"Четверть часа музыки из Франции". Ребята, держитесь — сегодняшнюю программу продолжает волчий блюз с французским акцентом, нежность с оттенком хулиганства и одна из тех песен, которые вроде бы просты, как детский рисунок, но в них — целый мир. Встречайте: Bastien — Petit Loup. (Да-да, тот самый «маленький волк»… но такой, что в сердце поселяется всерьёз и надолго.)

С виду — просто песенка. О, как же мы ошибаемся, когда думаем, что «просто» значит «поверхностно»! Petit Loup — это не просто серый волчонок. Это мы с тобой. В нашем детстве. В наших снах. В наших поисках тепла и понимания. А поёт эту прелесть — Bastien. Француз, романтик, певец со светлой душой и лёгкой самоиронией. Человек, у которого, кажется, сердце поёт ещё раньше, чем рот открывается.

Песенка о волке. Маленьком. Немного растерянном. Чутком. Одиноком. И — до невозможности трогательном. Тот, кто хочет быть сильным, как все волки в легендах… Но по факту — просто ищет тёплую ладонь, тихий уголок и может, кусочек булочки, если уж на то пошло. Petit Loup идёт по лесу жизни, оглядываясь на нас: «Вы не бойтесь… Я ведь не страшный. Я просто ищу любовь.» И ты ловишь себя на том, что уже хочешь взять его за лапку, укутать в плед и сказать: «Да всё нормально, малыш. Мы все иногда чувствуем себя потерянными.»

Эмоции через край. Bastien поёт не просто голосом — он поёт сердцем, с этой фирменной французской улыбкой, где нежность, грусть и обаяние вплелись в одну музыкальную косичку. И ты, слушая, уже не сидишь просто так — ты улыбаешься, у тебя щемит под рёбрами, ты вспоминаешь своё детство, свой первый страх, свою первую любовь… И как это было важно — чтобы кто-то сказал тебе: «Ты не один. Всё будет хорошо.»

https://youtu.be/1Vxg7NKPYNo

"Четверть часа музыки из Франции". Франция... 1975 год. Где-то в воздухе уже витает дух перемен, в моде клеши, мужские пиджаки с острыми лацканами и духи с запахом диско. А в радиоприёмниках звучит… “Romantique avec toi”. Это ещё группа Crazy Horse, но уже тогда — голос Делорма звучит как сольное признание. И если быть честным, все уже понимали: в этой группе — сердце поёт только одно.

Да, Ален Делорм начал покорять сердца как солист Crazy Horse, той самой франко-бельгийской группы, в которой его голос стал главной приманкой для слушателей. “Romantique avec toi” вышла именно тогда — в 1975-м, и стала не просто песней. Она стала… саундтреком для первых влюблённостей, для медленных танцев в летних кафешках, где столы на террасе, гирлянды, и розовое вино.

С этой песней Ален Делорм, сам того не зная, уже делал первые шаги к сольной карьере, потому что публика влюблялась не просто в музыку, а в его голос, в интонации, в ту неповторимую щемящую мягкость, которую невозможно ни подделать, ни забыть.

Именно в 70-е Ален Делорм заставил говорить о себе. Он был в то время солистом в группе CRAZY HORSE. Вместе со своими тремя друзьями он выпускает пластинку за пластинкой под руководством регионального продюсера Жана Ван Лу. За четыре года Ален Делорм продал со своей группой более 4 миллионов пластинок во Франции, Бельгии и во всех франкоязычных странах. В 1975 году Ален Делорм захотел выйти из тени группы и начал сольную карьеру. Меняется время, ритмы ускоряются, становятся более танцевальными и он успешно записывает новый материал.

Начинается череда концертов, телешоу, турне.Наступает эпоха диско и для него, как для многих артистов, это своего рода изоляция, застой, спад активной деятельности. Но он не расстраивается и несмотря на отсутствие рекламы на телевидении, Ален продолжает выступать, а его публика остается ему верной. Затем новый взлет, TF1 приглашает его для участия в шоу «Succes Fous», в котором его просят исполнить «Romantique avec toi». Телефон снова не умолкает. Паскаль Севран регулярно приглашает его в «La Chance aux Chansons». Его помощь возвращает Алена в обойму. Ален возвращается в студию, начинаются сольные концерты, затем гастроли во Франции, Бельгии, Тунисе, Ливане, Сенегале.

Итак, “Romantique avec toi” — это не просто песня 1975 года. Это поцелуй, пойманный на магнитофонную плёнку. Это звук юности.
Это голос человека, который, даже стоя на сцене, шепчет как будто только тебе. И каждый раз, когда мы её слушаем, мы сами немножко становимся романтиками с ней, avec elle...

https://youtu.be/fCoLWjJkimE?list=RDfCoLWjJkimE

"Четверть часа музыки из Франции". В начале девяностых, когда за окном ещё шуршал винил, а романтика звучала не с экранов, а в глубине сердца, бельгийская группа Vaya Con Dios выпустила альбом с красивым и немного загадочным названием — Night Owls, «Ночные совы». И среди этой музыкальной коллекции, где каждая композиция будто бы прятала в себе маленькую историю, была одна песня, на которую хочется обратить особое внимание — Quand Elle Rit Aux Eclats.

Это не просто песня — это кино. И не абы что, а чёрно-белое французское кино 60-х, где героиня в тренче идёт по дождливому Парижу, а её смех — как музыка, разрывающая ночь. Голос Дани Кляйн — то обволакивающе-тёплый, то болезненно-острый, и она не просто поёт — она проживает каждую строчку, как будто каждое слово вырезано из её сердца и завёрнуто в бархат боли и восторга.

«Quand elle rit aux eclats...»— «Когда она смеётся до слёз». Эта строчка — словно окно в прошлое. Сразу видишь её — ту самую, у которой в голосе жил ветер, в жестах — свет, а в глазах — немного грусти, которую она прятала за весёлым напором. Женщина-смех, женщина-праздник, но с тем особым флером, который бывает только у тех, кто знает, что счастье — вещь хрупкая.

