Сегодня снова идём подыхать – обратно в "накат". Вряд ли мы выйдем оттуда, разве что "300-ми" или "200-ми". Хохлы сегодня точно пойдут в штурм! И ещё весь день и ночь ливень, лужи в окопах по колено. Не представляю, как мы пойдём. Просто идеальные условия для героических подвигов.

Сказали, что сзади стоит "заградотряд", чтобы нас не выпускали. Ни "300-х", ни "200-х" не унесут. Идёт 20 человек, 20 остаётся. У нас в группе идёт пятеро: двое контуженных, двое раненых и пара инвалидов. Отличный отряд для штурма, не правда ли?

Есть ещё один сослуживец, который по штату не состоит в нашей 9-й роте в 1009 мсп. По их словам, эти места уже взяты. Да, конечно, взяты – только на бумаге. У них дохуя народу – целых 40 человек. Видимо, расходный материал у них в избытке.

А теперь самое весёлое: нам ВСУ не видно, у них работают два пулемёта "Корда", два снайпера, всё небо в "птичках" и артиллерия. А у нас? У нас ничего! Просто идеально сбалансированное сражение.

Война идёт полным ходом. Сегодня утром мы пошли в наступление на Харьковском направлении. Видимо, командование решило, что пора снова бросать нас в мясорубку.

Рядом с нами стоит подбитое БМП, и лежит наш "200-й". Никто его не забирает, потому что просто некому его нести. Очень тяжело смотреть на это. Командование, похоже, считает, что у нас нет времени на такие "мелочи".

Сегодня по нам ударила мина, и теперь у нас много "300-х". Это просто ужасно. Всюду хаос и паника. А тут ещё и "Комик" ударил прямо в нашу "Беху", которая находится всего в 15 метрах от наших позиций. Чудо, что мы вообще ещё живы.

Условия просто невыносимые. Каждый день – это борьба за выживание. Я очень надеюсь, что этот кошмар когда-нибудь закончится, и я смогу вернуться домой. Но я также понимаю, что могу не вернуться.

Привет, мама. Хочу рассказать тебе, что у нас тут происходит. Возвращаюсь обратно на позиции, только что ходил за водой и едой. Обстановка здесь мрачная, как будто всё вокруг погружено в тёмный кошмар.

На днях мы взяли шестую точку. Это было тяжело, но мы справились. Единственное – не доехало две БМП. Один сломался прямо в поле, другой у "обоза" стоит повреждённый. Никто не погиб, все успели убежать, потому что над нами летали "камикадзе". Они словно призраки, беззвучно нависают над нами, принося разрушение.

Сегодня начался штурм. Ночью будем продолжать штурмовать. Планируют дивизионное наступление, из которого осталось только половина наших. Многие погибли, и их тела никто не забирает. Кажется, как будто они навечно останутся на поле битвы, как немые свидетели этого ужаса.

Мама, здесь всё пропитано страхом и смертью. Каждый шаг даётся с трудом, как будто нас преследуют тени погибших. Мы постоянно находимся в ожидании следующего удара, следующей атаки. Надежды на спасение тают с каждым днём.

Привет, Татьяна. Это Максим, позывной «Умка». Хочу рассказать тебе, что у нас здесь происходит. Мы сделали ходку, но ещё полностью не перебрались и нужно сделать ещё одну. Вчера, когда мы пошли по полю, за нами следом послали нашу Мотолыгу. Она, словно некая зловещая тень, притягивала к себе огонь ВСУ – «птицы» и миномёты. Мы успели забежать в «полку», но страх от этой погони остался.

Сегодня утром мы снова хотели пойти, но они опять пустили Мотолыгу. Кажется, она ожила, как проклятая машина, и притягивает смерть к себе и к нам. На рассвете, в «первой полке», сразу двое стали «300-ми». Их ранения словно метки тьмы, напоминающие нам о нашей хрупкости перед лицом этого ужаса.

