Свою главу «Проблема суверенитета как проблема правовой формы и решения» из «Политической теологии» К. Шмит начинает с критики методологического подхода к праву и государству Г. Кёльзена, заодно задевая Г. Йеллиника и Кистяковского, указывая на то, что у всех них «старое противопоставление бытия и долженствования, каузального и нормативного… с той же бездоказательной самоочевидностью было перенесено на противоположность социологии и юриспруденции».

Не берусь оценивать критику Кёльзена, однако отмечу, что насчёт русского философа (социолога) права неокантианца Б.А. Кистяковского Шмит явно ошибается.

Интересно, что именно Богдан (Фёдор) Кистяковский в главе «Реальность объективного права» книги «Социальные науки и право: очерки по методологии социальных наук и общей теории права» (1916), давший весьма высокую оценку методологическому подходу ранней статье И.А. Ильина «Понятия права и силы. Опыт методологического анализа» (1910) [в 1911 г. вышедшую на немецком языке], критикуя последнего за введение дуализма бытия (силы) и долженствования (права) [что, на мой взгляд, не совсем корректно отражает суть статьи], упоминает и о работе Кёльзена «Основные проблемы государственно-правовой науки» (1911).

Кистяковский писал о Кёльзене следующее:

Сам автор ошибочно называет свою точку зрения также и этико-юридической и объявляет её по преимуществу юридической, что и служит ему лишним стимулом не останавливаться перед крайними выводами. Но, благодаря своей последовательности автор пришёл к таким заключениям, которые будучи совершенно неприемлимыми для юриста, обнаруживают полную несостоятельность применённого им метода.

Но для разрешения этой задачи автор считает нужным исходить из признания основной противоположности между категориями бытия и долженствования.

Конечно, такое противоположение сообщает долженствованию безусловную независимость и самостоятельность. Однако выше (см. стр. 250 и сл.) мы выяснили, что, несмотря на соблазнительную ясность некоторых решений, получаемых при помощи такого противоположения, решения эти обладают отрицательной познавательной ценностью, а само это противопоставление безусловно недопустимо ни в сфере решения научно-философских проблем, ни в сфере решения проблем онтологических.

Последнее неопровержимо показал Г.Коген в своей «Этике чистой воли». Категория долженствования, как мы установили выше, может быть противопоставлена только категории необходимость. Напротив, бытие одинаково присуще как явлениям объясняемым при помощи категории необходимости, так и явлениям, определяемым категорией долженствования.

P.S. У Б.А.Кистяковского, почившего в 1920 г., то есть 105 лет назад, в арсенале имеется несколько ранних публикаций на немецком языке. Только в 1938 г. Жорж, который Георгий, Гурвич написал статью «Bogdan A. Kystiakovsky» для Encyclopedia of the social sciences (N.Y.).

Новости нашего городка

Напомню, что уже завтра (27 ноября), в 15.00, в ИФ РАН (ауд. 502) в рамках семинара по Серебряному веку состоится выступление В.П. Троицкого на тему «К онейротопике Серебряного века: А.М. Ремизов, П.А. Флоренский, М.К. Чюрлёнис». Подробнее здесь

Также 27 ноября, в 18.30, в Доме Лосева на семинаре «Русская философия» выступит О.А. Жукова на тему: «Философия Николая Бердяева в проблемном поле политической теологии». Подробнее здесь

При горячем желании можно даже успеть на два мероприятия!


28 ноября, в 15.00, на философском МГУ (А-307) наш коллега из Японии Хироюки Хориэ прочтёт лекцию «Статья японского философа Киёси Мики "О тревоге по Шестову" (1934) — особенности трактовки философии Льва Шестова». Подробнее здесь (сегодня, 26 ноября, последний день регистрации на мероприятие, если вы не из МГУ)

30 ноября, в 17.00, в Философском центре IDEA, (Новорогожская, 5) с лекцией «Актёр и человек в русской философии театра» выступит Н.А. Червяков. Подробнее здесь


В этот юбилейный для П.Н. Савицкого год уже вышла книга «Петр Николаевич Савицкий (1895-1968). Истоки творчества, главные идеи, основные результаты и итоги: к 130-летию со дня рождения основоположника евразийского движения», подготовленная исследователем евразийства К.Б. Ермишиной.

Однако это не всё, как указала сама Ксения Борисовна, на очереди ещё две книги:

К концу года жду ещё две свои книги, посвящённые творчеству П. Н. Савицкого: его философские и географические работы, впервые изданные и откомментированные (более 500 стр., издательство "Академический проект"), и большую, более 850 страниц переписку Савицкого с Г. В. Вернадским, Л. Н. Гумилёвым, Н. Н. Алексеевым, Г. П. Струве, П. Б. Струве, свт. Афанасием (Сахаровым) и многими другими ключевыми деятелями того времени

Поздравляю К.Б. Ермишину с такой плодотворной работой, требующей вложения многих сил!
Учитывая, что я вот уже два года как работаю над одной только биографией И.А. Ильина (где также будут некоторые ещё неопубликованные письма), честно не понимаю, как Ксения Борисовна всё успевает.


25 ноября в ДРЗ состоялся круглый стол «Идея христианского государства в русском зарубежье и в русской школе философии права», мини-репортажи доступны здесь и здесь. Позже надеюсь составить небольшой обзор.


