Главная культурная единица Барселоны - балкон. Он здесь и кирпич, и атом. Выходя на любую улицу, секунд через 15 начинаешь воображать, что дома сложены из балконов, а всё остальное - потом. "Семирамида, судырь, да и только".
Они разные. Какие-то по местным модернистским традициям очень стараются кричать с места, другие органичны в толпе своих двойников, но даже в них чувствуется принадлежность к господствующему градостроительному классу.
Они разные. Какие-то по местным модернистским традициям очень стараются кричать с места, другие органичны в толпе своих двойников, но даже в них чувствуется принадлежность к господствующему градостроительному классу.
Удивительно то, что за прошедшие сутки я пока ни разу не увидел ни на одном балконе ни одного человека, как будто всë это - экспонаты под музейной защитой. Впрочем, в моём номере в отеле тоже есть балкон, выходящий в упор на "Дом с шипами" - цитадель 1903-05 гг. постройки, еще одну шутку барселонского модерна, который никогда не ограничивал себя в шутливости. Так вот, я тоже пока не выходил на балкон. Но это у меня от простуды.
А вот курящему коллеге Алхазову номер с балконом, наоборот, не достался. Поделом, я считаю.
Завтра в 23:00 мск комментируем Класико. В Окко.
А вот курящему коллеге Алхазову номер с балконом, наоборот, не достался. Поделом, я считаю.
Завтра в 23:00 мск комментируем Класико. В Окко.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Набрёл на спортплощадку, на детский турнир. Ребятам лет по девять. Среди пацанов преспокойно соревнуются девчонки, причем защитницами (в центре и слева, две Пуйольши). Тайм закончился на том, что одна прибежала на угловой и пробила через себя. Футбол умелый, но далеко не на чистых мячах, в чем можно было бы заподозрить каталонскую школу.
В перерыве тренер работает всерьез, бьёт кулаком в ладонь: плотнее, жёстче. Вторую девочку (которая не била через себя) посадил на скамейку.
В перерыве тренер работает всерьез, бьёт кулаком в ладонь: плотнее, жёстче. Вторую девочку (которая не била через себя) посадил на скамейку.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Они считают, что уже да
ПРИМИ СЕЙ ЧЕРЕП
Не то чтобы кто-то в «Наполи» не поделил чемпионство. Эмоции, высвобожденные этим чемпионством, самим своим объемом покрыли всех и каждого. Соборное дело празднования на предельном градусе растворяет даже бычье тщеславие больших мужчин. С Неаполем приключилось не рядовое счастье из чиновничьего отчёта. Счастье обрушилось на Неаполь ослепительным, недискретным.
Бытовой аспект заключается в том, что в августе стартует следующий чемпионат Италии.
Нет никаких оснований не доверять Игорю Порошину, который внимательно следит за отчетами Gazzetta об ужинах Спаллетти с Де Лаурентисом и видит причины разлада в том, что мужчины-герои делят полномочия и трансферную политику.
Но есть другой вопрос. Неужели возможность и дальше работать с Осимхеном или без Осимхена, возможность работать под-, над- или через голову президента Де Лаурентиса – это более сладкая перспектива, чем возможность финишировать здесь и сейчас? Прошлое – отчаянно непредсказуемая вещь, особенно в части летописного канона. Тренер Спаллетти только что, в 64 года, совершил и без того исключительную редактуру собственного жития, выскочил из биографии вертикально вверх, успешно приземлился на другой полке и прямо в эти часы свешивает вниз уставшие ноги.
Наверное, в дальнейшей работе с «Наполи» есть много удобных приятностей, и даже милых остаточных амбиций, и даже вполне реальных трофеев, но уход из «Наполи» сейчас, в мае 2023-го, был бы логичным и комфортным жертвоприношением самого себя мягкой подушке и ячейке в истории.
Спаллетти уходит ровно в тот момент, когда есть шанс ярче всего блеснуть выдающейся черепной красотой - как когда-то не менее благоголовый Зидан уходил из «Реала». После всего случившегося с Неаполем очень объяснимо, что Спаллетти ищет для себя не открытого, но закрытого финала.
Не то чтобы кто-то в «Наполи» не поделил чемпионство. Эмоции, высвобожденные этим чемпионством, самим своим объемом покрыли всех и каждого. Соборное дело празднования на предельном градусе растворяет даже бычье тщеславие больших мужчин. С Неаполем приключилось не рядовое счастье из чиновничьего отчёта. Счастье обрушилось на Неаполь ослепительным, недискретным.
Бытовой аспект заключается в том, что в августе стартует следующий чемпионат Италии.
