Не унывайте, не падетъ
Въ бореньи внутренняя сила:
Она разширитъ свой полетъ, —
Такъ воля пока ей сулила.
И пусть толпа безумцевъ злыхъ
Надъ нею дерзостно глумится...
Они падутъ... Лукавство ихъ
Предъ солнцемъ правды обнажится.
И ихъ твердыни не спасутъ,
Зане самъ Богъ на брань возстанетъ,
И утеснители падутъ,
И человѣчество воспрянетъ...
Угнетено, утомлено
Борьбою съ сильными врагами,
Доселѣ плачетъ всё оно
Ещё кровавыми слезами.
Но вы надѣйтесь... Въ чудныхъ снахъ
Оно грядущее провидитъ...
Цвѣты провидитъ въ сѣменахъ
И гордо злобу ненавидитъ...
Отриньте горе... Такъ свѣтло
Имъ сознана святая сила...
И въ сновидѣніи чело
Его сознанье озарило...
Не говоритъ ли съ вами Богъ
Въ стремленьи къ правдѣ и блаженству?
И жаркихъ слезъ по совершенству
Не данъ ли вамъ святой залогъ?
И не она ль, святая сила,
Въ пути избранниковъ вела,
И власть ихъ голосу дала,
И ихъ въ пути руководила?
Да! То она, — вѣетъ вамъ
Съ высотъ предчувствіе блаженства,
И горней горныхъ совершенства
То близкій духъ... Пусть не намъ
Увидѣть, какъ святое пламя
Преграды тѣсныя пробьетъ...
Но намъ знакомъ орла полетъ,
Но видимъ мы побѣды знамя.
И скоро сила та зажжетъ
На алтарѣ святаго зданья
Добра и правды вѣчный свѣтъ,
И свѣта яркое сіянье
Ничьихъ очей не ослѣпитъ...
И не загаситъ ослѣпенье
Его огня... Но поклоненье
Предъ нимъ съ любовью совершитъ!
И воцарится вѣчный разумъ,
И тѣни ночи убѣгутъ
Его сіянія — и разомъ
Оковы всѣ во прахъ падутъ.
Тогда на цѣлое созданье
Сойдётъ божественный покой,
Невозмутимъ уже борьбой
И огражденъ щитомъ сознанья.
Намъ цѣль близка, — впередъ, впередъ!
Ея лучи на насъ сіяютъ,
И всё исчезнетъ и падетъ,
Чѣмъ человѣчество страдаетъ...
И высоко, превыше горъ,
Взлетитъ оно, взмахнувъ крылами...
Его не видитъ ли вашъ взоръ
Уже теперь между звѣздами?
О, радость! — мы его сыны,
И не напрасные усилья
Творцомъ отъ вѣка намъ даны...
Оно ужъ расправляетъ крылья,
Оно летитъ превыше горъ...
О братья зодчіе!.. Надъ нами
Его не видитъ ли вашъ взоръ
Уже теперь между звѣздами?

Александръ Грибоѣдовъ

Родина

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не побѣдитъ ее разсудокъ мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордаго довѣрiя покой,
Ни темной старины завѣтныя преданья
Не шевелятъ во мнѣ отраднаго мечтанья.

Но я люблю — за что, не знаю самъ —
Ея степей холодное молчанье,
Ея лѣсовъ безбрежныхъ колыханье,
Разливы рѣкъ ея, подобные морямъ;
Проселочнымъ путемъ люблю скакать въ телѣгѣ
И, взоромъ медленнымъ пронзая ночи тѣнь,
Встрѣчать по сторонамъ, вздыхая о ночлегѣ,
Дрожащiе огни печальныхъ деревень;
Люблю дымокъ спаленной жнивы,
Въ степи ночующiй обозъ
И на холмѣ средь жёлтой нивы
Чету бѣлѣющихъ березъ.
Съ отрадой, многимъ незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
Съ рѣзными ставнями окно;
И въ праздникъ, вечеромъ росистымъ,
Смотрѣть до полночи готовъ
На пляску съ топаньемъ и свистомъ
Подъ говоръ пьяныхъ мужичковъ.

