую часть населения которого составляли славяне.
🔹 Мы должны обращаться к фигурам и идеям не только диссидентов, но и их предшественников. Были и есть люди, которые не склонны воровать или, как в американских фильмах, повторять «справедливости нет, детка». Справедливость в общественной жизни существует, Европа движется в этом направлении. Были и есть люди, которые хотят защитить человека от насилия во всех его видах, сделать жизнь более гуманной и справедливой. В 1917 году уже были все необходимые предпосылки для модернизации и вестернизации, создавалось самоуправление, мощное профсоюзное движение, партии европейского уровня. Но люди и традиции, которые они взращивали полвека, были снесены, убиты, эмигрировали.
🔹 Конечно, у освободительного движения были ошибки. Была переоценка, идеализация народа. Но это лучше, чем обзывать народ «глубинным», орками, относиться к людям как к недоумкам. А я видел эти настроения в 90-х. Я понимаю, откуда они, помню, как советская власть натравливала народ на интеллигенцию. Но вера в то, что общество может и должно развиваться и совершенствоваться, очень важна.
🔹 Конечно, у освободительного движения были ошибки. Была переоценка, идеализация народа. Но это лучше, чем обзывать народ «глубинным», орками, относиться к людям как к недоумкам. А я видел эти настроения в 90-х. Я понимаю, откуда они, помню, как советская власть натравливала народ на интеллигенцию. Но вера в то, что общество может и должно развиваться и совершенствоваться, очень важна.