«Замри» Нина Лакур
Читая книги о трагедии, в основе которых надежда и воля к жизни, я в очередной раз убеждаюсь, что боль и радость вечные подруги. Сначала одна мелькнёт за поворотом, а потом другая спешит навстречу.
Лучшая подруга старшеклассницы Кейтлин покончила с собой. Ингрид с девяти лет лечилась от клинической депрессии, но этого оказалось недостаточно. После ее внезапной смерти лавина боли накрыла ее родителей, Кейтлин, парня, с которым она так и не решилась заговорить, и одноклассников, которые так и не успели с ней подружиться.
В послесловии к роману Нина Лакур пишет о собственном опыте потери (роман «Замри» вышел впервые в 2009 году, а часть с ее объяснениями появилась в переиздании 2019-го). Один из ее ровесников покончил с собой, когда они учились в девятом классе. Скотт не был ее лучшим другом, но мысли о невозможности его взросления вместе с ней и другими ребятами, не отпускали ее многие годы.
«Со смерти Скотта прошло больше двадцати лет. Мы были так молоды — почти дети. И пусть мы никогда не болтали с ним по телефону. Пусть мы не были близкими друзьями. Важно то, что его больше нет в этом мире и никогда не будет. Он был, а потом его не стало, и мы лишились возможности взрослеть вместе с ним, учиться рядом с ним в библиотеке, гулять с ним после премьеры школьной постановки, оставлять в его выпускном альбоме воспоминания о четырех годах совместной учебы, стоять рядом с ним под звездами, подниматься с ним на сцену на выпускном, обнимать его на прощание, зная, что каждый из нас отправляется в самостоятельное путешествие и, возможно, это наша последняя встреча. И пусть мы покидаем родные города, редко поддерживаем связь со старыми знакомыми и даже не мечтаем о том, чтобы посетить встречу выпускников, но то, какими мы стали, зависит от людей, в окружении которых мы росли. Мы со Скоттом были знакомы совсем недолго, но он изменил меня к лучшему. А потом он умер, и я узнала, что такое скорбь. Я никогда не забуду, как его гроб опускался в землю. Наверное, я никогда не смогу отпустить этот момент. Но я хотела попытаться — и написала эту книгу»
Смерть близкого человека, особенно в самом начале его жизни - это максимально несправедливо. И я считаю очень важным не только говорить о том по каким причинам это может произойти и какими способами трагедию можно предотвратить, но и показывать, как с этой болью дальше жить, как ее проживать. Очевидно, что по волшебному стечению обстоятельств горе не забудется, не исчезнет бесследно. Оно будет следовать за вами будто призрак, и лучшее попытаться как можно скорее найти способ, а может даже и не один, как с этим справляться (навряд ли этот процесс можно завершить). Кейтлин помогла забота родителей, новая лучшая подруга и ее готовность поделиться с ней собственным опытом проживания потери, и два ее увлечения - плотничество и фотография. Кейтлин строила дом на дереве и придумывала памятную серию фотографий в честь Ингрид, а ещё заново училась доверять людям, прислушивалась к себе в самые тяжёлые моменты, злилась на весь мир и влюбилась. Мне хочется верить, что и сама эта книга, оказавшись перед нуждающимся в ней человеком, сможет ему помочь.
Это уже второй роман Нины Лакур, который я прочитала, и каждый раз она пишет о сложных периодах в биографии своих героинь. Им больно, обидно и тяжело, но как хорошо, что у них есть силы делать шажочки в сторону других эмоций.
#зарубежнаялитература
Читая книги о трагедии, в основе которых надежда и воля к жизни, я в очередной раз убеждаюсь, что боль и радость вечные подруги. Сначала одна мелькнёт за поворотом, а потом другая спешит навстречу.
Лучшая подруга старшеклассницы Кейтлин покончила с собой. Ингрид с девяти лет лечилась от клинической депрессии, но этого оказалось недостаточно. После ее внезапной смерти лавина боли накрыла ее родителей, Кейтлин, парня, с которым она так и не решилась заговорить, и одноклассников, которые так и не успели с ней подружиться.
В послесловии к роману Нина Лакур пишет о собственном опыте потери (роман «Замри» вышел впервые в 2009 году, а часть с ее объяснениями появилась в переиздании 2019-го). Один из ее ровесников покончил с собой, когда они учились в девятом классе. Скотт не был ее лучшим другом, но мысли о невозможности его взросления вместе с ней и другими ребятами, не отпускали ее многие годы.
«Со смерти Скотта прошло больше двадцати лет. Мы были так молоды — почти дети. И пусть мы никогда не болтали с ним по телефону. Пусть мы не были близкими друзьями. Важно то, что его больше нет в этом мире и никогда не будет. Он был, а потом его не стало, и мы лишились возможности взрослеть вместе с ним, учиться рядом с ним в библиотеке, гулять с ним после премьеры школьной постановки, оставлять в его выпускном альбоме воспоминания о четырех годах совместной учебы, стоять рядом с ним под звездами, подниматься с ним на сцену на выпускном, обнимать его на прощание, зная, что каждый из нас отправляется в самостоятельное путешествие и, возможно, это наша последняя встреча. И пусть мы покидаем родные города, редко поддерживаем связь со старыми знакомыми и даже не мечтаем о том, чтобы посетить встречу выпускников, но то, какими мы стали, зависит от людей, в окружении которых мы росли. Мы со Скоттом были знакомы совсем недолго, но он изменил меня к лучшему. А потом он умер, и я узнала, что такое скорбь. Я никогда не забуду, как его гроб опускался в землю. Наверное, я никогда не смогу отпустить этот момент. Но я хотела попытаться — и написала эту книгу»
Смерть близкого человека, особенно в самом начале его жизни - это максимально несправедливо. И я считаю очень важным не только говорить о том по каким причинам это может произойти и какими способами трагедию можно предотвратить, но и показывать, как с этой болью дальше жить, как ее проживать. Очевидно, что по волшебному стечению обстоятельств горе не забудется, не исчезнет бесследно. Оно будет следовать за вами будто призрак, и лучшее попытаться как можно скорее найти способ, а может даже и не один, как с этим справляться (навряд ли этот процесс можно завершить). Кейтлин помогла забота родителей, новая лучшая подруга и ее готовность поделиться с ней собственным опытом проживания потери, и два ее увлечения - плотничество и фотография. Кейтлин строила дом на дереве и придумывала памятную серию фотографий в честь Ингрид, а ещё заново училась доверять людям, прислушивалась к себе в самые тяжёлые моменты, злилась на весь мир и влюбилась. Мне хочется верить, что и сама эта книга, оказавшись перед нуждающимся в ней человеком, сможет ему помочь.
Это уже второй роман Нины Лакур, который я прочитала, и каждый раз она пишет о сложных периодах в биографии своих героинь. Им больно, обидно и тяжело, но как хорошо, что у них есть силы делать шажочки в сторону других эмоций.
#зарубежнаялитература
Гуляя по «Подписным изданиям», я обнаружила на книге норвежской писательницы Труде Марстейн «Всё, что у меня есть» чёрный стикер вот с таким отзывом: «"Нормальные люди” для тех, кто уже повзрослел». Вот и правда, пора бы и разбавить драмы подростков и двадцатилетних, когда самой вот-вот стукнет 30 лет.
Моника - главная героиня книги из скандинавского пригорода. В первой главе ей тринадцать лет, в последней - пятьдесят восемь. Она свободно блуждает по своей жизни - из настоящего в прошлое и обратно: вот она устроилась на первую работу, вышла замуж, родила ребенка, развелась, потеряла отца, а затем и мать. Приготовьтесь снова и снова путаться в ее родственниках, друзьях и их детях. Все-таки 500 страниц и сорок пять лет жизни - сложно уследить за новой племянницей или племянником. Женщина Моника совсем не героическая - живет обычную жизнь, за что ей спасибо. Ошибается в выборе партнеров чаще, чем хотелось бы. Совершенно не ладит с дочерью. Испытывает угрызения совести чаще, чем радуется собственным успехам. Реальное положение дел выглядывает с каждого абзаца.