Нет никаких оснований не доверять Игорю Порошину, который внимательно следит за отчетами Gazzetta об ужинах Спаллетти с Де Лаурентисом и видит причины разлада в том, что мужчины-герои делят полномочия и трансферную политику.
Но есть другой вопрос. Неужели возможность и дальше работать с Осимхеном или без Осимхена, возможность работать под-, над- или через голову президента Де Лаурентиса – это более сладкая перспектива, чем возможность финишировать здесь и сейчас? Прошлое – отчаянно непредсказуемая вещь, особенно в части летописного канона. Тренер Спаллетти только что, в 64 года, совершил и без того исключительную редактуру собственного жития, выскочил из биографии вертикально вверх, успешно приземлился на другой полке и прямо в эти часы свешивает вниз уставшие ноги.
Наверное, в дальнейшей работе с «Наполи» есть много удобных приятностей, и даже милых остаточных амбиций, и даже вполне реальных трофеев, но уход из «Наполи» сейчас, в мае 2023-го, был бы логичным и комфортным жертвоприношением самого себя мягкой подушке и ячейке в истории.
Спаллетти уходит ровно в тот момент, когда есть шанс ярче всего блеснуть выдающейся черепной красотой - как когда-то не менее благоголовый Зидан уходил из «Реала». После всего случившегося с Неаполем очень объяснимо, что Спаллетти ищет для себя не открытого, но закрытого финала.
"Севилья" 2022/23 застряла в каком-то собственном отсчёте времен - по крайней мере, есть чувство, что этот сезон "Севильи" тянется с прошлого августа уже лет пять. И, конечно, наш любимый тренер Мендилибар дал команде тот единственно оптимистичный, прямой и конструктивистский взгляд на игру, который только и подходил сильному и лобастому составу "Севильи" - футбол серпа и молота. Но сегодня финал Лиги Европы, Мендилибар против "Ромы", и я вынужден говорить о себе.
Дело в том, что первый финал Кубка УЕФА, который я видел, выиграл Жозе Моуриньо. И первый финал Лиги чемпионов, который я видел, выиграл Жозе Моуриньо. Мой папа болеет за Жозе Моуриньо. Именно Жозе Моуриньо, о котором в хорошем обществе принято говорить только в терминах безвоздушного пространства, с двумя разными командами дважды ставил на место самого великого и уж точно самого душного тренера современности, отравившего мировой футбол на десятилетия вперёд и доказавшего, что глухая оборона - это ещё полбеды, когда существует глухая атака.
При этом собственная глухота позднего Моуриньо криво соотносится даже с тем, за что его не любили и раньше, и вот уже пять или шесть сезонов салонная публика из тактических гостиных говорит о Жозе исключительно правильные вещи. У тех, кто прикипел к Моуриньо, остаётся только жалость, но легче зажмуриться, чем пустить её в ход, а ещё легче помечтать о сегодняшней Лиге Европы после вчерашней Лиги конференций, а также о том, что кризис позднего Моуриньо есть блистательное и затянувшееся притворство всё с той же классической задачей - "всех мочалок застебать".
Стрим финала ЛЕ - сегодня в Окко в 21:50. Борисов, Алхазов, Прусов.
Дело в том, что первый финал Кубка УЕФА, который я видел, выиграл Жозе Моуриньо. И первый финал Лиги чемпионов, который я видел, выиграл Жозе Моуриньо. Мой папа болеет за Жозе Моуриньо. Именно Жозе Моуриньо, о котором в хорошем обществе принято говорить только в терминах безвоздушного пространства, с двумя разными командами дважды ставил на место самого великого и уж точно самого душного тренера современности, отравившего мировой футбол на десятилетия вперёд и доказавшего, что глухая оборона - это ещё полбеды, когда существует глухая атака.
При этом собственная глухота позднего Моуриньо криво соотносится даже с тем, за что его не любили и раньше, и вот уже пять или шесть сезонов салонная публика из тактических гостиных говорит о Жозе исключительно правильные вещи. У тех, кто прикипел к Моуриньо, остаётся только жалость, но легче зажмуриться, чем пустить её в ход, а ещё легче помечтать о сегодняшней Лиге Европы после вчерашней Лиги конференций, а также о том, что кризис позднего Моуриньо есть блистательное и затянувшееся притворство всё с той же классической задачей - "всех мочалок застебать".
Стрим финала ЛЕ - сегодня в Окко в 21:50. Борисов, Алхазов, Прусов.