На канале проекта «Дорожки Алетейи» (Философско-культурный подкаст) появился список, рекомендованных каналов, который может вам пригодиться. Самому проекту хочется пожелать дальнейшего роста и расширения!

Немного об «экспериментальном искусстве» столетней давности

...вот поучительный  и характерный факт из истории фрейдизма в России, где, как известно, не любят теперь предаваться пустым умствованиям, но разом переходят к делу.

Передо мною книжка Б.Казанского «Метод театра» (Ленинград 1925) – книжка чрезвычайно бойкая и с сильно «сексуализированным» стилем (термины «libido teatralis», «эксгибиционизм творчества» и проч. пестрят здесь на каждой странице наряду с традиционными пролетарскими метафорами «диктатура искусства», «эстетический заговор» и т.д.). Вот что  узнаем мы из этой книжки.

В Петербурге додумались до «психоаналитической постановки» (это не что в «Одеоне», а куда эфффектней!). В одной из школ удалось разыскать, на предмет опыта, «очаровательную девочку и шесть влюблённых в неё мальчиков. Они должны разыграть на сцене вполне реальный и действительно переживаемый ими роман». <...>. «Это был замечательный опыт коллективного психоанализа. Это была сублимация жизненных коллизий...».

Остаётся только пожалеть, что у нас в буржуазной и косной Европе нет под руками столь удобного материала...

Увы, нам навсегда недоступна «автобио-реконструкция» (по элегантной терминологии автора).

(«Победы фрейдизма». Из жизни идей // Звено. 15 июня 1925)

#настраницахгазет

P.S. Автор заметки Н.М. Бахтин (1894–1950) – философ, историк античности, любитель профессионал психоанализа [что весьма заметно по содержанию ведомой им рубрики], старший брат М.М. Бахтина, представитель практически того самого поколения, что и А. Ветлугин, Р. Гуль – которые и в Гражданской воевали на стороне белых, и Советский союз без симпатий не оставили.

Кстати, примечательный факт: Бахтин, впоследствии переселившийся в Англию, был достаточно дружен с Л. Витгенштейном.

Под влиянием Н.М.Бахтина, проявлявшего к тому времени симпатии к Советскому Союзу, Витгенштейн взялся за изучение русского языка (они вместе читали русских поэтов, Достоевского, Толстого) и даже в 1935 году предпринял поездку в СССР.

(Немного подробнее здесь)

Вышел новый номер журнала «Вопросы культурологии», в котором помимо публикаций Ю.Б. Мелих «Смысл истории для Европы в трактовке Н.А. Бердяева. Взгляд из Германии», помещена также моя статья «"Бессердечная культура" в русской философии и угрозы технократии»

Во времена обучения на социологическом факультете тема постиндустриального, информационного общества с учётом формирования, закрепления новых/старых форм социального неравенства меня весьма занимала.

В этом году, решив ознакомиться с «бестселлером» Бён-Чхоль Хана «Инфократия», обнаружила некоторые совпадения с тем, что помнилось мне по книге «Нетократия» (2004), а также с моим собственным восприятием современных информационно-политических противостояний в сети (как мне кажется, медиа-кампании за и против И.А. Ильина – наглядный пример борьбы «цифровых племён»). Но мне также показалось, что часть идей автора «Инфократии» пересекается с тем, о чём писали русские философы, правда относительно своей эпохи/из своей эпохи. В связи с чем захотелось немного распространить, продлить их тезисы при произведении совсем уж сжатого анализа современности.

Так как статьи журнала доступны лишь по подписке, свою публикацию прикрепляю

Добралась до новости о создании единого курса философии, который готовится, в том числе преподавателями философского факультета МГУ.

Плюс: наконец-то философские проблемы будут рассматриваться с учётом подходов к ним и русских философов.

Из минусов, встретила интересный тезис о Иване Ильине:

При этом Вархотов считает, что если говорить об Иване Ильине, то его лучше выносить в отдельный курс, потому что важно рассматривать эволюцию его мировоззрения.

Это же интересно о какой эволюции идёт речь? Уж ли не о той, про которую ещё в 1998 году написал И.И. Евлампиев, а все усердно его продолжают повторять и доныне, вместо того, чтобы непредвзято ознакомиться с личными письмами Ильина к той же Л.Я. Гуревич, ранними лекциями мыслителя, опубликованными ещё в 2014–2015 гг.?

Методология философа сформировалась ещё в Москве и изменений не претерпевала; просто из схематично-философской, после оставления непосредственной политической деятельности, приобрела более ясное оформление при написании работ о культуре, философии права, философии искусства и философии религии.