«Как много времени я потратила за эти годы, применяя все мои эмоциональные и интеллектуальные познания, умения и опыт на то, чтобы поточнее сформулировать истинные суждения о самой себе: я в этом мире, я на определенной стадии жизни, я и мои отношения с дочерью, матерью, сёстрами, с возлюбленными - нынешними и бывшими, с коллегами и соседями. Я искала и находила сложные модели рассуждения и следовала им, но когда удавалось наконец добиться рациональных и доступных формулировок, они тут же превращались в банальные общие истины, которые знают все и которые касаются вообще кого угодно. Например: я стремлюсь к тому, чтобы меня заметили, уделили внимания, но когда в конце концов добиваюсь этого, мне это уже ни к чему. Или: когда я увидела, как болеют и умирают мои родители, я впервые поняла, что это произойдёт и со мной. Или мысли о себе как о матери: я использую все избитые фразы и реакции, которые я обещала себе никогда не использовать».
Мне в компании Моники было ок. Как говорит Леночка из канала «Вычитала», натягивание опыта героини на себя с трудом, но в паре моментов все же состоялось. Вопросы без ответов о собственной жизни я себе задаю с частотой раз в месяц, а уж моя комнатка самобичевания выглядит просто фантастически обустроенной. В целом книга не дает откровений на год вперед, зато дарит необходимое ощущение проживания всякого - хорошего, плохого, обычного. На примере Моники очень ясно видно, как со временем мы одновременно способны поменять свои взгляды на что-либо, но при этом и те же самые ошибки совершить не прочь. Наши мысли и поступки - вот все, что у нас есть. И лучше бы нам на самих себя наезжать пореже, ведь мы себе самые преданные собеседницы.
#зарубежнаялитература
Моника - главная героиня книги из скандинавского пригорода. В первой главе ей тринадцать лет, в последней - пятьдесят восемь. Она свободно блуждает по своей жизни - из настоящего в прошлое и обратно: вот она устроилась на первую работу, вышла замуж, родила ребенка, развелась, потеряла отца, а затем и мать. Приготовьтесь снова и снова путаться в ее родственниках, друзьях и их детях. Все-таки 500 страниц и сорок пять лет жизни - сложно уследить за новой племянницей или племянником. Женщина Моника совсем не героическая - живет обычную жизнь, за что ей спасибо. Ошибается в выборе партнеров чаще, чем хотелось бы. Совершенно не ладит с дочерью. Испытывает угрызения совести чаще, чем радуется собственным успехам. Реальное положение дел выглядывает с каждого абзаца.
«Как много времени я потратила за эти годы, применяя все мои эмоциональные и интеллектуальные познания, умения и опыт на то, чтобы поточнее сформулировать истинные суждения о самой себе: я в этом мире, я на определенной стадии жизни, я и мои отношения с дочерью, матерью, сёстрами, с возлюбленными - нынешними и бывшими, с коллегами и соседями. Я искала и находила сложные модели рассуждения и следовала им, но когда удавалось наконец добиться рациональных и доступных формулировок, они тут же превращались в банальные общие истины, которые знают все и которые касаются вообще кого угодно. Например: я стремлюсь к тому, чтобы меня заметили, уделили внимания, но когда в конце концов добиваюсь этого, мне это уже ни к чему. Или: когда я увидела, как болеют и умирают мои родители, я впервые поняла, что это произойдёт и со мной. Или мысли о себе как о матери: я использую все избитые фразы и реакции, которые я обещала себе никогда не использовать».
Мне в компании Моники было ок. Как говорит Леночка из канала «Вычитала», натягивание опыта героини на себя с трудом, но в паре моментов все же состоялось. Вопросы без ответов о собственной жизни я себе задаю с частотой раз в месяц, а уж моя комнатка самобичевания выглядит просто фантастически обустроенной. В целом книга не дает откровений на год вперед, зато дарит необходимое ощущение проживания всякого - хорошего, плохого, обычного. На примере Моники очень ясно видно, как со временем мы одновременно способны поменять свои взгляды на что-либо, но при этом и те же самые ошибки совершить не прочь. Наши мысли и поступки - вот все, что у нас есть. И лучше бы нам на самих себя наезжать пореже, ведь мы себе самые преданные собеседницы.
#зарубежнаялитература
Привет, читательницы и читатели! У меня сегодня день рождения, и я хочу поделиться списком книг, которые к моим тридцати годам я могу отнести к важным мыслительным остановкам. С какими-то из них я прожила несколько десятилетий, а какие-то дочитала буквально вчера, но встреча с каждой была важным событием. Чтение для меня сегодняшней – это очень большая поддержка. Я точно знаю, что как бы не складывалась моя реальная жизнь, но в книгах я всегда смогу найти те самые слова и мысли для нынешней или будущей себя. Надеюсь, с вами такое тоже случается! Итак, список 📚
Лена Климова «Настоящая девчонка. Книга о тебе»
Мари Дарьесек «Быть здесь уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер»
Все книги о Гарри Поттере
Мари-Од Мюрай «Мисс Черити»
Ольга Токарчук «Бегуны»
Джессика Брудер «Земля кочевников»
Евгения Гинзбург «Крутой маршрут»
Ирина Ратушинская «Серый - цвет надежды»
Оксана Васякина «Рана»
Али Бенджамин «Доклад о медузах»
Селеста Инг «Все, чего я не сказала»
Виржини Депант «Кинг-Конг-теория»
Джоанна Расс How to suppress women's writing
Вирджиния Вулф «Своя комната»
Юлия Никитина «Полуночная земля»
Гленнон Дойл «Неукротимая»
Лив Стремквист «Плод познания»
Хелен Макдональд «Я» значит «ястреб»
Хан Ган «Вегетарианка»
Эмили Нагоски «Как хочет женщина»
Роксана Гей Bad feminist
Кармен Мария Мачадо «Дом иллюзий»
Ольга Лаврентьева «Сурвило»
Кэролайн Криадо Перес «Невидимые женщины»
Копенгагенская трилогия Тове Дитлевсен
Дарья Доцук «Голос»
Лиза Ко «Беспокойные»
Корделия Файн «Тестостерон Рекс. Мифы и правда о гендерном сознании»
Катрин Марсал «Кто готовил Адаму Смиту?»
Джесси Беринг «Я, ты, он, она и другие извращенцы. Об инстинктах, которых мы стыдимся»
Ребекка Солнит «Мужчины учат меня жить»
Миа Канкимияки «Женщины, о которых думаю ночами»
Ева Иллуз «Почему любовь ранит?»
Трилогия Филипа Пулмана «Темные начала»
Туве Янссон и муми-тролли
Туула Карьялайнен «Туве Янссон. Работай и люби»
#списки
Лена Климова «Настоящая девчонка. Книга о тебе»
Мари Дарьесек «Быть здесь уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер»
Все книги о Гарри Поттере
Мари-Од Мюрай «Мисс Черити»
Ольга Токарчук «Бегуны»
Джессика Брудер «Земля кочевников»
Евгения Гинзбург «Крутой маршрут»
Ирина Ратушинская «Серый - цвет надежды»
Оксана Васякина «Рана»
Али Бенджамин «Доклад о медузах»
Селеста Инг «Все, чего я не сказала»
Виржини Депант «Кинг-Конг-теория»
Джоанна Расс How to suppress women's writing
Вирджиния Вулф «Своя комната»
Юлия Никитина «Полуночная земля»
Гленнон Дойл «Неукротимая»
Лив Стремквист «Плод познания»
Хелен Макдональд «Я» значит «ястреб»
Хан Ган «Вегетарианка»
Эмили Нагоски «Как хочет женщина»
Роксана Гей Bad feminist
Кармен Мария Мачадо «Дом иллюзий»
Ольга Лаврентьева «Сурвило»
Кэролайн Криадо Перес «Невидимые женщины»
Копенгагенская трилогия Тове Дитлевсен
Дарья Доцук «Голос»
Лиза Ко «Беспокойные»
Корделия Файн «Тестостерон Рекс. Мифы и правда о гендерном сознании»
Катрин Марсал «Кто готовил Адаму Смиту?»
Джесси Беринг «Я, ты, он, она и другие извращенцы. Об инстинктах, которых мы стыдимся»
Ребекка Солнит «Мужчины учат меня жить»
Миа Канкимияки «Женщины, о которых думаю ночами»
Ева Иллуз «Почему любовь ранит?»
Трилогия Филипа Пулмана «Темные начала»
Туве Янссон и муми-тролли
Туула Карьялайнен «Туве Янссон. Работай и люби»
#списки
Кочевники, трудопутники, бродяги, цыгане, американские беженцы, зажиточные бездомные, сезонные бродяжки. Этот длинный ряд определений относится к новой субкультуре в США, представители которой живут в «домах на колесах». Может показаться, что это очередной вид ретрита для обеспеченных американцев, но нет. Беспечные путешественники может и существуют, но к ним присоединяются все новые вынужденные кочевники. В причинах отказа своих соотечественников от оседлого образа жизни решила разобраться журналистка Джессика Брудер. В 2014 году она села в машину и начала работу над книгой «Земля кочевников» — ее полевое исследование продлилось три года.