К&Б
Разумеется, за минувшие годы мы видели трех-четырёх совершенно разных Каримов Бензема, и это никак не противоречит тому факту, что Бензема всегда был одним и тем же. У невылупившейся птицы уже есть крылья, но яйцо – ни черта не птица. И если в условном 2012-м защитники Бензема громким голосом говорили о недооценке всех его качеств и ролей, такая сепаратная справедливость совсем не означала, что однажды Карим выиграет Золотой мяч, едва получив новую свободу и новую прессу. Рост талантливого парня Бензема всегда происходил как рост большого актёра с полным перевоплощением одной и той же оболочки и занял годы изворотливой футбольной истории, а не просто зависел от того, что у хомячка пиар лучше.
Сегодня Бензема признан во всех своих качествах, и «во всех» - ключевой нюанс. В сущности, Бензема прожил такую футбольную жизнь, что любые слова, сказанные про него, могут сойти за правду. Он никогда не форсировал своё величие и, кажется, не переспрашивал судьбу о собственной участи. Не смирялся, но уж точно не торопил – разве что в 2009-м, когда только приходил в суперклуб зацацканным арабским пацаном с серьгой в ухе (серьга, наверное, отсутствовала – всё-таки мусульманин, - но по логике просилась).
Таким образом, в каждой новой главе Бензема был именно тем, кем был на самом деле, без всякого подтекста. Вот он адаптируется хуже Игуаина. Вот он – лишь мультипликатор, коэффициент, на который умножаются голы Роналду, пасы Озила и обороты Бэйла. А вот его хет-трики ведут «Реал» к самой реаловской победе из всех возможных – мощнейшей, человечной, вопреки наукократии соперников. И он – лучший игрок мира (по-хорошему, и в 2021-м тоже). Держит Золотой мяч куда увереннее, чем Месси, и одет без комплексов.
Но вот он – ещё и почти уголовник. Главная звезда сборной Франции (2014), затем – очень осязаемая фигура отсутствия, затем – окончательное и долгожданное усиление лучшей сборной мира, и наконец – совсем изгой. Наверное, уже мало кто вспомнит, что за пару месяцев до вызова на Евро-21 он почти согласился играть за Алжир; как говорил один из важнейших героев Эренбурга, «за идеи я не могу умереть, остаётся одна надежда – сапоги».
Карим и сам едва ли собирался умирать за какую-то одну карьерную идею, но вошёл в историю тем, что был в совершенстве готов сначала для шанса, а потом и для награды любого уровня.
На самом пике карьеры Бензема – во время плей-офф ЛЧ прошлого года – коллега Кирилл Хаит сравнил его с Одиссеем, и это не было бы так уместно, если бы мы не помнили, что у Гомера именно поворотливый и жизнеподобный Одиссей, а не герой типа Ахиллеса и не оратор типа Нестора назван «богоравным». «Богоравный» и «богоразный», добавил бы я. Греки лепили пантеон совсем уж из кого угодно.
Если бы греки изобрели футбол, у них наверняка был бы не один, а куча мелких футбольных богов и божеств. Все они ходили бы под Зевсом, а то и под кем помельче – и ничего, не пикнули бы.
Бензема, конечно, из тех бессмертных, которые знали и знают своё место. Более чем неплохое.
Разумеется, за минувшие годы мы видели трех-четырёх совершенно разных Каримов Бензема, и это никак не противоречит тому факту, что Бензема всегда был одним и тем же. У невылупившейся птицы уже есть крылья, но яйцо – ни черта не птица. И если в условном 2012-м защитники Бензема громким голосом говорили о недооценке всех его качеств и ролей, такая сепаратная справедливость совсем не означала, что однажды Карим выиграет Золотой мяч, едва получив новую свободу и новую прессу. Рост талантливого парня Бензема всегда происходил как рост большого актёра с полным перевоплощением одной и той же оболочки и занял годы изворотливой футбольной истории, а не просто зависел от того, что у хомячка пиар лучше.
Сегодня Бензема признан во всех своих качествах, и «во всех» - ключевой нюанс. В сущности, Бензема прожил такую футбольную жизнь, что любые слова, сказанные про него, могут сойти за правду. Он никогда не форсировал своё величие и, кажется, не переспрашивал судьбу о собственной участи. Не смирялся, но уж точно не торопил – разве что в 2009-м, когда только приходил в суперклуб зацацканным арабским пацаном с серьгой в ухе (серьга, наверное, отсутствовала – всё-таки мусульманин, - но по логике просилась).