Да уж, «трудно любить то, что не знаешь»

Н.А. Бердяев в вполне свойственной ему манере о А.С. Хомякове. Из статьи «Русский духовный ренессанс начала XX в. и журнал “Путь”»

Но все же наше поколение впервые оценило Вл. Соловьева и вернулось к поставленным им проблемам. Вернулось не только к Вл. Соловьеву, но и к Хомякову, т. е. ещё дальше, к истокам русской религиозной философии. Люди моего поколения, поколения начала XX века, возвратившиеся к христианству и православию, вернулись прежде всего к православию хомяковскому, к хомяковскому пониманию церкви. Но это означало русский модернизм на православной почве. Хомяков был, конечно, модернистом, новатором и реформатором. Его учение о соборности не традиционное, в него вошел по-русски и по-православному преображенный европейский гуманизм, в его учение о свободе, в его радикальное отрицание авторитета в религиозной жизни вошло учение об автономии германского идеализма. Хомяков был своеобразным анархистом, в отличие от Вл. Соловьева, и это делало его характерно русским мыслителем. Модернистический и реформаторский характер идей Хомякова почувствовал К. Леонтьев*, он увидел в них ненавистные ему элементы либерализма, демократизма, гуманизма. В более поздний период ренессанса XX века, уже во время войны, о. П. Флоренский, один из самых одаренных и своеобразных религиозных мыслителей той эпохи, по эстетическому вкусу к консерватизму и реакции в резкой статье восстал против Хомякова, как не православного, как модерниста, как выученика германского идеализма, имманентиста, демократа и прочее и прочее. И несомненно, идеи Хомякова могли быть у нас одним из источников реформации, но реформация эта, к сожалению, не удалась. Количественно преобладали реакционные церковные течения.

* Стоит отметить, что сам К.Н. Леонтьев в «Кто правее? Письма к В.С. Соловьёву» [публичные письма в редакцию, на которые Соловьёв отвечать не стал] указывал на два оттенка Православия, господствующих в его эпоху: хомяковское (смягчённое) и филаретовское (соответствующее «византийской традиции»). Несложно заметить, что Бердяев весьма лично интерпретирует это деление, выведенное Леонтьевым, сводя всё к элементам либерализма и пр. Сам же К.Н., который стал монахом незадолго до смерти (хотя стремился к этому и ранее) отойти от «филаретовского» Православия не мог. Так в 8-ом письме Леонтьтев указывал: «Лично хорошим, благочестивым и добродетельным христианином, конечно, можно быть и при филаретовском, и при хомяковском оттенке в Православии; и были, и есть таковые. А вот уже святым несколько вернее можно стать на старой почве, филаретовской, чем на новой, славянофильской почве. И это уже потому несомненно, что истинно свят лишь тот, кого признает таковым высшее духовенство; а не тот, который нам кажется таковым».

P.S. Напомню, что сегодня, 3 декабря, в 15.00 на философском факультете МГУ (Г-354) пройдёт круглый стол, приуроченный ко 100-летию основания «органа русской религиозной мысли» журнала «Путь» (подробнее здесь).

Недавно вспомнилось, что 29 ноября 2017 года на философский факультет МГУ приезжал Петар Боянич – сербский исследователь, в своё время защитивший диссертацию под руководством Ж. Дерриды.

Он выступал в поточной аудитории с докладом «Отношение права и насилия в русской философии и этика войны». Речь пошла именно о понятии «сила» в концепции И.А. Ильина, в частности из статьи «Понятия права и силы…». Тогда я задала вопрос, который скорее всего был просто репликой (на что мне ревностно указал сопровождавший Боянича гражданин, намекая, что не гоже поправлять «светил науки»). По-моему, это было упоминание про то, что Ильин был учеником школы возрождённого естественного права П.И. Новгородцева, предвосхитившего идеи Р. Штаммлера и что его работа «Понятия права и силы...» была написана исходя из соответствующего понимания концепта «естественное право».

Сейчас, читая коллективную монографию «Философия войны и мира, насилия и ненасилия», натолкнулась на весьма конкретный разбор текстов И.А. Ильина у В.П. Римского и К.Е. Мюльгаупта с привлечением и исторического контекста, правда, некоторые тонкости всё же ускользнули от авторов, но обязательно появятся в моей книге:

В заочной полемике с Л.Н. Толстым, оспаривая его концепцию непротивления, И.А. Ильин на первом, аналитическом этапе с философско-антропологической, логической и феноменологической (в гуссерлианском духе) установок принципиально разделил понятия «насилие» и «принуждение» (и здесь не работает бердяевское обвинение его в гегельянстве, так как мы показали выше, что Гегель отождествлял насилие и принуждение), принимая в качестве родового понятия концепт «заставления», содержание которого в зависимости от приложения воли может быть и психологическим, и физическим .

<…>

«Зло начинается там, где начинается человек, и притом именно не человеческое тело во всех его состояниях и проявлениях, как таковых, а человеческий душевно-духовный мир, — пишет Ильин, — это истинное местонахождение добра и зла... Согласно этому, добро есть одухотворенная (или, иначе, религиозно-опредмеченная, от слова «предмет») любовь, зло — противодуховная вражда. Добро есть любящая сила духа; зло слепая сила ненависти. Добро по самой природе своей религиозно, ибо оно состоит в зрячей и целостной преданности Божественному. Зло по самому естеству своему противорелигиозно, ибо оно состоит в слепой, разлагающейся отвращенности от Божественного». Здесь содержится скрытая полемика со столь же тайным гностико-манихейским дуализмом «тела и души» в моральной философии Л.Н. Толстого, но такое понимание зла и человека было свойственно и В.С. Соловьеву, и Η.Ф. Федорову, и H.A. Бердяеву, и многим другим «религиозным философам». Гностический тезис, восходящий к орфикам и Платону, сводится к тому, что источник зла — тело человека, в то время как душа — носитель божественного. Ильинское понимание — вполне православное: источник зла — душа человека, впавшего в первородный грех, но не только насилие, как «внешнее принуждение»; греховность телесная имеет истоком греховность души, отпавшей от Бога