Главной героиней Брудер выбрала Линду Мэй, которая задумалась о кочевом образе жизни после шестидесятого дня рождения. Как и многие представители среднего класса, снова оставшись без работы, она оказалась в тупике: «Что ты выберешь, еду или зубные пломбы? Заплатишь по кредиту или по счету за электричество? Выплатишь кредит за машину или купишь лекарства? Заплатишь за квартиру или по кредиту за обучение?» Линда переходила с одной работы на другую всю свою жизнь, но никакими сбережениями не обладала - только долгами.
«Как и Линда, многие из этих неприкаянных душ искали спасения от экономического парадокса: тандема растущих цен на жилье и фиксированных зарплат — неустрашимой силы, надвигающейся на недвижимый объект. Они чувствовали, что попали в тиски, сутками трудясь на утомительных, тянущих жилы работах за зарплату, которая едва покрывала стоимость аренды или ипотечный взнос, без всякой надежды в дальнейшем улучшить свое положений и без гарантий какой-либо пенсии <…> Многие из тех, кого я встречала, считали, что слишком долго играли в одни ворота. И они нашли способ сломать систему. Они отказались от привычных «коробок» и сбросили с себя оковы арендной платы и кредитов. Они переселились в фургоны, грузовички и трейлеры, путешествуют с места на место вслед за хорошей погодой и зарабатывают себе на полный бак на сезонных работах. Линда — представитель этого племени. Она едет на запад, и я следую за ней»
Несмотря на то, что путь, выбранный Линдой и другими героинями и героями книги, предполагал некоторую свободу от многих бед, назвать его простым Брудер не торопится. Сложностей хватает: от внезапных неисправностей в машине посреди пустыни до преследований полиции и нападок прохожих. Джессика много общается с кочевниками со стажем, но также проверяет условия их образа жизни на себе — покупает фургон, который пытается обустроить всем необходимым, и устраивается на работу на склад Амазона и в компанию по сбору свеклы. Спойлер: почти всегда ей было тяжело, а ведь у неё вагон привелегии, включая возраст.
Биографии кочевников и свои собственные наблюдения Джессика умело сочетает с подробным рассказом об истории и идеологах этой субкультуры. Есть в книге и захватывающая часть о пенсионной реформе в США. Кроме глубокого погружения в материал, мне очень понравилось присутствие в тексте гендерной и расовой проблематики. Например, в первой главе, говоря о финансовом положении Линды, авторка не забывает упомянуть что:
«По данным переписи 2015 года, из всех одиноких пожилых женщин чуть ли не каждая пятая живет за чертой бедности. А если говорить о социальных выплатах, то женщины в среднем получают в месяц на 341 доллар меньше из-за более низких отчислений, разницы в зарплатах, о которой обычно не говорят. В 2015 году на каждый доллар, заработанный мужчинами, приходилось 80 «женских» центов. К тому же женщины чаще бесплатно сидят с детьми и пожилыми родственниками (Линда не только вырастила двух дочек, но и позже стала круглосуточной сиделкой для своей матери, у которой в середине 1990-х начал резко прогрессировать рак мозга)».
При всей бедственности положения миллионов американцев, с определенного ракурса чтение все же выходит духоподъёмным: каким бы способом жизнь не катилась в бездну, пока есть силы, люди будут искать способы приспособиться и к ней.
#зарубежнаялитература #нонфикшн
Главной героиней Брудер выбрала Линду Мэй, которая задумалась о кочевом образе жизни после шестидесятого дня рождения. Как и многие представители среднего класса, снова оставшись без работы, она оказалась в тупике: «Что ты выберешь, еду или зубные пломбы? Заплатишь по кредиту или по счету за электричество? Выплатишь кредит за машину или купишь лекарства? Заплатишь за квартиру или по кредиту за обучение?» Линда переходила с одной работы на другую всю свою жизнь, но никакими сбережениями не обладала - только долгами.
«Как и Линда, многие из этих неприкаянных душ искали спасения от экономического парадокса: тандема растущих цен на жилье и фиксированных зарплат — неустрашимой силы, надвигающейся на недвижимый объект. Они чувствовали, что попали в тиски, сутками трудясь на утомительных, тянущих жилы работах за зарплату, которая едва покрывала стоимость аренды или ипотечный взнос, без всякой надежды в дальнейшем улучшить свое положений и без гарантий какой-либо пенсии <…> Многие из тех, кого я встречала, считали, что слишком долго играли в одни ворота. И они нашли способ сломать систему. Они отказались от привычных «коробок» и сбросили с себя оковы арендной платы и кредитов. Они переселились в фургоны, грузовички и трейлеры, путешествуют с места на место вслед за хорошей погодой и зарабатывают себе на полный бак на сезонных работах. Линда — представитель этого племени. Она едет на запад, и я следую за ней»
Несмотря на то, что путь, выбранный Линдой и другими героинями и героями книги, предполагал некоторую свободу от многих бед, назвать его простым Брудер не торопится. Сложностей хватает: от внезапных неисправностей в машине посреди пустыни до преследований полиции и нападок прохожих. Джессика много общается с кочевниками со стажем, но также проверяет условия их образа жизни на себе — покупает фургон, который пытается обустроить всем необходимым, и устраивается на работу на склад Амазона и в компанию по сбору свеклы. Спойлер: почти всегда ей было тяжело, а ведь у неё вагон привелегии, включая возраст.
Биографии кочевников и свои собственные наблюдения Джессика умело сочетает с подробным рассказом об истории и идеологах этой субкультуры. Есть в книге и захватывающая часть о пенсионной реформе в США. Кроме глубокого погружения в материал, мне очень понравилось присутствие в тексте гендерной и расовой проблематики. Например, в первой главе, говоря о финансовом положении Линды, авторка не забывает упомянуть что:
«По данным переписи 2015 года, из всех одиноких пожилых женщин чуть ли не каждая пятая живет за чертой бедности. А если говорить о социальных выплатах, то женщины в среднем получают в месяц на 341 доллар меньше из-за более низких отчислений, разницы в зарплатах, о которой обычно не говорят. В 2015 году на каждый доллар, заработанный мужчинами, приходилось 80 «женских» центов. К тому же женщины чаще бесплатно сидят с детьми и пожилыми родственниками (Линда не только вырастила двух дочек, но и позже стала круглосуточной сиделкой для своей матери, у которой в середине 1990-х начал резко прогрессировать рак мозга)».
При всей бедственности положения миллионов американцев, с определенного ракурса чтение все же выходит духоподъёмным: каким бы способом жизнь не катилась в бездну, пока есть силы, люди будут искать способы приспособиться и к ней.
На фото: Линда и Коко#зарубежнаялитература #нонфикшн
Новая книга, новое имя, новый жанр - все это «Зами: как по-новому писать мое имя» Одри Лорд
Биомифография - так писательница, поэтесса и воительница Одри Лорд определила жанр своей экспериментальной прозаической книги, которую она написала в 1982 году. Кроме того, что в романе соединились миф и автобиография, в нем главной стала и моя любимая тема в литературе - самопознание. Одри росла в Нью-Йорке, ее юность пришлась на расистские и гомофобные 1950-е. Как чёрная и гомосексуальная женщина она все время ощущала свою непохожесть, но именно через различия она определяла себя, раз за разом все четче понимая, кто же она такая есть в этом многообразии подходящих ей определений. И пусть белые девушки, с которыми она то и дело вступала в отношения, постоянно подчеркивали, что гомосексуальность это такое же усложняющее жизнь обстоятельство, как и цвет кожи, она никогда так не думала. Одри знала с десяток историй, которые живописно представят в чем разница между чёрной и белой квир-женщинами.