Таким образом, в каждой новой главе Бензема был именно тем, кем был на самом деле, без всякого подтекста. Вот он адаптируется хуже Игуаина. Вот он – лишь мультипликатор, коэффициент, на который умножаются голы Роналду, пасы Озила и обороты Бэйла. А вот его хет-трики ведут «Реал» к самой реаловской победе из всех возможных – мощнейшей, человечной, вопреки наукократии соперников. И он – лучший игрок мира (по-хорошему, и в 2021-м тоже). Держит Золотой мяч куда увереннее, чем Месси, и одет без комплексов.
Но вот он – ещё и почти уголовник. Главная звезда сборной Франции (2014), затем – очень осязаемая фигура отсутствия, затем – окончательное и долгожданное усиление лучшей сборной мира, и наконец – совсем изгой. Наверное, уже мало кто вспомнит, что за пару месяцев до вызова на Евро-21 он почти согласился играть за Алжир; как говорил один из важнейших героев Эренбурга, «за идеи я не могу умереть, остаётся одна надежда – сапоги».
Карим и сам едва ли собирался умирать за какую-то одну карьерную идею, но вошёл в историю тем, что был в совершенстве готов сначала для шанса, а потом и для награды любого уровня.
На самом пике карьеры Бензема – во время плей-офф ЛЧ прошлого года – коллега Кирилл Хаит сравнил его с Одиссеем, и это не было бы так уместно, если бы мы не помнили, что у Гомера именно поворотливый и жизнеподобный Одиссей, а не герой типа Ахиллеса и не оратор типа Нестора назван «богоравным». «Богоравный» и «богоразный», добавил бы я. Греки лепили пантеон совсем уж из кого угодно.
Если бы греки изобрели футбол, у них наверняка был бы не один, а куча мелких футбольных богов и божеств. Все они ходили бы под Зевсом, а то и под кем помельче – и ничего, не пикнули бы.
Бензема, конечно, из тех бессмертных, которые знали и знают своё место. Более чем неплохое.
Финал был, кажется, просто милым - площадная ярмарка, добры молодцы, канат. Жаль Итальяно, но это он изобрел такую линию обороны.
А репликой в сторону нужно сказать о том, чего никогда не будет. Никогда не будет баннеров и социальных реклам против стаканизма. И не будет интервью о том, что УЕФА - союз стаканистов, который преступным бездействием поощряет стакан. Физическая угроза, агрессия и кровь - нет, такое не раскрутить до уровня президента Бразилии.
Есть монопольная обида, а других обид нет. Бираги и Нико были прекрасны. Потому что, к счастью, не успевали подумать. Потому что нет такого дискурса, в котором Нико, увлеченный игрой и заработанным угловым, мог бы дойти до идеи заморозить турнир под аплодисменты глав Объединенных Наций до дальнейших распоряжений. Не научили силой социальной привычки. Проклятое преступное бездействие против стаканизма, дело решилось за минуту!
А репликой в сторону нужно сказать о том, чего никогда не будет. Никогда не будет баннеров и социальных реклам против стаканизма. И не будет интервью о том, что УЕФА - союз стаканистов, который преступным бездействием поощряет стакан. Физическая угроза, агрессия и кровь - нет, такое не раскрутить до уровня президента Бразилии.
Есть монопольная обида, а других обид нет. Бираги и Нико были прекрасны. Потому что, к счастью, не успевали подумать. Потому что нет такого дискурса, в котором Нико, увлеченный игрой и заработанным угловым, мог бы дойти до идеи заморозить турнир под аплодисменты глав Объединенных Наций до дальнейших распоряжений. Не научили силой социальной привычки. Проклятое преступное бездействие против стаканизма, дело решилось за минуту!
GENERATION ПЕП. К ФИНАЛУ ЛИГИ ЧЕМПИОНОВ
Мы и так слышим эти песни всю жизнь. Не вкусно, зато полезно. Некрасивая, зато умная. Не всё то золото, что блестит. Тяжело, но надо. Не у всех есть слух/глаз/мозг. Не понимаете, так молчите. Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь.
Ровно намедни из «Барселоны» ушёл С. Бускетс – человек, благодаря которому стала возможной сама постановка вопроса о том, на что полагается смотреть, когда любишь футбол: на футбол или на Бускетса.
В этом месте образовался разлом, прежде немыслимый и, на первый взгляд, глубоко возмутительный, тем более в развлекательной сфере. Чтобы отнять у зрителя право любить «интересное», нужно было совершить поразительный ментальный переворот. Чтобы отнять такое желание – переворот ещё больший.