Михаилъ Лермонтовъ, 1841

Россiя

Опять, какъ въ годы золотые,
Три стертыхъ треплются шлеи,
И вязнутъ спицы расписныя
Въ расхлябанныя колеи...

Россiя, нищая Россiя,
Мнѣ избы сѣрыя твои,
Твои мнѣ пѣсни вѣтровыя, -
Какъ слезы первыя любви!

Тебя жалѣть я не умѣю
И крестъ свой бережно несу...
Какому хочешь чародѣю
Отдай разбойную красу!

Пускай заманитъ и обманетъ, -
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманитъ
Твои прекрасныя черты...

Ну что жъ? Одной заботой болѣ —
Одной слезой рѣка шумнѣй
А ты все та же — лѣсъ, да поле,
Да платъ узорный до бровей...

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснетъ въ дали дорожной
Мгновенный взоръ изъ-подъ платка,
Когда звенитъ тоской осторожной
Глухая пѣсня ямщика!..

Александръ Блокъ, 1908

Ты меня не любишь, не жалѣешь...

Ты меня не любишь, не жалѣешь,
Развѣ я немного не красивъ?
Не смотря въ лицо, отъ страсти млѣешь,
Мнѣ на плечи руки опустивъ.

Молодая, съ чувственнымъ оскаломъ,
Я съ тобой не нѣженъ и не грубъ.
Разскажи мнѣ, сколькихъ ты ласкала?
Сколько рукъ ты помнишь? Сколько губъ?

Знаю я — они прошли, какъ тѣни,
Не коснувшись твоего огня,
Многимъ ты садилась на колѣни,
А теперь сидишь вотъ у меня.

Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о комъ-нибудь другомъ,
Я вѣдь самъ люблю тебя не очень,
Утопая въ дальнемъ дорогомъ.

Этотъ пылъ не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, —
Какъ случайно встрѣтился съ тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецѣлованныхъ не трогай,
Только негорѣвшихъ не мани.

И когда съ другимъ по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Можетъ-быть, я выйду на прогулку,
И съ тобою встрѣтимся мы вновь.

Отвернувъ къ другому ближе плечи
И немного наклонившись внизъ,
Ты мнѣ скажешь тихо: «Добрый вечеръ!»
Я отвѣчу: «Добрый вечеръ, miss».

И ничто души не потревожитъ,
И ничто ее не броситъ въ дрожь, —
Кто любилъ, ужъ тотъ любить не можетъ,
Кто сгорѣлъ, того не подожжешь.

Сергѣй Есенинъ, 1925

Весенній дождь

Ещё свѣтло передъ окномъ,
Въ разрывы облакъ солнце блещетъ,
И воробей своимъ крыломъ,
Въ пескѣ купаяся, я трепещетъ.
А ужъ отъ неба до земли,
Качаясь, движется завѣса,
И будто въ золотой пыли
Стоитъ за ней опушка лѣса.
Двѣ капли брызнули въ стекло,
Отъ липъ душистымъ медомъ тянетъ,
И что-то къ саду подошло,
По свѣжимъ листьямъ барабанитъ.

Аѳанасій Фетъ, 1857

Тучи

Тучки небесныя, вѣчныя странники!
Степью лазурною, цѣпью жемчужною
Мчитесь вы, будто какъ я же, изгнанники
Съ милаго сѣвера въ сторону южную.

Кто же васъ гонитъ: судьбы ли рѣшеніе?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на васъ тяготитъ преступленіе?
Или друзей клевета ядовитая?

Нѣтъ, вамъ наскучили нивы безплодныя…
Чужды вамъ страсти и чужды страданія;
Вѣчно холодныя, вѣчно свободныя,
Нѣтъ у васъ родины, нѣтъ вамъ изгнанія.