(Римский В.П., Мюльгаупт К.Е. Глава 3. И.А. Ильин vs Л.Н. Толстой: философские смыслы полемики // Философия войны и мира, насилия и ненасилия (2019))

P.S. А кто-то и далее продолжает считать И.А. Ильина гегельянцем, хотя то, что философия права мыслителя не основывается на Гегеле заметно уже по его ранней статье 1910 г., о чём упоминают авторы:

«И здесь уместно обратиться к его первой напечатанной работе «Понятия права и силы (Опыт методологического анализа)» (1910), получившей и европейское признание, где он дает тонкое философское понятие «сила», отличное от гегелевского в «Философии права», но опирающееся на историю философии (хотя и допускает еще кантианскую логику)».

В предисловии к своей книге «Соловьёв и гностики» (2007) А.П. Козырев, ссылаясь на исследования коллег, указывает на связь некоторых течений современной философии и гностицизма, на те предпосылки, которые обеспечивают популярность гностических идей:

Сошлюсь здесь лишь на одно вполне убедительное сопоставление, сделанное историком гностицизма и философом X. Йонасом. Он увидел поразительное повторение ситуации гностического философствования в современном нигилизме (осмысленном в хайдеггеровском ключе как потеря традиционных ценностей, ницшевская «смерть Бога» — космократора, творца этого мира) и экзистенциализме, в основании которого «лежит некоторый дуализм, в котором констатируется, что человек отчужден, выброшен из мира, уничтожается само понятие родственного нам космоса» [1]. Гностицизм, как и современный экзистенциализм, может быть описан в категориях дуализма. «Раздвоены человек и мир, одновременно раздвоены мир и Бог. И эта двойственность — не дополняющих, но противоречащих друг другу вещей...» [2]. Не случайно А. Камю, один из главных представителей французского атеистического экзистенциализма, писал свою юношескую диссертацию на тему «Христианская метафизика и неоплатонизм», рассматривая в ней ранне-христианский гнозис как попытку примирить революционный, бунтарский дух христианства и греческую мысль [3]. Экзистенциалы или модусы существования человека в этом мире — тоска, тревога, отчаяние, забота, заброшенность — даже терминологически напоминают наименования страстей падшей Софии-Ахамот в валентинианском мифе, из которых, согласно этому мифу, рождаются материальные стихии космоса. Мир в гнозисе, как и в экзистенциальной философии, оказывается не фундированным, не имеющим существенного основания, а значит и ценностной иерархической структуры. Ещё один момент, отмеченный X. Йонасом в качестве поля пересечения гнозиса и современной философии, — это идея темпорального как выражения ущербного состояния мира. О валентинианском учении Йонас писал: «Оно употребляет понятия, выражающие время, но не оставляет никакого места настоящему, на чем познание могло бы закрепиться, и глядя на которое, оно могло бы подвесить бросок вперед. В нём есть будущее и прошлое, то, откуда мы идём и куда мы устремляемся, а настоящее оказывается лишь моментом самого гнозиса, некая случайная перипетия, которая неожиданно переходит от одного к другому в высшем кризисе эсхатологического теперь» [4]. Гнозис, по самому своему названию претендующий на знание о мире, меньше всего оставляет надежд на то, чтобы познать нечто ясно и отчетливо, с трезвым разумом и чистой душою. Воскрешающий на рубеже двух эпох дионисийские глубины древних мифов, он и поныне остается мощным и опасным генератором всё новых мифов, порабощающих сознание своих адептов, и если и дающих, согласно шеллинговско-соловьёвской концепции «мифологического процесса», кому-то пребывать в мире, то явно не благостно-безмятежным богам хайдеггеровского Олимпа.

Далее по тексту ещё интересней…

Сноски:
[1] Jonas H. La religion gnostique. Le message du Dieu Etranger et les debuts du christianisme. Trad, fr., Flammarion, 1978. P. 423. Пер. — А.К
[2] Там же. Р. 425.
[3] Камю А. Бунтующий человек. М., Политиздат, 1990. С. 144.
[4] Jonas H. Op. cit. P. 436.

Введу рубрику #простооставлюэтоздесь

Сегодня (10 декабря) 75-лет со дня смерти русского мыслителя Семёна Людвиговича Франка (1877–1950)

Для меня Франк до сих пор в первую очередь – это автор термина «антиномистический монодуализм», который вызывал у меня и однокурсниц с социологического факультета особый интерес [сам термин употребляется философом в работе «Непостижимое» (1939)].

