Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
— «Евгений Онегин». Глава 4, строфа VII.
Пушкин печатает…
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
— «Евгений Онегин». Глава 4, строфа VII.
Пушкин печатает…
«Ты спрашиваешь, как я живу и похорошел ли я? Во-первых, отпустил я себе бороду; ус да борода — молодцу похвала; выду на улицу, дядюшкой зовут. 2) Просыпаюсь в семь часов, пью кофей и лежу до трех часов. Недавно расписался, и уже написал пропасть. В три часа сажусь верхом, в пять в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До девяти часов — читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо».
— Из письма А. С. Пушкина к Наталье Гончаровой, 1833 г.
Пушкин печатает…
— Из письма А. С. Пушкина к Наталье Гончаровой, 1833 г.
Пушкин печатает…
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки;
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
— Отрывок из романа «Евгений Онегин».
Пушкин печатает…
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки;
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
— Отрывок из романа «Евгений Онегин».
Пушкин печатает…
Читаю мало, долго сплю,
Летучей славы не ловлю.
Не так ли я в былые годы
Провел в бездействии, в тени
Мои счастливейшие дни?
Пушкин печатает…
Летучей славы не ловлю.
Не так ли я в былые годы
Провел в бездействии, в тени
Мои счастливейшие дни?
Пушкин печатает…
«По мне, драка… гораздо простительнее, нежели благоразумие молодых людей, которым плюют в глаза, а они утираются...»
— Из письма А. С. Пушкина к Наталии Пушкиной, 1836 г.
Пушкин печатает…
— Из письма А. С. Пушкина к Наталии Пушкиной, 1836 г.
Пушкин печатает…
Полководец (посвящено М. Б. Барклаю де Толли)
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, — а все плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой…
Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним — и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом — густая мгла;
За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье, —
Но Доу дал ему такое выраженье.
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал…
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, —
Вотще! —
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
— А. С. Пушкин, 1835 г.
Пушкин печатает…
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, — а все плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой…
Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним — и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом — густая мгла;
За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье, —
Но Доу дал ему такое выраженье.
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал…
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, —
Вотще! —
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
— А. С. Пушкин, 1835 г.
Пушкин печатает…
💔 Простые строки с пронзающим смыслом.
Канал «Между строк» по крупицам собирает такой материал: про жизнь, про любовь, про то что болит...
Канал «Между строк» по крупицам собирает такой материал: про жизнь, про любовь, про то что болит...
Спросите у любого учителя в школе: о чем сказка Пушкина «О рыбаке и рыбке»?
Все скажут:
«Сказка эта о жадной старухе, которая осталась у разбитого корыта».
Мои хорошие, глупость очередная!
Это Пушкин будет тратить время на то, чтобы осуждать очередную жадную старуху?!
Это сказка о любви.
О безусловной любви старика!
Легко любить красивую, щедрую, умную женщину.
Вы попробуйте полюбить старую, грязную, жадную старуху.
А доказательство вот — я спрашиваю у любого филолога:
— Как начинается сказка о рыбаке и рыбке?
Мне все говорят:
— Жили… Да, правильно. Жили-были старик со старухой у самого синего моря.
Правильно?
«Правильно!» — говорят филологи.
«Правильно!» — говорят академики.
«Правильно!» — говорят профессора.
Не-пра-виль-но!
Это был бы не Пушкин.
«Жили-были старик со старухой» — это самое обыкновенное начало сказки.
Пушкин написал так:
— Жил старик со СВОЕЮ старухой.
Разницу чувствуете?
Потому что еще пока своя! Своя родная: тридцать лет и три года вместе. Плоть от плоти! Жадная — ну да, бывают и такие старухи, бог с ней. Любимая, черт побери! Лю-би-ма-я!
— Из выступления Михаила Казиника.
А вы согласны с этим мнением?
Пушкин печатает…
Все скажут:
«Сказка эта о жадной старухе, которая осталась у разбитого корыта».
Мои хорошие, глупость очередная!
Это Пушкин будет тратить время на то, чтобы осуждать очередную жадную старуху?!
Это сказка о любви.
О безусловной любви старика!
Легко любить красивую, щедрую, умную женщину.
Вы попробуйте полюбить старую, грязную, жадную старуху.