Михаилъ Лермонтовъ, 1840

Есть въ осени первоначальной

Есть въ осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоитъ какъ бы хрустальный,
И лучезарны вечера…

Гдѣ бодрый серпъ гулялъ и падалъ колосъ,
Теперь ужъ пусто всё — просторъ вездѣ,-
Лишь паутины тонкій волосъ
Блеститъ на праздной бороздѣ.

Пустѣетъ воздухъ, птицъ не слышно болѣ,
Но далеко еще до первыхъ зимнихъ бурь —
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…

Ѳедоръ Тютчевъ, 1857

Зимнее утро

Морозъ и ​солнце​; день чудесный!
Еще ты дремлешь, другъ прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты нѣгой взоры
Навстрѣчу сѣверной Авроры,
Звѣздою сѣвера явись!

Вечоръ, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутномъ небѣ мгла носилась;
Луна, какъ блѣдное пятно,
Сквозь тучи ​мрачныя​ желтѣла,
И ты печальная сидѣла —
А нынче… погляди въ окно:

Подъ голубыми небесами
Великолѣпными коврами,
Блестя на ​солнцѣ​, снѣгъ лежитъ;
Прозрачный лѣсъ одинъ чернѣетъ,
И ель сквозь иней зеленѣетъ,
И рѣчка подо льдомъ блеститъ.

Вся комната янтарнымъ блескомъ
Озарена. Веселымъ трескомъ
Трещитъ затопленная печь.
Пріятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велѣть ли въ санки
Кобылку бурую ​запречь​?

Скользя по утреннему снѣгу,
Другъ милый, предадимся бѣгу
Нетерпѣливаго коня
И навѣстимъ ​поля​ ​пустыя​,
Лѣса, недавно столь ​густые​,
И берегъ, милый для меня.

Александръ Пушкинъ, 1829

Вхожу я въ темные храмы...

Вхожу я въ темные храмы,
Совершаю бѣдный обрядъ.
Тамъ жду я Прекрасной Дамы
Въ мерцаньи красныхъ лампадъ.

Въ тѣни у высокой колонны
Дрожу отъ скрипа дверей.
А въ лицо мнѣ глядитъ, озаренный,
Только образъ, лишь сонъ о Ней.

О, я привыкъ къ этимъ ризамъ
Величавой Вѣчной Жены!
Высоко бѣгутъ по карнизамъ
Улыбки, сказки и сны.

О, Святая, какъ ласковы свѣчи,
Какъ отрадны Твои черты!
Мнѣ не слышны ни вздохи, ни рѣчи,
Но я вѣрю: Милая - Ты.

Александръ Блокъ, 1902

«Я» и «Ты».

Говорятъ, что «я» и «ты» -
Мы тѣлами столкнуты.

Теплѣнѣетъ красный комъ
Кровопарнымъ облакомъ.

Мы - надъ взмахами косы
Виснущiе хаосы.

Нѣтъ, неправда: гладь тиха
Розоваго воздуха,-

Гдѣ истаялъ громный вѣкъ
Въ легкiй лепетъ ласточекъ,-

Гдѣ, заяснясь, «я» и «ты» -
Свѣтлыхъ свѣтовъ яхонты,-

Гдѣ и тѣла красный комъ
Духовѣетъ облакомъ.

Андрей Бѣлый, 1918

Союзъ молодежи.