Мы уже не заикаемся о том, что речь идёт о спорте – искусстве, над которым никогда не нависала душная совесть академического прошлого, как музыкальная классика нависает над современной эстрадой, а Серебряный век – над стишками-порошками. Спорт как зрелище - порождение ХХ-го века, он растёт рука об руку с «восставшими массами» Ортеги-и-Гассета примерно в то время, о котором столь честно написал иноагент Быков: «Пролетариат сделал революцию не для того, чтобы ходить в Малый театр, он сделал её для того, чтобы ходить в синематограф».
Футбол, родившийся как поп-искусство, едва ли мог дойти до точки, в которой скука и оптимальность были бы признаны высшей искомой формой в обход игры, борьбы и интриги. Но он дошёл именно до этого – до экстаза от серости, до обмороков от методизма, до счастья от проклятой пользы, а в основной массе – по крайней мере, до тихого одобрения. Так спустя сто лет (за которые, к слову, стерлась любая унизительная разница между Малым театром и синематографом) мы загнали себя в ловушку споров о явлениях, которые надо было ещё умудриться разделить. О зрелище - и качестве. О футболе - и Бускетсе. Об игре - и Гвардиоле.
У Ницше в «Утренней заре» есть довольно мстительные слова об учёных: «Перед ними всякая птица лежит ощипанной». Конечно, футбол лежит ощипанным перед тренером Гвардиолой. Концепция, которую он продолжает нести под знаменем «каталонского», под видом «романтического», в сухом остатке сводится к одной неоглашаемой цели - изгнанию соперника из участия в матче, мертвому футболу на выжженной земле.
Пеп – величайший тренер и величайший честный читер в футбольной истории. Но с точки зрения искусствоведения его честность не принципиальна. Задумайтесь над тем, что читеры с шулерами во все времена наказывались не за презрение к закону и не за попрание букв. Законы и правила – сравнительно поздние цивилизационные изобретения, возникшие как реакция на дискомфорт, который первичен. Читерство презирается не за нарушение правил, а за нарушение коренных смыслов, уже названных выше - борьбы, интриги и агональности. В этом разрезе оно не слишком прочно связано с искусством игры в мяч.
Однако мы (зрители) с удовольствием приняли эпоху оптимизации и путаницы – лучшего со зрелищным, лучшего с интересным, лучшего с запоминающимся, лучшего с неповторимым, а потому…
А потому, например, никто не смеет предположить, что вся китчевая доля успехов «Сити» происходит не столько от невозможности с ним бороться, как в классических схемах «гранд-аутсайдер», сколько от невозможности заинтересоваться этой борьбой. Как писал тот же Быков по иному поводу, «не путайте это место с точкой опасности: скука - совсем другое дело».
Скучно и глупо играть в убитую игру. А говорят – восхитительно. Ну раз говорят…
Мы и так слышим эти песни всю жизнь. Не вкусно, зато полезно. Некрасивая, зато умная. Не всё то золото, что блестит. Тяжело, но надо. Не у всех есть слух/глаз/мозг. Не понимаете, так молчите. Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь.
Ровно намедни из «Барселоны» ушёл С. Бускетс – человек, благодаря которому стала возможной сама постановка вопроса о том, на что полагается смотреть, когда любишь футбол: на футбол или на Бускетса.
В этом месте образовался разлом, прежде немыслимый и, на первый взгляд, глубоко возмутительный, тем более в развлекательной сфере. Чтобы отнять у зрителя право любить «интересное», нужно было совершить поразительный ментальный переворот. Чтобы отнять такое желание – переворот ещё больший.
Мы уже не заикаемся о том, что речь идёт о спорте – искусстве, над которым никогда не нависала душная совесть академического прошлого, как музыкальная классика нависает над современной эстрадой, а Серебряный век – над стишками-порошками. Спорт как зрелище - порождение ХХ-го века, он растёт рука об руку с «восставшими массами» Ортеги-и-Гассета примерно в то время, о котором столь честно написал иноагент Быков: «Пролетариат сделал революцию не для того, чтобы ходить в Малый театр, он сделал её для того, чтобы ходить в синематограф».
Футбол, родившийся как поп-искусство, едва ли мог дойти до точки, в которой скука и оптимальность были бы признаны высшей искомой формой в обход игры, борьбы и интриги. Но он дошёл именно до этого – до экстаза от серости, до обмороков от методизма, до счастья от проклятой пользы, а в основной массе – по крайней мере, до тихого одобрения. Так спустя сто лет (за которые, к слову, стерлась любая унизительная разница между Малым театром и синематографом) мы загнали себя в ловушку споров о явлениях, которые надо было ещё умудриться разделить. О зрелище - и качестве. О футболе - и Бускетсе. Об игре - и Гвардиоле.