А во вторую, наверное, – автор работы «Духовные основы общества» (1930), в которой он намечает задачи социальной философии, отбрасывая «социологию» как область знаний так до сих пор неопределившуюся со своим предметом:

После крушения французской революции, этой необузданно-мятежной попытки осуществить общественные мечты радикальных реформаторов, своевольно, рационально-самочинной человеческой волей заново построить человеческое общество, возникло сознание, что человеческому самочинию поставлены пределы, что есть вечные, неизменяемые начала общественной жизни, над которыми не властна человеческая воля. Таково именно основное содержание гениальной, религиозно осмысленной интуиции Жозефа де Местра, под влиянием которой возник замысел «социологии» Огюста Конта. «Абстрактному» или «метафизическому» мировоззрению доктринеров XVIII века, которые хотели строить общественный порядок на основании отвлеченных планов, Конт противопоставляет «социологию» как положительную науку об обществе, познающую естественную, неотменимую человеческой волей закономерность общественной жизни. Так зародился замысел обобщающего социального знания, который с того времени, в течение уже почти 100 лет, разрабатывается под именем социологии.

Любопытно, однако, что, несмотря на эту свою давность и на наличие огромной литературы, «социология» доселе не имеет ни точно определенного предмета, ни общепризнанных методов и научных традиций; в сущности, еще до сих пор нет социологии, как определенной науки, а есть едва ли не столько же отдельных «социологии», сколько авторов, о ней писавших.

Бывший марксист, соратник и друг П.Б. Струве, перешедший на позиции идеализма, в 1912 г. принял крещение. В некотором роде преемник, но всё же оппонент Н.О. Лосского. Участник сборника «Из глубины» (1918), деятельности ВАДК, до этого Религиозно-философских собраний.

На «философском пароходе» оказался в эмиграции, где был вынужден изыскивать обеспечение для семьи, состоящей из жены и четверых детей. С головой уходит в философию, правда, последнее не мешает ему по идейным, а не политическим причинам посотрудничать с евразийцами. Свою позицию Франк сам определял как «По ту сторону “правого” и “левого”».

Глава «философско-исторического отделения» РНИ до упразднения последнего летом 1933 г. О причине непродления лекций, как выяснилось позже, всё же, вероятно, связанной с его еврейским происхождением [хотя летом 1933 г. РНИ был упразднён, и произошло сокращение штата, переориентированного тогда на изучение большевизма; или как пишут исследователи: «При этом официальная формулировка университета, согласно которой трудовые отношения с философом прекращались, очевидно, ещё не несла в себе выраженного расового подтекста»], что стало известно гораздо позднее, когда «после смерти философа его вдова — Татьяна Сергеевна Франк ... смогла получить от немецкого правительства летом 1961 года 6000 марок в рамках политики по возмещению ущерба от деятельности национал-социалистов (“Wiedergutmachungspolitik”)».

До конца 1937 г. всё же оставался в Германии, но был вынужден зарабатывать за пределами страны [собственно, как и И.А. Ильин, выезжавший для этого в Латвию и там же как не-ариец, издававший свои книги]. Переехал в Швейцарию, оттуда во Францию, а далее в Англию.

Сегодня продолжается подготовка собрания сочинений С.Л. Франка (вышло уже 5 томов), подробнее о биографии и философии мыслителя можно узнать здесь (А.С. Цыганков и Т. Оболевич) , здесь (К.М. Антонов) и здесь (Н.Франк).

Как бы странно это ни было, но, вероятно, сборник с таким названием через какое-то время может оказаться востребованным в России 😅

17 декабря (ср) в 10.00 в онлайн-формате начнутся «Ильинские чтения», которые вот уже в третий раз организуются «Византийским кабинетом» СПбДА.

В этом году чтения приурочены ко 100-летию с момента издания сочинений И.А. Ильина «Религиозный смысл философии» и «О сопротивлении злу силой».

Формат мероприятия: круглый стол-семинар (онлайн)

Желающим принять участие в качестве докладчика необходимо сообщить о своем намерении в письме, к которому требуется приложить тезисы доклада (5–7 предложений) и свои актуальные данные, ответственному за проведение мероприятия Игорю Анатольевичу Иванову (igivan74@mail.ru).

Регламент: доклад: 15–20 минут, обсуждение – 10 минут.

Тематика для обсуждения на круглом столе:

– Насколько идеи, изложенные в книге «О сопротивлении злу силой» И.А. Ильина соответствуют православной точке зрения по затронутому вопросу?

– Исторические, идейные, политические причины бурной реакции на книгу «О сопротивлении злу силой»

– Современные интерпретации работы «О сопротивлении злу силой» и их соответствие содержанию книги

– Сборник «Религиозный смысл философии» – фундамент французского неогегельянства или новый взгляд на задачи философии?

– И.А. Ильин и ильинистика сегодня

В письме к Н.К. Метнеру от 29 ноября 1935 г. И.А. Ильин, объясняя отсутствие отзыва на вышедшую у друга книгу «Муза и мода», даёт некоторое пояснение, относительно того, что значит для него «понять»:

Раз и навсегда, оставим в стороне «других» людей, музыкантов, теоретиков и философов, кто бы они ни были. Я – не они; и они – не я. Там, где они могут считать себя «понимающими», «понявшими» и полномочными к оценке и критике – я может быть, ещё не могу.

Я понял тогда, когда я воспроизвёл созерцательно-мыслительный акт пишущего и, воспроизведя, увидел те реальности, которые он видит и описывает. О «Феноменологии Духа» Гегеля написаны десятки книг; и те, кто их писали – наверное считали себя «понявшими». А когда я понял эту книгу, я убедился в том, что они ни черта не понимали.

P.S. Неудивительно, что такая позиция относительно понимания Гегеля и не только, могла раздражать современников и позволять говорить им о «великой гордыне» и пр.