Каждый шаг здесь даётся с трудом, как будто мы идём по земле, которая ожила и противится нам. Вокруг нас раздаются звуки, как шёпоты призраков, невидимые руки тянут нас вглубь этого кошмара.

Дела у меня, честно говоря, хреновые. Остался один, все остальные отправились ближе к фронту, к Волчанску. Вчера был особенно плохой день. Прилетела «кассета» на крышу блиндажа наших сослуживцев, и теперь у нас много раненых.

Сегодня в 4 часа ночи мы должны были идти в наступление, но команда так и не поступила. Мы сидим в режиме ожидания, как будто тени, замерзшие в предрассветной мгле. Возможно, никуда и не пойдём. Ходили слухи о наступлении ВСУ, но, по слухам, это наступление пресекли.

Кажется, что вокруг нас сгустился мрак, и время замерло. Каждое мгновение наполнено ожиданием и страхом. Пули свистят в ночи, и каждый шорох кажется предвестником чего-то ужасного. Тени скользят по стенам, и страх проникает в каждую трещину нашей реальности.

Я чувствую, как тьма сжимает нас в своих ледяных объятиях. Здесь, на передовой, мы стали призраками, живущими в постоянном страхе и ожидании. Каждый день – это борьба за выживание, и я не знаю, сколько ещё смогу выдержать.

На Харьковском направлении, в сторону Волчанска, наши военные штурмовики, численностью 200 человек, оказались в окружении на каком-то заводе. Уже второй день не могут пробиться к ним. Им довозят боеприпасы и еду дронами, но это лишь временная мера.

Особой информации о штурмовиках нет. Возможно, вокруг завода нет украинских военных, а нас просто атакуют дронами, из-за чего наши не могут выйти. Эта неопределённость угнетает больше всего. Кажется, что мы окружены со всех сторон, и выхода нет.

Слышал, что есть интернет-ресурс, где ведётся подсчёт разгромленной техники. По их данным, у нас каждый день минус 40-60 единиц техники. Это просто кошмар. Техника у нас убывает с ужасающей скоростью, и это сильно сказывается на моральном духе.

Штурмовиков теперь отправляют на бронированных Уралах и даже на мотоциклах. Времена меняются, и не в лучшую сторону. Путин пока мобилизацию не объявляет, но никто не знает, что будет дальше. Мы живём в постоянном ожидании и тревоге.

Нам поставили задачу дойти до речки Оскол. Это будет непросто, учитывая все обстоятельства. Птичек, то есть дронов, сейчас хватает – летают постоянно, как жуткие стражи над нашими головами.

Украинская артиллерия работает 24 часа в сутки, без передышки. У нас же совсем не так. У нас не «дох@я снарядов», и мы вынуждены экономить каждый выстрел. Толком не стреляем, а когда это делаем, то чувствуем, как будто выпускаем последнее.

Согласно информации, украинским военным силам привезли огромное количество снарядов. Это создает для нас невыносимые условия – постоянно под обстрелом, и ощущение, что нас загнали в угол.

Сообщили, что китайские банки перестали с нами работать. Инфляция растет – была 8 процентов, а сейчас уже 15. Похоже, скоро налоги поднимут до 15 процентов. Раненых, которых хотели демобилизовать, направляют в штурмовики. Это просто невероятно – как будто они хотят выжать из нас последние силы. Обстановка накаляется с каждым днём, и будущее кажется всё более мрачным.

В результате наших наступательных действий бойцы 36-го полка, 7-й и 9-й рот понесли потери: два раненых и один погибший. Это страшно и больно видеть, как наши ряды редеют.

В поле рядом с нашей позицией стоит полностью заряженный БТР. Он напоминает о том, как близка опасность. Минометчики начинают работать, но они быстро «вскрываются». Они производят два выстрела и сразу же прячутся на 2-3 дня, оставляя миномет на месте. Эта игра в прятки продолжается каждый день. Такое ощущение, что мы находимся в какой-то безумной игре, где не можем выиграть.