«Я была лесбиянкой и Черной. Последнее было неизменно: мои доспехи, мантия, стена.Часто, когда мне доставало дурного вкуса упомянуть об этом в разговоре с другими лесбиянками, не-Черными, я чувствовала, что отчасти предаю священные узы лесбийства — узы, которых, как я знала, мне было недостаточно. <...> Парадоксально, но, приняв свою позицию как обособленную и от общества в целом, и от отдельных сообществ — Черного или гомосексуального, — я поняла, что не надо было так стараться. Быть принятой. Выглядеть фэм. Быть гетеросексуальной. Выглядеть гетеросексуальной. Быть приличной. Выглядеть «хорошо». Нравиться. Быть любимой. Быть одобряемой. Чего я не понимала — так это того, скольких трудов мне стоило оставаться живой, или, точнее, оставаться человеком. И насколько от этого я стала сильной»
Именно чёрные феминистки несколько десятилетий назад положили начало интерсекциональности — подходу, который учитывает разные формы дискриминации, одновременно воздействовавшие на одного человека в зависимости от его гендера, расы, класса и так далее. Единого женского опыта нет, как нет и единого женского опыта для черных женщин. За нехудожественной историей советую заглянуть на «Утопию» и почитать статью Ланы Узарашвили про историю черного феминизма и его влияние на небелые феминизмы в России. Текст Одри Лорд - это художественное проживание различного в пределах одной биографии. Жизнь Лорд - ещё одна деталь сложной мозаики под названием «человечество».
«Быть женщинами сообща — недостаточно. Мы были разными. Быть лесбиянками сообща — недостаточно. Мы были разными. Быть Черными сообща — недостаточно. Мы были иными.Быть Черными женщинами сообща — недостаточно. Мы были разными.Быть Черными лесбиянками сообща — недостаточно. Мы были разными. Каждая руководствовалась своими нуждами и целями и вступала во множество коалиций.Некоторым из нас инстинкт самосохранения подсказывал, что мы не можем себе позволить остановиться на одном простом определении, одной узкой самоидентификации. В «Баге», в колледже Хантер, в Гарлеме, в библиотеке — везде оставалось по куску настоящей меня, и они множились и множились. Потребовалось время, чтобы понять: наше особое место было именно домом разнообразных различий, а не убежищем для какого-то одного из них»
И классная опция для тех, кто живет в Москве: «Зами» мы будем обсуждать в книжном клубе, который мне очень-очень нравится (я однажды про него рассказывали и многие писали, что тоже хотят, так что напоминаю). Зарегистрироваться можно по ссылке.
#зарубежнаялитература
Биомифография - так писательница, поэтесса и воительница Одри Лорд определила жанр своей экспериментальной прозаической книги, которую она написала в 1982 году. Кроме того, что в романе соединились миф и автобиография, в нем главной стала и моя любимая тема в литературе - самопознание. Одри росла в Нью-Йорке, ее юность пришлась на расистские и гомофобные 1950-е. Как чёрная и гомосексуальная женщина она все время ощущала свою непохожесть, но именно через различия она определяла себя, раз за разом все четче понимая, кто же она такая есть в этом многообразии подходящих ей определений. И пусть белые девушки, с которыми она то и дело вступала в отношения, постоянно подчеркивали, что гомосексуальность это такое же усложняющее жизнь обстоятельство, как и цвет кожи, она никогда так не думала. Одри знала с десяток историй, которые живописно представят в чем разница между чёрной и белой квир-женщинами.
«Я была лесбиянкой и Черной. Последнее было неизменно: мои доспехи, мантия, стена.Часто, когда мне доставало дурного вкуса упомянуть об этом в разговоре с другими лесбиянками, не-Черными, я чувствовала, что отчасти предаю священные узы лесбийства — узы, которых, как я знала, мне было недостаточно. <...> Парадоксально, но, приняв свою позицию как обособленную и от общества в целом, и от отдельных сообществ — Черного или гомосексуального, — я поняла, что не надо было так стараться. Быть принятой. Выглядеть фэм. Быть гетеросексуальной. Выглядеть гетеросексуальной. Быть приличной. Выглядеть «хорошо». Нравиться. Быть любимой. Быть одобряемой. Чего я не понимала — так это того, скольких трудов мне стоило оставаться живой, или, точнее, оставаться человеком. И насколько от этого я стала сильной»
Именно чёрные феминистки несколько десятилетий назад положили начало интерсекциональности — подходу, который учитывает разные формы дискриминации, одновременно воздействовавшие на одного человека в зависимости от его гендера, расы, класса и так далее. Единого женского опыта нет, как нет и единого женского опыта для черных женщин. За нехудожественной историей советую заглянуть на «Утопию» и почитать статью Ланы Узарашвили про историю черного феминизма и его влияние на небелые феминизмы в России. Текст Одри Лорд - это художественное проживание различного в пределах одной биографии. Жизнь Лорд - ещё одна деталь сложной мозаики под названием «человечество».
«Быть женщинами сообща — недостаточно. Мы были разными. Быть лесбиянками сообща — недостаточно. Мы были разными. Быть Черными сообща — недостаточно. Мы были иными.Быть Черными женщинами сообща — недостаточно. Мы были разными.Быть Черными лесбиянками сообща — недостаточно. Мы были разными. Каждая руководствовалась своими нуждами и целями и вступала во множество коалиций.Некоторым из нас инстинкт самосохранения подсказывал, что мы не можем себе позволить остановиться на одном простом определении, одной узкой самоидентификации. В «Баге», в колледже Хантер, в Гарлеме, в библиотеке — везде оставалось по куску настоящей меня, и они множились и множились. Потребовалось время, чтобы понять: наше особое место было именно домом разнообразных различий, а не убежищем для какого-то одного из них»
И классная опция для тех, кто живет в Москве: «Зами» мы будем обсуждать в книжном клубе, который мне очень-очень нравится (я однажды про него рассказывали и многие писали, что тоже хотят, так что напоминаю). Зарегистрироваться можно по ссылке.
#зарубежнаялитература
Язык определяет сознание. С этой формулировкой мне никогда не хотелось спорить. Я обращаю внимание на слова других и анализирую свои. Что они значат, обидные ли они, кто именно их произносит и в каких случаях - вопросов к словам может быть множество. Один особенный нашёлся у британской писательницы Пип Уильямс: как определения слов определяют нас? Он привёл ее к реальной истории «Оксфордского словаря английского языка». Первый том первого издания вышел в 1888 году, последний, двенадцатый - в 1928. Когда Уильямс взглянула на официальные источники, то в глаза ей бросилась одна особенность: все редакторы, большинство помощников редакторов, большинство корреспондентов по всему миру, которые присылали в Оксфорд слова, которые по их мнению должны были быть включены в словарь, были белыми мужчинами. Даже большинство книг, руководств, газетных статей, из которых брались примеры использования слов (источник всегда должен был быть хоть где-то напечатанным) были написаны мужчинами. А что же женщины? Они тоже работали над словарем все эти сорок лет, просто в официальную историю они как обычно не попали.
В романе Пип Уильямс «Потерянные слова» много реальных женщин, которые работали над словарем, но главная героиня - Эсме - вымышленная. Она дочь лексикографа и большую часть детства провела играя под столом, за которым сидели ученые мужи, отбирающие английские слова для своего многотомного талмуда. Эсме росла в окружении слов и важности их роли в жизни людей. Однако достаточно быстро она поняла, что не все слова одинаково важны, а официальное значение слова может отличаться от того, что существует за пределами книг: «слова образованных людей по умолчанию важнее, чем слова простого народа и женщин в том числе». Так началась ее работа над составлением «Словаря потерянных слов». Вот несколько примеров из него:
СЕСТРЫ
Женщины, объединённые общей политической целью; соратницы.
«Сёстры, спасибо, что присоединились к борьбе»
Тильда Тейлор, 1906
ИЗМОТАННЫЙ
«Я встаю до рассвета, чтобы натопить большой дом и приготовить еду для всей семьи, прежде чем они откроют глаза, и я не ложусь спать, пока они не уснут. Уже с середины дня я чувствую себя ни на что не годной и измотанной, как загнанная лошадь».
Лиззи Лестер, 1902
ШЕВЕЛЕНИЕ
Первые признаки движения плода.
«Там есть шевеления. Это значит, что ребёнок решил остаться».
Миссис Смит, 1907
Слова приходили к Эсме разными путями: одни она слышала на собраниях суфражисток, другие на рынке, куда ходила вместе со своей подругой Лиззи, а третьи в доме акушерки, к которой она пришла за помощью. И пусть мне не всегда были понятны причины и следствия некоторых поступков героев романа, но идея, вплетенная в эти страницы, мне близка. Даже такой, казалось бы, точный и бесстрастный вид литературы как словарь - это прямое продолжение тех людей, что его пишут, и тех идей, что они поддерживают. Будьте бдительны! Сексизм и в словарь пролезет.
Вот, кстати, одно «интересное» определение из толкового словаря Ожегова:
ЖЕНЩИНА, ы, ж.