А доказательство вот — я спрашиваю у любого филолога:
— Как начинается сказка о рыбаке и рыбке?
Мне все говорят:
— Жили… Да, правильно. Жили-были старик со старухой у самого синего моря.
Правильно?
«Правильно!» — говорят филологи.
«Правильно!» — говорят академики.
«Правильно!» — говорят профессора.
Не-пра-виль-но!
Это был бы не Пушкин.
«Жили-были старик со старухой» — это самое обыкновенное начало сказки.
Пушкин написал так:
— Жил старик со СВОЕЮ старухой.
Разницу чувствуете?
Потому что еще пока своя! Своя родная: тридцать лет и три года вместе. Плоть от плоти! Жадная — ну да, бывают и такие старухи, бог с ней. Любимая, черт побери! Лю-би-ма-я!
— Из выступления Михаила Казиника.
А вы согласны с этим мнением?
Пушкин печатает…
«Никогда не забывай умышленной обиды,— будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление».
— Из письма А. С. Пушкина к брату Льву, 1822 г.
Пушкин печатает…
— Из письма А. С. Пушкина к брату Льву, 1822 г.
Пушкин печатает…
Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
— Отрывок из произведения «Пир во время чумы»
Пушкин печатает…
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.
Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
— Отрывок из произведения «Пир во время чумы»
Пушкин печатает…
В одну телегу впрячь не можно
Коня и трепетную лань...
— Александр Пушкин, «Полтава».
Пушкин печатает…
Коня и трепетную лань...
— Александр Пушкин, «Полтава».
Пушкин печатает…
🌀 "Что, если твои «странные» мысли на самом деле — самые правильные?"
Каждый день в этом канале:
✅ Небанальные мысли, которые застревают в голове
✅ Цитаты, от которых мурашки по коже
✅ Идеи, которые незаметно меняют мировоззрение
✅ Обсуждения, где твое мнение действительно важно
Не просто читай — присоединяйся к диалогу:
👉 Мир твоих мыслей
Хорошие мысли должны находить своих людей. Ты с нами? ✨
Каждый день в этом канале:
✅ Небанальные мысли, которые застревают в голове
✅ Цитаты, от которых мурашки по коже
✅ Идеи, которые незаметно меняют мировоззрение
✅ Обсуждения, где твое мнение действительно важно
Не просто читай — присоединяйся к диалогу:
👉 Мир твоих мыслей
Хорошие мысли должны находить своих людей. Ты с нами? ✨
По какому расписанию учился юный Пушкин в Царскосельском лицее
Расписание лицеистов немного менялось почти каждый год, но в целом всегда оставалось строгим и разнообразным. Его и сейчас можно увидеть в музее Лицея.
6:00: подъем
7:00-9:00: первые занятия лицеистов
9:00: легкий перекус — обычно чай с булкой или яблоко
9:15-10:00: прогулка в Екатерининском парке
10:00-12:00: снова занятия, а затем — снова прогулка
13:00: Обед
14:00-17:00: Занятия, в том числе, рисование и чистописание
17:00: Вечерний чай и прогулка
17:30: Свободное время, куда входили: занятия для отстающих, работа над домашними заданиями, повтор материала, занятия фехтованием и танцами
20:30: ужин
22:00: вечерняя молитва и отбой
Пушкин печатает…
Расписание лицеистов немного менялось почти каждый год, но в целом всегда оставалось строгим и разнообразным. Его и сейчас можно увидеть в музее Лицея.
6:00: подъем
7:00-9:00: первые занятия лицеистов
9:00: легкий перекус — обычно чай с булкой или яблоко
9:15-10:00: прогулка в Екатерининском парке
10:00-12:00: снова занятия, а затем — снова прогулка
13:00: Обед
14:00-17:00: Занятия, в том числе, рисование и чистописание
17:00: Вечерний чай и прогулка
17:30: Свободное время, куда входили: занятия для отстающих, работа над домашними заданиями, повтор материала, занятия фехтованием и танцами
20:30: ужин
22:00: вечерняя молитва и отбой
Пушкин печатает…
Пушкин и поклонники
Оказалось, и в Екатеринославе уже знали Пушкина, как знаменитого поэта, и пребывание его в городе стало событием для людей, восторженно к нему относившихся. Одним из тех людей был тогдашний профессор екатеринославской семинарии А. С. Понятовский. И вот он, в сопровождении богатого помещика С. С Клевцова, надобно думать, такого же энтузиаста, отправляется его отыскивать. Находят. Входят в лачужку, занимаемую поэтом. Пушкин встретил гостей, держа в зубах булку с икрою, а в руках стакан красного вина.
