Вся программа завтрашнего Фестиваля Inpsycho на Хлебозаводе 9.
Я беседую с Александром Цыпкиным на улице «Открытие» в потоке «Культура» в зале «Шатер» в 15.00/16.00. Чумовая навигация.

Буду мучить писателя по психотерапии литературой. Кто помнит экранизацию его Свободы воли - «Твою мать, Иннокентий» с Гудковым и Аглаей Тарасовой и спектакль «Интуиция» в Современнике, поймет о чем это мы. Ютуб не грузит ни хрена, правда. Заходите offline - всех спасем и вылечим)

Философ Игорь Чубаров при скоплении полутора сотен слушателей беседует с каким-то мужиком об актрисе Ксении Рапопорт на каком-то фестивале на 9-м Хлебозаводе. Москва, наши дни.

Ещё один анонс. Теперь для культурологов, а не гейм-дизайнеров.

В этом году в Московском институте психоанализа открывается бакалаврская программа по культурным исследованиям. Академический руководитель программы - Ксения Майорова. Руководитель всего департамента - Игорь Чубаров.

Мне довелось поучаствовать в проектировании программы и я могу с полной уверенностью сказать, что она уникальна. Сохранена мощнейшая гуманитарная база (особая роль отведена философии), добавлен пул психологических дисциплин (чтобы культурологи тоже понимали, что происходит с человеком и обществом в современных условиях; здесь, как вы понимаете, МИП - один из лидеров), составлена действительно релевантная бизнесовая часть (в центре которой культурное предпринимательство и личный бренд, а не привычная коллективная практика в музеях).

В рамках ближайшего дня открытых дверей я выступлю с лекцией о том, зачем гейм-дизайнерам знания из области гуманитарных наук.

Мероприятие состоится 15 августа (четверг). Начало в 19:00. Зарегистрироваться можно по ссылке.

#Критика_”чистого”высшего образования как выявление условий и принципов его возможности. Тезис№6

Что нужно главное понять про образование? Лучше когда им занимаются практики, т.е. деятельно и прагматически, нежели рассуждают о педагогических теориях. Почему? Потому что педагогика - это не наука. Кто мы такие, чтобы утверждать подобное? Мы - образовальщики-практики, т.е. работающие преимущественно в деятельностной логике. Поэтому для нас это утверждение носит скорее положительный характер. Педагогика - это не наука, а образовательная деятельность, подпитываемая несколькими удачными примерами и психологическими идеями.

Поясню - одно дело говорить (в теории) о важности общего междисциплинарного образования для всех направлений подготовки в университете, а другое - взять и объединить всех первокурсников в смешанные группы и преподавать им почти два года обязательные предметы и элективы, обеспечивающие универсальные и метапредметные компетенции. Кстати, под “чистым” высшим образованием мы понимаем именно этот его этап, до перехода к дисциплинам majors и специализации. Но и на этом этапе, одно дело говорить о “практикоориентированном” обучении исследованиям и разработкам, а другое погрузить всех студентов в форму проектных мастерских и научно-исследовательских семинаров уже на втором курсе, а на третьем и четвертом работать уже по заказам от индустриальных партнеров. Это я про Тюменский государственный университет рассказываю, где соответствующие образовательные эксперименты идут уже 7-й год. Соответствующую образовательную модель мы хотим для начала масштабировать на культурологию в Московском институте психоанализа и положить в основу открывающегося в следующем году Колледжа креативных профессий и искусственного интеллекта ТюмГУ.

О чем здесь идет речь принципиально? Прежде всего о преодолении образовательной инерции и даже саботажа, которые представляют собой модели чисто дисциплинарного знания в классно-урочном формате лекций и семинаров, еще и по учебникам. Почему это не работает? Потому что оторвано в каждом конкретном случае от социальной практики, от жизнестроения, от вовлечения студента в практики преобразования мира - собственно того, что и называется Культурой. Скандально (в случае культурологии, например) сводить искусство к его истории и исключительно визуальной составляющей, преподавая ее чисто искусствоведчески. Необходимо рассматривать культуру в широком поле философских, социологических, экономических и даже правовых практик. Т.е. не просто погрузить студента в первые годы его обучения в интердисциплинарное пространство, но и придать соответствующим занятиями форму сознательного овладения первичными элементами опыта - опытом пространства, языка, времени, управления собой и другими, и т.д. Кто должен этим заниматься?

Хорошо когда образованием просто хотя бы как-то занимаются, а не не занимаются. Но мы утверждаем, что им не занимается большинство школ, вузов и ППС. Потому что классно-урочная система не про занятия, не про педагогику и не про образование, а про их имитацию, что даже хуже их отсутствия.
Но образование связано с вопросом “зачем?”, с вопросом о развитии страны, о людях в ней рожденных и растущих.