Русскiе мальчики, львами
Три года охранявшiе народный улей,
Знайте, я любовался вами,
Когда вы затыкали дыры труда
Или бросались туда,
Гдѣ львиная голая грудь —
Заслонъ отъ свистящей пули.
Всюду веселы и молоды,
Бѣлокурые, засыпая на пушкахъ,
Вы искали холода и голода,
Забывъ о постели и о подушкахъ.
Юные львы, вы походили на моряка,
Среди ядеръ свирѣпо — свинцовыхъ,
Что дыру въ котлѣ
Паровъ, улетѣть готовыхъ
Вмѣсто чугунныхъ втулъ
Локтемъ своего тѣла смѣло заткнулъ.
Шипитъ и дымится рука
И намъ море пахнетъ жаркимъ - какимъ?
Рѣдкое жаркое, мясо человѣка.
Но паръ тѣломъ запертъ,
Пары не летятъ,
И судно послало свистящей снарядъ
Вамъ, юношамъ, не разъ кричавшимъ
«Прочь» мiровой совѣ
Совѣтъ:
Смѣло вскочите на плечи старшихъ поколѣнiй,
То, что они сдѣлали,— только ступени.
Оттуда виднѣй!
Много далеко
Увидитъ ваше око,
Высѣченное плеткой меньшаго числа дней.

Велимiръ Хлѣбниковъ, 1921

У лукоморья дубъ зеленый...

У лукоморья дубъ зеленый;
Златая цѣпь на дубѣ томъ:
И днемъ и ночью котъ ученый
Все ходитъ по цѣпи кругомъ;
Идетъ направо - пѣснь заводитъ,
Налѣво - сказку говоритъ.
Тамъ чудеса: тамъ лѣшiй бродитъ,
Русалка на вѣтвяхъ сидитъ;
Тамъ на невѣдомыхъ дорожкахъ
Слѣды невиданныхъ звѣрей;
Избушка тамъ на курьихъ ножкахъ
Стоитъ безъ оконъ, безъ дверей;
Тамъ лѣсъ и долъ видѣнiй полны;
Тамъ о зарѣ прихлынутъ волны
На брегъ песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасныхъ
Чредой изъ водъ выходятъ ясныхъ,
И съ ними дядька ихъ морской;
Тамъ королевичъ мимоходомъ
Плѣняетъ грознаго царя;
Тамъ въ облакахъ передъ народомъ
Черезъ лѣса, черезъ моря
Колдунъ несетъ богатыря;
Въ темницѣ тамъ царевна тужитъ,
А бурый волкъ ей вѣрно служитъ;
Тамъ ступа съ Бабою Ягой
Идетъ, бредетъ сама собой,
Тамъ царь Кащей надъ златомъ чахнетъ;
Тамъ русскiй духъ... тамъ Русью пахнетъ!
И тамъ я былъ, и медъ я пилъ;
У моря видѣлъ дубъ зеленый;
Подъ нимъ сидѣлъ, и котъ ученый
Свои мнѣ сказки говорилъ.

Александръ Пушкинъ, 1820

У себя.

Дождались меня бѣлыя ночи
Надъ просторомъ густыхъ острововъ...
Снова смотрятъ знакомыя очи,
И мелькаетъ былое безъ словъ.

Въ царство времени всё я не вѣрю,
Силу сердца еще берегу,
Роковую не скрою потерю,
Но сказать «навсегда» — не могу.

При мерцанiи долгомъ заката,
Предъ минутной дремотою дня,
Что погибъ его свѣтъ безъ возврата,
Въ эту ночь не увѣришь меня.

Владимiръ Соловьевъ, 1899

Милый другъ, иль ты не видишь...

Милый другъ, иль ты не видишь,
Только все видимое нами —
Только отблескъ, только тѣни
Отъ незримаго очами?

Милый другъ, иль ты не слышишь,
Что житейскій шумъ трескучій —
Только откликъ искаженный
Торжествующихъ созвучій?

Милый другъ, иль ты не чуешь,
Что одно на цѣломъ свѣтѣ —
Только то, что сердце сердцу
Говоритъ въ немомъ привѣтѣ?

Владимiръ Соловьевъ, 1892

Ты и я (Александру I).