1. Лицо, противоположное мужчине по полу, та, к-рая рожает детей и кормит их грудью. ж. равноправна с мужчиной. Ж.-мать. Ищите женщину! (говорится как намёк на то, что какое-н. неясное, запутанное дело не обошлось без женского участия; шутл.).
2. Лицо женского пола, вступившее в брачные отношения. Она стала женщиной. | прил. женский, ая, ое. ж. пол. Женские болезни. Международный ж. день (8 Марта).
#зарубежнаялитература #роман
В романе Пип Уильямс «Потерянные слова» много реальных женщин, которые работали над словарем, но главная героиня - Эсме - вымышленная. Она дочь лексикографа и большую часть детства провела играя под столом, за которым сидели ученые мужи, отбирающие английские слова для своего многотомного талмуда. Эсме росла в окружении слов и важности их роли в жизни людей. Однако достаточно быстро она поняла, что не все слова одинаково важны, а официальное значение слова может отличаться от того, что существует за пределами книг: «слова образованных людей по умолчанию важнее, чем слова простого народа и женщин в том числе». Так началась ее работа над составлением «Словаря потерянных слов». Вот несколько примеров из него:
СЕСТРЫ
Женщины, объединённые общей политической целью; соратницы.
«Сёстры, спасибо, что присоединились к борьбе»
Тильда Тейлор, 1906
ИЗМОТАННЫЙ
«Я встаю до рассвета, чтобы натопить большой дом и приготовить еду для всей семьи, прежде чем они откроют глаза, и я не ложусь спать, пока они не уснут. Уже с середины дня я чувствую себя ни на что не годной и измотанной, как загнанная лошадь».
Лиззи Лестер, 1902
ШЕВЕЛЕНИЕ
Первые признаки движения плода.
«Там есть шевеления. Это значит, что ребёнок решил остаться».
Миссис Смит, 1907
Слова приходили к Эсме разными путями: одни она слышала на собраниях суфражисток, другие на рынке, куда ходила вместе со своей подругой Лиззи, а третьи в доме акушерки, к которой она пришла за помощью. И пусть мне не всегда были понятны причины и следствия некоторых поступков героев романа, но идея, вплетенная в эти страницы, мне близка. Даже такой, казалось бы, точный и бесстрастный вид литературы как словарь - это прямое продолжение тех людей, что его пишут, и тех идей, что они поддерживают. Будьте бдительны! Сексизм и в словарь пролезет.
Вот, кстати, одно «интересное» определение из толкового словаря Ожегова:
ЖЕНЩИНА, ы, ж.
1. Лицо, противоположное мужчине по полу, та, к-рая рожает детей и кормит их грудью. ж. равноправна с мужчиной. Ж.-мать. Ищите женщину! (говорится как намёк на то, что какое-н. неясное, запутанное дело не обошлось без женского участия; шутл.).
2. Лицо женского пола, вступившее в брачные отношения. Она стала женщиной. | прил. женский, ая, ое. ж. пол. Женские болезни. Международный ж. день (8 Марта).
#зарубежнаялитература #роман
«Мы теряем мужчин, когда они хотят проскочить перед поездом, а их пикап глохнет на переезде, когда напиваются и нечаянно стреляют в себя или спьяну лезут на водонапорную башню и падают с высоты десятиэтажного дома. Во время клеймения, когда спотыкаются в проходе, и бычок с ревом бьет копытом в сердце. На рыбалке, когда тонут в озере или засыпают за рулем по дороге домой. В массовой аварии на федеральном шоссе, от пули возле мотеля «Дикси», из-за утечки сероводорода около Гардендейла. Похоже, что скончался от неизлечимой глупости, говорит Эвелина, когда кто-то из завсегдатаев делится новостью в час скидок. Это обычные случаи в обычные дни, но сегодня первое сентября, и сланцевое месторождение Боу-Спрингс снова разрабатывают. Теперь будут умирать еще и от метедрина, кокаина, болеутоляющих. Из-за сорвавшейся буровой головки, плохо сложенного штабеля труб, из-за взрыва паровоздушного облака. А женщины - их как теряем? Обычно когда их убивает мужчина».
1970-ые, где-то в Техасе в дверь 26-летней Мэри Роуз стучится незнакомка - 14-летняя Глория Рамирес. Несколько часов назад ее изнасиловал и избил молодой белый нефтяник, сын местного священника. Не задавая вопросов Мэри берет ружье и просит дочь позвонить шерифу. Так начинается дебютный роман Элизабет Уэтмор «Валентайн» о городке в американской глуши и жизни девочек и женщин в нем. Роман многоголосый - говорят сразу несколько героинь: Глория, Мэри, ее соседка Корина, школьница Дебра Энн, ее мама, сбежавшая из города, и другие. Сюжет натянут как струна - всюду напряжение, вот-вот должен начаться суд. Местные почти единогласно приговор уже вынесли, в тексте слышатся все типичные для этого преступления отговорки: от «она сама села к нему в машину» до «эти мексиканки созревают раньше других девочек». Хотелось бы верить, что есть точки на карте, где общественное сознание поменялось, но пока все континенты более-менее единогласны в своем порыве защитить преступника, не губить его жизнь из-за «всяких глупостей». Роман Уэтмор еще одно подробно описанное свидетельство жестокого единодушия.
#зарубежнаялитература #роман
1970-ые, где-то в Техасе в дверь 26-летней Мэри Роуз стучится незнакомка - 14-летняя Глория Рамирес. Несколько часов назад ее изнасиловал и избил молодой белый нефтяник, сын местного священника. Не задавая вопросов Мэри берет ружье и просит дочь позвонить шерифу. Так начинается дебютный роман Элизабет Уэтмор «Валентайн» о городке в американской глуши и жизни девочек и женщин в нем. Роман многоголосый - говорят сразу несколько героинь: Глория, Мэри, ее соседка Корина, школьница Дебра Энн, ее мама, сбежавшая из города, и другие. Сюжет натянут как струна - всюду напряжение, вот-вот должен начаться суд. Местные почти единогласно приговор уже вынесли, в тексте слышатся все типичные для этого преступления отговорки: от «она сама села к нему в машину» до «эти мексиканки созревают раньше других девочек». Хотелось бы верить, что есть точки на карте, где общественное сознание поменялось, но пока все континенты более-менее единогласны в своем порыве защитить преступника, не губить его жизнь из-за «всяких глупостей». Роман Уэтмор еще одно подробно описанное свидетельство жестокого единодушия.
#зарубежнаялитература #роман
Накопилось много хороших книжных и около того новостей - делюсь!
🦹🏼Мое любимое издательство No Kidding Press выкатило анонс нового (уже пятого!) сезона подписки. Про все подробно расскажет телеграм-бот издательства @nokidding_bot
🙋🏼♀️Ещё одна классная и важная книжная новинка, выход которой можно поддержать - книга Линдси Гибсон «Выбираю себя».
👩🏽💻Образовательный проект FEM TALKS обьявил новый сезон курса «Алфавит феминисткой теории»
📚В Москве скоро появится новое классное книжное пространство
📝У Оксаны Васякиной скоро выйдет новый роман в издательстве НЛО. Про ее первый прозаический текст «Рана» я писала, можно найти через поиск.
На всякий случай: платно анонсы я не публикую, про все это рассказала просто по личной симпатии к проектам и людям, которые их делают!
🦹🏼Мое любимое издательство No Kidding Press выкатило анонс нового (уже пятого!) сезона подписки. Про все подробно расскажет телеграм-бот издательства @nokidding_bot
🙋🏼♀️Ещё одна классная и важная книжная новинка, выход которой можно поддержать - книга Линдси Гибсон «Выбираю себя».
👩🏽💻Образовательный проект FEM TALKS обьявил новый сезон курса «Алфавит феминисткой теории»
📚В Москве скоро появится новое классное книжное пространство
📝У Оксаны Васякиной скоро выйдет новый роман в издательстве НЛО. Про ее первый прозаический текст «Рана» я писала, можно найти через поиск.
На всякий случай: платно анонсы я не публикую, про все это рассказала просто по личной симпатии к проектам и людям, которые их делают!
Джоан Дидион «Год магического мышления»
Писательница Джоан Дидион и ее муж, тоже писатель, Джон Грегори Данн прожили вместе сорок лет. 30 декабря 2003 года у Джона остановилось сердце. «Год магического мышления» - книга-прощание, где каждый описанный день - очередная и по большей части безуспешная попытка Дидион ужиться с новыми трагическими обстоятельствами.
Жизнь меняется быстро.
Жизнь меняется за секунду.