Поэтому преподавать должен мастер, тот, кто что-то умеет помимо преподавания теории. То есть практик. Здесь все просто, и сбивает только существование мастеров теории. Надо понимать, что таких мастеров очень мало. Как же подготовить даже профессиональному преподавателю по-настоящему “авторский” курс в таком практическом смысле, причем как в обязательной, так и в элективной части образовательного процесса? Об этом дальше. Мы эксплицируем здесь образовательную модель ВХУТЕМАСа (см.), опираясь концептуально на психологические идеи Льва Выготского и педагогику Джона Дьюи. Skill box вас этим не снабдит)

Критика «чистого» высшего образования как выявление условий и принципов его возможности:
Тезис #7 (заключительный)

В реальной педагогической практике пригождается все - и дисциплинарное, и прагматическое, и когнитивистское, и бихевиористское. В немалой степени потому, что сам объект педагогики - обучаемый человек - существо чрезвычайно сложное и противоречивое, и претендовать на его “понимание”, а тем более изменение, т.е. образование согласно некоей педагогической теории - слишком претенциозная задача, если вообще выполнимая. Но кое-что попробовать можно.

Отсюда мой 7 тезис: деятельное образование, образование как практика - единственно легитимная педагогическая метода. Значение имеет исключительно практические занятия с прагматической целью создания полезных вещей. Все остальное прилагается, привлекается и подверстывается.

Здесь стоит вспомнить про советский образовательный опыт. Единственное хорошее, что я помню о советской средней школе - это уроки труда, точнее даже домоводства для девочек. После первого урока, когда мы были гендерно распределены и снова вернулись в класс, девочки накормили нас приготовленным ими на домоводстве картофельным пюре. Я больше никогда не пробовал ничего более вкусного в жизни. Понятно, что в рецепт входили обстоятельства hic&nunc - голод, первая женская забота, да и просто молодость - как в “Тутовом омлете” Беньямина.

Но самое главное и незаменимое осталось - образовательная модель мастерских. Она была верной. Своей деталькой, изготовленной на токарном станке, я тоже очень гордился. Затем уроки труда из школы почему-то убрали, а фигура “трудовика” стала нарицательной.

Почему еще нужно преподавать в формате практики? Потому что овладение мышлением в психологическом развитии всегда отстает от теоретического обучения. Об этом и писал Лев Выготский:
“Было бы величайшей ошибкой предполагать, что эти внешние законы строения учебного процесса совершенно совпадают с внутренними законами строения тех про­цессов развития, которые вызываются к жизни обучением. Было бы неверно думать, что если в этом семестре ученик прошел по арифме­тике нечто, следовательно во внутреннем семестре своего развития сде­лал совершенно такие же успехи. Если попытаться символически изо­бразить последовательность учебного процесса в виде кривой и сде­лать то же по отношению к кривой развития психических функ­ций, непосредственно участвующих в обучении, как это мы и попытались сделать в наших опытах, то обе эти кривые никогда не совпа­дут, но обнаружат очень сложные соотношения”
(Мышление и речь. М.-Л., 1934, с. 214).
Еще продолжим.

Завтра выступаю на книжном фестивале «Красная строка» в Екатеринбурге, с новой для себя темой - связи любви и быта. Не знаю влияют ли высокие потолки, встроенная мебель, геширшпюлер и вашмашине на интеллектуальные способности, но на настроение, чувство жизни, осознание своей роли в мире, и романтические отношения, точно влияют.

Всю свою советскую жизнь семья моего отца прожила в деревенской избе, потом хрущебе и пятиэтажке 70-х и только уже к моему отъезду в Москву мы получили 4-х комнатную в девятиэтажке. Про съемные Московские расскажу - довелось и в коммуналках Арбата пожить и в сталинках у Трех вокзалов, в Главном здании МГУ и общежитиях-высотках на юго-западе. Историю своей страны знаю хорошо, а архитектурную антропологию начал постигать только сейчас, когда перестал жить как Кафка и его Замза на Злата улочке. Это я про эксперность в архитектуре - опыта жизни в не унижающих или не отчуждающих человека пространствах у наших людей почти нет. Как тогда о ней говорить?

Центральный сюжет у меня про разбившуюся о быт любовную лодку - хочу показать, что в случае Маяковского, Бриков и Эльзы Триоле, разбился скорее их быт о вечную любовь, построить которую они не смогли.

Последним будет рассказ про упущенный шанс человекоразмерного быта в архитектуре раннесоветского конструктивизма - путать Дом Наркомфина с коммунальными дворцами Сталина 30-х и индивидуальными хрущевками 50-60-х - грех и бред. Для Еката это особенно драматичный сюжет - извратить и опошлить можно любую авангардную идею. Но коллективная чувственность и наш авангард здесь ни при чём. Увидимся, уральцы) К 16.15 приходите.