Сам альбом Night Owl, в который вошла эта песня, создавался в течение трёх лет — никуда не спеша, в ритме тех самых сов, которые ночами не спят, а думают, пишут, поют, переживают. Он стал настоящим событием. Миллионы копий, десятки концертов, и, главное, благодарность слушателей, которые вдруг обнаружили, что вот эта музыка — не просто красивый аккомпанемент к вечеру, а разговор. Честный, деликатный и тёплый. Vaya Con Dios всегда были именно такими. Их музыка — не про моду, не про формат. Она — про чувства, про тишину между словами, про ту чашку кофе, которую не успел допить, потому что она вдруг рассмеялась. А ты просто слушал и не хотел перебивать.

Так что, если тебе вдруг захочется вернуться в тот момент, когда вечер казался бесконечным, когда улицы были мокрыми от дождя, но внутри было тепло от чьей-то улыбки — включи эту песню. *Quand Elle Rit Aux Eclats*. Просто послушай, не анализируя, не разбирая по нотам. Потому что иногда достаточно просто вспомнить, как она смеялась. И этого — более чем достаточно.

https://youtu.be/TJshEc5BlVI

24 декабря 1967 года в американской музыке произошло событие, которое тогда выглядело скромно, а со временем стало почти мифологическим. В этот день братья Джон и Том Фогерти, вместе со Стю Куком и Дугом Клиффордом, окончательно объединились в группу с длинным и загадочным названием Creedence Clearwater Revival. Название, которое позже будет произноситься с придыханием, а чаще — просто коротко и по-дружески: Creedence.

Для США CCR стали не просто популярной группой, а настоящим символом «настоящей американской музыки». Их звучание будто собрало в одном котле всё, чем дышала страна: рок-н-ролльную энергию, фолковую простоту, блюзовую тоску и кантри-душевность. Музыка была честной, приземлённой, без глянца и фейерверков — такой, какую хочется слушать, глядя на дорогу, уходящую вдаль.

Стю Кук, Дуг Клиффорд и братья Том и Джон Фогерти. Они мечтали о своей группе не один год и шли к этому с упрямством, достойным отдельной баллады. В 1967 году Том ради этой мечты уволился с работы, а Стю пошёл ещё дальше — продал автомобиль, который отец подарил ему на выпускной, чтобы было на что снять помещение для репетиций. Романтика рок-н-ролла, как она есть: без лишнего блеска, но с полной верой в результат.

Поэтому, когда руководитель компании Fantasy Records — Сол Зенц — предложил группе довольно жёсткий и, скажем честно, не самый выгодный контракт, ребята долго не раздумывали. Им было важнее начать, записаться, выйти к слушателю. Будущее тогда казалось чем-то туманным, а музыка — единственным верным ориентиром.

В тот же период родилось и их странное, почти магическое название. Оно было вполне в духе эпохи хиппи и складывалось из трёх частей, каждая из которых несла свой смысл. Creedence — в честь друга Тома. Clearwater — «чистая вода», вдохновлённая рекламой пива. Revival — «возрождение», то, к чему они стремились. Вместе это звучало как мантра: дружба, чистота и новое начало. Согласитесь, для конца 60-х — почти идеальная формула.

Изначально лидером и вокалистом группы был Том Фогерти. Но очень скоро он сделал шаг, который требует не только таланта, но и редкого благородства — уступил обе роли младшему брату, Джону. И это решение стало судьбоносным. Потому что у Джона Фогерти был не просто сильный голос — у него был голос, который цеплял сразу и навсегда. Грубоватый, хриплый, будто пропитанный дымом, дорогами и жизнью. К тому же именно Джон начал быстро проявлять себя как яркий и плодовитый композитор, человек, который знал, о чём поёт и зачем.

https://youtu.be/wCCfc2vAuDU?list=RDwCCfc2vAuDU

24 декабря 1972 года с группой Manfred Mann’s Earth Band произошёл случай, который идеально характеризует и время, и саму группу. Курьёз, почти анекдот, но с характером. Полиция решила, что музыканты играют слишком громко. Настолько громко, что, по мнению блюстителей порядка, это требовало немедленного вмешательства. Проблема была лишь в одном: музыка звучала… тихо, интеллигентно и даже задумчиво.

Но когда власти решили вмешаться, всё пошло по классическому сценарию студенческих городков: началась суматоха, затем — возмущение, потом — беспорядки среди студентов местного университета. Так тихая, сложная, почти философская музыка Manfred Mann’s Earth Band неожиданно стала саундтреком к настоящему хаосу. Согласитесь, есть в этом какая-то прекрасная ирония: прогрессивный рок, который приняли за шумный бунт.

Чтобы понять, как всё к этому пришло, нужно немного вернуться назад. Я уже рассказывал, как Манфред Мэнн — композитор, аранжировщик и один из самых интеллигентных умов британской сцены — в 1960-е годы построил свою карьеру на изящных и очень удачных обработках чужих, зачастую малоизвестных песен. Он умел слышать в простом материале потенциал и превращать его в хит. И этой традиции Манфред не изменил и в 1970-е годы.

А вот музыкальную стилистику он поменял радикально. К началу нового десятилетия Манфреду откровенно надоели трёхминутные поп-песни, формат радиостанций и вечная гонка за синглами. Хотелось воздуха, пространства, размаха. Хотелось делать музыку не «на сейчас», а «надолго». И в 1971 году он решает полностью реализовать свои амбиции, обратившись к прогрессив-року и хард-року — жанрам сложным, многослойным и требующим полной творческой свободы.

Так появляется проект MANFRED MANN’S EARTH BAND — «Земной оркестр Манфреда Мэнна». Уже одно название звучало масштабно и немного философски. Музыка группы была соответствующей: пространной, полистилистической, насыщенной клавишными, сменами настроений и сложными аранжировками. Это были не просто песни — это были путешествия.