У Ницше в «Утренней заре» есть довольно мстительные слова об учёных: «Перед ними всякая птица лежит ощипанной». Конечно, футбол лежит ощипанным перед тренером Гвардиолой. Концепция, которую он продолжает нести под знаменем «каталонского», под видом «романтического», в сухом остатке сводится к одной неоглашаемой цели - изгнанию соперника из участия в матче, мертвому футболу на выжженной земле.
Пеп – величайший тренер и величайший честный читер в футбольной истории. Но с точки зрения искусствоведения его честность не принципиальна. Задумайтесь над тем, что читеры с шулерами во все времена наказывались не за презрение к закону и не за попрание букв. Законы и правила – сравнительно поздние цивилизационные изобретения, возникшие как реакция на дискомфорт, который первичен. Читерство презирается не за нарушение правил, а за нарушение коренных смыслов, уже названных выше - борьбы, интриги и агональности. В этом разрезе оно не слишком прочно связано с искусством игры в мяч.
Однако мы (зрители) с удовольствием приняли эпоху оптимизации и путаницы – лучшего со зрелищным, лучшего с интересным, лучшего с запоминающимся, лучшего с неповторимым, а потому…
А потому, например, никто не смеет предположить, что вся китчевая доля успехов «Сити» происходит не столько от невозможности с ним бороться, как в классических схемах «гранд-аутсайдер», сколько от невозможности заинтересоваться этой борьбой. Как писал тот же Быков по иному поводу, «не путайте это место с точкой опасности: скука - совсем другое дело».
Скучно и глупо играть в убитую игру. А говорят – восхитительно. Ну раз говорят…
P. S. Ну а мы сегодня в эфире Окко в 21:50. Абба, Алхазов, Борисов. Во избежание всяческих.
Про Тео Бонгонду - справка для спартаковцев.
Бонгонда ни разу не Мозес и не Кейта Бальде, и никогда не будет таким же именитым. В данном случае это важно, потому что именитость, конечно, ничего не гарантирует, но уж у безвестных в "Спартаке" тем более ни черта не получается.
Бонгонда играет вспышками, в основном эмоциональными. Он звезда концовки сезона для "Кадиса", герой битвы за выживание (забил блистательный гол "Вальядолиду" в одном из решающих матчей), но надо понимать, что это была за битва.
В первых турах "Кадис" был ужасен, а новичок Бонгонда ходил неприкаянный. Осенью в связи с несколькими событиями произошла встряска - и "Кадис" поверил в то, что простая, недорогая, но сделанная с душой игра может принести достаточный результат. Она и приносила, причём, в основном, дома.
"Кадис" выплыл на спонтанном оптимизме, раскрепощении, теории малых дел и очень позитивном настрое фанатов в маленьком прибрежном городе. Все достижения ролевика Бонгонды - производная этих процессов, ровно то, что в науке называется "положительная обратная связь".
И мне трудно себе представить, что в "Спартаке" Бонгонда столкнется с раскрепощением, спонтанным оптимизмом, статусом лидера и фанатами, которые умиляются малым делам. И "достаточный результат" "Кадиса" едва ли совпадает с "достаточным результатом" "Спартака". А будет ли Бонгонда мотивирован на вырост и следующий трансфер - вопрос почти лишний, для всего этого ему достаточно играть за "Кадис".
Бонгонда ни разу не Мозес и не Кейта Бальде, и никогда не будет таким же именитым. В данном случае это важно, потому что именитость, конечно, ничего не гарантирует, но уж у безвестных в "Спартаке" тем более ни черта не получается.
Бонгонда играет вспышками, в основном эмоциональными. Он звезда концовки сезона для "Кадиса", герой битвы за выживание (забил блистательный гол "Вальядолиду" в одном из решающих матчей), но надо понимать, что это была за битва.
В первых турах "Кадис" был ужасен, а новичок Бонгонда ходил неприкаянный. Осенью в связи с несколькими событиями произошла встряска - и "Кадис" поверил в то, что простая, недорогая, но сделанная с душой игра может принести достаточный результат. Она и приносила, причём, в основном, дома.
"Кадис" выплыл на спонтанном оптимизме, раскрепощении, теории малых дел и очень позитивном настрое фанатов в маленьком прибрежном городе. Все достижения ролевика Бонгонды - производная этих процессов, ровно то, что в науке называется "положительная обратная связь".
И мне трудно себе представить, что в "Спартаке" Бонгонда столкнется с раскрепощением, спонтанным оптимизмом, статусом лидера и фанатами, которые умиляются малым делам. И "достаточный результат" "Кадиса" едва ли совпадает с "достаточным результатом" "Спартака". А будет ли Бонгонда мотивирован на вырост и следующий трансфер - вопрос почти лишний, для всего этого ему достаточно играть за "Кадис".