Моему возмущению нет предела - 1-е сентября подкатило незаметно. Издевательством выглядит, что оно еще и на воскресенье выпало - якобы еще один день у нас есть. На что?
Ненаписанными остались книги о любви в эпоху телеграм и воцап, монография о насилии и конструктивистском быте. Ограничился статьей о Бояниче и Беньямине для ближайшего Логоса, бесконечными грантовыми заявками и презентациями проектов. Но сегодня хочу написать что-то о фундаментальном советском знании, по которому мы все так ностальгируем.

У моих родителей в югославской стенке стояли не только бокалы и фужеры, но и собрания сочинений русской классики, которые выдавали вместо премий советским ИТР и партийным работникам. Например, синии пухлые томики Новикова-Прибоя и более тощии, серенькие томики Гончарова. Правда до "Обыкновенной истории" я так и не добрался.

Зато я добрался до Книги о вкусной и здоровой пище 1964 года издания, огромной книге с картинками Мичурина про скрещивание растений, и таких же толстенных томиков Всемирной истории, оказавшихся в полном моем распоряжении. Сперва я рисовал на их форзацах ракеты и только годам к 6 перешел к чтению, благо советское время к этому располагало - оно было бесконечным.

Только благодаря этим трем китам фундаментального советского образования я стал философом и вообще ученым человеком. Короче, в школу я пришел уже с хорошим знанием идеологической сталинской кухни, не встречавшимся в брежневской реальности образом шоколадного пудинга и фантастическим видом вишни-черешни, которую я не встречал в бабушкином саду, а также глубокой визуальной подготовкой - Спящая Венера Джорджоне да Кастельфранко из томика с историей Высокого Возрождения была моим первым эстетико-эротическим переживанием. Ничтоже сумняшеся я поделился им со своими однокашниками - хулиганами из "неблагополучных семей". Что тут началось) Это к вопросу о метакомпетенциях и их уместности для морально неокрепших глаз.

С днем знаний вас, друзья и коллеги. 3-го сентября продолжу.

Наша любимая тюменская забава: сам себя не похвалишь - никто не похвалит.

Завтра выступаю со сложнейшей - для таких философских снобов как я - темой:
Возможна ли философия для не-философов.

Выступаю завтра в моем любимом Тобольске на фестивале Сибирских историй (Книги в городе), который уже второй год курирует наш дорогой Андрей Гельмиза. Хотим предложить проводить его в следующий раз на двух площадках, еще и в Тюмени.

А пока хочу рассказать как раз о знаменитой тюменской "круглой бане" - памятнике конструктивизма, которая скоро получит новую жизнь уже в качестве планетария.
История этой конструкции очень любопытна, но меня больше будет
интересовать концептуальный план, так сказать, социально-антропологический.

Круглая конструктивистская баня не про НЛО и не про оперный театр (т.е. не для НЛО)), а про коллективный режим восприятия, про политический проект нового коммунального быта, который является не только развитием пресловутой паноптической модели Бентама-Фуко, а его альтернативой.

В бане, советским тюменцам было хорошо, свободно и... гигиенично, как и современным, в легендарных горячих источниках Тюмени. Буду опираться на свидетельства наших замечательных университетских профессоров (@Наталья Белозерова).

Но в целом, хочу рассказать о замысле новой книги, которую нам с соавтором заказал издательский проект Лёд (АСТ): "Любовь и быт". Выйдет, даст бог, в феврале 2025 г. О том как архитектура и выражает и определяет политическое воображение массы.

Начну завтра с переинтерпретации платоновского Котлована, как вы уже догадались. Объясню почему в 30-х его архитектурное и инженерное, а главное социально-политиеское решение не реализовалось.

Но сохранился конструктивизм, тюменская баня работала почти до наших дней. Ее метаморфоза, так же весьма интригующа, говоря о великой архитектуре конструктивизма нечто большее, чем можно сказать в рамках искусствознания, истории и скучной мемориализации наследия авангарда. С Центром Зотов мы хотим показать, что конструктивизм сегодня - это не просто сюжет истории искусства и градостроительства. Это еще и исторический шанс вернуться к будущему, которое у нас пытались все эти пост-20е годы отобрать. Наступает эпоха метаконструктивзма.

Приходите, приезжайте, прилетайте в Тобольск. Мы туда завтра со студентами ТюмГУ едем еще и на патриотическую экскурсию.

Начинаю публиковать цикл роликов «Культурные метаморфозы» от Департамента культурных исследований (МИП) (который я возглавляю), посвященных современным «креативным индустриям», а на самом деле прекрасным и глубоким людям, которые занимаются образованием, кураторством, ну и непосредственно творчеством-производством в современном искусстве, дизайне, архитектуре и кино.

