pnsh classic.png
3.5 MB
#хой типа косплей на карателя. в руке у него пистолет intratec tec-9, который в жизни намного меньше. я это понял уже после лайна так что оставил так. во второй руке кастомный кольт M1911A1s из фильма 2004-го года.
вообще я начал читать серию карателя max энниса. ебёт
вообще я начал читать серию карателя max энниса. ебёт
#хой
Началось это рутинно и в тоже время внезапно. А, может, и не начиналось вообще, а всегда копошилось в затворке мозга, перед тем как наконец пустить в него нитевидные щупальца. Зимой паразит впадает в спячку. Метаболизм его замедляется. Дышать тогда легче, пусть он и кормится моими мыслями даже во сне. От весеннего тепла он начинает ворочаться. Солнце слепит мне глаза, а он довольно зевает и начинает меня поедать. Поначалу медленно и аккуратно. Он хочет как можно дольше держать хозяина в живых. Я — его дом, родитель и кормилец. Со мной нужно быть осторожным, чтобы не вздумалось вдруг пойти к доктору, который быстро бы нашёл паразита и вытащил его беспомощно визжащее тельце большими щипцами. Если симптомы нарастают медленно, их проще игнорировать.
Сигареты больше не успокаивают. От каждой затяжки неприятно дрожат руки. Я на автомате зажигаю другую. Надеюсь почувствовать то самое, спокойное, лёгкое и уверенное в бронхах. Сижу на корточках за гаражами. Не помню, как я там оказался. Из припаркованной тачки выглядывает бородатый мужик. Спрашивает, всё ли со мной хорошо. Я качаю головой, тяжело поднимаюсь и внезапно оказываюсь дома. Может, мне показалось?
Курю на лавочке у чужого подъезда. Отвожу взгляд от солнца, а паразит урчит и пульсирует в черепной коробке. Башка трещит. Сплёвываю горечь в песок. На лужицу быстро сбегаются муравьи. Патрульный мент спрашивает, сколько мне лет.
Избегание визуального контакта. Заказов нет, понимаю, да и не стараюсь я особо, к тому же из отпуска возвращается ветеран вакансии, а мне обязательно напишут позже. Морщусь и удаляю чат полугодовой давности.
Из коморки бегают девочки-студентки. Стою между коробок пока менеджер неловко задаёт вопросы. Я не могу спать. Под глазами чувствую большие, уже давно перманентные синяки. Подмышки вспотели от летней жары. Зудят прыщи. Менеджер допивает кофе из кружки с котятками, говорит про два доллара в час и отправляет домой. Благодарю её за время, крепче держу папку с документами липкими руками и выхожу курить на улицу. Через полчаса ожидаемый приговор СМС-ки с грустным смайликом: к сожалению, я им не подошёл, но они обязательно запишут мой номер и когда-нибудь перезвонят.
В кофейни берут только девочек.
Лязги и треск машинерии, заёбаные сорокалетние мужики провожают меня взглядами. У меня лицо подростка, рост восьмиклассника и тонкие запястья. Я больше похож на симпатичную интервьюера лет двадцати двух, за которой тяжело плетусь, извиняюсь и жмусь по углам, чем на них. Бритый затылок жгут насмешливые прищуры, когда выхожу на улицу.
Камуфляжники с автоматами презрительно отворачиваются. Оправдываю себя психиатром. Внутри мой же голос смеётся. Он звучит ниже, грубее, с приятной хрипотцой. Когда закрываю глаза, представляю лучшего себя. Он выше, шире в плечах. Глаза у него чуть меньше, челюсть — чуть больше. Он никогда не слышал про миансерин, бензодиазепины и синтетические опиоиды. У него много товарищей. Он не боится высоты. Любит футбол, разбирается в марках машин. Занимается боксом. Пишет музыку. Наверняка уже не девственник. Пожимает плечами от новостей о жестоких убийствах. Ему всё равно на микропластики в питьёвой воде, глобальное потепление, тающие ледники, сексуальное рабство и детей в янтарных минах. Он ни о чём не думает. Паразит не выживет в стерильной чистоте его сознания, начнёт задыхаться и с позором уползёт подальше, искать забитых лохов.
Покупаю дёшевой водки. Пью залпом, сдерживая тошноту, гуляю до темноты. Подвыпившие грузчики жалуются на жизнь и стреляют сигареты. Я никогда не отказываю. Ближе к ночи иду домой. Меня рвёт в кусты. Прохожу мимо матери в комнату. Привет-пока-спасибо-пожалуйста-нет-да-давай потом. Перед сном дрочу на отвратные мне лица пустоглазых шлюх. Раб члена, раб желудка, раб бритиш-американ тобакко, раб фармакологов, маркетологов и социальных инженеров. Ведомое простыми стимуляторами безвольное тело.