Сегодня День рождения Юрия Розанова.
Написано два года назад:
Написано два года назад:
tele-sport.ru
Роза мира. К юбилею Юрия Розанова, которому 12 июня исполнилось бы 60 лет | TeleSport – бесплатные прямые онлайн трансляции
Роза мира. К юбилею Юрия Розанова, которому 12 июня исполнилось бы 60 лет. TeleSport – бесплатные прямые онлайн трансляции. Футбол, хоккей, биатлон, MMA, олимпийские игры, фигурное катание.
Вне зависимости от того, кто и когда придумал словосочетание «будда буржуазии», оно вполне подошло бы и Берлускони в числе иных характерных образов. Во всяком случае, он великолепно держался пути, на котором со временем, как и полагается, практически стёрлись знаки «плюс»/«минус» и остались одни эмодзи.
Поэтому, кстати, его так легко записать в криво прищуренные фигуры постмодерна, что было бы явной ошибкой. Школа и поэтика Сильвио – это всё ещё модерн, причем весьма редкий улыбчивый модерн, про который, как и про многое другое, тянет заявить, будто он бывает только в Италии.
Один из лучших журналистов, когда-либо писавших на русском языке, Максим Семеляк, недавно определил постмодернизм как «тоску по мировой культуре в сочетании с тоской по мировому же бескультурью», добавляя, что «в пошлятине и дешевизне есть боль, оплаченная жизнью». Сказано вполне по-берлускониевски. Вот только постмодернизм в массе своей предполагает ещё и демонстрацию максимально сложных щей при создании заведомых пустот, это симфония пустоты, тогда как модерн Берлускони строился на увеселительном отношении к полноте действия.
Речь, опять же, об образе. Нам не узнать, какими трудами оплачена вся легкомысленность этого большого стиля, в котором руководство Римской империей, пусть даже теперешней, будто бы неотличимо от руководства мужским эротическим журналом. «Видел вывеску на нашей конторе – "Институт пчеловодства"? Ну а мы тут вроде как пчёлы!»
При этом ни одна ипостась в этих странных смычках, как бы предназначенных для всё того же постмодернистского распада, на самом деле не была пластмассовой и нисколько не теряла в серьёзности. Сферой Берлускони был суровый менеджмент сладкой жизни, тоже весьма итальянское явление, требующее чисто итальянского воздуха. Переход от разврата к святости не через раскаяние, а по смежности всего прекрасного освоен, кажется, только на этой земле, о чём совсем уж окончательно сказал Соррентино в двух своих ватиканских сериалах.
С середины 80-х Берлускони конструировал сильные миры, в которых сегодня было бы удобно спасаться от всех пресловутых мета-поддавков – новой этики, новой искренности, новой серьёзности – если бы Сильвио родился лет на 30 позже. Это уже потом, на излёте, в рыхлом 2012-м он звал в «Милан» Гвардиолу, но опасность миновала. В итоге любовь к Берлускони простирается значительно дальше перечисления его успехов, за плоскость плоского, за дельность дел.
Спасибо Сильвио за Мальдини, Сакки, Анчелотти, Ван Бастена, Гуллита, Пирло, Гаттузо, Шевченко, ещё раз за Анчелотти, Кака, Ибрагимовича, Аллегри, за всех, за Серию А, взмывшую на небывалую вершину, хоть и обанкротившуюся на том, что никто не Берлускони, кроме Берлускони. В принципе, невеликим бредом была бы мысль о том, что его большими парадигмами вдохновлялся любой великий немеханический проект последних десятилетий, включая даже «Реал» Переса и Анчелотти.
В пример всем будущим новым слабостям он давным-давно изобрел новую улыбчивость, пусть даже спустя много лет она по ясным медицинским причинам окончательно затвердела на нём восковой маской. Кстати, как вы помните, первый сезон соррентиновского «Папы» заканчивался словами «Dio sorride».
Бог улыбается.
Поэтому, кстати, его так легко записать в криво прищуренные фигуры постмодерна, что было бы явной ошибкой. Школа и поэтика Сильвио – это всё ещё модерн, причем весьма редкий улыбчивый модерн, про который, как и про многое другое, тянет заявить, будто он бывает только в Италии.
Один из лучших журналистов, когда-либо писавших на русском языке, Максим Семеляк, недавно определил постмодернизм как «тоску по мировой культуре в сочетании с тоской по мировому же бескультурью», добавляя, что «в пошлятине и дешевизне есть боль, оплаченная жизнью». Сказано вполне по-берлускониевски. Вот только постмодернизм в массе своей предполагает ещё и демонстрацию максимально сложных щей при создании заведомых пустот, это симфония пустоты, тогда как модерн Берлускони строился на увеселительном отношении к полноте действия.