К успеху Earth Band шли медленно, но уверенно. Их путь не был взрывным, зато был основательным. Иногда даже методы продвижения выглядели необычно и по-хипповски изобретательно. Например, в конверт одной из пластинок вкладывался купон, дающий право на приобретение одного квадратного фута земли в Уэльсе. Музыка плюс кусочек реального мира — почти концептуальное искусство.

Но, конечно, главный секрет успеха Earth Band заключался не в валлийской земле и не в маркетинговых трюках, а в роскошных, продуманных до мелочей аранжировках. Манфред Мэнн умел превращать исходный материал в нечто принципиально новое. И, пожалуй, самым впечатляющим примером этого стала композиция “Father of Day, Father of Night”.

https://youtu.be/jlEX6cTTE7M

24 декабря 1946 года в Амстердаме родился Ян Аккерман (Jan Akkerman) — нидерландский музыкант, человек с гитарой и вечным внутренним путешествием. Кажется, сама дата его рождения намекает: этот человек пришёл в мир под звон колокольчиков, где музыка с детства была не праздником по расписанию, а частью повседневной жизни.

Музыка действительно окружала Яна с самых первых лет. Его отец был гитаристом, мама играла на аккордеоне, и в их доме звуки струн и клавиш были таким же естественным фоном, как разговоры за ужином. Уже в пять лет маленький Ян тянулся и к гитаре, и к аккордеону, пробуя, прислушиваясь, словно примеряя будущую судьбу. Позже он начал серьёзно изучать классическую гитару, и именно эта основа — дисциплина, точность, уважение к форме — навсегда осталась с ним, даже когда он уходил в самые смелые музыкальные эксперименты.

В школьные годы Аккерман не мог усидеть на месте и, как это часто бывает с настоящими музыкантами, искал себя сразу в нескольких направлениях. Он играл в группах The Friendship Sextet и The Shaking Hearts, впитывая дух времени, рок-н-ролльную свободу и ощущение, что музыка может быть билетом в большой мир.

Этот мир открылся для него особенно ярко в середине 60-х, когда Ян оказался в Англии. Там произошло событие, которое он потом вспоминал как настоящее откровение. Он впервые услышал лютневую музыку в исполнении Джулиана Брима. Средневековые мелодии, прозрачные, строгие и в то же время невероятно эмоциональные, буквально сразили гитариста наповал. С этого момента в музыке Аккермана навсегда поселилось эхо старинных залов, каменных соборов и времени, где каждая нота имела вес и значение. Позже это влияние он мастерски вплетал в свои композиции, создавая уникальный стиль, в котором прошлое и настоящее говорили на одном языке.

В конце 60-х Ян стал участником группы Brainbox, сумевшей получить контракт с легендарным лейблом Parlophone. Коллектив выпустил всего один альбом, но этого оказалось достаточно, чтобы он навсегда вошёл в историю и был признан классикой голландского прогрессивного рока. Уже тогда было ясно: Аккерман — не просто талантливый гитарист, а музыкант с редким чувством формы и характера звука.

Настоящее же признание пришло чуть позже — с появлением группы Focus. Именно здесь Ян Аккерман оказался в своей стихии. Его гитара могла быть лиричной и почти камерной, а через минуту — резкой, дерзкой, взрывной. Он свободно соединял рок, джаз, блюз, классику и даже танцевальную музыку, не заботясь о жанровых границах. Для него они просто не существовали.

И вот кульминация: после выхода альбома “Focus 3” Ян Аккерман по опросам журнала Melody Maker был признан лучшим гитаристом планеты, оставив позади таких титанов, как Эрик Клэптон, Джимми Пейдж и Джефф Бек. Согласитесь, это звучит как музыкальная сказка — тихий парень из Амстердама вдруг оказывается на вершине мира, просто потому что играл так, как чувствовал.

https://youtu.be/6XDo61X0zdo

Радио "Планета" — это не просто поток звуков, это волшебный портал в мир, где каждая мелодия оживает, словно тёплый ветер, ласково касающийся твоей души. Представь: ты стоишь на грани этого удивительного пространства, где музыка становится дыханием Вселенной, нежно пробуждая самые скрытые, глубокие чувства.

Музыка на "Планете" — это не просто ритмы, это магия, проникающая прямо в сердце. Нежные аккорды, как прикосновения, смывают все заботы и тревоги, окутывая тебя спокойствием и гармонией. Это мелодии, которые способны согреть даже в самые холодные дни, когда за окном дождь или снег, а внутри — волны звука превращаются в невидимые объятия, наполняя тебя теплом и безмятежностью.

Каждая песня — это живое чудо, заставляющее сердце биться быстрее. Она дарит ощущение любви и покоя, словно сама музыка — часть чего-то большего, великого и таинственного.

"Планета" — это твой личный путеводитель в мир, где каждый звук — это любовное прикосновение, каждый аккорд — поцелуй, и каждая мелодия несёт обещание, что впереди тебя ждёт только самое светлое и прекрасное.

Так что подключайся скорее, вот ссылка на эфир! Пусть музыка "Планеты" станет твоим спутником, приносящим вдохновение и радость, окутывая твой день светом и создавая мгновения, которые хочется переживать снова и снова. Это твоё время, и впереди нас ждут удивительные музыкальные открытия!

"New Musical Express". 454 - The Flaming Lips – Race For The Prize

Ах, The Flaming Lips — Race for the Prize… Вот где начинается не музыка, а настоящий космический полёт, где каждую ноту будто задувает солнечный ветер, а каждое слово — как шепот астронавта, впервые увидевшего Землю из иллюминатора. Это не просто песня. Это — эмоциональный телескоп, в который мы смотрим на Вселенную человеческих стремлений, надежд, поражений... и той самой бесконечной гонки.