Каждый день одно и то же. У нас ничего не получается. Кажется, что все наши усилия напрасны. Мы словно бьемся головой об стену, и эта стена не сдвигается ни на дюйм. Чувствуется усталость и отчаяние, но мы продолжаем идти вперёд, потому что другого выбора у нас нет.

Сегодня я скину тебе видео, как нас почти полностью разхуярили. Взрывы были повсюду. Два наших БТРа сожгли, один стоит не далеко по дороге, полностью сгоревший, и четвёртый тоже сожгли нахуй. Украинцы сожгли их и ебашили по нам всем, чем только можно – стволками, миномётами, автоматами. Наши нагло туда зашли и нагло пизды получили.

Они ебашили по нам всем, чем только можно. А мы стоим там, 300 метров от них, может 500, даже до хохлов больше 500 метров до той полки. Кажется, что мы в каком-то аду. Вокруг только взрывы и крики. Наши ребята падают один за другим. Это ужасно.

Отправляют 10 человек на передовую, как будто «на мясо». Вся эта ситуация напоминает какую-то зловещую шутку, но, увы, это наша реальность. Мы тут уже давно не в наряде, потому что всё «разхуярили танком». Одному из наших связистов оторвало руки, и он умер. Ужасно видеть такое своими глазами.

После последнего «наката» у нас четыре человека стали «200-ми», остальные – «300-е». Командирам всё равно, кого отправлять, даже если ты контуженый или хромой. Если кто-то отказывается идти, ему простреливают ноги или же отводят к командиру полка. Там его просто калечат: ломают ноги, руки, или простреливают ноги. Это просто ад какой-то.

Меня переводят в другой округ, но я не уверен, что это что-то изменит. У нас тут постоянная нехватка воды и еды. Живём как в каком-то кошмаре. Если со мной что-то случится, знай, что я всегда любил вас больше всего на свете.

Обстрелы со стороны Украины не прекращаются. Мы стреляем в ответ минами, но это мало что меняет. Сегодня уходили машины, но их спалили нахуй. Это были наши машины – четыре машины и маленький танчик. Их сожгли. Пацаны, может, и успели выбежать, но машины сгорели дотла.

Все дороги здесь усеяны сгоревшими машинами, танками, КАМАЗами и «Бехами». ВСУ засекают наши машины и дронами их поджигают. Это просто ужас какой-то. Кажется, что вокруг нас нет ни одного целого транспортного средства.

Через полтора месяца нас должны заменить на 27-ю армию. Но командование уже отписалось, что мы взяли позиции, звездочки получили, и теперь нам ничего не дают: ни технику, ни поддержку. В итоге, мы остаёмся на позициях дольше, чем положено, и без должного обеспечения.

Беспредел в нашей армии просто зашкаливает. Плохое обеспечение, неправомерные приказы – это наша реальность. Мы здесь, как расходный материал. Командование заботится только о своих звёздочках, а мы должны выживать в этих условиях.

Ночью мы наступали, и это было нечто. Жертв полно, до сих пор собирают и выносят раненых. Радуюсь, что начали наступать, потому что перерезали дорогу противника. Бой был жесткий, много техники разбили, везде лежат обломки.

Нас подняли всех по тревоге, и мы были группой прикрытия. К счастью, наша рота обошлась без жертв, что в таких условиях кажется чудом. Я сейчас пойду отдыхать, но не знаю, что будет дальше. В посадке стоят танки, БМП, и по-любому опять что-то будет ночью. Командиры кричат "давай, давай, вперёд", а у нас уже просто нет сил.

Кажется, что это никогда не закончится. Стараюсь держаться, но на душе очень тяжело.