Речь, опять же, об образе. Нам не узнать, какими трудами оплачена вся легкомысленность этого большого стиля, в котором руководство Римской империей, пусть даже теперешней, будто бы неотличимо от руководства мужским эротическим журналом. «Видел вывеску на нашей конторе – "Институт пчеловодства"? Ну а мы тут вроде как пчёлы!»
При этом ни одна ипостась в этих странных смычках, как бы предназначенных для всё того же постмодернистского распада, на самом деле не была пластмассовой и нисколько не теряла в серьёзности. Сферой Берлускони был суровый менеджмент сладкой жизни, тоже весьма итальянское явление, требующее чисто итальянского воздуха. Переход от разврата к святости не через раскаяние, а по смежности всего прекрасного освоен, кажется, только на этой земле, о чём совсем уж окончательно сказал Соррентино в двух своих ватиканских сериалах.
С середины 80-х Берлускони конструировал сильные миры, в которых сегодня было бы удобно спасаться от всех пресловутых мета-поддавков – новой этики, новой искренности, новой серьёзности – если бы Сильвио родился лет на 30 позже. Это уже потом, на излёте, в рыхлом 2012-м он звал в «Милан» Гвардиолу, но опасность миновала. В итоге любовь к Берлускони простирается значительно дальше перечисления его успехов, за плоскость плоского, за дельность дел.
Спасибо Сильвио за Мальдини, Сакки, Анчелотти, Ван Бастена, Гуллита, Пирло, Гаттузо, Шевченко, ещё раз за Анчелотти, Кака, Ибрагимовича, Аллегри, за всех, за Серию А, взмывшую на небывалую вершину, хоть и обанкротившуюся на том, что никто не Берлускони, кроме Берлускони. В принципе, невеликим бредом была бы мысль о том, что его большими парадигмами вдохновлялся любой великий немеханический проект последних десятилетий, включая даже «Реал» Переса и Анчелотти.
В пример всем будущим новым слабостям он давным-давно изобрел новую улыбчивость, пусть даже спустя много лет она по ясным медицинским причинам окончательно затвердела на нём восковой маской. Кстати, как вы помните, первый сезон соррентиновского «Папы» заканчивался словами «Dio sorride».
Бог улыбается.
"За пределами чуда «Наполи» мы находим не только напуганность остальных итальянских грандов, но и некоторые константы величия. Пусть самым ярким пятном у «Интера» был Федерико Димарко, но Барелла в свои 26 – главная глыба итальянского поколения, мастер всего, что нужно, и человек, искренне обиженный на саму возможность проиграть футбольный матч.
Две крупные удачи «Интера» – в Лиге чемпионов и Кубке Италии – были напрямую связаны с тем, что команда брала центр поля. И это при постоянном отсутствии травмированного Брозовича, из-за которого вся тройка полузащиты (укреплённая блистательно переменившимся Генрихом Мхитаряном) сорвалась с чётких позиций и стала перемещаться. В результате «Интер» решил не только прямую задачу по подмене игрока, но и косвенные – по блеску и экспансии. А кто, как не Барелла, всегда был приучен делать и главное, и многое другое?"
Подводим большие итоги Серии А вместе с сайтом "Чемпионата" и другими хорошими авторами.
Вышли уже три текста-сборника:
- лучшие игроки сезона
- лучшие тренеры сезона
- лучшие трансферы сезона
Две крупные удачи «Интера» – в Лиге чемпионов и Кубке Италии – были напрямую связаны с тем, что команда брала центр поля. И это при постоянном отсутствии травмированного Брозовича, из-за которого вся тройка полузащиты (укреплённая блистательно переменившимся Генрихом Мхитаряном) сорвалась с чётких позиций и стала перемещаться. В результате «Интер» решил не только прямую задачу по подмене игрока, но и косвенные – по блеску и экспансии. А кто, как не Барелла, всегда был приучен делать и главное, и многое другое?"
Подводим большие итоги Серии А вместе с сайтом "Чемпионата" и другими хорошими авторами.
Вышли уже три текста-сборника:
- лучшие игроки сезона
- лучшие тренеры сезона
- лучшие трансферы сезона
Championat
Хвича, Осимхен, Барелла, Диа, Ким Мин Джэ, Ангисса: кто лучший футболист сезона в Серии А?
Выбираем самого-самого в чемпионате Италии.