The Flaming Lips — ну как их не любить? Они словно родом не из Оклахомы, а с какой-нибудь далёкой галактики, где обнимаются радуги, динозавры поют в хоре, и всё возможно, если верить в невозможное. Созданные Уэйном Койном в 1983 году, они будто решили взять весь психоделический флер 60-х, искренность 90-х, немного звездной пыли и детского удивления — и смешать всё это в музыкальный мармелад, от которого сладко, странно, и немного кружится голова.

А вот и Race for the Prize — их шедевр, их гимн… нет, не славе или деньгам — а смелости мечтать, даже когда весь мир в огне. Песня открывает альбом The Soft Bulletin (1999), и сразу: барабаны, будто сердце на пределе, мелодия, как солнечные лучи сквозь утренний туман, и голос Койна — тонкий, почти хрупкий, но в нём — вся сила человечности.

И да, The Flaming Lips — ребята эксцентричные. Их концерты — это не просто музыка, это цирк на кислоте, спектакль чувств и сюрреализма.
Они любят, чтобы было громко, странно и красиво. Шары, костюмы, световые шторма, плюшевые звери, и где-то посередине этого безумия — мелодия, от которой сжимается сердце.

Так что… включай Race for the Prize. Громко. С широко открытым сердцем. Пусть барабаны звучат, как будто это твой внутренний двигатель. Пусть голос Уэйна будет голосом твоих сомнений и надежд. Пусть в этой гонке за невозможным, за ускользающим, ты вдруг поймёшь: сам путь — уже и есть твой приз. А если вдруг станет грустно, запомни: где-то там, за облаками и усталостью, есть музыканты с пылающими губами, которые пишут песни специально для таких, как ты. Беги. Мечтай. Люби. Пусть весь мир пылает — а ты лети.

https://youtu.be/bs56ygZplQA

"New Musical Express". 453 - The Jam - Town Called Malice

The Jam — Town Called Malice... Как же хочется, чтобы эту песню включали в колонках где-нибудь на окраине города в 6 утра, когда первые автобусы уже везут сонных людей на работу, а ты идёшь по улице с кофейным стаканчиком, и внутри у тебя бунтует... нет, не раздражение, а жажда настоящей жизни.

Да, The Jam — джем, но не тот, что к блинчикам по утрам, а скорее тот, которым намазывают на душу, чтобы стало немного слаще от этой колкой, пульсирующей реальности. Рождённые в 1975-м, они принесли с собой не столько новую волну, сколько прилив смысла, злости, надежды и классных костюмов. Их музыка — это электрический чайник британской молодежной души: громкий, кипящий, но до последней капли честный.

"Town Called Malice" — это не просто песня. Это социальный удар с битом, это манифест городского отчаяния, запакованный в жгучий ритм и ритмичную боль. Это история о местах, где надежда сдаёт позиции быстрее, чем её успевают напечатать на плакатах.

"Stop dreaming of the quiet life, ‘cos it’s the one we’ll never know…" — бросает тебе Уэллер в лицо, и ты, вроде бы, хотел сегодня тихий вечер, а в итоге ловишь себя на мысли: «А ведь правда! Я же не ради "тихо" сюда пришёл».

Музыкально — это смешение соула, панка и разочарования, танец на руинах фабричного города. Это песня для всех, кто жил в районах, где окна облуплены, но внутри горит свет. Для всех, кто искал себя в маршрутках, в подвалах, на чердаках, в песнях и в пыльных книгах. Это маленький гимн больших сердец, которые не согласны молчать, когда можно хотя бы спеть, прокричать, сыграть...

В «Town Called Malice» чувствуешь пульс улицы — не вылизанной, не глянцевой, а настоящей. Сквозь хрустящий бас и сочный орган ты слышишь: скучающий парень мечтает выбраться; девушка с учебником и наушниками верит, что всё не зря; старик с газетой кивает в ритм, будто вспоминает молодость.

А ирония? Конечно, здесь её много. И город называется не просто Malice (что в переводе — «злоба»), а будто бы — "малость злобный, но всё же родной". Место, которое хочется покинуть, и которое, уезжая, всё равно будешь хранить где-то глубоко внутри, как первую царапину, как первую песню, от которой дрожат коленки.

Когда песня заканчивается, ты не просто хочешь нажать «повтор» — ты хочешь что-то изменить. В себе. В комнате. В городе. В мире. И это не просто музыка, это — **катализатор». Такая себе революция под 3 минуты и 25 секунд.

Так что, если вдруг ты застрял в собственной "Town Called Malice", включи этот трек погромче. Пусть соседи подумают, что у тебя праздник, а ты им: «Да, праздник. Праздник осознания. Я жив. Я слышу. Я чувствую. И это уже немало». Вперёд, дружище. Мир не исправится за ночь, но с хорошим ритмом — уже можно попробовать

https://youtu.be/YfpRm-p7qlY

"New Musical Express". 452 - Led Zeppelin - Whole Lotta Love

Ах, Led Zeppelin — Whole Lotta Love... Вот оно, то самое ощущение, когда в воздухе дрожит электричество, а гитара рвёт пространство на клочки, чтобы сложить из них что-то дикое, необузданное и немного безумное». Это не просто песня. Это музыкальный рок-н-ролльный зверь, вырвавшийся из студийной клетки, чтобы вгрызться в реальность — и, о боги, как же приятно быть его жертвой. Первые секунды — и ты уже не здесь, а где-то между страстью и космосом, между хриплым дыханием и барабанным шквалом. Джимми Пейдж не играет — он зачаровывает, превращая каждую ноту в заклинание. А Роберт Плант… ну, давайте честно: если бы голос мог сводить с ума физически — то миллионы людей в 1969 году просто растаяли бы прямо у колонок. Без суда и следствия.