Сегодня, 17 декабря, в формате круглого стола онлайн прошли III Ильинские чтения, организованные «Византийским кабинетом» СПбДА и приуроченные ко 100-летию с момента издания сочинений «Религиозный смысл философии» и «О сопротивлении злу силой»

Запись доступна здесь. Некоторые таймкоды ниже [скорость х1,5 вполне подходит]

8:44 – начало; вступительное слово свящ. Игоря Анатольевича Иванова
10.00 – вступительное слово И.Б. Гаврилова; манифест «православного меча» и бурная реакция на него в эмиграции; современный контекст

15:28 – доклад Стогова Д.И. «Отношение русских монархистов к книге И.А. Ильина “О сопротивлении злу силой”» – отзыв анонима в «Ежегоднике монархического совета» (№140), отзыв о. Антония (Храповицкого) в газете «Новое Время» (4,5 ноября 1925 г.), отклик еп. Тихона (Лященко) Берлинского, отзыв о. Анастасия (Грибановского), отсутствие отклика «зубров».
31.40 – вопросы: почему барон фон Кеппен отказался от распространения книги, которая была опубликована на его средства?

33:53 – реплики о «духовной точке зрения» причин критики интеллигенцией «О сопротивления злу силой»; о «бердяевщине и франковщине» – позиции максимализма, при необходимости исходить из минимализма, компромисс в несовершенном мире.

37.00 – доклад Лисицы Ю.Т. «Фундаментальные книги Ивана Александровича Ильина по теории познания и нравственной философии» – «Религиозный смысл философии. Три речи (1914–1923)»: аксиомы методологии философии, философия творится нечувственным опытом, Ильин как а-модернист, сборник – итог философской деятельности Ильина, трудность перевода ключевых философских терминов И.А. на английский, триединство истины, добра и красоты; изложение философских идей Ильина как «музыкальная композиция». Понятие «Дух» у Ильина не тождественно «духу народа».
1.17.30 – вопросы: вероятно, к концу года выйдут 3 тома переписки И.А. Ильина с Н.К. Метнером; в перспективе издание переписки с ген. А.А. фон Лампе и Б.А. Никольским; обнаружение книги старшего брата И.А. – Алексея Ильина.

1.28.10 – доклад Даренского В.Ю. «Философия как религиозная аскеза в концепции И.А. Ильина» – продолжение обсуждения книги «Религиозный смысл философии»; «Ильин вернул философию к её архетипу», «ренессанс святоотеческого философствования И.А. Ильина», пути философии и религии, Ильин как неоплатоник по гносеологии; диссертация о Гегеле – неоплатоническая интерпретация немецкого мыслителя; мотивы экзистенциализма в онтологии, гносеологии; философия – «духовное художество».
1:49.10 – комментарии, вопросы, дискуссия насчет неоплатонизма Ильина; проблема христианского платонизма

2.05.33 – мой доклад «Сборник “Религиозный смысл философии. Три речи (1914–1923)” как описание основ философского метода И.А. Ильина» – метод как «душа философии», программа собственной религиозной философии с 1911 г., курс «Введение в философию» как тезисное изложение основ собственного варианта философии; трудность терминологии, которая в работе не получила должного раскрытия, но была раскрыта в «Аксиомах» и «Пути к очевидности» и др. книгах; причины, связанные с упрощением онто-гносеологии И.А. Ильина среди историков философии прошлого и настоящего (сведение к гегельянству, гecсерлианству и пр.), интерпретация С.М. Бабинцева vs интерпретации И.И. Евлампиева.
2.24.55 – комментарии, вопросы: в чем религиозный смысл философии? Ильин – философ-загадка; «пережив кораблекрушение в морях немецкого идеализма…»; когда выйдет книга? Ильин «не-классический философ»? Новости ильиноведения.

2.48.39 – доклад свящ. Игоря Анатольевича Иванова «Несколько слов о православном понимании воинского служения» – пацифизм как нивелировка сопротивления, иллюзия праведности (силлогизм), гностицизм; «О мече и праведности», почему у Ильина понятия «неправедность» и «грех» – разнесены, скупость святоотеческой мысли касательно осмысления подвига воинов.
3.07.11 – вопросы: является ли термин «отрицательная любовь» синонимом понятия «ненависть»? Откуда взят сюжет у Ильина про Иоанна Предтечу и воинов?

3.14.40 – итоги круглого стола; ещё новости ильиноведения/ильинистики

31 октября в Лектории на Воробьёвых горах храма Троицы и МГУ с лекцией «Лев Лопатин – философ творческой причинности (к 170-летию со дня рождения философа)» выступал А.П. Козырев (запись доступна здесь).

В рамках своего выступления, упоминая про мизерное количество диссертаций о Л.М. Лопатине, А.П. сообщил о том, что в одной из них всё же можно найти сведения касающиеся того, что после революции Лопатин высказывал идею о необходимости создания некой организации, которая бы занималась распространением «христианской культуры» (упоминание об этом воспроизводится о. Павлом Флоренским).

Мне, конечно, стало интересно, т.к. впоследствии в 1919 г. возникла Вольная академия духовной культуры, участие в деятельности которой приняли многие русские мыслители, включая и о. Павла Флоренского.