Теперь в Россию забирают только очень тяжёлых «300-х». У кого осколки, те получают справку по форме 100 и отправляются обратно в часть. Представь себе, одному военному из нашей роты осколок залетел под сердце, и его даже не вытаскивали. Почти каждый второй здесь ходит с осколками в теле. Мы словно ходячие магниты для металлолома.

Сегодня был ещё один эпизод из нашей "сказочной" жизни. Миномётчики напились и вместо того, чтобы обстрелять «хохлов», обстреляли нас. Даже есть «300-е». Это просто полный дурдом. Здесь уже никто ничего не понимает, что происходит. Иногда просто хочется умереть, чтобы не видеть это всё.

Жизнь здесь стала каким-то жутким фарсом. Вокруг хаос и смерть, а мы как марионетки в этом ужасном спектакле.

Мы оказались в самой гуще ада. Нас со штурмом обманули, не можем зайти в лесок. Я только что выбежал, остался один, остальные – «200». Мой сослуживец «Ангара» пропал, возможно, он «300».

Радиостанция не работает, не могу ни с кем связаться. Из моего призыва никого не осталось. Не знаю, кто лежит там горелый. Здесь такой хаос, что не понять, кто жив, а кто мёртв. Иногда кажется, что легче самому лечь, чем продолжать этот ужас.

Жизнь здесь – это настоящий дурдом. Вокруг только смерть и разрушение, а мы как пешки в чужой игре. Пытаюсь держаться, но силы на исходе. В этом хаосе я только и думаю о том, как вернуться назад и сообщить жене «Ангары» по телефону лично, что с ним случилось. Но как это сделать, когда сам не уверен, что доживу до завтра?

У меня всё более-менее нормально, живу в ямке на двоих, с «евроремонтом» и гирляндой на потолке. Рядом со мной все ребята мобилизованные, из Вологодской области. Сейчас в роте числится 125 человек, а по факту нас человек 30.

Отпуск здесь купить нереально. Мы с парнями переругались с начальством. После того, как 20 человек зашло, а пять вышли своими ногами, остальные – двухсотые и трехсотые, мы сказали начальству, что пристрелим их. Теперь к нам начальство на позиции не ходит.

Недавно нас бросили на амбразуру – там на 500 метров около тысячи человек было. Началась такая трясогузка, что с ума можно сойти. Парни подняли кипиш и объявили: или переводите нам боевые, или выходим. Сразу же боевые перевели.

Здесь, где я нахожусь, просто так не вырваться – на штурмы забирают. Думаю, может, руку или ногу искалечить, чтобы домой поехать. Если плиту подложить под низ и запал к ноге, то ногу не оторвет, а будет перелом.

Жизнь здесь – это настоящий ад. Вокруг только смерть и разрушение.

Сегодня утром трое наших обозников попали под обстрел со стороны ВСУ. От разрыва кассетного снаряда двое получили ранения, один погиб. Это ужасное зрелище, которое я никогда не смогу забыть. Раненых удалось эвакуировать, но мысли о погибшем товарище не дают покоя.

Среди наших прошёл слух, что через два месяца ожидается ротация нашего подразделения, и нас наконец-то выведут из-под Харькова. Надежда на это – как луч света в этом мраке. Мы все живём этой надеждой, потому что здесь, на передовой, невозможно чувствовать себя в безопасности.

Наша рота полностью разбита. Солдаты погибли, и мы остались практически одни. Что делать дальше, я не знаю. Кажется, что каждый новый день приносит только больше хаоса и страданий. Мы словно в каком-то бесконечном кошмаре, из которого нет выхода.

Всё вокруг разрушено, и каждый шаг – это борьба за выживание. Мы живём в постоянном страхе и напряжении. Сил уже нет, а командиры только и кричат: "Давай, давай, вперёд". Кажется, что мы никогда не выберемся отсюда.

Из нашей роты осталось мало людей. Я занимаюсь эвакуацией раненых, поэтому меня пока никуда не отправляют, но, по моему мнению, до нас тоже скоро доберутся. Нас гонят только вперёд, и если у меня получится приехать, я лучше отсидел бы 8 лет, чем вернулся назад.