«You need coolin’, baby I’m not foolin’», — он произносит это не как вокалист. Он это выдыхает, как приглашение — на танец, на бой, на любовь, на всё сразу. И ты уже не ты. Ты участник ритуала, в котором всё мерцает, пульсирует и ведёт куда-то туда, где страсть — это громкость на максимуме, а жизнь — как соло Пейджа: непредсказуемая и прекрасная.

Эта песня родилась на заре новой эпохи — когда рок становился уже не просто бунтом, а религией, философией и телепортацией в одном лице. 1970-е ещё не наступили, но с выходом Whole Lotta Love стало ясно — 60-е уже за нами, и теперь всё будет громче, с вызовом и сексуальнее.

А если по-простому: это не просто классика. Это трек, который можно почувствовать кожей, это гитарный рифф, который звучит где-то в подкорке у каждого уважающего себя меломана. Он узнаваем с первого «дрррынннн» — и ты, даже стоя в пробке, готов свернуть руль, если надо, чтобы пропустить сакральный момент рок-н-ролльного откровения.

Где-то посередине композиции — этот их легендарный психоделический развал, когда всё начинает дышать, шептать, вздыхать, стонать, и ты уже не понимаешь: это музыка или ты попал в чью-то страсть, замедленную и пропущенную через космический усилитель? Whole Lotta Love — это не «просто любовь», это целая буря любви, шторм на 4 минуты и 50 секунд. Это саундтрек к ночам, когда всё кажется возможным. К поцелуям, которые оставляют след на губах. К моментам, когда ты впервые в жизни понял: «О, так вот что значит «жить на пределе».»

Так что включи погромче. Пусть стены дрожат, пусть соседи думают, что ты устроил рок-фестиваль на кухне. А ты им с улыбкой: «Нет, ребята. Это просто Led Zeppelin. Это просто любовь. Целая куча любви. Whole Lotta Love».

https://youtu.be/HQmmM_qwG4k

"New Musical Express". 450 - The Beatles - I Am The Walrus

Ах, The Beatles – I Am the Walrus… Вот она — песня, которая не просто выходит за рамки реальности, а берёт эти рамки, делает из них бумажный самолётик, запускает его в психоделическое небо и хихикает где-то на задворках космоса.

Написанная Джоном Ленноном в 1967 году, «I Am the Walrus» — это не просто песня. Это поэтический ребус, психоделический калейдоскоп и издевательский привет всем, кто когда-либо пытался найти "смысл" в творчестве The Beatles. Леннон сам говорил, что намеренно напихал в текст бессмыслицы, потому что устал от «умников», анализирующих каждое слово как пророчество. Так что если вы слушаете и думаете: "А кто, чёрт возьми, этот морж?" — вы на правильном пути.

С первой строчки Леннон как будто предлагает игру: «Забудь логику, держись за галлюцинации — полетели!» Тут тебе и яичный человек, и полицейские снаружи, и поэты, сидящие в английском саду, ожидая солнца, и, конечно, легендарное: "Goo goo g'joob" — что это значит? Абсолютно ничего. И в этом — вся суть!

Музыкально — это шедевр хаоса: Гремящий оркестр, меллотрон, странные наложения голосов, отрывки из пьесы Шекспира (!) и вездесущая аура ЛСД-эпохи, где каждая нота как будто говорит: "А давай ещё чуть-чуть и мы увидим слона, читающего газету!"

Леннон — мастер иронии, и в этой песне он был в ударе: он одновременно стебётся над культурой, обнимает сюрреализм, и, кажется, ловит настоящее удовольствие от того, что сбивает всех с толку. Это — не просто песня, это музыкальная шутка, театр абсурда в 3 минутах 52 секундах.

А что до моржа — это, как говорил сам Леннон, отсылка к стихотворению Льюиса Кэрролла «The Walrus and the Carpenter». Но потом он признался, что не помнил, что морж был скорее "плохим парнем" в той истории. "Я думал, морж — круто. Но мне уже было всё равно", — говорил он с фирменной леноновской ухмылкой. "I Am the Walrus" — это как попасть в цирк твоих снов, где каждый клоун цитирует Джойса, а конфетти сделано из философских трактатов и пудры для мозгов. И если вдруг тебя спросят: "Что за бред?" Ты просто улыбнись и ответь: "Goo goo g’joob, дружище."

https://youtu.be/Og-yjQGzIS8

Некоторые вещи нельзя объяснить. Например, химию между людьми. Бурю чувств, силу притяжения, когда трудности нипочем. Вас могут разделять города, страны, но когда в сердцах живет любовь — вы найдете решение. Песня посвящается тем, кто любит и влюблен.

https://youtu.be/rNMkrAZg2rg

25 декабря 1955 года родился Евгений Маргулис — человек, без которого отечественный рок звучал бы совсем иначе. Советский и российский рок-музыкант, гитарист, вокалист, участник легендарной «Машины Времени», один из основателей и бывший участник «Воскресения», и, без всяких оговорок, один из самых ярких представителей блюзового направления в российском роке.

Широкой публике Евгений, конечно, запомнился прежде всего по группам «Машина Времени» и «Воскресение» — коллективам, ставшим символами эпохи. Но сам музыкант любит подчёркивать, что настоящим профессионалом он стал, работая в составе группы «Аракс». Именно там пришло понимание сцены, дисциплины, ответственности за звук и за каждую сыгранную ноту. Там музыка перестала быть просто мечтой и стала ремеслом — честным, трудным и любимым.

Как и многие мальчишки своего времени, в юности Женя мечтал быть кем угодно: космонавтом, врачом, таксистом — список был длинным и совершенно несистемным. Но однажды в его жизни появился Чабби Чекер, а вслед за ним — The Beatles. И всё стало ясно. Музыка перестала быть просто увлечением и превратилась в судьбу.

Когда в 15 лет Маргулис окончательно понял, что стать участником ливерпульской четвёрки ему не суждено, он не стал расстраиваться — он решил идти другим путём. Если не «Битлз», то хотя бы сцена здесь, дома. Если не мировые чарты, то честная музыка, сыгранная от души. И с этим упрямством он шёл вперёд.

