Цикл рассказов о чувственной любви и о России, утраченной навсегда. Лучшая, по мнению самого Бунина, его книга шокировала современников и стала золотым стандартом русской литературной эротики.

​​Русская классика — это не обязательно толстый роман. По субботам «Полка» советует один рассказ из числа наших любимых.

Короткие рассказы Дмитрия Горчева часто построены так, будто с нами говорит натуралист, довольно быстро сбивающийся на остранение, искреннее удивление при виде, казалось бы, повседневных вещей и явлений. «Когда москвич идет по улице с сотовым своим телефоном, который выдали ему при рождении и положат ему в гроб после смерти, он обязательно говорит в свой телефон: «Я иду». Или: «Если вам вдруг стало скучно жить в городе Петербурге, нужно сделать так: зайти в трамвай с какой-нибудь знакомой и громко ей сказать: «Я вот эту корюшку не понимаю — дрянь какая-то, а не рыба — минтай и то лучше».

Наш любимый рассказ из этой серии — «Лурье». Прежде всего потому, что нам знакомо несколько его героев. «Тот, кто никогда не жил в Петербурге, ничего не знает про Лурье. Лурье — это не фамилия, не имя, не национальность: Лурье — это Лурье. <…> Род деятельности у всех Лурье гуманитарный: история, искусствоведение, богословие, гинекология. Лурье-тракториста не бывает». Рассказ миниатюрный, и велик соблазн процитировать его целиком, но мы не будем — скажем только, что к концу возникает полное ощущение, что Горчев описывает что-то опасное и неведомое, вроде какого-нибудь персонажа «Книги вымышленных существ» Борхеса.

Прочитать «Лурье» и другие избранные рассказы Горчева можно здесь.

В одном из недавних выпусков подкаста «Между строк» Лев Оборин обсуждает с литературоведом Олегом Лекмановым знаменитое стихотворение Николая Олейникова — поэта, близкого к кругу ОБЭРИУ. Что это был за советский ритуал — перемена фамилии, о которой следовало сообщить в газету, и как чтение газет вообще помогало обэриутам в их работе? Почему в стихотворении вслед за переменой фамилии полностью меняется и сам герой? Трагедия перед нами или фарс, и зачем в «Перемене фамилии» нарочито графоманские приёмы — может быть, Олейников, который славился ядовитым юмором, просто издевается над читателем?

«Герцен, Белинский, Достоевский, Некрасов — какие имена, какие люди! И Тургенев, и Гончаров, и Грановский, и Кавелин, и Лев Толстой — все у неё за столом <...> и, кажется, если бы в иной понедельник вдруг обрушился в её гостиной потолок, вся русская литература погибла бы», — писал Корней Чуковский.

Она — Авдотья Панаева, писательница, хозяйка литературного салона и главная, а может и единственная, любовь Николая Некрасова.

Их мучительная связь длилась около двадцати лет, порождая бесконечные сплетни, и закончилась тяжёлым разрывом. Именно Панаевой посвящены стихи «Я не люблю иронии твоей» и «Мы с тобой бестолковые люди».

Свои произведения — рассказы, повести и роман «Семейство Тальниковых» Панаева публиковала под мужским псевдонимом Н. Н. Станицкий. Зато её настоящее имя значится на двух написанных совместно с Некрасовым романах — «Мёртвом озере» и «Трёх странах света». Но главное наследие писательницы — книга «Воспоминания», бесконечно добрая к Некрасову и беспощадная к его врагам.

85 лет назад родился Венедикт Ерофеев! Вспоминаем нашу статью о его главном произведении.

​​85 лет со дня рождения Венедикта Ерофеева! Слушайте курс Ольги Седаковой о писателе, его бессмертной книге и о том, что Веничка так и не сказал напрямую, хотя, кажется, все время имел в виду.

«Убедившись за последние годы в том, что ни одна моя строчка не пойдет ни в печать, ни на сцену, я стараюсь выработать в себе равнодушное отношение к этому. И, пожалуй, я добился значительных результатов. <...>
Теперь я занят совершенно бессмысленной с житейской точки зрения работой — произвожу последнюю правку своего романа.
Всё-таки, как ни стараешься удавить самого себя, трудно перестать хвататься за перо. Мучает смутное желание подвести мой литературный итог», — писал Михаил Булгаков Викентию Вересаеву в марте 1939 года.

🔺1939-1940