С 9 мая по сегодняшний день мы не смогли захватить даже сантиметра, а погибло около 200 человек. От нашего полка осталось "хуй да нихуя", остальные все "200-е" и "300-е". Мы не можем продвинуться не потому, что мы "лохи", а потому что высоко в небе висит корректировщик ВСУ, и как только мы куда-то перебегаем, туда сразу же накидывают.

Ходят слухи, что нас почти всех хотят утилизировать, чтобы от нашего полка осталось только 18%, хотя, когда остаётся 30%, нас уже должны выводить на пополнение и обучение. Если отказаться идти в бой, нас вывозят в лес, разбивают "ебло" и отправляют в бой в один конец. Вчера разговаривали с пацанами, которым командир сказал напутственные слова, что, если они вернутся, то он их лично убьёт.

24 июля 2024 года, около 3:00 ночи, я и мой сослуживец ТАЙГА будем пешком выдвигаться из Волчанська для пополнения продуктов питания. Это будет опасное путешествие, но у нас нет другого выбора.

Подвоз автомобилями к нам не осуществляется, так как ВСУ с помощью БПЛА-Камикадзе уничтожают их ещё на подходе. Эти дроны летают как призраки, невидимые и смертельно опасные. Нам нужно будет быстро пройти «опасную зону», чтобы добраться до места, где нас должно ждать авто. Если его там не будет, нам придётся идти ещё час к другой точке.

Мы готовимся к этому походу, но каждый раз, когда нужно выходить за пределы наших укрытий, это как шаг в неизвестность. Мы не знаем, что нас ждёт впереди. Каждый шорох в ночи заставляет вздрагивать, а мысли о дронах и обстрелах не дают покоя.

Жизнь здесь – это настоящий ад.

Срочно нужно звонить «хоть куда-то», потому что нас отправляют на убой. Со склада осталось мало людей – всех положили. Мы не имеем возможности «откатиться» назад, даже «300-е» не могут, потому что «рота В» (заградительный отряд ВС РФ) стреляет по своим, когда мы пытаемся отступить.

Всех новых командиров уже «положили», и теперь назначили старого командира, который «крошит как котят» личный состав. Недавно он отправил шестерых наших «брать сады» в чистое поле. Представь, это чистое самоубийство.

Мы с сослуживцами пытаемся «не попадаться на глаза» и выжить в этом аду. Пожалуйста, позвони и жалуйся на нашего командира штаба, Качкара. Он ставит безумные задачи и отправляет нас на смерть.

Связь прервалась, но я надеюсь, что ты успела понять, насколько всё серьёзно. Мы здесь как в каком-то жутком кошмаре, из которого нет выхода. Каждый день – это борьба за выживание.

Недавно у нас провели интернет, и теперь я нахожусь на передке в районе Серебрянского лесничества. Представь, мимо меня пролетал «хохляцкий» камикадзе, но мы не стали его сбивать, чтобы не «спалить» позицию.

Медведя, моего сослуживца, с отколовшейся пяточной костью увезли обратно в больницу. Очень тяжело это всё слышать и видеть.

Мой телефон у ротного, а тот находится в «минометке», расположенной в трёх километрах от нас. Сегодня с утра мы хотели перейти «переход», но передумали, а чуть позже услышали, как там произошёл обстрел. Пацанов расхуярило. У кого-то загорелось БК, взрывались железные ящики с патронами. Это просто ад.

Знаешь, что ещё произошло? Наш общий знакомый Закладкин получил второе ранение. Он проговорился о своей судимости командиру дивизии или батальона, после чего его направили в «штурмы» к «В-шникам», т.е. «заключённым». Там он получил два ранения за полтора месяца, и с 19 числа он на связь не выходит. Это всё очень тяжело осознавать.