Первые музыкальные впечатления у Евгения были, мягко говоря, специфическими. Он жил у бабушки, которая никогда не выключала радио — из-за страха пропустить сигнал тревоги. Так что будущий рокер был вынужден слушать бесконечные, выверенно правильные советские шлягеры. Они не цепляли, не зажигали, не оставляли следа — но, возможно, именно на их фоне так ярко вспыхнула любовь к другой музыке.

Эта любовь настигла его в гостях у сестры, где он впервые услышал «Let’s Twist Again» Чабби Чекера. Это было откровение. Свобода, ритм, движение — всё то, чего так не хватало. Мир вдруг стал шире, живее и гораздо интереснее.

И вот тут возникает любопытный парадокс: при всей любви к зарубежной музыке вокальным кумиром Маргулиса стал Владимир Трошин. Его низкий, бархатный тембр с мягкими переливами по-настоящему восхитил будущего рокера. И если прислушаться, то в манере Маргулиса до сих пор можно уловить эту тёплую, доверительную интонацию — как разговор поздним вечером на кухне.

https://youtu.be/CLL9BS5cjLM?list=RDCLL9BS5cjLM

25 декабря 1965 года группа The Dave Clark Five заняла 1-е место в сингловом чарте США с песней «Over And Over». И это был не просто краткий триумф — композиция в общей сложности провела 42 недели в американском хит-параде, уверенно удерживая внимание публики и доказывая, что «Пятёрка Дэйва Кларка» — вовсе не группа-однодневка, а серьёзный игрок эпохи британского музыкального вторжения.

The Dave Clark Five были коллективом во многом уникальным — начиная уже с самого названия. Оно переводится просто и честно: «Пятёрка Дэйва Кларка». И это не было кокетством или маркетинговой игрой. Дэйв Кларк действительно был главным. Причём настолько главным, что даже играл… на барабанах — инструменте, который традиционно прячут где-то в глубине сцены. Но не в этом случае.

На концертах Дэйв сидел за своей ударной установкой на переднем плане, словно капитан корабля, оттеснив гитаристов и клавишника по краям и вглубь сцены. Это выглядело дерзко, немного нахально и абсолютно в духе 60-х. Уже одним этим жестом Кларк давал понять: здесь всё будет по его правилам.

Группу он создал ещё в 1957 году, и с 1963 по 1968 годы фактически управлял ею как личным музыкальным проектом. В разные периоды он нанимал в «Пятёрку» музыкантов, выплачивал им жалованье и гонорары за записи, а все издательские права на песни принадлежали исключительно ему. Дэйв Кларк был одновременно менеджером, продюсером, автором песен и барабанщиком. Такой музыкальный многостаночник — редкость даже по тем временам.

Продвигали себя The Dave Clark Five как представители так называемого “Tottenham Sound” — «тоттенхэмского звучания», ведь происходили они из Тоттенхэма, северного пригорода Лондона. Этот термин был придуман неслучайно: он задумывался как прямой противовес “Mersey Sound” или “Mersey Beat”, ливерпульскому звучанию с берегов реки Мерси, которое активно продвигал менеджер The Beatles Брайан Эпстайн.

По сути, это была музыкальная дуэль районов, стилей и амбиций. И надо сказать, The Dave Clark Five регулярно наступали Битлз на пятки. Иногда — очень болезненно.

Впервые это произошло в январе 1964 года, когда их песня «Glad All Over» выбила с вершины британского хит-парада легендарную «I Want to Hold Your Hand» от The Beatles. Для фанатов ливерпульской четвёрки это было почти святотатством, а для самой DC5 — моментом абсолютного триумфа. Они доказали, что на музыкальной сцене Британии есть место не только одной короне.

А песня «Over And Over», ставшая №1 в США в декабре 1965-го, словно подвела черту под этим противостоянием. Это был чистый, энергичный поп-рок с мощным ритмом, цепким припевом и той самой неотразимой уверенностью, которая так нравилась американской публике. Не случайно композиция держалась в чартах почти год — её хотелось слушать снова и снова. Over and over, как говорится.

https://youtu.be/CRp3M01YvDs

25 декабря 1958 года родился Константин Кинчев — человек, для которого рок-музыка стала не жанром, а формой существования. Настоящая фамилия — Панфилов, а Кинчев — фамилия деда, взятая позже и словно заранее предназначенная для афиш, пластинок и криков фанатов из первых рядов. Музыкант, автор песен, поэт, композитор и бессменный лидер группы «Алиса» — одного из самых значительных и влиятельных коллективов в истории российской рок-музыки.

До того как имя Кинчева стало ассоциироваться с «Алисой», был долгий и довольно беспокойный путь. В 1970-е годы он успел поиграть в нескольких московских коллективах. Эти группы исчезли, оставив лишь воспоминания, слухи и опыт, который, как это часто бывает, оказался важнее любой плёнки. А дальше начинается история «Алисы».

Группа была основана в 1983 году в Ленинграде Святославом Задерием. Название — отсылка к «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэрролла — казалось почти сказочным, но сама музыка и атмосфера коллектива с самого начала были совсем не детскими. В 1984 году в группу был приглашён Константин Кинчев в качестве вокалиста. Это приглашение стало поворотной точкой не только для «Алисы», но и для всей отечественной рок-сцены.

Уже к 1985 году стало ясно: облик группы, её голос, философия и направление теперь полностью определяются Кинчевым. Он стал не просто фронтменом, а центром притяжения, автором практически всех текстов и музыки, человеком, задающим ритм и настроение.

Концерты «Алисы» быстро превратились в нечто большее, чем просто выступления. Чёрно-белый грим (корпспейнт), отсылающий к глэм-року 1970-х, яркие сценические образы, костюмы в красно-чёрной палитре, мощный свет, декорации, а позже и концептуальные видеоряды — всё это делало шоу визуальным и эмоциональным ударом. Тогда это было новаторством, дерзостью и вызовом. Кинчев не просто пел — он проживал каждую песню на сцене, превращая концерт в ритуал.