Как удалось выяснить, диссертация, о которой упоминал А.П. Козырев принадлежит перу свящ. Игоря Троицкого, ныне кандидат богословия, и носит название «Анализ философских взглядов Льва Михайловича Лопатина (1855–1920)» (СПбДА, 2021).
В ней диссертант ссылается на «Записку о христианской культуре» о. Павла Флоренского (Соч. в 4-х тт. Т.2. С. 558–559) [впервые опубликована в 1924 г. на англ. в «The Pilgrim. A review of christian politics and religion» под ред. англиканского епископа William Temple], в рамках которой сообщалось следующее:

Тезисы этого рода, прилагаемые к настоящей записке, составлены незадолго до кончины профессором философии Московского Университета Львом Михайловичем Лопатиным. Исключительно тонкий ум этого философа, общее христианское направление его мысли, высокое уважение, которым пользовался он при жизни в наиболее преданных духовным интересам кругах московского общества, наконец его долголетнее пристальное размышление над вопросами христианской веры и обширный педагогический опыт заставляют отнестись к этим тезисам с полным вниманием и сделать попытку положить их в основу Всемирного Союза Возрождения Христианства.

Кстати, далее Флоренский предлагает свою редакцию по некоторым пунктам, и что вполне ожидаемо, с предоставлением «первенства чести и всехристианской инициативы» Римскому Епископу.

Тезисы же Л.М. Лопатина опубликованы составителями соответствующего тома сочинений Флоренского на с. 789–794 и включают:

«Тезисы Всемирного Союза Возрождения Христианства» (1918) – судя по всему, описывали формат создания экуменистического единства: догматы как дело «второстепенное» воспринимаются как «благочестивые и вдохновенные попытки дать определённое и точное богословское изложение понимания этой [Божественной] истины» (п. VII); противопоставление внутреннего авторитета «чисто внешнему» (п. IX), т.е. «сторонникам первенства веры во внешнюю церковь», противопоставляется «внутренний авторитет Божественной истины».

«Тезисы Восточной Православной Церкви. Верования, обязательные для всякого православного христианина» (1918) – первые пункты вне-догматическое описание христианских установок,с подчеркнутым сохранением обрядов и догматики; последний включает понимание отклонения от догматики и предания как плода личного заблуждения, к которому церковь должна «отнестись снисходительно».

P.S. Было бы интересно узнать, через кого рукопись Флоренского от 4 июня 1923 г. попала в Англию 🤔

21 декабря – день, когда прекратилась земная жизнь Ивана Александровича Ильина, русского философа, чьи философские работы, как мне кажется, ещё не получили должного рассмотрения.

Даже политическую публицистику, часть из которой всё же можно отнести к политической философии и рассмотреть как преломление философско-правового подхода Ильина к реальности своего времени, которую так любили цитировать, ныне стараются не упоминать «от греха подальше».

Наверное, первой «медиа-кампанией» против философа была реакция на книгу «О сопротивлении злу силой», второй – реакция на ту самую статью «Национал-социализм» (17 мая 1933), которую с самого её появления в эмигрантской прессе противоположного лагеря, закрывая глаза на реальные факты и содержание текста, интерпретировали так, как её продолжают интерпретировать некоторые «доброхоты» сегодня; а также последующие фиксации «фактов» (а на самом деле газетных сплетен) про «известный адрес» в мемуарах (И.В. Гессен, Р.Б. Гуль); третья –ремарка об Ильине в «ИРФ» В.В. Зеньковского, историка философии, который не удосужился ознакомиться с тем, о чём же писал этот мыслитель до диссертации и после «О сопротивлении злу…».

Спустя сто лет мало что изменилось. Всё те же политические страсти, всё те же претензии, всё та же тема про «гегельянство и фихтеанство» в одном лице + гуссерлианство в придачу; «ритор», «эпигон» и пр. и пр. И многие, ничего не читая [или же ограничиваюсь диссертацией о Гегеле и публицистикой], в это верят… И вот она «возрождённая Россия», для которой писал Иван Ильин.

Лично мне всегда была непонятна та вера и уверенность философа в то, что Россия возродится. Безусловно, это «христианский оптимизм», вера в Промысл Божий, вера в то, что Россия ещё не исполнила своё «презназначение на земле», что ещё есть в ней те люди, которые живут (бытийствуют), а не существуют, но лично мне реальность даёт больше поводов для пессимизма. Хотелось бы ошибаться, тем более что теплится надежда.

После самой длинной ночи в году солнца становится больше…

Пусть не удаётся нам всегда и безошибочно отличить главное от неглавного и священное от несвященного; пусть низы нашего народа блуждают в предчувствующих суевериях, а верхи гоняются сослепу за пустыми и злыми химерами. Страдания, посланные нам историей, отрезвят, очистят и освободят нас… Но к самому естеству русской народной души принадлежит это взыскание Града. Она вечно прислушивается к поддонным колоколам Китежа; она всегда готова начать паломничество к далёкой и близкой святыне; она всегда ищет углубить и освятить свой быт; она всегда стремится религиозно приять и религиозно осмыслить мир…
[Главное Православие не путать с гностицизмом и обратно]

(На фото Ильины Швейцария, Schynige Platte, 1941 г.)