Садишься ужинать - и знакомая тебе жизнь кончается.
Вопрос жалости к себе.
Это первые слова, которые Дидион написала после того, как это произошло. Как человек, который пишет тексты большую часть своей жизни, я понимаю, как важно обратиться к этому самому обычному процессу в нетипичных обстоятельствах. Кроме постоянных попыток вспомнить, как все произошло - задокументировать, чтобы поверить, Дидион окружает себя чужими фильмами и текстами о смерти - это и научные труды, и поэзия, и художественные романы. Любая соломинка из чужих слов и образов имеет значение: «С детства я привыкла при любой проблеме - читать, изучать вопрос, искать литературу по теме. Информация - это контроль». Кроме текстов о смерти, Дидион читает и книге по медицине. Дело в том, что за две недели до смерти мужа в реанимацию попала их дочь - Кинтана. Она придет в себя после смерти отца, но затем снова впадет в кому. Кинтана умрет 26 августа 2005 года - в год выхода книги о смерти ее отца. Через шесть лет Дидион расскажет о потере дочери в книге «Синие ночи».
«Год магического мышления» - только подготовка, сбор сумки в долгую дорогу под названием «как возобновить собственную жизнь». Она ищет ответы в себе и вовне - везде, где будет возможность. Не знаю, может ли быть вообще написана книга, которая поможет конкретному человеку в момент конкретной боли от потери конкретного близкого человека, если только этот человек не сам эту книгу написал. Для себя Дидион наверняка нашла самые нужные слова. Остается только верить, что для других в них найдется хотя бы горстка магического утешения.
«Мы думаем, что наиболее тяжелым испытанием станут для нас похороны, а там уж и начнется предполагаемое исцеление. Представляя себе похороны, мы беспокоимся, сможем ли «пройти через это», соответствовать ситуации, показать себя «сильными» - именно это качество неизменно упоминается как правильная реакция на смерть. Мы предвидим, что надо будет собраться с духом: смогу ли я поздороваться с пришедшими, смогу ли потом уйти с кладбища, смогу ли хотя бы одеться в тот день? Нам неоткуда знать, что проблема будет не в этом. Нам неоткуда знать, что сами похороны сыграют роль транквилизатора: сочувствие окружающих и торжественность ситуации окутают нас и погрузят в своего рода наркотическую регрессию. Не можем мы знать заранее (и в этом суть разницы между скорбью, какой мы ее представляем, и скорбью, какова она на самом деле) бесконечного отсутствия, которое наступит потом, пустоты, антисмысла, беспощадной последовательности моментов, когда нам предстоит столкнуться с опытом бессмыслицы - Бессмыслицы с большой буквы».
#зарубежнаялитература #нонфикшн
Писательница Джоан Дидион и ее муж, тоже писатель, Джон Грегори Данн прожили вместе сорок лет. 30 декабря 2003 года у Джона остановилось сердце. «Год магического мышления» - книга-прощание, где каждый описанный день - очередная и по большей части безуспешная попытка Дидион ужиться с новыми трагическими обстоятельствами.
Жизнь меняется быстро.
Жизнь меняется за секунду.
Садишься ужинать - и знакомая тебе жизнь кончается.
Вопрос жалости к себе.
Это первые слова, которые Дидион написала после того, как это произошло. Как человек, который пишет тексты большую часть своей жизни, я понимаю, как важно обратиться к этому самому обычному процессу в нетипичных обстоятельствах. Кроме постоянных попыток вспомнить, как все произошло - задокументировать, чтобы поверить, Дидион окружает себя чужими фильмами и текстами о смерти - это и научные труды, и поэзия, и художественные романы. Любая соломинка из чужих слов и образов имеет значение: «С детства я привыкла при любой проблеме - читать, изучать вопрос, искать литературу по теме. Информация - это контроль». Кроме текстов о смерти, Дидион читает и книге по медицине. Дело в том, что за две недели до смерти мужа в реанимацию попала их дочь - Кинтана. Она придет в себя после смерти отца, но затем снова впадет в кому. Кинтана умрет 26 августа 2005 года - в год выхода книги о смерти ее отца. Через шесть лет Дидион расскажет о потере дочери в книге «Синие ночи».
«Год магического мышления» - только подготовка, сбор сумки в долгую дорогу под названием «как возобновить собственную жизнь». Она ищет ответы в себе и вовне - везде, где будет возможность. Не знаю, может ли быть вообще написана книга, которая поможет конкретному человеку в момент конкретной боли от потери конкретного близкого человека, если только этот человек не сам эту книгу написал. Для себя Дидион наверняка нашла самые нужные слова. Остается только верить, что для других в них найдется хотя бы горстка магического утешения.
«Мы думаем, что наиболее тяжелым испытанием станут для нас похороны, а там уж и начнется предполагаемое исцеление. Представляя себе похороны, мы беспокоимся, сможем ли «пройти через это», соответствовать ситуации, показать себя «сильными» - именно это качество неизменно упоминается как правильная реакция на смерть. Мы предвидим, что надо будет собраться с духом: смогу ли я поздороваться с пришедшими, смогу ли потом уйти с кладбища, смогу ли хотя бы одеться в тот день? Нам неоткуда знать, что проблема будет не в этом. Нам неоткуда знать, что сами похороны сыграют роль транквилизатора: сочувствие окружающих и торжественность ситуации окутают нас и погрузят в своего рода наркотическую регрессию. Не можем мы знать заранее (и в этом суть разницы между скорбью, какой мы ее представляем, и скорбью, какова она на самом деле) бесконечного отсутствия, которое наступит потом, пустоты, антисмысла, беспощадной последовательности моментов, когда нам предстоит столкнуться с опытом бессмыслицы - Бессмыслицы с большой буквы».
#зарубежнаялитература #нонфикшн
Следом за «Годом магического мышления» Джоан Дидион я прочитала ещё одну книгу о потере - «Путь через лес. О грибах и скорби». Ее написала антрополог родом из Малайзии Лонг Литт Вун, чей муж внезапно скончался в возрасте пятидесяти пяти лет в 2010 году.
В отличие от Дидион, полностью сконцентрированной на опыте потери, Лонг Литт Вун выбирает противоположную стратегию - она бежит от смерти в лес к новым знаниям. Настоящим спасением от сдавливающей сердце боли для неё стал курс грибоведения в Музее естественной истории в Осло (писательница переехала в Норвегию после знакомства с будущим супругом). Пока она разбиралась в съедобных и несъедобных грибах и способах их обнаружения в лесной чаще, показалась извилистая тропка к принятию новых травмирующих обстоятельств.
«В черновом варианте эта книга называлась «Груздь и радость» и должна была рассказывать историю о путешествии одного антрополога (меня) по царству грибов и об удивительных встречах с его обитателями - грибами и грибниками. Увлечение микологией вернуло мне смысл и радость жизни в очень темные времена. Я уверена, что выбраться из мрака скорби, где я заблудилась после неожиданной смерти мужа, мне удалось лишь по грибным тропинкам. Уже в процессе работы над рукописью я стала задумываться, где и как мне написать о муже. Может, рассказать о нем в предисловии? Тогда я принялась писать часть, которая впоследствии стала второй главой и получила название «Самая легкая смерть, наверное». С того момента мое видение книги кардинально изменилось, наиболее интересным теперь представлялось рассказать о взаимосвязи между открытием мира грибов и скитаниями по пустыне скорби. Поэтому теперь книга повествует о двух параллельных путешествиях: внешнем - по царству грибов, и внутреннем - по юдоли печали».
Я бы сказала, что «Путь через лес» - это хорошая книга о грибах, но недостаточно хорошая книга о скорби. Кажется, что воспоминания о совместной жизни с мужем, то и дело мелькающие посреди загадочного грибного царства, написаны, потому что так надо было. А вот единственное чего точно после этой книги хочется, так это пойти в ближайший лес по грибы.
#зарубежнаялитература #нонфикшн
В отличие от Дидион, полностью сконцентрированной на опыте потери, Лонг Литт Вун выбирает противоположную стратегию - она бежит от смерти в лес к новым знаниям. Настоящим спасением от сдавливающей сердце боли для неё стал курс грибоведения в Музее естественной истории в Осло (писательница переехала в Норвегию после знакомства с будущим супругом). Пока она разбиралась в съедобных и несъедобных грибах и способах их обнаружения в лесной чаще, показалась извилистая тропка к принятию новых травмирующих обстоятельств.