Но жизнь, как и рок-н-ролл, не стоит на месте. В 1992 году Константин Кинчев принимает крещение, и этот шаг становится новым, глубинным поворотом его пути. Прежние образы и идеи в текстах «Алисы» не исчезают, но переосмысливаются, приобретают иной вес и звучание. В песнях всё чаще появляются темы осознания ошибок, поиска и выбора своего пути, ответственности, веры, Родины. Музыка становится строже, серьёзнее, глубже — и при этом не теряет своей силы.

https://youtu.be/DJdKs_bDQi4

Премьера клипа Марии Зайцевой «Живём! Поём! Танцуем!» состоялась 24 декабря 2025 года. Режиссером видео выступил Тарас Голубков.

- Помните, как раньше мы собирались за одним большим столом?- говорит певица. - Взрослые, дети, бабушки, дедушки... Все готовили сами еду и приносили в гости. Делали совместные фото на пленочный фотоаппарат, проявляли пленку, выбирали печать матовую или глянцевую, а потом всю эту красоту воспоминаний отправляли в альбомы для фотографий, которые всегда были отличным подарком, и приходя в гости часто передавали их друг другу, жадно рассматривая и окунаясь в те запечатленные на пленке моменты… Этой песней и клипом я захотела перенести вас в очень теплую реальность застолья, общения разных поколений и веселых танцев. И согреть всех итальяно-испанским флёром.

В съемках приняли участие как профессиональные танцоры и актеры, так и дочь Марии (и Алексея Гомана) Сандра со своим одноклассником.

https://youtu.be/UMcTCDnUSHQ

Друзья, приглашаю вас на особенную встречу! 🎄

Завтра, 31 декабря 2025 года, ровно в 12:00 по рижскому времени, давайте вместе красиво и по-доброму проводим Старый год.
Без суеты, без спешки — с улыбкой, теплом и музыкой.

В программе "У Самовара" вас ждут новинки новогодних песен, уютная атмосфера, ощущение предвкушения чуда и то самое настроение, когда чай ещё горячий, а впереди — целый Новый год.

Приходите греться душой, слушать, улыбаться и провожать уходящий год так, как он того заслуживает — по-домашнему и с любовью. Буду рад каждому из вас.

https://planett.radio12345.com

Премьера клипа «Новый год» группы «Руки вверх» состоялась 25 декабря 2025 года. В анимационном видео в стиле ретро Сергей Жуков в образе Санта-Клауса (или Деда Мороза) ходит по Москве и разносит подарки, а в финале выходит на сцену.

https://youtu.be/5nuiNlRpySM

Рига глазами Сергея Максимова. Новый год с теми, кто остался

Жила-была… старушка. Да-да, та самая. В серо-розовом камзоле, с башенками, очками-витражами и привычкой вмешиваться в чужие судьбы, когда её друзья сами уже махнули на себя рукой. Звали её Рига. А между своими — просто Старушка.

Она любила разговаривать с людьми, но не напрямую. Ей достаточно было скрипнуть снегом под ногами, погасить фонарь ровно на секунду или наполнить воздух ароматом кофе чуть гуще обычного, чтобы завязалась добрая беседа. А в декабре наша Старушка становилась особенно разговорчивой.

— Ну что, оставшиеся мои, — ворчала она, поправляя снежную шаль, — не разъехались? Ну и правильно. Не такие уж вы бессердечные, чтобы меня одну в праздник оставить.

Первым, кого она навещала каждое утро, был старый уличный музыкант. Он появлялся на Домской площади ровно тогда, когда город ещё зевал, а туристы спали, не подозревая, что пропускают самое важное.

Музыкант был в длинном пальто, которое видело больше зим, чем он сам помнил, и играл так, будто разговаривал с городом напрямую. Иногда вальс, иногда что-то почти забытое, а иногда — музыку, которую, казалось, придумала сама Старушка лет триста назад.

Ты опять фальшивишь, — ехидно замечала она, когда ветер путал ему мелодию.

Музыкант усмехался, будто слышал её: — А ты опять скрипишь, старая.

И они были квиты.

Чуть поодаль обычно стоял фотограф. Тот самый, который видел Ригу не такой, как картинку на открытке, а такой, какая она есть на самом деле: с прожитыми годами, тенями в арках и редкими, но настоящими улыбками. Он знал: если подождать немного, Старушка обязательно даст знак — мелькнёт отражением в луже, вспыхнет бликом в окне или заставит прохожего остановиться без причины.

— Сегодня ты хороша, — говорил он, наводя фокус.
— Ты всегда так говоришь, — кокетничала она, припудривая крыши свежим снегом.

Фотограф знал её давно. Он остался. Не уехал. Не потому что не мог, а потому что однажды понял: если уехать — она обидится. А обиженная Старушка умеет напоминать о себе — скрипом мостовой, затянувшимся дождём и тишиной, в которой не хватает тепла и смеха.

К Новому году город наполнялся особенными людьми — тихими, настоящими, никуда не спешащими. Теми, кто остался. Им хватало малых радостей: согреть ладони, поймать улыбку прохожего и услышать под снегом музыку, с которой Новый год становился настоящим.

И вот настала новогодняя ночь.

Музыкант играл громче обычного — даже позволил себе пару виртуозных пассажей, чтобы было торжественнее. Фотограф ловил кадры, которые никогда не попадут в журналы, но останутся в памяти навсегда.

А Старушка… Старушка зажгла все свои огни сразу. Фонари светили теплее, снег падал медленнее, а часы на башнях будто нарочно замедляли ход времени.

— Ну что, мои хорошие, — сказала она, когда наступила полночь, — раз остались — значит, любите.