Началось это рутинно и в тоже время внезапно. А, может, и не начиналось вообще, а всегда копошилось в затворке мозга, перед тем как наконец пустить в него нитевидные щупальца. Зимой паразит впадает в спячку. Метаболизм его замедляется. Дышать тогда легче, пусть он и кормится моими мыслями даже во сне. От весеннего тепла он начинает ворочаться. Солнце слепит мне глаза, а он довольно зевает и начинает меня поедать. Поначалу медленно и аккуратно. Он хочет как можно дольше держать хозяина в живых. Я — его дом, родитель и кормилец. Со мной нужно быть осторожным, чтобы не вздумалось вдруг пойти к доктору, который быстро бы нашёл паразита и вытащил его беспомощно визжащее тельце большими щипцами. Если симптомы нарастают медленно, их проще игнорировать.
Сигареты больше не успокаивают. От каждой затяжки неприятно дрожат руки. Я на автомате зажигаю другую. Надеюсь почувствовать то самое, спокойное, лёгкое и уверенное в бронхах. Сижу на корточках за гаражами. Не помню, как я там оказался. Из припаркованной тачки выглядывает бородатый мужик. Спрашивает, всё ли со мной хорошо. Я качаю головой, тяжело поднимаюсь и внезапно оказываюсь дома. Может, мне показалось?
Курю на лавочке у чужого подъезда. Отвожу взгляд от солнца, а паразит урчит и пульсирует в черепной коробке. Башка трещит. Сплёвываю горечь в песок. На лужицу быстро сбегаются муравьи. Патрульный мент спрашивает, сколько мне лет.
Избегание визуального контакта. Заказов нет, понимаю, да и не стараюсь я особо, к тому же из отпуска возвращается ветеран вакансии, а мне обязательно напишут позже. Морщусь и удаляю чат полугодовой давности.
Из коморки бегают девочки-студентки. Стою между коробок пока менеджер неловко задаёт вопросы. Я не могу спать. Под глазами чувствую большие, уже давно перманентные синяки. Подмышки вспотели от летней жары. Зудят прыщи. Менеджер допивает кофе из кружки с котятками, говорит про два доллара в час и отправляет домой. Благодарю её за время, крепче держу папку с документами липкими руками и выхожу курить на улицу. Через полчаса ожидаемый приговор СМС-ки с грустным смайликом: к сожалению, я им не подошёл, но они обязательно запишут мой номер и когда-нибудь перезвонят.
В кофейни берут только девочек.
Лязги и треск машинерии, заёбаные сорокалетние мужики провожают меня взглядами. У меня лицо подростка, рост восьмиклассника и тонкие запястья. Я больше похож на симпатичную интервьюера лет двадцати двух, за которой тяжело плетусь, извиняюсь и жмусь по углам, чем на них. Бритый затылок жгут насмешливые прищуры, когда выхожу на улицу.
Камуфляжники с автоматами презрительно отворачиваются. Оправдываю себя психиатром. Внутри мой же голос смеётся. Он звучит ниже, грубее, с приятной хрипотцой. Когда закрываю глаза, представляю лучшего себя. Он выше, шире в плечах. Глаза у него чуть меньше, челюсть — чуть больше. Он никогда не слышал про миансерин, бензодиазепины и синтетические опиоиды. У него много товарищей. Он не боится высоты. Любит футбол, разбирается в марках машин. Занимается боксом. Пишет музыку. Наверняка уже не девственник. Пожимает плечами от новостей о жестоких убийствах. Ему всё равно на микропластики в питьёвой воде, глобальное потепление, тающие ледники, сексуальное рабство и детей в янтарных минах. Он ни о чём не думает. Паразит не выживет в стерильной чистоте его сознания, начнёт задыхаться и с позором уползёт подальше, искать забитых лохов.
Покупаю дёшевой водки. Пью залпом, сдерживая тошноту, гуляю до темноты. Подвыпившие грузчики жалуются на жизнь и стреляют сигареты. Я никогда не отказываю. Ближе к ночи иду домой. Меня рвёт в кусты. Прохожу мимо матери в комнату. Привет-пока-спасибо-пожалуйста-нет-да-давай потом. Перед сном дрочу на отвратные мне лица пустоглазых шлюх. Раб члена, раб желудка, раб бритиш-американ тобакко, раб фармакологов, маркетологов и социальных инженеров. Ведомое простыми стимуляторами безвольное тело.