«В черновом варианте эта книга называлась «Груздь и радость» и должна была рассказывать историю о путешествии одного антрополога (меня) по царству грибов и об удивительных встречах с его обитателями - грибами и грибниками. Увлечение микологией вернуло мне смысл и радость жизни в очень темные времена. Я уверена, что выбраться из мрака скорби, где я заблудилась после неожиданной смерти мужа, мне удалось лишь по грибным тропинкам. Уже в процессе работы над рукописью я стала задумываться, где и как мне написать о муже. Может, рассказать о нем в предисловии? Тогда я принялась писать часть, которая впоследствии стала второй главой и получила название «Самая легкая смерть, наверное». С того момента мое видение книги кардинально изменилось, наиболее интересным теперь представлялось рассказать о взаимосвязи между открытием мира грибов и скитаниями по пустыне скорби. Поэтому теперь книга повествует о двух параллельных путешествиях: внешнем - по царству грибов, и внутреннем - по юдоли печали».
Я бы сказала, что «Путь через лес» - это хорошая книга о грибах, но недостаточно хорошая книга о скорби. Кажется, что воспоминания о совместной жизни с мужем, то и дело мелькающие посреди загадочного грибного царства, написаны, потому что так надо было. А вот единственное чего точно после этой книги хочется, так это пойти в ближайший лес по грибы.
#зарубежнаялитература #нонфикшн
В первые выходные октября на фестивале женского письма «Слёзы авторки» я прочту первую в своей жизни лекцию о незаслуженно второстепенном положении женщин в официальной истории русской литературы. Чтобы не пропустить дату и время, а также узнать про другие классные лекции и воркшопы подпишитесь на фестиваль в инстаграме (вход свободный, регистрация не нужна, будут записи).
Пока готовилась к лекции (моя тревожность заставила меня нервничать аж за месяц до события, хотя черновик этой самой лекции у меня уже давно был), я обнаружила в свободном доступе на сайте Российской государственной библиотеки удивительную книгу 1901 года - «Сборник на помощь учащимся женщинам, составленный исключительно из произведений женщин-писательниц, снимков с картин и иллюстраций художниц».
Каждый рассказ или повесть предваряет биография писательницы, написанная ей самой или составительницами. В частности там есть биография Анастасии Вербицкой - крайне популярной писательницы рубежа XIX-XX веков. В ранних произведениях («Вавочка», «Освободилась», «Злая роса», «История одной жизни», «Миражи» и «Бесплодные жертвы. Семейство Волгиных») центральной темой была борьба женщины за равноправие в личной и общественной жизни. С 1905 года Вербицкая была председательницей Общества улучшения участи женщин. Первый том ее самого популярного романа «Ключи счастья» о женщине, которая находится в поиске лучшей жизни за пределами семьи и брака, вышел тиражом 30 тысяч экземпляров (нормой в те времена было 2-3 тысячи). «Меня читают шибче Толстого» - писала о себе Вербицкая и была права. С 1899 выступала как издатель своих произведений, помогала женщинам-переводчицам, редактируя и публикуя иностранные романы о положении женщины в современном мире. Многие интеллигентные женщины именно от неё про главные социалистические идеи, сторонницей которых была Вербицкая, и узнавали. Правда после Октябрьской революции почёт и уважения Вербицкую не ждали, она оказалась слишком богатой для новых властей, так что книги ее с 1924 года было под запретом. А в умах ее современников и нынешних литературоведов она по большей части осталась фигурой одиозной, ее романы обвиняли даже в порнографии (времена идут, а женская сексуальность все еще жестко табуирована). Все, что ей осталось под конец жизни - писать детские книги под псевдонимами.
Ее биография, к сожалению, во многом типичный для своего времени пример того, как вклад писательниц легко стирался из официальной истории литературы в виду своей незначительности - бульварные романы разве могут быть хорошими? разве может женщина достойно писать о политических вопросах? а свобода женщин - это разве не нишевая тема, которая только им самим и интересна? Стереотипных вопросов много - будем разбираться.
До встречи на лекции и читайте женщин!
Пока готовилась к лекции (моя тревожность заставила меня нервничать аж за месяц до события, хотя черновик этой самой лекции у меня уже давно был), я обнаружила в свободном доступе на сайте Российской государственной библиотеки удивительную книгу 1901 года - «Сборник на помощь учащимся женщинам, составленный исключительно из произведений женщин-писательниц, снимков с картин и иллюстраций художниц».
Каждый рассказ или повесть предваряет биография писательницы, написанная ей самой или составительницами. В частности там есть биография Анастасии Вербицкой - крайне популярной писательницы рубежа XIX-XX веков. В ранних произведениях («Вавочка», «Освободилась», «Злая роса», «История одной жизни», «Миражи» и «Бесплодные жертвы. Семейство Волгиных») центральной темой была борьба женщины за равноправие в личной и общественной жизни. С 1905 года Вербицкая была председательницей Общества улучшения участи женщин. Первый том ее самого популярного романа «Ключи счастья» о женщине, которая находится в поиске лучшей жизни за пределами семьи и брака, вышел тиражом 30 тысяч экземпляров (нормой в те времена было 2-3 тысячи). «Меня читают шибче Толстого» - писала о себе Вербицкая и была права. С 1899 выступала как издатель своих произведений, помогала женщинам-переводчицам, редактируя и публикуя иностранные романы о положении женщины в современном мире. Многие интеллигентные женщины именно от неё про главные социалистические идеи, сторонницей которых была Вербицкая, и узнавали. Правда после Октябрьской революции почёт и уважения Вербицкую не ждали, она оказалась слишком богатой для новых властей, так что книги ее с 1924 года было под запретом. А в умах ее современников и нынешних литературоведов она по большей части осталась фигурой одиозной, ее романы обвиняли даже в порнографии (времена идут, а женская сексуальность все еще жестко табуирована). Все, что ей осталось под конец жизни - писать детские книги под псевдонимами.
Ее биография, к сожалению, во многом типичный для своего времени пример того, как вклад писательниц легко стирался из официальной истории литературы в виду своей незначительности - бульварные романы разве могут быть хорошими? разве может женщина достойно писать о политических вопросах? а свобода женщин - это разве не нишевая тема, которая только им самим и интересна? Стереотипных вопросов много - будем разбираться.
До встречи на лекции и читайте женщин!
«Девушка из лаборатории. История о деревьях, науке и любви» Хоуп Джарен
Хоуп Джарен – очень и очень известная в Америке ученая. Она занимается независимыми исследованиями с 27 лет (с 1996 года) и с того времени стала большой специалисткой в геобиологии и геохимии. Деревья – главный предмет ее изучения. За плечами Хоуп стипендия программы Фулбрайта, которую она получала трижды, а также звание одной из четырех ученых (и единственной женщины), которая получила обе медали молодого исследователя: от Американского геофизического союза и Геологического общества Америки. Но так было не всегда. Успех в научном мире – это то, что достаётся далеко не всем, а уж легко, наверное, совсем немногим. «Девушка из лаборатории» – рассказ о поиске себя сразу в двух направлениях – научном и общечеловеческом.
Хоуп росла в семье норвежских эмигрантов (в Америку переехали ее прадедушка и прабабушка), которые не привыкли обсуждать дела душевные. Особенно огорчала Хоуп холодность матери.
«Колоссальная отчужденность между членами типичной скандинавской семьи закладывается рано и увеличивается с каждым днем. Можете представить, каково это – расти в сообществе, где никому нельзя задать личного вопроса? Где к числу таких вопросов относится даже «Как дела?», а потому на него необязательно отвечать? Где тебя учат всегда ждать, когда собеседник первым заговорит о том, что его тревожит, - хотя и его, и тебя воспитали так, что вы никогда не заговорите об этом сами? <…> Ребенком я полагала, что такой уклад царит во всем мире. Каково же было мое удивление, когда, уехав из Миннесоты, я встретилась с людьми, которые легко делились друг с другом душевным теплом и повседневным вниманием – таким для меня желанным. Мне пришлось заново учиться жить в мире, где люди молчат в обществе незнакомцев, а не тех, кого знают давным-давно».
Самые счастливые воспоминания из детства связаны отцом - он был преподавателем физики и геологии, так что большую часть времени она проводила в его лаборатории. Уже в Университете Миннесоты Хоуп решила, что станет ученой: «Люди похожи на растения: в своем росте они стремятся к свету. Я выбрала науку потому, что она давала мне самое необходимое – дом в наиболее буквальном его значении: безопасное место».