Ты богатъ, я очень бѣденъ;
Ты прозаикъ, я поэтъ;
Ты румянъ, какъ маковъ цвѣтъ,
Я, какъ смерть, и тощъ и блѣденъ.
Не имѣя ввѣкъ заботъ,
Ты живешь въ огромномъ домѣ;
Я жъ средь горя и хлопотъ
Провожу дни на соломѣ.
Ѣшь ты сладко всякій день,
Тянешь вины на свободѣ,
И тебѣ нерѣдко лѣнь
Нужный долгъ отдать природѣ;
Я же съ черстваго куска,
Отъ воды сырой и прѣсной,
Саженъ за сто съ чердака
За нуждой бѣгу извѣстной.
Окруженъ рабовъ толпой,
Съ грознымъ деспотизма взоромъ,
Афедронъ ты жирный свой
Подтираешь коленкоромъ;
Я же грѣшную дыру
Не балую дѣтской модой
И Хвостова жесткой одой,
Хоть и морщуся, да тру.

Александръ Пушкинъ, 1820

Молитва.

К Тебѣ, о Матерь Пресвятая!
Дерзаю вознести мой гласъ,
Лицѣ слезами омывая:
Услышь меня въ сей скорбный часъ,
Прійти темлѣйшія моленья,
Мой духъ отъ бѣдъ и золъ избавь,
Пролей мнѣ въ сердцѣ умиленье,
На путь спасенія наставь.
Да буду чуждъ своей я воли,
Готовъ для Бога все терпѣть.
Будь мнѣ покровомъ въ горькой долѣ —
Не дай въ печали умереть.
Ты всѣхъ прибѣжище несчастныхъ,
За всѣхъ молитвенница насъ!
О, защити, когда ужасный
Услышу судный Божій гласъ,
Когда закроетъ вѣчность время,
Гласъ трубный мертвыхъ возкреситъ,
И книга совести все бремя
Грѣховъ моихъ изобличитъ.
Стѣна Ты вѣрнымъ и ограда!
Къ Тебѣ молюся всей душой:
Спаси меня, моя отрада,
Умилосердись надо мной!

Николай Гоголь, 1846

Что это такое?

Въ этотъ лѣсъ завороженный,
По пушинкамъ серебра,
Я съ винтовкой заряженной
На охоту шелъ вчера.
По дорожкѣ чистой, гладкой
Я прошелъ, не наслѣдилъ...
Кто жъ катался здѣсь украдкой?
Кто здѣсь падалъ и ходилъ?
Подойду,, взгляну поближе:
Хрупкій снѣгъ изломанъ весь.
Здѣсь вотъ когти, дальше — лыжи...
Кто-то странный бѣгалъ здесь.
Кабы твердо знал я тайну
Заколдованнымъ рѣчамъ,
Я узналъ бы хоть случайно,
Кто здѣсь бродитъ по ночамъ.
Изъ-за елки бы высокой
Подсмотрѣлъ я на кругу:
Кто глубокій слѣдъ далекій
Оставляет на снѣгу?..

Сергѣй Есенинъ, 1914

Берёза

Бѣлая берёза
Подъ моимъ окномъ
Принакрылась снѣгомъ,
Точно серебромъ.

На пушистыхъ вѣткахъ
Снѣжною каймой
Распустились кисти
Бѣлой бахромой.

И стоитъ берёза
Въ сонной тишинѣ,
И горятъ снѣжинки
Въ золотомъ огнѣ.

А заря, лѣниво
Обходя кругомъ,
Обсыпаетъ вѣтки
Новымъ серебромъ.

Сергѣй Есенинъ, 1913

Петроградъ. 1919.

И мы забыли навсегда,
Заключены въ столицѣ дикой,
Озёра, степи, города
И зо́ри родины великой.

Въ кругу кровавомъ день и ночь
Болитъ жестокая истома...
Никто намъ не хотѣлъ помочь
За то, что мы остались дома,

За то, что, город свой любя
А не крылатую свободу
Мы сохранили для себя
Его дворцы, огонь и воду.

Иная близится пора,
Ужъ вѣтеръ смерти сердце студитъ
Но намъ священный градъ Петра
Невольнымъ памятникомъ будетъ.

Анна Ахматова, 1919