— Что вам угодно? — спросил он вошедших.
И когда они сказали, что желали иметь честь видеть славного писателя, то славный писатель отчеканил им следующую фразу:
— Ну, теперь видели? До свидания!
Пушкин печатает…
Оказалось, и в Екатеринославе уже знали Пушкина, как знаменитого поэта, и пребывание его в городе стало событием для людей, восторженно к нему относившихся. Одним из тех людей был тогдашний профессор екатеринославской семинарии А. С. Понятовский. И вот он, в сопровождении богатого помещика С. С Клевцова, надобно думать, такого же энтузиаста, отправляется его отыскивать. Находят. Входят в лачужку, занимаемую поэтом. Пушкин встретил гостей, держа в зубах булку с икрою, а в руках стакан красного вина.
— Что вам угодно? — спросил он вошедших.
И когда они сказали, что желали иметь честь видеть славного писателя, то славный писатель отчеканил им следующую фразу:
— Ну, теперь видели? До свидания!
Пушкин печатает…
Скучал, пьянствовал, ел шоколад.
Пётр Чайковский
5 февраля, 1889 г.
Был целый день невоздержан: жрал рахат-лукум, мороженое и всякую дрянь.
Лев Толстой
16 июня, 1852 г.
Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе, а вечером дамы.
Антон Чехов
28 июля, 1893 г.
📖 Дневниками и мыслями известных личностей теперь можно наслаждаться в одном месте.
Канал "Жизнь в дневниках" – это собрание лучших мыслей и дневниковых записей великих писателей, художников, режиссёров и композиторов.
Подписывайтесь, чтобы восхищаться интересными личностями:
t.me/dnevnikitg
Пётр Чайковский
5 февраля, 1889 г.
Был целый день невоздержан: жрал рахат-лукум, мороженое и всякую дрянь.
Лев Толстой
16 июня, 1852 г.
Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе, а вечером дамы.
Антон Чехов
28 июля, 1893 г.
📖 Дневниками и мыслями известных личностей теперь можно наслаждаться в одном месте.
Канал "Жизнь в дневниках" – это собрание лучших мыслей и дневниковых записей великих писателей, художников, режиссёров и композиторов.
Подписывайтесь, чтобы восхищаться интересными личностями:
t.me/dnevnikitg
Пушкин
К чему изобретать национальный гений?
Ведь Пушкин есть у нас: в нем сбылся русский дух.
Но образ родины он вывел не из двух
Нужд или принципов и не из трех суждений;
Не из пяти берез, одетых в майский пух,
И не из тысячи гремучих заверений;
Весь мир — весь белый свет! — в кольцо его творений
Вместился целиком. И высказался вслух.
…Избушка и… Вольтер, казак и… нереида.
Лишь легкой створкой здесь разделены для вида;
Кого-чего тут нет!.. Свирель из тростника
И вьюг полнощных рев; средневековый патер;
Золотокудрый Феб, коллежский регистратор,
Экспромт из Бомарше и – песня ямщика!
— Новелла Матвеева, 1970 г.
Пушкин печатает…
К чему изобретать национальный гений?
Ведь Пушкин есть у нас: в нем сбылся русский дух.
Но образ родины он вывел не из двух
Нужд или принципов и не из трех суждений;
Не из пяти берез, одетых в майский пух,
И не из тысячи гремучих заверений;
Весь мир — весь белый свет! — в кольцо его творений
Вместился целиком. И высказался вслух.
…Избушка и… Вольтер, казак и… нереида.
Лишь легкой створкой здесь разделены для вида;
Кого-чего тут нет!.. Свирель из тростника
И вьюг полнощных рев; средневековый патер;
Золотокудрый Феб, коллежский регистратор,
Экспромт из Бомарше и – песня ямщика!
— Новелла Матвеева, 1970 г.
Пушкин печатает…