Первый ролик- базовый, архитектурный, где мы беседуем с директором Школы МАРШ Никитой Токаревым, архитектором Алексем Гинзбургом (внуком знаменитого Моисея Гинзбурга), восстановившим Дом Наркомфина на Новинском бульваре в Москве, и ведущим куратором Центра Зотов, Полиной Стрельцовой:

https://vk.com/video-11290126_456241169

Сегодня в «Культурных метаморфозах» департамента культурных исследований МИП беседа с Директором Московской школы современного искусства, художником и куратором Михаилом Левиным; Соосновательницей Биеннале уличного искусства Сабиной Чагиной; и Полиной Могилиной - ведущим куратором галереи Триумф.

Поговорили об искусстве в постапокалиптическую эпоху, судьбе муралов Афимола и фресках Казанского вокзала, и о грандиозных возможностях, которые открываются сегодня как и 100 лет назад, перед российскими художниками, музейщиками и кураторами.

Суета с «флэшмобом» вокруг свежего номера «Логоса» примечательная. Прям наглядная демонстрация всемогущества теории Бодрийяра о симулякрах. Ведь надо же как-то скрыть, что в номере, посвящённом «вопросам мимикрии», нет статьи, ну, хотя бы Чубарова.

Клаус-Петер Кёппинг

Праздник

Этнографическое и историческое рассмотрение темы праздника с самого начала занималось двумя парадоксами. Первый из этих парадоксов касается как модели поведения участвующих, так и хода события. Речь идет о совпадении противоречивых подходах к возвышенному и смешному, соединении церемониального и веселого, почтенного и озорного, поста и пиршества.

Второй парадокс содержится в противоположных отношениях к празднику. Это противоречие я называю временной классификацией праздника между периодичностью и лиминальностью (пороговостью).

Собственно говоря, праздник – это календарный пробел, разделяющий нормальное время труда и работы от периода отдыха и культурного времяпровождения, будни от особых дней, банальное (светское) от священного. С другой стороны, праздник - это как раз то время, которое лежит вне хронологии, историзма, периодизации, или еще точнее - праздничное время это - то время, которое дает нормальному времени его легитимность, обоснование и освящение, напоминая о делах, совершенных в "невремя" (illud tempus т.е. вечное или бессрочное время), или в мифическом смысле является напоминанием, отражением созидания.

Праздничное время является лиминальным временем в том смысле, поскольку одновременно оно наделяет историю периодизацией и дифференцирует единицы времени, однако вследствие этого, остается вне времени и до него. Тем самым праздничное время, которое, с одной стороны, хотя и инициирует временную дифференциацию, однако эта дифференциация становится возможной только благодаря тому, что она находится вне исторического времени: в праздничное время наступает невремя, нарушение хронологии историчности и время, в котором модели поведения провоцируют общество (коммунитас) утопической социальности без нормальных правил путем чрезмерной трансагрессивной ломкой табу.

Поэтому не случайно, что ранние этнографические исследования праздников, которые Ле Гоф применительно к раннему средневековью называл катаклизмом, т.е. катастрофическими событиями, врывающимися в жизнь как всемирный потоп (Le Goff, 1980), особенно в те времена, которые в календарном исчислении выпадают на период между, до и вне исторического времени, подобно описанному Джеймсом Джорджем Фрэзером в его монументальном труде "Золотая ветвь" некалендарному празднику Сатурналии и родственных межкалендарных празднеств (Frazer, 1913).

Предвосхищая общий вывод из последующих соображений, следует отметить: только сопоставив эти два парадокса, появляется указание на рациональность, скрытую за той двойственностью, которая присутствует в праздниках в форме противоречивости действий. Так как праздники являются лиминальными периодами, то в них допускаются и даже рассматривается как необходимые такие модели поведения, которые обычно являются табу, т.е. эксцессами различного вида от актов насилия до эротического беспорядка по аналогии с лиминальными периодами в иниционных и других ритуалах, даже если эти действия не всегда имеют реальную основу, а только являются театрализованным розыгрышем.

Однако все чрезмерное всегда остается в рамках, которые, с одной стороны, ограничены временем праздника - хотя, и это - парадокс, праздник по содержанию соответствует невремени - а с другой – также отмечен церемониализацией инсценированного представления, причем во втором случае парадоксы заключены в разыгрывании нецеремониального, чрезмерного.

Эксцессы так же, как лиминальные ритуалы ограничиваются на одной основе: в рамках церемониала и формы одежды или правил этикета, которые также относятся к празднику, как и различные приготовления, начиная от аскетизма, физических и духовных упражнений, до сексуальной умеренности, как части лиминальных ритуалов.

Далее, здесь, и здесь.

Литература, здесь.