Как намекнуть другу, что он долго не отвечает на твои сообщения письма. Вариант от И.А. Ильина, из письма к Н.К. Метнеру от 30 сентября 1937 г.:

А вот недавно приобрёл я Творения Василия Великого и там в переписке нашёл следующее, что и отношу к тебе:

1) «Что я люблю тебя, заключай из того, что пишу; а что ты ненавидишь меня, узнал я из того, что молчишь. Но пиши хотя впредь, пером, чернилами и лоскутом бумаги, свидетельствуя свою любовь к любящим тебя!»

<...>.

5) «О, если б можно мне было каждый день писать к твоему благоговению!»

Сии словеса великого учителя и богослова, – я применяю к твоему благоумолчанию и питаю слабую надежду, что твоё благоутробие восстыдится содеваемого тобою опустошения души моей и, покаянно опамятовавшись, всесердно отнесётся письменно к моему самоуничижению. А если нет – то тебя, Карапет, Бог накажет.

Вышел Ежегодник ГАРФ за 2025 год, в котором опубликован лекционный курс И.А. Ильина под названием «О человеческом общении», прочитанный в Швейцарии во второй половине 1941 года [текст прикрепляю].

Часть текста лекций ранее уже входила в состав некоторых статей мыслителя (подробнее в преамбуле и комментариях), но по совокупности материал нов и интересен, по крайней мере мне, как «бывшему социологу».

В рамках курса Ильин продолжает, начатые ещё с 1911 года, штудии по «описательной социологии» [за первую из которых философа прозвали «самозваной нянькой и воспитательницей»], которая «исследует не материальную культуру, не хозяйственные и правовые явления истории, а психологический состав человеческой совместной жизни на земле».

Как мне кажется, и на сегодняшний день те «открытия», скрытые от глаз в повседневности, которые делает И.А. Ильин, не потеряли своей актуальности, даже учитывая трансформации СМИ.

Приведу некоторые выдержки:

В те исторические события, свидетелями коих нам суждено быть, — весь этот поток войн и революций, потрясающих современные народы, — свидетельствует об одном: о чрезвычайном усилении ненависти и об оскудении любви в современном человечестве.

<…>.

Кто из нас, напр[имер], возьмется уверенно сказать про другого, что «такой‐то» поступок он мог бы совершить, а «такой‐то» — ни при каких условиях. Сказать — и не ошибиться. Разве «возможности» чужой души легко учесть. А тут человек утверждает с апломбом, авторитетно... Или играет на нашей подозрительности... Или делает ставку на нашу личную антипатию и вражду... Или же, наконец, — это «просто напечатано, черным по белому»! «Не станут же зря печатать»! (о, наивность...).

<…>.

И как понятна тогда потребность немногих духовно-живых и независимых людей — учредить в этом хаосе хаосов, в этой метели метелей — остров спокойного, и в силу одного спокойствия, духовно-победоносного общения, созерцания и строительства. […].Чем темнее в мире и вокруг нас — тем важнее именно такие очаги духовного общения.

P.S. Благодарю М.А. Колерова, предложившего ещё в 2024 г. поместить на страницах Ежегодника «что-нибудь из архива». Думаю, что многие понимают, какую любезность проявил ответственный редактор.

В рамках семинара «Проблемы изучения русской мысли» 23 декабря в ИФ РАН выступил глава Фонда братьев Трубецких о. Георгий Белькинд, который сообщил нам о новостях из мира трубецистики.

Впоследствии завязался разговор по поводу причин, которые могли сподвигнуть Е.Н. Трубецкого на создание работы «Смысл жизни». В дискуссии мы затронули лишь одну сторону, касающуюся определённой тенденции следования философии в России в начале XX века. По поводу же иных «камней преткновения» приведу фрагмент из письма Е.Н. к М.К. Морозовой от 25 декабря 1911 г.:

Много и озабочено думаю о «Пути». Хочется ему хорошенько послужить; но чувствую, что на меня, между прочим, ложится самая неприятная обязанность выметающего сор из комнаты. Я должен тщательно смотреть, чтобы руководящая мысль его не засорялась, не смешивалась с безвкусием и непониманием. А это может совершиться на каждом шагу. Например, хотя бы «национальный мессианизм», — это уродливая смесь религии и патриотического кваса, руссификация Христа и Евангелия. С этим, впрочем, ещё мы справимся (пришли как-нибудь Никиту, и я с ним отошлю тебе мою рукопись, которую затем отдай в переписку). Но вот где самая большая опасность — философский сборник.

Читая статью Булгакова, «О природе науки», я убедился, что свои опаснее чужих. Ни Гессен, ни Яковенко, ни Фохт никогда мистики не скомпрометируют и не смешают её со всяким сором, потому что вовсе ею не интересуются. Булгаков, наоборот, в этой статье этим занимается специально, смешивает в одну кучу хозяйство, науку и Софию, и превращает все это в ужасного вкуса окрошку. Они с Бердяевым ещё могут быть полезны в темах религиозных и культурных; но в философии такая статья или бердяевская «Свобода от философии» — вредны. Я буду решительно настаивать на том, чтобы философский сборник еще расширить: с ними одними прямо неловко выступать, да и для дела вредно. Такой мистицизм опаснее всякого рационализма и против него нужно бороться.