В своей научной автобиографии Хоуп постоянно чередует главы – одни посвящены деревьям и их жизни, другие – рассказывают историю самой Хоуп. Какие из них интереснее – сказать сложно, главное – она всегда находит нужные метафоры, чтобы связать мир растительный и свой собственный. В этом для меня ее самая большая удача как писательницы – не скатиться в нудный трактат с латинскими названиями осин и дубов, не затмить собственной нетривиальной биографией удивительный мир природы. Читая книгу Хоуп, вы откроете для себя целых два мира, существующих в идеальном балансе, но каждый со своими особенностями.
«Я преуспела в науке, потому что совсем не умею слушать. Если присушиваться к словам других людей, я одновременно умна и глупа, пытаюсь сделать слишком много, но при этом сделанное мною слишком незначительно, не смогу достичь желаемого потому, что женщина, и при этом пользуюсь некими привилегиями только потому, что женщина. Мне говорили: я могу обрести жизнь вечную, и говорили: я загоню себя в могилу раньше срока. Критиковали за излишнюю женственность и не доверяли из-за лишней мужественности. Предупреждали, что я принимаю все слишком близко к сердцу, и осуждали за бессердечность. Но все это говорили мне люди, понимавшие настоящее и способные видеть будущее не больше и не меньше, чем я сама. Эти потиворечащие друг другу утверждения заставили меня осознать: я – женщина-ученый и именно поэтому никто не понимает, что я, черт возьми, такое. А с этим осознанием пришла и блаженная свобода действий. Я не слушаю советы коллег и сама стараюсь не давать их другим. Когда же на меня давят, я руководствуюсь всего двумя правилами: «Не стоит относиться к своей работе слишком серьезно. Кроме тех случаев, когда к ней стоит относиться серьезно». Я приняла тот факт, что не знаю всего, что должна, - но так или иначе знаю все необходимое».
Хоуп Джарен – очень и очень известная в Америке ученая. Она занимается независимыми исследованиями с 27 лет (с 1996 года) и с того времени стала большой специалисткой в геобиологии и геохимии. Деревья – главный предмет ее изучения. За плечами Хоуп стипендия программы Фулбрайта, которую она получала трижды, а также звание одной из четырех ученых (и единственной женщины), которая получила обе медали молодого исследователя: от Американского геофизического союза и Геологического общества Америки. Но так было не всегда. Успех в научном мире – это то, что достаётся далеко не всем, а уж легко, наверное, совсем немногим. «Девушка из лаборатории» – рассказ о поиске себя сразу в двух направлениях – научном и общечеловеческом.
Хоуп росла в семье норвежских эмигрантов (в Америку переехали ее прадедушка и прабабушка), которые не привыкли обсуждать дела душевные. Особенно огорчала Хоуп холодность матери.
«Колоссальная отчужденность между членами типичной скандинавской семьи закладывается рано и увеличивается с каждым днем. Можете представить, каково это – расти в сообществе, где никому нельзя задать личного вопроса? Где к числу таких вопросов относится даже «Как дела?», а потому на него необязательно отвечать? Где тебя учат всегда ждать, когда собеседник первым заговорит о том, что его тревожит, - хотя и его, и тебя воспитали так, что вы никогда не заговорите об этом сами? <…> Ребенком я полагала, что такой уклад царит во всем мире. Каково же было мое удивление, когда, уехав из Миннесоты, я встретилась с людьми, которые легко делились друг с другом душевным теплом и повседневным вниманием – таким для меня желанным. Мне пришлось заново учиться жить в мире, где люди молчат в обществе незнакомцев, а не тех, кого знают давным-давно».
Самые счастливые воспоминания из детства связаны отцом - он был преподавателем физики и геологии, так что большую часть времени она проводила в его лаборатории. Уже в Университете Миннесоты Хоуп решила, что станет ученой: «Люди похожи на растения: в своем росте они стремятся к свету. Я выбрала науку потому, что она давала мне самое необходимое – дом в наиболее буквальном его значении: безопасное место».
В своей научной автобиографии Хоуп постоянно чередует главы – одни посвящены деревьям и их жизни, другие – рассказывают историю самой Хоуп. Какие из них интереснее – сказать сложно, главное – она всегда находит нужные метафоры, чтобы связать мир растительный и свой собственный. В этом для меня ее самая большая удача как писательницы – не скатиться в нудный трактат с латинскими названиями осин и дубов, не затмить собственной нетривиальной биографией удивительный мир природы. Читая книгу Хоуп, вы откроете для себя целых два мира, существующих в идеальном балансе, но каждый со своими особенностями.
«Я преуспела в науке, потому что совсем не умею слушать. Если присушиваться к словам других людей, я одновременно умна и глупа, пытаюсь сделать слишком много, но при этом сделанное мною слишком незначительно, не смогу достичь желаемого потому, что женщина, и при этом пользуюсь некими привилегиями только потому, что женщина. Мне говорили: я могу обрести жизнь вечную, и говорили: я загоню себя в могилу раньше срока. Критиковали за излишнюю женственность и не доверяли из-за лишней мужественности. Предупреждали, что я принимаю все слишком близко к сердцу, и осуждали за бессердечность. Но все это говорили мне люди, понимавшие настоящее и способные видеть будущее не больше и не меньше, чем я сама. Эти потиворечащие друг другу утверждения заставили меня осознать: я – женщина-ученый и именно поэтому никто не понимает, что я, черт возьми, такое. А с этим осознанием пришла и блаженная свобода действий. Я не слушаю советы коллег и сама стараюсь не давать их другим. Когда же на меня давят, я руководствуюсь всего двумя правилами: «Не стоит относиться к своей работе слишком серьезно. Кроме тех случаев, когда к ней стоит относиться серьезно». Я приняла тот факт, что не знаю всего, что должна, - но так или иначе знаю все необходимое».
Снова зову вас на фестиваль женского письма «Слёзы авторки», но теперь я уже знаю конкретные даты и время. Если вы живете в Москве, приходите знакомиться и может быть пролить пару слез. Моя лекция о несправедливом положении писательниц прошлого в литературном мире начнётся в субботу, 2 октября, в 17:50 в Басманном дворе. Вход свободный! Узнать подробности о других событиях фестиваля можно в инстаграме.
Партнёр фестиваля - Представительство ЕС в России
Партнёр фестиваля - Представительство ЕС в России
Сегодня побывала в магазине издательства «Поляндрия», который открылся в Москве всего пару дней назад. Красивенько, книжечки, кофеек и выпечка. Кроме фоточек несу вам список, что мне особенно понравилось у этого издательства читать и что в планах:
Читала 📕
«Особое мясо» Агустины Бастеррики - антиутопия о каннибализме с неожиданным финалом.
«Полиция памяти» Еко Огавы - камерная антиутопия о забывании всего и всех.
«Всё, что у меня есть» Труде Марстейн - роман о том, как взрослые снова и снова проживают самую обычную жизнь .
Хочу почитать 📚:
«Временно» Хилари Лейхтер - о жительнице Нью-Йорка, которая постоянно меняет работы и ищет себя.
«Комната по имени Земля» Маделин Райан. Роман об одном дне нейроотличной героини.
«Подписчики» Меган Анджело - толстенный роман про будущее. У книги два эпиграфа - один от Ницше, другой от Кайли Дженнер. Заинтригована!
«Музей современной любви» Хизер Роуз - жизнь главного героя меняется, после того, как он попадает в МоМА, где проходит знаменитый перформанс Марины Абрамович «В присутствии художника». Роман основан на личном опыте Роуз, которая на протяжении нескольких месяцев посещала этот перформанс.
Читала 📕
«Особое мясо» Агустины Бастеррики - антиутопия о каннибализме с неожиданным финалом.
«Полиция памяти» Еко Огавы - камерная антиутопия о забывании всего и всех.
«Всё, что у меня есть» Труде Марстейн - роман о том, как взрослые снова и снова проживают самую обычную жизнь .
Хочу почитать 📚:
«Временно» Хилари Лейхтер - о жительнице Нью-Йорка, которая постоянно меняет работы и ищет себя.
«Комната по имени Земля» Маделин Райан. Роман об одном дне нейроотличной героини.
«Подписчики» Меган Анджело - толстенный роман про будущее. У книги два эпиграфа - один от Ницше, другой от Кайли Дженнер. Заинтригована!
«Музей современной любви» Хизер Роуз - жизнь главного героя меняется, после того, как он попадает в МоМА, где проходит знаменитый перформанс Марины Абрамович «В присутствии художника». Роман основан на личном опыте Роуз, которая на протяжении нескольких месяцев посещала этот перформанс.