Колокола ударили. Кто-то обнялся. Кто-то загадал желание. Кто-то просто выдохнул.

И этого было достаточно. Потому что Новый год — он не для тех, кто уехал далеко. Он для тех, кто остался рядом.

Старушка, закутавшись в свою снежную шаль, отправилась гулять по собственным улицам — не спеша, со вкусом, как гуляют только те, кому спешить некуда и незачем. Она пошла проведать, как там её жители. А жители у неё были… о, целая симфония: зимняя, с колокольчиками, смехом и ароматом мандаринов.

Вот, например, Мария Андреевна.
Да-да, та самая — старушка постарше самой Старушки (если, конечно, верить её паспорту, который и сама Мария Андреевна считала художественным произведением). Жила она всё там же, на втором этаже на Яуниела. В декабре она доставала из шкафа "новогоднюю помаду", ярче обычной, и надевала серьги даже тогда, когда шла выносить мусор в мороз.

— Потому что, — говорила она, глядя в зеркало, — любовь всей жизни может прийти и в новогоднюю ночь. А она, между прочим, любит нарядных. В душе Мария Андреевна пела не просто арии — она пела их так, будто весь дом был её личным театром, а Старушка — главным и самым благодарным слушателем. И Старушка слышала. Иногда даже задерживала снегопад, чтобы дослушать до конца.

Чуть дальше, за углом, всё ещё колдовал Янис — бариста, философ, мечтатель и официальный шаман при эспрессо-машине. В декабре его кофе становился крепче, а стихи на чековых лентах — короче и точнее, потому что зимой слова не любят суеты.

Он писал: "Ты — как снег в Риге: не знаешь, надолго ли, но без тебя всё сразу пусто".

И дарил это девушке с глазами, "как балтийский шторм, но сегодня — тёплый".

— С Новым годом, — говорил он.
— С новым счастьем, — отвечала она, улыбаясь.

А ещё был кот. Тот самый. Он тоже никуда не делся — такие должности пожизненные. Зимой он сидел на подоконнике булочной, как генерал на стратегическом объекте. Снег на его усах был знаком уважения, а голуби — подчинёнными с плохой дисциплиной.

Кот знал всё. Кто к кому зашёл "на чай". Кто собирался уехать, но не уехал. Кто загадал желание, а сделал вид, что просто чихнул от мороза. Некоторые говорили, что он — перевоплотившийся мэр. Другие — что барон. Старушка же подозревала, что в прошлой жизни он был "очень уставшим романтиком".

Старушка любила их всех. И Марию Андреевну с её серьгами надежды. И Яниса с его философией на чековой ленте. И кота, который правил улицей молча, но эффективно. Она любила даже туристов с навигатором, которые в новогоднюю ночь всё равно терялись — и находили не дорогу, а настроение.

Когда часы пробили полночь, Старушка чуть приподняла снежную шаль, подмигнула витражами и подумала: — Ну что ж… Роман продолжается.

Старушка откашлялась, поправила заснеженный воротник и сказала: "И снова этот вечер. Когда я делаю вид, что мне всё равно, а сама, конечно, волнуюсь — как перед первым свиданием, которое уже было сто раз, но каждый раз — первый.

Я старая, да. Не спорю. У меня трещат колени мостовых, морщатся фасады и память такая длинная, что иногда я сама себя пугаю. Но вы не смотрите на мой возраст. Я — нарядная. Я умею надевать огни, как бусы, запах корицы — как духи, а снег — как оправдание всем вашим задержкам и опозданиям.

Я знаю, кто из вас остался. Я всё вижу. Тех, кто не уехал "на всякий случай". Тех, кто остался не из-за денег, а из-за привычки к моему ветру, моему кофе и моему умению молчать, когда надо. Я знаю, как вы иногда на меня ворчите. Говорите, что я ветреная, холодная, что у меня вечный ремонт и характер — как у тётки с Центрального рынка. А я и есть тётка, но "с душой".

Я видела, как вы любили. Как расходились. Как возвращались — иногда не ко мне, а к себе. Я видела, как вы загадывали желания осторожно, будто боялись меня спугнуть. А я не пугаюсь. Я просто не люблю суету. Я люблю, когда вы смеётесь в новогоднюю ночь чуть громче, чем обычно. Когда целуетесь на морозе, говоря, что вам не холодно. Когда обещаете себе начать новую жизнь — и тут же наливаете ещё один бокал, потому что старая тоже, в общем-то, ничего.

Моё поздравление вам простое. Без пафоса. Его я оставлю столицам помоложе.

— Оставайтесь живыми, с горячими сердцами. Не спешите уходить из тех мест, где вас узнают по шагам. Любите так, чтобы мне хотелось замедлить время. Мечтайте так, чтобы даже мои чердаки улыбались. А если вдруг станет грустно — приходите ко мне. Я умею обнимать душой.

С Новым годом, мои любимые!
Я всё ещё здесь.
И вы — тоже.

Значит, всё правильно.

Маленькое послесловие:

А утром первого января Старушка проснётся раньше всех. Смахнёт с крыш прошлогодний снег, проверит, все ли дошли домой, и аккуратно вернёт на место тишину, как плед, которым накрывают тех, кто ещё спит.

Музыкант пройдёт по пустой площади, не играя — просто так, для себя. Фотограф сделает кадр без людей — и это будет самый честный портрет города.

Мария Андреевна сварит кофе покрепче и скажет: — Ну что ж… началось.
Янис напишет на чеке всего два слова: "Продолжаем жить".
А кот… кот просто убедится, что мир на месте.

Старушка улыбнётся витражами и подумает: — Вот за это я вас и люблю. Не за громкие планы, а за то, что вы остались. И остаётесь.

И если вдруг кто-то спросит, когда начинается Новый год, она ответит: „Он начинается, когда город и человек узнают друг друга не по огням фейерверков, а по свету души, в котором отражается память сердца”.